Текст книги "Феникс и ковер"

Автор книги: Эдит Несбит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава VII
СНОВА КОШКИ ПЛЮС КОРОВА И ВЗЛОМЩИК

Итак, детская была полна персидских кошек и мускусных крыс, принесенных волшебным ковром со своей любимой родины. Кошки мяукали, а крысы пищали. И те, и другие проделывали это с такой силой, что разговаривать в доме можно было только на языке глухонемых. На кухне же присутствовали четверо детей, свеча, невидимый в темноте Феникс и чересчур даже видимый, несмотря на темноту, полицейский.

– Эй вы, слушайте сюда! – – громовым голосом заревел полицейский и поочередно осветил лицо каждого из присутствующих (кроме скрывавшегося Феникса и безликой свечи, конечно). – Ну-ка, быстренько признавайтесь, что это у вас тут за кошачий концерт? Только не врите. Распоследнему идиоту понятно, что У вас тут с десяток кошек и что какой-то ублюдок дерет им хвосты. Ну так что?

Их было пятеро против одного, если считать Феникса. Но беда заключалась в том, что полицейский, даже будучи один-одинешенек, заметно превосходил своими формами всех пятерых вместе взятых. Когда кошки с крысами немного подустали и в кухне на короткое время воцарилась тишина, Сирил сказал:

– Ну ладно, что правда, то правда. Есть тут у нас пара-другая кошечек, но это не значит, что мы над ними издеваемся. Как раз наоборот. Мы их пытаемся накормить.

– Что-то непохоже, – мрачно пробурчал полицейский.

– Знаете, – сдуру ляпнула Джейн, – на самом деле это вовсе не настоящие кошки. Это, как бы вам сказать, придуманные кошки.

– Сама вы придуманная, миледи, – отрубил блюститель закона.

– О, Господи, да если бы вы смыслили в чем-нибудь еще, кроме всяких там убийц, воров и прочей мерзости, я бы тут же рассказал вам всю правду, – сказал Роберт. – Да ведь вы даже в этом ничего не смыслите! Ведь правда в ваши служебные обязанности совсем не входит совать свой нос в то, как честные подданные Ее Величества обращаются со своими личными кошками. Все, что в них входит, так это бросаться на помощь, когда кто-нибудь кричит «Караул, убивают!» или «Держи вора!». Что, разве не так?

В ответ полицейский заверил собравшихся, что ему лучше знать, когда и кому бросаться на помощь, и пока он в самых цветистых выражениях излагал это, Феникс, до этого смирно сидевший в кухонном шкафу между соусницей и блюдом для заливной рыбы, вдруг встрепенулся, на цыпочках (или их птичьих эквивалентах) пересек комнату и никем не замеченный выскользнул за дверь.

– О, не будьте же таким ужасным занудой, – сказала Антея, стараясь придать своим словам как можно больше убедительности. – Мы просто обожаем кошек – да и как не обожать этих миленьких пушистеньких крошек? да за все сокровища мира мы не смогли бы сделать им что-нибудь плохое. Правда ведь, Киска? Джейн с готовностью подтвердила: «Конечно же, нет!». Однако, как девочки не старались, им не удалось переубедить упрямого чурбана в полицейской форме.

– А теперь вот что, – сказал он. – Можете тут лопотать себе, пока язык не отвалится, а я пойду и посмотрю, что у вас творится в той комнате, и если…

Его последние слова потонули в новом взрыве мяуканья и писка. Как только установилась относительная тишина, четверо детей принялись в один голос объяснять ему, почему нельзя ходить в детскую. Но несмотря на то, что кошки с крысами слегка утихомирились, они все же вопили достаточно громко для того, чтобы полицейский не понял ни слова из обрушившейся на него мешанины объяснений, просьб и увещеваний.

– Да заткнитесь же вы наконец! – завопил он наконец, – Во имя закона я иду осматривать соседнюю комнату. Давно следовало пустить в х од глаза, а то вы со своими кошками мне уже все ущи отъели. А ну-ка, посторонись!

С этими словами он оттолкнул с дороги Роберта и зашагал по направлению к двери детской.

