Текст книги "Марсианские истории"

Автор книги: Эдгар Райс Берроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

– Идем! – сказал Чек. – Мы возвращаемся в крепость.

Абсолютная монотонность его голоса не нарушилась. Это было хуже, чем гнев, ибо полностью скрывало его намерения. Ее ужас перед этим гигантским мозгом, совершенно лишенным человеческих чувств, усилился.

Ее вновь отвели в ее комнату в крепости и Чек вновь вступил на дежурство, сидя на корточках у входа, но теперь он держал в руке обнаженный меч и никогда не оставлял рикора, лишь иногда его сменял другой калдан, когда Чек чувствовал усталость и голод. Девушка сидела и следила за ним. Он не был грубым с ней, но она не чувствовала благодарности, хотя с другой стороны, у нее не было к нему ненависти. И лишь чувство ужаса жило в ней. Она как-то слышала, как ученые обсуждали будущее красной расы, и вспомнила, что некоторые утверждали, что со временем мозг, рассудок, будет занимать все больше места. Не останется инстинктивных действий или чувств, ничего не будет делаться без обдумывания. Напротив, разум будет руководить каждым действием. Сторонники этой теории утверждали, что в этом будет счастье человечества.

Тара Гелиум от всей души желала, чтобы эти ученые, подобно ей, на себе испытали практические действия своей теории.

Выбор между олицетворением физического начала – рикором и представителем умственного начала – калданом, был бы безрадостным. Наиболее благоприятный путь развития человечества находился посередине. Это прекрасный объект исследования, думала она, для тех идеалистов, которые стремятся к абсолютному совершенствованию, правда заключается в том, что абсолютное совершенство так же нежелательно, как и его полная противоположность.

Мрачные мысли наполняли голову Тары Гелиум, когда она ожидала посланцев Лууда – посланцев, которые для нее значили бы только одно – смерть. Она знала, что найдет способ покончить с собой в крайнем случае, но пока она еще цеплялась за надежду и за жизнь. Она не сдастся пока будет хоть малейшая возможность бороться. Она заставила Чека вздрогнуть, громко и яростно выкрикнув:

– Я все еще жива!

– Что это значит? – спросил калдан.

– То, что я сказала, – ответила она. – Я все еще жива и пока я жива, я могу найти выход. Смерть, только смерть лишает всех надежд.

– Найти выход к чему? – спросил он.

– К жизни, к свободе, к другим людям, – пояснила она.

– Вошедший в Бантум никогда не покидает его, – пробубнил он.

Она не ответила. Немного помолчав, он сказал:

– Спой мне.

Во время пения появились четыре воина, чтобы вести ее к Лууду. Они сказали Чеку, что он должен оставаться здесь.

– Почему? – спросил он.

– Ты разгневал Лууда, – ответил один из них.

– Каким образом? – потребовал объяснения Чек.

– Ты оказался подверженным опасному влиянию. Ты разрешил чувствам воздействовать на себя, и это свидетельствует, что ты дефективный. Ты знаешь, какова судьба дефективных?

– Я знаю судьбу дефективных, но я не дефективный, – возразил Чек.

– Ты позволил странному шуму, исходящему из ее глотки, смягчить себя, прекрасно зная, что чувства находятся вне логики. Само по себе это служит явным доказательством твоей ненормальности. Затем, несомненно, побуждаемый этими аналогичными чувствами, ты разрешил выйти ей в поля, где она могла бы совершить успешную попытку к бегству. Остатки твоего разума должны сказать тебе, что ты уже ненормален. Единственным и разумным выходом является уничтожение. Ты будешь уничтожен таким образом, чтобы твой пример оказался полезным для остальных калданов из роя Лууда. До тех пор ты останешься здесь.

– Вы правы, – сказал Чек. – Я останусь здесь и буду ждать, пока Лууд не прикажет уничтожить меня наиболее целесообразным путем.

