Текст книги "Кровавое око Сарпедиона (авт. сборник)"

Автор книги: Эдмонд Мур Гамильтон

Соавторы: Эдвар Элмер Смит «Док»
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

5

– Мы прошли, Фрист, мы прошли! – Хирт, радостно хохоча, колотил Фристала по спине, пока они спускались с перевала. Его спутник, старший и более степенный, только поводил могучими плечами, пряча улыбку в густой бороде.

Да, они прошли! Вернее сказать, Скроб со своей чудовищной птицей, этим клаффом, провел их. Провел по горным кручам невероятной высоты, сквозь дикие скалистые ущелья, через неведомые перевалы; провел, минуя безжизненные и смертельно опасные ледники, оседлавшие горные пики, мимо осыпей, лавин и глубоких снегов; провел по долинам бурных речек и тайным тропам, проложенным непонятно кем и когда. Воистину, чародей этот Скроб, не хуже самого властителя Тедрика, запросто беседовавшего с богами!

Сейчас проводник, как и всегда, вышагивал впереди. Тощий, сухой, жилистый – настоящий горец; довольно рослый, хотя оба великана, и Фристал, и юный Хирт, были выше на целую голову. Их крохотная экспедиция двигалась в таком порядке все пять недель, и оба ломпорца беспрекословно повиновались Скробу. Ибо вскоре выяснилось, что в горах Срединного Ампассера старший – он, а не Фристал, доверенное лицо самого короля. Фактически, Фристал и Хирт исполняли при собственном проводнике роль охраны и двуногого вьючного транспорта. Горец тащил только лук с топориком да своего огромного клаффа, тогда как два молодых спутника были нагружены до ушей. Правда, справедливости ради стоило бы отметить, что клафф весил не меньше доброй овцы.

С высоты перевала, с десяти тысяч футов, путники смогли бросить первый взгляд на расстилавшуюся внизу страну. Таинственный и недостижимый Са-Ирта, восточный предел мира! Предел ли? Они не заметили на востоке блеска океанских вод. На десятки и сотни миль тянулась огромная холмистая равнина, пересеченная серебристыми нитями рек, искрящаяся бусинками озер и покрытая на севере лесом; южная ее часть напоминала Мидвел и Стирдей – такая же плодородная степь с рощами и перелесками. Несомненно, там жили люди, хотя даже Хирт, зоркий, как ястреб, не мог разглядеть с такого расстояния деревень. Однако коричневые, зеленые и золотистые квадраты полей свидетельствовали, что местность была заселена довольно густо. Скорее всего, здесь, как и в Стирдее, на юге Ломарры, снимали по два урожая в год.

Велик Ллосир, и по милости его всюду живут люди! Только как они встретят пришельцев? Фристал нес с собой королевские грамоты, писанные на трех языках, но тут, за непроходимой стеной Ампассера, они могли значить меньше, чем ничего. И посланцы Тедрика рисковали закончить дни свои в темнице, в каменоломнях, на галерах – или же на алтаре местного божества, близкого свойственника Сарпедиона.

Что касалось этого жестокого демона, то с ним предстояло разбираться особо – такова была главная цель экспедиции. «Вы должны распознать злого духа под любым именем, под любой личиной,» – наставлял король Тедрик своих посланцев. И перед ними – и леди Роанной, своей благородной супругой, – король поклялся, что если страны Са-Ирта не подвластны мерзкому кровопийце, он не поведет воинов в их пределы, а станет лишь искать дружбы и выгодной торговли. Но Хирт полагал, что мирные эти планы вряд ли реальны: Око Сарпедиона, ныне погасшее, еще не так давно заливало кровавым светом весь мир и, скорее всего, везде ему приносили в жертву людей.

