Текст книги "Миссия вторжения"

Автор книги: Эдуард Фит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Несколько мгновений спустя раздался приглушенный хлопок, в боковой стенке сумочки возникло дымящиеся отверстие, а тяжело раненный секьюрити, коротко охнув от боли, упал на пол. Выхватив маленький пистолет с глушителем, женщина выстрелила директору в переносицу. Сползая по стенке лифта, он оставил на коричневом пластике ярко-красную полосу крови вперемешку с мозгами. Добив охранника контрольным выстрелом в голову, женщина-убийца вышла на десятом этаже, спустилась на два этажа ниже и спокойно скрылась в двадцать девятой квартире. Минут через пять в подъезде раздались крики инженера Раисы Белозерской, увидевшей трупы в лифте.

* * *

Старший следователь Московской городской прокуратуры Леонид Николаевич Красовский раздавил окурок, подошел к окну и уставился в темнеющее вечернее небо.

– Убийство заказное. Без сомнений. Выстрел в лицо, правда, единственный, но смертельный. Охранник добит контрольным выстрелом в голову. Никаких следов, даже оружия нет. Похоже, чистый глухарь. Ни одной ниточки. Выстрелов никто не слышал, убийцу никто не видел. Ладно, пора ехать, стемнело.

Следователь прокуратуры Красовский и майор УВД Субботин были последними, кто остался из группы, прибывшей на место преступления из Москвы. Все остальные уже уехали, трупы увезли в морг. Было ясно, что по горячим следам это убийство раскрыть не удастся. Никаких свидетелей, кроме инженера Белозерской, которая увидела директора и охранника уже мертвыми.

– Никакой ниточки, говоришь? – задумчиво произнес Субботин. – А я думаю, ниточка есть. И очень даже заметная. Только в июне утвердили обвинительное заключение по делу о хищении изотопов из «Центра высоких технологий» на сумму около одного миллиарда долларов, теперь вот убит директор. Считаю, что это звенья одной цени. Потянешь за одно звено – вытащишь всю цепь. Разве не так?

– Пожалуй, ты прав, Алеша, – ответил следователь, немного подумав. – Во всяком случае, твою версию можно принять за основу.

– Надо еще с жильцами побеседовать, – заметил Субботин. – Возможно, кто-то вспомнит кого-нибудь из выходивших в это время из дома: женщину, подростка или старика. Киллер не обязательно должен быть мужчиной. Думаю, убийца был один, пришел пешком либо приехал на машине. Может, кто-то видел машину, запомнил номер…

– Все это надо сделать, – ответил Красовский. – И прежде всего еще раз побеседуй с женой Максимова. Наверняка у него были враги.

– У каждого человека есть враги.

– Но у директора «Центра высоких технологий» врагов должно быть гораздо больше, чем у обычного человека. Максимов – ученый с мировым именем, директор крупной оборонной фирмы, дающей, кстати, доход выше, чем двадцать хороших золотых приисков. Тут может быть и зависть, и стремление к личному обогащению, и желание занять его место, убрать человека, который, возможно, мешал расхитителям развернуться в полную силу. Целый клубок вероятных мотивов убийства.

– А убийство на бытовой почве? – Алексей Субботин потянулся, хрустнул суставами. – Ты исключаешь такое?

– И это возможно, – медленно произнес Красовский. – Максимов мужчина интересный, умный, богатый. Жена у него, между прочим, лет на тридцать моложе. Здесь тоже есть над чем задуматься.

– А чем эта леди занимается? Кто она?

– Ничем не занимается, – усмехнулся Красовский. – Домашняя хозяйка. Детей у них нет, замужем за Максимовым всего три года.

– Живут дружно или ссорятся?

– Иногда случаются скандалы. А у кого их нет? Но ничего серьезного, по отзывам соседей.

– А из-за чего скандалы?

– Наверное, ревнует муж. Вернее, ревновал. Он весь был в работе. Ей, небось, скучно. Говорят, есть у нее кто-то. Но толком никто ничего не знает, – хмыкнул Красовский, – это тоже тебе, Атеша, предстоит выяснить. Ну, поехали, что ли? – Красовский шагнул к машине.