Тара Гелиум бросила на него удивленный взгляд, когда ее уводили из комнаты. Она через плечо бросила ему:

– Помни, Чек, ты все еще жив!

И в сопровождении воинов отправилась по запутанным туннелям туда, где ее ждал Лууд.

Когда ее привели в приемное помещение, Лууд находился в углу, прижавшись к нему своими шестью лапами. У противоположной стены лежал его рикор, чье прекрасное тело было одето в сверкающие доспехи… бездушная вещь без руководящего ею калдана… Лууд отослал воинов, которые привели пленницу. Затем он молча принялся глядеть на нее своими ужасными глазами. Тара Гелиум ждала. Она могла только гадать о том, что будет дальше. Когда настанет то время, нужно будет бороться. Внезапно Лууд заговорил:

– Ты думаешь о спасении, – сказал он своим мертвенным, лишенным выражения, монотонным голосом, единственно возможным у существа, полностью лишенного чувств. – Ты не спасешься. Ты всего лишь воплощение двух несовершенных начал – несовершенного мозга и несовершенного тела. Эти два начала не могут существовать вместе в совершенстве. Вот совершенное тело. И он указал на рикора. – Оно лишено мозга, здесь вот, – он указал лапой на свою голову, – совершенный мозг. Он не нуждается в теле для своего функционирования в качестве мозга. Ты противопоставляешь свой слабый разум моему. Даже теперь ты думаешь, как бы уничтожить меня. Если ты не сможешь это сделать, ты хочешь уничтожить себя. Сейчас ты на себе испытаешь силу моего мозга. Я – мысль! Ты – материя!

Твой мозг слишком мал и слабо развит, чтобы заслуживать названия мозга. Ты позволяешь управлять им импульсным действием, вызванным чувством. Он не имеет ценности. Ты не сможешь убить меня. И себя не сможешь убить. Тебя убьют, если в этом будет логическая необходимость. Ты не представляешь себе возможностей, заключенных в совершенно развитом мозге. Посмотри на этого рикора. У него нет мозга. По своей воле он может лишь слегка двигаться. Врожденный механический инстинкт, который мы оставили ему, заставляет его класть пищу в рот. Но он не может сам отыскивать эту пищу. Мы кладем пищу в кормушку всегда в одно и то же время и на одно и то же место. Если мы положим пищу к его ногам и оставим его одного, он умрет с голоду. Теперь посмотри, что может сделать настоящий мозг.

Он повернулся и устремил пристальный взгляд на бездушное тело. Неожиданно, к ужасу девушки, безголовое тело начало двигаться. Оно медленно встало на ноги и пошло через комнату к Лууду, наклонившись, оно взяло отвратительную голову в руки, затем посадило ее себе на плечи.

– Что можешь сделать ты против такой силы? – спросил Лууд. – То, что я сделал с рикором, я могу сделать и с тобой.

Тара Гелиум не отвечала. Всякий ответ был бесполезен.

– Ты сомневаешься в моих способностях! – заявил Лууд, и это было правдой, хотя девушка и не говорила такого, а только подумала.

Лууд пересек комнату и лег на пол. Затем он отделился от тела и пополз, пока не встал прямо против круглого отверстия, через которое появился в тот день, когда девушка впервые увидела его. Здесь он остановился и устремил на нее свои ужасные глаза. Он молчал, но глаза его, казалось, проникали в самую глубину ее мозга. Она почувствовала, как какая-то непреодолимая сила тянет ее вперед к калдану. Она попыталась освободиться, попробовала отвести глаза в сторону, но не смогла. Они, как в странном очаровании, оставались прикованными к безвеким глазам огромного мозга, глядевшего на нее. Медленно, с каждым шагом борясь за свое освобождение, она двигалась к ужасному чудовищу. Она пыталась громко крикнуть, надеясь таким образом освободиться от его власти, но ни один звук не слетел с ее уст. Если бы он отвел взгляд хоть на мгновение, она могла бы вновь овладеть своими движениями, но глаза не отрывались от нее. Казалось, они проникают в нее все глубже и глубже, уничтожая последние остатки самостоятельности ее нервной системы.