Сейчас король Тедрик, наверно, прошел с армией половину Тарка… Хирт не сомневался в победе; стальные доспехи, взрывчатый порошок да милость Ллосира перевешивали все богатства, все легионы империи. Впрочем, легионов хватало и у Ломарры. Король сказал, что Запад будет единым. Так повелел Ллосир, так оно и будет! Значит, война закончится победой. Хирт не испытывал сожалений из-за того, что не принял в ней участия; то, что выпало на его долю, казалось и более интересным, и более значительным. Пересечь Ампассер! Еще десять лет назад при старом короле Фагоне, никто и не мечтал бы о подобном!

Спустившись тысячи на три футов, до границы, за которой горные луга сменялись лесами, путники остановились передохнуть. Неподалеку струился ручей, образуя небольшой водопад и довольно глубокое озерцо под темной нависшей скалой. Пока Хирт и Фристал плескались в воде, смывая грязь долгих странствий, Скроб устроил своего клаффа на гранитном обломке и присел напротив, пристально глядя в черные зрачки птицы. Его молодые спутники, закончив купанье, тихо пристроились за спиной проводника. Оба уже натянули свежие туники и сапоги из бережно хранимых запасов – взамен рубища, в которое превратили одежду пятинедельные странствия в диких горах. Все-таки, им была доверена посольская миссия, и рыцарям славного короля Тедрика следовало выглядеть подобающим образом.

Скроб поднял взгляд на Фристала:

– Он готов лететь. Давай карту.

Предводитель экспедиции порылся за пазухой и вытащил туго скатанный рулончик пергамента, на котором странники день за днем отмечали свой путь. Скроб бережно поместил драгоценный свиток в кисет, примотав его ремнем к когтистой птичьей лапе. Потом погладил черные перья с металлическим отливом и произнес:

– Вверх, малыш! Вверх и домой!

Клафф пронзительно вскрикнул, будто прощаясь с хозяином, подпрыгнул в воздух, распахнув огромные, в рост человека крылья и, набирая скорость, ринулся вдоль склона вниз. Через минуту он уже взмыл на сотню футов и начал разворачиваться в сторону горного хребта; через пять – превратился в едва заметную точку над сверкающими ледяными шапками Ампассера.

– Через два дня будет в Ломпоре, – заметил Скроб, стягивая изодранные на камнях сапоги.

Хирт проводил птицу завистливым взглядом. Если бы он мог так же взлететь в вышину, свободный и стремительный, как ветер! Может быть, Повелитель Ллосир со временем откроет королю и эту тайну?

Фристал вздохнул. В отличие от своего юного спутника, он думал о вещах более земных. Например, о том, что теперь им придется рассчитывать только на свои стрелы, на охотничье счастье и на сомнительное гостеприимство обитателей Са-Ирта. В горах у них всегда было свежее мясо – клафф, непревзойденный добытчик, сам искал зверя, сам справлялся с ним. Огромный клюв, мощные когтистые лапы и невероятная для птицы сила позволяла ему торжествовать даже над волками и горными баранами.

Скроб разделся, ступил в озерцо и чуть слышно охнул – вода была холодна. Вымывшись, он тоже натянул чистое и повалился ничком в траву, буркнув: «Устал». Не надо было объяснять, что утомил его не спуск, хотя они проделали с утра миль пятнадцать, а то, что он сотворил с птицей. Лицо проводника осунулось, на висках выступил пот.

После долгого молчания Хирт нерешительно спросил:

– Как ты это делаешь, мастер Скроб?

– Делаю? Что?

– Ну, говоришь со своим клаффом… и с другими, с птицами и зверьем?

Скроб приподнял голову и усмехнулся.

– Ну, разговором бы я это не назвал…

Он снова надолго замолк, расслабившись, всем телом впитывая ласковое тепло осеннего солнца. Фристал сосредоточенно подравнивал бороду кинжалом, любуясь своим отражением в полированном куполе шлема. Хирт вздохнул, достал сухарь из мешка, надкусил. Есть не хотелось.

– Здорово это… понимать животных… – задумчиво сказал он, поглядывая на проводника. – Пусть даже с ними нельзя говорить по-настоящему… Все равно, здорово!

