Текст книги "Миссия вторжения"

Автор книги: Эдуард Фит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

* * *

Дом Юрина на улице Арцимовича оказался двухэтажным, из красного кирпича, с большими окнами. Он стоял на холме, и к крыльцу вели каменные ступени. Ни на улице, ни вдоль ступеней, ведущих к дому, не были включены фонари, и Савельев был весьма доволен этим обстоятельством. Владимир Сергеевич позвонил в дверь, сквозь шум дождя расслышал мелодию звонка за дверью.

– Кто там? – раздался металлический голос, удививший его. Он только сейчас заметил домофон, из которого и раздался этот голос. – Кто там? Ответьте пожалуйста.

Савельев склонился к домофону.

– Юрин? Олег Владимирович?

– Да. Кто говорит?

– Савельев Владимир Сергеевич. – Он старался говорить тихо. – Извините, что поздно.

Юрин помолчал. Затем домофон щелкнул и снова раздался голос:

– Подождите. Сейчас открою.

Послышался звон цепочки и грохот задвижек, дверь отворилась, и Савельев увидел мужчину лет сорока, одетого в синий тренировочный костюм. Юрин был красивый мужчина, но к нему уже подкралась ранняя старость, на лицо его легли глубокие морщины. Густые волосы наполовину поседели, глаза смотрели устало.

Когда Савельев вошел в холл и закрыл за собой дверь, Юрин протянул ему руку и сказал, тепло улыбаясь:

– Рад видеть вас, Владимир Сергеевич! Павлов информировал меня. Будем работать вместе.

Юрин производил впечатление человека, на которого можно положиться.

Они решили побеседовать на кухне, которая очень понравилась Савельеву. Она напомнила ему о детстве и юности. В ту пору их семья любила собираться за кухонным столом, чтобы поболтать за ужином. Даже очень серьезные дела решались просто, если они обсуждались на теплой кухне среди ароматов кофе и поджаренных ломтиков хлеба. Здесь было всегда уютно и спокойно. Кухня в доме Юрина была вполне обычной: бежевые шкафы, бледно-зеленая керамическая плитка, тихо дремлющий в углу холодильник. Жалюзи на окнах можно было опускать нажатием кнопки, что хозяин и сделал.

Усадив позднего гостя за стол, Юрин стал варить кофе.

– Промокли, наверное? – заметил он. – Горячий кофе вам не помешает, я думаю.

Савельев и не собирался отказываться, он действительно слегка продрог. Юрин достал из холодильника сыр, колбасу, большой кусок шоколадного торта, нарезал хлеб. На столе появилась бутылка коньяка, посуда и бумажные салфетки.

– Ну что, Владимир Сергеевич, давайте по маленькой. Надо помянуть Максимова, – сказал хозяин, разливая коньяк по рюмкам. – Я ведь с ним пять лет проработал. Хороший был мужик. Царство ему Небесное!

Выпили молча, не чокаясь. Савельев коротко вздохнул и выжидательно посмотрел на Юрина.

– У тебя есть соображения? Почему убили Максимова? – Он сразу перешел на ты, решив, что такая форма обращения больше подходит для людей, занятых общим делом.

– Ничего определенного. Но я склоняюсь к тому, что убийство связано с хищением изотопной продукции. Возможно, он кому-то мешал.

Оба некоторое время молчали. Затем вновь заговорил Савельев:

– Я прочитал доклад майора Субботина, ведущего официальное расследование. Директор и его охранник были убиты из пистолета тридцать восьмого калибра с близкого расстояния. При этом охранник не сделал даже попытки помешать убийце. Как ты думаешь, почему?

– Я думаю, что убийца был хорошо знаком и охраннику и Максимову.

– Правильно, Олег. Я тоже так думаю. Значит, убийцу надо искать среди ближайшего окружения директора. Это мог быть и кто-нибудь из соседей по подъезду. Меня заинтересовало вот еще что. Субботин упоминает о том, что Максимов открыл на имя своей жены немалый счет, а валютный счет самого покойного в Сбербанке составляет двести тысяч долларов. Откуда такие деньги?

