Текст книги "Зелёный ужас."

Автор книги: Эдгар Ричард Горацио Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

14

– Вам угрожали револьвером? Это невероятно! – удивлялся Китсон.

– Однако это так, – улыбнулся Белл.

Мистер Китсон сложил салфетку и отодвинулся от стола. Он только что позавтракал – примерно в то же время, когда Оливе принесли завтрак в её заточении.

Белл стоял у окна и, глядя на Пикадилли, рассеянно рассказывал о том, что с ним произошло.

– Ясно, что этот пастор Манн – соучастник всей банды.

Белл покачал головой.

– Не думаю, скорее я готов предположить, что он – один из посланцев Гардинга. Когда‑нибудь я раскрою вам планы Гардинга, и тогда вам все станет понятно, – добавил Белл. – А вчера этот пастор выступил в роли рыцаря, он встал на защиту дамы. Хотя, возможно, что он действовал из уважения к профессору или же в силу свойственной ему неприязни ко всем сыщикам. Во всяком случае, его револьвер был направлен на меня до того времени, пока эта особа не скрылась из вида. А поскольку не имело смысла ссориться с ним, я подсел к его столу, и мы мирно поболтали, он оказался очень милым собеседником.

Китсон усомнился в рассказе Белла.

– Как это непохоже на вас, Белл. Я полагал, что вы не станете терять даром времени и броситесь в погоню.

– Это было бесполезно. Но теперь, мистер Китсон, я хочу поговорить с вами о другом – я хочу знать о завещании покойного Миллинборна несколько больше, чем мне известно до сих пор. И я хочу детальнее ознакомиться с существующим в Англии порядком венчания.

Адвокат озабоченно взглянул на молодого человека.

– По закону венчанию предшествует производимое за три недели до обряда оглашение помолвки. Делается это в приходе, в котором проживают вступающие в брак.

– И это правило невозможно обойти?

– Есть один способ: можно. уплатить дополнительную пошлину и испросить у епископа или же у уполномоченных им на то лиц разрешение на брак, минуя предварительное оглашение. Тогда все формальности могут быть выполнены в течение нескольких часов.

– Вы можете мне предоставить список лиц, которые пользуются правом выдачи разрешений на брак без предварительного оглашения?

– Я уже позаботился об этом, но, по всей вероятности, Гардинг не прибегнет к этому способу. Дело в том, что в таком случае ему пришлось бы назвать свое подлинное имя и представить ряд оснований для того, чтобы ему выдали разрешение. Гораздо проще для него венчаться под чужим именем, соблюдая правило о предварительном оглашении.

– Скажите, брак, заключенный под чужим именем, является законным браком?

– По английским нормам – да. Противозаконно лишь вступление в брак под чужим именем, что не лишает сам брак законности.

– Скажите, можно получить два разрешения на венчание с одной и той же девушкой?

– Это совершенно невозможно. Но какая нам польза от этой беседы?

Белл не сразу ответил на этот вопрос.

– Вчера Манн упомянул о девушке, которая выходит замуж за Гардинга. Больше мне ничего не удалось добиться от него. Но и этого достаточно, чтобы навести меня на мысль помешать Гардингу получить разрешение на брак с ней. И поэтому я сам обращусь за подобным свидетельством.

– Не вступая в брак? – изумился Китсон.

– Право, не стоит волноваться, Китсон. Разрешение, выданное на моё имя, лишит Гардинга возможности получить такое же. А теперь скажите, какие преимущества сулит Гардингу брак с Оливой?

– Согласно воле покойного после венчания он получает половину её состояния. Таково было желание Миллинборна. Он не хотел делать мужа зависимым от жены и полагал, что это унизило бы его в её глазах.

– Понятно. И Гардинг об этом осведомлен. Иными словами, он знает, что брачное свидетельство на имя его и Оливы даст ему два с половиной миллиона долларов. Вот вам и разгадка всего происходящего.

– Завещание составлено таким образом, что, явись он завтра ко мне и предъяви брачное свидетельство, я оказался бы вынужденным выплатить ему всю эту сумму, хотя и знал бы, что по отношению к девушке было учинено насилие. Честное слово, я рад был бы отправить этого врача на виселицу. И единственный путь к её спасению, это…

– Это как можно скорее получить разрешение на бракосочетание с ней, – закончил за него Белл. – Теперь я вам открою свой план. Вам ясно, что Гардинг заинтересован только в одном – жениться на Оливе, для того чтобы получить деньги. В тот момент, когда он убедится в том, что он не может получить эти деньги путем женитьбы на ней, весь его пыл пропадет, потому что её красота, привлекательность и ум – все это в его глазах не имеет значения.