Только потом не говорите, что я вас не предупреждал, – сказал Роберт.

Послушайте! – сделала последнюю попытку Джейн. – На самом деле, это не кошки, а тигры. Так сказал папа, а уж ему-то лучше знать. На вашем месте я бы туда не ходила.

Но полицейский был как каменный – что бы ему не говорили, не имело для него никакого значения. Бывают такие полицейские, знаете ли. Он прошел по коридору к дверям детской и в следующую минуту наверняка бы оказался в комнате, до отказа набитой персидскими кошками и крысами (мускусными, заметьте!), если бы с улицы вдруг не донесся чей-то тонкий, пронзительный и вне всякого сомнения испуганный голос:

– Караул, убивают! Держи вора!

Полицейский застыл, как сфотографированный. Одна его слоноподобная нога тяжело опиралась на воздух.

– Что? – сказал он.

И снова в самом сердце окутывавшей улицу темноты раздался отчаянный призыв о помощи.

– Ну что же вы остановились? – издевательски спросил Роберт. – Ступайте, повозитесь с чужими кошками, пока на улице происходит жестокое и чудовищное преступление!

Вообще-то, Роберт и не думал шутить такими вещами – просто в нем вдруг проснулся внутренний голос. Он-то и втолковал ему, кто на самом деле вопил и причитал на улице.

– Погоди же, коротышка! – прорычал полицейский. – Я еще до тебя доберусь.

И выскочил вон из дома. Дети слышали, как его тяжеленные башмаки выбивают барабанную дробь на мощенном булыжником тротуаре, удаляясь в направлении, откуда продолжали доноситься пронзительные вопли. Последние, к слову сказать, тоже удалялись, и довольно быстро, так что через несколько минут на улице снова воцарилась абсолютная тишина. И тогда Роберт смачно шлепнул себя по обтянутым бриджами ляжкам и, давясь от смеха, произнес:

– Аи да старина Феникс! Отличная работа! Уж его-то позолоченный голос не спутаешь ни с чем на свете.

Тут наконец до каждого дошло, что молодчина Феникс не тратил время зря, а единственно правильным образом распорядился полученной от Роберта информацией относительно того, чем следует, а чем не следует заниматься настоящему полицейскому, даже если он и туп, как пробка. Нужно ли говорить, что на сердце у всех изрядно полегчало.

– Да, но как только он обнаружит, что никакого убийцы нет и в помине, – скорбно сказала Антея, – и что все это время его водило за нос крылатое привидение, он вернется и отыграется на нас с вами.

– Он не вернется, – прозвучал из темноты нежный голосок Феникса, только что вернувшегося и теперь устраивавшегося на подоконнике. – Он не запомнил, где вы живете/ Я собственными ушами слышал, как он признавался в этом своему собрату по професии. Точно такому же тупице, между прочим. Ох, ну и иочка же нам сегодня выпала! Заприте поскорее Дверь и давайте избавляться от этого изысканного аромата, более подобающего домам

Радобреев, нежели честных граждан. И вообще, извините меня, но я отправляюсь спать. Я ужасно вымотался за сегодняшний день.

Сирил выдрал еще один листок из антеевой тетрадки и написал новые инструкции ковру( заключавшиеся в том, что он должен немедленно отправить крыс восвояси, а взамен принести молока. Почему-то ни у кого не вызывал сомнений тот факт, что, какими бы персидскими не были воющие в детской кошки, они должны были любить молоко.

– Надеюсь, что хоть молоко не будет мускусным, – мрачно сказала Антея, прикалывая записку к ковру буквами вниз. – Интересно, существует ли на свете такая штука, как мускусная корова? – вдруг обеспокоилась она Но было уже поздно – ковер вздрогнул, измельчал и исчез в мановение ока, так что ей оставалось только утешиться предположением типа: – Надеюсь, что нет. И вообще, – продолжала она, помолчав, – мне кажется, что гораздо благоразумнее было бы отправить вместе с крысами и кошек. Становится уже поздно, а мы же не можем держать их здесь всю ночь.

– А куда же ты их денешь? – язвительно ответил Роберт, появляясь в дверях (он ходил закрывать боковую калитку), – Эх, вы! Сначала нужно было посоветоваться со мной, а потом уже дело делать. Уж я-то не такой идиот, как некоторые.