– Ты поезжай, а я хочу с домашней хозяйкой побеседовать, – задумчиво произнес Субботин. – Не все мне ясно в этом деле.

– Брось, Алексей, успеешь, – Красовский покачал головой. – Это чистый заказняк. Отложи разговор на завтра. Она тебя сейчас вряд ли ждет. Не тревожь женщину в несчастье. Дай ей опомниться. Кстати, ты знаешь, кто является заместителем Максимова по научной работе?

– Станислав Арташесович Казарян. Доктор технических наук, профессор, сорок пять лет.

– Молодец, майор, – улыбнулся Красовский. – Информирован ты прекрасно. Вот с Казаряном тоже надо будет срочно побеседовать. Наверняка узнаешь много интересного.

– Это вряд ли его работа, – пожал плечами Субботин. – Зачем ему? Но интересные подробности он может сообщить. Поговорю-ка я с ним завтра и с женой Максимова тоже… Ладно, Леонид Николаевич, поехали. Пусть домохозяйка пока отдыхает.

Глава вторая
НОВЫЙ ВОЕНПРЕД

В кабинете директора было тихо. На стене висела фотография Максимова в траурной рамке, под ней стояла корзина с живыми цветами. За столом сидел Казарян, исполняющий обязанности директора. Выглядел Казарян внушительно: не человек, а глыба, смуглый, с черными кудрявыми волосами, седеющими на висках, с мясистым крючковатым носом. Через пять минут у него должна состояться встреча с новым представителем заказчика, присланным вместо Зайцева. С военпредом Зайцевым очень трудно было улаживать спорные вопросы. Малейшего отступления от технологии было достаточно, чтобы военпред отказался поставить свою подпись на акте приемки готовой продукции. Приходилось тратить массу сил и энергии, чтобы уладить возникший конфликт. Поэтому руководство «Центра» приветствовало появление нового военпреда. Казарян, то и дело нетерпеливо поглядывавший в окно, наконец увидел, как к проходной предприятия подъехала старенькая «Шкода», на которой, как ему сообщили, приехал новый представитель заказчика. Станислав Арташесович тут же нажал кнопку селектора.

– Лена, быстро кофе, закуску. И бутылку коньяка «Отборный» для нашего военпреда.

Казярян выждал десять минут, чтобы заставить Савельева подождать в приемной. Когда открылась дверь, Казарян что-то сосредоточенно писал.

– Здравствуйте, Станислав Арташесович… – представился Савельев.

– Как устроились? – Казарян обаятельно и немного печально улыбнулся.

– В отдельной квартире. Никаких жалоб нет.

– Ну и хорошо. Рад вас видеть. Сожалею, что наша встреча происходит при таких трагических обстоятельствах. Убит наш директор Максимов. Он должен был беседовать с вами и познакомить с ведущими сотрудниками «Центра». Теперь эта миссия перешла ко мне.

– Примите мои искренние соболезнования, Станислав Арташесович, – негромко произнес Савельев.

Пожав ему руку, Казарян усадил Савельева не на стул напротив своего стола, а подвел к мягким креслам в углу кабинета.

– Надеюсь, мы с вами найдем общий язык и наше сотрудничество будет плодотворным. Ведь интересы-то у нас общие, – сказал Казарян, спокойно и внимательно глядя Савельеву в глаза.

– Интересы общие, – Владимир Сергеевич сдержанно улыбнулся и сел, – но обязанности представителя заказчика таковы, что поневоле приходится доставлять неприятности даже очень хорошим людям.

– Кстати об обязанностях, – вставил Казарян. – Вы будете контролировать качество только «красной ртути» или и других видов продукции?

– И других тоже. А пока я ознакомлюсь с работой подразделений вашей фирмы, познакомлюсь с сотрудниками и технической документацией на те изотопы, которые выпускает «Центр». Словом, вы не обижайтесь, но я буду совать свой нос везде, где сочту нужным. Разумеется, в пределах своих полномочий.

