Текст книги "Пираты Венеры"

Автор книги: Эдгар Райс Берроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Глава 13
ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Итак, ангам Муско приказал отразить любые наши попытки овладеть кораблем, а капитан круто повернул штурвал влево, одновременно дав приказ увеличить скорость. Вражеское судно стремилось уйти. Конечно, нетрудно потопить его, но кому нужна добыча, лежащая на дне океана? И я приказал прибавить ход. Началась погоня.

Корабль, который назывался «Яан», шел, набирая скорость, слева впереди, но на большем расстоянии, чем уверял меня Кирон. Однако «Софал» оказался значительно быстроходней, и на вражеском судне вскоре поняли, что попытка бегства не удалась. Дистанция между нами медленно но неумолимо, сокращалась.

И тогда капитан «Яана» сделал то, что сделал бы на его месте любой: он подпустил «Софал» поближе и открыл огонь из кормовых орудий, расположенных на палубе в башне. Маневр безошибочный– теперь мы не могли ввести в бой большое количество пушек: ведь нельзя было менять курс и подставлять борт под обстрел. И такой маневр давал «Яану» возможность спастись от погони.

Что-то жуткое было в громе первых услышанных мною амторских пушек. Не было ни дыма, ни пламени– лишь оглушительное стаккато, больше похожее на короткую пулеметную очередь, чем на выстрел обычной пушки. Сначала я не замечал никакого эффекта, но затем увидел, как отломилась часть носовой обшивки, похоронив под собой двух членов команды.

Вступило в бой наше носовое орудие. Волны от «Яана» раскачивали нас и затрудняли пристрелку. Корабли на полной скорости мчались вперед. Нос «Софала» разрезал и вспенивал молочно-белые воды. Море у бортов «Яана» кипело, и на этих волнах плясал наш корабль. Но азарт погони и сражения переполнял сердца, а устрашающий грохот корабельных орудий поддерживал боевой дух.

Я рванулся на нос корабля, чтобы оттуда корректировать огонь пушек. Мгновением позже расчет одного из орудий «Яана» был уничтожен – наши артиллеристы поймали их в прицел.

Все ближе надвигался «Софал» на «Яан», и орудия сосредоточили огонь на башне и стоявших там пушках. Ангам уже давно ретировался с верхней палубы в более безопасное место, и только двое из экипажа остались там, где еще недавно стоял капитан в окружении свиты. Эти двое и доставляли больше всего забот и неприятностей.

Мне было непонятно, почему орудия обоих кораблей сравнительно малоэффективны, поражая лишь людей, стоящих на открытом месте, хотя лучи смертоносны! Но позже я узнал, что все важные части судов защищены слоем того же поглощающего т-лучи материала, из которого изготовлены стволы пушек. В противном случае т-лучи пронизали бы весь корабль, уничтожая людей и приборы управления. Но я уже понял, что надо сначала уничтожить защиту корабля и башни.

Наконец удалось поразить оставшуюся пушку. Однако догнать «Яан» и поравняться с ним значило бы подставить себя под огонь всех его остальных орудий– башенных, бортовых и палубных. У нас уже были потери, и под огнем вражеских орудий их будет много больше. И от погони мы не могли так легко отказаться. Короче, я не знал, что делать!..

Приказал двигаться вдоль левого борта «Яана» и стрелять, стараясь в первую очередь уничтожать вражеские пушки. Бортовые орудия будут введены в бой, как только вражеский борт окажется в зоне их поражения. Таким образом, ведя истребительный огонь по «Яану», мы постепенно сближались с ним.

Люди гибли, но наши потери были несравнимы с потерями на «Яане», палубы которого уже были завалены трупами и умирающими. Положение «Яана» стало безнадежным, и его капитан начал понимать это. Несколькими минутами позже суда соприкоснулись, и наша абордажная команда ринулась на штурм.