– С этим я согласен, – подтвердил адвокат.

– Прекрасно. В таком случае, в чем заключается единственный способ защитить девушку от его притязаний? Ответ как будто бы ясен: я должен как можно скорее отыскать её и, отыскав, как можно скорее жениться на ней. Замужняя Олива Гардингу не нужна.

– Значит, вы собираетесь жениться на Оливе, для того чтобы помешать планам Гардинга? А потом добьетесь того, чтобы брак был объявлен недействительным? Нет, милый Белл, – покачал головой старый адвокат, – этот план мне не нравится: жениться гораздо легче, чем развестись.

Белл внимательно выслушал возражение старика и сказал:

– Согласитесь сами, это единственный способ уберечь Оливу. Сегодня Мак‑Нортон и я были в суде и совещались по этому вопросу. Выяснилось, что наших улик недостаточно, чтобы обезвредить Гардинга. Даже если ему и известно местонахождение Оливы, то нет такого закона, по которому он должен был бы открыть мне, возможному его сопернику, её местонахождение. К тому же мы не в состоянии доказать, что Гардинг причастен к её похищению. Поэтому единственная возможность, которую я усматриваю при сложившихся обстоятельствах, заключается в том, чтобы обратиться к помощи пастора Манна.

– Этого разбойника с револьвером? – удивился Китсон. – Но чем он может быть нам полезен?

– Сейчас поймете. Мой новый приятель Манн, как вам известно, хорошо знаком полиции. Он неоднократно сидел в тюрьме и, по‑видимому, лишен сана. Внешне он сохранил благопристойный вид, и поэтому я предлагаю, чтобы он обвенчал меня с мисс Крессуелл. Разумеется, венчание это не будет иметь силы, но ни девушка, ни Гардинг до поры до времени об этом не узнают. А Гардинг, узнав, что она замужем, сразу утратит весь свой интерес к ней и начнет заботиться о другом.

– А именно?

– О том, чтобы сделать её вдовой. А когда мы посадим его под замок, то откроем Оливе всю правду.

– Другими словами, вы предлагаете мне участвовать в противозаконном действии. На это я согласиться не могу, – упорствовал адвокат. – И я не уверен, что этот пастор примет ваш план.

– Я и об этом позаботился. Мак‑Нортон сообщил мне, что этот парень сейчас находится в незавидном положении. Полиция сторожит его, как кошка мышь. Он не смеет носа высунуть из своей норы. Я предложил ему билет в Австралию и пятьсот фунтов вознаграждения, и он пообещал выполнить все, что мне будет угодно.

– А вы ему, значит, рассказали обо всем?

– Что ж поделать, пришлось. И что удивительно, парень был не особенно доволен моим предложением. Очевидно, у него сохранились кое‑какие предрассудки и взгляды, привитые ему в лучшие времена. В конце концов он согласился и отправился в Уайтчепель покупать себе соответствующее одеяние. Пока что я поместил его у себя в квартире.

После нескольких мгновений раздумья Китсон сказал:

– Ну что ж, придется согласиться. Я доверяю вам, Белл, но вы должны дать слово, что не питаете к девушке никаких чувств, кроме тех, которые вызваны вашим профессиональным долгом.

Белл опустил глаза.

– Если бы я сказал вам «да», то я был бы лжецом, – -. спокойно ответил он. – Но это не меняет положения. моё поведение по отношению к Оливе останется прежним.

Белл попрощался с Китсоном и отправился к себе домой. Вскоре к нему пришел Манн. Чисто выбритый и в новом сюртуке он ничем не отличался от своих собратьев пасторов.

Появление Мак‑Нортона вспугнуло Манна.

– Я знал, что вы здесь, – успокоил его полицейский. – Что вы скажете об этом? – И полицейский инспектор протянул Беллу клочок телеграфного бланка.,

– «Беллосити», – прочел вслух Белл.

– Это ведь ваш телеграфный адрес? – спросил инспектор.

Белл кивнул.

– «Беллосити, Лондон, – прочел он. – Заперта в доме пастора в Дени…»

На этом телеграмма обрывалась.

– Это от Оливы… – прошептал Белл. – Но где вторая половина?

