Текст книги "Белая леди"

Автор книги: Эд Макбейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Но вы были в Миссури, не так ли? Удачи вам, мистер Торренс! Может, они не станут это упоминать, если вам повезет?

– Сядьте.

– Конечно.

– Я там был до того, как что-то случилось.

– Но вы там были?

– Да, я там был.

– В Раттерфорде, штат Миссури, одиннадцатого мая, три года назад.

– Да, но…

– Мистер Торренс, когда вы туда приехали?

– Восьмого мая.

– Когда вы уехали?

– Десятого мая.

– Вы видели Уиллу в тот раз?

– Да.

– Вы помните, когда это было?

– Да, я пошел ее проведать вскоре после приезда.

– Восьмого? Девятого?

– Я ее видел восьмого, и еще раз – десятого мая.

– Дважды?

– Да, два раза.

– Мистер Торренс, зачем вы ее навещали?

– В первый раз, чтобы просто… увидеть ее и объяснить, что я на нее зла не держу.

– По какому поводу?

– Ну… из-за того, что мы расстались.

– Но ведь именно вы покинули ее.

– Да, я хотел сказать, что прошу у нее прощения. Вот и все.

– Понимаю. Но ведь вы давно расстались.

– Восемнадцать лет назад… почти, даже девятнадцать.

– А тогда вы ей не говорили, что вам жаль?

– Ну-у-у…

– Когда вы были в Миссури, вы ее посетили дважды?

– Да, мне сказали, что ее трейлер обокрали, и мне хотелось ей сказать, как мне жаль.

– На этот раз насчет кражи?

– Да.

– Что она сказала, когда вы появились у ее порога? Я спрашиваю вас о первом свидании. Спустя почти двадцать лет.

– Конечно, она была поражена, но…

– Вы сказали, что это было до ограбления?

– Да, за день до ограбления.

– Восьмого мая.

– Да.

– Хорошо ли она вас приняла? Я хочу сказать, после того, как прошло первое удивление.

– Да, она мне даже предложила выпить, и мы немного поболтали.

– Она предложила вам шампанское?

– Что? Нет, не шампанское. Шампанское? Конечно нет.

– Я знаю, что у нее в холодильнике обычно стояла бутылка шампанского.

– Не могу сказать.

– В тот день она вам не предлагала его?

– Нет, я пил скотч и содовую.

– Со льдом?

– Да.

– Она доставала лед из холодильника?

– Да. Простите, что…

– Оттуда же она доставала содовую?

– Да, именно так. Вы хотите сказать, из холодильника?

– Да.

– Ну конечно, да.

– Вы, случайно, не увидели там сейфа?

– Что?

– Когда она открывала холодильник, там был небольшой сейф. Она держала сейф в холодильнике.

– Я там не заметил никакого сейфа.

– Это было восьмого числа, так?

– Но вы уехали оттуда тоже десятого?

– Да, только попозже.

– Значит, когда это было? Утром? Днем?

– Вы хотите спросить, когда я был у нее в трейлере?

– Да.

– Утром.

– К тому времени вы уже слышали об ограблении?

– Да. В цирке слухи распространяются с ужасной скоростью.

– Где вы услышали об этом?

– Что?

– Вы сказали, что слухи быстро распространяются…

– О, ну-у-у… Я… был там утром. Не для того, чтобы повидать Уиллу, а поболтать со старыми друзьями. Когда услышал о кра…

– С кем вы тогда болтали?

– С Джорджем Стедманом.

– О чем шел разговор?

– О краже, все тогда обсуждали кражу. Простите, мистер Хоуп, вы сказали, что попытаетесь мне помочь. Пока что вы только…

– Вы разговаривали с дочерью?

– Нет.

– Почему?

– Мы с Марией никогда не ладили. Мне кажется, что она меня никогда не простила за то, что я оставил ее мать.

– А Уилла? Она вас простила?

– Ну, мы – взрослые люди. Понимаете?

– Как она к вам отнеслась, когда вы снова появились? Я имею в виду после кражи?

– Нормально.

– Вы не стали больше обсуждать то, что случилось много лет назад?

– Нет. Мы разговаривали о краже.

– Не упоминали Эгги Маккалоу или Берни Хэйла?

– Нет.

– Она всегда так себя вела? Ну, я хочу сказать, когда вы были женаты.

– Мистер Хоуп, мы все еще не разведены, и в этом состоит мое требование. Мы никогда не были должным образом…

– Конечно. Она всегда прятала сейф в холодильнике?