Когда мы с Камлотом стояли на башне «Софала» и наблюдали за отрядом, ведомым Кироном, который устремился на захват трофеев, я не мог не размышлять, каким же будет ответ команды корабля на требование полного подчинения мне как капитану. Свобода от постоянной тирании прежних хозяев была для них так непривычна, что внезапная перемена могла привести к нежелательным эксцессам. Возникла опасность, что мне придется примерно наказать любого, кто не будет повиноваться или хотя бы серьезно нарушит дисциплину.

Большая часть людей под командой огромного Зага очищала от врагов главную палубу, а малочисленный отряд Кирона пробирался на верхнюю палубу в поисках ангама и капитана.

Прошло долгих пять минут, и лейтенант вышел из башни «Яана» с двумя пленниками. Он провел их по трапу через главную палубу, а затем на «Софал», под грозное молчание и проклятия сквозь зубы сотни пиратов. Но ни одна рука не поднялась на них.

Когда эти двое проследовали на борт «Софала», Камлот вздохнул с облегчением.

– Думаю, наши жизни висели на волоске, как и их, – произнес он.

Да, это было так. Если бы мои люди, вопреки приказу, начали бы убивать на «Яане», то сначала должны были бы убить меня, что повлекло бы за собой междоусобицу и дикую резню. Таким образом, их верность спасла жизнь не только мне, но и им. Когда пленники предстали передо мной, ангам все еще бушевал, но капитан был словно парализован страхом. Во всем происшедшем он увидел что-то таинственное и непонятное для него, а когда на близком расстоянии рассмотрел меня, совсем растерялся.

– Это преступление! – орал ангам Муско. – Я прикажу, чтобы всех вас до единого уничтожили. – Он дрожал от бешенства, покрывшись от ярости багровыми пятнами.

– Пусть заткнет глотку и откроет лишь тогда, когда с ним будут разговаривать, – приказал я Кирону и повернулся к капитану. – Как только мы заберем с корабля то, что нам нужно, я освобожу тебя и ты продолжишь плавание. Не я виноват, что ты не подчинился приказу остановиться– это спасло бы много жизней. В следующий раз, когда тебе с «Софала» прикажут остановиться, выполняй приказ, а когда вернешься домой, сообщи всем владельцам судов, что «Софал» вездесущ и ему следует повиноваться.

– Ты понимаешь, что говоришь? – возмущенно воскликнул капитан. – Кто ты и под чьим флагом служишь?

– В данный момент я вепайец, но плаваю под собственным флагом. Никакая страна не несет ответственности за наши дела, и мы не отвечаем ни за кого.

Подключив к работе оставшуюся часть команды «Яана», мои офицеры до темноты переправили на «Софал» все оружие и значительную часть продовольствия и груза. Затем сбросили в воду пушки противника и позволили «Яану» отплыть восвояси, предварительно забрав рабов, а также желающих присоединиться к нам: таких нашлось немало.

Муско я оставил в качестве заложника. Возможно, он понадобится для обмена. Во всяком случае, наличие его на борту предупреждало нападение тористских крейсеров. Пока его содержали на главной палубе под охраной, и я усиленно соображал, куда его поместить. Женщины-вепайянки, которых мы освободили с «Совонга», а также наши офицеры размещались на второй палубе, и свободной каюты для Муско не нашлось, а держать его в трюме с остальными пленниками я не хотел.

Поделившись своими затруднениями с Камлотом, я неожиданно увидел рядом Вилора, который сразу же предложил отдать Муско его собственную каюту и согласился отвечать за него. Что ж, это было разумное решение проблемы, и я доверил Муско Вилору.

Погоня за «Яаном» увела нас с прежнего курса, и теперь, как только мы повернули к острову Вепайя, справа во мгле появилась смутная громада земли. Можно лишь гадать о том, какие тайны скрывались там, какие странные чудовища и люди населяли неведомую землю, подлинную «терра инкогнита», которая простиралась далеко от Страбола и занимала всю экваториальную область Венеры. Чтобы хоть как-то удовлетворить свое любопытство, направился в штурманскую будку и определил, насколько это возможно сделать без точных измерений, наше положение. Мы находились близ побережья Нубола. Я припомнил, что Данус упоминал об этой стране, но что он говорил, не мог вспомнить.