– Увы, это все. Мы нашли этот клочок бумаги у пьяного бродяги.

– Где?

– В Кингстоуне на Темзе, – ответил Мак‑Нортон. – Человек этот был мертвецки пьян, полиция подобрала его в припадке горячки. По‑видимому, он пил целую неделю, и сегодняшнее пьянство окончательно доконало его. А этот клочок бумаги нашли у него в кармане.

– По‑видимому, она поручила ему отправить телеграмму, – предположил Белл. – Должно быть, она снабдила его деньгами, а он их пропил.

– Не думаю, что было так. Во время допроса на него на некоторое время снизошло просветление, и он сказал, что нашел деньги на дороге, завернутые в клочок бумаги. Теперь остается предположить, что она выбросила этот бланк из автомобиля или из какого‑нибудь дома.

– В каком состоянии этот пьянчуга в настоящее время?

– Раньше завтрашнего утра от него ничего не добьешься.

– Заперта в доме пастора Денн… – повторил Белл. – Что бы это могло значить? И какие у нас имеются в окрестностях Денны?

– Их множество, – ответил инспектор. – В Манчестере имеется Денн Гет, в Перте имеется Денн Таун, есть Деннисборо, есть Денис Аббей и так далее.

– Неподалеку от Кингстоуна имеется что‑нибудь схожее с этим названием?

– Нет.

– В таком случае я думаю, что это название не местности, а дома, – сказал Белл. – У вас в Англии существует манера давать домам имена вместо номеров. Особенно часто это практикуется в пригородах. Быть может, вы могли бы быть нам полезны? – обратился он к пастору.

– Будь я громилой, я бы мог вам что‑нибудь сказать по этому поводу, но моя деятельность протекает вне пригородов.

– Придется прибегнуть к адресной книге, – решил инспектор, но Белл прервал его, призвав к молчанию.

На лестнице послышались шаги.

Гардинг вернулся. Он пробыл в отсутствии все утро.

– А вы разве. не установили за ним слежку? – осведомился инспектор.

– Мой парень потерял его из вида, – ответил Белл.

Он подкрался на цыпочках к дверям и прислушался к тому, как отворилась и захлопнулась за доктором дверь.

– Я приставил к нему лучшего нашего сыщика, а Гардинг ухитрился ускользнуть от него.

– Во всяком случае предположение о том, что она уехала в Ливерпуль, отпадает. Если бы на телеграмме стояло имя Гардинга, я бы арестовал его, – задумчиво прошептал инспектор.

– Об этом вам нечего беспокоиться. Как только мисс Крессуелл окажется в безопасности, я вам дам для этого более веское основание.

– Опять «зелёная пыль»? – усмехнулся полицейский.

– Да, «зелёная пыль», – ответил Белл серьезно. – В этом и состоит дьявольский план Гардинга. А похищение мисс Оливы – это всего лишь одно из средств к цели. Он нуждается в деньгах. И чем больше будет в них нуждаться, тем больше будет стремиться к тому, чтобы обвенчаться с ней.

– Ни один пастор не согласится их обвенчать, – вмешался в беседу Манн. – Если она не даст своего согласия, то венчание невозможно. А насколько я могу судить о том, что происходит, ему будет нелегко получить согласие.

– И всё же я опасаюсь этого, – коротко бросил Белл.

Снова хлопнула дверь в квартиру доктора. Одним прыжком Белл очутился на лестнице и преградил Гардингу путь.

– Вы имеете какие‑нибудь известия о мисс Оливе? – вежливо улыбаясь, осведомился доктор.

– Если бы они у меня имелись, я бы не стоял здесь, – оборвал его Белл.

– Как интересно. А где бы я был?

– За решеткой и тюремным замком, голубок, – вскипел Белл.

– Вы слишком близко все это принимаете к сердцу. Быть может, вас успокоит известие о том, что мисс Крессуелл. жива и здорова и собирается в ближайшем будущем стать миссис Гардинг? И еще у меня к вам покорнейшая просьба: отзовите, пожалуйста, вашего парня. Сначала меня это постоянное преследование забавляло, но ведь и у меня может лопнуть терпение.

– Вам пора привыкнуть к тому, что за вами следят, – проворчал Белл и поспешил в свою квартиру. Выглянув в окно, он проверил, на посту ли его сыщик и обменялся с ним чуть заметными знаками.