– Эй, с какой это стати?..

– Вы что, до сих пор ничего не поняли? Да мы как миленькие будем держать их здесь всю ночь – а ну-ка, прочь от меня, хвостатая бестия! – потому что мы уже загадали сегодня все три желания и теперь придется ждать до утра.

Если бы не оживленное кошачье пере" мяукивание, воцарившуюся в комнате тишину вполне можно было бы назвать гробовой

Первой заговорила Антея.

– Да ладно, чего уж теперь, – сказала она. – Знаете, мне кажется, что они немного присмирели. Может быть, услышали, как мы говорим про молоко.

– Они не понимают по-английски, – возразила Джейн. – Не забывай, Пантера, это ведь персидские кошки.

– Ну и что? – немного резковато ответила Антея, которая вымоталась не меньше Феникса, и к тому же изрядно нервничала. – Откуда ты знаешь, что слово «молоко» не означает по-персидски то же самое? Вот, например, во французском языке полно английских слов. За все не отвечаю, но, по крайней мере, «букет», «крокет» и «щербет» – точно английские. А «мяу» так и вообще интер… интервенциональное. Ой, пушистики, да перестаньте же вы наконец! Вот что, давайте-ка погладим их всех как следует – глядишь, они и успокоятся.

Все четверо принялись обеими руками наглаживать четвероногих буянов. Пришлось устроить некое подобие очереди: как только какая-нибудь кошка, получив достаточное количество ласки, замолкала, ее нежно отпихивали в сторону, и ее место занимала другая. В тот момент, когда детям удалось свести стол-потворенческий бедлам звуков до уровня ласкового мурлыкания, в комнате появился ковер. "а нем, вместо ожидаемых молочных рек, равномерно разлитых в молочные кувшины, неподвижно стояла корова. То была не персидская и, благодарение Богу, не мускусная корова (если такие, конечно, вообще существуют), а вполне обыкновенная серая джерсийская буренка – холеная и хорошо откормленная. Она спокойно стояла посреди ковра, щурясь своими агатовыми глазами на газовые рожки и издавая дружелюбное мычание (в котором также явно слышалось любопытство).

В обычной жизни Антея страшно боялась коров, но сейчас она решила проявить храбрость. «Все равно она на меня не кинется, – уговаривала она себя. – Ей тут и ступить-то негде».

Корова же и не собиралась ни на кого кидаться. Она стояла, не шевелясь, и вообще вела себя как странствующая герцогиня до тех пор, пока в чью-то горячую голову не пришла мысль принести с кухни блюдце для молока и подоить ее. Вы, наверное, думаете, что доить коров – пустяшное занятие. Уверяю вас, что это не так. Для осуществления этой акции детям пришлось проявить чудеса героизма, что при других обстоятельствах от них было бы просто смешно ожидать. Роберт с Сирилом держали корову за рога, а Джейн, убедившись, что передняя часть коровы надежно закреплена, согласилась постоять сзади – на тот случай, если вдруг возникнет необходимость схватить ее за хвост. Когда все эти приготовления были закончены, на сцене появилась Антея, держа блюдце в одной руке и опасливо вытянув вперед другую. Она вспомнила однажды слышанный рассказ о том, что коровы не позволяют доить себя незнакомым людям и что единственный способ успокоить их в такой ситуации – это разговаривать с ними на какие-нибудь нейтральные темы. А потому, приближаясь к покатому боку животного, Антея лихорадочно перебирала в уме все изве стные ей разговорные темы, но так и не могла решить, какая из них нейтральная, а какая нет В конце концов ее память, истощенная событиями безумного дня, который все никак не хотел кончаться, напрочь отказалась выбирать для нее тему разговора с джерснйской коровой, а потому слова, которыми она этот разговор начала, вряд ли можно было назвать осмысленными.

– Ну же, моя кисонька, лежать! – сказала она. – Лежать, моя умница! Вот хорошая собачка!

И никому не пришло в голову засмеяться. Слишком уж серьезной была ситуация.

