Текст книги "По запутанному следу: Повести и рассказы о сотрудниках уголовного розыска"

Автор книги: Эдуард Хруцкий

Соавторы: Анатолий Безуглов,Александр Кулешов,Сергей Высоцкий,Александр Сгибнев,Юрий Кларов,Иван Родыгин,Виктор Филатов,Валерий Штейнбах
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

– Есть еще одна версия, – сказал Володя, – а что, если Семнов попал в шайку и его дружки решили с ним за что-то рассчитаться?

– Правильно, Володя! Иди в архив и изучи сводки по преступлениям того времени, вдруг что-нибудь аналогичное встретится. Я попробую со свидетелями поговорить. А ты, Валера, займись Клышиным. Только проверяй его тихо, узнают, что МУР интересуется, косо глядеть будут.

– Или его обокрали, или он обокрал, но в общем-то нехороший человек. Так?

– Примерно. Сколько времени на проверку уйдет?

– Клышина я дня за три проверю.

– А мне нужно не меньше недели, – сказал Зимин.

– Хорошо. Тогда за дело! – подытожил Алтаев.

7

Прошло шесть дней…

Свидетели, с которыми говорил Алтаев, ничего нового, естественно, не сказали. Что знали и то забыли: столько лет прошло! Не шутка.

О Клышине Колесников узнал, что тот после школы уехал к своему дяде, брату матери, в Минск. Даже в институт поступать не стал, хотя учился в школе хорошо. Девушка, за которой ухаживали Семнов и Клышин, раньше допрошена не была: ее Клышин не назвал.

«А вдруг и вправду убийство из ревности?» – подумал Колесников и решил искать эту девушку. Один из школьных товарищей Клышина вспомнил, что девушку звали Наташа Голубева. К ней Валерий собрался поехать в понедельник.

Зимин сидел в архиве: усердно штудировал старые сводки, внимательно просматривал дела, похожие на семновское.

…В пятницу после обеда Алтаев и Колесников работали в своем кабинете. Вдруг дверь распахнулась и вбежал Зимин. Володя, всегда спокойный, пожалуй даже флегматичный, сейчас был не похож на себя.

– И что с человеком за одну неделю архив сделать может! – всплеснул руками Колесников.

Зимин вытащил из портфеля папку, бросил ее на стол, сел и сказал:

– Есть!

Алтаев и Колесников переглянулись: Зимин редко говорил так решительно и категорично.

– Неужели нашел?

Зимин уже успокоился и начал рассказывать, как обычно, с множеством подробностей:

– Ребята, раскопал одно любопытное дело. 12 марта 1969 года в Первую градскую больницу привезли гражданина Кускова с диагнозом: резаная рана спины…

– Ну и что? – перебил Колесников.

– Ты в состоянии спокойно дослушать до конца?

– В состоянии, – пробурчал Валера.

Зимин продолжал:

– Я за два месяца до убийства и за два после все дела прочитал, где ножевые ранения и убийства без причины. Так вот, про Кускова. Ранение было легкое, поверхностное, и его через день домой отпустили. Когда его вызвали в четвертое отделение милиции, он заявил: «Что ударили, сам виноват. Знаю, кто ударил, но не скажу. Не хочу милицию сюда путать – сам разберусь». Кто ударил, так и не установили.

– Ну и что? – спросил Алтаев.

– Самое главное то, что рассказала врач, принимавшая потерпевшего. – Зимин открыл папку и прочитал: – «Ночью, около двух часов, раздался звонок в дверь, вошли двое. Один весь в крови. Привел его парень лет двадцати, среднего роста, черноволосый, одет он был в голубую вельветовую куртку. Этот парень сразу же ушел».

– Вот это да! – воскликнул Колесников.

– Молодец, Володька! – Алтаев улыбался. – Теперь Кускова надо искать.

– Еще нужно узнать, кто же его ударил, раньше-то он не говорил.

– Теперь скажет. Какая ему разница? Ведь все сроки давности за это преступление прошли. А об убийстве Семнова Кусков может и не знать: он раньше на Шаболовке жил, далеко от Арбата.

– Сейчас такой план, – сказал Алтаев. – Я разыщу врача. Ты, Валера, возьмись за Кускова. Учти, это главное. О нем нужно знать все, абсолютно все, – подчеркнул Игорь. – Не исключено, что он имеет отношение к убийству.

