Текст книги "Кровавое око Сарпедиона (авт. сборник)"

Автор книги: Эдмонд Мур Гамильтон

Соавторы: Эдвар Элмер Смит «Док»
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

Пока Стоун с техниками собирал защитные генераторы, которые должны были предохранить одиннадцать огромных кораблей от губительного излучения роботов, пока компьютеры, минута за минутой, прослеживали курс Флота, сближавшегося с грозно пылающим Солнцем, «Вашингтон» стремительно мчался к захваченному судну. Орудия носовой батареи флагмана были готовы к бою. Он двигался до тех пор, пока противометеоритные поля обоих кораблей не начали сжиматься подобно стальной пружине. И тогда капитан Малькольм показал, на что он способен.

Этот седой ветеран не слишком хорошо разбирался в небесной механике, атомной теории или в сложнейших отраслях математики, которые были излюбленным развлечением Фердинанда Стоуна; однако свое дело он знал основательно. Он знал свой корабль, каждое его орудие и каждый механизм, мог оценить до последнего ватта чудовищную мощь своего судна – и умел распорядиться ею. Корабль был продолжением его мозга и рук, смертоносным оружием, которое он сейчас пустил в ход.

Внезапно бластеры «Вашингтона» вспыхнули, обрушив поток энергии на плененный роботами крейсер. Тонкие кинжалы огня снова и снова кололи вражеское судно, с диким неистовством царапали, били, сверлили его защитный экран. Сила удара была такова, что дымились обмотки силовых генераторов; рефлекторы излучателей сверкали яростным фиолетовым накалом.

В дело было пущено не только лучевое оружие. Каждый ствол, который мог быть нацелен на «Дрезден», извергал объятые дымом и пламенем снаряды – так часто, как могли справиться заряжающие автоматы. Гигантский корпус корабля непрерывно содрогался от мощных бесшумных толчков. Смертоносные радиоуправляемые торпеды, описывая огромные круги, пытались сокрушить метеоритные отражатели «Дрездена»; не найдя цель, они взрывались, заполняя пространство бушующим пламенем и разлетающимися осколками металла. Капитан Малькольм расходовал топливо и боеприпасы с пугающей быстротой, не заботясь ни о резервах, ни о сохранности своего крейсера. Все генераторы работали с чудовищной перегрузкой; тяжелые стационарные бластеры, излучавшие энергию в экстремальном режиме, раскалились – их мощные охладители не успевали отдавать тепло вакууму межпланетного пространства.

В этом яростном ливне всесокрушающих лучей, в этом шторме взрывов и потоке снарядов «Дрезден» явно оставался невредимым. Свечение его защитных экранов сместилось в фиолетовую область спектра, однако пока они пылали все так же ярко, как в начале битвы. Ни один из метеоритных отражателей не был разбит, защита выдержала. «Дрезден», оборудованный и вооруженный не хуже флагманского корабля, управляемый чудовищным нечеловеческим интеллектом, мог противостоять любому крейсеру флота до тех пор, пока не иссякнет энергия в его генераторах.

Однако капитан Малькольм был удовлетворен. Он сделал все, чтобы «Дрезден» израсходовал как можно больше невосполнимого горючего; ради этого он не щадил генераторы и излучатели своего корабля. Его судно и его люди могут и должны выстоять до тех пор, пока свежие силы не придут на помощь; и они сделают это.

Они держались, пока Стоун со своей командой техников заканчивал работу над сложными защитными механизмами, пока десантные боты флагмана неслись сквозь космическое пространство к одиннадцати ближайшим крейсерам. Держались, пока навигаторы с угрюмыми лицами следили за непрерывно возраставшей скоростью падения на Солнце, пока компьютеры рассчитывали ту гибельную точку, за которой не было возврата. Они держались – а тем временем огромная армада Земного Флота, ведомая бездушными металлическими созданиями, с гибельным безумием стремилась в пылающий ад звезды.

* * *

Наконец, десантные суденышки достигли плененных кораблей и прикрыли их спасительными силовыми щитами. Экипажи быстро пришли в себя; открылись огромные люки, и боты, вместе с защитными генераторами, нырнули в них. Затем последовали необходимые разъяснения, были отданы нужные приказы, и одиннадцать мощных крейсеров, один за другим, отправились на помощь к своему флагману.

