Текст книги "Повседневная жизнь Европы в 1000 году"

Автор книги: Эдмон Поньон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

Старший певчий

Старший певчий был большим мастером литургии. Он хранил книги, содержавшие тексты Евангелий, посланий, «уроков», псалмов, и в целом отвечал за всю библиотеку. Он определял, какие тексты следовало читать при каждом богослужении. Такая задача предполагала глубокие и давно приобретенные знания, поэтому старшего певчего обычно выбирали из числа nutriti, то есть монахов, воспитывавшихся в монастыре с детства. Как библиотекарь он выдавал монахам книги и имел их список. Он также составлял расписание понедельник дежурств на кухне, писал его в двух экземплярах, один из которых прикреплялся к колонне во внутреннем здании на виду у всех.

Старший певчий, мастер церемоний, руководил процессиями, а также процедурой благословения нового урожая бобов, нового хлеба и молодого вина, организовывал прием высоких гостей, отвечая за него совместно в монахом-смотрителем гостиницы.

Смотритель лазарета

Еще одной значительной монастырской должностью, о которой нам остается упомянуть, была должность смотрителя лазарета.

Больные помещались в особое здание – лазарет, где жили отдельно ото всех. Смотритель лазарета заботился об их духовной жизни, в чем ему помогал только капеллан часовни лазарета, и об их физическом состоянии, в чем ему помогали несколько слуг.

Лазарет Клюни в XI веке состоял из шести залов размером 23 фута в ширину и 27 футов в длину каждый. В четырех из них стояло по 8 кроватей и столько же сидений, один служил для мытья ног в субботу, а в последнем мыли посуду. К ним примыкала кухня, и она была очень важной частью лазарета, так как основная забота о больных состояла в том, чтобы кормить их более обильно, нежели по Уставу было положено здоровым, и даже готовить для них мясную пищу. Все выглядело так, будто болезни монахов проистекали от недоедания.

Из вышесказанного понятно, что попасть в лазарет было нелегко: «Каждый брат, который почувствует себя нездоровым до такой степени, что не сможет жить общей жизнью общины, должен обратиться к капитулу и принести публичное покаяние. Пусть стоя он обратится к председателю и скажет: «Я болен и не могу следовать правилам жизни общины». Тогда председатель повелит ему выйти extra chorum [161]161
  Extra chorum (лат.) – с хоров.


[Закрыть]и отдохнуть, пока ему не станет лучше. Через два или три дня, если ему не станет лучше, он вновь должен почтительно обратиться к капитулу и повторить, что он болен. Тогда ему велят лечь в лазарет. Если он не выздоровеет после того, как проведет там два или три дня, приор должен навестить его во время трапезы и принести ему мяса».

В X и XI веках есть мясо означало для клюнийского монаха нарушить Устав в его основном пункте. Так что брат, которого болезнь заставляла это сделать, хотя и не был в этом виноват, считался опустившимся ниже других братьев. Он постоянно ходил с опущенным капюшоном и держал в руках палку, что заставляет вспомнить о трещотках в руках чумных. Он не имел права участвовать в мессе и получать причастие. И когда, выздоровев, он покидал лазарет, то должен был, прежде чем вернуться к обычной жизни, повиниться перед капитулом за то, что «весьма грешил в пище». Аббат даровал ему отпущение, и в качестве покаяния он должен был спеть 7 дополнительных псалмов.

Кроме больных, лазарет принимал здоровых монахов монастыря в полном составе для того, чтобы сделать им кровопускание, которое было обязательным на Восьмой день после Благовещения (25 марта), после Пасхи и после Троицына дня. Известно, что эта процедура, как и полный отказ от мяса, должна была вернуть монахам чистоту помыслов, подвергавшуюся испытанию в это весеннее время, когда в природе усиливаются чувственные устремления.

