Текст книги "Марсианские истории"

Автор книги: Эдгар Райс Берроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

– Долго ли ты находишься здесь?

– Кто может знать лучше тех, кто поместил меня сюда и приковал к стене? – вопросом на вопрос ответил Чек.

– Видел ли ты этого воина несколько минут тому назад?

– Да, я видел его, – ответил Чек.

– И ты сидел там же, где сидишь теперь?

– Посмотри на эту цепь и скажи, где я еще мог сидеть? – воскликнул Чек. Разве люди твоего города так глупы?

Три остальных воина подошли поближе с целью получше рассмотреть пленника. Они улыбались неудаче, постигшей их товарища. Офицер же пригрозил Чеку:

– Твой язык так же ядовит, как и язык львицы, которую по приказу О-Тара отвели в крепость Джетан.

– Ты говоришь о молодой женщине, взятой в плен вместе со мной? – спросил Чек. Его монотонный голос и лишенное выражения лицо не выдавало его заинтересованности в этом вопросе.

– Я говорю о ней, – ответил двар и повернулся к воину, вызвавшему его. – Возвращайся в казарму и оставайся там до следующих игр. Может за это время твои глаза перестанут обманывать тебя.

Воин бросил яростный взгляд на Чека и отвернулся. Офицер покачал головой.

– Не понимаю, – пробормотал он, – У-Ван всегда был правдивым и надежным воином.

– Может ли быть?.. – он проницательно взглянул на Чека. – Твоя голова не соответствует твоему телу парень! – воскликнул он. – В наших легендах рассказывается о древних существах, которые могли вызывать галлюцинации у людей. Если ты из их числа, может У-Ван пострадал от твоей силы? Если это так, то О-Tap знал бы что делать с тобой. – Он повернулся и приказал своим воинам следовать за собой.

– Подождите! – крикнул Чек. – Я голоден… Принесите мне еды.

– У тебя была пища, – ответил воин.

– Я не могу есть один раз в день, – сказал Чек. – Мне нужна еда чаще. Пришлите мне пищи.

– Тебе принесут еду, – ответил офицер, – никто не смеет сказать, что пленники Манатора голодают. Законы Манатора справедливы, – и он удалился.

Как только смолк звук их шагов, Чек сполз с плеч рикора и пробрался в нору, где он спрятал ключ. Открыв им замок, он снял кандалы с ноги рикора и вновь спрятал ключ в нору. Затем вернулся на свое место на плечи безмозглого существа. Вскоре послышались шаги, и он встал и вышел в соседний коридор. Здесь Чек спрятался и стал прислушиваться. Он слышал как человек вошел и остановился. Он услышал приглушенное восклицание и металлический звук с которым ударился о стол подкос. Затем вновь раздались быстрые шаги, которые замерли в глубине коридора Чек, не теряя времени, вернулся в камеру, достал ключ и вновь приковал рикора Затем вновь положил ключ в нору, взобрался на стол и направил руки рикора на еду. Пока рикор ел, Чек прислушивался к звукам в коридоре. Расслышав вскоре топот ног и звон оружия, он взобрался на рикора Вновь вошел офицер с тремя воинами. Один из них был, очевидно, тот, что принес ему пищу, так как его глаза широко раскрылись при виде Чека, сидящего за столом, воин выглядел очень глупо, когда двар строго взглянул на него.

– Было так, как я сказал, – воскликнул воин. – Его не было здесь когда я принес пищу.

– Но ведь сейчас он здесь, – строго сказал офицер, – и кандалы у него на ноге. Посмотри! Они закрыты, но… где же ключ? Он должен быть на противоположном конце стола Где ключ? – крикнул он на Чека.

– Как я могу, пленник, знать, где ключ от моих кандалов! – возразил Чек.

– Но он лежал здесь! – воскликнул офицер, показывая на противоположный конец стола.

– Ты видел его? – спросил Чек.

Офицер колебался.

– Нет, но он должен быть здесь, – ответил он.

– Ты видел здесь ключ? – спросил Чек у другого воина.

Тот отрицательно покачал головой.

– А ты? – продолжал спрашивать у воинов калдан, обращаясь к ним поочередно.

