Текст книги "Пираты Венеры"

Автор книги: Эдгар Райс Берроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Я продвигался довольно быстро– меня подгонял страх за Дуару. Если моя нить не приведет к цели в первый же день, поиски могут оказаться тщетными. Мне казалось, что кланганы должны опуститься на берег и оставаться там, по крайней мере до рассвета, и вряд ли они задержатся дольше.

Необходимо найти их прежде, чем они продолжат полет.

Передо мной лежала местность, изрезанная лощинами и оврагами, сбегающими к морю. Почти во всех лощинах текла вода – от крошечных ручейков до реки. Но нигде я не встретил серьезных препятствий, хотя некоторые потоки пришлось пересекать вплавь, и два из них оказались значительными. В этих двух реках обитали отвратительные и опасные рептилии, которых, к счастью, мне удалось не потревожить. Один раз на плоскогорье я издалека увидел огромное существо, напоминавшее кошку, подкрадывающееся к стаду животных, похожих на антилоп. Оно или не видело меня, или ему была интересна лишь привычная добыча, но хищник не обратил на меня внимания.

Немного позднее я Спустился к маленькому заливу, и когда поднимался на склоны на другом его берегу, заметил всего на миг еще одну бестию этого дикого края. Не уверен даже, была она на самом деле или нет, ибо в следующий миг исчезла.

Внезапно я насторожился, потому что услышал человеческий крик и леденящий душу звук амторских пистолетов.

Усердно осмотрел местность вокруг. Но ничего не смог заметить. Было ясно одно: здесь люди, они где-то впереди, и там – какая-то схватка. И хотя здравый смысл подсказывал, что далекие звуки могли быть и не связаны с Дуарой и ее похитителями, я, забыв осторожность, бросился бежать на звуки схватки, которые становились все громче. В конце концов они вывели меня к краю довольно глубокого каньона, по дну которого протекала большая река.

Но ни красота долины, ни величина реки и на секунду не отвлекали меня от цели. Внизу, на дне ущелья, разыгрывалась сцена, сразу захватившая мое внимание. На берегу реки укрываясь за мощными скалами, сбились в тесную группу шесть фигур. Пятеро были кланганы, шестая – женщина, Дуара! Эту шестерку атаковала дюжина волосатых человекообразных существ. Орудиями нападения служили камни и стрелы, выпускаемые из примитивных луков.

Дикари и кланганы в ходе сражения осыпали друг друга бранью и насмешками. Именно эти звуки я услышал издалека. К ним примешивалось жужжание и свист лучевых пистолетов кланганов.

Трое кланганов лежали на земле недвижимо, очевидно, уже мертвые. Два клангана и Дуара стреляли из пистолетов, защищая свою позицию и жизнь.

За скалами и деревьями валялось около дюжины трупов дикарей. Оставшиеся в живых дикари не жалели ни камней, ни стрел, и, хотя лишь немногие долетали до цели, было ясно, что даже если похитители Дуары уничтожат еще немало врагов, все равно исход поединка предрешен – гибель кланганов и Дуары неизбежна!

Все эти детали запечатлелись сразу, хотя они потребовали довольно длительного описания. Нельзя было тратить драгоценное время на поиски наилучшего образа действий. В любой момент одна из стрел могла поразить девушку. Поэтому надо было прежде всего отвлечь внимание дикарей и вызвать огонь на себя.

Я находился несколько позади их позиции, что давало мне явное преимущество, подкрепленное еще и тем, что я был выше своих противников. Издав боевой клич, как команчи, я прыгнул с крутого склона каньона, на ходу стреляя из пистолета. Мгновенно картина военных действий изменилась. Дикари, напуганные новым врагом, напавшим с незащищенного тыла, вскочили на ноги в замешательстве. Сразу же двое оставшихся в живых кланганов узнали меня и поняли, что это – помощь. Они перескочили через укрывающий их гребень и помчались на окончательно деморализованных этим дикарей.