Когда она приблизилась, Лууд медленно поднялся на своих паучьих лапках. Она заметила, что он медленно водит взад и вперед челюстями и в то же время пятится, пятится, пятится к круглому отверстию в стене. Неужели она пойдет за ним? Какой новый безымянный ужас скрывается в соседнем помещении? Нет! Она не сделает этого. Тем не менее, приблизившись к стене, она опустилась на четвереньки и поползла к круглому отверстию, из которого на нее глядели два глаза. На пороге отверстия она сделала последнюю героическую попытку, борясь против власти увлекающих ее глаз, но в конце концов вынуждена была сдаться. Со вздохом перешедшим в рыдание, Тара Гелиум пробралась сквозь отверстие в следующую комнату.

Отверстие оказалось достаточно широким для нее. Пройдя через него, она оказалась в маленькой уютной комнате. Перед ней по-прежнему был Лууд. У противоположной стены лежал могучий прекрасный мужчина-рикор. Он был лишен доспехов и украшений.

– Ты видишь теперь, – сказал Лууд, – бесполезность сопротивления?

Его слова, казалось, вывели ее из шокового состояния. Она быстро отвела взгляд.

– Смотри на меня! – скомандовал Лууд.

Тара Гелиум продолжала смотреть в сторону.

Она почувствовала новые силы, власть Лууда над ней уменьшилась. Неужели она раскрыла секрет его власти над ее волей? Она не осмеливалась надеяться на это. С отведенным взором она повернулась к отверстию, через которое эти зловещие глаза привели ее. Лууд вновь приказал остановиться, но его голос уже не имел власти над нею. Она услышала свист и поняла, что Лууд зовет на помощь. Но так как она не смела оглянуться, то не видела, что он сосредоточил свой взгляд на большом безголовом теле, лежащем у дальней стены.

Девушка все же находилась под влиянием страшного существа – она не освободилась еще полностью и не обрела полной самостоятельности. Она двигалась как во сне, вяло, медленно, как бы сгибаясь под огромной тяжестью, как бы пробиваясь сквозь вязкую жидкость.

Отверстие было близко, совсем рядом, но как трудно до него добраться!

За ней, повинуясь приказам огромного мозга двинулось огромное безголовое тело. Наконец она достигла отверстия, что-то говорило ей, что за отверстием власть калдана полностью развеется. Она уже почти пробралась в приемную комнату, когда почувствовала сильную руку на своей лодыжке. Рикор догнал ее, и хотя она боролась, втащил обратно в комнату Лууда. Он крепко держал ее, прижимая к себе, и вдруг, к ее ужасу, начал гладить ее.

– Ты слышишь меня? Теперь ты видишь всю бесполезность сопротивления? – услышала она ровный голос Лууда.

Тара Гелиум пыталась бороться, но ее охватила ужасная слабость. Но она продолжала бороться перед лицом безнадежного ужаса, бороться в одиночестве за честь гордого имени, которое она носила, она, ради которой с радостью отдавали жизни прекрасные воины могучих империй, цвет марсианского рыцарства.

VII. Отталкивающее зрелище

Крейсер ВАНАТОР кренился под ударами бури. То, что он не упал на землю и не был разбит на мелкие кусочки, было всего лишь капризом природы. В течение всего шторма он летел без всякой надежды на спасение, подгоняемый ударами урагана. Но все же корабль и его храбрый экипаж почувствовал, что ураган стихает. Это произошло через час после катастрофы – катастрофы и для экипажа, и для королевства Гатол.