Все сознались, что не видели ключа.

– Разве мог бы я взять его, даже если бы он был здесь? – продолжал он.

– Нет, он не мог бы дотянуться, – сообразил офицер, – но больше ничего подобного не будет. И-Зав, ты останешься здесь и будешь охранять пленника, пока тебя не сменят.

И-Зав ничего не ответил, но подозрительно посмотрел на Чека в то время, как офицер и остальные повернулись и оставили пленника.

XIII. Отчаянный поступок

Э-Мед пересек комнату и приблизился к Таре Гелиум и девушке-рабыне, Лан-О. Он грубо схватил Тару за плечо.

– Вставай! – приказал он.

Тара, отбросив руку, встала и отвернулась.

– Не трогай своей грязной рукой принцессу Гелиума, животное! – сказала она.

Э-Мед засмеялся.

– Ты думаешь, я буду играть за тебя, когда будут играть? Иди сюда!

Девушка выпрямилась во весь рост, прижала руки к груди, и Э-Мед не заметил, что тонкие пальцы ее правой руки скрылись за широким кожаным ремнем, опоясывающим ее фигуру, начиная с левого плеча.

– Если О-Tap узнает об этом, ты пожалеешь, Э-Мед, – воскликнула рабыня. – В Манаторе нет закона, отдающего девушку до того, как за нее сражались.

– Что за дело О-Тару до ее судьбы? – ответил Э-Мед. – Разве я не слышал? Разве не насмехалась она над великим джеддаком, нанеся ему оскорбление? Клянусь моим первым предком, О-Тар сделает джедом того, кто сумеет покорить ее, – и он снова шагнул к Таре.

– Подожди! – сказала девушка ровным низким голосом. – Возможно, ты не понимаешь, что делаешь. Личность женщины Гелиума священна для людей Гелиума. За честь беднейшей из них сам великий джеддак обнажает свой меч. Великие народы Барсума трепетали от звуков войны, которая велась в защиту Деи Торис, моей матери. Мы можем умереть, но нас нельзя унизить. Ты можешь играть в джетан на принцессу Гелиума, но даже если выиграешь матч, награду не получишь, ты выиграешь лишь мертвое тело. Знай, житель Манатора, что кровь Главнокомандующего течет в жилах Тары Гелиум не зря. Я сказала!

– Я ничего не знаю о Гелиуме, О-Tap наш командующий, – ответил Э-Мед. – Но я знаю, что сначала я испытаю, чего стоит приз, за который буду играть. Я попробую вкус губ той, что станет моей рабыней после ближайших игр: не серди меня, женщина. – Глаза его сузились и лицо приобрело выражение рычащего зверя. – Если ты сомневаешься в истине моих слов, то спроси рабыню Лан-О.

– Он говорит правду, о женщина из Гелиума, – подтвердила Лан-О. – Не серди Э-Меда, если дорожишь своей жизнью.

Но Тара Гелиум не ответила. Она уже все сказала. Она стояла молча, глядя в лицо приближавшемуся дородному мужчине. Он подошел ближе, внезапно схватил ее в объятия, пригнул и постарался прижать свои губы к ее губам.

Лан-О видела, как женщина из Гелиума быстрым движением выхватила руку из-под ремня на своей груди. Рабыня видела в этой руке длинный тонкий кинжал. Губы воина совсем приблизились к губам девушки, но они никогда уже не могли коснуться их! Внезапно мужчина выпрямился, вскрикнул, съежился; подобно пустой шкуре, и упал на пол. Тара Гелиум нагнулась и вытерла лезвие о его одежду.

Лан-О, широко раскрыв глаза, с ужасом смотрела на тело.

– Мы умрем за это обе, – сказала она.

– Разве лучше быть рабыней в Манаторе? – спросила Тара Гелиум.

– Я не так храбра, как ты, – ответила ей рабыня, – а жизнь хороша, и всегда остается надежда…

– Жизнь хороша, – согласилась Тара Гелиум, – но честь священна. Но не бойся, когда они придут, я скажу им правду – что ты не виновата в этом и не имела возможности защитить его.