– Этот доктор чертовски хитер, – проговорил он. – Боюсь, что Лондон с его подземкой и автомобильным движением не совсем удобен для слежки. Особенно трудно уследить, если преступник пользуется подземной железной дорогой. Вниз ведут лестница и лифт, и до последней минуты нельзя предвидеть что именно предпримет преследуемый.

– Вы прервали ваш рассказ на самом интересном месте, – напомнил пастор, – вы упомянули о «зелёной пыли».

– Совершенно верно, – продолжал Белл. – «Зелёная пыль» – это величайшее преступление, которое существовало за все время нашей цивилизации.

Белл пристально посмотрел на пастора.

– Что вы так смотрите на меня? Мне об этом ничего не известно. Или… – пастор задумался. – Скажите, профессор причастен к этой «зелёной пыли»?

– Да.

– Это какое‑нибудь мошенничество? – с любопытством осведомился пастор. – Хотя, по совести говоря, он не производит впечатление человека, способного на что‑либо подобное.

– Это не мошенничество, да и Сперанца о нем не осведомлен, – ответил Белл. – Это нечто значительно более крупное. Это нечто превосходит то, что до сих пор рождалось в мозгу преступника.

На столе зазвонил телефон. Белл поднес трубку к уху.

– Так я и знал. Доктор снова ускользнул от наблюдения. Он вскочил в автомобиль. Поблизости не оказалось второй машины, и он исчез.

– Успел ли ваш человек хоть заметить номер машины?

– А какой от этого толк? Неужели вы думаете, что он не меняет номера? А теперь мне пора. Я еду в Кингстоун. Но прежде попрошу вас подписать это свидетельство.

Инспектор, ознакомившись с текстом поднесенной ему бумаги, удивленно взглянул на Белла.

– Что такое? Вы хлопочете о разрешении на брак в срочном порядке?

– Совершенно верно.

– И вашу невесту зовут мисс Олива Крессуелл? Ничего не понимаю.

– Все в свое время объяснится. А сейчас я, к сожалению, лишен возможности вдаваться в объяснения. Я спешу.

– И все это связано с «зелёной пылью»? – допытывался инспектор. – Самым тесным образом. Но, право, инспектор, я спешу.

– Хорошо, я помогу вам всем, чем могу. Но вряд ли вы в Кингстоуне сможете добиться чего‑нибудь от пьяницы раньше завтрашнего дня.

И Мак‑Нортон удалился, предоставив Белла его заботам.

– Теперь, дорогой Манн, все зависит от нас самих, – сказал Белл пастору. – До завтрашнего дня вы находитесь безвыходно в моей квартире. Располагайтесь поудобнее.

И Белл вышел. На лестнице ему повстречался какой‑то незнакомец, внимательно разглядывавший перечень обитателей этого дома. Что‑то в его облике привлекло внимание Белла.

– Вы кого‑нибудь ищете? – осведомился у него Белл. – Быть может, я могу вам быть чем‑нибудь полезен?

Незнакомец повернулся к нему. Лицо его было красным и обветренным.

– Это очень любезно с вашей стороны, – сказал он. – Я полагал, что в этом доме живет некий доктор Гардинг.

– Да, он живет здесь, но его сейчас нет дома.

На мгновение Белл предположил, что это пациент.

– Нет дома? – в голосе человека зазвучало искреннее разочарование. – Вот незадача! Быть может, вы подскажите, где его найти? У меня спешное дело к нему, я приехал издалека.

– Я друг доктора Гардинга. Если ваше дело неотложно, то можете доверить его мне. Скажите, оно… – он на мгновение заколебался, – касается «зелёной пыли»?

Незнакомец вздрогнул и подозрительно поглядел на Белла.

– Это дело огромной важности, – повторил он.

– И оно касается «зелёной пыли»? – вторично не то спросил, не то утвердительно заявил Белл.

– Я ничего не знаю о «зелёной пыли», – сказал незнакомец. – Я приехал с очень важным сообщением.

– Если это сообщение изложено письменно, то вы можете мне его передать. – И он протянул за ним руку, словно ему вот уже многие годы приходилось хранить тайны доктора.

Незнакомец полез в боковой карман, но передумал.

– Нет, мне придется передать его лично доктору. Он знает, что я приеду, и должен ожидать меня.

Белл взвесил все обстоятельства.

– Быть может, вы пройдете ко мне в квартиру? – приветливо. предложил он пришельцу и отвел его к себе.