– Я не помню, чтобы она прятала сейф в холодильнике. Я даже не знал, что у нее был сейф.

– Странное место для хранения сейфа. Вам так не кажется?

– Да.

– Интересно, откуда грабитель знал, где нужно искать?

– Грабители ищут повсюду.

– Интересно, Мария знала шифр сейфа?

– Да, Уилла упоминала об этом.

– О, зачем?

– Ну, не знаю. Так, к слову пришлось.

– Как это?

– Ну-у-у…

– Почему Уилла сказала, что ее дочь знает шифр сейфа?

– Когда говорила, что у нее украли…

– Мистер Торренс, я что-то вас не понимаю.

– Ну, понимаете, там была маленькая девочка…

Что? Блум пропустил несколько слов записи. Ему пришлось перемотать пленку назад и снова включить магнитофон.

– Ну, понимаете, там была маленькая девочка.

– Маленькая что?

– Кокаин.

– Простите, что?

– Девочка. Кокаин. Мария хранила в сейфе кокаин.

– Уилла вам сказала об этом?

– Да.

Блум снова перемотал пленку и включил с того места, где он не все сразу понял.

– Мария держала кокаин в сейфе.

– Это сказала Уилла?

– Да.

– Она не боялась вам в этом признаться?

– Ну, она узнала об этом за день до ограбления, понимаете? Она мне сказала…

– Когда вы мне сказали, что она только недавно узнала об этом…

– Да.

– Вы хотите сказать, что она открыла сейф и нашла кокаин там?

– Да, и сразу поняла, что кокаин принадлежит Марии.

– Почему?

– Потому что она была единственным человеком, знавшим шифр сейфа. Понимаете, тогда можно сказать, что она занималась кокаином. Не только его принимала, но, может быть, и распространяла… Там лежало не несколько порций, там его было много. Вот что Уилла нашла в сейфе.

– Она вам сказала, сколько его там было?

– Около двух килограммов. Она сказала мне, что, наверное, Мария торгует наркотой. И еще она боялась, что грабитель вернется и начнет шантажировать ее.

– Вы считаете, что он знал все заранее?

– Не понимаю.

– Вор, грабитель знал, что в сейфе был кокаин?

– Нет, нет. Она считала, что он наткнулся на кокаин случайно, а теперь воспользуется подходящей ситуацией.

– И что сказала по этому поводу Мария?

– Она все отрицала.

– Тогда как наркотик мог попасть в сейф?

– Она сказала, что он не принадлежит ей.

– Чей был кокаин?

– Дейва Шида. Кому бы кокаин не принадлежал, теперь он у совершенно другого человека, и Уилла боялась, что он станет ее шантажировать.

– Она говорила об этом с Шидом?

– Не знаю.

– Я понял, что она не пошла в полицию. Если она боялась шантажа…

– Даже не могу себе представить, что она отправилась в полицию. А что вы думаете по этому поводу?

– По какому поводу, мистер Торренс?

– О моих шансах получить законную долю имущества Уиллы. Я хочу сказать, теперь, когда вы все знаете о том, что творилось вокруг Уиллы…

– Что именно вы хотите сказать?

– Ну, все…

– Что именно?

– Например, тот факт, что Мария жила с Шидом. Мне все это кажется жутко странным – девятнадцатилетняя девушка спит с мужчиной, который годится ей в отцы? Человек, бывший любовником ее матери! Человек, который просит, чтобы она прятала его наркотики в сейфе матери? Мне кажется все это весьма странным. А вам? Я хочу сказать… Если Мария будет настолько глупа и обратит внимание суда на мое случайное присутствие в Миссури во время этих трагических событий, мы сможем напомнить ей о ее странных деяниях, как вы считаете? Наркотики, тот факт, что она спала с Шидом, желание продать, ну, словом, все, все. Мы не сможем остановить ее подобным образом?

– Мистер Торренс, вам будет интересно выслушать мое мнение?

– Конечно. Иначе почему я…

– Мне кажется, что вам прекрасно известно, что вы с Уиллой были разведены на законных основаниях…

– Что?

– И что вам не положено ни гроша из ее наследства. Я также…

– Эй, послушайте, вы…

– …также считаю, что вы все врете о том, что случилось тогда в Раттерфорде, штат Миссури.

– Что?

– Я считаю, что вы увидели сейф, когда Уилла открывала холодильник…

– Прощайте.