Не существует космического корабля, каким бы вооружением и защитой он не обладал, способного долго противостоять совместной атаке двенадцати мощных военных судов. Под потоком смертоносной энергии, изливавшейся на обреченный крейсер, свечение его экранов сместилось в сторону ультрафиолета; затем они почернели и исчезли. После того, как защита была преодолена, конец наступил практически мгновенно.

Не существует металла, который мог бы выдержать удар боевого бластера. В считанные минуты сотни кинжальных лучей раскромсали «Дрезден» на части, превратив его в груду бесформенных обломков. Когда же корабль распался, каждый его отсек – и каждая деталь, каждый болт и каждая гайка его чудовищной команды – уничтожались до тех пор, пока все металлические обломки, превратившиеся в жидкую смесь, не испарились полностью.

Как только сопротивление было подавлено, и губительные лучи, пронизывающие пространство, исчезли, связисты флагмана начали вызывать остальные крейсера. На борту кораблей многим так и не удалось выйти из транса; они остались беспомощными слабоумными существами на тот недолгий срок, который сумели прожить. Но вскоре на каждом корабле нашелся опытный офицер, принявший командование, и Земной Флот повернул под прямым углом к своему прежнему курсу.

Теперь все зависело от инженеров и навигаторов. Задача первых состояла в том, чтобы выжать из двигателей максимум; вторым предстояло рассчитать наиболее оптимальную траекторию, выигрывая каждый сантиметр драгоценной тангенциальной скорости.

* * *

Прошло несколько дней и бессонных ночей, заполненных упорной работой. Фердинанд Стоун выглядел очень усталым, но, как всегда, он был настроен решительно. Преодолевая тройное тяготение, физик проделал путь в рубку главного навигатора и теперь, вместе с адмиралом Мартином, нетерпеливо дожидался, пока сей достойный офицер, с трудом тыкая отяжелевшими пальцами в клавиши компьютера, закончит свои вычисления.

– Мы избежим падения на Солнце, профессор… у нас даже сохранится ускорение около половины «же», – сказал наконец навигатор. – Другой вопрос – уцелеем ли мы. На борту станет, пожалуй, жарковато… Выдержат ли наши климатические установки? И, конечно, будет излучение – способна ли корабельная броня ослабить его до приемлемой величины? Пожалуй, вы знаете об этом больше, сэр.

– Расстояние максимального сближения? – резко прервал его Стоун.

– Два – двадцать девять на десять в девятой метров, считая от центра Солнца, – быстро выпалил навигатор. – Иначе говоря, около полутора миллионов километров от границы фотосферы… – Он поднял взгляд на Стоуна и спросил: – Каковы наши шансы, сэр?

– Близко… слишком близко, – задумчиво произнес физик. – Однако, можно многое сделать, – он повернулся к сэру Мартину. – Надо так настроить энергетические экраны, чтобы погасить большую часть смертоносной радиации; следует позаботиться и о других защитных устройствах. Я проанализирую, как нарастает интенсивность излучения и посмотрю, что еще можно предложить для его нейтрализации.

– Сейчас вы отправитесь спать, – жестко приказал адмирал. – После отдыха у вас будет еще достаточно времени для работы. – Помолчав, он с горькой гримасой добавил: – Медики докладывают мне, что люди, которые не смогли оправиться от воздействия излучения роботов, умирают при большом ускорении. Печальный факт, но я не вижу, чем тут можно помочь…

– Это не в наших силах. Еще многие погибнут… до того, как мы удалимся от Солнца, – пробормотал Стоун. Он вышел, пошатываясь и почти засыпая на ходу.

* * *

День за днем продолжалась отчаянная борьба. Солнечный диск на экранах становился все больше; угрожающе росла радиация светила. Один – за другим гибли беспомощные люди, потерявшие рассудок; их тела предавались космосу. Оставшиеся в живых уже почти равнодушно относились к этим смертям; существование при тройной силе тяжести требовало от каждого всех физических и умственных способностей.

