Текст книги "Белая леди"

Автор книги: Эд Макбейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Да. Меня так поразило, когда я услышала, что его…

– Вы мне не можете сказать, почему он вам звонил?

– Вы не знаете, кто это мог сделать?

– Нет, мадам, пока мы ничего не знаем. Вы не помните, о чем вы с ним говорили?

– Конечно, я все помню. Я с ним встречалась в то утро, а впервые он позвонил, чтобы условиться о встрече. Мы с ним долго разговаривали, и я была поражена, когда он мне снова позвонил.

– Мадам, почему он вам перезвонил?

– Он хотел узнать, не было ли каких-нибудь вестей от Питера. Понимаете, он пытался его разыскать.

– А он у вас раньше не интересовался, как можно найти Торренса?

– Да, он говорил об этом утром, пока сидел у нас. Я ему сказала, что Питер остановился где-то в Калузе, но я не знала, где, и предложила навестить адвоката Питера. Может быть, он знает, где тот остановился?

– Артура Д’Аллессандро?

– Да, именно его.

– А вам еще раз звонил мистер Торренс? Может, он навещал вас?

– Нет.

– И вы не знаете, где он живет?

– Вы правы.

– Это все, что хотел у вас узнать мистер Хоуп?

– Да. Мне жаль, что я не смогла ему помочь. Он показался мне очень приятным человеком, я надеюсь…

– Вы не знаете, остался ли мистер Торренс в городе?

– Мне жаль, но я не могу этого сказать.

– Вы можете оказать одолжение?

– Конечно.

– Если он вам снова позвонит, спросите, как с ним можно связаться? А потом сразу перезвоните мне.

– У него могут быть какие-нибудь неприятности?

– Нет, нет! Мне просто хотелось бы с ним побеседовать.

– О чем?

У нее сразу изменился голос, и Блум понял, если ей позвонит Торренс, она ему обязательно расскажет, что им интересовалась полиция. Он услышал решение в ее голосе и пожалел, что позвонил Эгги Донован!

– Я вам сейчас продиктую номер телефона, – торопливо заметил Блум. – Вы спросите по этому номеру детектива Блума.

– Вы думаете, что в мистера Хоупа стрелял Питер?

– Нет, мадам. Мы не знаем, кто в него стрелял.

– Но вы считаете, что это мог сделать Питер, – сказала она и повесила трубку.

Блум снова стал просматривать список звонков Мэттью.

Следующий звонок был Уоррену Чемберсу.

Блум набрал его номер, и Уоррен поднял трубку после второго звонка.

– Уоррен, это Морри, – сказал Блум. – Тебе звонил Мэттью в прошлый четверг в четверть четвертого? Что он от тебя хотел?

– Он хотел узнать, не могу ли я одолжить ему портативный магнитофон.

– Что, что?

– Ему был нужен магнитофон, чтобы записать разговор с одним человеком.

– Почему ты мне раньше об этом ничего не сказал?

– Я просто об этом не подумал.

– Ты ему одолжил магнитофон?

– Я привез ему «Нагру».

– Ты отдал его ему в руки?

– Нет, его не было дома, и я оставил его около кухонной двери.

– Когда это случилось?

– В четверг. Часов в пять или в шесть.

– Он не сказал, кого он собирается записать?

– Нет.

– Ты его об этом спрашивал?

– Нет, Морри, я же не знал, что в него будут стрелять на следующий вечер.

– Теперь ты это знаешь. Тебе следовало сообщить мне об этом.

– Извини, я не подумал.

– Человек берет у тебя на время сраную «Нагру»…

– Извини.

– Отправляется куда-то, чтобы кого-то записать… Какого черта, ты?..

– Прошу тебя, извини.

– Хорошо. Мы все делаем ошибки.

– Две минуты назад мне звонил Блум, – сказал ей Уоррен. – Он плохо со мной разговаривал.

– Почему?

– Я забыл ему сказать, что Мэттью брал у меня «Нагру».

– Когда?