Обдумывая ситуацию, я вышел на верхнюю палубу башни и долго стоял там, глядя на волшебно светящиеся воды ночного Амтора и на таинственный Нубол. Ветер крепчал и вскоре почти достиг силы ситорна – первого ветра, с которым я познакомился со времени прибытия на Венеру; начали вздыматься тяжелые валы, но корабль был надежен, а офицеры опытны. Тут мне пришло в голову, что шторма могут испугаться женщины, и я сразу же подумал о Дуаре. Возможно, она тоже напугана.

Даже отсутствие повода является хорошим поводом для мужчины, желающего встретиться с предметом своего увлечения. Но сейчас для встречи имелась очень веская причина, и Дуара должна признать, что предлог продиктован заботой о ее самочувствии. Вот почему я спустился по трапу на вторую палубу с намерением посвистеть у двери Дуары, но так как мой путь шел мимо каюты Вилора, я решил заодно взглянуть на своего пленника.

Ответом на мой сигнал было минутное молчание. Затем Вилор пригласил меня войти. Шагнув внутрь, я был поражен: рядом с Муско и Вилором сидел анган. Замешательство Вилора было очевидным, Муско побледнел, а человек-птица дрожал от страха. Для людей высшей расы общение с кланганами было довольно необычно, может быть, поэтому они были в замешательстве. Как бы там ни было, я был рассержен. Положение вепайцев на борту «Софала» оставалось весьма деликатным и полностью зависело от того, насколько достойно мы сумеем выглядеть в глазах торийцев. В нашей команде их было большинство, и они свысока смотрели на вепайцев, невзирая на все усилия офицеров.

– Твоя каюта дальше, – сказал я ангану, – что ты здесь делаешь?

– Это не его вина, – стал оправдываться Вилор, когда человек-птица вышел – Оказывается, Муско никогда не видел ангана, и я позволил ему удовлетворить любопытство. Извини, в произошедшем виноват только я.

– Это несколько меняет дело, но думаю, что пленный мог бы посмотреть на кланганов на палубе, когда они там.

Обменявшись еще несколькими фразами с Вилором, я оставил его вместе с пленником и двинулся к следующей каюте, в которой помещалась Дуара, и эпизод с анганом забылся почти мгновенно, освободив в моем сознании место для более приятных мыслей.

В каюте Дуары горел свет, и я просвистел перед дверью, гадая, пригласит она меня войти или откажется принять. Сначала ответа не было, и я уже решил, что Дуара не желает меня видеть, как вдруг услышал ее мягкий голос, приглашающий войти.

– Ты очень настойчив, – заметила она, но в голосе слышалось куда меньше неудовольствия, чем во время последнего разговора.

– Зашел узнать, не опасаетесь ли вы шторма, и хочу успокоить, что опасности нет!

– Я не боюсь, – пожала плечами Дуара. – Это все, что ты хочешь сказать?

Такой ответ был очень похож на просьбу удалиться.

– Нет, не только.

Она подняла брови:

– Что же еще? Не то ли, что я уже слышала?

– Возможно, – согласился я.

– Не надо, – она предостерегающе подняла руку.

Я подошел ближе.

– Посмотрите на меня, Дуара, раскройте свои глаза и посмотрите, и потом скажите мне, что вам не нравится мое объяснение в любви!

Ее глаза опустились.

– Я не должна слушать, – прошептала она и приподнялась, должно быть, желая уйти.

Опьянев от любви, разгоряченный ее присутствием, я схватил ее за руку, притянул к себе и покрыл ее губы поцелуями. Внезапно она с усилием отстранилась, и я увидел в ее руке кинжал.

– Вы правы, – с горечью произнес я. – Всего один удар! Я совершил непростительное! Единственное извинение – моя любовь, она сметает разум и гордость!

Ее кинжал дрожал.

– Не могу! – воскликнула она и выбежала.

Я вернулся в свою каюту, кляня себя за грубость и опрометчивость. Не могу понять, как решился я на такой поступок? Кляня себя, в то же время не мог забыть ее губы, нежные и горячие. – Сознаюсь, раскаяния в моих мыслях было маловато.