Итак, в Клюни, а также в монастырях, зависевших от Клюни, ничто не было отпущено на волю случая. Порядок, иерархия, власть, дисциплина, сила духа… Все заставляет поверить, что эти добродетели хорошо организованной системы не могли быть присущи во времена 1000 года ни одной другой общественной организации. Клюнийская организация, несомненно, не имела себе равных. Однако, рассмотрев вблизи людей, живших не как все, мы увидели достаточно черт, которые, конечно же, были присущи не им одним. Именно это, как мы надеемся, оправдывает нас за то, что мы столь долго заставляли читатателей этой книги пребывать в кругу монахов.

Глава XVI  ТРУДЫ ДУХА

Для того чтобы представить себе умственную деятельность людей, живших в 1000 году, нам придется еще на некоторое время задержаться в монастырях. Дело в том, что в любые времена духовная жизнь начинается с обучения, а в 1000 году монастыри играли в обучении очень важную роль. Можно сказать, разумеется, mutatis mutandis и не входя в детали, что они брали на себя функцию начальных и средних школ, а высшее образование можно было получить только в епископских школах. Известно, что со времен Карла Великого аббатства и епископские города несли образовательную функцию. Бедствия IX и X веков привели к нарушению и упадку этой функции. Но ближе к 1000 году уже ощутимо наметилось их начинающееся возрождение.

Школы в аббатствах

Итак, в аббатствах имелось два вида школ. Одни из них находились вне стен монастыря. Они были открыты для детей, живших в округе. Наиболее значительные свидетельства того, как монахи оказывали эту услугу обществу, можно найти в жизнеописании аббата Гильома из аббатства Сен-Бенинь в Дижоне: «Он основал школы, в которых мог бесплатно получить благодать образования любой, кто обращался в подчиненные ему монастыри. Никому из этих людей никогда не отказывали. Напротив, сер-вы или свободные, богатые или бедные – все без различения были осенены этим проявлением братской любви. Многие также, по причине своей несостоятельности, получали питание в монастыре». Итак, в этих маленьких школах, далеких предшественницах тех, которые спустя столетия открывали братья Союза христианских школ [162]162
  Союз братьев христианских школ – организация религиозных мирян, созданная в 1680 году для того, чтобы давать образование детям бедняков. Система школ Союза обеспечивает начальное, техническое и профессиональное обучение, имеются также институты среднего образования. Сеть этих школ распространена по всему миру; в 1980 г. в Союз входило 10 446 человек, объединенных в 1346 общин.


[Закрыть], могли соседствовать друг с другом дети из семей самых различных сословий. Как уживались вместе мальчики, которые не могли не осознавать неравенства своих родителей? Было ли принято, чтобы в школу ходили все дети крестьян, или это делали только некоторые из них, а тогда кто именно? Еще вопрос: можно подумать, что их учили читать, поскольку для нас это естественное начало элементарного образования. Однако единственным языком, на котором в то время можно было научиться читать, был латинский. Значит ли это, что их обучали основам латыни? Куда более реальным и почти очевидным кажется предположение, что обучение было только устным. Тогда оно могло включать некий набор правил мысленного счета и прежде всего, ознакомление с основными понятиями вероучения, изучения наизусть молитв, рассказы из священной истории и житий святых. Именно эти знания монахи стремились в первую очередь сообщить народу. Это была их миссия апостолов веры. Тогда становится понятнее бесплатность обучения, открытость школ для всех независимо от происхождения и раздача еды детям бедняков. Можно даже предположить, что, не удовлетворяясь теми, кто приходил сам, аббат побуждал родителей присылать к нему своих детей. Сеньоры, жившие по соседству, возможно, считали нормальным, что их сыновей воспитывали в духе религии, которую они, пусть даже не будучи благочестивыми, не оспаривали. Что до родителей, бывших «держателями» земель аббатства, а таковыми были большинство крестьян в его окрестностях, то можно предположить, что они подчинялись без сопротивления. Итак, мы видим еще один, и весьма важный, аспект «давления христианства».