8

Весть о том, что у группы Алтаева появились серьезные материалы по раскрытию убийства, мгновенно разнеслась по МУРу. Обычно, когда работа вступает в решающую фазу, все быстро узнают об этом. И по срочным ответам экспертов НТО, и по тому, что группа сразу же обеспечивается транспортом: машины дают безотказно и без излишних расспросов. Узнает об этом и канцелярия – ни одна бумага не идет на исполнение в эту группу.

Больше всех был доволен Колесников. Еще бы! Он входит в группу, стоящую на пороге раскрытия убийства десятилетней давности, активно проверяет главную фигуру, правда, вместе с Зиминым. Старые опытные сотрудники, раньше немного ворчавшие на молодежь за «излишнюю» грамотность, за манеру одеваться, вести себя, стали интересоваться, как идут дела, какие есть шансы.

Врач Николаева не удивилась вызову в управление. Она работала в институте Склифосовского, и ей частенько приходилось бывать в этом здании на Петровке. Но вопросы Николаеву удивили:

– Плохо помню, что было десять лет назад. Столько людей прошло за это время!

Алтаев показал доктору старый протокол допроса, и она вспомнила, что действительно случай такой был и парень ушел, так и не сказав, кто он. Опознать его она сейчас бы не смогла. Но ее старые показания должны были сыграть очень важную роль.

Через три дня решили вызвать Кускова. К этому времени уже знали, что он женат, у него двое детей, не судим, работает начальником колонны в таксомоторном парке, характеристики хорошие. К разговору готовились основательно: слишком много от него ждали.

Высокий плотный мужчина с большими залысинами на лбу держался спокойно. Его уверенный вид как бы говорил: «Перед вами человек положительный и уважаемый в обществе».

– Чему обязан знакомством? – поудобнее усаживаясь в кресле, спросил Кусков.

– Чистой формальности, – ответил Алтаев. – Проверяем старые дела, по которым срок давности прошел. Их в архив сдавать пора. Вот и беседуем с потерпевшими. Вы меня понимаете?

– Да не особенно. – Кусков неопределенно покачал головой. – Какой я потерпевший?

– Вот дело. – Алтаев открыл папку. – В марте 1969 года вас ударили ножом. Но так как прошло более пяти лет (а за указанное преступление наказание могло быть лишь до пяти лет лишения свободы), виновного к уголовной ответственности привлечь нельзя – истекла давность, – монотонно читал Алтаев.

– А, вот в чем дело! – оживился Кусков. – Было, было такое. Я ведь тогда и не назвал Виктора. Откровенно говоря, сам отчасти виноват был, да и мать его жалко было, больная она очень. Он, конечно, больше меня испугался, в больницу отвел. А вы, значит, так и не нашли? А говорят, все находите.

– Ну, это зря, разве все возможно? Тем более вы сами не хотели говорить, – не выдержал Зимин.

– Претензий сейчас не имеете? – спросил Алтаев.

– Что вы? Я и раньше-то не имел. Вам это написать нужно?

– Можно и написать, – безразличным тоном ответил Игорь. – А парень этот, ну, что ножом тогда ударил, сейчас как себя ведет? Часто с ним видитесь?

– А почему вы так интересуетесь? Ведь все сроки прошли и привлечь его нельзя, зачем же парня пачкать, старое вспоминать? – Кусков вопросительно смотрел на Алтаева.

– Просто интересно, помогло ему ваше заступничество или нет.

– Помогло! Хуже было б, если бы вы наказали, тюрьма редко исправляет.

– Ну нет, это уж неправильные взгляды, – опять вмешался Зимин. – Человека нужно всегда вначале остановить, потом поздно будет.

– Его и остановили. До сих пор на одном месте работает, хороший парень, – сказал Кусков, однако фамилию парня так и не назвал.

«Больно уж он недоверчив! И как у него имя Виктор вылетело! Видно, сам не заметил, что имя назвал», – подумал Алтаев, когда Кусков уже ушел.

Действительно, Кусков или не заметил, что сказал про больную мать и назвал имя парня, или не придал этому значения. Попробуй найти по таким данным, да и кто искать будет, когда уже все сроки прошли? Но почему же он не говорит все-таки? Что его с этим Виктором связывает?