– Здорово? – Скроб вдруг перевернулся на спину, уставившись пустым взглядом в небо. – А у тебя когда-нибудь болела голова, парень? Так, что впору землю грызть? Прятался ли ты целыми днями от солнца, от страшного Ока и проклятых жрецов? – Он приподнялся и с нарастающей страстностью начал говорить. – Знаешь, почему я пошел с вами – почти на верную смерть? Думаешь, старый охотник Скроб на золото польстился? – его глаза потемнели. – Нет, не нужно мне это золото… и дорога в Са-Ирта меня не интересует… своих гор хватит… Но кузнец Тедрик, – он так и сказал о короле – «Кузнец Тедрик!» – да, кузнец Тедрик из Ломпора просил пойти, и я не мог отказать. Не мог отказать избраннику Ллосира, тому, кто избавил нас от мучений!

Скроб вытянул руку вверх, к небу, но оба молодых воина и без того поняли, что он имеет в виду. Звезда злого бога закатилась над Ломаррой и Сарлоном, алтари его разбиты, храмы обращены в груды камней, жрецы гниют в земле.

Фристал с Хиртом начали собирать мешки и оружие. Уже взвалив поклажу на спину, Хирт повернулся к проводнику, все еще лежавшему на земле с полузакрытыми глазами, и опасливо спросил:

– А с людьми ты так можешь?.. Ну, как со своим клаффом?

Внезапно Скроб захохотал. Это было так необычно, что оба его спутника вздрогнули.

– Во даешь, парень! С людьми! Если б я мог так с людьми, то был бы не старым Скробом-охотником, а самим великим Ллосиром! Ах-ха-ха! – он вытер выступившие на глазах слезы и махнул рукой: – Ладно, пошли!

И пружинисто вскочил на ноги.

6

Грохот взрыва смолк, разбитые створки ворот косо повисли на петлях, открыв обрамленный каменными стенами проход шириной в полсотни футов. Сарлонская фаланга, выставив копья, ринулась в него; с тыла ее подпирали тысячи три меченосцев. Ливень стрел, дротиков и зажигательных снарядов поливал покосившиеся надвратные башни и городскую стену, из-за которой уже поднимались к небу густые клубы черного дыма. Под прикрытием стрелков и метательных машин штурмовые отряды, приставив лестницы, начали взбираться к зубчатому парапету; через несколько минут их секиры и боевые молоты загрохотали о шлемы защитников.

Тедрик, сидевший на рослом сером жеребце напротив северных ворот, в которые уже вливались последние ряды ломарианских меченосцев, довольно улыбнулся. Эта компания отличалась небывалой стремительностью – за месяц его войска трижды разгромили имперцев и прошли половину страны, от пограничного ущелья Лотара до берега моря. Теперь его армия разделилась: панцирные всадники с отрядами конных стрелков широким веером прочесывали побережье, вылавливая мелкие группы врагов, уцелевших в предыдущих сражениях; основные силы, тысяч восемьдесят бойцов, осаждали столицу империи – богатый и хорошо укрепленный город Семедиум. Впрочем, теперь о его укреплениях следовало упоминать в прошедшем времени.

Король перевел взгляд на море, зеленоватое, искристое, ласковое, совсем не похожее на темные и суровые воды близ Ломпора. Где-то там плывут его корабли – к самым пределам мира, как повелел Ллосир. Пока от флотилий нет никаких известий… А вот с востока пришли добрые новости! Быстроходная гребная галера доставила письма от Роанны – клафф прилетел! Принес карту. И к разведанной дороге уже выступил сильный отряд из Бакоя…

Да, он был прав, когда решился послать в эту экспедицию трех сильных мужчин, а не десяток центурий… Большой группе трудней прокормиться в горах, да и кто бы поверил в Са-Ирте в его добрые намерения, если б там появилась тысяча стрелков и меченосцев… Но если его посланцы пострадают хоть на волос, второй большой войны не миновать! Он внушит Востоку уважение перед Западом!