Подводя итог, можно сказать, что эта форма «начального» образования вполне подходила для детей мирян того времени. Им незачем было учиться читать: им просто нечего было читать. В повседневной жизни им были необходимы охота, счет, владение мечом для одних, и умение обрабатывать поле, заботиться о животных, умение общаться с хозяевами-землевладельцами для других. Но всему этому они обучались на практике. Дать им какое-то представление о духовности, о Боге, о своих обязанностях по отношению к Нему и к другим, дать им примеры из жизни святых, – это было наилучшее, что можно было сделать для них и для общества в целом. Это означало научить их принимать хотя бы какое-то участие в культурной жизни того времени, которая практически отождествлялась с христианской религией.

Обучение детей жертвователей

Впрочем, во внутренних школах, предназначенных для так называемых детей жертвователей, которых, как мы знаем, воспитывали в стенах монастыря и готовили к монастырской жизни, религиозному воспитанию также отводилась главенствующая роль.

О повседневной жизни этих мальчиков, бывших либо крестьянскими детьми, выделенными как особо одаренные, либо младшими сыновьями благородных семей, которых родители предназначили для монастырского звания, мы осведомлены гораздо лучше. Эта жизнь была невеселой. Нельзя было хотя бы минуту побыть одному. Запрещалось находиться вместе вдвоем без надзора. Даже учителю не дозволялось оставаться наедине с учеником – об этом написано в жизнеописании Одона, аббата Клюни, умершего в 942 году. Поскольку те же ограничения были засвидетельствованы сто лет спустя в уставе, написанном Ланфранком, архиепископом Кентерберийским, для монастырей, подчиненных аббатству святого Бенедикта, то можно, без риска ошибиться, предположить, что они уже существовали в 1000 году. Ланфранк хотел, чтобы «повсюду, где ходят дети, между каждыми двумя из них находился наставник». Он дотошно добавляет: «Если их двое, то достаточно одного светильника; если их трое, пусть третий также несет фонарь». Но и на этом он не успокаивается: «Пусть они никому ничего не передают из рук в руки; пусть ничего не получают из чужих рук, если только этими лицами не является аббат, великий приор или их учитель богословия; но и в этом случае это должно происходить не где угодно, а лишь в соответствующих местах. В виде исключения певчий в школе может передать им книгу, по которой они должны петь или читать».

Одержимый страхом перед «личными контактами», Ланфранк, как видим, был не лучше самого безумного ревнивого мужа.

Наказания за нарушения были жестокими: розги за малейшую шалость. Если ребенок повторно нарушал запрет, его связывали, оставляли без пищи и бросали в карцер. Во всяком случае, так поступал в начале X века Бернон, основатель Клюни, склонный к перегибам из-за своего страстного желания укрепить монастырскую дисциплину. Справедливости ради следует добавить, что, согласно биографу его преемника Одона, Бернона сурово осуждали: «Разбойник, а не монах; тиран, а не отец; забияка и живодер, а не исправитель нравов и воспитатель». И можно предположить, что около 1000 года, при более чувствительном аббате Одоне, с детьми, обучавшимися во внутренних школах, обращались уже не так свирепо.

Об этих детях уже можно, не боясь ошибиться, сказать, что их обучали чтению на латинском языке, потому что им предстояло всю жизнь иметь дело с литургическими книгами, а также письму, потому что многие из них в будущем должны были переписывать рукописи. Счет им также был нужен для того, чтобы распоряжаться имуществом монастыря. Что касается уровня их литературных знаний, то он в основном определялся тем отвращением, которое воспитывали в них аббаты по отношению к языческим авторам античности.

Проблема античных авторов

Эта проблема со времени возникновения христианства стояла перед теми, чьим призванием было мыслить и писать. Для обучения хорошему латинскому языку, а также для развития ума, незаменимыми источниками служили великие классики времен Республики и века Августа [163]163
  Фактически Римская Республика пала в 42 г. до н.э. после битвы при Филиппах. В течение последующих нескольких лет победители делили власть, и в 27 г. до н.э. она окончательно перешла в руки Августа, правившего до 14 г. н.э. I век до н.э. и I век н.э. ознаменовались расцветом древнеримской литературы и искусства. Если латинский язык до 80 г. до н.э. считается «архаическим», то именно период конца Республики (с 80 по 30 г.) принято считать периодом «классической» римской культуры, а век Августа обычно называется «золотым» веком (в отличие от «серебряного» – с 14 по 117 г.). Поэтому именно произведения, относящиеся к этим двум периодам, использовались в обучении на протяжении многих последующих веков.