Казарян внимательно посмотрел на собеседника и отрывисто бросил:

– Об этом меня уже информировал заместитель министра. Можете действовать…

Савельев подумал, что сложный поворот он прошел, принял его Казарян неплохо, и теперь его деятельность должна выйти на ту стезю, к которой он был готов.

Казарян между тем присел рядом и доверительно сказал:

– Владимир Сергеевич, я не буду на вас в обиде, если вы укажете на какие-то недостатки и промахи в технологических процессах. А чтобы вы чувствовали себя на нашем предприятии совсем комфортно, я познакомлю вас с одной очаровательной женщиной. Это старший научный сотрудник лаборатории физико-химических методов контроля Ирина Николаевна Новикова. Лаборатория проверяет качество готовой изотопной продукции. С Новиковой вам придется контактировать постоянно по роду вашей деятельности. Она же представит вас другим сотрудникам «Центра».

Казарян нажал кнопку селектора.

– Лена, – сказал он секретарше, внесшей богато сервированный поднос, – спасибо за заботу и пригласи, пожалуйста, Новикову.

Когда секретарша вышла, Казарян разлил коньяк в две пузатенькие рюмки, одну подал Савельеву, а другую немного погрел в руке и поднес к лицу, чтобы почувствовать коньячный аромат.

– За наше плодотворное сотрудничество, – сказал он, чокаясь с Савельевым. – Пусть оно будет протекать в доброжелательном русле, без крупных конфликтов и взаимных обид.

Они выпили, закурили и принялись за кофе. Когда Савельев допивал свою чашку, дверь кабинета приоткрылась и в него вошла чрезвычайно симпатичная, со вкусом одетая молодая особа. У нее были голубые глаза цвета ясного неба и чистая, дышащая теплом кожа. Она показалась гостю блоковской Прекрасной Дамой, занесенной случайным ветром в казенный кабинет.

– Здравствуйте, Ирина Николаевна, – поднялся с кресла новый хозяин кабинета. – Позвольте представить вам нового военпреда, полковника Савельева Владимира Сергеевича. Он будет контролировать качество продукции, производимой нашим «Центром». Прошу оказывать ему всяческое содействие и познакомить Владимира Сергеевича с ведущими сотрудниками «Центра».

Новикова серьезно посмотрела на Савельева, вставшего при ее появлении, и с некоторым стеснением протянула ему руку для рукопожатия.

Из кабинета директора они вышли вместе. Савельеву сразу понравилась эта красивая и серьезная молодая женщина. Однако он заметил и темные круги у нее под глазами, и две горькие складки в уголках рта. Несмотря на внешнее спокойствие, Новикова была явно чем-то напугана или встревожена, и в причинах этого ее состояния необходимо было разобраться…

Проводив нового военпреда, Казарян уселся за стол и радостно потер руки. «Кажется, этот Савельев более разумный человек, – размышлял он, разглядывая фотографию своего предшественника. – Найти с ним общий язык, безусловно, будет легче, чем с Зайцевым».

Бесшумно появилась красивая длинноногая секретарша. Казярян вопросительно взглянул на нее.

– К вам Субботин Алексей Михайлович. Из милиции.

– Пусть заходит.

Казарян тяжело поднялся из-за стола и протянул майору Субботину пухлую влажную ладонь.

– Казарян Станислав Арташесович, – представился он со скорбным видом. – Я ждал вас, садитесь. Кофе? Чай?

– Спасибо, кофе, если можно. – Субботин опустился в мягкое кожаное кресло.

Казарян вызвал секретаршу и что-то шепнул ей на ухо. Леночка кивнула и удалилась. Казарян уставился на майора. В его больших круглых глазах читалась искренняя печаль и готовность ответить на любые вопросы.

– Скажите, Станислав Арташесович, когда в последний раз вы общались с Максимовым? – начал Субботин.

– Незадолго до убийства, – Казарян тяжело вздохнул, – буквально за час или даже меньше. Мы беседовали в этом кабинете с семи до семи тридцати вечера. Потом он поехал домой.

– О чем вы беседовали?

– Так, некоторые технические вопросы… Но к делу это не относится.

– Вы уж сделайте милость, расскажите подробности, а мы разберемся, относится это к делу или нет, – заметил майор.