Лежа на койке, я долго не мог заснуть, думая о Дуаре, вспоминая все, что произошло между нами. В ее возгласе: «Я не должна слушать!»– таился какой-то скрытый смысл. Она не приказала меня убить и сама этого не сделала. Ее «Не могу!» прозвучало почти объяснением в любви. Разум твердил, что я безумен, но такое безумие было полно радости.

В течение ночи шторм все усиливался и достиг такой силы, что вой ветра и дикая качка заставили меня проснуться задолго до рассвета. Мгновенно вскочив, я выбежал на палубу, где меня чуть не сбило с ног ветром. Огромные валы вздымали «Софал» ввысь, чтобы в следующую минуту низвергнуть в бездну.

Корабль жестоко бросало в разные стороны, иногда огромная волна перехлестывала через борт и проносилась по главной палубе, а с правого борта все время маячила темная громада земли, которая казалась намного ближе, чем вчера вечером.

Ситуация становилась опасной.

Я зашел в рулевую рубку и нашёл там Хонана и Ганфара. Рядом с ними был рулевой. Они опасались близости земли. Откажи машина или рулевое устройство хоть на несколько минут, и нас немедленно выбросит на берег. Я приказал им оставаться на месте и помчался к каютам второй палубы поднимать Кирона, Камлота и Зага.

У основания трапа, на второй палубе, я заметил, что дверь каюты Вилора открывалась и закрывалась в такт качке корабля, но не придал этому значения, торопясь разбудить лейтенантов.

Разбудив офицеров, побежал в каюту Дуары, думая, что она встревожена качкой корабля и ревом ветра. К моему удивлению, дверь ее каюты тоже болталась, не запертая изнутри.

Что-то возбудило мои подозрения, возможно, тот необычный факт, что каюта оказалась незапертой в такую качку, когда волны захлестывали палубу. Быстро шагнув внутрь, зажег свет и осмотрел каюту. Ничего подозрительного, за исключением того, что дверь внутреннего помещения была также распахнута и болталась туда и сюда. Может быть, Дуара настолько испугана, что не может встать и закрыть их?

Шагнул во вторую каюту и громко позвал ее. Ответа не было. Позвал снова и громче – молчание. Теперь я заволновался. Взглянул на кровать. Она пуста! А в дальнем углу лежало тело человека, который должен был стоять на страже у ее дверей.

Отбросив условности, я ворвался в соседние каюты, где были размещены остальные вепайские женщины. Все были на месте, кроме Дуары. Женщины ее не видели и не знали, где она. В неистовой тревоге, одолеваемый мрачными предчувствиями, я бросился к каюте Камлота. Услышав мой сбивчивый рассказ, он перепугался.

– Она должна быть на борту! – закричал он. – Куда она могла деться?

– Знаю, что должна, но ее нет. Нужно обыскать весь корабль от носа до кормы и от киля др верхней палубы.

Мы с Камлотом выскочили из каюты, и я приказал Кирону, Загу и тем, кто появился к коридоре, начать поиски. Затем окликнул парня из охраны и приказал подняться наверх и расспросить вахтенного. Нужно узнать, произошли ли на корабле во время его дежурства какие-либо происшествия, потому что со своего места он мог видеть все происходящее на палубах.

– Проверь всех, – приказал я Камлоту. – Не исчез ли кто-нибудь? Обыщи каждый дюйм корабля.

Все убежали выполнять приказ, и тут я вспомнил, что хлопали две двери – Дуары и Вилора. Трудно было связать одно событие с другим, но в памяти всплыли все мелочи– пусть меня назовут подозрительным. Я помчался к каюте Вилора, и, включив свет, увидел, что нет обоих– ни Вилора, ни Муско. Где же они?

Никто не мог оставить корабль в шторм и уцелеть при этом, ведь даже в хорошую погоду незаметно спустить на воду лодку было нельзя.

Вызвав матроса, приказал ему сообщить Камлоту, что Вилopa и Муско нет на месте, и как только он их найдет, пусть немедленно пришлет ко мне. Затем направился в каюты женщин, собираясь расспросить их более подробно.