Некоторое время рабыня, казалось, прислушивалась к своим мыслям. Вдруг лицо ее просветлело.

– Возможно, я нашла способ, – сказала она, – снять с вас подозрение. У него с собой ключ от нашей камеры. Давай откроем дверь и вытащим его – может, мы сумеем его спрятать.

– Хорошо! – согласилась Тара Гелиум, и девушки немедленно принялись осуществлять предложение Лан-О. Они быстро отыскали ключ, открыли дверь и полунеся, полутаща, выволокли тело Э-Меда и потащили его вниз по лестнице на следующий этаж, где, как сказала Лан-О, должны быть свободные комнаты. Первая же дверь, которую они попытались открыть, поддалась, и они, неся свой тяжелый и неприятный груз, вошли в маленькую комнату, освещавшуюся через единственное окно. Помещение, очевидно, использовалось как жилая комната, а не как тюремная камера: она была комфортабельная и даже роскошно обставлена. Стены были покрыты деревянными панелями на высоту около семи футов, штукатурка выше на стенах и потолке была покрыта яркими, но слегка выцветшими фресками. Глаза Тары быстро обежали комнату. Ее внимание привлекла часть панели, которая чуть отошла от соседней секции. Быстро подойдя, она заметила, что эта панель отделяется от другой промежутком в полдюйма. Единственное возможное объяснение заключалось в том, что здесь был какой-то тайник. Девушка ухватилась за край панели и потянула к себе. Панель медленно отошла в сторону, открыв темное отверстие в стене.

– Смотри, Лан-О! – воскликнула она. – Посмотри, что я нашла – отверстие под панелью, в котором мы спрячем тело под полом.

Лан-О присоединилась к ней, и они вдвоем обследовали отверстие, обнаружив небольшую площадку и узкую лестницу, ведущую вниз в потайную комнату. Толстый ковер покрывал ступени лестницы, и было видно, что уже давно тут не ступала нога человека – потайной ход, несомненно, был забыт жителями Манатора. Сюда они втащили тело Э-Меда, оставив его на площадке, и когда они оставили это тайное и забытое убежище, Лан-О хотела сдвинуть панель на место, но Тара не разрешила.

– Подожди! – сказала она и стала разглядывать разные украшения панели.

– Быстрее! – прошептала рабыня, – если нас найдут, мы погибли.

– Нам пригодится, если мы будем знать, как открывать это убежище, – ответила Тара Гелиум. Она нажала на одно из украшений и панель сдвинулась с места. – Ах! – вздохнула она, в ее голосе было удовлетворение и она быстро вернула панель на место.

– Идем! – быстро сказала она и двинулась к выходу из комнаты.

Без приключений достигли они своей комнаты. Тара закрыла дверь изнутри и спрятала ключ в свой потайной карман.

– Теперь пусть приходят, – сказала она. – Пусть спрашивают. Что могут знать две бедные пленницы о судьбе своего гордого тюремщика. Я спрашиваю тебя, Лан-О, что могут они сделать?

– Ничего! – согласилась Лан-О, улыбаясь Таре Гелиум.

– Расскажи мне о людях Манатора, – попросила Тара. – Любят ли они Э-Меда или некоторым из них нравятся такие, как А-Кор, который кажется человеком храбрым, вежливым?

– Они не любят людей из других стран, – ответила Лан-О. – Среди них есть и хорошие и плохие. Они замечательные и храбрые воины. Им известны рыцарство и честь, но в своих отношениях с чужеземцами они признают только один закон – закон силы. Слабость и бедствия других земель наполняют их презрением и вызывают все худшее в их характерах, что несомненно отражается и на нас, их рабах.

– Но как они могут испытывать презрение к тем, кто оказался несчастлив и попался в их руки? – удивилась Тара.

– Я не знаю, – сказала Лан-О. – A-Кор говорил, что это происходит от того, что их страна никогда не попадала во власть победоносного врага. Их набеги всегда заканчиваются удачно, так как они никогда не сталкиваются с более сильным врагом, поэтому они уверовали в собственную непобедимость и к остальным народам относятся, как к низшим существам, неловким во владении оружием.

– Но A-Кор тоже один из них, – сказала Тара.