Присутствие пастора Манна и его внешность успокаивающе подействовали на гостя.

– Может быть, вам угодно чаю?

– Нет, мне не угодно чаю.

– Быть может, кофе?

– Нет.

– В таком случае вина?

– Нет.

«Придется мне тебя или хлороформировать, – подумал Белл, – или оглушить ударом по голове. Но так или иначе я должен добыть письмо».

Незнакомец, казалось, угадал мысли Белла.

– Я бы охотно отдал вам письмо к доктору, но это было бы бесполезно. Письмо – всего лишь сопроводительная рекомендация.

– И только, – проговорил разочарованный Белл. Он почувствовал, что пришелец не лгал.

– Сообщение я должен передать устно, – пояснил тот. – Оно предназначается только для доктора и вряд ли будет кому‑нибудь понятно, потому что оно состоит из одного слова, да и то зашифрованного.

– Черт бы побрал эти шифры, – прошептал Белл.

15

Олива очнулась у себя в комнате. Снова в заключении! Она прошла в ванную, умылась холодной водой и почувствовала некоторое облегчение..

Несомненно, в поступках Гардинга таился какой‑то глубокий смысл, но что именно вынуждало его действовать по отношению к ней подобным образом, оставалось для нее неясным. Она вспомнила о Белле, и это немного успокоило её. В поисках какого‑нибудь занятия девушка подошла к комоду и занялась исследованием его ящиков. Ящики были пусты, за исключением одного, запертого на ключ. Она вспомнила, что у нее в сумочке лежит связка ключей.

– Теперь я становлюсь дерзкой, – подумала она и, вытащив ключи, попыталась отпереть ящик. Попытка её увенчалась успехом. В ящике оказалось несколько предметов женского туалета и потрепанный толстый портфель, набитый листами бумаги, исписанными мелким женским почерком.

Почерк показался ей до странности знакомым. Несомненно, это был почерк женщины. «Где мне приходилось видеть этот почерк?» – размышляла девушка.

На первом листе было написано: «Аргентина. „Альзигар Отель“, Фурнос, владелец Мигуель Порконенне, Индекс 2».

Олива онемела от изумления и, придя в себя, стала знакомиться с дальнейшими фамилиями на листе. Через несколько страниц красовался заголовок «Канада». Теперь ей стало ясно, что именно представляли собой эти листы. Эти листы были результатом работы, порученной ей Беллом, – это были списки путей сообщения, отелей и их владельцев. Недоставало лишь указаний и ссылок на инспекторов полиции и судей. Наконец ей удалось узнать и почерк.

– Почерк Гильды Гордон! – воскликнула она. – Но что все это означает?

Она еще раз осмотрела комод и вынула из него все бумаги, также мелочи, свидетельствовавшие о том, что Гильда Гордон бывала частой гостьей в этом доме. Олива обнаружила в комоде небольшую шкатулку. Шкатулка была окована металлом и служила как бы маленьким несгораемым сейфом. Нажав на пружинку замка, Олива без труда открыла её. Шкатулка была заполнена плотным картоном, при ближайшем рассмотрении оказавшимся асбестом. Очевидно, он служил для того, чтобы уберечь что‑то ценное от возможного пожара. Сняв предохранительный слой асбеста, Олива обнаружила всего один незапечатанный конверт. Она вынула из него содержимое и почувствовала непреодолимое желание расхохотаться.

В конверте лежала всего‑навсего одна квитанция. Квитанция эта была выдана частной закладной конторой братьев Розенбаум в Лондоне и удостоверяла, что означенные братья приняли в заклад простые никелевые часы, под которые были выданы десять шиллингов. Квитанция была выписана на имя Гардинга. Что означала эта квитанция, Олива не могла понять.

Несомненно, Гардинг не был из породы тех людей, что вынуждены, нуждаясь в десяти шиллингах, закладывать часы. Чего ради отнес он эти часы в заклад и чего ради хранил так тщательно квитанцию? После недолгого колебания Олива положила конверт в шкатулку и заперла её, а квитанцию спрятала в укромном уголке ящика комода. Услышав стук в дверь, она захлопнула ящик и воскликнула:

– Войдите!

Дверь отворилась, и на пороге показался тот самый человек, который настиг её в саду и отнес в комнату. Что‑то страшное было в его облике. Казалось, что он нетрезв.