Юрин задумался:

– Если ты думаешь, что и Максимов причастен к хищениям, то ты ошибаешься. Я его хорошо знал. Он был кристально честным человеком и крупным ученым. Его труды издавались за рубежом. Читал лекции. Только в качестве гонораров он получил более миллиона долларов. Из них пятьсот тысяч он пожертвовал на строительство детского дома. Об этом я узнал совершенно случайно…

– А где тогда эти несколько миллионов?

Юрин почесал в затылке.

– Думаю, в каком-нибудь европейском банке. Нашим банкам сейчас никто не доверяет.

Савельев тихонько присвистнул:

– Но тогда бытовая версия убийства выходит на первый план. Кстати, жена Максимова ничего не сказала Субботину о зарубежном счете мужа на такую крупную сумму. Может, она не знала о нем?

Владимир Сергеевич покончил с кофе, встал и принялся ходить по кухне.

– Олег, мы обязаны найти убийцу во что бы то ни стало. Понаблюдай-ка завтра за теми, кто будет на похоронах Максимова. Может, появятся новые лица. Между прочим, Субботин тоже там будет…

* * *

Шли похороны Максимова. При жизни у него было мало друзей. Однако собрание у могилы – ряд за рядом мокрых зонтов – получилось внушительное, и члены семьи покойного составляли ничтожную его часть.

Субботин бросил взгляд на большой фоб, засыпанный намокшими цветами. В церкви майор вел себя сдержанно, смотрел в пол. Теперь, на воздухе, он украдкой огляделся по сторонам и почувствовал, что за ним кто-то следит. Субботин прислонился к ограде и оглядел присутствующих. Напротив него стоял Казарян. Он поддерживал под руку молодую вдову. При таком сильном дожде трудно было определить, кто плачет. Но Субботин готов был поклясться, что у молодой вдовы слез не было, не было их и у Казаряна. На лице заместителя директора была дежурная маска скорби, а вот Игорь, племянник Максимова, безусловно, плакал искренне.

Субботин перевел взгляд на вдову. Кирилловой, наверно, лет тридцать. Или меньше? Нехорошо, следовало бы знать.

На ее бледном лице застыло сосредоточенное выражение, словно она была погружена в какие-то сложные расчеты. Время от времени она нервно поправляла черный платок на волосах. Для Субботина она по-прежнему оставалась женщиной-загадкой, и он никак не мог решить для себя, могла ли она убить человека? Пожалуй, смогла бы…

Кроме Игоря по-настоящему горевал еще один человек – Лена, секретарь Александра Васильевича. Лицо ее оставалось бледным, только глаза и нос покраснели. Субботин разглядывал толпу: родственники покойного, знакомые и полузнакомые лица, сотрудники «Центра», чиновники из министерства, несколько директоров предприятий, тесно сотрудничавших с Максимовым…

Интересно, а где Анатолий Доленко? Обведя взглядом собравшихся, в глубине, в задних рядах, майор заметил инженера. Молодая женщина в прозрачном шарфике на голове что-то шептала ему на ухо, поглядывая в сторону Субботина. Доленко кивал в ответ.

Субботину показалось, что он уже видел где-то эту женщину. Злое выражение ее лица совсем не соответствовало скорбной атмосфере прощания с покойным. Господи, да это же подруга Кирилловой – Юля Брус-никина! Он уже успел раздобыть и изучить ее фото…

Тем временем фоб на веревках рывками опустили в яму, с глухим стуком упали первые комья земли. Вскоре вырос небольшой холмик, его подровняли, положили сверху цветы, и все кончилось.

* * *

Прошел месяц. Казарян, сидя за столом в своем – теперь уже своем – кабинете, читал приказ главы профильного министерства Виктора Михайлова, где говорилось: «На-значить Казаряна Станислава Арташесовича директором „Центра высоких технологий“… Приказ вступает в силу с …».

Казарян перестал читать и откинулся на спинку массивного дубового кресла. В его холодных желто-зеленых глазах можно было уловить победный блеск. К этому дню он шел целых одиннадцать лет. Придя в «Центр» старшим научным сотрудником, он сумел за эти годы проделать извилистый и трудный путь наверх, стал директором известной на весь мир фирмы.