Прежде чем оставшиеся побежали, мы вместе успели уничтожить шестерых, но еще раньше один из кланганов был сражен увесистым камнем, попавшим ему в голову. Я видел, как он падал, и вскоре подошел к нему, надеясь, что он только тяжело ранен. В то время я еще не знал, с какой силой эти обезьяноподобные существа бросают свои снаряды. Кланган был убит наповал, а во лбу у него торчал кусок острого камня.

Затем подошел к Дуаре. Она стояла с пистолетом в руке, усталая и растерянная, хотя в меньшей степени, чем можно было ожидать. Пожалуй, она была рада видеть меня, ибо наверняка предпочитала мое общество обществу волосатых дикарей, от которых она только что избавилась. Тем не менее тень страха то и дело мелькала в ее глазах, как будто она не знала, чего можно ждать. И, в общем, была права, но я решил, что больше никогда не буду вызывать ее неудовольствие. Нужно завоевать ее доверие, а вместе с доверием в конце концов и любовь.

Когда я приблизился, ее глаза не зажглись улыбкой приветствия, что причинило мне большую боль, чем я мог ожидать. Выражение ее лица отразило скорее трагический отказ от всего, чем грозило мое присутствие.

– Вы целы? – спросил я. – Все в порядке?

– Вполне. – Ее глаза смотрели на стену каньона, откуда я спрыгнул на дикарей. – Где остальные? – спросила она с недоумением, слегка взволнованным тоном.

– Какие остальные? – поинтересовался я.

– Те, кто сошел с тобой с «Софала» искать меня.

– Других нет. Я один.

После моих слов она помрачнела.

– Почему ты пришел один? – страх звучал в ее голосе.

– Чтобы быть честным, скажу, что на этот раз моей вины в том нет. Когда вы исчезли с «Софала», я отдал приказ, чтобы корабль остался у берега, пока не стихнет шторм и мы сможем выслать поисковый отряд. И тут же сразу меня унесло волной за борт. Теперь все выглядит как счастливое обстоятельство. Естественно, попав на берег целым и невредимым, я подумал о вас. Бросился искать, услышал выстрелы и вопли дикарей – и поспешил сюда.

– Ты пришел вовремя, чтобы избавить меня от них, – подтвердила она, – но для чего? Что ты собираешься со мной делать?

– Собираюсь вывести вас к берегу как можно быстрей и вызвать «Софал». С него пришлют лодку и заберут вас и меня.

Дуара, казалось, с облегчением выслушала мой план.

– Ты заслужишь вечную благодарность моего отца-джонга, если вернешь меня в Вепайю, – произнесла она.

– Для меня достаточно служить его дочери, – ответил я, – хотя то, что я сделал, еще не заслужило ее благодарности.

– То, что ты сделал с большим риском для жизни, вполне достаточно, – заверила она, и голос ее был более приветлив, чем раньше.

– А что стало с Вилором и Муско? – поинтересовался я.

– Они переплыли реку и удалились вон в том направлении, – она указала на восток.

– Почему кланганы остались с вами?

– Им поручили защищать меня. Они разумны лишь настолько, чтобы выполнять приказы, и к тому же любят сражаться. У них нет ни ума, ни воображения, но они прекрасные бойцы.

– Почему же они не улетели от опасности, забрав вас с собой, когда увидели дикарей?

– Когда они решили так сделать, было слишком поздно, – объяснила Дуара. – Их бы убили камнями клунобарганы.

(Это слово – интересный пример производных от амторских существительных. В целом оно означало «дикарь», точнее – «волосатей человек». «Ган» – человек, «бар» – волос, «нобар» означает «с волосами», «волосатый». «Нобарган»– «человек с волосами». Приставка «клу» образует форму множественного числа. Итак, «клунобарганы»– это волосатые люди, дикари.)

Мы осмотрели четырех лежавших кланганов и поняли, что они мертвы. Тогда Дуара, я и оставшийся анган начали спускаться вниз по реке к океану. По дороге Дуара рассказывала, что произошло ночью на» Софале», и я признал, что Ганфар, описывая события, был почти прав.

– Что же они задумали, забрав вас с собой? – спросил я.

– Вилор хотел меня, – ответила Дуара.

– А Муско – сбежать?