– В прошлый четверг.

– Ты прав, ты все проспал.

– И ты туда же?

– Кого он собирался записать?

– Я не знаю.

– Ты его не спросил?

– Нет.

– Да, Уоррен, ты отлично работаешь. Ладно, пока это не конец света. Ты меня слышишь?

– Слышу. Блум заставил своих людей все проверить в гостиницах, мотелях и барах Калузы.

– Зачем?

– Он пытается выйти на Торренса. У него не удался разговор с Эгги Маккалоу.

– Что ты хочешь сказать?

– Ему кажется, что он сказал ей что-то лишнее.

– Что именно?

– Она клянется, что не знает, где остановился Питер Торренс, но Блум не уверен, что это правда. Он боится, что она проинформирует Торренса о том, что мы его ищем. Он хочет, чтобы мы навестили следующих двоих людей лично.

– Следующих двоих? Уоррен, о чем ты говоришь?

– На прошлой неделе Мэттью много звонил из дома. Некоторые звонки были людям, которых мы ищем.

– Кого именно?

– Эгги Маккалоу, например.

– Никогда не видела эту леди.

– Мэттью навестил ее на прошлой неделе.

– А остальные двое?

– Джинни Вард и…

– Я займусь Джинни, – сказала Тутс.

– Зачем?

– Чтобы ты к ней не совался.

– Тебе не хочется узнать, кто второй?

– Нет.

– Мария Торренс.

Офис «Хейр энд Нау» располагался в здании, спроектированном одним из самых известных архитекторов Калузы. Предполагалось, что дом будет похож на старый испанский колониальный монастырь, но вместо этого он походил на розово-синий трехэтажный комплекс офисов. Кстати, он и использовался именно в этих целях.

Сначала предлагалось сдавать под магазинчики все помещения, находившиеся на уровне улицы, но архитектор хитро спланировал здание таким образом, что на улицу не выходило ни единого окна, и поэтому там не было витрин. Поэтому, чтобы пройти к магазину, вам следовало войти внутрь здания. Снаружи вы никогда бы не догадались, что внутри есть магазинчики. Если только вам не пришло в голову прочитать список жильцов, проживающих в этом здании. Именно это Уоррен сделал, прежде чем войти внутрь, а потом отправился в самый большой офис на первом этаже.

Белая приемная офиса «Хейр энд Нау» была украшена фотографиями женщин с разным цветом волос и с разными прическами. Уоррен подумал, не была ли фирма «Хейр энд Нау» салоном красоты?

Он подошел к столу секретаря и сказал сидевшей там женщине, что мисс Торренс его ожидает.

В конце комнаты открылась дверь сладко-розового цвета, и оттуда вышла молодая черная девушка в малиновой мини-юбке и белой кофточке. Она положила бумаги на стол, улыбнулась Уоррену и снова упорхнула.

Секретарша звонила по телефону, пытаясь разыскать Марию Торренс. Уоррен прохаживался по комнате. С правой стороны каждой фотографии был прикреплен кусочек пластика, на котором четким черным шрифтом было напечатано описание цвета и стиля прически: «Коричневый каскад заката», «Французский пучок осенней блондинки», «Пудель красного дерева» «Пучок цвета зимняя пшеница», «Грива волос цвета дуба», «Пышные локоны золотисто-гранатового цвета».

– Мистер Чемберс?

Уоррен повернулся.

– Мисс Торренс находится сейчас в отделе отправки. Она сказала, что вы можете найти ее там.

– Конечно.

– Пройдите через розовую дверь, до конца коридора и поверните направо. Там находится большой зал. Вы не потеряетесь.

– Благодарю вас, – сказал Уоррен и пошел к розовой двери, на которую она ему показала. Он открыл дверь и вошел внутрь.