Он привык играть главную роль в любых отношениях, как в профессиональных, так и в личных. С позиций такого абсолютного господства он требовал беспрекословного подчинения и ломал того, кто отказывался подчиняться. Служащие, коллеги по работе всегда делали так, как требовал Казарян: подчиняйся, или тебя уничтожат – альтернативы не было. Он обожал власть, получал удовольствие от любых побед, не важно, касалось это многомиллионного заказа или домашнего спора. Но на пути к вожделенному богатству стоял Максимов.

Месяц назад его не стало. Теперь директором назначен он, Казарян. Директор «Центра высоких технологий»!

«Интересно, в каком возрасте достигали его предшественники поста директора Центра, – размышлял Казарян. – В пятьдесят пять лет? Или в шестьдесят?»

Казарян закрыл глаза, пытаясь представить себе, как будет выглядеть его банковский счет через несколько лет.

Посылка Родионова в Париж – это только один из первых шагов на пути к богатству. Когда Родионов доставит ценный груз по назначению и присоединится к бесследно исчезнувшим курьерам, личный счет Казаряна в одном из зарубежных банков увеличится на несколько миллионов долларов. Пропажу же «красной ртути» и осмия из сейфа лаборатории можно свалить на Родионова и вновь спрятать концы в воду…

* * *

Ирина Новикова встала из-за стола и вышла навстречу начальнику цеха. День сложился бестолково, прошел в суете, а все ее попытки сосредоточиться и взяться за работу пока не дали результата.

– Ирина Николаевна, Савельев не подписал акт приемки последней партии «красной ртути». Но мы точно выдержали весь технологический процесс. Может вы с ним поговорите? Надо получить его подпись, а то не видать нам квартальной премии.

– Новикова с любопытством взглянула на собеседника.

– Евгений Викторович, а почему Савельев не подписал акт?

– Он сказал, что продукция изготовлена с нарушениями технологии.

– Хорошо. Я поговорю с ним. Потом перезвоню вам.

Проводив начальника цеха, Ирина взялась за описание новой технологии производства «красной ртути». С новым военпредом у Новиковой сложились очень хорошие отношения. Савельева отличали дружелюбие, сдержанность и искренность. Кроме того, она чувствовала, что нравится ему. Новикова позвонила ему.

– Савельев слушает.

– Здравствуйте, Владимир Сергеевич. Это Новикова.

– Рад вас слышать, Ирина Николаевна.

– Вы забраковали партию «красной ртути», Владимир Сергеевич?

– Было дело. Но там ведь серьезные отступления от утвержденной технологии. – Военпред говорил благожелательным тоном, однако в голосе его звучали металлические нотки.

– Я как раз хотела объяснить вам этот случай. У нас в лаборатории разработан более экономичный вариант получения этого продукта. Затраты на производство сокращаются вдвое, а качество улучшается. Новая технология прошла экспертизу, одобрена, а бумага с разрешением на промышленное производство ртути по новой технологии застряла в министерстве. Не хватало подписи одного чиновника. Он только что вернулся из отпуска и подписал эту бумагу. Так что новая технология фактически утверждена. Бумага придет в «Центр» на днях. Мы просто немного опередили события.

– Это меняет дело, – улыбнулся Савельев. – Тогда мои возражения снимаются. Если вас не затруднит, Ирина Николаевна, приходите ко мне, захватите необходимые документы и мы потолкуем по этому поводу.

– Соблазнили, Владимир Сергеевич. Через десять минут буду. Захвачу описание нового технологического процесса.

– Жду, Ирина Николаевна.

Не прошло и десяти минут, как Ирина Новикова уже сидела в кабинете военпреда. Савельев в темпе пролистал принесенные ею материалы.

– Теперь все ясно. Действительно, предложена более передовая технология, и акт приемки я подпишу.

«Как быстро он схватывает суть», – подумала Ирина. Ей было хорошо в его присутствии, и она немного расслабилась. Они сидели напротив друг друга за письменным столом у окна, выходящего на просторный двор. Ирина чувствовала себя в безопасности. Редко она встречала таких людей. Особенно среди мужчин. В прошлом, когда она во многом зависела от мужчин, то часто ошибалась в них. Но инстинкт подсказывал: Владимир Сергеевич отличается от большинства представителей сильного пола, и ей не придется жалеть, если она доверится ему. Савельев взглянул на Ирину. Он видел, что ее что-то тревожит. Что-то, в чем она боялась признаться, но не могла утаить от Савельева. Она ерзала на стуле, нервно прикусила верхнюю губу, не решаясь высказаться. Тогда Савельев решил сделать первый шаг сам.