– Разговор шел о новом технологическом процессе производства «красной ртути», о том, что утверждение нового процесса затянулось и о том, какие меры надо принять в связи с этим.

Заметив, что Субботин делает какие-то пометки в своем блокноте, Казарян спохватился:

– Алексей Михайлович, «красная ртуть» – это секретный ядерный продукт, и упоминание о нем в разговоре, а тем более в записи категорически запрещается.

– Меня об этом уже информировали, – улыбнулся Субботин. – В документах следствия и в моих записях такой продукт упоминаться не будет. Нас интересует вот что: не связано ли убийство директора с фактами хищения изотопной продукции или с попытками втянуть Максимова в незаконную торговлю этими изотопами?

– Да мне, собственно, почти ничего не известно, – неохотно начал Казарян. – Правда, один серьезный случай был.

– А именно?

– Приходил тут к Максимову один криминальный авторитет…

– Как фамилия? – оживился Субботин.

– Если не ошибаюсь, Волков. О его визите мне рассказал Александр Васильевич.

– Что он хотел от Максимова?

– Волков предложил Максимову организовать продажу «красной ртути» и других изотопов через свою посредническую фирму, обещал высокий процент от сделок…

– Что ответил Максимов?

– Наотрез отказался.

– Волков угрожал?

– Да, он показал заметку из газеты, где говорилось о смерти несговорчивого директора, дал время на обдумывание своего предложения.

– Сколько времени он ему дал?

– Два дня. Он был у Максимова во вторник. Сказал, что позвонит в пятницу. И в пятницу Максимов был убит. Видимо, он отказался сотрудничать с Волковым.

«Да, Александр Васильевич, – подумал Субботин, глядя на фотографию на стене. – Вас убили преднамеренно и хладнокровно. Это не вызывает сомнений. Вопрос в том, кто был заказчиком? Волков? Может быть. Но наверняка были и другие, кому ваша смерть была выгодна. Например, Казарян. Умный, честолюбивый. Ведь со смертью Максимова освобождалось кресло директора. Или те, кому вы мешали воровать изотопы».

Вслух он спросил:

– Почему вы решили, что Максимов отказался с ним сотрудничать?

– Мы всегда обедали вместе с Александром Васильевичем. В пятницу, во время обеда, он рассказал мне о звонке Волкова и о том, что ответил категорическим отказом.

– Какие шаги были предприняты для обеспечения безопасности директора?

Казарян передернул жирными плечами.

– Я предложил Максимову усилить охрану, но он отказался. Сказал, что двух человек вполне достаточно.

– Его охраняли два человека?

– Да. Охранник и водитель.

– Как фамилия водителя?

– Фролов Сергей Викторович.

– Почему он не сопровождал директора до дверей квартиры?

– Он должен был следить еще и за машиной, чтобы не подложили чего-нибудь. – Казарян отвечал на вопросы с расстановкой, не торопясь.

– У Максимова были конфликты на работе или в семье?

– Про семью не знаю, а на работе всерьез – нет. Так, по мелочи…

– А именно?

– Недавно он довольно резко поговорил с ведущим инженером Палагиным. Обещал уволить, если еще раз увидит его на работе в нетрезвом виде. – Казарян пожал плечами, что, мол, ничего не поделаешь, такое у них иногда случается.

– И часто этот Палагин бывает в нетрезвом виде?

– На работе – редко. Но поддает прилично. Максимов очень ценил его как талантливого инженера.

– Секретарша вкатила в кабинет столик с кофейником, чашками, печеньем и бутербродами. Казарян кивнул ей в знак благодарности и Лена вышла, плотно закрыв за собой дверь. Директор на правах хозяина сам разлил ароматный напиток по чашкам.

Субботин сделал глоток и отметил про себя, что это был отличный крепкий кофе по-турецки, с желтой пенкой и в меру сладкий.

– У вас отличный кофе, Станислав Арташесович.

– Это один из талантов моей секретарши.

«Уже и секретаршу присвоил», – подумал майор, но вслух произнес:

– Что вам известно о личной жизни Максимова?

– Ну, у Максимова есть жена, Маша Кириллова, красивая, лет на тридцать моложе него.