Правда, Ллосир предупреждал, что на этот раз удастся обойтись без драки. Бог, конечно, видит весь мир, все, что сокрыто от глаз смертных за просторами океана, за непроходимыми горами и пустынями. Он говорил, что в Са-Ирте много разных стран, больших и малых, но люди в них поклоняются солнцу, луне или огню, а кровавую звезду в небе считают дьявольским оком и не приносят ей жертв… Что ж, тем лучше; больше шансов, что Фристал, Хирт и этот горец, Скроб, уцелеют…

И от Скайра тоже пришли добрые вести. Копи в девосских горах снова дают руду, а местные вожди; устрашенные гневом Ллосира, изъявили покорность. Значит, ни восток Сарлона, ни Верхняя Марка отныне не будут страдать от набегов варваров… На западе воцарится мир – от диких ущелий Девосса до теплого южного океана, омывающего берега Тарка. Чем же он займется теперь? Будет строить дороги, воздвигать города, слать корабли во все концы мира? Соберет в Ломпоре лучших мастеров, живописцев, звездочетов, алхимиков? И тех, кто отмечен особым даром – как охотник Скроб, умеющий говорить с животными?

Тедрик глубоко вздохнул и поднял голову. Над Семедиумом еще стлался дым, но сквозь его темную завесу король разглядел, как над башнями городской цитадели взвились стяги с золотым львом и рукой, сжимающей клинок из божественного металла.

7

Лаборатория Скандоса в горах Ампассера, пять часов утра.

Солнце еще не взошло, и зоркий глаз мог различить слабую красноватую точку на ночном небосклоне – в том месте, где так недавно яростным блеском разгоралась багровая звезда. Но сейчас никто не смотрел в сторону широких окон; пятеро мужчин обступили металлическую тележку в центре зала. На ней, на специальной подставке, покоился большой, двухфутового диаметра, полупрозрачный шар. Казалось, он был выточен из дымчатого кварца; в его глубине медленно плыли потоки крохотных искр, то сворачиваясь в спирали, то ветвясь, словно проблеск молнии.

– Итак, Винг, полный успех? – Тхар с улыбкой поднял глаза на вычислителя.

– Посмотрим… Не стоит трубить в фанфары до испытания.

Пайрот, астроном, приподняв брови, с удивлением осматривал мерцающую сферу. Он протянул руку, собираясь коснуться гладкой поверхности, но Винг быстро перехватил его кисть и отрицательно покачал головой.

– Хмм… – на всякий случай астроном сунул руки в карманы. – И как же управляться с этой штукой? Я не вижу ни монитора, ни клавиатуры… Какой-нибудь дистанционный блок? Где же он?

– Здесь, – Винг провел ладонью по лбу.

– Но связь? Как вы обеспечиваете связь?

– Самым простым и естественным способом – тактильным контактом. Достаточно приложить к поверхности хотя бы палец…

– А! Вот в чем дело! – Пайрот быстро вытащил руки из карманов и спрятал их за спину. – Значит, коллега Скандос сейчас коснется шара и… и что произойдет?

Вычислитель пожал плечами.

– Я могу только предполагать. Он вступит в ментальный контакт с мощным искусственным интеллектом… точнее – сольется с ним… или поглотит его – со всеми знаниями, которые заложены тут, – Винг глазами показал на дымчатую сферу. – Поверьте, их немало… в том числе – и о предмете, который нас интересует. Собственно говоря, – добавил он после небольшой паузы, – тут вообще все, что нам известно на сегодняшний день.

– Ну и?..

– Дальше… Дальше, как я думаю, он… оно… они начнут решать поставленную задачу… Возможно, попытаются связаться с Ним… Ведь мы же собираемся выяснить, что это за тварь, верно? – Винг кивнул на окно, за которым сияло звездами ночное небо; там, в безмерной дали, мчалось существо – призрак, злой дух или пришелец из неведомых миров – которое в древней Ломарре называли Сарпедионом.