– Да, он решил, что его убьют, когда корабль придет в Вепайю.

– Как же они надеялись выжить в такой дикой стране? – поинтересовался я. – Или они не знали, куда попадут?

– Они считали, что мы у берега страны Нубол, – ответила она, – но не были в этом уверены. Тористы имеют агентов в Нуболе из числа тех, кто подстрекает к свержению правительства. Некоторые из них оседают в городах на побережье. Муско искал такой город, где, как он утверждал, у него есть союзники, могущие переправить всех троих в Тору.

Некоторое время мы шли молча. Я – впереди, Дуара – сзади меня, анган замыкал шествие. Он, казалось, упал духом и был подавлен. Кланганы обычно болтливы, и необычное для него молчание привлекло мое внимание.

– Быть может, тебя помяли в схватке? – обратился я к нему.

– Я не ранен, мой капитан.

– Что же тогда с тобой случилось? Ты скорбишь о гибели своих товарищей?

– Это не так. Там, откуда мы пришли, их еще много. Я скорблю о своей смерти.

– Но ты же не мертв.

– Уже скоро.

– Почему ты так думаешь?

– Когда я вернусь на корабль, меня убьют за то, что сделал ночью. Если не вернусь, то убьют здесь. Здесь никто в одиночку не выживает.

– Если будешь мне хорошо служить, никто тебя не «Софале» не тронет, – заверил я его.

От этих слов он заметно повеселел.

– Я буду служить тебе и повиноваться во всем, мой капитан, – обещал он и вскоре уже улыбался и пел снова, как если бы у него не осталось никаких забот и смерти не существовало вообще.

Иногда, случайно оглядываясь, я обнаруживал, что Дуара рассматривает меня, но каждый раз быстро отводит взгляд, как если бы ее уличили в чем-то запретном. Я разговаривал с ней только в случае необходимости, ибо решил загладить былые грехи, обращаясь с ней сугубо официально, чтобы она больше не опасалась моих чувств.

Трудной же задачей было все это для меня! Как хотелось взять ее на руки и снова шептать слова любви! Но я уже научился управлять собой и не сомневался, что и в дальнейшем смогу вести себя сдержанно, пока Дуара продолжает враждебно относиться ко мне.

Вскоре, к моему удивлению, она спросила:

– Ты все время молчишь. Что случилось?

В первый раз Дуара отметила перемену во мне и дала понять, что думает обо мне. Ведь до сих пор она проявляла ко мне не больше интереса, чем к любому предмету обстановки или окружающей местности.

– Со мной ничего не случилось. Я озабочен одним – доставить вас в целости и сохранности как можно скорее на «Софал».

– Не надо больше об этом, – разочарованно воскликнула она. —Когда я впервые увидела тебя, ты был красноречивей и умел говорить и на другие темы.

– Вероятно, я и в самом деле говорил слишком много и на темы, мало интересующие вас, но, как видите, стараюсь больше не досаждать вам.

Она опустила глаза.

– Это не досаждало мне, – прошептала она почти неслышно.

Но теперь, когда меня приглашали делать то, чего я страстно желал сам, я как бы онемел: все вылетело из головы.

– Понимаешь, – продолжала она нормальным голосом, – сейчас условия очень отличаются от тех, в которых я выросла и воспитывалась. У себя дома я не видела ничего подобного. Теперь я понимаю, что правила и законы, по которым я жила среди своего народа, не могут применяться к таких необычным ситуациям, к необычным людям, к столь чуждым мне местам. Я много думала об этом и о тебе. После того, как увидела тебя в саду, мне стали приходить в голову странные мысли. Хотелось говорить не только с теми, с кем позволяют в доме отца. Я устала от одних и тех же людей – и мужчин, и женщин, – но обычаи сделали меня трусихой и рабой наших обычаев и законов. Я не могла делать то, что хотела. Я всегда хотела поговорить с тобой, и теперь, после того краткого мига, когда мы встретились на «Софале», где я снова попала под власть законов Вепайи, я собираюсь быть свободной. И буду делать то, что хочу. Хочу говорить с тобой.