– Чем она занимается?

– Сидит дома. Читает книги. Занимается домашним хозяйством. Детей у них нет.

– И ей не скучно? Любовника она не завела?

– Если и завела, – поморщился Казарян, – мне об этом ничего не известно. Спросите кого-нибудь еще.

– Ладно, – легко согласился майор, – спрошу.

– А лучше вообще не занимайтесь этой ерундой. Если вас интересует мое мнение, не стоит тратить на это время и силы.

– Вы считаете мотивы личного порядка ерундой?

– В применение к Максимову – да! – жестко сказал Казарян.

– Простите, Станислав Арташесович, но я с вами не согласен. Тем не менее, охотно выслушаю вас. Вы кого-то подозреваете? Боитесь стать новой мишенью?

– Да, боюсь. А подозреваю… Я не подозреваю, а уверен, что заказал убийство Волков.

«Зачем он так старается внушить мне, будто Максимова заказал Волков? Ведь он умный человек и должен понимать, что мы не только основательно покопаемся в личной жизни его покойного шефа, но и разберем другие возможные версии, а также связь этого убийства с хищениями на фирме. Зачем ему это?» – подумал Субботин и, давая понять, что вопросов у него больше нет, вежливо произнес:

– Спасибо вам огромное, Станислав Арташесович. Вы очень помогли следствию.

Встав из-за стола, Казарян проводил гостя до дверей и пожал на прощанье руку.

* * *

Андрей Григорьевич Родионов недоумевал. Его вызвал к себе Казарян в конце рабочего дня. «Зачем я ему понадобился?» – недоумевал заведующий лабораторией физико-химических методов контроля, открывая дверь в кабинет директора. Казарян, грузный и солидный, в безупречно сшитом синем костюме, сидел за столом, откинувшись на спинку кресла. Он пригласил Родионова сесть, выложил на столик рядом с пепельницей два сорта дорогих сигарет и предложил закурить.

– Я вызвал вас, Андрей Григорьевич, по весьма важному делу. Через десять дней в Париже открывается Международная конференция «Радиоактивность и радиоактивные элементы». Ехать туда должен был Максимов. Но он погиб. Поэтому я решил послать вас. Сделаете небольшое сообщение о разработках нашего «Центра», исключив, разумеется, сведения, составляющие государственную тайну. Узнаете, над чем работают сейчас наши зарубежные коллеги, установите новые научные и деловые связи, получите, наконец, массу приятных впечатлений. Ну как? Рады?

Родионов не знал, что делать – смеяться или плакать, до того некстати было предложение исполняющего обязанности директора.

– Простите, Станислав Арташесович, – развел он руками. – Это для меня полная неожиданность.

– Жизнь полна неожиданностей, – кивнул Казарян. – Но мы должны быть к ним готовы. Тем более, что я посылаю вас не на полигон в Семипалатинск, а в Париж. Такая поездка – это подарок. Вы понимаете?

– Извините, – решительно сказал Родионов, – но я просто не готов к этой поездке: у меня мать сейчас в больнице, в онкологическом отделении. И потом… На кого я оставлю лабораторию? У меня в сейфе хранятся двадцать килограммов «красной ртути» и сто пятьдесят граммов осмия-187. Что с ними прикажете делать? Пошлите кого-нибудь Чдругого.

– Поедете вы, Андрей Григорьевич, – категорически заявил Казарян. – Вопрос о вашей поездке решен на уровне министерства. Лабораторию оставите на Новикову. Она прекрасно справится без вас. За матерью присмотрят врачи и ваша жена. Что касается веществ, хранящихся в сейфе, то их вы возьмете с собой и передадите представителям фирмы «Карина». В Париже эту фирму представляют братья Саркисян: Вазген и Арам. Вы их знаете. Они несколько раз приезжали в Новообнинск, заключали контракты на поставку нашей продукции. Груз передадите им только тогда, когда они покажут вам документы о переводе на банковский счет «Центра» двенадцати миллионов долларов США. Эта сумма позволит мне выплатить зарплату сотрудникам, не получающим ее уже два месяца, купить новое дорогостоящее оборудование и аппаратуру, заплатить налоги, расплатиться за поставленное сырье, электроэнергию, газ и тепло. Вы ведь знаете, Андрей Григорьевич, что государственная казна сейчас пуста и предприятия ВПК выживают, кто как может.