Своевременная настройка энергетических экранов позволила нейтрализовать наиболее опасные жесткие компоненты излучения «Старого Сола», как называли светило астронавты. Климатизаторы работали с максимальной нагрузкой; люди стремились укрыться у неосвещенных солнцем бортов кораблей, спасаясь под щитами, сделанными из подручного материала. Душный воздух становился все горячей и горячей; начинали болеть и слезиться глаза, кожа покрывалась волдырями и трескалась. Казалось, ничто не может защитить людей от огненной смерти – одно лишь терпение. И они терпели.

Но настал час, когда пришло долгожданное сообщение:

– Пилоты и навигаторы всех кораблей, внимание! – микрофон дрожал у обожженных почерневших губ старшего навигатора. – Мы вышли в перигелий! Притяжение Солнца создает ускорение двадцать четыре с половиной метра на секунду в квадрате; наше собственное ускорение – двадцать девять – запятая – четыре десятых. С этого момента мы удаляемся с ускорением четыре и девять десятых. Держите курс строго от центра звезды в плоскости эклиптики.

Сейчас Солнце ничем не напоминало дневное светило, которое можно наблюдать с зеленой и мирной Земли. Это была гигантская сфера кипящего огня с угловым размером около тридцати пяти градусов. Солнечные пятна, хорошо различимые на таком расстоянии, выглядели как неописуемое переплетение пламенных бурь и вулканических извержений материи, являвшейся чем-то средним между газом и жидкостью. Всюду на поверхности звезды возникали протуберанцы; эти дьявольские, несущие уничтожение огненные копья, которые Солнце с диким неистовством швыряло в пустоту, иногда почти дотягивались до космических кораблей.

Защитив глаза очками со светонепроницаемыми стеклами, укутанный в многослойный костюм с толстыми свинцовыми прокладками, Фердинанд Стоун изучал это яростное чудовище небес с ближайшей точки, которой когда-либо достигал человек – все еще оставаясь в живых. Несмотря на всю свою защиту, он мог бросить только краткий взгляд на поверхность светила; даже его, великого ученого, приводил в содрогание этот грандиозный огненный спектакль.

Дважды они обогнули пылающую сферу. Затем, когда температура воздуха стала более терпимой, и уровень смертоносной радиации упал, изнурительное ускорение было уменьшено до полутора «же» и огромный флот привел в порядок свои ряды. Сражение с роботами и борьба с Солнцем нанесли ему тяжкий ущерб, но бреши были заполнены, люди – перераспределены по кораблям, чтобы компенсировать потери экипажей. Наконец, флот устремился к далекой Земле. В адмиральской каюте два человека обменялись облегченными взглядами.

– Ну, вот и заканчивается наша одиссея, – нарушил долгое молчание физик.

– Вы полагаете, что нам удалось уничтожить всех? – с тревогой спросил адмирал.

– Не знаю, – мрачно проворчал Стоун. – Но лучшие из них, наиболее умные и опасные, были, несомненно, да «Дрездене». Мы смогли одолеть их…

Мартин прервал его:

– Вернее сказать, в ы одолели их, профессор!

– Только с вашей помощью – и с помощью ваших людей. Впрочем, считайте, как угодно; дело не в словах. Пусть я победил их; с таким же успехом я могу справиться с остальными, если хоть кто-то остался на Земле, Нам надо лишь правильно разыграть свои карты.

– Каким же образом?

– Полностью исключив упоминание о моей роли в произошедших событиях, – Стоун неожиданно усмехнулся. – Поверьте мне, сэр Мартин, это очень важно. Пусть ваши офицеры – те, которые контактировали со мной, – поклянутся молчать; ни одного слова не должно просочиться в средства массовой информации. Не должно быть даже слухов! Рассказывайте любые истории, кроме правды; называйте имена любых героев – отсюда и до туманности Андромеды – кроме моего… – он протянул руку и стиснул пальцы адмирала. – Обещайте, Мартин, что вы никому не назовете моего имени, пока я не разрешу это сделать – или пока я не умру.

– Но я обязан в своем рапорте правительству…

– Ваш рапорт предназначен только Высшему Совету, а добрая половина таких отчетов – секретна. Засекретьте и этот.

