Текст книги "Зелёный ужас."

Автор книги: Эдгар Ричард Горацио Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

3

Пронзительный звон будильника разбудил Оливу Крессуелл. Она преодолела желание снова заснуть и попыталась вспомнить всё, что произошло накануне. Она помнила, что до трех часов не могла заснуть, поэтому решила встать и посмотреть на восход солнца. Но, по‑видимому, после этого она и заснула. А утром ей потребовалось много усилий, чтобы заставить себя встать. Через полчаса она почувствовала себя свежей и готовой к трудовому дню.

По дороге на работу она думала о том, что отныне число её забот увеличилось. Не по своей воле она разделила чью‑то тайну, стала соучастницей этого пьянчужки Белла, оказавшего ей доверие.

Следовало ли рассказать обо всем происшедшем доктору? Доктор Гардинг был для нее другом. Ей казалось, что скрыть от него обстоятельства минувшей ночи равносильно предательству.

Неужели это случайно, что ключ от двери доктора одновременно служил и ключом к её двери? Если это и было непреднамеренное совпадение, то всё же следовало сменить замок.

На углу, на котором красовался универсальный магазин Понсонби, она вышла из автобуса. Понсонби – один из крупнейших и солиднейших магазинов Лондона, и для Оливы было большим счастьем что она получила здесь место. Служба у Понсонби была настолько постоянна, что её можно было уподобить государственной. И к тому же оплачивалась лучше, чем последняя.

Когда она подошла к служебному входу, то почувствовала, как чья‑то рука дотронулась до её локтя. Она обернулась и увидела Белла. На сей раз он был в элегантном сером костюме. В петлице у него был букетик фиалок.

– Простите за беспокойство, мисс Крессуелл, – начал он, – я бы хотел поговорить с вами.

Она смущенно посмотрела на него.

– Я бы предпочла иное место и иное время для разговора, мистер Белл, – ответила она откровенно.

Он кивнул.

– Согласен, что место и время выбраны не особенно удачно. Но, к сожалению, разговор этот неотложен. Он будет деловым. И мои дела не позволяют отложить его. Я ведь деловой человек, – улыбнулся он, – несмотря на мой легкомысленный образ жизни. Я задержу вас всего на пару минут, и в течение этих двух минут я должен успеть сказать вам многое. Во всяком случае я не заставлю вас выслушивать историю моей жизни.

Она взглянула в его глаза и заметила, что они веселы и приветливы. Вопреки своей воле, она улыбнулась в ответ.

– У меня в Сити есть собственное дело, – начал он. – И я доверюсь вам и сообщу о нем несколько подробнее. Я работаю с пшеницей: я эксперт по пшенице.

– Эксперт по пшенице? – удивилась Олива.

– Вы полагаете, что это странное призвание? Что поделать. И мне необходим служащий, которому я мог бы доверять. У меня есть милое конторское помещение, должность хорошо оплачивается, и работа не из тяжелых. И я желал бы узнать, не согласитесь ли вы занять эту должность?

Она покачала головой и взглянула на него не без интереса.

– Это очень любезно с вашей стороны, и вы заставляете меня еще больше проникнуться к вам благодарностью, – сказала она, – но я не испытываю никакого желания покинуть Понсонби. Моя работа удовлетворяет меня, и, хотя я и убеждена, что мои личные дела вас не интересуют (он мог бы возразить ей и заявить, что её личные дела интересуют его в весьма большой степени, но воздержался от этого замечания), я всё же скажу вам, что служба моя достаточно хорошо оплачивается и что я не намерена расстаться с ней.

– Это неприятно, – заметил он, – но всё же об одном я буду просить вас. Обещайте, что, если вам когда‑нибудь придется покинуть вашу службу у Понсонби, вы прежде всего обратитесь ко мне и примете моё предложение.

Олива рассмеялась.

– Это очень забавно, и я готова обещать, что если когда‑нибудь мне придется покинуть Понсонби, то вам будет предоставлено предпочтение и вы будете первым, чьё предложение по поводу службы я приму. Еще раз благодарю вас за всё то, что вы вчера сделали для меня.

Он взглянул ей в глаза.