Эта наивная декларация открыла новую Дуару, в присутствии которой было трудновато следовать принципам чистого платонизма. Тем не менее я продолжил свою новую линию поведения.

– Почему ты молчишь? – воскликнула она, когда я ничего не ответил.

– Не знаю, о чем говорить, – признался я, – что бы я ни говорил, меня занимает лишь одна мысль.

Она помолчала минуту, ее брови задумчиво нахмурились, и затем она наивно спросила:

– И какая?

– Любовь, – пробормотал я, глядя ей в глаза.

– Нет! – воскликнула она. – Мы не должны говорить о любви. Это дурно, это преступно!

– Неужели любовь на Амторе кажется преступлением?

– Нет-нет, я не хотела сказать этого, – поспешила она отступить, – но нельзя говорить о любви со мной, ведь мне нет еще двадцати!

– А тогда будет можно, Дуара?

Она покачала головой, немного печально, как мне показалось.

– Нет, даже тогда– нет, – прошептала она. – Ты никогда не должен говорить мне о любви, это – грезы; я не могу тебя слушать, ведь я дочь джонга.

– А может быть, безопаснее вообще не говорить ничего? – возразил я мрачно.

– О нет, давай разговаривать, – принялась умолять она. – Расскажи мне о странном мире, из которого ты пришел.

Чтобы развлечь ее, я сделал, как она просила. Болтая, мы подошли к океану. Далеко от берега я увидел «Софал», и теперь надо было изобрести способ, как ему просигнализировать.

Шторм кончился.

На обеих сторонах каньона, по которому в океан текла река, были очень высокие утесы. Один из них на нашей стороне казался самым высоким, к нему я и направился в обществе Дуары и ангана.

Подъем был крутой, и большую часть пути мне пришлось помогать Дуаре, так что я часто прикасался к ней.

Сначала я опасался, что ей это не понравится, но она не протестовала, а на некоторых ровных местах, где помощь моя в общем-то была не нужна, я не выпускал ее руки из своей, и она не вырывала ее, нисколько не обижаясь на такую фамильярность.

На вершине скалы я с помощью ангана быстро собрал хворост и валежник, и вскоре сигнальный костер вздымал в небо столб черного дыма. Ветер стих, и дым столбом поднимался прямо над утесом. Я был уверен, что с «Софала» сигнал заметят, но сумеют ли правильно истолковать? Этого я не знал.

Высокие волны все еще катились по морю и не позволяли спустить лодку, но у нас был анган, и, если «Софал» подойдет достаточно близко к берегу, он сможет легко перенести нас на него по одному. Пока корабль был так далеко, я опасался рисковать Дуарой.

С вершины нашего утеса мы могли обозревать скалы на другой стороне, и вскоре анган обратил мое внимание на них.

– Люди пришли! – заметил он.

Я сразу поглядел туда. Да, там были люди– не дикари, которые атаковали Дуару и кланганов.

Теперь стало особенно важно, чтобы нас как можно скорее заметили с «Софала», и я развел еще два костра, чтобы на «Софале» поняли, что это не обычный пожар, а именно сигнал.

Видели или нет на «Софале» наш сигнал, не знаю, но очевидно, его заметили люди из приближающегося отряда. Они подходили все ближе и ближе, и вскоре я разглядел их вооружение. Они принадлежали к той же расе, что и вепайцы. Незнакомцы были еще достаточно далеко, когда мы заметили, что «Софал» изменил курс и направляется к берегу. Сигнал наш увидели, и друзья решили поближе. рассмотреть, что там такое. Но придут ли они вовремя? От этого зависела жизнь Дуары и моя. Ветер поднялся снова. Я спросил ангана, сможет ли он лететь против ветра, потому что решил отослать с ним Дуару.

– Могу один, – ответил он, – но сомневаюсь, если придется нести кого-либо.

Мы наблюдали, как «Софал» переваливался с боку на бок и зарывался в волны, все приближаясь, и как с той же уверенностью к нам подходил враждебный отряд. Я не сомневался, кто будет первым; надежда была лишь на то, что «Софал» приблизится настолько, что анган сможет безопасно долететь до корабля с Дуарой на руках.