– Не шумите, – сказал он, – не то услышит Грегори и мне несдобровать.

Она заметила, что ключ остался с наружной стороны двери, а человек даже не попытался извлечь его из замочной скважины. Затем он захлопнул за собой дверь.

– Меня зовут Бриджерс, – сказал он. – Гардинг, должно быть, говорил вам обо мне. Я Гораций Бриджерс… – и он достал из кармана небольшую черепаховую табакерку. Постучав по крышке указательным пальцем, он открыл её и протянул Оливе. Табакерка наполовину была заполнена блестящим белым порошком.

– Возьмите понюшку, – сказал он, – и все заботы улетучатся мигом.

– Благодарю вас, нет, – она недоуменно посмотрела на него. – Я не знаю, что это такое.

– «Белый ужас», «белая пыль», – прохихикал Бриджерс, – и нечто лучшее, чем «зелёная пыль». Не так ли? Как вам угодно, – продолжал он, пряча табакерку. – Вы отказываетесь от рая на земле.

Казалось, что незнакомец чего‑то боится. Он все время прислушивался к окружающему и замолкал на полуслове. Для Оливы было большим облегчением то, что он не делал никаких попыток приблизиться к ней. Несомненно, он находился под действием. какого‑то наркотика. Глаза его расширились и сверкали необычным блеском, руки, белые и подвижные, ни минуты не оставались в покое.

– Меня зовут Бриджерс, – повторил он. – И я буду брачным свидетелем Гардинга. Вам ведь известно, что здесь происходит?

– Что здесь происходит? – повторила девушка.

– Что здесь происходит? Что здесь готовится? Я попытался выжать это из Грегори, но он хранит молчание. Чего ради посылаются люди в Канаду, Америку, Австралию, Индию? Будьте милы по отношению ко мне и расскажите, в чем тут дело. Я был и в конторе. Там тысячи запечатанных конвертов и в конвертах деньги, пароходные билеты. Тысячи заполненных телеграфных бланков. Меня не проведешь. Чего ради прибегает он к помощи свихнувшихся ученых, таких, как Сперанца, Мексон, я? Почему он избегает работы с молодыми питомцами университетов?

Из того, что она услышала ей стало ясно, что для Бриджерса она была в этом доме не пленницей, а добровольной помощницей Гардинга в его начинаниях. По‑видимому, Бриджерс плохо понимал то, что происходило а этом доме.

– Я расскажу вам обо всем, после того как вы меня доставите обратно в мою квартиру, – сказала она. – Здесь я не располагаю нужными мне доказательствами.

– Вы ведь знаете, что мне нельзя отсюда отлучаться, – рассмеялся Бриджерс. – Вы ведь все знаете. Я неоднократно часами наблюдал за тем, как вы здесь работали по ночам. Вы писали, писали и писали. Без конца.

Олива поняла заблуждение Бриджерса. Гильда Гордон была примерно её роста и с фигурой, похожей на её. Бриджерс, видевший её издалека, решил, что ночной посетительницей этой комнаты была Олива.

– Чего ради вы хотели убежать? – неожиданно спросил он, но девушка сумела отвлечь его внимание от этой темы.

– Так что же вы хотите, чтобы я вам рассказала? – заговорила она. – Вам известно не меньше, чем мне.

– Мне известно далеко не все, – сказал он. – Я знаю только, что он собирается жениться на этой девушке. Когда свадьба?

– На какой девушке? – переспросила Олива.

– На Крессуелл, или Предо, или как там она зовется, – ответил Бриджерс. – Она служила в магазине, а на самом деле она…

Овладев собой, Олива спокойно спросила:

– А почему он решил жениться именно на ней? – Вы что, считаете меня дураком? – ухмыльнулся он. – Всем известно, что она с миллионным приданным.

– Миллион приданого? – в голосе девушки зазвучало неподдельное изумление.

– Ну конечно, – ответил он. – Она – наследница состояния старого Миллинборна.

Внизу послышались шаги, и Бриджерс поспешно выбежал из комнаты, оставив дверь незапертой.

Она подождала несколько мгновений и выскользнула на лестницу. Очутившись на площадке перед второй дверью, она чуть не вскрикнула от радости – Бриджерс впопыхах не закрыл выдвижные двери. Она стремительно сбежала по лестнице и очутилась в большой столовой, которая была пуста. Олива бросилась к входной двери, быстро открыла её и попала прямо в объятия Гардинга.