– И потом вернулись, чтобы стащить его. Мистер Торренс, именно вы нашли там кокаин и пытались шантажировать…

– Убирайтесь отсюда к черту!

– Конечно. Приятно было поболтать с вами.

Сейчас было четыре часа пополудни первого апреля. Ровно неделю назад в двадцать два пятнадцать в Мэттью стреляли около бара в Ньютауне. Сейчас, когда оркестр заиграл финальную мелодию, вся труппа цирка «Стедман энд Роджер» выстроилась после окончания генеральной репетиции, ожидая, что Стедман в галифе, сапогах, красной куртке шпрехшталмейстера и в черном цилиндре поведет ее в шапито.

– Подождите здесь, – недовольно сказал он и приказал человеку в униформе открыть вход в шапито. Под куполом цирка трубач заиграл приветствие, которое сделало бы честь римскому императору. Униформисты широко распахнули вход, и Стедман вошел внутрь. Улыбка волшебно изменила его лицо, когда он приветствовал воображаемую аудиторию. Правой рукой он в знак приветствия снял цилиндр.

Блум широко раскрыл глаза от изумления – мимо него проходили, сверкая и сияя, артисты. Блестящий парад из фильмов Феллини. Они проходили рядом с Блумом, и он мог их коснуться. Здесь были лошади, которых проводили гибкие и стройные девушки в развевающихся белых нарядах, за ними шли прыгуны и вольтижеры, клоуны и акробаты. Потом шествовали Звонковы, одетые в изумрудно-зеленые трико. Семейство Чен делало кувырки и сальто, пока входили под купол.

Далее опять шли лошади, акробаты, балансеры, а затем воздушные гимнасты в плотно прилегающих розовых трико – Марни, Сэм и «Летающие Маккалоу». А потом проследовал Дейв Шид в полосато-звездном трико и блестящем серебряном жилете, открытом на голой груди. Такая же серебряная повязка была у него на голове. Он важно щелкнул кнутом, входя в шапито. Потом опять проходили девушки, собачки, везущие повозки, жонглеры, пони, чревовещатель со своей куклой, клоуны на велосипедах. И, наконец, мимо Блума, тяжело ступая, важно прошли слоны в шелковых попонах. Весь парад-алле оказался в цирке среди громкой музыки и ярких огней. Музыка заиграла тише, огни медленно меркли, и цирк погрузился на секунду в темноту. Потом огни засверкали снова.

Пора начинать представление!

Стедман был весь в поту и тяжело дышал после своего номера.

Когда они вошли в трейлер, он сразу снял цилиндр и нетерпеливо бросил его на комод. Под красной курткой к телу прилипла белая рубашка, взлохмаченные волосы спутались. Он выглядел возбужденным и раздраженным. Было ясно только одно – его единственным желанием было завтра же утром отправиться с цирком дальше. Казалось, его раздражало, что здесь находился Блум, когда ему следовало обсудить очень важные вопросы с человеком, который привлекал посетителей в цирк – с Королем Всех Животных.

Дейви Шид тоже был раздражен. Его загорелое тело блестело от пота. Мышцы переливались под кожей. На теле было множество шрамов, которыми он гордился, как медалями за храбрость. Он расхаживал по трейлеру взад и вперед в блестящем серебряном жилете. Его синее трико сверкало огромными звездами. Он энергично отмахивался от облаков дыма, которые выпускал Стедман, зажигая сигару.

– Ну, что вы на это скажете? – спросил его Стедман.

– Все проходило слишком долго.

– Я знаю.

– Включая и мой номер.

– Да, немного.

– Сакти начинает думать, что звезда не я, а она.

– Хитрушка.

– Да, и оркестр играл не в такт.

– Я знаю. Что еще?

– Чены тоже слишком много о себе воображают. Они желают иметь собственный цирк, пусть они его купят.

– Угу.

– Марни тоже сделала ошибку. Она чуть не испортила двойной прыжок.

– Расскажи-ка мне об этом подробнее.

– У одной из девушек, выступающих на слонах, несколько нескромный костюм. Ну, как ее там? Ольга? Неважно. Рыжая…

– Я этого не заметил.

– Скажи, чтобы она поправила костюм.

– Что еще?

– Ну, мне кажется, что все прошло вполне… О, между прочим, почему испугалась лошадь?

– Не знаю.

– Мне кажется, что это как-то связано с оркестром.

– Может быть.

– Джордж, тебе следует с ними серьезно поговорить.

– Знаю.