Исчезновение Муско и Вилора поставило меня в тупик. А пропажа Дуары еще более сгущала покров тайны и делала ее зловещей. Я пытался найти какую-нибудь связь между событиями и вдруг вспомнил! Вилор очень настойчиво просил поручить ему охрану Дуары! Это было первое, что давало связующую нить между двумя как будто бы различными событиями. Однако нить на этом обрывалась. Они не могли отлучиться надолго, так как невозможно покинуть корабль во время шторма без…

Короткое слово «без», именно оно, ужаснуло меня больше всего!

С тех Пор, как я обнаружил отсутствие Дуары, меня терзал подсознательный страх: может быть, считая мою любовь бесчестием для себя, она бросилась за борт? Но какое значение могли иметь сейчас угрызения совести за потерю разума и контроля над собой и что значат запоздалые сожаления?

Теперь неожиданно мелькнул проблеск надежды. Если отсутствие Вилора, Муско и Дуары– не просто совпадение, значит, эти события реально связаны между собой, и смешно думать, что все эти люди бросились в бушующее море.

С этим подспудным страхом я шел в каюты вепайских женщин и только собрался войти, как матрос, посланный допросить вахтенного, запыхавшись, подбежал ко мне.

– Ну, – поторопил я его, когда он остановился, переведя дыхание, – что видел впередсмотрящий?

– Ничего, капитан, – ответил матрос. Голос его дрожал от волнения и напряжения.

– Ничего! А почему?

– Он мертв, мой капитан, – выдохнул матрос.

– Мертв?!

– Убит.

– Как?

– Тело его проткнуто мечом Думаю, его ударили в спину. Он лежал лицом вниз.

– Быстрей найди Камлота и сообщи ему об этом, пусть он немедленно заменит вахтенного и осмотрит мертвого. Затем доложи мне.

Потрясенный зловещей новостью, я пошел к женщинам. Они все сгрудились в одной каюте, бледные и испуганные, но внешне спокойные.

– Вы нашли Дуару? – спросила одна из них.

– Нет, – ответил я, – но появилась другая тайна: исчез ангам Муско, а с ним и вепайец Вилор.

– Вепайец?! – воскликнула Виса, женщина, спросившая о Дуаре. – Нет, Вилор не вепайец!

– А кто же он?

– Он тористский шпион, – спокойно ответила она. – Он послан в Вепайю давным-давно, чтобы разведать секрет сыворотки долголетия, и, когда нас схватили, кланган взял его, наверное, по ошибке. Мы узнали об этом случайно, уже на «Совонге».

– Но почему я об этом ничего не знал? – возмутился я.

– Мы думали, все знают, – виновато пояснила Виса – И считали, что Вилора взяли на «Софал» как пленника!

Еще одна нить, связывающая события и кое-что разъясняющая! И, тем не менее, было далеко до понимания, куда тянется цепь событий и где ее конец.

Глава 14
В БУШУЮЩЕМ МОРЕ

Расспросив женщин, я вышел на главную палубу. Нетерпение мое было так велико, что я не дождался лейтенантов на своем месте в башне. Они закончили обыск корабля и спешили ко мне с докладом. Никто из них не нашел пропавших, но обнаружилась еще одна потеря: исчезли все пять кланганов.

Осмотр корабля оказался достаточно опасным делом, поскольку «Софал» немилосердно качало и через палубу перекатывались огромные валы. Тем не менее обыск был проделан успешно, и все собрались в большой каюте на главной палубе. Камлот, Кирон, Ганфар и Заг вместе со мной занялись выяснением всех обстоятельств этого таинственного дела. Хонан остался в рубке.

Рассказав им, что Вилор на самом деле не вепайец, а тористский шпион, я напомнил Камлоту, как Вилор просил поручить охрану джанджонг именно ему.

– От Висы стало известно кое-что еще, – добавил я. – Во время пребывания на «Совонге» Вилор настойчиво добивался внимания Дуары. Он влюблен в нее!