[Закрыть]. Однако мораль и философия этих классических образцов, похотливые образы, которыми были полны их книги, делали их опасными для души. Был найден необходимый путь компромиссов, без которого возрождение грамотности при Карле Великом было бы невозможно. Однако реакция Клюни на вольности нравов духовенства, неумолимое требование сурового образа жизни, на котором настаивали основатели движения, вновь поставили на повестку дня вопрос об аморальности «нечестивых» авторов.

Одон, обучавшийся в школах святого Мартина в Туре и изучавший латинский язык по трудам Присциана, византийского грамматика VI века, прочел у него некоторые образцы латинской словесности, приводившиеся в качестве примеров, нашел их прекрасным и почувствовал искушение прочитать Вергилия. Во сне ему привиделась прекрасная ваза. Пока он любовался этой вазой, из нее выползли змеи, от которых он с трудом избавился. Он понял смысл ночного видения и не пожелал больше читать ничего, кроме Священного Писания. Став аббатом Клюни, он изгнал из библиотеки всех светских авторов. Юные дети жертвователей могли теперь воспитываться только на Библии и на трудах отцов Церкви. Заметим, что по крайней мере в этих книгах был хороший латинский язык: даже если упомянуть только святого Иеронима, который перевел с древнееврейского Ветхий Завет, и святого Августина, то следует признать, что они владели языком Цицерона не хуже великих писателей древности.

Если кому-нибудь требовалось доказательство вредоносности античных книг, то таким доказательством могли служить ошибки юности Жервена, будущего аббата Сен-Рикье. Когда он учился в епископской школе в Реймсе, «его чистая душа была замутнена ежедневным чтением поэтов». Какое-то время он жил в разврате. Но вскоре, почувствовав угрызения совести, он вырвался из рук куртизанки, заставил замолчать свои чувства и порвал с этими некогда дорогими ему поэтами, «чтобы, изучая словесность, не погубить душу». В Сен-Рикье он создал библиотеку из 36 томов, в которой не было ни одного языческого автора.

При таких условиях вполне возможно, что обучение юных детей жертвователей уводило их в целом не очень далеко. Впрочем, единственной вещью, которую обязательно надо было изучать этим будущим монахам хора, было (естественно, помимо Устава) изучение песнопений, необходимых для богослужения. Вместе с тем в некоторых аббатствах обучение значительно превышало этот уровень. В особенности это можно сказать об аббатстве святого Бенедикта во Флёри-на-Луаре во времена, когда им управлял Аббон, то есть с 988 по 1004 год.

Аббон из Флёри-на-Луаре

Аббон сам учился в том же Флёри. Он изучал грамматику, диалектику (которую можно определить как технику мышления, правда, весьма отличную от того, что мы понимаем под современной философией) и, наконец, арифметику. Благодаря диалектике образование во Флёри уже превышало описанный выше минимальный уровень. Однако когда Аббон, в свою очередь, стал ответственным за обучение, он счел, что и этот уровень еще слишком низок Чтобы иметь возможность обучать, он сам начал учиться. Куда же можно было податься для этого, как не в епископские школы, которые в то время давали высшее образование? Он поехал в Париж, а затем в Реймс, украшением которого был Герберт. Там он изучил астрономию так, что превзошел своего наставника. Затем, в Орлеане, он обогатил свои знания музыки. Наконец, он изучил риторику и геометрию, однако не очень глубоко, ибо в монастырской среде, похоже, его уже начали считать чересчур ученым. С таким багажом, который соответствовал, как мы видели, тому, что называлось семью свободными искусствами, он вернулся во Флёри и стал делиться знаниями со своими братьями. В предыдущих главах уже говорилось, что его вызвали в английский монастырь Рамси, некогда пользовавшийся репутацией заведения, дающего прекрасное образование, однако в то время нуждавшийся в человеке, способном восстановить былой уровень.