– У вас грустный вид, Ирина. Что случилось? Может быть, требуется моя помощь?

– Новикова усмехнулась:

– Вы тонкий психолог, Владимир Сергеевич. Мне действительно сейчас требуется помощь и совет опытного и доброжелательного человека. На работе говорить об этом не очень удобно. Приходите ко мне в гости завтра вечером после шести. Дом тридцать семь, квартира тридцать четыре по улице Сахарова. Сможете?

– Что за вопрос? Обязательно приду.

– Тогда до завтра.

Она вышла, оставив в кабинете Савельева смутный аромат французских духов.

Глава третья
ОПАСНАЯ КОМАНДИРОВКА

Родионов поднялся на седьмой этаж и вошел в душную квартиру. «Ну довольно, хватит нервничать! – раздраженно одернул он себя. – Нужно просто обезопасить семью, спрятав ее в надежном месте. Но одному мне не справиться… Кто может помочь, на кого можно безоговорочно положиться? Ну конечно же, на Дроздова. Мы, правда, давно не виделись, но какое это имеет значение? Дружба есть дружба».

Андрей пошел на кухню, достал из холодильника бутылку ледяного пива и сел на табурет, привалившись спиной к стене. Выпив пива, он протянул руку к телефону, положил его к себе на колени и набрал номер Вадима Дроздова – своего лучшего друга, с которым прошел войну в Афганистане. Дроздов жил в Люберцах.

– Вадим? – спросил Родионов, когда на другом конце сняли трубку.

– Я. Что-нибудь случилось, Андрей?

– Случилось, Вадим. Но это не телефонный разговор. Сможешь приехать ко мне?

– Конечно.

– Тогда приезжай. Жду.

Андрею не хотелось рассказывать Вадиму по телефону о том, что случилось с ним за этот день, начиная с момента, когда его вызвал к себе Казарян. Телефон могли поставить на прослушивание и узнать содержание разговора с Дроздовым не составило бы никакого труда.

Прошло немногим больше часа с тех пор как Родионов позвонил другу. В прихожей раздался звонок, Андрей открыл дверь. На пороге стоял Дроздов.

– Привет, Андрюха. Так что же случилось?

– Пока ничего страшного, но… одним словом, мне может понадобиться твоя помощь. Заходи.

Родионов впустил друга, запер за ним дверь. Вадим отметил, что выглядел Андрей измученным. Они прошли в скромную кухоньку, где аскетизм уравновешивался порядком, чистотой и хорошим вкусом.

Андрей устроился возле полированного соснового стола и жестом пригласил друга сесть напротив. На столе стояли четыре бутылки пива. Родионов налил пиво в высокие бокалы и внимательно посмотрел на Вадима.

– Меня посылают в Париж на международную конференцию.

– Это же здорово! – искренне порадовался за друга Дроздов.

Родионов облизнул с губ пивную пену и уставился в свой бокал.

– Мне нужен телохранитель, которому я могу доверять и который знает французский язык. Ты ведь служил какое-то время во французском иностранном легионе?

– Да. Я же тебе рассказывал.

– Как ты туда попал, Вадим?

– Видишь ли, в девяносто первом году я оказался в большой финансовой яме, меня подставили, причем на очень большую сумму. Выбора у меня не было. Мне на время надо было исчезнуть из виду.

– Сколько платили по контракту?

– Первоначальная ставка чуть больше тысячи долларов в месяц. За ведение боевых действий на территории другого государства расценки повышаются. В разгар войны в Югославии за месяц можно было заработать до шести тысяч долларов. В общем, я расплатился с кредиторами.

– Чем занимаешься сейчас?

– Есть кое-какой бизнес. Есть счет в банке. Жить можно.

– Поедешь со мной?