– Ты считаешь, что шуточная серенада хорошо прошла?

– Я думаю, нужно побольше шума.

– Дело не только в шуме, нужно сделать номер побыстрее.

– Я с ними поговорю.

– А в остальном все неплохо.

– Да, неплохо.

– Для начала, – добавил Шид и улыбнулся.

– Да, для начала, – тоже улыбнулся Стедман. Потом он обратился к Блуму: – А вам понравилось?

– Я видел только парад-алле.

– Это – самое лучшее, – подхватил Шид и подмигнул ему.

– Ну и как вам показалось? – продолжал расспрашивать Стедман.

– Потрясающе!

– Я вас оставлю, – сказал Шид, направляясь к двери.

– Я пойду с вами, – поспешил за ним Блум.

Шид непонимающе взглянул на него.

– Мне нужно задать вам несколько вопросов.

– Конечно, – согласился Шид. – Пока, Джордж!

– Приходи пораньше! – Стедман помахал им рукой.

На улице толпились артисты, обсуждая их первую генеральную репетицию. Они выглядели возбужденными и усталыми.

– Хотите пива? – поинтересовался Шид.

– Нет, благодарю вас.

– А я хочу, – сказал он и отправился к кухне-кафе, где купил банку «Хейнекена». Они отправились дальше, Дейви на ходу отпивал пиво из банки.

– Так что вы от меня хотите? – спросил Шид.

– Мой друг сделал несколько записей…

– Что за друг?

– Мэттью Хоуп.

– Ага, адвокат. И что это за записи?

– Записи о Питере Торренсе.

– Эй, в чем дело? Сначала Хоуп, а теперь – он? Вы что, считаете, что у меня желание расстрелять всех в городе?

– Вы все знаете о Торренсе, не так ли?

– Я смотрю телевизор, как и любой другой человек.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Много лет назад. После того, как я начал работать в цирке «Стедман энд Роджер», он появлялся время от времени. Разговаривал с дружками, болтал всякую чушь, разносил сплетни и выпивал. Но я думал, что он давно умер. Да, действительно, теперь это так.

– Вы его, случайно, не видели в Миссури?

– Наверно, парочку раз видел. А что?

– Я имею в виду недавно.

– Как недавно?

– Три года назад, одиннадцатого мая.

– А, опять все сначала?

– Что?

– Я имею в виду самоубийство Уиллы.

– Вы видели Питера Торренса три года назад в Миссури?

– Нет, я слышал, что он был там, но я его не видел. Он был без денег и пытался достать деньги у Уиллы, но она его послала…

– Мой друг считает, что он влез в ее трейлер и унес сейф…

– Ваш друг прав. Торренс украл сейф, и когда он открыл его, то нашел там кокаин…

– Два килограмма, – уточнил Блум.

– Да, а потом пытался потрясти Уиллу.

– Откуда вы все это знаете?

– Мария рассказала.

– Когда?

– За день до того, как Уилла застрелилась.

Пока Блум слушал его, у него начало создаваться впечатление, что он смотрит японский фильм под названием «Расёмон»… Не совсем этот фильм, но что-то весьма на него похожее. Как в том фильме, никто по-настоящему не лгал, но все воспринимали правду по-своему. То есть каждый видел одно и то же событие с разных точек зрения, и невозможно было решить, чья же история была на самом деле наиболее правдивой. Торренс уже рассказал два варианта своего визита в Миссури три года назад. Один вариант – Мэттью, а другой – Блуму. В двух вариантах он фигурировал как приятельски настроенный бывший муж, предложивший жене помощь в трудную минуту. Но в данном случае, если верить Шиду, Торренс был ворюгой и шантажистом.

– Никому не нравится, когда в цирке работает вор, – продолжал Шид. – Но часто к нам попадают люди после тюрьмы, и не знаешь, кому можно доверять. Это было на следующий день после кражи, и вы понимаете, что никто ни о чем другом не мог говорить. Шел дождь…

…Дождь шел, и вся земля раскисла. Потоки дождя заливали навес, где располагалась кухня. От постоянной влажности ныли кости. Вода заливала клетки, где огромные кошки беспокойно расхаживали взад и вперед. В ту ночь Мария не захотела спать с Шидом. После кражи мать боялась оставаться одна, и Мария решила, что ей нужно побыть с матерью, а Шид заявил, что хочет, чтобы она была с ним.