Теперь отряд достиг утеса на другом берегу каньона и там расположился, рассматривая нас и что-то обсуждая.

– Среди них Вилор! – вдруг воскликнула Дуара.

– И Муско, – добавил я. – Я вижу обоих.

– Что будем делать? – со страхом спросила Дуара. – Ах, они снова схватят меня!

– Нет. – обещал я ей.

Они начали спускаться в каньон, потом благополучно переплыли реку и подошли к подножию нашего утеса. «Софал» медленно приближался к берегу. Я подошел к кромке обрыва и посмотрел на карабкающихся людей. Они уже забрались на половину высоты утеса. И тут я вручил Дуару ангану.

– Мы не можем больше ждать, – обратился я к ней и ангану. – Возьми джанджонг и лети на корабль. Он теперь близко, и ты сможешь! Должен!

Он подхватил принцессу, но Дуара вырвалась.

– Я не согласна, – возразила она спокойно, – я не оставлю тебя одного.

При этих словах я ощутил такое счастье, какое никогда в жизни не испытывал. Моя Дуара снова преобразилась. Я не ждал ничего подобного и не думал, что она питает ко мне такое дружеское чувство, а что может быть желаннее для любящего мужчины, чем самоотверженность любимой женщина? Я потерял самообладание, но лишь на мгновение. Враги уже у вершины утеса и через минуту будут рядом с нами! И я действительно усидел первого из них.

– Анган, возьми ее, – крикнул я. – Нет времени для церемоний!

Он схватил ее, она вырвалась; тогда я поймал ее; кровь бросилась мне в голову, когда я почувствовал ее в своих руках. Я сжал ее в объятиях на секунду, поцеловал и вручил человеку-птице.

– Быстрей, – крикнул я. – Они идут!

Расправив крылья, он оторвался от утеса, а Дуара протянула ко мне руки и закричала:

– Не отсылай меня от себя, Карсон! Не отсылай! Я люблю тебя!

Но было слишком поздно; я не должен был звать ее назад, даже если бы мог. На меня со всех сторон навалились вооруженные люди.

Итак, меня уводили в плен в Нубол. Приключение это лежит за пределами моего рассказа, но уходил я счастливый: женщина, которую я боготворил, любит меня!

Перевод В. Маршавина

Заблудившиеся на Венере

Предисловие

Когда Карсон Нейпер покинул мою контору, чтобы лететь в остров Гуаделупа и оттуда отправиться на Марс в построенной им гигантской ракете, я был убежден, что больше никогда о нем не услышу. У меня не было сомнений, что его поразительные телепатические способности помогли бы мне получать от него информацию. Но я считал, что он погибнет через несколько секунд после начала осуществления своего безумного плана.

Однако мои опасения не оправдались. Я следил за ним во время его фантастического полета в космосе, вместе с ним дрожал от ужаса, когда притяжение Луны изменило траекторию ракеты и направило ее в сторону Солнца, у меня перехватило дыхание, когда он оказался в плену притяжения Венеры, я переживал вместе с ним его первые приключения на этой таинственной, закрытой вечным облачным покровом планете, названной ее разумными обитателями, с которыми встретился Карсон, Амтор.

Его любовь к недоступной Дуаре, дочери тамошнего короля, захват в плен жестокими тористами, самоотверженность Карсона при спасении любимой им девушки взволновали меня.

Я видел его глазами удивительного человека-птицу, уносящего Дуару со скалистых берегов Нубола к кораблю, который должен увезти ее на родину, в тот момент, когда Карсон Нейпер был схвачен сильным отрядом тористов.

Я видел это – но пусть теперь Карсон Нейпер расскажет, что произошло дальше, своими собственными словами, а я опять стану беспристрастным летописцем.

Глава 1
СЕМЬ ДВЕРЕЙ

Захвативших меня в плен тористов возглавляли ангам Муско и шпион тористов Вилор, которые задумали и осуществили похищение Дуары из ее каюты на борту «Софала».