– Слушай, Андрюха. Я никак не врублюсь. Зачем тебе телохранитель?

Родионов решил выложить все карты: в таком деле нет ничего важнее, чем доверие партнера.

– Дело в том, что я еду на автомашине. Директор поручил мне доставить в Париж продукцию нашей фирмы. Стоимость груза по ценам черного рынка составляет больше двенадцати миллионов долларов.

– Ого!.. Ничего себе груз! Почему такой дорогой? – Дроздов изумленно уставился на друга.

– На девяносто восемь процентов – это военный продукт, используется для производства ядерного оружия.

Дроздов присвистнул.

– Серьезный продукт выпускает твоя фирма. Перевозка его на автомобиле – опасная авантюра. Как ты согласился, Андрей? Ты всегда был таким осторожным.

Родионов расстегнул ворот рубашки. Он заметно волновался, заново переживая разговор с директором.

– У меня не было выбора. Директор не двусмысленно заявил, что если я откажусь, это будет иметь самые печальные последствия для меня и моей семьи.

– А ты не пробовал обращаться в органы МВД или ФСБ? – спросил Вадим сочувственно.

– Бесполезно. У него связи в самых высоких инстанциях. Кроме того, у меня нет документального подтверждения моих слов.

– М-да, такой груз требует очень приличной охраны. Одному заниматься такой перевозкой нельзя.

– Знаю. Поэтому и прошу тебя поехать со мной. Нужен абсолютно надежный человек. Казарян разрешил взять в дорогу телохранителя и обещая хорошо заплатить. По едешь?

– Я не могу бросить тебя одного, Андрюха. И вообще, у меня такая натура, что я дол го на одном месте не сижу.

– Ты настоящий друг, Вадим. Я всегда это знал.

Родионов достал из холодильника бутылку «Смирновской» водки, закуску, поставил две рюмки.

– Давай-ка выпьем за успех! Чтобы нам повезло и чтобы мы вернулись живыми из этой поездки.

Они выпили, закусили, подождали, пока выпитое отзовется теплом в сердце. Андрей достал измятую пачку сигарет, предложил Вадиму, они закурили.

– Что за груз все-таки мы повезем? – Дроздов, будучи человеком дела, уже прокручивал в голове варианты будущей операции.

– Двадцать килограммов «красной ртути» и сто пятьдесят граммов изотопа осмия.

– Кто еще знает о перевозке такого ценного груза?

– Только Казарян и два человека в Париже, которым я должен этот груз передать. Казарян предоставит машину, где будет надежно спрятана «красная ртуть».

Дроздов задумался. Сказал, нахмурив брови:

– Так твой товар перевозится контрабандным путем? Ты мне этого не говорил.

– Прости, Вадим, но эту продукцию и нельзя перевозить иначе. «Красной ртути» и осмия-187 нет в экспортно-контрольных списках. Официально «красная ртуть» не существует, хотя ее продажа разрешена секретным распоряжением президента. Все доходы от продажи этой продукции нигде официально не регистрируются. Куда все это идет, можно только догадываться…

– Мистика какая-то.

– Вот именно.

– Сколько Казарян обещал тебе заплатить?

– Сто тысяч долларов после возвращения. Эти деньги мы с тобой разделим пополам. А от получателей груза, братьев Саркисян, я должен получить подтверждение, что на банковский счет нашей фирмы поступили деньги за товар. После этого товар передается им в руки.

– И твоя семья остается здесь заложником у Казаряна?

– Ну… Так прямо он об этом не говорил, но надо полагать, он хочет, чтобы именно так все и было.

– И ты согласен с этим?

– Разумеется, нет. Чтобы избежать этого, надо укрыть Риту и Колю в безопасном месте. Ты сможешь это сделать? Я хотел сам, но за мной следят. – Родионов с надеждой по смотрел на друга.

– Сделаю, Андрей. Без вопросов.

– А я пока займусь оформлением документов на выезд во Францию.