Тогда она призналась ему, сказав, что Торренс приходил к матери и сообщил, что в сейфе был кокаин и что там его было достаточно, чтобы начать торговлю снова. Он не желал на нее «стучать», но ради прежних времен ему бы хотелось кое-что поиметь. Разве его милая малютка Уилла Уинки не трахалась когда-то с другим мужчиной, висевшим на волосах под куполом цирка, пока Торренс работал, как вол, переезжая из города в город. А теперь, ради справедливости, если эта малышка-шлюшка и предательница занимается наркотой, почему бы ей не поделиться денежками со своим бедным муженьком? Торренс считал, что именно так и должно произойти.

Уилла знала, что наркотики были не ее, и знала, что дочь обладала шифром к сейфу. Пока ветер и дождь бушевали на улице, Мария рассказала ему о том скандале, который произошел между ней и матерью. Мария поклялась ей, что хранит в сейфе наркотики для другого человека и что больше никогда на свете не будет такой дурой!

Но правда была в том, что Мария уже больше года продавала кокаин половине труппы цирка и отдавала его желающим продавцам на улице так, как будто это были конфетки. Торренс уехал, но сказал матери, что догонит цирк в Теннесси, и ему нужно знать, какова будет его доля. Иначе, вопреки своей милой натуре и хорошему к ней отношению, ему придется сообщить об этом властям.

– Мария попросила совета у партнерши, – сказал Шид.

– Какая партнерша? – удивился Блум.

– Ее подружка, с которой дружила с семнадцати лет.

– Кого вы имеете в виду?

– Некого другого, как Джинни Вард.

Де Люка и Кепьон – детективы, которые с самого начала занимались покушением на Хоуп, – расспрашивали Марию Торренс на третьем этаже в помещении пункта охраны общественного порядка, а в соседней комнате Блум допрашивал Джинни Вард. Ни одной женщине не было известно, что ее подруга находится в соседнем помещении. Им было объявлено, что они арестованы, и если желают, могут вызвать к себе адвоката. Мария Торренс тут же потребовала адвоката. Джинни Варда предпочла отвечать на вопросы без адвоката.

– Мисс Торренс, – сказал Де Люк, – мы бы хотели спросить вас кое о чем, если только вы…

– Да? Что такое? – сразу спросил адвокат.

Его звали Говард Мандел. Он был одним из лучших адвокатов Калузы по уголовным делам. Мэттью всегда говорил об этом. Когда Патриция узнала, что Мария позвонила именно ему, она закатила глаза, зная, что тягаться с ним будет очень трудно. Мандел ждал вопросов, вызывающе упершись руками в бедра, выпрямившись и выставив вперед подбородок. Он пытался нагнать страх на Де Люка и Кепьона, работавших в полиции по двадцать лет. Они уже давно все слышали и видели, и его поза их не могла запугать. Мария блестела глазками и казалась весьма внимательной. На ней был надет рыжий парик и зеленый костюм с туфлями на высоком каблуке в тон костюму. Казалось, Марию Торренс ничто не волнует и не страшит, потому что ее защитник сможет защитить ее от любых опасностей и неприятностей.

– Адвокат, – сказал Кепьон, – вот кассета, которую записал Мэттью Хоуп во время разговора с Питером Торренсом.

– Между прочим, – спросил Марию Де Люка, – вы с ним недавно виделись?

– Мистер Хоуп сейчас находится в больнице, – ответила Мария.

– Минуточку, – прервал их Мандел.

– Я имею в виду вашего отца, – сказал Де Люка.

– Нет, я его не видела.

– Вы с ним не разговаривали недавно?

– Нет.

– Вы знали, что он был в городе?

– Это для меня новость.

– В его записной книжке встреча с вами была записана на час дня в прошлую среду, – сказал Де Люка, а потом добавил: – Извините, адвокат, не хотел вас перебивать.

– Вы закончили? – спросил Мандел.

– Да, сэр, извините.

– Откуда мне знать, что на кассете записано именно это? – поинтересовался Мандел.

– Ну, вам придется поверить мне на слово. Я уверен, вы дадите правильный совет своей клиентке, если считаете, что кассета не настоящая.

– Мне кажется, что у вас есть какие-то обвинения, иначе…

– Сэр, мы думаем об обвинениях в убийстве, – вклинился Кепьон. – Плюс попытка убийства, сговор и незаконное владение оружием.

– И это только для начала, – добавил де Люка.