– Интересно, почему он ничего не говорит? – произнес Колесников.

Он, да и Алтаев с Зиминым ожидали от Кускова подробную информацию, а получили…

– Может, тот парень родственник ему? – предположил Володя.

– Есть еще вариант, – сказал Игорь. – Вдруг Кусков боится этого парня? Знает, что Виктор убил и убить может – и боится.

Во всяком случае, ниточка появилась. Было имя Виктор, знали, что он знакомый Кускова. Кроме того, в 1969 году у Виктора очень сильно болела мать. Искать Виктора по таким данным трудно, но можно. Все-таки крут поисков ограничен связями Кускова, а это уже что-то.

9

– Ну, что носы повесили? – спросил Колганов. – Хотели, чтоб он вам фамилию того парня сказал, а еще лучше привел бы его сюда? Убийство не так просто раскрыть – работать надо. Проверьте связи Кускова, а я тут кое с кем посоветуюсь.

…Личное дело Кускова Валерий выучил почти наизусть. Он бойко перечислял все места его работы: первый троллейбусный парк, завод по обработке специальных сплавов, завод «Аремкуз», таксомоторный парк. Извечный вопрос, кто по какому разделу будет проверять, споров не вызвал. Колесников поехал в троллейбусный парк, оттуда – на завод спецсплавов. Зимин решил проверить родственников, а Алтаев – знакомых Кускова.

«Задал же нехороший человек нам работы, – думал Колесников, шагая к троллейбусному парку. – Трудно ему было фамилию парня назвать. Теперь вот копайся в отделах кадров – людей от работы отрывай, со старожилами говори, кто тут у вас с Кусковым дружил и кого Виктором звали? Назовут человек тридцать, потом проверяй всех».

Однако из троллейбусного парка Колесников уехал быстро. Архив десятилетней давности там не сохранился. Старые рабочие, конечно, были, но Кускова никто не помнил.

На заводе спецсплавов ему повезло больше: он нашел личное дело Кускова. Внимательно прочитал, но нового ничего не обнаружил.

– Есть у нас двое рабочих, они на заводе больше двадцати лет работают. Может, они вам помогут? – сказала молоденькая инспектор отдела кадров.

Оставив расписку за взятое архивное дело, Колесников пошел в цех. Начальник цеха, очень высокий, в чистом синем халате, сняв очки, несколько раз перечитал удостоверение и удивленно спросил:

– Вам действительно Филиппов и Андрющенко нужны? А вы не перепутали что-нибудь? Ведь кадровые рабочие, члены партии, золотой фонд завода.

– А я их не забирать пришел, – объяснил Колесников. – Хорошо, что они люди замечательные. Если розыск интересуется, так обязательно по плохому делу? Мы ведь и с хорошими людьми разговариваем. И они помогают нам.

В кабинет вошли Андрющенко и Филиппов:

– Звали, Сергей Серафимович?

– Товарищ из милиции поговорить с вами хочет. Вы здесь располагайтесь, а я в цех пойду, – он вышел, плотно прикрыв дверь.

– У меня несколько вопросов есть, – начал Валера. – По я прошу, товарищи, чтоб все осталось между нами.

– Болтунами никогда не числились, – заметил Филиппов. – В чем дело-то?

– Да вот в чем, – ответил Колесников, – в 1967–1969 годах вы здесь работали?

– Здесь, – с оттенком гордости ответил за двоих Андрющенко. – Мы с Иваном Егорычем на заводе уж серебряный юбилей справили.

– В то время работал у вас Кусков, – Валера показал фотографию, приклеенную к личному делу. – Помните? – Он с надеждой посмотрел на рабочих.

– Был такой подлец в моей бригаде, – начал Андрющенко. – Он у нас года два-три проработал. Так, Егорыч?

– А почему подлец? – удивился Колесников.

– Он у одного паренька сестру совратил, а потом бросил.

– Действительно, подлец, – сказал Колесников. – Ну, и что дальше было?

– Да ничего не было. Когда Виктор узнал, что сестра беременна, он убить этого Кускова хотел. Уволился потом с завода.

– Кто уволился: Виктор или Кусков?

– Оба уволились. Я их с тех пор не видел.

– А как фамилия Виктора?

– Фокин вроде.

– Вы его сейчас сможете узнать? – спросил Валера.