Люди с момента вылета из Гелиума находились без пищи и воды, многие были ранены, все изнемогали от усталости. Во время кратковременного затишья один из членов экипажа попытался добраться до своей каюты, отцепив привязной ремень, который удерживал его в относительной безопасности на палубе. Это было прямым нарушением приказа, и следствие нарушения его в глазах всех членов экипажа было внезапное и скорое наказание. Едва матрос отстегнул застежку привязного ремня, сильные руки чудовищного шторма повернули корабль, подбросив его в воздухе. В результате уже при первом повороте воин полетел за борт.

Сброшенные со своих гнезд постоянными поворотами и рывками корабля и силой ветра, носовые и кормовые снасти висели под килем, представляя собой спутанную массу веревок и ремней.

В эту массу и угодило тело воина, и как утопающий хватается за соломинку, так и он ухватился за веревку, задержавшую его падение.

С отчаянным усилием держался он за эту веревку, пытаясь закрепиться на ней ногами.

С каждым рывком корабля руки его слабели, и он знал, что вскоре они совсем разомкнутся, и он полетит вниз на далекую поверхность, тем не менее, он продолжал цепляться лишь продлевая свою агонию.

Эту картину увидел Гохан, когда перегнулся через край наклонившейся палубы, чтобы выяснить судьбу своего воина; в одну секунду джед Гатола оценил ситуацию. Рядом с ним один из его людей глядел в глаза смерти. В руках у джеда было средство для его спасения.

Ни минуты не колеблясь, он отцепил свой привязной ремень, сбросил веревочную лестницу и соскользнул с борта судна. Качаясь, как маятник, он отлетал в сторону и возвращался назад, поворачиваясь в воздухе в трех тысячах футах над поверхностью Барсума. Наконец он дождался момента, на который и рассчитывал.

До сих пор он не доставал веревку, за которую уцепился воин, чьи силы заметно слабели. Просунув руку в петлю, образовавшуюся в результате путаницы такелажа, чтобы ухватиться за веревку рядом с воином, рискованно цепляясь за эту новую опору, джед медленно двигался по веревочной лестнице, на конце которой был закреплен крючок. Он зацепил этот крючок в кольце на поясе воина как раз перед тем, как ослабевшие пальцы висевшего отпустили опору.

Спасая жизнь своего товарища, Гохан не обратил внимания на собственное спасение.

Среди переплетенных снастей болталось множество других крюков, подобных тому, который он прикрепил к поясу воина, к одному из которых он хотел прикрепиться сам и выждать, пока шторм не утихнет настолько, что позволит ему выбраться на палубу. Но как только он попытался дотянуться до одного из крюков, тот отошел в сторону под действием очередного толчка судна, в то же время тяжелый металлический крюк, пролетавший по воздуху, ударил джеда Гатола прямо между глаз.

Оглушенный Гохан на мгновение разжал пальцы и полетел сквозь разреженную атмосферу Марса к поверхности, лежащей в трех тысячах футов под ним, в то время, как ВАНАТОР уносился вдаль, а верные воины джеда, цепляясь за свои ремни, даже не подозревали о судьбе своего любимого вождя.

Лишь час спустя, когда шторм немного утих, они поняли, что он отсутствует, и догадались о том жертвенном героизме, который предназначила ему судьба. В это время ВАНАТОР выпрямился, по-прежнему, уносимый сильным постоянным ветром. Воины отстегивали свои ремни, а офицеры определяли число пострадавших. В это время слабый крик, который послышался из-за борта, привлек их внимание к человеку, висевшему на веревке под килем. Сильные руки подняли его на палубу, и только тогда экипаж узнал о героизме своего джеда и его гибели. Они могли только предполагать, как далеко их унесло после его падения. Корабль не был в состоянии вернуться для его поисков. Опечаленный экипаж продолжал свой путь в воздухе навстречу неминуемой судьбе, ожидавшей его.