– Я вообще не помню того, что произошло вчера, – сказал он, – и был бы очень рад, если бы и вы забыли об этом.

Он пожал протянутую ему руку, помахал ей на прощание шляпой и удалился. Она глядела ему вслед, пока бой часов не напомнил ей о том, что пора идти в магазин. – В гардеробе она повесила на вешалку пальто и шапочку и направилась к зеркалу поправить причёску. У зеркала она столкнулась с высокой брюнеткой.

– Доброе утро, – сказала она, и в её голосе послышалось больше вежливости, чем симпатии.

Несмотря на то что обе девушки уже год работали в одной и той же фирме, между ними установились неприязненные отношения.

В красивой Гильде Гордон чувствовалась какая‑то скрытность. Никто не мог похвастаться тем, что завоевал её доверие, да и она ни на чьё доверие не претендовала. Она никогда не участвовала в общих развлечениях, будь то совместная прогулка по Темзе летом или вечеринка зимой. Никто не бывал у нее и никто не приглашал её к себе.

– Здравствуй, – коротко ответила та и добавила: – Ты уже была наверху?

– Нет. А что?

– Да так, ничего.

Она и Гильда работали с заказной корреспонденцией и в их обязанности входило распечатывать письма и записывать в них суммы, поступавшие за заказы. А дальше они направляли эти письма в различные отделения фирмы для исполнения.

Олива быстро поднялась в свою комнату. На столе лежали три мешка, запечатанные сургучом, а её ожидал посыльный с почты.

Она наспех сверила номера пакетов с номерами, занесенными в книгу посыльного и расписалась в получении почты. Гильда по какой‑то причине задерживалась. Олива высыпала содержимое мешков на стол и не успела приступить к работе, как неожиданно в комнату вошел управляющий делами фирмы – крупный, полный мужчина, внушительного вида. Он был лыс и носил окладистую бороду.

– Мисс Крессуелл, я… мне очень жаль, что я не успел вас повидать раньше… Прошу вас пройти в мой кабинет.

– Слушаюсь, мистер Уайт, – ответила девушка, недоумевая, чем вызвано его приглашение.

Он величественно двигался к своему кабинету, поигрывая на ходу пенсне. Девушка шла за ним. – Прошу вас, присядьте, мисс Крессуелл, – сказал он, заняв место за письменным столом. Он сложил руки и беспомощно потупил взгляд.

– Боюсь, мисс Крессуелл, – начал он, – что мне предстоит объяснение не из приятных.

– Неприятное объяснение? – переспросила девушка.

– Я вынужден сообщить вам, что фирма «Понсонби» считает необходимым отказаться от ваших услуг.

Олива встала и с ужасом взглянула на него.

– Вы мне оказываете?.. Отказываете от места? – переспросила она.

Он молча кивнул.

– Вместо заблаговременного об этом предупреждения я выдам вам чек в размере вашего месячного оклада. Это сверх той суммы, которая вам причитается за эту неделю.

– Но почему вы меня увольняете? Почему? – спрашивала девушка.

Мистер Уайт, широко раскрывший глаза для того, чтобы посмотреть, какое впечатление произведет на девушку нанесенный им удар, снова зажмурил их.

– Фирма «Понсонби» считает излишним вдаваться в объяснения, – заметил он. – Довольствуйтесь тем, что мы до последнего времени были вполне довольны вами и что существуют основания, из‑за которых мы вынуждены отказаться от ваших услуг.

Сознание Оливы помутилось. Тщетно пыталась она осознать происшедшее. В течение пяти лет она работала в этой фирме.

– Так ли я вас поняла? – переспросила она. – Я должна немедленно покинуть свой пост?

Уайт кивнул и протянул ей чек, который она рассеянно сложила пополам.

– И вы не объясните, чем вызвано ваше решение?

Уайт отрицательно покачал головой.

– Понсонби никогда не поступает беспричинно, – сказал он, считая необходимым поддержать авторитет Понсонби. – И я не вижу оснований… для того, чтобы… вдаваться по этому поводу в дальнейшие рассуждения.

И снова покачал головой.