Потом прошел несколько небольших комнат с широко раскрытыми дверями. Везде весьма энергично работали: мужчины и женщины записывали заказы, звонили телефоны, на экранах компьютеров мигали курсоры. В одной из комнат сидела черная девушка; она ему улыбнулась и помахала рукой. Уоррен тоже улыбнулся, но прошел дальше. В конце коридора он повернул направо и оказался в огромном зале, в одном конце которого был погрузочный отсек. В зале стояли длинные столы, на которых стояли парики разного цвета и с разными прическами. Он узнал некоторые из них по фотографиям в приемной. Они были надеты на полимеровые болванки в виде человеческих голов. У столов стояли женщины в синих халатах, они упаковывали в коробки всевозможные парики на безглазых и беззубых болванках. Подсобный рабочий в таком же синем халате насыпал в каждую коробку небольшие шарики из стирофоума, чтобы каждая болванка с париком прибыли по назначению невредимой. Рядом с погрузочным отсеком стоял мужчина с бумагами в руках и серьезно разговаривал с рыжей женщиной. Уоррену почему-то все происходящее напомнило сценку из фильма о Джеймсе Бонде.

Тутс описала ему Марию Торренс как высокую рыжую ослепительную девушку с голубыми глазами. Когда Уоррен подошел ближе, она выжидающе посмотрела на него. Ее голубые глаза сверкали на солнце. Она шла ему навстречу. Мужчина с бумагами остался один, а потом он пошел внутрь отсека, чтобы проверить, как грузят тяжелые коробки.

– Мистер Чемберс? – девушка протянула ему руку. На ней было облегающее платье. Тутс была права, сказав, что она привлекает к себе внимание. Глаза у нее были ясными и холодными, как арктический лед. Они пожали друг другу руки.

– Вы пришли в неудачное время, – сказала она. – Мы отправляем продукцию каждые две недели – пятнадцатого числа и в конце месяца.

– Это парики? – спросил Уоррен.

– Да, мы занимаемся производством париков, шиньонов, накладок, локонов. Называйте их, как хотите. На мне тоже надет парик. Мы рассылаем товары по всей стране. И в каждом штате, включая Аляску, у нас есть свои дистрибьютеры.

Уоррен решил, что лысым действительно очень холодно на Аляске! А потом подумал, что, если она действительно носит парик? Тутс ничего ему не сказала насчет парика. Интересно, Мэттью что-нибудь знал об этом? Когда он на прошлой неделе посетил Марию, он знал, что она носит парик?

Если это так, она что – лысая, или ее волосы заколоты? Но он решил, что она над ним пошутила.

– Вы сказали мне по телефону, что пытаетесь разыскать моего отца…

– Да.

– Зачем?

– Мы считаем, что Мэттью… мистер Хоуп… мог с ним повидаться.

– Зачем?

– Этого мы не знаем.

– Кто это «мы»?

– Его сотрудники.

– И полиция тоже так считает?

– Мы стараемся сотрудничать с полицией.

– И вы все считаете, что мистер Хоуп отправился поговорить с отцом?

– Да, кажется, туда ведут все пути.

– Куда ведут?

– Понимаете, мы все идем по следам Мэттью. А он разыскивал вашего отца.

– Зачем?

– Мисс Торренс?

Мария повернулась в сторону погрузочного отсека. Там стоял мужчина с бумагами.

– Да, Джефф?

– Могу я с вами посоветоваться?

– Простите, – сказала Мария и пошла к мужчине. Они скрылись за бортом грузовика. Уоррен подошел к столу и стал смотреть, как женщины в синих халатах упаковывают парики в коробки. Он поднял одну из болванок и повертел ее в руках. Этот кусок полимерного материала был абсолютно бесполым, без глаз, без губ, но с горбатым носом. Болванка была довольно тяжелой, и Уоррен решил, что ее можно использовать не только для транспортировки париков. Будущий хозяин может ее использовать как постоянную подставку для париков, а в некоторых домах она вполне может сойти за скульптуру, тем более что поверхность была похожа на мрамор.

– Извините, у нас возникла проблема с бумагами на отправку, – объяснила ему Мария. – По ошибке две сотни париков были отправлены в маленький городок в штате Айова, вместо того чтобы отправиться в Чикаго. Как вы думаете, во всем штате Айова найдется две сотни лысых людей?