– Надеюсь, это не опасно… – пробормотал Фурмин, запустив пятерню в свою густую гриву.

– Что именно? Контакт с машиной Винга или попытка решить проблему? – вопросил историк.

– И то, и другое… Скажем, что нам делать, если учителю вдруг станет плохо? – молодой физик посмотрел на невозмутимое лицо Винга.

– Не мешать, я полагаю. Понимаете, – вычислитель наморщил лоб, – это будет битва… сражение разумов… вполне вероятно… И тут могут быть лишь три исхода – или мы поймем друг друга и договоримся, или уничтожим Его, или…

– Мы? – Тхар приподнял бровь.

– О, конечно, простите… Мы – только свидетели поединка… скорее всего, беспомощные. Сражаться будет Скандос. Один…

– Нет, не один! – неожиданно раздался голос хронофизика, разорвавший напряженную тишину. – Нас будет как минимум трое – я сам, Повелитель Ллосир и кузнец Тедрик. Ведь Тедрик выиграл свою битву – в далеком прошлом, в седой древности он убил злого бога, уничтожил его печень, сердце и мозг. Неужели мы, потомки, окажемся слабее? Нет, друзья мои, нет…

Скандос вдруг подтолкнул тележку, и она с тихим шорохом покатилась к раскрытому окну. Физик уверенным шагом последовал за ней. Он поднял голову, отыскал взглядом красную искорку на темном бархате ночного неба; затем, прикоснувшись к сфере и ощущая чуть заметное покалывание в кончиках пальцев, первый признак ментального контакта, Скандос негромко произнес:

– Что там, за ветхой занавеской тьмы…

Эдвард Элмер Смит
Звезды империи
(перевод М. Нахмансона, Т. Старшиновой)

Глава 1
Жюль и Иветта

Гигантская звездная Империя Земли, сложившаяся к двадцать пятому столетию, мало походила на Рим начала новой эры; пожалуй, единственным элементом сходства между ними являлась необоримая тяга людей к развлечениям. Что, впрочем, справедливо для всех времен и всех, государственных образований, кроме наиболее пуританских и извращенных.

Мис, «История цивилизации», т. 21, стр. 824

Среди прочих увеселительных заведений древней Земли, – театров, спортивных арен, ипподромов, бесчисленных синерам, мюзик-холлов и стриптиз-шоу, Имперский Галактический Цирк был явлением уникальным. Прежде всего, своими размерами – циклопическое здание из напряженного бетона, стали и стекла занимало четверть квадратной мили, а купол над главным амфитеатром уходил ввысь на добрых триста футов. Тут выступали лучшие из лучших, уроженцы сотен планет, представители сотен рас – акробаты и жонглеры, фокусники и престидижитаторы, укротители диковинных животных, эквилибристы, клоуны, танцоры, силачи, гимнасты и канатоходцы. Снова и снова, как сотни лет назад, они доказывали восхищенной публике, что волшебное, чарующее искусство цирка не кануло в вечность в рационалистическую эпоху космической экспансии человечества. И хотя Галактический Цирк строго придерживался неписанного девиза – «Сила, ловкость, мужество – и никакой эротики!» – его галереи и яруса всегда ломились от зрителей.

Номер «Летающих д’Аламберов» – эта труппа на протяжении вот уже двух столетий считалась самой знаменитой в Империи – длился ровно двадцать восемь минут, и все это время публика, до отказа заполнившая гигантскую овальную чашу Галактического Цирка, пребывала в напряженном молчании, почти что в трансе. Сама арена, усыпанная синтетическим заменителем земных опилок, оставалась в затемнении; над ней, на высоте ста сорока пяти футов, по одиночке, парами и группами летали и кувыркались в воздухе, будто невесомые фантомы, гибкие серебристые фигуры.