Казарян был прав, предприятия ВПК действительно выживали, как могли. С другой стороны, «красная ртуть» и осмий – это крайне дорогие и сверхсекретные материалы, используемые в специфической военной технике. Разве можно их так вот просто брать из сейфа лаборатории, везти за рубеж и продавать, как нефть или газ?

Свои сомнения Родионов выразил вслух.

– Разве это законно? – подозрительно спросил он.

Голос Казаряна вновь стал жестким.

– Вполне. Я вам вот что скажу. Вам, например, неизвестно, но существует секретное распоряжение 75-рпс от 21 февраля 1992 года, подписанное президентом Ельциным, по которому разрешается изготовление, хранение, транспортировка, поставка и продажа за рубли и СКВ «красной ртути» в пределах ежегодной квоты на экспорт в размере десяти тонн, причем прибыль исключается из налогообложения, чтобы не было следов сделок. И директора предприятий нашей отрасли вовсю используют этот и другие секретные указы президента для выгодной торговли. Мы не являемся исключением.

– А как я смогу вывезти эти материалы за рубеж? – было ясно, что Родионов не в восторге от предложения стать контрабандистом.

Некоторое время директор молчал, изучая собеседника, и, после затянувшейся паузы, произнес:

– Вы поедете на специально оборудованной машине. Груз будет размещен под дверцами машины и закрыт панелями, которые не снимаются.

– Но ведь это прямое нарушение уголовного законодательства? – Если ученый и был возмущен предложением, то внешне никак этого не показывал.

– Согласен. Но уголовный кодекс в России нарушают все. Я вам гарантирую, Андрей Григорьевич, что вы пройдете таможенный досмотр и спокойно доедете до Парижа. Более того, после возвращения вы получите за эту поездку от меня лично сто тысяч долларов и месячный отпуск. Сейчас же, после нашего разговора, получите в бухгалтерии сорок тысяч долларов на эту поездку. Я рассчитываю, что вы найдете телохранителя, которому доверяете и который будет сопровождать вас в этой поездке. Расходы на телохранителя я оплачу отдельно.

Казарян взглянул на Родионова, оценивая произведенный эффект, но никаких следов радости или волнения на его лице не обнаружил. Родионов оставался бесстрастным.

– А если я откажусь от вашего предложения? – спросил он после непродолжительного молчания.

Нахмурившись, Казарян произнес тоном, не обещавшим ничего хорошего:

– Никаких… Считаю излишним напоминать, что о нашем разговоре и о поездке с таким ценным грузом не должен знать никто. Иначе… – Директор не договорил, но ясно дал понять, что ожидает Родионова в противном случае.

Ситуация казалась ученому нереальной: он не мог поверить, что это происходит именно с ним. Или он бредит, и весь этот разговор всего лишь плод больного воображения?

Но, вновь взглянув на исполняющего обязанности директора, он поежился. «Вполне возможно, – подумал Родионов, – что я исчезну так же, как курьеры, перевозившие изотопы до меня». В более безнадежное положение он не попадал никогда в жизни…

После работы, по дороге на дачу ученый обдумывал разговор с Казаряном. Идея нового директора послать его в Париж с грузом изотопов повергла Родионова в шоковое состояние. Это была опасная авантюра, и он отлично понимал это. Что нужно сделать, чтобы обезопасить семью, выполнить поручение Казаряна и остаться самому целым и невредимым?