– Узнаю. Он маленький такой, чернявый, его даже Цыганом звали, так Егорыч?

Филиппов посмотрел на соседа:

– Кто его знает? Это ты с ним все время возился – учил работать. – И обратился к Колесникову: – А что случилось у вас?

– Один старый материал проверяем. Спасибо большое, очень вы помогли. Ну, как условились – все между нами будет.

– Так об этом уж говорили. До свидания. Беспокойная у вас служба: то историей интересуетесь, а то и драться приходится?

– Беспокойная. Хотя драться-то особенно не приходится. – Колесников поспешил в отдел кадров.

– Людочка, покажите мне личное дело Виктора Фокина за 1969 год.

– Поищу. – Люда вышла.

Колесников подошел к телефону:

– Зимин? Володя, это я, с завода. Скоро приеду. Игорь там? Никуда не уезжайте – ждите меня. Да нет, ничего особенного. Ты же знаешь, я хвалиться не люблю, потом расскажу. Ждите.

– Вот оно! – Люда принесла тонкую папку.

«Фокин Виктор Викторович», – прочитал Колесников.

– Вы это дело тоже возьмете?

– Обязательно. Я его дня через три принесу.

10

Накрапывал мелкий осенний дождь. Подняв воротники плащей, Алтаев и Зимин шли к дому Фокина. Какой-то мальчишка, размахивая портфелем, бежал им навстречу: наверное, в школу опаздывал. Поравнявшись с ними, он проскакал на одной ноге по луже и, весело захохотав, помчался дальше.

– Не выходил еще, – доложил Алтаеву старшина.

Милицейский пост специально приблизили к дому Фокина. Это была идея Колганова. «Все равно мы его не спугнем, – рассуждал подполковник. – Подумаешь, постовой стоит, там он всегда стоит: сберкасса рядом».

Минут через тридцать из подъезда вышел Фокин и направился через двор в сторону ЖЭКа: он работал там слесарем-водопроводчиком. Около самой конторы его остановил Зимин:

– Товарищ, вы слесарем работаете?

– Работаю, а что?

– Ваша фамилия Фокин?

– Ну, предположим.

– Я из МУРа! – Зимин показал красную книжечку. Давайте подъедем к нам на Петровку, 38. Слыхали?

– Слыхал! А повестку нельзя было послать? Я бы сам пришел, а то как в детективном фильме – сразу в машину, А зачем это я МУРу понадобился?

– Серьезный разговор есть.

Приехали в управление.

– Курите? – спросил Алтаев.

– Курю, – Фокин вытащил «Беломор». – Вы меня зачем сюда привезли? За мной ничего нет.

– Так уж и нет?

– Нет! Ничего нет, – повысил голос Фокин. – Я честный человек, чужого никогда не возьму!

– А кто вас в нечестности обвиняет? – пожал плечами Алтаев.

– Вот что, Виктор, задержали тебя, могу сразу сказать, по старому делу, очень старому, – подчеркнул Зимин. – От тебя самого сейчас многое зависит в дальнейшей твоей жизни, думай!

– Чего мне думать – ни старого, ни нового дела у меня нет. Не ворую я.

– А почему ты все время о кражах говоришь? Может, мы о другом поговорить хотим.

– Вы на заводе спецсплавов раньше работали?

Фокин удивленно посмотрел на Алтаева:

– Работал немного, только давно, лет десять назад.

– А почему ушли?

– Не помню. Давно было. Платили мало, наверное.

– Что с ножом получилось? – неожиданно спросил Зимин.

Фокин сразу сник, опустил голову:

– Откуда вы знаете? Ведь столько лет прошло…

11

А в это время Колесников искал Кускова. Дома его не было. На работе тоже. Наконец Валера нашел его в отделении ГАИ. Ночью машина его колонны попала в аварию, поэтому его туда и вызвали.

– Я, Юрий Петрович, за вами приехал: еще раз поговорить нужно, – сказал Колесников, здороваясь.

– Некогда мне вашими бюрократическими формальностями заниматься, – вскипел Кусков. – Вам делать нечего, а у меня работы по горло. Вот еще ночью авария произошла.

– Поехать придется, несмотря на занятость, – очень серьезно сказал Колесников. – Я вас не в кино приглашаю.

Кусков, ворча, сел в машину.

– Вы на работе узнали, что я в милицию поехал или, может, следили?