Едва добравшись до материка на кланганах, этих странных крылатых людях Венеры, они бросили Дуару на произвол судьбы, ибо на их отряд напали волосатые дикари, от которых я спас принцессу с помощью героически защищавшего ее ангана.

И хотя похитители оставили Дуару на верную смерть, они были вне себя, когда я сумел вырвать ее из их лап и переправить на палубу «Софала». Мне помог последний оставшийся в живых анган. Теперь, когда нападавшие разоружили меня и я оказался в их власти, они осмелели и с яростью бросились ко мне.

Я наверняка был бы убит на месте, но одному из командиров отряда пришла в голову идея получше.

Вилор, у которого не было оружия, взял меч у солдата и направился ко мне с намерением, не вызывающим никаких сомнений.

– Подожди! Чем заслужил он право быть убитым быстро и без мучений? – вмешался этот командир.

– Что ты имеешь в виду? – осведомился Вилор, опуская оружие.

Страна, куда мы попали, Вилору была почти так же незнакома, как и мне, поскольку он был родом из далекой Торы. Отряд же, который помог захватить меня, состоял из жителей Нубола, которых тористы вынудили присоединиться к своему союзу, стремясь разжечь по всему Амтору раздоры и войны и уничтожить существующие государства, чтобы установить собственную невежественную тиранию.

Поскольку Вилор колебался, тот постарался его переубедить.

– У нас в Капдоре, – объяснил он, – есть гораздо более интересные способы уничтожения врагов, чем просто заколоть их мечом.

– Расскажи мне подробнее, – потребовал Муско – Этот человек заслуживает долгой и мучительной смерти. Он, оказавшись на борту «Софала» в качестве пленника вместе с другими вепайцами, возглавил бунт, в ходе которого были убиты все офицеры корабля.

Он захватил другой корабль, «Совонг», освободил пленников, ограбил корабль, потопил его большие пушки в море и принялся пиратствовать.

Он напал на «Яан», торговый корабль, на котором я, ангам Муско, плыл как пассажир. Невзирая на мои полномочия, открыл по «Яану» огонь и захватил его. Ограбив корабль и уничтожив вооружение, сделал меня пленником на борту «Софала». Он обращался со мной с крайним неуважением, лишив свободы и угрожая жизни.

За все это он должен умереть, и если его смерть будет соответствовать его преступлениям, вас не оставят без награды те, кто правит Торой.

– Давайте отведем его в Капдор, – предложил сторонник изощренных способов казни – Там у нас есть комната с семью дверями. Обещаю вам, что его мучения в стенах комнаты будут более ужасными, чем от любой раны, нанесенной мечом.

– Хорошо! – воскликнул Вилор, возвращая меч солдату, у которого позаимствовал оружие. – Эта тварь заслуживает наихудшего.

Меня повели вдоль берега в том направлении, откуда они пришли. Во время похода из их разговоров стало ясно, какое несчастное стечение обстоятельств определило злую судьбу, предавшую меня в тот момент, когда Дуара и я могли спокойно вернуться на «Софал» к своим верным друзьям.

Пленивший нас вооруженный отряд из Капдора искал сбежавшего узника, когда их внимание привлек бой между волосатыми дикарями и кланганами, защищавшими Дуару. На эту же сцену обратил внимание и я в поисках прекрасной Дуары – дочери Минтепа, джонга Вепайи.

Отряд подошел, чтобы узнать в чем дело. Здесь они встретили Муско и Вилора, сбежавших с поля сражения. Эти двое, сопровождаемые отрядом, вернулись назад именно в тот момент, когда Дуара, оставшийся в живых анган и я заметили у берега «Софал» и собирались подать ему сигнал.

Поскольку человек-птица мог перенести только одного из нас за один полет, я приказал ему, против его желания, отнести Дуару на корабль. Она отказывалась покинуть меня, а он боялся возвращаться на «Софал», ибо помогал похитить принцессу. Но в конце концов я заставил ангана взять принцессу и улететь, когда отряд тористов уже был рядом.