В следующее мгновение у Родионова возникло неясное чувство, что за ним следят и поэтому ему следует вернуться домой. Это ощущение постепенно усиливалось и переросло в твердую уверенность: ему во что бы то ни стало нужно попасть домой и ни в коем случае не выдавать преследователям места, где отдыхает его семья. Андрей привык доверять внутренним импульсам. Но проверить свои ощущения все же не мешало. Он взглянул в зеркало заднего вида. Белый «Фольксваген» ехал за ним. Человек за рулем «Фольксвагена» мастерски удерживал машину на расстоянии в несколько десятков метров от «Волги». Но ведь у него нет ни врагов, ни завистников. Кому придет в голову преследовать его? Совпадение… Определенно совпадение… И тем не менее по спине у него вдруг пробежал неприятный холодок. При первой возможности он развернулся и погнал в Москву, где у него была собственная двухкомнатная квартира. Он ехал очень быстро, шел на рискованные обгоны и снова вклинивался в поток машин. Такая езда была не в его привычках. Останови его сейчас милиция, Андрей не смог бы объяснить, зачем ему такая скорость. Он этого и сам не знал. Казалось, невидимый дирижер управлял каждым его движением точно также, как он сам управлял автомобилем. Андрей снова приказал себе успокоиться, но страх держал его мертвой хваткой. Тот, кто приказал ему доставить в Париж столь дорогой груз, слов на ветер не бросает.

Родионов бросил взгляд в зеркало заднего вида – белый «Фольксваген» уже выезжал на Варшавское шоссе вслед за ним. И через несколько минут, как и прежде, он пристроился позади «Волги», соблюдая необходимую дистанцию. Андрею стало ясно, что человек за рулем «Фольксвагена» выполняет определенную задачу. Таких совпадений не бывает. Ученый занервничал, губы его сжались в тонкую полоску, лицо помрачнело. Проехав еще один квартал, Родионов въехал во двор своего дома на Перекопской улице. Поставив машину у подъезда, он обернулся и увидел метрах в тридцати от себя белый «Фольксваген», затормозивший у соседнего здания…

* * *

Майор Субботин подъехал к дому, где жил Максимов, под вечер. Как он успел выяснить, погибший директор успел сменить двух жен и жил с третьей, красавицей Машей Кирилловой. Детей у них не было. Судя по фотографии, Кириллова была женщина видная: полногрудая, длинноногая, с удивительно выразительными синими глазами. Она вовсе не удивилась, когда Субботин позвонил в дверь, и встретила его как старого знакомого.

Майор представился и попросил разрешения задать несколько вопросов в связи с убийством ее мужа. При этом он не заметил никаких следов скорби на лице молодой вдовы.

– Входите. – Кириллова посторонилась, пропуская гостя вперед.

Некоторое время майор с интересом осматривал интерьер, тогда как хозяйка с любопытством изучала его персону. Первой нарушила молчание она:

– Хотите кофе? С коньяком?

– Спасибо, с удовольствием, – отказаться Алексей Михайлович был просто не в состоянии, у него был сегодня очень напряженный рабочий день, и немного расслабиться не помешало бы…

Маша налила коньяк, и, подавая рюмку майору, пристально посмотрела ему в глаза. Субботин смутился:

– Прошу прощения за вторжение… Примите мои соболезнования…

– Не надо, Алексей Михайлович. Не надо соболезнований. Не чувствую я горя, не страдаю по убитому мужу – и все тут. Я чувствую облегчение, радость, если угодно, но не скорбь. Вы можете считать меня чудовищем, но это так. Наши отношения в последнее время зашли в тупик. Александр Васильевич даже заговаривал о разводе.

– Мария Ильинична… – удивленно начал Субботин…

– Прошу вас, зовите меня просто Машей. Иначе я чувствую себя старухой.

– Хорошо, Маша, у Александра Васильевича были враги?

– Алеша… можно я буду вас по имени? Алеша, у директора крупной оборонной фирмы их более чем достаточно.

– Назовите тех, кого вы знаете.

Кириллова невольно смутилась;

– Извините, но Максимов никогда и ни при каких обстоятельствах не посвящал меня в свои проблемы. Правда, я ими и не интересовалась. А в последнее время мы виделись редко – совещания, конференции, командировки, когда он приезжал домой, я уже спала.

– Маша, скажите, за день-два до смерти Александра Васильевича не случилось ли чего-либо неординарного, из ряда вон выходящего? Ну, например, некое событие, возможно неприятное известие…

Она ответила чересчур быстро:

– Нет, нет, что вы! Все было… как обычно…

Чтобы не тратить зря времени, майор решил сменить тему.