Дроздов кивнул и протянул Андрею свой паспорт. Потом Вадим взял адрес дачи, где отдыхала семья Родионова, и вышел наружу, убедившись, что дверь за ним захлопнулась на замок…

Андрей уложил на дно саквояжа две смены одежды, а сверху бритву, мыло, зубную пасту, щетку и полотенце. Мысли об опасном путешествии не покидали его. Слава богу, что Вадим согласился его сопровождать – более надежного телохранителя, чем Дроздов, найти вряд ли удастся. Его друг еще ни разу не подводил его. Не подведет и на этот раз.

Родионов задержался у шкафа, раздумывая, не забыл ли он чего-нибудь. Впрочем, он рисковал жизнью, и эта поездка могла стать последней. Поэтому пара забытых или лишних вещей не играла никакой роли. Но вот деньги, которые он скопил, обязательно надо передать Рите. Мало ли что может случится? Тем более, что возвратиться обратно возможно и не придется.

Андрей направился в кабинет, подошел к книжной полке, быстро очистил ее от книг и снял со стены. За полкой скрывался сейф. Родионов набрал код, открыл дверцу и извлек боевой «Магнум-19» и десять тысяч долларов – все, что хранилось в тайнике. Усевшись за стол, Андрей вложил стодолларовые купюры в конверт из плотной бумаги и сколол его несколькими скрепками. Бросил конверт в саквояж, захлопнул его и некоторое время смотрел на него в нерешительности, не зная, что делать дальше. Из этого состояния его вывел звонок в дверь. Сердце его бешено заколотилось, и он протянул руку к лежавшему на столе пистолету со стола так резко, что опрокинул бокал с пивом. Нервы его были на пределе. Медленно пройдя через полутемную гостиную, он остановился в холле, прислушался. Наконец, уняв охватившую его дрожь, Андрей заглянул в глазок и увидел Дроздова.

– Какие новости? – спросил Андрей, впуская друга в прихожую. По довольному выражению лица приятеля он понял, что тому удалось выполнить задуманное. Они прошли на кухню и присели у стола.

– Твою просьбу я выполнил, – улыбнулся Вадим, – отвез Риту с Колей в безопасное место, где вряд ли их будут искать. О поездке во Францию рассказал Рите в самых общих чертах, не упоминая о грузе, который мы повезем. Так что мы выбили у Казаряна из рук козырную карту.

– Где ты их спрятал?

Дроздов вырвал из блокнота листок и, написав на нем несколько слов, протянул Андрею. Родионов прочитал, поднес огонек зажигалки к бумаге, посмотрел, как буквы сжимаются и исчезают, потом бросил пепел в мусорное ведро.

– Хорошо, что ты перевез Риту и Колю, – сказал Андрей, закурив и выпустив струю дыма. – Теперь они в безопасности и у нас развязаны руки. Я откажусь от телохранителя, которого мне предлагает Казарян. У меня на душе стало спокойнее. Еще одно. Я дам тебе конверт с деньгами. Отвезешь Рите перед нашим отъездом. Сделаешь?

– Без вопросов. – Дроздов внимательно посмотрел на друга и задал вопрос, мучивший его с тех пор, как он согласился участвовать в опасной операции: – Андрей, а ты уверен, что тебя не уберут после сдачи груза по назначению?..

– Совсем не уверен. – Родионов поднял голову. – Эта мысль не дает мне покоя. Я думаю, что со временем ситуация станет яснее. Главное, что мы должны с тобой сделать – это быть предельно осторожными с братья ми Саркисян. Ни они, ни наш директор не внушают мне никакого доверия…

* * *

Яркий луч фонарика скользнул по зарослям малинника, усыпанного спелыми темными ягодами, выхватил из темноты белые стволы берез и чернеющие между ними лиственницы, высветил поляну, на которой друзья решили заночевать. Через полчаса они сидели под лиственницами, где Родионов остановил машину, у костра, возле его живого пламени, и Дроздов, перебрасываясь с другом ничего не значащими фразами, опять почувствовал тревогу, которая скрывалась за внешним спокойствием Андрея. Собственно, в том, что Вадим согласился поехать с ним в качестве телохранителя, не было ничего особенно странного. Хотя до этого несколько лет Вадим вел совсем иную жизнь. После окончания войны в Афганистане и демобилизации, он вернулся в Москву, занялся коммерцией, прогорел, завербовался во французский иностранный легион, расплатился с долгами, снова открыл свой бизнес. У него появилась иномарка, квартира в Люберцах, а также счет в банке на кругленькую сумму. Работал Дроздов почти без выходных. Выходил на работу ровно в девять утра и нередко освобождался после полуночи. Он привык к этой работе, к своему достатку, но… Не бросать же своего друга и командира в таких обстоятельствах.