– Но я думаю, малая толика благодарности и славы…

– Слава? Благодарность? – резко прервал его физик. – О чем вы толкуете, Мартин? Если на Земле сохранилась хоть дюжина роботов, и мое имя станет известным, мне не жить… Поверьте, Мартин, я знаю, что говорю, и знаю роботов… – Стоун задумчиво уставился в иллюминатор, за которым сейчас простирался спасительный мрак космоса. – Да, если они пронюхают правду, то доберутся до меня раньше, чем я до них. Сохраните тайну – и с вашей помощью я найду остальных и покончу с ними. Клянусь вам! Ну, Мартин? Вы обещаете молчать и помочь мне?

– Да, конечно.

Адмирал Аллан Мартин и доктор Фердинанд Стоун были людьми, которые выполняют свои обещания.

Эдвард Элмер Смит
В глубинах пространства
(фрагмент романа, перевод М. Нахмансона, Т. Старшиновой)

1

В течение сорока восьми часов неуправляемый корабль нес Дю Кесна в пустоту космоса с ужасающей и постоянно нараставшей скоростью. Затем, когда запас активированной меди подошел к концу, ускорение начало спадать. Пол и потолок постепенно вернулись на свои обычные места; низ стал низом, верх – верхом. Когда была исчерпана последняя частица меди, скорость корабля стала постоянной. Находящимся внутри он теперь казался неподвижным, хотя на самом деле судно мчалось вперед со скоростью, в тысячи раз превосходящей скорость света. И никто не мог сказать, куда направлен этот стремительный полет.

Первым пришел к себя ДюКесн. Его попытка подняться на ноги кончилась тем, что он поплыл к потолку, где и замер, удерживая тело на месте легкими движениями рук. Остальные, не пытаясь встать, взирали на него с нескрываемым изумлением.

ДюКесн дотянулся до поручня и, придерживаясь за него, опустился на пол. С великой осторожностью он стащил куртку, не забыв вынуть из просторных карманов два автоматических пистолета. Потом, тщательно ощупав ребра, он пришел к выводу, что кости, похоже, целы, хотя плечо болело ужасно. И только тогда он осмотрелся вокруг, чтобы определить, в каком состоянии находятся его спутники по путешествию.

Они сидели на полу, придерживаясь кто за что мог. Девушки не двигались; Перкинс снимал с себя кожаный пиджак.

– Доброе утро, доктор ДюКесн. Вероятно, что-то случилось, когда я оттолкнула вашего приятеля?

– Доброе утро, мисс Вэйнман, – с некоторым облегчением улыбнулся ДюКесн. – Вы совершенно правы, произошло сразу несколько вещей. Он врезался в пульт управления и замкнул все силовые цепи – поэтому мы летим бог знает куда и, судя по всему, со скоростью, значительно большей, чем я мог рассчитывать. Я попытался добраться до рычагов, но не смог… не смог справиться с тяжестью… Ну, а потом все мы потеряли сознание и очнулись только сейчас.

– Вы можете предположить, где мы находимся?

– Нет… впрочем, могу прикинуть, – он посмотрел на отсек, где находился медный цилиндр, затем взял блокнот, ручку, миниатюрный калькулятор и на мгновение задумался.

Повернувшись к одному из иллюминаторов. ДюКесн пристально вгляделся в открывающуюся перед его взором картину; затем он перешел к другому овальному окну, к третьему и к четвертому. Наконец, доктор склонился над чудовищно перекошенным пультом, внимательно изучил показания приборов и ввел данные в компьютер.

– Я не могу ничего понять, – невозмутимо обратился он к Дороти. – Двигатель работал в течение сорока восьми часов и, следовательно, мы должны находиться не дальше, чем в двух световых днях от нашего светила. Однако все указывает на то, что это совсем не так. Клянусь, я мог бы узнать по крайней мере некоторые из неподвижных звезд и созвездий в любой точке, удаленной от Солнца на расстояние светового года, но сейчас же я не вижу ни одной знакомой звезды. Поэтому не исключено, что корабль все это время двигался с ускорением, а это значит, что мы находимся где-то на расстоянии восьмидесяти парсеков от дома.