Аббон оставил нам письменные свидетельства своей науки. Он давал консультации по грамматике на основе того же незаменимого Присциана. В области арифметики он пользовался трактатом Виктория Аквитанского и снабдил его массой своих комментариев. Сам Аббон написал трактат по астрономии, где, воспользовавшись возможностью, исправил некоторые ошибки Дионисия Малого [164]164
  Дионисий Малый (ок. 500-545) – римский монах, папский архивариус, по происхождению скиф. Предложил в 525 г. летосчисление «от Рождества Христова», а в 532 г. создал Пасхалию, которой в течение многих веков пользовались для определения дня Пасхи. См. также гл. VIII.


[Закрыть]в расчете пасхального цикла. Адемар из Шабанна пишет, что с ним консультировались и безоговорочно верили его мнению и в Галлии, и в Германии, и в Англии. Его признавали мудрым, как Соломон, его называли «вторым Туллием», то есть вторым Цицероном. «Все, что он говорил, было не человеческим, а божественным словом».

Епископские школы

Однако даже будучи уникальной из-за своего ученого аббата, школа во Флёри оставалась монастырской школой, которую нельзя было даже сравнивать с теми школами, что блистали во многих епископских городах.

Те, кто сидел на скамьях этих школ, сильно разнились по происхождению и по возрасту. Одни были низкого происхождения: например, Герберт, юный крестьянин из Оверни, который был замечен уже в маленькой монастырской школе Сен-Жеро в Орильяке Борелем, графом Барселоны, и отправлен продолжать образование в школу, руководимую епископом Вика в Каталонии Аттоном. Фульберт также родился в очень бедной семье; его образованием занималась школа в Реймсе и не зря потратила время. Естественно, для учеников такого рода образование было бесплатным, им даже обеспечивалось питание и одежда. «Заботься, чтобы твои ученики не голодали и не были раздеты», – напишет позже Фульберт Шартрский учителю богословия аббатства святого Иллария в Пуатье Гильдегеру.

Мы видели, что студенты обычно готовились к церковной деятельности, причем наиболее одаренные из них могли сделать на этом поприще блистательную карьеру. Но были также другие, происходившие из аристократических феодальных семей. Папа Лев IX [165]165
  Лев IX (Бруно, граф Эгисхейм-Дагсбург) (1002-1054) – епископ Туля (Лотарингия), в 1049 году был назначен папой императором Генрихом III в присутствии римских легатов. За время его понтификата в римскую курию вошли многие немецкие и лотарингские кардиналы. Лев IХ во многом проложил дорогу реформам Григория VII. В 1053 г. возглавил военные действия против норманнов в Италии, но потерпел поражение. За несколько месяцев до его смерти произошел окончательный разрыв между римской и константинопольской Церквями.


[Закрыть], который сам был высокого происхождения (он приходился кузеном императору Конраду), вспоминал, что среди его соучеников в Туле около 1020 года находились «благородные собрания юношей». За 30 лет до того Герберт, бывший тогда учителем богословия в Реймсе, похвалялся тем, что «предложил наиболее благородным из молодых людей ознакомление со свободными искусствами». Среди этих молодых людей был даже сын Гуго Капета, Роберт, будущий король Франции. Эта категория студентов платила за обучение и вела, судя по всему, более приятный образ жизни, не всегда отказывая себе в запретных удовольствиях, подобно Жервену, о заблуждении и обращении которого упоминалось чуть выше. Он обучался в том же Реймсе. Из этого, пожалуй, можно сделать вывод, что такие студенты жили в городе, тогда как ученики, обучавшиеся бесплатно, несомненно находили себе жилье в местах, зависевших от епископата.