С моря дул сильный ветер, и меня беспокоило, что анган не сможет из-за ветра опуститься на палубу «Софала». И все же смерть в морских волнах будет гораздо лучшей участью для Дуары, чем плен у тористов, особенно во власти Муско.

Мои стражи наблюдали, как человек-птица со своей ношей борется со встречным ветром, но это продолжалось всего несколько минут. Затем они двинулись обратно в Капдор, ибо Муско опасался, что Камлот, который теперь командовал «Софалом», высадит своих людей и будет преследовать их отряд, как только Дуара сообщит ему, что я попал в плен. Вот почему они торопились уйти и быстро скрылись за острыми скалами, а анган и Дуара исчезли из виду. Очевидно мне суждено прожить оставшиеся краткие часы жизни, не зная о судьбе венерианской красавицы-принцессы, ставшей по капризу судьбы моей первой любовью.

То, что я полюбил именно эту девушку из королевства Вепайя, где так много прекрасных женщин, само по себе оказалось трагедией. Дуара была девственной дочерью джонга – короля страны, закон и традиции которой строго предписывали принцессе оставаться всю жизнь недоступной святыней.

За восемнадцать лет жизни Дуаре не было позволено говорить ни с одним мужчиной, кроме членов королевской семьи и нескольких особо доверенных приближенных. И тут по воле случая я вторгся в ее жизнь. Вскоре с ней случилось худшее. Отряд тористов похитил ее – тот же самый отряд, который потом схватил Камлота и меня.

Она была потрясена и испугана моим признанием в любви, но не стала винить меня. Видимо, она относилась ко мне с презрением до самого последнего момента на вершине каменных утесов, возвышавшихся над бурным венерианским морем, когда я приказал ангану отнести ее на «Софал». И лишь тогда она, протянув руки, воскликнула:

– Не отсылай меня от себя, Карсон! Не отсылай! Я люблю тебя!

Эти невероятные слова звенели в моих ушах, поддерживали силы даже перед лицом смерти, ожидавшей в комнате с семью дверями, о которой говорил главарь тористов.

Конвоиры очень заинтересовались моими светлыми волосами и голубыми глазами. Такого они не видели ни у одного жителя Венеры. Они расспрашивали Вилора обо мне. Он отвечал, что я – вепайец, а поскольку вепайцы – смертельные враги тористов, он не мог бы найти худшего клейма, даже окажись я не виновным в преступлениях, в которых меня обвинял Муско.

– Он утверждает, что прибыл из иного мира, находящегося далеко от Амтора. Но его схватили в Вепайе вместе с другим человеком, вепайцем, и он хорошо известен Дуаре, дочери Минтепа, джонга Вепайи.

– Какой же может быть другой мир, кроме Амтора? – усмехнулся один из солдат.

– Конечно, никакого, – кивнул другой – За пределами Амтора – только расплавленные камни и огонь.

Я был измучен событиями, которые пришлось пережить с тех пор, как рев урагана и качка «Софала» разбудили меня прошлой ночью. Когда огромная волна смыла меня за борт, пришлось бороться с морской стихией, с которой вряд ли справился бы менее сильный, чем я, человек. А когда я добрался до берега, пришлось долго бродить в поисках Дуары и ее похитителей. Еще больше истощились силы в упорном бою с клунобарганами, волосатыми зверолюдьми, напавшими на похитивших принцессу негодяев.

Вот почему я почти выбился из сил, когда мы одолели подъем и перед нами появился окруженный стенами город, лежавший на берегу моря в устье небольшой реки. Это и был Капдор, цель нашего пути. И хотя я понимал, что здесь меня ждет смерть, все же смотрел на него с надеждой, поскольку полагал, что за этими мрачными стенами смогу получить пищу и воду.

Городские ворота, через которые мы прошли, надежно охранялись. Очевидно, у обитателей Капдора много врагов. Все жители вооружены мечами, кинжалами и пистолетами. Пистолеты походили на те, с которыми я познакомился в доме Дурана, отца Камлота, в городе на деревьях Куаде – столице островного королевства Вепайи.

Я уже упоминал, что это оружие испускало пучки смертоносных р-лучей, разрушавших живые ткани. Оно опаснее, чем известные на Земле автоматические винтовки и пулеметы.