– Думаю, что это последняя крупица информации, в которой мы нуждались. Теперь можно восстановить все нити событий прошлой ночи, – начал Ганфар – Вилор хотел обладать Дуарой. Муско – бежать из плена. Первый общался с кланганами и заручился их дружбой: это было известно каждому на «Софале». Муско – ангам, а всю жизнь кланганы смотрят на ангамов как на носителей высшей власти. Они поверили его обещаниям и решили помогать. Несомненно, Вилор и Муско детально разработали план бегства. Прежде всего, они послали ангана убить впередсмотрящего. Ведь только тогда их замысел мог быть успешно осуществлен. Затем Вилор, вероятно, в сопровождении Муско, направился в каюту Дуары. Они убили часового, схватили ее на постели, сунули в рот кляп и отнесли к сходням, где их ждал анган. Да, был шторм, но ветер дул как раз в сторону близкого берега, а кланганы хорошо летают. Такова была, по-моему, картина происшедшего, пока мы спали, – этими словами Ганфар подвел итог своим размышлениям.

– И ты веришь, что кланганы перенесли всех троих на берег Нубола? – усомнился я.

– Ничего другого быть не могло. Таковы факты, – подтвердил Ганфар.

– Я согласен с ним, – добавил Камлот.

– Следовательно, остается лишь одно, – подытожил я. – Необходимо вернуться и направить в Нубол поисковую партию.

– Ни одна лодка не уцелеет в такой шторм, – произнес Кирон.

– Шторм не длится вечно. Нужно оставаться близ берега, пока ветер не стихнет. Я пойду в башню, а вы опросите команду: может, кто-нибудь прольет новый свет на произошедшее. Кланганы – большие болтуны, а кто-нибудь, возможно, и вспомнит о замыслах Вилора и Муско.

Когда я выбрался на главную палубу «Софала», корабль как раз поднялся на гребень огромной волны, а затем соскользнул во впадину между гребнями и зарылся носом в бушующие волны. Палуба круто накренилась. Скользкие мокрые доски под ногами не давали опоры, и я беспомощно пролетел почти пятьдесят футов, прежде чем смог остановить падение. Затем корабль опять задрал нос, взбираясь на очередную гору воды, и огромная водяная стена пронеслась по палубе от носа до кормы, подхватив меня и унеся с палубы.

На мгновенье я погрузился под воду, но очередная исполинская волна вытолкнула меня на поверхность, и я увидел, как пляшет на волнах «Софал» в пятидесяти футах от меня.

Даже в далеком космосе я не был так беспомощен, как сейчас, в объятиях бушующего океана, в неизвестном мире, окруженный мраком и хаосом разъяренной стихии. Кто знает, какие страшные чудовища таятся в бездне? Я погиб! Даже если друзья узнают, что меня смыла волна, им не удастся мне помочь – они тоже беспомощны! Никакая лодка не сможет подойти ко мне при таком волнении, как правильно говорил Кирон, и никакой пловец не удержится на поверхности в бешеном круговороте водяных гор!

Я был песчинкой, захваченной самумом в пустыне…

Безнадежно! Так нельзя говорить, нужно никогда не терять надежды. Раз нельзя выплыть против волн, то, может быть, можно вместе с ними? А до земли недалеко! К тому же я хорошо плаваю на дальние расстояния, и сил у меня достаточно. Если вообще кто-то сможет выжить в такую бурю, то это буду я! В противном случае я, по крайней мере, найду удовлетворение в неравной борьбе со смертью.

Одежда не стесняла: то, что носили на Амторе, можно назвать одеждой лишь с большой натяжкой. Единственной помехой было оружие, но здесь я заколебался, зная, что на недружелюбной планете шансы выжить зависят только от наличия оружия. Ни пояс, ни пистолет, ни кинжал не будут на берегу лишними, да и вес их был невелик, но меч! Если вы никогда не плавали с мечом, болтающимся у вас между ног, то не пытайтесь этого сделать, тем более в бушующем море. Вы думаете, что меч будет свешиваться вниз и позволит плыть? Ничуть не бывало! Огромные волны безжалостно швыряли меня, вертя во все стороны, а меч то упирался в самые нежные места, то болтался между ног, то ударял по голове. Тем не менее я не хотел его бросать.