Олива кивком попрощалась с ним, направилась в гардероб, быстро накинула на себя пальто и вышла на улицу. Тут она вспомнила о своем разговоре с Беллом. В её сознании мелькнула мысль: уж не знал ли он о том, что должно было произойти у Понсонби? Почему он в это утро так рано был на ногах?

И прежде чем нашла ответы на эти вопросы, заметила Белла. Он по‑прежнему находился недалеко от дома Понсонби и, казалось, полностью погрузился в наблюдения за действиями монтера, чинившего телефонную сеть.

Девушка сделала шаг по направлению к нему, но остановилась. Он, по‑видимому, настолько углубился в созерцание деятельности монтера, что ничего не замечал. Она решила не беспокоить его и пошла в противоположную сторону. Но через несколько мгновений Белл догнал её.

– Вы возвращаетесь сегодня домой раньше обычного часа, мисс Крессуелл? – улыбнулся он.

– А вам известно, почему это так?

– Я не знаю, почему это так, но полагаю, что…

– Что?

– Что вас уволили, – холодно закончил он.

Она нахмурилась.

– Что вам известно о моем увольнении?

– Такие вещи случаются, – ответил Белл.

– А вы знали, что меня увольняют? – допытывалась она.

Он кивнул.

– Я не был уверен в том, что вас уволят именно сегодня, но полагал, что это случится в ближайшие дни. Поэтому и обратился с таким предложением.

– Которое, я, само собой разумеется, не приму, – бросила она ему.

– Которое вы, само собой разумеется, примете, – спокойно возразил он. – Поверьте, я знал лишь одно: что Понсонби распорядится вас уволить. Но по какой причине это будет сделано, мне неизвестно.

– Но откуда вам было известно, что это произойдет?

Неожиданно мистер Белл стал серьезным.

– Ладно. Я не буду играть с вами в загадки и скажу, что у меня были основания предполагать, что это случится.

Девушка устало повела плечами.

– Все это слишком туманно. Вы в самом деле хотите, чтобы я служила у вас?

Он утвердительно кивнул.

– Но вы не оставили своего адреса в Сити.

– Вот поэтому я и остался ждать вас.

– Значит, вы знали, что я скоро выйду?

– Знал, что рано или поздно вы выйдете.

Она удивленно взглянула на него.

– Значит, вы ждали бы меня в течение всего дня, для того чтобы оставить мне свой адрес?

– Да, – рассмеялся он.

Оливе, несмотря на все события сегодняшнего утра, не оставалось ничего другого, как рассмеяться вместе с ним.

– Мой адрес: 342, Лозбюри, – сказал он. – И вы можете приступить к своим обязанностям сегодня же. И… – он рассмеялся.

– И? – переспросила она.

– Я полагаю, что было бы целесообразным, если бы вы не говорили вашему приятелю‑доктору о том, что поступили ко мне на службу, – он внимательно разглядывал свои ногти, не осмеливаясь взглянуть на нее.

– На это имеется целый ряд причин, – продолжал он. – Во‑первых, в том доме, в котором мы живем, у меня скверная репутация, и это известие могло бы повредить вам.

– Чрезмерная таинственность всей этой истории несколько смущает меня, – возразила она. – И я бы предпочла приступить к своей работе не сегодня, а завтра с утра. В котором часу мне надлежит явиться к вам в контору?

– К десяти часам. Я буду ждать вас и объясню вам вашу работу. Вы будете получать пять фунтов в неделю и будете всецело располагать конторой. Я лично появляюсь там весьма редко. Ваша работа будет, главным образом, заключаться в том, что вы будете собирать статистические сведения об урожае пшеницы за последние пять лет.

– Это интересно, – заметила она и улыбнулась.

– Это значительно интереснее, чем вы полагаете, – ответил он и удалился.

Подойдя к дому, она столкнулась в подъезде с доктором Гардингом.

Врач изумленно поглядел на нее.

– Как? Вы уже возвращаетесь домой?

Следовало ли ей сказать ему о происшедшем? Собственно, никаких оснований для того, чтобы скрывать от него события этого утра, не было. Он всегда был так внимателен к ней, и она не сомневалась в его дружеском расположении.