А Гохан? Джед Гатола, что произошло с ним? Подобно свинцовому грузу пролетел он тысячу футов, затем шторм подхватил его в свои гигантские объятия и понес над землей. Как листок бумаги летел он, повинуясь ударам ветра, игрушка могучих сил природы. То выше, то ниже, то вперед, то назад. Но с каждой вспышкой энергии ветра он постепенно приближался к поверхности. У таких циклов бывают странные и необъяснимые капризы. Они вырывают с корнем и дробят гигантские деревья, и в то же время могут пронести многие мили беспомощного ребенка и опустить его невредимым вместе с его колыбелью.

Так произошло и с Готаном из Гатола.

Ожидая каждую секунду неминуемой гибели, он вдруг обнаружил, что мягко опустился на толстый коричнево-красный мох, покрывающий дно мертвого марсианского моря, полностью невредимый, если не считать большой шишки на лбу, куда его ударил металлический крюк. Едва способный поверить в то, что судьба сжалилась над ним, джед медленно встал, еще наполовину убежденный, что кости его разбиты и раздроблены и не выдержат его веса. Но он ошибался. Он огляделся в напрасных попытках сориентироваться. Воздух был полон пыли и летящих обломков. Солнца не было видно. Поле зрения было ограничено несколькими сотнями ярдов коричнево-красного мха и пыльного воздуха. В пятистах ярдах в любом направлении могли возвышаться стены большого города, но он не мог знать этого.

Было бесполезно двигаться с места, пока воздух не прояснится, так как он не знал, в каком направлении двигаться, он вновь сел на мох и принялся ждать, размышляя о судьбе своих воинов и корабля, но уделяя мало внимания опасности своего собственного положения. К его доспехам были прикреплены два меча, пистолет, кинжал. В походной сумке – небольшое количество продовольствия, составлявшего обязательный походный рацион воинов Барсума. Все это вместе с тренированными мускулами, храбростью и сильным духом, должно было спасти его в тех опасностях, которые ожидали его на пути в Гатол, хотя он и не знал, в каком направлении и на каком расстоянии находилась его родина.

Ветер постепенно терял скорость, и пыль постепенно оседала. Хотя шторм, очевидно, кончился, видимость долго не улучшалась и это раздражало Гохана Условия не улучшились до самой ночи, поэтому он был вынужден ждать наступления нового дня на том самом месте, куда принесла буря. Ночь, которую он провел, не была очень приятной, так как у него не было спального мешка и его спальных мехов и шелков, и он с невольным чувством облегчения встретил свет нового дня. Теперь воздух был чист, и в свете наступающего дня он увидел волнистую равнину, расстилавшуюся во всех направлениях. К северо-западу еле различались очертания невысоких холмов. К юго-востоку от Гатола расстилалась подобная страна и Гохан ошибочно решил, что шторм отнес его в этот район. Он посчитал, что Гатол лежит за этими холмами, тогда как в действительности, его родина была далеко на северо-востоке.

Двумя днями позже Гохан пересек равнину, и взобрался на вершину одного из холмов, и за холмами он ожидал увидеть свою страну, но его ожидало разочарование. Перед ним вновь была равнина, еще больше, чем та, которую он только пересек, а вдали опять виднелись холмы. В одном лишь отношении эта равнина отличалась от предыдущей: она была усеяна отдельными изолированными холмами.

Решив, однако, что Гатол лежит в том направлении, Гохан вступил в долину и направился к северо-западу.

Уже несколько недель Гохан из Гатола пересекал долины и холмы в поисках какого-нибудь знакомого ориентира, который указал бы ему направление на родину, и с вершины очередного холма по прежнему открывался незнакомый мир. Он встречал мало животных и не встречал ни одного человека, пока не решил, что оказался в сказочных районах древнего Барсума – богатой и изобильной страны, жителей которой отличали гордость и высокомерие, за что они были осуждены древними богами Марса на уничтожение.