На улицах Капдора было многолюдно. Однако жители выглядели вялыми и апатичными. Даже облик голубоглазого светловолосого пленника не вызывал интереса. Мне они показались вьючными животными, выполняющими свои давно надоевшие обязанности. Казалось, они полностью утратили воображение и надежду. Так выглядели те, кто был вооружен кинжалами, но попадались и другие. Их я принял за солдат. Они носили мечи и пистолеты, выглядели живее и веселее. Очевидно, они принадлежали к привилегированному классу; впрочем, умнее, чем остальные, они не казались.

В основном город состоял из захудалых лачуг, но порой попадались и более претенциозные двух– и даже трехэтажные дома. Многие были деревянными, поскольку эта часть Амтора богата лесами. Правда, здесь не встречались те огромные деревья которые растут на острове Вепайя – первое, что меня поразило на Венере.

Вдоль улиц, по которым мы шли, стояло немало и каменных зданий. Однако они выглядели скучными коробками, без всяких признаков вмешательства вдохновения или гения искусства. В этом отношении они напомнили так называемую современную архитектуру, которая уже заявила о себе перед моим отлетом с Земли.

Вскоре стражи привели меня на широкую площадь, окруженную более высокими, хотя и не более красивыми зданиями, чем те, мимо которых мы проходили раньше. Здесь тоже чувствовалось убожество, неумение и презрение к красоте.

Мы вошли в дом, вход в который охранялся солдатами. Вилор, Муско и главарь отряда, захватившего меня, прошли внутрь, в большую комнату, где крупный, тучный человек спал в кресле, положив ноги на стол, очевидно, служивший ему и для еды, поскольку был завален бумагами и остатками пищи.

Спящий, потревоженный нашим появлением, открыл глаза и какое-то время тупо щурился на нас.

– Привет тебе, друг Сов! – воскликнул офицер, сопровождавший меня.

– А, это ты, друг Окал, – пробурчал Сов сонно. – А кто остальные?

– Ангам Муско, Вилор и вепайский пленник, захваченный мной.

При упоминании титула Муско Сов поднялся, поскольку ангам – это человек, занимающий высокое положение в иерархии тористов.

– Привет тебе, ангам Муско! – воскликнул он. – Значит, вы привели вепайца? А он случайно не врач?

– Не знаю, кто он, и меня это не интересует, – заявил Муско. – Врач или не врач, он головорез и мерзавец, и должен умереть.

– Но нам очень нужен врач, – настаивал Сов. – Мы погибаем от болезней и старости. Если у нас не будет врача, то умрут все.

– Ты слышал или нет, что я сказал, друг Сов? – отрезал Муско раздраженно.

– Да, ангам, – ответил Сов покорно – Он умрет. Должен ли я уничтожить его немедленно?

– Друг Окал сказал, что у вас есть более медленный и приятный способ уничтожения злодеев, чем с помощью лучевого ружья или меча. Мне интересно. Расскажи о нем.

– Я имел в виду комнату с семью дверями, – объяснил Окал. – Видишь ли, преступления этого человека чудовищны: он захватил великого ангама и даже угрожал его жизни.

– У нас нет наказания, соответствующего такому преступлению, – разъярился Сов, – к сожалению, мы не можем предложить ничего лучше комнаты с семью дверями, и она будет подготовлена.

– Опиши ее, – потребовал Муско – Что это такое? Что с ним произойдет? Как он умрет?

– Не будем говорить в присутствии пленника, – предложил Окал, – если хочешь получить максимум удовольствия от его мучений.

– Да, заприте его, заприте его! – приказал Муско – В камеру!

Сов вызвал пару солдат, которые отвели меня в дальнюю комнату и запихнули в темный погреб без окон. Солдаты захлопнули над головой тяжелый люк, заперли его и оставили наедине с мрачными мыслями.

Комната с семью дверями! Название интриговало. Какая ужасная смерть ожидает там? Вдруг в конце концов это окажется не так ужасно? Возможно, враги лишь пытались напугать, ожидая проявления страха или слабости.