– Он сын О-Тара, джеддака, – ответила ей Лан-О, – но его мать была знатной гатолианкой, взятой в плен и ставшей рабыней О-Тара. A-Кор гордится кровью своей матери и он действительно отличается от остальных. Он отличается рыцарством и вежливостью, хотя ни один враг не ставил под сомнение его храбрость, а его искусство владения мечом, копьем, тотом широко известно в Манаторе.

– Как ты думаешь, что ему сделают? – поинтересовалась Тара.

– Он приговорен к играм, – ответила Лан-О. – Если О-Tap не очень разгневан, он может быть приговорен к единственной игре, в этом случае он может остаться в живых. Но если О-Тар действительно хочет убить его, A-Кора приговорят к целой серии, а ни один воин не может выжить в десяти играх по приговору О-Тара.

– Что это за игра? Я не понимаю, – сказала Тара. – Я слышала разговоры об игре в джетан, но при этой игре не убивают. Мы часто играем в нее дома.

– Но они играют на арене Манатора, – ответила Лан-О. – Пойдем к окну, – и они подошли к окну, выходящему на восток.

Тара Гелиум увидела перед собой большое поле, окруженное низкими зданиями, высокая башня, в которой они находились, была единственной. Вокруг арены были устроены сидения. Но прежде всего привлекала внимание гигантская доска для джетана, лежавшая на поле. На доске чередовались большие квадраты оранжевого и черного цвета.

– Здесь играют в джетан фигурами. Играют на большие ставки, обычно – на женщин-рабынь исключительной красоты. О-Tap мог бы сыграть на тебя, если бы ты не разгневала его, теперь тебя разыграют в открытой игре с участием рабов и преступников. Ты будешь принадлежать выигравшей стороне – не одному, а всем, кто выживет в игре.

Глаза Тары Гелиум вспыхнули, но она ничего не сказала.

– Те, кто руководит игрой, не обязательно принимают в ней участие, – продолжала рабыня, – они сидят в этих больших креслах, которые ты видишь у противоположных концов доски и продвигают свои фигуры с клетки на клетку.

– Но в чем же опасность? – спросила Тара Гелиум. – Если фигура сбита, ее убирают с доски – правила игры в джетан стары, как цивилизация Барсума.

– Но здесь, в Манаторе, когда играют на арене живыми фигурами, правила изменены, – объяснила Лан-О. – Когда воина передвигают на клетку, занятую фигурой другой стороны, эти два воина должны сражаться до смерти одного из них, чтобы оставшийся в живых мог захватить клетку. Каждый воин одет в соответствующие своему полю цвета, вдобавок у него специальное обозначение показывает, является ли он рабом, воином, исполняющим приказ, или же добровольцем.

Если он исполняет приказ, то заранее определяется, сколько игр он проведет, поэтому играющий знает, какими фигурами можно рисковать, а какие надо приберечь. Более того, шансы каждого воина определяются позицией, которую он занимает вначале игры. Тех, кого желают уничтожить, всегда назначают пехотинцами, так как у пехотинцев всегда мало шансов выжить.

– Могут ли те, кто руководит фигурами, участвовать в игре? – спросила Тара.

– О, конечно, – сказала Лан-О. – Часто, когда два воина, даже из высших классов, поссорятся друг с другом, О-Tap приказывает им решить свой спор на арене. Тогда они принимают активное участие в игре, и с обнаженным мечом руководят движением других фигур с поля вождя. Они используют своих собственных игроков, чаще всего своих воинов и рабов, если богаты, либо в качестве фигур добровольцами выступают их друзья. Наконец, им могут дать для игры пленников из тюрьмы. Тогда получаются лучшие игры: часто сам великий вождь бывает убит.

– Значит, судебное разбирательство осуществляется в Манаторе тоже на этой арене? – спросила Тара.

– Да, большей частью, – ответила Лан-О.

– Как же тогда при таких обычаях, может пленник выиграть свободу? – продолжала спрашивать девушка из Гелиума.

– Если человек останется живым после десяти игр, он освобожден, – ответила Лан-О.

– И все принимают участие в играх? – продолжала расспросы Тара. – А как же женщины?