В этот вечер, как и всегда, выступление шло без сбоев, приближаясь к кульминации. Внезапно свет прожекторов стал ярче, гимнасты, словно по неслышимой команде, прервали свой грациозный полет и замерли, простирая вверх руки. Там, по натянутой под самым куполом проволоке, удерживая равновесие почти незаметными движениями плеч и коленей, плавно и изящно двигалась Иветта д’Аламбер; наконец, неподвижная, будто изваяние, она застыла над самым центром арены.

Как и все остальные члены труппы, девушка носила серебристое трико, обтягивающее ее, словно вторая кожа. Хотя она была невысокого роста, плотной и крепко сбитой – вероятно, ни одно из земных рекламных агентств не предложило бы ей роль фотомодели, – фигурка Иветты с пышными женственными формами производила весьма приятное впечатление на зрителей; расстояние скрадывало ее отличия от обычных женщин. Однако вблизи сразу же бросалась в глаза толщина ее лодыжек и запястий, которые могли бы принадлежать сильному мужчине. А мускулам, перекатывающимся под гладкой кожей – от плеч до кончиков пальцев на ногах – позавидовал бы не один из юных баловней судьбы, прожигавших жизнь на пляжах Южной Калифорнии.

Выждав несколько секунд, Иветта взглянула на своего брата Жюля, парившего на подвесной трапеции сотней футов ниже, там, где яркий свет прожекторов переходил в мягкий полумрак, окутавший нижние ряды. Нынешнее представление могло стать их последним выходом на цирковую арену. Ни Жюль, ни Иветта еще не знали этого точно, однако не исключалось, что сегодняшний вечерний спектакль станет завершением их артистической карьеры. Днем раньше Жюль отправил по пневмопочте крохотный патрончик с кристаллической нитью, на которой было записано только одно слово: «Сюзанна». Ответ – «Дьюнедин-Армс, полночь» – поступил этим утром.

Резко приседая, помогая себе взмахами рук, Иветта стала раскачивать туго натянутую проволоку. Жюль д'Аламбер, ухватившись левой рукой за трос, поддерживавший его невесомый снаряд, тоже начал сгибать колени, раскачиваясь в том же ритме, что и девушка под куполом цирка. Когда амплитуда колебаний проволоки достигла предела, Иветта оттолкнулась сильными ногами от упругой стальной нити, готовая совершить изящный пируэт в воздухе и ринуться вниз – туда, где ее ждали сильные руки брата. И в этот момент над замершим в тревожной тишине амфитеатром раздался металлический щелчок, резкий, как пистолетный выстрел.

Стальная проволока, еще мгновение назад походившая на чуть изогнутую, полную скрытой энергии струну, порвалась точно посередине, и оба ее конца, со свистом бичуя воздух, стали скручиваться в спираль. Под этот тонкий ноющий звук, походивший на вопль отчаяния, Иветта д’Аламбер, лучшая воздушная гимнастка обитаемой Вселенной, беспомощно раскинув руки, начала свое бесконечное падение в пронизанном яркими цветными лучами пространстве. Словно птица, внезапно потерявшая крылья, она летела в гибельный полумрак, с каждой секундой все быстрее, все стремительнее рассекая воздух – легкая серебристая искорка, уже охваченная ледяным дыханием небытия.

Миг растерянности – и все на арене пришло в движение. Остальные члены труппы, секундой раньше неподвижно застывшие на трапециях, теперь с силой, удвоенной ужасом, раскачивали свои легкие снаряды, пытаясь перехватить девушку, задержать ее смертельный полет вниз, к стремительно и безжалостно надвигавшемуся кругу цирковой арены. Один раз спасительная рука едва не коснулась ее судорожно вытянутых пальцев – однако больше д’Аламберы ничем не смогли помочь своей сестре.

Жюль, висевший гораздо ниже прочих гимнастов, имел больше времени на подготовку – и он не потерял ни одного из отпущенных судьбой мгновений. В момент катастрофы он мчался по пологой дуге вниз, одной рукой сжимая металлический стержень подвесной качели; движения его были четкими и выверенными, направление броска рассчитано до десятой дюйма.