– Значит, если вы поверите, что на кассете записан разговор мистера Хоупа с мистером Торренсом, а не каких-то актеров, которых мы наняли…

– Зачем нам прослушивать эту пленку?

– Мы хотим, чтобы ее прослушала мисс Торренс и ответила на некоторые вопросы.

– Она может прослушать пленку. Но что касается вопросов, я буду решать это после прослушивания.

– Конечно, адвокат. Она может отказаться, как только пожелает… Вам это известно.

– Начинайте. Если не хотите, можете не отвечать на вопросы, – посоветовал он Марии.

– Мне нечего скрывать, – сказала она.

– От телефонной компании я получил список звонков, – сказал Блум, – Мэттью Хоуп звонил вам домой, на Фламинго Ки, утром в прошлую пятницу, в…

– Да, я помню, – сказала Джинни.

– Миссис Вард, можете мне сказать, по какому поводу был звонок?

– Он хотел связаться с моим мужем, я сказала ему, что Эндрю все еще был в Мексике.

– Зачем ему нужен был ваш муж?

– Понятия не имею. Я никогда не лезу в дела мужа.

– Мне казалось, что вы – партнеры, – заметил Блум.

– Так оно и есть.

– Но вы не лезете в его дела.

– Я не знаю, зачем ему звонил Мэттью Хоуп.

– Это случилось после разговора с человеком по имени Питер Торренс. Вы его знали?

– Нет.

– Вы его никогда не встречали, когда работали в цирке?

– Я работала в цирке всего один сезон.

– И в то время вы с ним не встречались?

– Нет. Я вам только что сказала, что никогда его не знала.

– Вы знали Дейви Шида?

– Да.

– Вы не прокомментируете некоторые вещи, которые сегодня сказал Дейви Шид?

– Все зависит от того, что он вам сказал.

– Ну, начнем с этого, – Блум открыл записную книжку. – Дейви Шид сказал, что Мария просила вашего совета на следующий день после того, как был украден сейф ее матери. Вы хотите что-нибудь сказать?

– Я не стану проигрывать вам всю кассету, – сказал Кепьон и открыл крышку кейса с монограммой «У. Ч.». – Я поставил ее… Так, сейчас проверю… Ага, вот здесь… Я могу начать, как только вы будете готовы.

– Детектив, я уже готова, – сказала Мария, улыбнувшись.

Кепьон нажал кнопку «Воспроизведение».

Комнату сразу же заполнил чужой разговор:

– Узнала об этом за день до ограбления, понимаете.

– Когда вы сказали, что она только тогда узнала…

– Да?

– Вы хотите сказать, что она открыла сейф и нашла их там?

– Да, и сразу поняла, что это принадлежит Марии.

– Почему Марии?

– Потому что только она знала шифр сейфа, а это значило, что она употребляла кокаин. Может, даже распространяла его. Там лежала не просто пара доз, она обнаружила в сейфе много кокаина.

– Она вам сказала, сколько его было?

– Около двух килограммов. Она сказала, что Мария, по всей видимости, была продавцом кокаина, и она испугалась, что вор начнет ее шантажировать.

– Она считала, что он обо всем знал заранее?

– Не понимаю.

– Вор. Что в сейфе лежал кокаин?

– Нет, нет. Она думала, что он неожиданно на него наткнулся и попытается извлечь из этого свою пользу.

– Хорошо… А что сказала по этому поводу Мария?

– Она сказала, что кокаин был не ее.

– Хорошо, а как он тогда попал в сейф?

– Она его туда положила. Правильно, но она говорила, что он принадлежал не ей.

– А чей это был кокаин?

– Дейви Шида.

Кепьон выключил магнитофон.

– О Господи, – вздохнула Мария.

– Простите, – промолвил Мандел, – но если вы…

– Просто какая-то сказка, – заметила Мария.

– …Если вы расследуете дело о наркотиках?

– Нет, сэр, это было давно: то, о чем они говорили на кассете. Я считаю, что мисс Торренс обо всем этом знает, и если она желает с нами об этом поговорить…

– О каких наркотиках он говорит? – спросила Мария, широко раскрыв глаза. – Этот человек на кассете…

– Это Питер Торренс. Ваш отец, – сказал Де Люка.

– А наркотики лежали в сейфе вашей матери, – добавил Кепьон.

– Где эта наркота? – спросила Мария. – Она у вас?

– Нет, мисс. Конечно, ее у нас нет, – заметил Кепьон.

– И у меня нет, – сказала Мария и широко улыбнулась.