После первых нескольких минут сражения с морем стало ясно, что непосредственной опасности утонуть нет. Можно было без всякого труда поднимать голову и набирать в легкие воздух. Вода была теплой, и не было опасности окоченеть или получить судорогу. Ведь чаще всего люди тонут в холодных морях. В этом негостеприимном мире существовали лишь две прямые угрозы для жизни: нападение какого-нибудь чудища амторских глубин и, более серьезная, – береговой прибой, который мне придется преодолеть.

Вот это действительно могло нагнать уныние; еще на Земле я насмотрелся, как могучие волны утюжат, крушат, уничтожают все на своем пути, даже вечные камни гор, когда обрушиваются на берег.

Я медленно продвигался к берегу; к счастью, в ту же сторону был устремлен бег волн. Не нужно истощать силы, без надобности борясь с волнами, поэтому плыл медленно, намереваясь достичь берега днем; каждая очередная волна высоко поднимала меня, берег виднелся все яснее и яснее. Он был всего в миле, но картина его мало вдохновляла. Огромные валы разбивались о скалы, вздымая фонтаны белой пены. Грохот прибоя, перекрывая рев бури, разносился вокруг, предупреждая, что смерть ожидает на пороге спасения. Оставалось выбирать. Смерть была везде, и мне предстояло решить, что предпочесть: утонуть там, где я сейчас, или разбиться о скалы. Правда, ни один вариант не вызывал у меня энтузиазма. Смерть, как хозяйка положения, не торопила, и я решил не умирать.

Но это было только мыслью, только желанием. Что надо сделать, чтобы мое решение осуществилось?

Лишь только берег мог даровать жизнь, а вместе с тем берег и угрожал моей жизни. Я направился к нему… В голове проносились разнообразные мысли, иногда не имеющие никакого отношения к той ситуации, в которой я очутился. Так, я вдруг подумал о похоронном бюро… Согласитесь, мысли не всегда подчиняются настроению и логике, однако даже в расцвете сил мы, оказавшись перед лицом смерти, невольно начинаем задумываться о неизбежности и близости конца. Вертя эту мысль так и этак, я вдруг ощутил в ней зародыш надежды. Высокая волна дала возможность увидеть прямо перед собой смерть, в которой я пытался отыскать жизнь. Берег был совсем рядом – остроконечные зубцы утесов и белая пена на них, но детали скрывались за мимолетностью видимого, потому что каждый раз волна поднимала вверх, а затем с быстротой курьерского поезда швыряла на дно водяной бездны. Нередко казалось, что я разобьюсь о морское дно.

Собственные усилия, помноженные на ярость бури, продвигали меня довольно быстро к берегу, к той точке, где рассвирепевшие воды размозжат меня об утесы, о которые разбиваются пенные гребни валов, накатывающиеся в каком-то неистовом упорстве и каждый раз откатывающиеся кипящими водоворотами назад. Надо было дождаться высокой волны.

Вот, наконец, гребень колоссальной волны увлек меня и швырнул вперед. Со скоростью норовистой лошади волна несла меня к берегу; пена накрыла с головой, меня вертело, как ветку в водовороте, но я упорно боролся за то, чтобы иногда приподниматься над водой – лишь для одного-единственного глотка воздуха! Я сражался за то, чтобы прожить на мгновение дольше, чтобы не умереть до того, как волна перебросит меня через остроконечные скалы – жажда жизни управляла моими инстинктивными движениями.

Волна продолжала нести, мгновения казались вечностью! Где же утесы? Я ждал их, тосковал по ним. Думал о матери и Дуаре. Даже размышлял, по-философски спокойно, о моем страшном конце. В том, другом мире, оставленном мною навсегда, никто не узнает о моей судьбе. О, этот вечный эгоизм человека, который даже перед лицом смерти нуждается, чтобы его выслушали, посочувствовали и пожалели!..