Хотя война давно окончилась, Вадим по многолетней привычке все еще считал Андрея своим командиром. Когда покончили с ужином, Родионов подбросил сухих веток и сучьев в костер, посмотрел на друга.

– Вадим, завтра – тяжелый день: надо пройти таможенный досмотр. Будем спать по очереди. Оружие держи наготове, как в Афгане. Здесь не менее опасно. – Андрей взглянул на часы. – Скоро полночь, пора спать.

– Слушаюсь, командир. Кто дежурит первый?

– Я. Мне что-то не спится. Мысли разные одолевают. Спи пока ты, Вадим. Разбужу, когда надо. Место для сна я уже приготовил в машине.

Долго уговаривать Дроздова не пришлось. Заснул он мигом.

А Родионов закурил и посмотрел на небо. Немигающие звезды над головой, безучастные к судьбам и страданиям людей, равнодушные к войнам и смерти, светили ровно и неизменно. Прочертив эффектную дугу, во тьме мелькнул и погас метеорит. Огонь костра отбрасывал в ночь причудливые тени. Костер горел медленным, ровным пламенем, в раскаленной его сердцевине плясали духи огня. В четыре часа Родионов разбудил Вадима, а сам занял его место в машине. Костер догорел. Наступило тихое летнее утро. Мелкая роса высыпала на листьях и траве, заблестела серебром на паутинках. Веяло душистой свежестью. В лесу, еще сыром и не шумном, весело распевали ранние птицы. Дроздова стало клонить ко сну и он решил искупаться в речке, до которой было метров триста вниз по склону. Андрея он решил не будить. «Никого кругом нет. Место тихое. Искупаюсь и мигом вернусь», – подумал он. Захватив полотенце, Вадим спустился к реке. Холодная вода вначале обожгла тело, но уже через минуту он спокойно плавал и плескался, наслаждаясь прекрасным видом и бодрящей водой…

* * *

Утром они мчались по автостраде на запад, Родионов молчал, следя за черной лентой дороги, освещенной солнцем.

Вадим откинулся на спинку сиденья, закурил сигарету, предложил закурить Андрею, но тот отказался.

– Может быть, мы еще раз получим у смерти отсрочку, – философски заметил Вадим, всматриваясь в сосредоточенное лицо друга.

Родионов помолчал, потом, не отрывая глаз от дороги, серьезно ответил:

– Не у смерти, Вадим, а у Бога. Его надо благодарить за жизнь.

– Ты веришь в Бога? – удивленно спросил Дроздов.

– Как все разумные люди.

Ответ друга поразил Вадима. Научный мир, в который Дроздов заглянул одним только глазком, был насквозь материалистичен, и Вадим принял условия этой игры. Ему было понятно, что сознание человека есть функция головного мозга, и, подобно другим частям его организма, оно подчиняется причинно-следственным законам, а законы эти – те же, что управляют движением звезд и атомов. Он ликовал при мысли, что Вселенная – не что иное, как огромная машина, и все происходящее в ней предопределено каким-то предшествующим событием, так что никакого выбора быть не может.

Дроздов взглянул на друга с нескрываемым удивлением.

– А без Бога разве жизнь не может быть разумной? Наполненной смыслом? Разве не может атеист жить разумно и счастливо?

– Нет! – мягко ответил Родионов. – Неверие в Бога – это безумие, а безумный человек не может быть счастлив. Атеизм приводит людей к деградации. Чем больше в обществе неверующих, тем больше в нем преступников, наркоманов, маньяков и сумасшедших. Такова жизнь в России сегодня, жизнь людей, отвернувшихся от Бога.

Дроздов поразился, как мало он знал о своем друге. А ведь Андрей прав. Умеет он убеждать! А все потому, что сам глубоко прочувствовал то, о чем говорит. И Вадим понял, что Андрей не случайно затеял это разговор.