С лица Дороти сбежала краска; Маргарет Спенсер лишилась чувств. Перкинс вытаращил глаза, его щека задергалась в нервном тике.

– Значит… значит, мы никогда не сможем вернуться назад? – запинаясь, спросила Дороти.

– Я этого не говорил…

– Это все из-за тебя, подлая сука! – вдруг заорал Перкинс и в ярости бросился на Дороги, пытаясь схватить ее за горло. Однако его бешеный рывок не достиг цели – он лишь нелепо распластался в воздухе, размахивая руками. ДюКесн, держась правой рукой за поручень, левой отпихнул Перкинса через весь отсек одним легким толчком.

– Помолчал бы ты лучше, болван! – процедил он. – Одно неверное движение – и я вообще выкину тебя наружу! В том, что мы находимся в таком положении, вина не ее, а твоя. Надо было тебе хоть чуть-чуть пошевелить мозгами и не распускать руки… Однако, что сожалеть о прошлом! Сейчас меня интересует одна-единственная вещь – как вернуться назад.

– Но это невозможно! – захныкал Перкинс, мгновенно потеряв весь свой апломб. – Энергия на исходе, управление повреждено… и ты сам сказал, что мы потерялись!

– Ничего подобного я не говорил, – ледяным тоном отрезал ДюКесн. – Я сказал, что не знаю, где мы находимся, – а это две большие разницы.

– Не слишком большое отличие, верно? – с каплей яда в голосе заметила Дороти.

– Весьма значительное, мисс Вэйнман. Во-первых, я могу восстановить пульт управления; во-вторых, у меня есть еще два энергетических бруска. Один из них, ориентированный в обратном направлении, остановит наше движение. Половину второго я сожгу после того, как смогу распознать неподвижные звезды и произвести триангуляцию – то есть определить наше местоположение. Тогда я буду знать, где находится Солнечная Система, и мы направимся именно туда. Ну а сейчас, я полагаю, нам не помешает слегка перекусить.

– Великолепная мысль! – И, главное, очень своевременная! – воскликнула Дороти. – Я смертельно проголодалась. Где ваш холодильник с припасами, сэр? Впрочем, – она провела ладонью по своим спутанным локонам, – сначала я должна привести себя в порядок… да и ей это не помешает, – Доротти кивнула на вторую девушку, распростертую на полу. – Как пройти в нашу каюту… если, собственно говоря, нам положена каюта?

– О, конечно, конечно… Сюда, пожалуйста… там, дальше, камбуз. Места немного, но, думаю, вы сможете устроиться. Должен сказать, мисс Вэйнман, – ДюКесн приподнял брови, – что я просто восхищен вашим самообладанием. Я не ожидал, что этот болван втянет нас в подобную ситуацию, хоты мы с ним вполне заслуживаем всего, что получили… Ну, ладно… Кроме вас, тут еще мисс Спенсер… вы не могли бы ей помочь?

– Попытаюсь. Я тоже совершенно ошеломлена, но если все мы начнем хлопаться в обморок, это ничему не поможет. Надеюсь, нам все-таки удастся вернуться, не так ли?

– Несомненно, – ДюКесн поднял глаза к потолку и многозначительно добавил: – Во всяком случае, двоим из нас.

Дороти обняла за плечи вторую девушку, которая еще не совсем пришла в себя и, видимо, не сознавала, что происходит вокруг, и помогла ей подняться на ноги. Сейчас она могла думать о человеке, оставшемся в командном отсеке, – человеке, который похитил ее, – только с оттенком восхищения. Его спокойствие, хладнокровие, умение владеть собой и ситуацией… А эти ужасные синяки, изуродовавшие левую половину его лица, – ведь точно такие же должны быть и на теле, но он ничем не выдал, что испытывает боль… Она заметила, что только его пример дает ей возможность держать себя в руках.

У порога ее взгляд упал на кожаную куртку Перкинса, и вдруг Дороти сообразила, что он не вытащил из карманов оружие. Украдкой повернув голову и убедившись, что он не следит за ней, девушка молниеносно обыскала куртку и, действительно, нашла два пистолета. С облегчением отметив, что это стандартное оружие сорок пятого калибра, она сунула их за пояс.