– Если у вас имеются вопросы по убийству или покушению на убийство, – сказал Мандел, – или о сговоре, мне бы хотелось, чтобы вы…

– Он все это придумал, – сказала Мария и, немного помолчав, добавила: – И потом, он сейчас мертв, не так ли?

– Дейви Шид может подтвердить его рассказ, – заметил Де Люка.

– Дейви убил мою мать!

– Секунду, – вклинился Мандел, – Мария, вам понятно, что не следует отвечать ни на один вопрос? Вопросы, относящиеся к преступлениям…

– Да, я все понимаю.

– Что вам посоветовала Джинни, когда вы обратились к ней? – спросил Де Люка.

– Какая Джинни?

– Вард.

– Когда это было?

– На следующий день после ограбления.

– Какого ограбления?

– Хватит, сотни людей говорили вам…

– Ах, это ограбление…

– Мисс Торренс, – сказал Мандел, – я должен дать вам совет. Они продолжают перечислять эти преступления…

– Не волнуйтесь, – успокоила его Мария.

– Миссис Вард, что вы можете сказать? – спросил Блум.

– Дейви Шид – поганец и тварь с плохими манерами, он может сказать или сделать все, что угодно, чтобы самому выбраться из неприятного положения. Кажется, вы расспрашивали его об убийстве Уиллы Торренс…

– Между прочим, нет.

– Все до сих пор уверены, что это сделал он. Он станет лгать, чтобы…

– Кто это «все»? – спросил Блум.

– Все, кто знаком с обстоятельствами ее смерти.

– А вы знаете обстоятельства ее смерти?

– Мне каждую годовщину ее смерти звонят журналисты, желающие знать все об Уилле. Да, я знакома с этим случаем.

– Кто вам сказал, что ее убил Дейви Шид?

– Не нужно, чтобы кто-то говорил мне об этом. Я знаю Дейви.

– Из-за чего поругались вы и Уилла Торренс?

– Когда?

– Знаете, когда! Вы в цирке работали только один сезон и прекрасно помните, когда могла случиться эта ссора!

– Мне казалось, что Уоррен Чемберс работает с вами.

– Так оно и есть.

– Тогда спросите у него. Я ему уже все рассказала.

– Я спрашиваю вас!

Джинни глубоко вздохнула.

Блум ждал.

– Ей показалось, что я приставала к двум маленьким девочкам из ее номера.

– Шид сказал, что вы ругались не из-за этого.

– Я вам уже говорила, Дейви…

– Он считает, что Уилла пыталась поговорить с вами по поводу ее дочери.

– Я почти не знала Марию.

– О вас и ее дочери.

– Почему вдруг?..

– Ее дочь и вы были любовницами.

– Насколько хорошо вы знали Джинни Вард? – спросил Де Люка.

– Мы знакомы весьма поверхностно, – ответила Мария.

– Но вы с ней до сих пор общаетесь, не так ли?

– Как я уже сказала…

– Ну да, слегка знакомы, – добавил Кепьон. – Насколько хорошо вы были с ней знакомы, когда она работала в цирке? Когда она была еще Джинни Лоусон?

– Не очень хорошо.

– Да, плохо знали ее тогда – и плохо знаете сейчас.

– Абсолютно верно.

– Вы с ней разговаривали на следующий день после того, как украли сейф вашей матери?

– Нет, зачем? Никто не знал, где она была в то время.

– Вы не знали, где она была?

– Нет. Наверное, она была в Калузе. Я слышала, что она вернулась в Калузу и там вышла за кого-то замуж…

– Вы не знаете, за кого она вышла замуж?

– Тогда не знала.

– Но сейчас вы это знаете?

– Правильно.

– Что посоветовала Джинни, когда вы ей позвонили?

– Я ей не звонила.

– Она уже говорила вам, что не звонила, – вмешался Мандел.

– Я это слышал, а Дейви Шид считает, что она звонила ей.

– Что вы скажете об этом, миссис Вард?

– У Дейви весьма живое воображение. Наверно, так бывает, когда спишь с кошками.

– Значит, это – неправда, когда он говорит, что вы и Мария…

– Конечно.

– Вы не были любовницами.

– Мы не были любовницами.

– Ни тогда, ни сейчас?

– Никогда.

– Но она вам позвонила, чтобы спросить, что делать…

– Она никогда не спрашивала у меня совета.

– Она звонила вам вся в слезах! Шид сказал, она хотела знать, что делать с наркотиками.

– С какими наркотиками?