Наконец, однажды, он взобрался на высокий холм и увидел населенную долину, на которой росли плодовые деревья, возделанные поля, участки земли, окруженные каменными стенами, в центре которой возвышались круглые необычные крепости. Он увидел людей, работавших на полях, но не торопился встретиться с ними. Прежде следовало побольше узнать о них, выяснить – друзья они или враги. Под прикрытием густого кустарника он пробрался к краю холма и занял удобное для наблюдения место, откуда он следил, лежа на животе, за ближайшими к нему работниками. Расстояние до них было слишком далеко, и он не был вполне уверен, но что-то показалось ему странным и необычным в их фигурах. Головы их казались непропорциональными по отношению к телам, они были слишком велики.

Долго лежал он так, наблюдая, и постепенно в нем все больше крепло убеждение, что они отличны от него и что было бы слишком опрометчиво показываться им. Вдруг у ближайшей крепости он заметил небольшую группу, вышедшую из ближайшей крепости и направившуюся к работникам у холма, на котором он лежал.

Гохан заметил, что один из вновь появившихся чем-то отличается от остальных. Даже на таком большом расстоянии заметно было, что его доспехи отличались от доспехов сопровождающих его и всех работавших на полях.

Эти двое часто останавливались, очевидно, споря: один хотел идти в направлении холмов, другой возражал. Но меньший постоянно побеждал в споре, и они все ближе и ближе подходили к последней линии работников, возделывающих поля между крепостью, из которой вышли эти двое, и холмами, на которых лежал Гохан.

Внезапно меньший ударил своего спутника по голове. Гохан в ужасе увидел, как голова слетела с туловища, туловище как-то вяло опустилось на землю. Гохан наполовину высунулся из своего убежища, чтобы лучше разглядеть то, что происходит внизу. Человек, ударивший своего спутника, быстро побежал к холмам и увернулся от одного из работников, пытавшихся задержать его. Гохан надеялся, что тому удастся убежать, ему казалось, что этот человек принадлежит к его расе. Но затем он увидел, как бежавший споткнулся и упал, и сразу его окружили преследователи. Взгляд Гохана вернулся к фигуре, лишенной головы.

Свидетелем какого ужаса он оказался? Или, может быть, его обманывают глаза? Нет, это было невозможно, но это было правдой – голова медленно поползла к упавшему телу. Она взобралась на свое место между плечами… тело встало, и создание, казалось, нисколько не пострадавшее, быстро побежало к тому месту, где его товарищи держали за руки несчастного пленника.

Наблюдатель видел, что подошедший схватил пленника за руку и повел обратно в крепость, и даже через разделявшее их расстояние, было заметно уныние и отчаяние, охватившее пленника. Гохану показалось, что это женщина, причем принадлежащая к красной марсианской расе. Если бы он был в этом уверен, он, возможно, попытался бы освободить его, хотя обычаи его страны обязывали его вступиться лишь за своих соотечественников. Но он не был в этом уверен: она, может быть, вовсе не его расы, а даже один тот факт, что она той же расы, что и он, то она могла быть дочерью враждебного племени. Первейшей его обязанностью было вернуться к своему народу с наименьшим риском, и хотя мысль о приключениях горячила его кровь, он отбросил это искушение со вздохом и отвернулся от мирной и прекрасной долины, так как намеревался не пересекать ее, а идти вдоль края ее и продолжать поиски Гатола.

Когда Гохан из Гатола направился вдоль склонов холмов, что ограждали Бантум с юга и запада, его внимание привлекла небольшая группа деревьев у них. Низкое солнце отбрасывало от него недлинные тени. Скоро ночь. Деревья были в стороне от его пути, и он не хотел осматривать их. Но, взглянув на них вновь, он заколебался… Что-то непонятное скрывалось среди их ветвей. Гохан остановился и пристально посмотрел на то, что привлекло его внимание.

Нет, наверное он ошибся – ветки деревьев и косые лучи солнца ввели его в заблуждение. Он отвернулся и продолжал свой путь. Решив оглянуться, он увидел, что среди деревьев что-то отражает лучи солнца.