– Зачем за вами следить? Что нам, действительно делать нечего?

Из проходной Колесников позвонил Алтаеву.

– Привез Кускова. Мне дежурный сказал, что Фокина уже задержали. Ну, как он, «раскололся»?

– Нет еще. – Игорь посмотрел на Фокина и сказал в трубку: – Ты зайди сейчас ко мне с этим товарищем.

Дверь открылась, на пороге стоял Колесников, из-за его плеча выглядывал Кусков. По выражению его лица Алтаев понял, что Кусков не ожидал увидеть здесь Фокина и о своем первом вызове в МУР его не предупредил. Колесников извинился:

– Раз кабинет занят, мы в другой пойдем.

Дверь закрылась.

– Ну что? – спросил Игорь.

– Говорить буду, мне давно покоя эта история не давала, хотел сам прийти, да страшно было. Ударил я его ножом, убить хотел. Потом испугался, в больницу отвел. Да вы сами все знаете.

– Знаем, – подтвердил Зимин. – Правда, не все еще.

Фокин подробно рассказал обо всем.

– А чем ударили?

– Ножом сапожным. И куртка голубая была, она и сейчас есть, дома лежит, в нее у меня инструмент завернут.

Сидя в другом кабинете перед Колесниковым, давал показания Кусков.

– Не знал я, что вы Виктора найдете.

Кусков рассказал и о сестре Фокина, и об ударе ножом.

– Этот нож у меня до сих пор лежит. Вы только жене не сообщайте о той девушке. Хоть на работу пишите, хоть куда, только жене не нужно.

«Как же он нож у себя хранит, – вдруг подумал Колесников, – если Фокин этим ножом через неделю человека убил, а нож выбросил. В чем же дело? Или опять врет Кусков, или у Фокина другой нож был, или…»

– А откуда у вас нож? – как можно спокойнее спросил Валера.

– Я же рассказывал, – ответил Кусков. – Когда Виктор меня у парка встретил и повел поговорить, он вдруг вытащил из кармана сапожный нож и ткнул меня. «За сестру», – говорит. Я упал, а он, видно, испугался, нагнулся, спрашивает: «Юра, ты жив? Прости!» И в больницу сам меня отвел. Когда я выписался, он домой ко мне пришел, вынул этот нож и говорит: «На, ударь меня!» Я, конечно, нож в стол бросил. Ну, выпили мы с ним. Переживал он очень. А я, может, больше, чем он, виноват. Нож с тех пор у меня дома лежит. Вроде как память.

– Поехали за ножом, – поднялся Колесников. – У него один сапожный нож был?

– По-моему, один.

Привезли нож. Он не был похож на изображенный на снимке, имевшемся в деле. Да и если б был похож? Что из того? Ведь он до убийства и после него лежал у Кускова. Самое главное даже не это. Самое главное то, что нож, которым убили Семнова, нашли, и экспертиза подтвердила, что это тот самый нож.

Попросив Кускова подождать, Колесников пошел к Алтаеву, Фокин по-прежнему сидел в кабинете. О случае с Кусковым он уже рассказал все. На вопросы об убийстве у кинотеатра «Художественный» отвечал, что ничего не знает.

Колесников отозвал Алтаева и Зимина, показал им нож.

– Что ж это, Игорь, а? Может, у него другой нож был? Ведь все так сходится: и приметы, и одежда, и метод совершения преступления один и тот же. Неужели не он убийца?

12

Фокин действительно не был убийцей. Кроме ножа, в его пользу говорило и алиби. По архиву бухгалтерии завода удалось установить, что с 16 марта по 14 апреля 1969 года Фокин и еще трое рабочих находились в командировке. А убийство произошло 18 марта.

После таких горячих дней, когда казалось, что дело почти раскрыто, трудно начинать все сначала. Ведь на Фокина с Кусковым потратили почти месяц, и уже не было того огонька, того азарта, который появляется, когда видишь, что цель близка, еще несколько усилий – и ты достигнешь ее.

– С чего начнем? – спросил Зимин.

– У меня еще с Клышиным не все закончено. – Колесников решил все-таки довести и эту версию до конца.