Добравшись до каюты, Дороти внимательно взглянула на свою спутницу и тут же направилась к аптечке на камбуз.

– Ну-ка, проглоти вот это, – приказала она.

Девушка подчинилась. Ее тело все еще сотрясала неудержимая дрожь, но, видимо, она стала возвращаться к жизни.

– Вот так-то лучше. Ну, а теперь выкинь все неприятности из головы, – резко велела Дороти. – Мы, слава богу, еще не умерли, и делать этого не собираемся.

– Я в этом не уверена, – ответила та безжизненным голосом. – Этот Перкинс – зверь… настоящее чудовище!

– Да. Но я знаю еще кое-что – о чем не догадывается ни Перкинс, ни даже ДюКесн. У них на хвосте двое самых умных и ловких парней во всей Вселенной – и когда они догонят нас… на месте Перкинса и ДюКесна я бы оказаться в тот момент не хотела.

– О чем ты говоришь? – Уверенная речь Дороти, так же как и сильнодействующая таблетка, начали оказывать свой эффект – девушка быстро приходила в себя, обретая жизненные силы. – Нет, правда?

– Да, представь себе. Но нам еще так много надо сделать – и в первую очередь как-нибудь вымыться. А при невесомости… Скажи, тебя не тошнит от нее?

– О, ужасно; но теперь во мне почти ничего не осталось, понимаешь? А как ты?

– Ничего. Мне она совсем не нравится, но скоро я свыкнусь с ней. Ты, очевидно, ничего не знаешь о невесомости?

– Нет… Все, что я могу ощущать – что я падаю, падаю без конца… и это почти невыносимо!

– Да уж, приятного мало… Но я изучала это явление – в теории, разумеется, – и мои друзья объяснили, что просто не надо обращать внимания на это противное чувство падения. Пока у меня не очень-то получается, но я все же пытаюсь, – Дороти повернулась к раковине. – Итак, сначала ванна, а потом…

– Ванна? Здесь? Но как?!

– Я хотела сказать: губка. Я покажу тебе, как ею пользоваться. Затем… они прихватили массу одежды для меня, а мы почти одного роста… ты будешь прекрасно выглядеть в зеленом.

После того, как они привели себя в порядок, Дороти заметила:

– Теперь совсем другое дело! Мы стали похожи на людей.

Девушки посмотрели друг на друга, и каждая осталась довольной тем, что увидела.

Незнакомке, на взгляд Дороти, было на вид года двадцать два. Пряди волнистых черных волос обрамляли личико с тонкими чертами. Ее глаза были глубокого карего цвета, а кожа цвета слоновой кости – нежной и бархатистой. Она очень хороша собой, подумала девушка, это заметно даже сейчас, когда малышка выглядит осунувшейся и изможденной.

– Я думаю, прежде чем мы примемся за что-нибудь, нам лучше представиться друг другу, – сказала кареглазка. – Я – Маргарет Спенсер, бывший личный секретарь Его Всемогущества Стального Брукингса. Его банда обманом вытянула из моего отца открытие, стоящее миллионы, а потом… потом они убили его, – в глазах девушки сверкнули слезы. – Я устроилась к Брукингсу, чтобы расквитаться с ним, но у меня ничего не вышло… они раскусили меня! Два месяца… нет, лучше не вспоминать о том, что они со мной творили… и вот теперь я здесь, – она судорожно вздохнула, покаянно опустив черноволосую головку. – Мой язык никогда не доводил меня до добра и, мне кажется, так будет и сейчас. Перкинс убьет меня… Хотя если то, о чем ты говорила – правда) я добавлю: «если сможет». После твоих слов впервые за долгое время у меня блеснула надежда…

– Но что же доктор ДюКесн? Я уверена, что он не позволит…

– Я никогда раньше не встречала ДюКесна, но если верить тому, что я слышала о нем в офисе Брукингса, он куда опасней этого бандита – в своем роде, конечно. Абсолютно хладнокровен и совершенно безжалостен истинный дьявол!