Затем, изо всех сил сдерживая готовое выпрыгнуть из груди сердце, Антея попыталась подоить корову. Первое же прикосновение к животному дало следующий результат: корова вышибла блюдце из рук Антеи и торжествующе наступила на него ногой. Тремя остальными ногами она наступила на ноги соответственно Роберту, Сирилу и Джейн.

Джейн, естественно, разревелась.

– Ой-ой-ой, ничегошеньки-то у нас не получится! – причитала она. – Лучше пойдемте отсюда. Давайте ляжем спать, и пускай эти ужасные кошки и эта отвратная корова сами между собой разбираются! Может быть, они наконец съедят друг друга.

Спать они не пошли, а устроили срочное совещание в гостиной, изрядно пропахшей золой, целые кучи которой лежали неубранными на каминной решетке. Совещание проистекало в холодной атмосфере – с тех пор, как мама с папой уехали, комнату ни разу не протапливали, и теперь у детей зуб на зуб не попадал. Налицо были и другие признаки небрежения: все столы и стулья были сдвинуты со своих мест, хризантемы на подоконнике завяли, а вода в графине помутнела и была близка к затвердению. Антея с Джейн тщательно запаковались в мягкое шерстяное покрывало, вышитое птичками и цветочкамНг а Роберт с Сирилом тем временем устроили безмолвную, но жестокую схватку за лучшую половину мехового коврика.

– У нас и впрямь ужасное положение, – сказала Антея. – И вообще, я падаю от усталости. Давайте выпустим кошек на улицу.

– Вместе с коровой, конечно? – съязвил Сирил. – Тут уж точно вся лондонская полиция сбежится. Представляете, как громко эта дурацкая корова будет мяукать – то есть, я хотел сказать мычать – перед нашей дверью? Да и кошки молчать не будут – так размычатся… тьфу, размяукаются! Нет уж, у нас теперь есть только один выход. Нужно рассадить их по корзинам и разнести по всему кварталу. Можно будет оставлять их у дверей домов, как бедных подкидышей.

– У нас в доме всего лишь три корзинки, считая мамину корзиночку для вязания, – сказала Джейн.

– А у нас почти что двести кошек, – подхватила Антея. – Да еще корова. Для нее потребуется очень большая корзина. А потом, как вы эту корзину потащите и где вы найдете такую дверь, в которую могла бы пролезть корова? Разве что в церкви…

– Да будет тебе! – оборвал ее Сирил. – Ты просто выдумываешь отговорки.

– Я согласен с Сирилом, – сказал Роберт. – И нечего беспокоиться из-за коровы, Антея. Никуда не денется, посидит ночку в детской. И вообще, я читал, что корова – это домашнее животное, а, значит, сидеть дома для нее одно Удовольствие. Ничего, утром заставим ковер отнести ее обратно. А что до корзин, то мы их можем понаделать из простыней, наволочек, полотенец и всяких прочих тряпок. Ну ладно, Сирил, вперед! А вы, девицы, если не хотите мараться, то оставайтесь здесь.

Несмотря на то, что в его тоне даже глухой Расслышал бы презрение, Антея и Джейн не отвечали – слишком они устали и отчаялись Даже никуда не годное обращение «девицы», I против которого они, без сомнения, восстали бы при любых других обстоятельствах, теперь показалось им на редкость ласковым. Они покрепче прижались друг к другу под одеялом, а Сирил еще набросил на них сверху меховой коврик.

– Эх! – сказал он. – Все женщины годятся только на то, чтобы посапывать в тепле, пока мужчины делают тяжелую работу, подвергают себя всяческим опасностям, рискуют жизнью и так далее.

– Да нет же, Сирил, – сказала Антея. – Ты же знаешь, что нет.

Но Сирил уже ушел.