Гохан покачал головой и быстро пошел к деревьям, чтобы разрешить эту загадку…

Сверкающий предмет привлекал его, а когда он подошел ближе, глаза его широко раскрылись от удивления: он увидел сверкающий драгоценными камнями герб на носу маленького самолета. Гохан с рукой на рукояти короткого меча тихо продвигался вперед, но подойдя ближе, обнаружил, опасаться было нечего: самолет был пуст. Тогда он принялся разглядывать герб. Когда до его сознания дошло, что он видит, лицо его побледнело, а сердце забилось сильнее – он увидел герб Главнокомандующего Барсума. Мысленно он увидел понурую фигуру того пленника, которого вели в крепость. Тара Гелиум? А он был так близок к ней и не помог ей.

Холодный пот выступил у него на лбу.

Быстрый осмотр покинутого самолета раскрыл молодому джеду трагическую историю. Та же буря, что выбросила его за борт, унесла и Тару Гелиум в эту отдаленную страну. Здесь она, несомненно, приземлилась, чтобы отыскать пищу и воду, так как без сломанного пропеллера она не могла достичь родного города или какого-нибудь дружеского порта. Самолет оказался неповрежденным, за исключением отсутствующего пропеллера, а то, что самолет был тщательно укрыт, свидетельствовало о намерении девушки вернуться к нему. Пыль и листья на его палубе говорили о многих днях и даже неделях его пребывания здесь. Немые, но красноречивые доказательства того, что Тара Гелиум стала пленницей, чью безуспешную попытку к бегству он наблюдал.

Вставал вопрос о ее освобождении. Он знал лишь, в какую крепость ее отвели, и больше ничего. Кто ее похитители, сколько их, как она размещена – ничего этого он не знал. Но он не слишком заботился об этом – из-за Тары Гелиум он стал бы воевать со всем миром! Вскоре он разработал несколько планов спасения девушки. Один из них сулил наибольший успех, если бы ему удалось разыскать ее. Решение, которое он принял, вновь привлекло его внимание к самолету. Схватившись за привязанные ремни, он выволок самолет из-под прикрытия деревьев, взобрался на его палубу и осмотрел приборы управления. Мотор включился сразу и, мягко урчал, плавучие мешки не были повреждены, и корабль легко повиновался управлению по высоте. Необходим был только пропеллер, и самолет был бы готов для долгого пути в Гелиум.

Гохан непроизвольно вздрогнул – на тысячи хаадов вокруг нельзя было найти пропеллер. Но в чем дело? Самолет даже без пропеллера вполне подходил для освобождения девушки – похитители Тары Гелиум, по-видимому, не знали никаких воздушных кораблей. Об этом свидетельствовала архитектура их крепостей и устройств изгородей.

Внезапно спустилась барсумская ночь. И Хлорус торжественно плыл в высоте неба…

Грозный рев бенса раздался в холмах. Гохан из Гатола оставил самолет висеть в нескольких футах над землей, затем схватил носовую веревку и потащил за собой. Тащить на буксире маленький самолет было легко. Пока Гохан спускался в долину Бантума, самолет плыл за ним, как лебедь по поверхности озера. Гатолианин направился в сторону крепости, еле различимой в темноте ночи. Ближе к нему прозвучал рев охотящегося бенса. Он подумал, охотится ли зверь за ним или выслеживает кого-то другого. Ему не хотелось сейчас встречаться с хищником, так как это препятствовало его встрече с Тарой Гелиум, поэтому он ускорил шаги. Но ближе и ближе раздавалось ужасное рычание огромного хищника, и вот он услышал мягкие кошачьи шаги на склоне холма за собой. Оглядевшись, он увидел зверя, который преследовал его. Его рука опустилась на рукоять меча, но Гохан не стал доставать меч: он понял бесполезность вооруженного сопротивления, так как за первым бенсом шло не менее дюжины других. Оставался единственный путь спасения.