– О, мне кажется, ты к нему несправедлива. Ты разве не видела, как он ударил Перкинса, когда тот погнался за мной?

– Нет… у меня все плыло перед глазами. И все равно, это ни о чем не говорит. Наверное, ты нужна ему живой – раз уж он пошел на то, чтобы похитить тебя. В противном случае он позволил бы Перкинсу делать с тобой все что угодно – и не пошевелил бы и пальцем.

– Мне трудно поверить в это… – Тем не менее, холод сжал сердце Дороти, когда она подумала о всех нечеловеческих преступлениях, которые молва приписывала этому человеку. – Вспомни, он ведь обращался с нами обеими с такой предупредительностью… давай все же надеяться на лучшее. В любом случае, я уверена, что мы вернемся живыми и невредимыми.

– Ты все время говоришь об этом… Что заставляет тебя верить?

– Видишь ли, меня зовут Дороти Вэйнман, и я помолвлена с Диком Ситоном, человеком, который построил этот космический корабль. И я уверена, как ни в чем другом, что сейчас он уже гонится за нами.

– Но ведь они как раз этого и добиваются! – воскликнула Маргарет. – В одном сверхсекретном докладе говорилось об этом – я вспомнила, когда услышала твое имя и имя Ситона. Они подсунут на их корабль Я какое-то взрывчатое устройство… или что-то в этом роде… И ракета разлетится на куски, стоит только включить двигатель!

– Пустые хлопоты! – презрительно скривила губки Дороти. – Не на тех напали… Дик и его партнер – ты слышала, конечно, о Мартине Крейне?

– С именем Ситона упоминалось еще какое-то – кот все, что я знаю.

– Так вот, этот Крейн тоже выдающийся изобретатель… он почти такой же умный, как мой Дик. Они вместе раскрыли этот заговор и построили еще один корабль, о котором Стальной даже не подозревает, – еще больше и быстрее, чем этот.

– Ну что ж, ты вселяешь в меня надежду, – улыбнулась Маргарет; ее измученное личико будто бы просветлело. – Как ни труден наш путь, будем надеяться, что он приведет к освобождению. Ах, если бы у меня было оружие!..

– Вот, держи, – Маргарет уставилась на пистолет, который протягивала ей Дороти, а та добавила: – У меня есть еще один. Я вытащила их из куртки Перкинса.

– Слава богу! – просияла Маргарет. – Это же небесный бальзам на мою душу после всего, что со мной произошло! Ну что ж, когда Перкинс в следующий раз вознамерится вырезать мне сердце, его ждет маленький сюрприз… А нам сейчас лучше отправиться делать сандвичи, как ты считаешь? И, пожалуйста, называй меня просто Мегги.

– Хорошо, Мегги, милочка. Я думаю, мы станем с тобой большими друзьями. А я для тебя – Долли.

На камбузе девушки принялись за изготовление сандвичей, но работа продвигалась весьма медленно. Особенно не клеилось дело у Маргарет – ломтики хлеба из-под ее ножа прыгали в одну сторону, кусочки масла в другую, колбаса и ветчина – в третью. Отчаявшись, она попыталась удержать разлетающуюся пищу между двумя подносами, но это привело только к тому, что она отпустила поручень и сама беспомощно зависла в воздухе.

– Ох, Долли, ну что же нам делать? – воскликнула она со слезами в голосе. – Все разлетается, и мне не справиться с этим!

– Если бы я знала, дорогая! Сюда надо какую-нибудь клетку – мы могли бы ловить ею все, что ускользает от нас. Может, нам лучше подать на стол все как есть, и пусть каждый сам отрежет то, что хочет? Но как же питье? Я просто умираю от жажды, но боюсь открыть ее, – она показала на бутылку имбирного эля, которую держала в левой руке; в правой у нее был ключ, а ногой она придерживалась за вертикальную штангу. – Понимаешь, ее содержимое может рассеяться на миллиард капелек, а Дик говорил мне как-то, что если они попадут в дыхательные пути, то захлебнешься насмерть…

– Ситон был, как всегда, прав, – раздался голос у них за спиной. Дороти мгновенно обернулась – ДюКесн с изумлением взирал на плавающие по камбузу предметы. – Газированные напитки в невесомости могут действительно привести к опасным последствиям. Подождите, я сейчас принесу сеть.