– Я уволена.

– Уволены? Это невозможно.

– И всё же это так, – добродушно заметила она.

– Но, моя дорогая, это неслыханно. И по какой причине вас уволили?

– Без объяснения причин.

– Вам даже не сказали причины?

– Нет. Они мне выплатили за месяц вперед жалованье и предложили удалиться, что я и сделала.

– Это неслыханно! – продолжал волноваться доктор. – Я пойду к ним и поговорю с ними. Я знаком с одним из директоров, вернее, он лечится у меня.

– Вы этого не сделаете, – решительно возразила она. – Мне это совершенно безразлично.

– Но что вы теперь предпримете? Боже! – воскликнул он. – У меня есть блестящая идея. У себя в клинике я нуждаюсь в секретарше.

Она прониклась комизмом этого положения и рассмеялась.

– Не понимаю, что в этом смешного? – осведомился доктор.

– Право, мне очень жаль, но я не могу принять ваше предложение. Я не хочу, чтобы вы сочли меня неблагодарной, но если так пойдет дальше, то я окажусь самой желанной служащей во всем Лондоне.

– У вас есть какое‑нибудь другое предложение?

– Да. Я только что его приняла и поступила на службу.

На лице доктора отразилось нескрываемое разочарование.

– Быстро же это у вас, – сказал он. – И на какую службу вы поступили?

– Я буду работать в одной конторе в Сити.

– Вам будет скучно работать там, но, разумеется, раз вы так решили, я не стану вас отговаривать. Я готов платить пять‑шесть фунтов в неделю, и работа у меня вас не затруднит.

Улыбаясь, она протянула ему руку.

– Право, Лондон переполнен людьми, которые только и желают, что платить мне пять фунтов в неделю, особенно не утруждая работой. Право, я вам, доктор, очень благодарна.

Поднимаясь по лестнице, она пришла к выводу, что была гораздо более довольна, чем подобало при подобных обстоятельствах. Вся эта история с фирмой Понсонби показалась ей не стоящей внимания. Когда‑нибудь она узнает, что побудило этих промышленных магнатов отказать ей от службы.

Она улыбнулась при виде двух соседних дверей – двери её нового шефа и двери доктора, который также был не прочь стать её шефом.

– Сара, – обратилась она к себе, – тебе везет. «Сара» была радостным дополнением «Матильды». – Когда этому пьянице вздумается отказать тебе, то ты встретишь ангела‑хранителя, который предложит тебе двадцать фунтов в неделю, возложив на тебя обязанность один раз в день звонить по телефону.

Она подошла к своему письменному столику и попыталась отпереть ящик. Но все её усилия оказались тщетными, потому что… замок был открыт. А она отчетливо помнила, что перед уходом с утренней почтой получила какой‑то счет и заперла его в ящик.

Подняв крышку письменного стола, она заглянула во все отделения. Несомненно, все ящики и отделения стола подверглись в её отсутствие тщательному обыску. А два маленьких ящичка, в которых она хранила перья и почтовые марки, были пусты.

4

Она быстро проглядела ворох бумаг, оставшихся в ящике. В большинстве своем это были письма от подруг, театральные программки и любительские снимки – воспоминания о минувшем лете. Она быстро привела ящики в порядок и прошла в спальню. И спальня носила на себе следы чьего‑то осмотра. Кто‑то в её отсутствие учинил здесь обыск. Один из ящиков комода был выдвинут. Рылись в её вещах. И еще одно открытие поразило её: нижняя половина окна была распахнута. Обычно она была затворена. Олива выглянула в окно. Недалеко от него была узенькая пожарная лестница. Несомненно, та– таинственный посетитель по этой лестнице проник в комнату и удалился тем же путем. По‑видимому, её возвращение вспугнуло его и он не успел привести все в прежний порядок. Удивительнее всего было то, что ничего из её вещей не пропало. Она вернулась к письменному столу и принялась приводить в порядок его содержимое. И незаметно углубилась в размышления, вызванные происшествиями этого утра.