Подпрыгнув, он вскарабкался по веревке на борт самолета. Его вес заставил суденышко спуститься ниже, и в тот момент, когда Гохан взобрался на него, первый бенс вспрыгнул на корму. Гохан вскочил на ноги и двинулся к зверю, надеясь столкнуть его вниз прежде чем он вскарабкается на палубу. Он увидел, что остальные бенсы собираются последовать примеру своего вожака. Если им удастся это, он погиб. Оставалось единственная надежда. Прыгнув к рулю высоты, Гохан переключил его. Одновременно с этим, три бенса вскочили на корабль Самолет медленно поднимался. Гохан почувствовал легкий толчок под килем, сопровождавшийся глухими звуками, с которыми сорвавшиеся бенсы падали на землю. На палубе оставался только первый бенс: он стоял на корме, разинув пасть. Гохан выхватил меч.

Зверь, видимо, смущенный необычностью обстановки не двигался. Наконец, он медленно пополз к желанной добыче. Самолет продолжал подниматься, но Гохан поставил ногу на руль высоты и приостановил подъем. Он не хотел, чтобы ветер, дувший вверху, унес его прочь. Самолет продолжал медленно двигаться к крепости, увлекаемый туда толчками тяжелого тела бенса.

Человек следил за медленным приближением чудовища, видел слюну, стекавшую с его клыков, дьявольское выражение морды. А зверь, убедившись в прочном положении палубы, пытался приблизиться. Когда человек внезапно прыгнул к одному борту, в ответ самолет столь же стремительно наклонился. Бенс припал к палубе и вцепился в нее когтями.

Гохан подскочил к нему с обнаженным мечом. Зверь яростно зарычал и попытался схватить этого ничтожного смертного, мешавшего насладиться законной добычей, а человек отпрыгнул на другой конец палубы. Бенс последовал за ним и на мгновение повернулся боком. Огромные когти просвистели у самой головы Гохана, и в тот же момент его меч пронзил сердце зверя. Когда воин вынул свой меч из туловища, мертвый бенс свалился за борт.

Быстрый взгляд обнаружил, что самолет движется к крепости. В следующее мгновение он как раз будет над крепостью. Гохан подскочил к приборам и заставил самолет опуститься на землю. Но опуститься за пределами ограды, где бенсы все еще поджидали свою добычу, означало верную смерть, а внутри он видел множество сгрудившихся, казалось спящих фигур. Корабль же висел в нескольких футах над землей. Следовало либо рискнуть и опуститься внутри ограды, либо продолжать движение вперед без надежды вернуться когда-либо в эту населенную бенсами местность, из многих мест которой теперь доносилось рычание этих могучих марсианских львов.

Вцепившись в борт, Гохан выбросил якорь и закрепил его на вершине стены, а затем и сам спустился на стену. Укрепив якорь окончательно, он принялся рассматривать, что же находилось за оградой. Спящие внизу по-прежнему не двигались – казалось, что они мертвы. Слабый свет падал из отверстий в крепости, но не было слышно или видно никаких признаков тревоги. Цепляясь за веревку, Гохан спустился со стены и тут смог внимательно осмотреть лежащие фигуры, которые он принял за спящих. С приглушенным восклицанием ужаса, он отвернулся от безголовых тел рикоров. Вначале он решил, что это люди, подобные ему, но обезглавленные, затем он заметил, что они движутся, и понял, что они живые. От этого открытия его ужас и отвращение только увеличилось.

Однако здесь скрывались объяснения того события, свидетелем которых он был днем, когда Тара Гелиум сбросила голову со своего спутника, и Гохан видел, как эта голова вернулась к своему телу. Подумать только! – жемчужина Гелиума во власти этих отвратительных созданий!

Гохан вновь вздрогнул, но затем взял себя в руки. Взобравшись на палубу, он опустил самолет на землю. Затем он двинулся к двери в крепость, пробираясь среди лежавших тел, лишенных сознания рикоров, миновав их, он вошел в крепость.