– А вы думаете, во всем штате Айова вообще живет две сотни людей? – заметил Уоррен.

– Слава Богу, мы успели их перехватить. Я вижу, вам понравилась наша подставка. Они весьма привлекательны, как вы считаете?

– Я бы даже приобрел одну из них для себя. Они не продаются?

– Боюсь, что нет.

– Плохо.

– Ну, извините.

– Ничего страшного.

– Мистер Чемберс, почему мистер Хоуп искал моего отца?

– Я могу только догадываться.

– И что же вы думаете?

– Он хотел у него узнать, не был ли Торренс в Миссури во время смерти вашей матери.

– Понятно.

За ней рабочие укладывали коробки с париками в большие деревянные ящики, уже стоявшие на автопогрузчиках. Он опять вспомнил картину о Бонде: высокая роскошная женщина с рыжими волосами и голубыми глазами в облегающем синем платье стоит на переднем плане, а за ней работают мужчины и женщины в синих униформах. Они, как автоматы, укладывают маленькие коробки в большие ящики, а автопогрузчики перегоняют их в грузовой отсек. Там их перегружают на грузовики, стоящие на ярком солнце.

– А вам, случайно, это неизвестно? – спросил Уоррен.

– Что известно, мистер Чемберс?

– Был ли ваш отец в Миссури, когда умерла ваша мать?

– Вы хотите сказать, когда она была убита? Когда Дейв Шид убил ее?

Уоррен промолчал.

– Почему мистер Хоуп искал моего отца? – повторила Мария. – Я же ему сказала, что это был Дейв. Почему он зря тратил время?..

– Вы все еще считаете, что Дейв?..

– Конечно.

– Почему?

– Потому что моя мать сказала ему, чтобы он держался от меня подальше.

– И вы считаете, что этого было достаточно, чтобы…

– Вполне.

– Как это?

– Ну, потому что… Неважно.

– Мисс Торренс, если вы действительно считаете, что Дейв Шид…

– Да, я верю, что это сделал он. Я считаю, что мать убил он. Потому что он и моя мать… были близки до того, как он начал ухлестывать за мной. А мать знала, какой он человек, и она предупреждала меня, чтобы я не смела с ним связываться. Но я не послушалась, и она была вынуждена поговорить с ним.

– Какой он был человек?

– Животное, Король Всех Скотов! Но я узнала это, когда было уже слишком поздно. После смерти матери. Поэтому вы понимаете, что мистер Хоуп преследовал не того. Мой отец…

– Мэттью, видимо, считал…

– Нет, отца не было в Миссури в то утро. Его вообще не было там, когда мы останавливались в Раттерфорде. Мой отец никогда не приезжал к нам после того, как они расстались с матерью. Он заехал ко мне только после ее смерти.

– Когда это было, мисс Торренс?

– Как только узнал о ее смерти. Он приехал узнать, не упомянула ли она его в своем завещании, и сколько денег оставила ему.

– Где все это происходило?

– Здесь, в Калузе.

– А сейчас он опять сюда вернулся?

– Я об этом ничего не знаю.

– Он к вам не заходил?

– Нет.

– Не звонил?

– Нет.

– Но он звонил Эгги Маккалоу, – заметил Уоррен.

– Когда-то у него была связь с Эгги и он ее любил, – сказала Мария, а затем грустно добавила: – Он никогда не любил меня.

Джинни Доусон Вард была одной из молодых хамок.

Тутс ненавидела молодых двадцатидвухлетних девиц, живущих в роскошных домах, которые могут нежиться в шезлонгах, почитывать дешевые романчики и жевать конфетки. Ей было столько же, сколько и Марии Торренс, которая жила в таком же шикарном доме в другом районе Калузы. Одна из девиц была рыжей, а другая – блондинкой. Уоррен сказал ей, что Джинни Вард практически призналась в знакомстве с одной из одиннадцатилетних девочек, принимавших участие в номере Уиллы Торренс. Жила-была девочка, да? Ну-у-у, конечно, Уоррен ей не поверил.