Кто рылся в её письменном столе? Что надеялся в нем найти? Ни на секунду она не сомневалась, что это было делом рук обыкновенного вора. За всем этим скрывалось что‑то иное и значительно более серьёзное. Как связать этот обыск и её внезапное увольнение? Тщетно пыталась она разгадать эту загадку. Впрочем, все это больше смутило её, чем напугало.

Все эти отклонения от того размеренного образа жизни, который она вела до сих пор, не радовали её. И что означало вторжение в её жизнь этого Белла, который то бывал пьяным, а то неожиданно трезвел, имел контору в Сити, в которой почти не бывал. И почему он так заинтересовался Оливой?

Чтобы заполнить остаток сегодняшнего дня, она решила отправиться в театр, а потом зайти куда‑нибудь поужинать и вернуться домой попозже. Мысль о том, что ей придется в одиночестве провести вечер в этой квартире, ужасала её. «Матильда, ты слишком мнительна», – заметила она себе, решительно вошла в спальню и достала из шкафа костюм.

В этот момент раздался стук в дверь. Отперев, она удивленно отпрянула назад. Перед ней стояли трое мужчин. Двое из них были незнакомы и походили на сыщиков, третьим был мистер Уайт. На сей раз он казался еще величественнее и строже, чем обычно.

– Мисс Крессуелл? – осведомился один из незнакомцев.

– Да.

– Разрешите войти? Мне надо поговорить с вами.

Она пригласила его войти; второй сыщик и мистер Уайт последовали за ним.

– Вы – Олива Крессуелл? До сегодняшнего дня вы состояли на службе у Понсонби?

– Совершенно верно, – ответила удивленная девушка.

– К нам поступили сведения, в силу которых вас сегодня утром вынуждены были уволить, – продолжал сыщик.

Сообщение это ошеломило девушку.

– Сведения обо мне? – переспросила она. – Как прикажете понимать ваши слова?

– Это значит, что вас обвиняют в присвоении средств, принадлежащих фирме. Кажется, в этом обвиняется сударыня? – осведомился сыщик у Уайта.

Мистер Уайт медленно кивнул.

– Это ложь! Наглая ложь! – воскликнула девушка, и глаза её метнули в управляющего молнии. – Вы знаете, что это ложь, мистер Уайт. Тысячи фунтов проходили через мои руки, и никогда я… Нет, то, что вы говорите, просто ужасно…

– Прошу вас, успокойтесь, барышня, – заметил сыщик, – и я постараюсь объяснить вам все. К моменту вашего увольнения никаких доказательств еще не имелось.

– Никаких определенных доказательств, – пробормотал управляющий.

– И? – переспросила девушка.

– И теперь мы получили сведения, что три заказных письма, в которых находились деньги на общую сумму в шестьдесят три фунта…

– Четырнадцать шиллингов и семь пенсов, – пробормотал мистер Уайт.

– Что‑то, около шестидесяти трех фунтов, – повторил сыщик, – что вы присвоили эти письма вместе с содержащимися в них деньгами и что они находятся в вашей квартире.

– В нижнем левом ящике вашего комода, – добавил управляющий. – Сведения эти поступили из заслуживающего доверия источника. И это так.

– Три заказных письма? – недоверчиво переспросила девушка, все еще не веря своим ушам. – В этой квартире?

– В нижнем ящике вашего комода, – повторил Уайт, в течение всего этого разговора стоявший с закрытыми глазами. Руки его были скрещены, словно ему приходилось выполнять чрезвычайно неприятную и тягостную обязанность.

– У меня имеется полицейский приказ на производство у вас обыска, – начал было сыщик.

– Он излишен, – -. спокойно возразила девушка. – Можете обыскать всю квартиру. Можете привести с собой женщину, которая бы подвергла меня личному обыску. Мне нечего скрывать.

Сыщик обратился к своему спутнику.

– Фред, обыщите этот письменный стол. Он заперт?

Девушка протянула ему ключ.

Сыщик прошел в соседнюю комнату и оттуда донесся стук выдвигаемых ящиков.

Девушка не тронулась с места и молча взирала на своего бывшего шефа, который, казалось, не принимал в происходившем никакого участия.

– Мистер Уайт, – сказала она, – я вправе спросить, кто меня обвиняет в краже?