– Еще ни один чужеземец в Манаторе не выдержал десять игр, – ответила рабыня. – Им предлагают остаться рабами на всю жизнь, если они предпочитают такую участь играм. Конечно, их в этом случае, как любого воина, могут назначить для игр, но при этом их шансы на выживание увеличиваются, так как при выигрыше их ждет свобода.

– Но женщины, – настаивала Тара, – они могут заслужить свободу?

Лан-О засмеялась.

– Очень просто, – иронически воскликнула она. – Женщина находит воина, который будет сражаться за нее в десяти играх и выживает, тогда она свободна.

– Да, справедливы законы Манатора… – презрительно заметила Тара.

Она услышала шаги, ключи повернулись в замке и дверь раскрылась. Заглянул воин.

– Был ли здесь двар Э-Мед? – спросил он.

– Да, – ответила Тара, – он был здесь недавно.

Воин быстро оглядел комнату, потом вопросительно посмотрел на Тару Гелиум, затем на рабыню Лан-О. На лице у него появилась растерянное выражение. Он почесал затылок.

– Странно, – сказал он. – Два десятка людей видели, как он поднялся в крепость, но хотя в ней единственный, постоянно охраняемый выход, никто не видел, как он вышел.

Тара Гелиум прикрыла зевок обратной стороной ладони.

– Принцесса Гелиума голодна, парень, – заявила она. – Скажи своему начальнику, что я хочу есть.

Только через час принесли еду. Человека, доставившего ее, сопровождал офицер и несколько воинов. Офицер внимательно осмотрел комнату, но в ней не было ни малейшего признака происшедших событий. Рана, отправившая Э-Меда к предкам, к счастью для Тары Гелиум, была бескровной.

– Женщина, – сказал офицер, поворачиваясь к Таре, – ты последней видела двара Э-Меда. Отвечай мне и отвечай правдиво. Видела ли ты как он вышел из комнаты?

– Да, – ответила Тара Гелиум.

– Куда он пошел?

– Откуда мне знать? Не думаешь ли ты, что я могу видеть через запертую дверь? – в тоне девушки звучала насмешка.

– Мы не знаем… – ответил офицер. – Довольно странные вещи происходят в камере твоего товарища в тюрьме Манатора. Может быть, ты легко проходишь сквозь закрытую дверь и совершаешь еще более невозможные поступки?

– О ком ты говоришь? – воскликнула она. – О Туране, моем воине? Он жив? Скажи мне, он здесь, в Манаторе? Он не ранен?

– Я говорю о том, который называет себя Чеком, калданом, – ответил офицер.

– Но, Туран! Скажи мне падвар, слышал ли ты что-нибудь о нем? – голос Тары был настойчив, она вся подалась к офицеру в ожидании ответа.

Офицер не обратил сколь-либо внимания на вопрос Тары. – Что для него судьба какого-то раба?

– Люди не исчезают в воздухе, – сказал он, – и если Э-Мед не будет найден, этим делом займется сам О-Tap. Предупреждаю тебя, женщина, если ты принадлежишь к тем ужасным корфалам, которые вызывали духов мертвых гигантов и заставлял выполнять их волю – многие сейчас думают, что Чек из их числа – лучше верни Э-Меда, и О-Tap будет милостив к тебе.

– Что за глупость, – воскликнула девушка. – Я принцесса Гелиума, как я уже множество раз говорила. Даже если сказочные корфалы и существуют – а сейчас уже никто в них не верит – то предания предков говорят, что они вселяются только в тела преступников и людей из низших классов. Человек из Манатора, ты глуп, и твой джеддак глуп, и весь твой народ – глупцы!

Девушка презрительно повернулась к нему спиной и принялась смотреть на поле для джетана, на крыши Манатора и на расстилающиеся за ними низкие холмы, где была свобода.

– Но если ты так много знаешь о корфалах – воскликнул он, – тогда ты знаешь так же, что ни один простой воин не посмеет нанести им вред. Они могут быть убиты безнаказанно только рукой джеддака.