– Наркотиками, которые Торренс нашел в сейфе ее матери.

– Я не знаю, о каких наркотиках вы говорите.

– Вы знали, что за два дня до смерти Уиллы в ее трейлере произошло ограбление?

– Да, я это знаю.

– Вы знали, что тогда у нее украли сейф?

– Да.

– Но вы не знали, что было в сейфе?

– Нет.

– Вы не знали, что в сейфе было два килограмма кокаина?

– Откуда я могла это знать?

– По этому поводу вам звонила Мария.

– Мария мне вообще не звонила.

– Мария позвонила, чтобы предупредить о том, что Торренсу все известно о наркотиках…

– Нет, она этого не делала.

– …Что ее мать знает насчет наркотиков…

– Послушайте, детектив…

– Мария позвонила, потому, черт побери, что она не знала, что делать. Разве это было не так? Разве не так все происходило?

– Мария мне не звонила! – твердо заявила Джинни. – Мы уже все закончили?

– Не совсем.

– А я закончила, – отрезала она.

И у них осталась только Мария Торренс.

– Давайте еще раз поговорим о той ночи, когда из холодильника утащили сейф, ладно? – предложил Кепьон.

– Конечно, – согласилась Мария.

– Зачем об этом говорить? – спросил ее адвокат.

– Чтобы прояснить некоторые вещи, – ответил Блум.

Он совсем недавно присоединился к ним, и теперь в комнате находилось трое полицейских. Три полицейских производят большее впечатление, чем два, особенно если там присутствует адвокат. Мария сидела, положив ногу на ногу и покачивая туфелькой. Блум посчитал это признаком волнения.

– Вы знаете, где была ваша мать в ту ночь? – спросил он.

– Она выступала. Вы же знаете, что она работала в цирке.

– Она вернулась в трейлер и обнаружила, что сейфа там нет? – добавил Кепьон.

– Наверно, так. Об этом я услышала на следующий день.

– Когда ваша мать сказала вам, что там был кокаин, не так ли? – добавил Де Люка.

– Я ничего не знаю о кокаине.

– Она уже несколько раз заявляла вам об этом, – вклинился Мандел. – Если вы, джентльмены, придумаете какие-нибудь новые вопросы…

– Адвокат, мы до них еще не дошли, – ответил ему Кепьон.

– Когда это будет? Мой клиент находится у вас уже…

– Адвокат, здесь никто не покушается на ее права, – заметил Де Люка.

– Я должен вам заявить: или вы предъявляете ей обвинение, или отпускаете, – сказал Мандел.

– Вам хочется, чтобы мы ее поскорее обвинили? – удивился Де Люка.

– Нет, но когда ходят вокруг да около, мне становится все понятным, – сказал Мандел. – Вы начали здесь раскручивать старые дела, потому что, черт возьми, у вас нет никаких новых данных.

– Боже, как вы безобразно выражаетесь, – отругал его Блум.

– …У вас нет ничего, что бы связывало ее с покушением на убийство Хоупа и убийством Торренса. У вас вообще ничего на нее нет. Поэтому вы придумали какую-то чушь по поводу украденного сейфа и кокаина в нем…

– Кража была зафиксирована в полицейском деле, – заметил Блум. – Если желаете, вы можете проверить эти записи в Миссури.

– А как насчет кокаина? В деле о нем тоже записано?

– Нет, но…

– Вот в этом-то и дело.

– Питер Торренс сказал мне, что в этом сейфе был кокаин, – сказал Блум.

– Мой отец – мертв, – холодно заметила Мария.

– А я нет. И он мне сказал именно это.

– Мой отец – врун, был вруном.

– Разве вы с ним об этом не разговаривали при встрече?

– Я его не видела много лет.

– О чем он с вами говорил вчера?

– Он мне не звонил.

– Адвокат, вы не против, если я ей кое-что покажу?

– Что такое? – спросил Мандел.

Блум достал из кармана сложенную распечатку телефонных разговоров, разложил ее на столе, так, чтобы ее было хорошо видно Марии и ее адвокату.

– Вам знакомы какие-либо номера? – спросил он. – Это телефонные звонки, которые были сделаны из номера тридцать семь в гостинице «Шелби Армс». Мы рассчитали, что Мэттью покинул Торренса примерно в одиннадцать утра двадцать пятого марта. А здесь зафиксирован звонок мистера Торренса в начале двенадцатого. Мисс Торренс, вам знаком этот номер?