Уайт промолчал.

– Даже преступник, – продолжала девушка, – имеет право знать, кто его обвиняет. Я думаю, что у вас пропало очень много вещей… Воскресные газеты, например, сообщают о пропаже множества вещей до того как обнаружатся сами кражи.

– Я не читаю газет, которые выходят в день, когда все наши помыслы должны принадлежать Господу Богу, – смиренно возразил управляющий. – Но во всяком случае я вынужден вам сообщить, что с некоторого времени из вашего отделения стали пропадать деньги. Разумеется, я как честный гражданин не скажу вам имени того, кто указал нам на вас.

Она внимательно следила за ним, и на её губах заиграла презрительная улыбка.

В то же мгновение на лестнице послышались быстрые шаги. Она вспомнила о том, что дверь в квартиру осталась открытой. Еще мгновение – и на пороге показался доктор Гардинг.

– Что я слышу? – вмешался он в происходящее. – Вы осмеливаетесь обвинять мисс Крессуелл в воровстве?

– Но, дорогой доктор…

– Это возмутительно, мистер Уайт. Я готов поручиться за мисс Крессуелл своей собственной жизнью.

– Без мелодрам, милый доктор, – перебила его девушка. – Я убеждена, что все это глупое недоразумение. Я и не знала, что вы знакомы с мистером Уайтом.

– Это возмутительно, – продолжал Гардинг. – Я не нахожу слов, мистер Уайт.

Мистер Уайт пожал плечами, словно перенося ответственность за происходящее на неумолимую судьбу.

– Это очень любезно с вашей стороны, что вы нашли нужным вмешаться во все это, – обратилась Олива к доктору. – Впрочем, я и не ожидала от вас иного.

– Быть может, я могу вам быть чем‑нибудь полезен? – спросил он серьезно. Доверьтесь мне, – я весь в вашем распоряжении. Если эта история повлечет за собой какие‑нибудь неприятные последствия…

– Она не повлечет за собой неприятных последствий, – ответила девушка. – Мистер Уайт утверждает, что я похитила деньги и что эти деньги спрятаны у меня в квартире.

На мгновение заявление девушки смутило доктора и он сказал:

– Я видел, как полицейские поднялись к вам. А так как они шли в сопровождении мистера Уайта, а вы сегодня рассказали мне о вашем увольнении, то я сделал определенные выводы. Сыщик, обыскавший спальню, вернулся.

– Ничего, – заявил он.

Мистер Уайт от удивления широко раскрыл глаза.

– В нижнем ящике комода? – переспросил он недоверчиво.

– Ничего, – снова ответил сыщик.

– Посмотрите за картинами.

Они снова принялись обыскивать комнату, шарить под ковром, просматривать книги в книжном шкафу и осматривать все места, где могли бы быть запрятаны деньги.

– Ладно, барышня, – добродушно заметил сыщик, – надеюсь, мы были вам не очень в тягость. Что вы предполагаете предпринять теперь, сэр? – обратился он к Уайту.

– Вы посмотрели в нижнем отделении комода? – снова осведомился Уайт.

– Я перерыл нижнее отделение комода, среднее отделение и верхнее отделение, – терпеливо ответил детектив. – Я заглянул под комод, я заглянул за комод, и я перерыл все коробочки на комоде.

– И не нашли? – переспросил Уайт, не веря своим ушам.

– Ничего. Какие у вас основания подозревать молодую даму? Известно ли вам, что вам придется отвечать за это, и что если обвинение не подтвердится, то вы подлежите ответственности?

– Я все знаю, – с досадой заметил Уайт. – И я никого не обвиняю. Очень сожалею, что вас побеспокоил, – и, повернувшись к девушке, он добавил: – Я надеюсь, что вы на нас не в претензии? – Уайт величественно протянул ей на прощанье свою крупную белую руку, Олива притворилась, что не заметила её.

Мистер Уайт покинул комнату.

– Прошу извинить меня, – заметил доктор, – я хочу поговорить с мистером Уайтом.

– Только не устраивайте никаких историй. Я бы не хотела продолжения…

Он кивнул ей и последовал за управляющим.