– Правильно, – без особого энтузиазма поддержал Алтаев. – Клышин почему-то сразу, как школу окончил, уехал в Минск, даже в институт поступать не стал. Ты, Валера, поговори обязательно с Голубевой: вдруг она что-нибудь знает. А я, – Игорь вздохнул, – буду все-таки куртку, искать.

– Далась она тебе, куртка эта! – проворчал Зимин. – Уже все управление смеется: куртка да куртка. За десять лет сносили ее и выбросили. А парень в голубой куртке действительно стоял у кинотеатра, стоял-стоял, замерз и домой пошел, а Семнова убил парень в черном пальто с красным шарфиком. Ты, может, красный шарфик искать будешь?

– А что делать? Кроме Клышина, ничего не остается, а им Валера занимается, ну а я… – Игорь опять вздохнул.

Зимин решительно отказался от бесперспективной работы по надуманным версиям.

– Знаешь, Игорь, я лучше еще подумаю, зачем над пустышками работать – время терять? Да и свои текущие дела стоят. Лучше уж синица в руках, чем журавль в небе.

– Под этим, надо полагать, ты понимаешь, что лучше уж кражу какую или грабеж раскрыть наверняка, чем по убийству впустую работать, – насмешливо сказал Колесников.

– Ты меня правильно понял. За текущие дела кто отвечать будет? Их тоже раскрывать надо.

Зимин настоял на своем. Решили, что он будет заниматься только текущими делами, Колесников закончит с Клышиным, Алтаев будет работать по двум направлениям: голубая куртка и текущие дела.

13

Наташа Голубева работала в проектном институте. Она давно вышла замуж и редко, очень редко, хотя всегда с щемящим чувством грусти, вспоминала о школьной любви. Поэтому вопросы Колесникова немного смутили ее.

– Что было? – Наташа задумчиво смотрела куда-то мимо Валерия. – Трудно об этом вспоминать… Мы с Витей Семновым в одном дворе жили. Потом я с родителями переехала, а там у меня бабушка осталась. Я к ней часто приезжала. С Витей мы дружили: в кино ходили, иногда уроки вместе делали. А когда мне лет 16 было, он меня со своим одноклассником познакомил, с Женей Клышиным. Женя мне понравился: умный такой, начитанный, красивый. Я тогда на Витьку смотрела просто как на товарища детства. А вот Женя казался другим, более взрослым, что ли. Встречались мы с ним. Виктор ревновал: следил за мной, у дома караулил. Он и за Женей следил. Мне Женя рассказывал, что они у касс кинотеатра однажды встретились, Виктор узнал, что Клышин билеты перепродает, грозился мне все рассказать. Дрались они даже.

Потом я в лесную школу уехала. О том, что Витю убили, узнала только, когда вернулась. С Женей мы раза два после убийства встретились… Тяжело мне с ним было, хотя, конечно, не мог он убить человека…

14

Алтаев ездил по инспекциям по делам несовершеннолетних Фрунзенского района: смотрел старые книги учета и карточки на подростков, состоящих на учете.

«Много они ребят исправили», – глядя на карточки, думал Игорь. Об этом говорили надписи: снят с учета как исправившийся, резко улучшил поведение, вступил в комсомол. Попадались и другие: арестован, осужден, направлен в колонию. Их меньше, но все же есть. «Вот оно, пополнение старым жуликам», – вздохнул Игорь.

Инспектор Ольга Агаповна Батищева принесла карточки ребят, которых задерживали за перепродажу билетов. Алтаев начал выписывать их биографические данные. Набралось человек двадцать, из них около десяти систематически задерживались у «Художественного». Ольга Агаповна работала здесь с военных лет. Посмотрев на пожелтевшие от времени карточки учета, она вытащила из стола толстую пачку писем.

– Многие пишут?

– Почти все, кто в люди вышел. Вот этот, – она показала на одну из карточек, отобранных Алтаевым, – в армии, офицер. Этот уехал куда-то. Тот шахтер, сейчас в Донбассе…

К сожалению, даже обширная удивительная память Ольги Агаповны не смогла удержать приметы одежды всех ребят, попадавших в отделение. В глубине души Игорь, конечно, на это и не рассчитывал.

– Игорь Николаевич, – Батищева поправила отобранную им стопку карточек, – у меня в шестьдесят девятом году ваши были, тоже куртку искали.

– Я знаю, – ответил Игорь. – Они всех проверили?