Тонкой сеткой, похожей на вуаль, он ловко очистил воздух от частиц пищи и сказал: – Если на вас нет специальной маски, в невесомости газированный напиток может убить вас. Простую же жидкость можно тянуть через соломинку – к этому довольно легко приспособиться. Глотательные движения надо осуществлять только напряжением мышц… – он прервал свою лекцию и заметил: – Однако я пришел сюда, чтобы предупредить вас о том, что я собираюсь включить двигатель. Ускорение – одно «же», так что на время тут установится нормальная гравитация. Приготовьтесь!

– Боже, какое восхитительное ощущение! – воскликнула Маргарет, когда через некоторое время сила тяжести опустила все предметы на свои места. – Вот уж никогда не думала, что мне будет так хорошо лишь от того, что я способна стоять на ногах!

Приготовление пищи стало теперь совсем несложным делом, и вся четверка вскоре собралась на камбузе. Дороти обратила внимание, что ДюКесн практически не мог владеть левой рукой, а лицо его то и дело искажала болезненная гримаса – видимо, ужасные ушибы причиняли ему нестерпимую боль. После того, как трапеза подошла к концу, она направилась к аптечке и вынула контейнеры с лекарствами, тампоны и марлю.

– Подойдите сюда, доктор. Вам необходима медицинская помощь.

– Но я в полном… – начал было ДюКесн, однако повелительный жест Дороти прервал его на полуслове. Он послушно поднялся с места и направился к девушке.

– Вы покалечили руку. Где ощущается боль?

– Хуже всего в плече. Я врезался им в пульт управления.

– Снимайте рубашку и ложитесь.

Он подчинился, и у Дороти перехватило дыхание, когда ее взору предстали ужасные ссадины и синяки.

– Мегги, пожалуйста, принеси полотенца и горячей воды, – попросила она. Несколько минут девушка сосредоточенно занималась плечом ДюКесна, смывая запекшуюся кровь, обрабатывая ссадины и порезы антисептиками и перевязывая их. – Теперь, что касается этих страшных синяков… я никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Я не медсестра и затрудняюсь в выборе средства. Что бы вы применили? Трипидиаген или…

– Амилофен. Втирайте мазь до тех пор, пока синяки не начнут бледнеть.

Когда девушка принялась за работу, он даже не поморщился; выражение его лица не изменилось, но оно побелело и на нем выступили крупные капли пота. Дороти остановилась.

– Продолжайте, сестра, – холодна сказал ДюКесн. – Этот состав причиняет ощутимую боль, но он делает свое дело, и притом быстро.

Когда она закончила, ДюКесн снова надел рубашку и сказал:

– Большое спасибо, мисс Вэйнман, я очень благодарен вам. Я как будто снова ожил… Но почему вы решили помочь мне? Мне казалось, что с гораздо большим удовольствием вы бы огрели бы меня по голове этим тазом, – он кивнул на контейнер с бинтами и ватой.

– Ну, это было бы неразумно, – улыбнулась Дороти. – Все-таки вы – наш главный инженер, единственная надежда на возвращение… Вас нужно беречь и охранять!

– Что ж, логично… Но я думал…

Дороти не ответила ему и повернулась к Перкинсу.

– А вы, мистер Перкинс? Вам требуется помощь?

– Нет, – рявкнул тот. – Держись от меня подальше, сука, или я вырежу твое сердце!

– А не заткнуться ли тебе, парень? – холодно спросил ДюКесн.

– Но я же только…

– Я предупреждал тебя, чтобы ты ее не трогал – теперь я несколько расширю это определение. Если ты не можешь изъясняться, как джентльмен в присутствии дамы – не раскрывай пасть. И не смей касаться мисс Вэйнман – ни словами, ни мыслями, ни действиями. Иначе я сам вырежу тебе сердце, понял? Она нужна мне, и я не хочу, чтобы какой-то болван нарушил мои планы. Учти, это последнее предупреждение.