– Я бы хотел поговорить с вами у себя, – обратился Гардинг к Уайту.

– Ну что ж, – заметил тот.

– Мы вам больше не нужны? – спросил сыщик.

– Нет, – ответил Уайт. – Так, значит, вы уверены в том, что в нижнем отделении комода не оказалось того, что мы искали?

– Уверен, – ответил сыщик, теряя терпение. – Неужели вы думаете, что я не посмотрю именно там, где предполагают найти пропавшую вещь?

Уайт ничего не успел возразить сыщику, потому что в это мгновение распахнулась дверь квартиры Белла и на пороге показался её обитатель. Его серая шляпа съехала на затылок, он едва держался на ногах. Умильно улыбаясь, он разглядывал собравшихся.

– О! – радостно воскликнул он. – Наш милый доктор и, если не ошибаюсь, вместе с ним наш старый знакомец Епископ.

Уайт обиженно взглянул на пришельца: в весьма интимном кругу он был известен под именем Епископ. То обстоятельство, что совершенно незнакомый ему субъект, да еще в пьяном виде, вспомнил его кличку, огорчило его.

– О, – продолжал пьяница, – здесь и полицейский инспектор Петерсон и сержант Фербенкс. – Приветствую вас в этом добродетельном доме.

Полицейский инспектор ничего не ответил и расхохотался. Доктор нервно теребил бородку. Мистер Уайт попытался пройти мимо незнакомца, уклонившись от встречи с ним, но Белл опередил его: пошатываясь, проковылял вперед и преградил ему путь.

– Мой милый, старый добрый Уайтик, – продекламировал он.

– Пропустите меня, – воскликнул Уайт. – Я вас не знаю!

– Не знаешь меня, Уайт? Это изумительно! – И он нежно обнял своего собеседника. – Ты не знаешь старину Белла?

– Никогда не имел удовольствия встречаться с вами.

– О! – воскликнул Белл и обиженно отступил назад. Прислонившись к косяку двери, он притворился, что горько плачет.

– Довольно дурачеств, Белл, – раздраженно заметил доктор. – Здесь произошло нечто серьезное и нам не до шуток. И мы. были бы вам очень обязаны, если бы вы не вмешивались в то, что происходит.

Белл вытер свои крокодиловы слезы, схватил Уайта за руку, долго тряс её и затем проковылял к себе в квартиру.

– Вы знаете этого человека? – осведомился у сыщика доктор.

– Что‑то мне знакомо это лицо, – ответил сержант. – Всего хорошего, господа.

«Господа» выждали, пока сыщики не скрылись из вида, а затем доктор обратился к управляющему:

– Пройдемте ко мне в комнату, мистер Уайт.

И Уайт послушно последовал за ним.

Доктор тщательно затворил дверь и провел своего гостя в рабочий кабинет. Посредине комнаты стоял большой рабочий стол, уставленный всевозможными химическими препаратами и приборами, обычно находящимися в лаборатории химика.

– Итак, – сказал Уайт и опустился на стул, – что случилось?

– А вот об этом я собирался осведомиться у вас, – ответил доктор.

Он закурил сигарету и внимательно посмотрел на

своего собеседника.

– Вы предполагаете, что она на самом деле взяла

эти письма и спрятала их у себя?.

– Эта возможность совершенно исключается, – ответил врач.

Уайт скривил гримасу, взял сигарету, откусил её конец и свирепо сплюнул в сторону.

– Случается, что самым тщательным образом задуманный план проваливается, – заметил он.

– Заткни глотку! – яростно закричал на него доктор и зашагал по комнате, словно раздумывая над чем‑то.

– Хотел бы я знать, что случилось, – сказал он. – Но с этим успеется. А пока скажите мне, как обстоят наши дела у Понсонби?

– Я захватил с собой все данные, – ответил Уайт и полез в карман за записной книжкой. – Я могу взять там сорок тысяч фунтов… Но… Что это такое?

Он вытащил из кармана какой‑то белый сверток, перехваченный резинкой, сорвал резинку и развернул его. В его руках оказались три адресованные фирме Понсонби заказных письма. И все три письма были вскрыты.