Под покрывалом и меховым ковриком было тепло и уютно, и Джейн покрепче прижалась к своей старшей сестре. Антея в свою очередь нежно обняла ее, а потом обе сестрички закрыли глаза и постарались заснуть. Долгое время им это не удавалось – сначала из детской донесся новый всплеск кошачьего воя, вызванный появлением там Роберта; потом в кухонной пристройке происходила шумная возня, сопутствующая лихорадочным поискам корзин; потом по коридору долго стучали робертовы ботинки, а еще потом, когда Антея уже была готова пойти наорать на противных мальчишек, оглушительно хлопнула боковая дверь и наступила тишина. Девочки поняли, что Роберт с Сирилом ушли подвергать себя всяческим опасностям, имея под мышкой по крайней мере по одной кошке. Последней мыслью Антеи было, что на сто девяносто девять кошек у них наверняка уйдет вся ночь Не нужно быть большим математиком, чтобы вычислить, что им придется совершить по девяносто девять вылазок каждому плюс еще одну на кошку под номером сто девяносто девять. – Я всегда хотела, чтобы у нас была кош-КЭ( – сказала Антея. – Правда, сейчас мне как-то не до того, но кто знает, может быть, завтра опять захочется. – С этим она и уснула, уткнувшись в плечо своей давно уже мирно посапывающей сестре.

Она спала крепко и потому не почувствовала, как Джейн вздрогнула, протерла глаза и села на диване. Правда, перед этим она еще немного побарахталась под покрывалом (при этом нечаянно лягнув ногой Антею) и поизумлялась, отчего это они легли спать в ботинках, но в следующую минуту вспомнила все происшедшее накануне и успокоилась.

Снаружи, на лестнице, раздавались осторожные шаркающие шаги. Подобно героине одной классической поэмы, Антея подумала, «что это мальчики». Она уже совсем проснулась и чувствовала себя отдохнувшей, а потому, осторожно перебравшись через неподвижную Антею, слезла с дивана и направилась на звук шагов. Теперь они слышались на первом этаже, совсем рядом с детской. Стоит ли говорить, что при их приближении голодающие кошки принялись жалобно подвывать. Только спустившись с лестницы, Джейн обнаружила, что это были не мальчики, возвратившиеся за очередной партией кошек, а – взломщик. О том, что это был взломщик, Джейн догадалась сразу же – на нем были меховая шапочка и шерстяной шарф из запасов Армии Спасения, и, кроме того, ему нечего было делать в их доме в такой поздний час.

Если бы вы оказались на месте Джейн, вы, без сомнения, тут же бы покинули его и бросились на улицу, стараясь привлечь внимание соседей и полиции истошными воплями. Но наша Джейн была не такая. В своей жизни она прочитала немало замечательных историй о взломщиках (включая несколько поэтических произведений), и прекрасно знала, что ни один взломщик не тронет маленькую девочку, случись той застать его на месте взлома. Напротив, как утверждалось во всех этих книжках, наивный лепет маленькой девочки тут же заставлял взломщика забыть о своем преступном прошлом. Так что если Джейн и поколебалась минуту-другую, прежде чем обратиться к нему, то это произошло вовсе не потому, что она его боялась, – просто она не могла с ходу придумать что-нибудь наивное. Из тех же книг (включая поэтические произведения) Джейн уяснила, что ребенок должен говорить как можно менее разборчиво, хотя на картинках он может выглядеть сколько угод но взрослым. И все-таки она никак не могла заставить себя шепелявить или говорить гл.упо сти, даже если того и требовали законы жанра

В конце концов она решилась и последова ла за взломщиком в детскую – как раз вовремя, чтобы полюбоваться тем, как он бессильно осел на пол, разбрызгивая вокруг себя кошек подобно брошенному в воду камню

Она прикрыла за собой дверь и остановилась рядом с ним, все еще раздумывая над тем, стоит ли ей начать с чего-нибудь вроде «Чё вы тут несите, мистер Сломщик?» или все-таки сгодится более нормальное «Стой! Руки вверх!»

Затем она вдруг услыхала, как взломщик орестно вздохнул и принялся бормотать разбитым голосом:

– Это мне наказание, провались я на этом самом месте, если это не так. Эх, и надо же только такому приключиться! Никогда в такие дела не верил, и вот – на тебе! Кошки – кругом одни только кошки. Да их столько и на свете-то не бывает. Да еще эта корова! Чтоб я сдох, если это не Дэйзи – родная сетрица буренки моего старика. Ага, понятно! Это вроде как напоминание мне о старых днях, когда я еще пацаном был. Ладно, против нее я ничего не имею. Дэйзи! Дэйзи!