– А они тут галочки ставили, кого проверили, – она показала на выцветшую загогулину в уголке.

«Да, много рук держали карточки, многие читали их краткое содержание. Довериться неизвестным сотрудникам, уже проверявшим их? Или еще раз проверить все самому?» – раздумывал Алтаев.

– А может, вы по журналу чужих подростков посмотрите? – вдруг спросила Батищева. – Чужих – это значит не с нашей территории. Мы карточки о задержании этих ребят отправляем по их месту жительства. Этих точно не проверяли.

– Вы до сих пор журналы храните?

– Как-то жалко выбрасывать. Я уже хотела их сжечь, да вот шкаф новый большой дали, я и положила на нижнюю полку, пусть лежат, может, пригодятся кому-нибудь. – Батищева достала с нижней полки старый журнал. – Вот 1969 год. За спекуляцию билетами не так уж много. Всего за год – 13 человек.

Алтаев выписал всех, поблагодарил Батищеву и поехал к себе.

15

Через день после дежурства Алтаев вышел на работу.

– Володя, ты получил ответ из адресного бюро насчет тех молодых спекулянтов билетами?

– Получил, но не полностью. На троих все есть, один в заключении, двое в Москве не прописаны: выбыли неизвестно куда, а на одного заказ не приняли: Соколова А. П. Говорят, в Москве больше сорока тысяч Соколовых. А с такими инициалами тысяч шесть, не меньше.

«С кого же начать? – думал Алтаев. – С тех троих, которые сейчас в Москве? Или с того, который в заключении? А вдруг нужен именно Соколов А. П.? Кто у меня есть? Васин, Суров, Кононенко – москвичи, Шалимов – в заключении, Артамонов и Глущенко – неизвестно где».

Игорь еще раз внимательно посмотрел на список: «С кого же начать?»

– Поеду прямо в отделения, – сказал он Колесникову, – Может, там что-нибудь найду?

Но в архивах двух отделений милиции, где побывал Игорь, никаких материалов на этих ребят не было. Алтаев достал в паспортном столе фотографии Сурова, Васина, Кононенко и Шалимова. Но что могли дать эти маленькие старые фотографии, приклеенные больше десяти лет назад к заявлению на получение паспорта?

Колесников и Зимин довольно критически посмотрели на новое приобретение Алтаева.

– Да-а… – протянул Валера. – Это, конечно, не художественный портрет. Они тут, по-моему, все черные.

– Нужно ребят в лицо узнать, – сказал Зимин. – Игорь, договорись с военкоматом, пусть они их на переучет вызовут, там мы на них посмотрим.

– Я могу в военкомате день посидеть, – вызвался Колесников. – С Клышиным все равно пока ничего не получается. Живет в Москве, но часто в командировки ездит: работает наладчиком на заводе. Сейчас уехал месяца на два, оборудование где-то ставит. На работе о нем неплохо отзываются. Положительный, говорят, товарищ, но молчаливый какой-то. Чаще всего один ходит, ни с кем почти не дружит.

– Ладно, Клышиным потом займемся. Давайте действительно этих ребят посмотрим. Их всего трое. Из остальных – Шалимов сидит, а Артамонов и Глущенко – неизвестно где.

– А не лучше ли сначала этих двух неизвестных найти? – спросил Колесников.

– Где ты их будешь искать? – пожал плечами Зимин. – Выехали в неизвестном направлении.

– Вот именно! Может, за этим что-то и кроется? А почему они выехали, ты подумал? Убили да уехали. – Валера не мог упустить случая поддразнить Зимина. – А найти не так сложно: пойдем к родителям, поговорим…

– Ну и что они тебе скажут? – вскипел Володя. – Скажут, что дети решили на целину уехать или на ударную комсомольскую стройку. Что тогда?

– Ничего! Но все-таки приятно: нашли.

– А что толку, что нашли? Мы Фокина тоже нашли. Полтора месяца искали.

– Брось ты, Володя, – Игорь обнял его за плечи. – Валерка тебя, как маленького, разыгрывает, а ты разошелся. Если ничего больше не будет, все равно ведь придется этих двоих искать и посылать запросы в те города, где они обитают.