Девушка ничего не ответила: она поняла, что несмотря на его угрозы и гнев, никто в Манаторе не причинит ей вреда, за исключением О-Тара, джеддака Спустя некоторое время падвар вышел, уведя своих воинов. После их ухода Тара долго глядела на Манатор, размышляя, какие еще неожиданности принесет ей судьба Так стояла она в глубоком размышлении, когда снизу донеслись до нее звуки варварской музыки – глубокий мелодичный звук военной трубы, лязг оружия. Девушка подняла голову и прислушалась. Лан-О, стоявшая у противоположной стороны комнаты у окна, знаком подозвала к себе Тару. Отсюда через крыши были видны ворота Врагов, через которые в город входили войска.

– Прибыл Великий джед, – сказала Лан-О, – никто другой не осмелился бы под звуки военной музыки войти в Манатор. Это У-Top, джед Манатоса, второго после Манатора города. Его называют великим вождем повсюду в Манаторе. Народ любит его, а О-Tap ненавидит. Знающие люди говорят, что достаточно малейшего повода, чтобы между этими двумя вспыхнула война. Никто не знает, чем она кончится: хотя люди Манатора преклоняются перед О-Таром, но они любят и У-Тора, хотя он и не джеддак.

Верность марсиан своему джеддаку превратилась почти в инстинкт и побеждает в них самосохранение, в этом нет ничего странного, так как их религия обожествляет предков, и каждая семья ведет свое происхождение от древних через бесчисленные века, а джеддак сидит на том самом троне, на котором сидели его прямые предки сотни, а может и тысячи лет и правит потомками тех людей, которыми правили его предки. Слабого джеддака джеды смещают с трона, но на его место обычно выбирают члена правящей семьи, хотя законы дают им право выбрать кого-нибудь другого.

– Справедливый ли человек У-Top? – спросила Тара Гелиум.

– Да, – ответила Лан-О. – В Манатосе для игры в джетан используют только преступников, приговоренных к казни, да и у тех есть шансы освободиться. Добровольцы могут играть, но их передвижения не связаны со смертельным риском – раненые или просто уставшие могут покинуть поле. Они смотрят на джетан как на спорт – здесь же это бойня. У-Top против продолжения походов за рабами и против политики, когда сохраняется в изоляции Манатор от других народов Барсума. Но У-Top не джеддак, поэтому ничего не меняется.

Девушка смотрела, как колонна, пройдя через ворота Врагов, двинулась по широкой улице к Дворцу О-Тара Великолепная варварская процессия раскрашенных воинов в драгоценных доспехах с развевающимися перьями, на норовистых и визжащих тотах в богатой сбруе. Высоко над головами всадников на длинных пиках развевались флаги и вымпелы. Пехотинцы легко шли по каменной мостовой; их сандалии из шкуры зитидара не производили шума В тылу каждого утана шли боевые колесницы, влекомые огромными зитидарами и нагруженные военным снаряжением. Утан за утаном проходил через большие ворота, и даже когда голова колонны достигла дворца О-Тара, они еще не все вошли в город.

– Я здесь уже много лет, – сказала Лан-О принцессе, – но я никогда не видела, чтобы великий джед приводил в Манатор столько воинов.

Сквозь полузакрытые глаза Тара Гелиум смотрела на идущих по широкой улице воинов, стараясь представить себе, что это воины ее родного Гелиума пришли освободить свою принцессу. Эта гордая фигура на большом тоте могла быть Джоном Картером. Главнокомандующий Барсума, а за ним утан за утаном идут ветераны Империи. Девушка широко раскрыла глаза, увидела чужую раскраску воинов и вздохнула, и тут она снова заметила молчаливые фигуры на балконах. Ни одного жеста, ни крика приветствий, ни букета цветов, которыми обычно приветствуют входящие войска.

– Люди, кажется, не очень дружественно настроены к воинам Манатоса, – заметила она, обращаясь к Лан-О. – Я не вижу ни одного приветствия от этих людей на балконах.

Девушка-рабыня удивленно посмотрела на нее: – Не может быть, чтобы ты не знала, воскликнула она. – Ведь это… – но она не успела закончить. Дверь распахнулась и перед ними стоял офицер.

– Рабыня Тара, тебя вызывает О-Tap, джеддак! – заявил он.