Корова повернула голову и посмотрела на него.

– Так и есть – она, – продолжал он. – Ну вот, теперь хоть не один буду. Хотя одним только небесам известно, какого черта ее сюда занесло. Но эти кошки – ох, уберите от меня этих тварей, уберите, пока я не спятил! Богом клянусь, в жизни больше не пойду воровать – только уберите от меня этих кошек!

В этот драматический момент к нему и обратилась Джейн.

– Взломщик! – сказала она и, нужно сказать, чуть было не испугала его до смерти – во всяком случае, сначала он конвульсивно дернулся и уж только потом, минут через восемнадцать (как показалось Джейн) повернул к ней свое иссиня-бледное лицо с заметно дрожащими губами.

Взломщик, я не могу убрать от вас этих кошек, – повторила Джейн.

Господи Боже мой! – воскликнул взломщик – Вот еще напасть на мою голову! Скажите, мисс, вы настоящая или тоже одна из них? – С этими словами он указал на кошек.

– Абсолютно настоящая! – ответила Джейн, немало обрадованная тем, что ей не пришлось шепелявить и нести всякий вздор для того, чтобы найти общий язык со своим любимым литературным героем. – И кошки тоже настоящие.

– Тогда пошлите за полицией! Пошлите за полицией, да поскорее! Я сдаюсь. Если вы такая же настоящая, как и эти кошки, то мне крышка. Все – я спятил, съехал, свернулся с катушек. Пошлите же за полицией! И скажите им, что я сдаюсь. Пусть меня поскорее упрячут в камеру – слава Богу, туда и половина этих кошек не влезет. Скажите им, что против коровы я не возражаю, а вот насчет кошек – ни-ни!

Он запустил руки себе в волосы, которые, впрочем, были для этой цели недостаточно длинными, и принялся дико озирать глазами наполненную кошками комнату.

– Послушайте, Взломщик, – как могла более участливо спросила Джейн, – если вы не любите кошек, то зачем же вы сюда пришли?

– Ох, пожалуйста, мисс, пошлите за поли-цей, – простонал незадачливый преступник. – Ну чего вам стоит? А мне хоть какое-то об легчение будет

– Да не хочу я посылать за полицией! – сказала Джейн. – Да и некого. И вообще, я ненавижу полицейских. Особенно тех, которые вламываются в чужие дома по пустякам,

– Я вижу, у вас золотое сердце, мисс, – сказал взломщик. – Да только уж лучше полиция, чем эти треклятые кошки.

– Знаете что? – сказала Джейн. – Не буду вызывать полицию, и все тут. И я вам не какая-нибудь кошка, а самая настоящая маленькая девочка, пусть я и разговариваю совсем не так, как все маленькие девочки, каких вам приходилось встречать во время предыдущих взломов. И эти кошки – настоящие, и они по-настоящему хотят молока… Эй, послушайте, кажется, вы говорили что когда-то знавали корову по имени Дэйзи?

– Пропади я пропадом, если это не ее вылитая копия, – ответил взломщик, указывая на стоявшую посреди комнаты корову.

– Ага! – воскликнула Джейн, с трудом сдерживая охватившее ее радостное волнение. – Так, может быть, вы умеете доить коров?

– Может быть, и умею, – осторожно ответил взломщик, не понимая, к чему она клонит.

– Ах! – сказала Джейн, всплеснув руками. – Если бы вы только сумели подоить нашу корову, мы бы полюбили вас на всю оставшуюся жизнь.

Взломщик ответил, что против любви он ничего не имеет.

– Если бы только эти кошенции получили по хорошей порции славного, свежего, жирного, вкусного молока, – разливалась Джейн, – то они тут же бы и уснули. Тогда этому противному полицейскому никогда не найти нашего дома. А если они так до утра и будут мяукать, то он обязательно вернется, и уж тогда я не могу сказать, что будет с нами со всеми – и с вами в том числе.

Последний аргумент решил дело. Джейн принесла с кухни тазик для мытья посуды, взломщик засучил рукава и приготовился доить корову. Но тут на лестнице снова послышались чьи-то шаги.