Помимо этих двух видов студентов, существовал еще третий, не такой многочисленный: к ним относились уже получившие образование духовные лица, еще молодые, которые, подобно Аббону, желали обогатить свои знания. Сосредоточившись на науках, которым они хотели бы обучаться, они обращались в школы, известные своими достижениями в соответствующих областях. Именно так поступил Аббон. Как и Герберт, который, уже пройдя обучение и находясь в Риме, испросил в 971 году у Аттона Великого (у которого он пользовался большим уважением) разрешения последовать за архидиаконом Реймса Гераннусом, возвращавшимся домой, поскольку познания Гераннуса в философии сильно привлекали Герберта. Архиепископ Адальберон Реймский воспользовался ситуацией и доверил ему управление епископской школой. Герберт оставался учителем богословия до 991 года, не считая пребывания в течение менее чем двух лет в итальянском монастыре Боббио, в котором Оттон II сделал его аббатом, но который он так и не смог реформировать.

Пример высшего образования: Герберт

Герберт нашел в лице Ришера, которого читатели нашей книги запомнили по его многотрудному путешествию из Реймса в Шартр, прекрасного ученика и горячего почитателя. Ришер посвятил большую часть своей хроники описанию того, как его учитель учился сам и учил других. Благодаря этому драгоценному источнику и некоторым другим мы можем представить себе структуру высшего образования в 1000 году. Изначально оно включало семь «свободных искусств», которые по издавна сложившейся традиции распределялись на тривиум (trivium) и квадривиум (quadrivium).

Ришер добавляет к тривиуму логику. Обычно же тривиум включал, как видно из названия, три дисциплины, три «искусства»: грамматику, диалектику и риторику. Квадривиум соединял в себе четыре математические науки: арифметику, музыку, геометрию и астрономию. К семи свободным искусствам примыкали медицина, право и получавшее все большее развитие богословие.

Ришер мало говорит нам о том, как Герберт преподавал грамматику. Должно быть, как в то время было принято, он начинал с «Ars grammatica [166]166
  Ars grammatica (лат.) – искусство грамматики.


[Закрыть]» Доната [167]167
  Донат, Элий (IV в) – известный римский грамматик и ритор. Из его сочинений известны «Ars grammatica» в 3 кн. и краткое изложение учения о частях речи «Ars minor». Его книги были главными руководствами при элементарном обучении, и впоследствии слово «донат» стало вообще обозначать латинскую элементарную грамматику, а в немецком языке ошибка в латинской грамматике даже называлась «донатической ошибкой».


[Закрыть], учителя святого Иеронима. Затем он учил по Присциану и, наконец, по «Сатирикону» Марциана Капеллы, автора V века, которому Средневековье в основном и обязано определением семи искусств.

То, как реймский учитель богословия объяснял и практиковал диалектику, можно представить себе более точно. Жадный до знаний и прилежный в их обретении, Герберт тем не менее не внес в них ничего нового. Это особенно верно в отношении диалектики, где более чем в других науках, видно, насколько привычный образ мышления и повседневная интеллектуальная жизнь самых высокоразвитых умов того времени отличались от того, что принято сейчас.

Никому не приходило в голову ничего изобретать. Казалось, что все уже можно найти в древних книгах, сохранившихся от предыдущих веков. Они полностью доверяли Порфирию, философу школы неоплатоников эпохи Константина, переведенному на латинский язык Викторином; Боэцию, который жил за 500 лет до них при готском короле Теодорихе [168]168
  Теодорих (ок. 454-526) – король остготов, при котором они завоевали Италию и основали в 493 году свое королевство.


[Закрыть]и мог передать им некоторые элементы философии Аристотеля, а также философские труды Цицерона, впрочем, не без того, чтобы добавить к ним плоды собственных размышлений. Собственные усилия философов 1000 года были направлены только на то, чтобы как можно лучше понять великих древних, усвоить их метод мышления и пользоваться им для решения абстрактных вопросов, зачастую кажущихся теперь смехотворными. Это был способ мышления, открытый для бесконечных дискуссий, во время которых противники состязались в хитроумии рассуждений.