– Ну хорошо, Маша. Оставим это. Скажите, не было ли у Максимова любовницы? – майор внимательно следил за реакцией Кирилловой.

– Думаю, что нет. Хотя со стопроцентной уверенностью сказать не могу.

– А у вас нет друга, Маша? – Субботин смотрел прямо в глаза Маши, но та молчала, глядя в одну точку за собеседником, туда, где находилось окно.

– Есть, но это не то, о чем многие думают. Отношения чисто дружеские. Мы испытываем взаимную симпатию. Это Анатолий Доленко. Он работает в отделе производства и сбыта изотопной продукции «Центра».

– Ваши отношения с мужем ухудшились из-за него?

– Не только… Все-таки, у нас большая разница в возрасте, различные интересы. И потом, Максимов устраивал сцены по каждому поводу, ревновал… Это было невыносимо.

– А ваше имущественное и финансовое положение здорово ухудшилось бы в случае развода?

Кириллова оторопела от неожиданной смены предмета обсуждения, но быстро опомнилась.

– Конечно, ухудшилось бы, но не очень. Год назад Максимов открыл на мое имя валютный вклад в Сбербанке. Так что пережить развод я как-нибудь сумела бы. Кроме того, я получила бы свободу, которая не имеет цены.

«И которая позволила бы тебе без помех встречаться со своим любовником, – подумал Субботин. – Вовремя отправился Максимов в мир иной. Во всяком случае, с точки зрения его молодой супруги».

Он поинтересовался, что входит в наследство, оставленное ей мужем. По словам Маши, это были две квартиры, две иномарки, гараж, дача в Подмосковье и валютный счет в Сбербанке. «Достаточно большое наследство, чтобы заказать своего мужа, – размышлял Субботин. – В любом случае бытовая версия убийства становится такой же вероятной, как и связанная с его профессиональной деятельностью».

– Маша, попытайтесь вспомнить, что вы делали вечером второго августа, в пятницу? – спросил майор мягко.

– В день убийства?

– Да.

– Я ходила по магазинам, вернулась домой примерно в шесть, приняла душ, немного отдохнула, приготовила ужин и села смотреть телевизор.

– Хорошо, – вздохнул майор, – кто-нибудь из соседей видел вас в тот вечер?

– А чего вспоминать-то? Примерно в семь ко мне пришла моя подруга Юля Брусникина и оставалась у меня до десяти вечера.

– Прекрасно. Что вы делали?

– Болтали, смотрели телевизор, пили чай с тортом. Чуть позже восьми услышали страшный крик Белозерской и выбежали из квартиры. Зрелище ужасное. Бедный Александр Васильевич! Не заслужил он такого конца.

– А до этого никто из вас не выходил из квартиры?

– Нет.

– Ясно. – Субботин был вполне удовлетворен результатами разговора и уже собрался было уходить, как вдруг его взгляд упал на фото молодого артиста-красавца на серванте.

– Извините, Маша, как фамилия этого артиста? Я никак не могу вспомнить, – спросил майор, рассматривая фото.

– Нет-нет, что вы, – жеманно махнула рукой Кириллова. – Какой артист? Это фотография Доленко. Он подарил ее мне недавно.

Получив от Кирилловой достаточно внятные ответы на поставленные вопросы, Субботин поблагодарил ее за содействие и перед уходом вручил ей под расписку повестку. В среду, в десять утра, гражданка Кириллова должна будет явиться в прокуратуру для дачи свидетельских показаний по делу об убийстве Максимова Александра Васильевича…

Когда Субботин, выйдя пересекал широкий двор, мимо него промчался «Ситроен», щедро окатив его водой из глубокой лужи. Субботин невольно выругался и оглянулся на хама, сидевшего за рулем. «Ситроен» притормозил. Из него вышел высокий молодой мужчина в распахнутом светлом плаще и направился к подъезду, из которого Алексей вышел несколько минут назад. Шагнув на ступеньку, мужчина остановился, чтобы закурить. Он явно нервничал и тревожно оглядывался по сторонам. Майор без труда узнал в нем Анатолия Доленко…