– Так я и знал, что вляпаюсь! – воскликнул взломщик, впадая в панику. – Это полиция! – И он бросился к окну, явно намереваясь выпрыгнуть наружу.

– Все будет хорошо, поверьте мне! – в отчаянии прошептала Джейн. – Я скажу им, что вы мой друг, или добрый священник, заботящийся о душах детей и животных, или мой дядя, или кто-нибудь еще, – но только доите, доите, доите корову! Пожалуйста, остановитесь! Куда же вы?! О, слава Богу, это всего лишь мальчики!

Это и впрямь были они. Их приход разбудил Антею, и теперь они все втроем толпились в дверях детской. Бедняга-взломщик беспрестанно оглядывался по сторонам, как загнанная в угол крыса.

– Познакомьтесь – это мой друг… то есть, дядя… в общем, я хотела сказать, добрый священник, – начала Антея. – Он шел мимо и решил заскочить в гости, а заодно согласился подоить корову. Правда ведь, это очень любезно с его стороны?

При этом она усиленно подмигивала вновь прибывшим, так что тем, сколь бы глубоко ни было их изумление, оставалось только по мере сил подыгрывать ей.

– О, как поживаете? – вежливо осведомился Сирил. – Очень рад с вами познакомиться. Однако, давайте не будем мешать людям заниматься делом.

– Пять шиллингов против одного, что завтра утром я проснусь в психушке, – пробурчал взломщик, но, тем не менее, покорно уселся доить корову.

Путем яростного подмигивания и соответствующей жестикуляции Роберту втолковали, что он должен остаться и следить за тем, чтобы взломщик не бросил на полдороге свое дело и не сбежал. Остальные же пошли на кухню – искать всяческие чашки и плошки под молоко, которое, ко всеобщему ликованию, тугой струей ударило в тазик для мытья посуды и в скором времени грозило его переполнить. Как по мановению волшебной палочки, кошки перестали мяукать и окружили корову плотным кольцом. На их усатых мордочках явственно проступило выражение нетерпеливого ожидания.

– Мы больше не сможем вынести ни одной кошки, – сказал Сирил, пока они укладывали на поднос все имевшиеся на кухне миски, тарелки, блюдца и салатницы. – И так нас чуть было не сцапал полицейский – нет, не тот самый. Наш был гораздо здоровее и тупее. Он решил, что мы хотим подкинуть кому-нибудь младенца. Если бы я вовремя не догадался швырнуть ему в лицо оба мешка с кошками, схватить Роберта и спрятаться с ним в кустах… Словом, нам повезло, что я парень не промах. А этот полицейский дуболом сначала долго отрывал от себя кошек, а потом рванул по улице – поди, думал, что мы смотались и он сможет нас догнать. Ну, мы еще немножко посидели в кустах и пошли домой. Так-то!

Веселое скворчание молочных струй, бьющих из коровьего вымени в посудный тазик, оказало на взломщика самое что ни на есть умиротворяющее действие – он равномерно двигал руками, улыбаясь, как во сне, а дети тем временем сбегали на кухню за поварешкой и принялись разливать молоко по тарелкам, мискам блюдцам, салатницам, пирожницам и прочим розеткам, которые затем расставляли в рЯ д вдоль стены. Вскоре в комнате уже вовсю звучала персидская музыка – ритмическое почав-кивание на фоне монотонного мурлыкания.

– Совсем как в старые добрые времена, – сказал взломщик, утирая навернувшуюся слезу засаленным рукавом своего лоскутного пальто. – Эх и житуха была тогда! Яблони б саду, крысы на молотилке, кролики, хорьки – да что там! А вот потеха была, когда приходило время резать свиней!

Воспользовавшись его размягченным состоянием, Джейн осторожно спросила:

– Хотелось бы знать, а почему именно наш дом вы выбрали для сегодняшней ночной работы? Вообще-то, я очень рада, что вы заглянули к нам. Вы просто душечка! Просто не знаю, что бы мы без вас делали, – поспешно добавила она. – Вы и представить себе не можете, как мы вас полюбили. Ну же, не ломайтесь, скажите!