Иветта падала плашмя, лицом вниз, и неслась уже с огромной скоростью; Жюль, вероятно, надеялся перехватить ее на восходящей ветви своей траектории, хотя двигался он почти вполовину медленнее. Подобное столкновение любых других гимнастов с неизбежностью превратило бы их тела в кровавое месиво, однако сильные руки брата и сестры сомкнулись в нерасторжимом кольце. Иветта, изогнувшись, как огромная кошка, погасила согнутыми коленями и огромным напряжением мышц большую часть инерции удара. Ноги ее стиснули талию брата, и тот успел обхватить ее рукой; трапеция дрогнула и ринулась вниз словно гигантский маятник. Теперь их сомкнутые тела летели по опасной дуге, и усилия, которые прилагал Жюль, чтобы удержаться на своем хрупком снаряде, могли бы переломить кисть обыкновенному человеку. Однако молодой д’Аламбер, при росте, немного не достигавшем шести футов, весил двести двадцать пять фунтов и обладал невероятно мощной мускулатурой и крепкими, как у быка, костями. В нем не было ни одной лишней унции жира; казалось, даже удар молнии с небес не заставит его разжать пальцы.

Затаив дыхание, не шелохнувшись, зрители следили за летящими вниз серебристыми фигурами. Сможет ли гимнаст удержаться на трапеции? Выдержат ли канаты? Снаряд начал угрожающе скрипеть и потрескивать, тонкий металлический стержень качели изогнулся, словно напряженный лук. За мгновение до того, как он треснул, Жюль отпустил ненадежную опору. До арены оставалось не больше сорока футов.

При замедленной съемке можно было бы разглядеть, что даже в этот страшный миг гимнасты не потеряли контроля над своими движениями. Они готовились приземлиться: колени согнуты, локти плотно прижаты к бокам, подбородки – к груди, сильные мышцы ног напряжены. Мгновение – и их тела мелькнули над ареной, погасив инерцию ловким переворотом.

Еще секунду брат и сестра рука об руку неподвижно стояли в центре посыпанного желтоватыми опилками круга, под яркими лучами прожекторов, направленных теперь вниз; затем, поклонившись, они стремительно скрылись за кулисами. И только тогда амфитеатр взорвался неистовой бурей оваций.

На этот раз публика получила нечто большее, чем обычное зрелище; перед глазами заполнившей цирк толпы промелькнул краткий и смертельно опасный спектакль. Тысячи людей видели обреченную на гибель жертву; они испытали непроизвольную вспышку ужаса и сострадания – а потом, когда жизнь молодой гимнастки оказалась вне опасности, кое-кто, возможно, ощутил досаду. Великолепные юные тела пронеслись перед ними, обреченные на смерть или жестокое увечье, но в последний миг их гибельный полет обернулся триумфом силы, ловкости и самообладания.

Несомненно, то был великолепный финал; и неистовый взрыв аплодисментов подтвердил такой вывод. Кто смог бы сказать, какие чувства – сострадание, восхищение или разочарование – руководили в эти минуты ревущими, хохочущими, улюлюкающими и свистящими толпами землян?

Как бы то ни было, многие зрители пережили, быть может, самый волнующий момент в своей жизни. И только единицы из них могли бы разгадать секрет д’Аламберов и тайну этого невероятного полета. Ибо из триллионов людей, населяющих девятьсот сорок две обитаемые планеты Империи Земли, лишь ничтожная часть когда-либо слышала о Де-Плэйне. А из тех, кто слышал о ней, очень немногие знали, что гравитация в этом мире в три раза больше, чем на маленькой, зеленой и ласковой Земле. И, пожалуй, практически никто не догадывался, что суровый, грозный Де-Плэйн был родиной артистов из труппы д’Аламберов, выступавших в тот день на арене Галактического Цирка.