И тут на краткий миг я поймал взглядом скалы. Они слева! Но ведь должны быть передо мной! Непостижимо! Волна мчалась, таща меня за собой, и вокруг обнаженного тела – лишь одна вода. Но где же скалы?

И когда ярость моря неожиданно осталась позади, меня подняло на гребень небольшой волны, и я с удивлением увидел сравнительно тихие воды крошечной бухты. Меня пронесло сквозь узкую лощину в скалах, и теперь предо мной оказался песчаный полумесяц пляжа. Смертник вырвался из черных пальцев старухи с косой! К сожалению, такие чудеса встречаются значительно реже, чем в романах.

Море дало прощальный пинок, выбросило далеко на песок и смешало с водорослями и разными обломками. Я поспешно приподнялся и огляделся. Более религиозный, чем я, человек, наверное, упал бы на колени и воздал бы благодарение Господу Богу за чудесное спасение, но у меня не проходило ощущение, что, хотя я спасен, Дуара по-прежнему в опасности. Все мысли были направлены на спасение Дуары.

Бухта, куда меня забросила волна, оказалась выходом каньона, пересекавшего гряду низких холмов, вершины и склоны которых поросли невысокими деревьями. Нигде до этого мне не встречались такие гигантские деревья, как в Вепайе, но, возможно, здесь не взрослые деревья, а лишь молодая поросль? Однако их приходилось называть деревьями, поскольку многие из них имели от пятидесяти до восьмидесяти футов в высоту. Небольшая речка водопадом стекала со дна каньона в бухточку, бледно-фиолетовая трава, усеянная синими и пурпурными цветами, покрывала склоны холмов. Повсюду поднимались деревья с красными стволами, гладкими и блестящими, как бы покрытыми глазурью. Рядом стояли деревья с голубыми стволами. От бури колыхалась листва – все те же гелиотропы и лаванда с фиалками. Окружающий мир был прекрасен и необычен, но мне было не до него. Счастливый поворот судьбы выбросил меня на берег, куда, я был уверен, улетели похитители. Теперь моя мысль работала в одном направлении: необходимо извлечь все преимущества и попытаться найти и освободить Дуару.

Разумеется, моя уверенность, что она действительно здесь, была лишь правдоподобным предположением. Однако правильнее было начать поиски немного правее того места, куда меня выкинули волны, судя по курсу «Софала» в предыдущую ночь. И с этой единственной путеводной нитью я начал взбираться по склону каньона.

На вершине холма немного передохнул, чтобы обозреть окрестности и сориентироваться. Передо мной простиралась холмистая местность, покрытая лесами и лугами, а за ней – гряда гор, вырисовывающаяся на горизонте. Мой путь лежал на восток вдоль берега, горы простирались на севере, в направлении к экватору (если, конечно, верно, что я нахожусь в южном полушарии планеты). Море – к югу от меня. Я поглядел в его сторону, ища «Софал». Корабль был далеко-далеко, он направлялся к востоку. Очевидно, мои приказы были выполнены, и он плыл назад вдоль берега, ожидая, когда погода позволит пристать в удобном месте.

Итак, я пошел на восток. На каждом подъеме останавливался и внимательно осматривал незнакомую местность во всех направлениях, надеясь заметить какой-нибудь след тех, кого искал. Вокруг была жизнь, но не разумная. Множество травоядных животных паслось на фиолетовых лугах. Многих я видел достаточно близко, чтобы хорошо разглядеть. Некоторые походили на земных животных, но ни одно не соответствовало тем видам и родам, какие я знал на Земле. Их настороженность, быстрый бег и ловкие прыжки давали основание предполагать, что у них много врагов: недоверчивость ко мне свидетельствовала, что среди врагов не последнее место занимает человек.

Я стал осторожнее, чтобы избежать серьезных опасностей. На мое счастье, в этой милой стране было полно деревьев, растущих на удобных расстояниях. Не мог забыть свирепого басто, с которым мы с Камлотом встретились в лесах Вепайи, и хотя ничего похожего среди окружающих зверей не было, но вдалеке виднелись такие, вид которых напоминал тех бизоноподобных всеядных.