Остальные не замедлили присоединиться к заверениям в любви, и в конце концов взломщик сказал:

– Клянусь Богом, мисс, это мое первое дело, и, чего уж там скрывать, я никак не ожидал такого сердечного приема – вот чтоб мне гореть в аду, коли вру! А еще скажу, что не ходить мне больше по земле, если оно не будет последним. Знаете, мисс, эта самая корова уж очень сильно напоминает буренку моего старика, а уж мой-то старик всю бы шкуру с меня спустил, узнай он о моих проделках! Да я по жизни полпенни чужого не брал, а тут на тебе – в чужой дом забрался!

– Ваш старик поступил бы совершенно правильно, – заверила его Джейн. – Но все же, почему вы забрались именно к нам?

– Что ж, мисс, – вздохнул взломщик. – Вам лучше знать, откуда здесь взялись все эти кошки и почему вы не хотите посылать за полицией, так что я расскажу вам все без утайки. Кому же мне доверять, как не вам и вашему маленькому золотому сердечку. (А ну-ка, отлейте молочка из тазика, а то оно сейчас на пол побежит!) Ну, значит, иду я со своей тачкой и продаю апельсины – я ведь, мисс, по профессии-то не взломщик, как бы вы меня тут не называли, – и останавливает меня одна леди. Ей, стало быть, три с половиной фунта апельсинов понадобилось. Ну, пока она их там выбирала – а я, знаете, никогда не против, если кто-нибудь прихватит пару-другую перезрелых, – подошли еще две леди. То есть, одна подошла, а другая за оградой стояла. Ну, и, как это у женщин бывает, принялись болтать. И одна другой говорит: «Я сказала, чтобы они не выделывались и приходили обе, а поспать они могут с Джейн и Марией… Босс-то у них уехал и жену с ребятишками прихватил, так что им всего-то и нужно, что дом запереть да оставить газ на всю ночь, чтоб никто не догадался. А утром встанут пораньше, часиков эдак в одиннадцать, и побегут себе обратно. А уж зато какая славная вечеринка у нас получится, миссис Проссер, вы бы знали! Ну ладно, побегу на почту – нужно письмо бросить». А леди, что уже целый час ковырялась в моих апельсинах, тут и говорит: «Что я слышу, миссис Вигсон! Что, у вас другого дела нету, как по почтам носиться? Да еще с такими грязными руками. Вот этот добрый джентльмен не откажет, значит, в любезности своей покупательнице и отнесет письмо за вас». Ну, дали мне они это письмо, и я пошел на почту, А по дороге, известно, посмотрел на адрес. Потом я распродал все свои апельсины, набил карманы мелочью и, знаете, такой радостный пошел домой. И надо же такому случиться, чтобы какой-то грязный оборванец – еще попрошайкой притворялся, гадина! – мне карман порезал. Я только зашел в пивнушку глотку промочить (знаете, пока продашь тележку апельсинов, можно от жажды сдохнуть) и смотрю – денежек-то тю-тю! Да будь он проклят, этот воришка! Ни фартинга не оставил, а дома-то у меня больной брат с женой. Эх!

– Какой ужас! – посочувствовала ему Джейн.

– Ужас и есть, мисс, как есть ужас, – продолжал взломщик дрожащим от волнения голосом. – А вы еще не знаете, как эта самая братова жена (чтоб ей пусто было!) собачиться умеет, когда ее заведешь! Надеюсь, мисс, что никогда и не узнаете. А тут бы она уж точно завелась – апельсины-то не мои, а ихние! Ну, тут я вспомнил про адрес на конверте и говорю себе: «Эх парень, тебя наказали, так и ты накажи кого-нибудь. У них две девушки в прислугах, значит будет чем поживиться». И вот я здесь, мисс. Но эти треклятые кошки быстро наставили меня на путь истинный. Да еще эта корова – ну прямо вылитая Дэйзи! Нет, мисс, с грязными делишками я завязал.

– Послушайте! – сказал вдруг Сирил. – Насчет этих самых треклятых кошек. Они ведь очень ценные, правда. Знаете, мы бы с удовольствием подарили их всех вам, если бы вы только согласились унести их отсюда немедленно.