– Много эти запросы дадут! – проворчал Зимин, успокаиваясь. – Но раз уж проверять всех, то давай уголовное дело на Шалимова посмотрим, там фотография есть и приметы должны быть указаны. Это я, как крупный архивный специалист, говорю. Я на него справку закажу…

16

В военкомате договорились легко. Васина и Сурова все равно нужно было вызывать на переучет. Но вот Кононенко с воинского учета был снят. По близорукости, как сказал Алтаеву работник учета райвоенкомата.

«Этот сразу отпадает, – решил Игорь. – В очках там никого не видели, примета уж больно хорошая».

Остались двое. Шансов на то, что кто-нибудь из них окажется убийцей, было маловато. Но версию «убийца – спекулянт билетами» надо было проверить до конца, ведь и Колесников занимается почти той же версией с Клышиным, хотя там еще ревность и шантаж.

Первым в военкомат пришел Суров.

– Вызывали? – спросил он у старшего лейтенанта.

– Да, садитесь. Нужно некоторые данные уточнить.

На Алтаева, сидевшего за другим столом и усердно разбирающего бумаги, Суров не обратил внимания. Пока офицер разговаривал с Суровым, Игорь внимательно наблюдал за ним. «Похож или не похож?» На фотографию из паспортного стола, пожалуй, похож, а на убийцу… Едва ли! Парень в армии отслужил, старший сержант, артиллерист. Окончил техникум. Сейчас на ЗИЛе работает в ОТК. Женат.

Характеристики отличные. А то, что десять лет назад билеты в кино перепродавал, что ж, мальчишкой был. Мало ли за нами шалостей водилось…

И ему вспомнилось, как решили они с Люськой перерезать провода в классе, чтобы уроков не было. Сделал он это великолепно – никто не догадался. Игорь в восьмом классе прочитал много книг по криминалистике и резал провод в перчатках. «Чтобы отпечатков пальцев не было», – объяснил он Люське. Была и еще одна причина: чтоб током не ударило. Но этого он Люське, конечно, не сказал. Провода-то он перерезал и даже отпечатков не оставил, и свет погас, но в другом классе. Люська же потом его и выдала: не выдержала перекрестного допроса в учительской.

Когда Суров вышел в коридор, старший лейтенант повернулся к Алтаеву:

– Ну как, этот?

Ему сказали, что нужно вызвать ряд людей, которыми интересуется милиция, а зачем – военком не объяснил.

– По всей вероятности, не этот человек нас интересует, – ответил Игорь.

…Васин пришел ровно в четыре. Тихонько постучался, вежливо поздоровался. Невысокий, темно-русый, простое открытое лицо, почему-то немного испуганное. Старший лейтенант посмотрел его паспорт и военный билет, задал несколько вопросов и отпустил.

– Что-то я не понял, где он работает? – спросил Алтаев, когда за Васиным закрылась дверь.

– На сегодняшний день тунеядец, – ответил старший лейтенант.

– Как это тунеядец?

– Очень просто! Три дня назад уволился с одного завода, завтра, говорит, едет устраиваться на другой. А сегодня нигде не работает.

– Какой же он тунеядец, если завтра едет устраиваться на работу?

Алтаев поблагодарил старшего лейтенанта за помощь и поехал домой.

17

– «Пришел, увидел, победил» не получилось, – сказал Игорь. – Посмотрел я на них: Суров не похож, а Васин вроде похож немного. Но уж очень вежливый, тихий какой-то, скромный.

– Так это же очень хорошо, – вмешался Колесников. – И тихий, и скромный, и вежливый. Или теперь это отрицательные качества? Тогда я совсем положительный – у меня многих из них нет.

– Хорошо, хоть ты это понимаешь, – заметил Зимин.

– Знаете, ребята, как-то даже чересчур у него это. Очень уж его скромность и вежливость в глаза бросаются. Да и оправдывался перед сотрудником военкомата, как будто тот милиционер. Подумаешь, с работы на работу переходит. Какой же тут криминал?

– Игорь, ты серьезно его подозреваешь? – спросил Зимин.

– Не очень, конечно, но проверить надо. Не люблю я таких тихих, они любую гадость сделать могут.

– А меня ты любишь, потому что я не тихий, да? – заулыбался Колесников.

– Володя, ты про Шалимова узнал?

– Узнал. Он сидит за кражу государственного имущества. Дали восемь лет. Арестован в июле семьдесят первого в Туле. Дело сейчас там находится. Я написал, чтоб прислали.