Это случилось пять лет назад. Тогда ей было семнадцать или восемнадцать… Черт, какая разница? Уоррен ей не поверил, а он был опытным детективом. По какому поводу тогда поссорились Уилла и Джинни? Тутс насторожил тот факт, что три женщины, которых посетил Мэттью до того, как в него стреляли, были раньше в любовной связи с Королем и Повелителем Всех Животных. Теперь ей предстояло выяснить, пытался ли встретиться Питер Торренс с Джинни, когда был в Калузе. Но если ей удастся узнать еще что-либо…

– Зачем ему надо было встречаться со мной? – спросила ее Джинни.

– Вы были с ним раньше знакомы? – спросила Тутс.

– Я никогда с ним не встречалась. Он ушел из цирка задолго до того, как я начала там работать. Все говорили, что он бросил Уиллу ради Эгги Маккалоу, много лет назад, и убежал с ней в Сиэттл.

– Все об этом знали?

– Конечно. Эгги к тому времени уже вернулась в цирк, и они с Уиллой были не разлей вода.

– Не знаете, почему он оставил Уиллу?

– Опять же в цирке болтали, что она спала с жонглером, который висел под куполом цирка на волосах.

– Это был Берни Хэйл?

– Я не помню его имени. Вы же понимаете, артисты приходят в цирк и уходят оттуда.

– Вот как?

– В цирке летают не только артисты на трапеции. Слухи тоже летают в воздухе. Вы слышите то одно, то другое. А на следующий день вам могут сообщить нечто абсолютно противоположное. Так что иногда сложно составить правильное мнение. Вы поняли, о чем я вам сказала? Цирк является очень тесным, замкнутым, просто клаустрофобичным мирком. Все всё знают друг про друга, и все лезут не в свое дело!

– Дело?

– Ну да, я это сказала, фигурально выражаясь.

– Мне кажется, вы очень хорошо знали Дейва Шида.

– Я всех там хорошо знала.

– А Уилла, она хорошо его знала?

– Не имею ни малейшего понятия.

– И в цирке о них ничего не болтали?

– Я ничего не слышала.

– И ветерок вам ничего не шепнул в ушко?

– Ни-че-го.

– А как насчет дочери?

– Дочери??

– Мария. Она спала с мистером Тигровая Моча?

– Я об этом ничего не знаю.

– Тогда об этом ничего не знали только вы. Вот так-то! Но вы с ним спали?

– Что-то не помню, чтобы я вам в этом признавалась?

– Вы же сами сказали, что знали всех очень хорошо.

– Да, я сказала вам именно это.

– Простите, видимо, я вас неправильно поняла. Но я уверена, миссис Вард, что в тот вечер, когда вы сцепились с Уиллой, вы находились в трейлере Дейва Шида.

– Вы правы.

– И мне рассказали, что вы были там лишь в трусиках и лифчике…

– Вижу, мистер Чемберс слишком болтлив!

– Не хочу лезть не в свое дело, но наш человек лежит в больнице. Вы меня понимаете? И нам кажется, что эта дорожка ведет к великому белому охотнику! Нам известно, что Шид занимался дрессурой не только кошек. Вы уже рассказывали Уоррену…

– Мне всегда легче беседовать с мужчинами.

– Попробуйте побеседовать со мной. Уилла спала с Дейвом?

– Я вам сказала, что не имею ни малей…

– Хорошо, проехали. И вы ничего не знаете про ее дочь?

– Я с ней почти не была знакома.

– Я вас не об этом спросила.

– Понятия не имею, с кем спала ее дочь. Ей в то время было всего семнадцать лет.

– И вам тоже, – заметила Тутс. – Из-за чего вы поссорились с Уиллой в ту ночь в Алабаме?

– Я уже рассказывала мистеру Чемберсу…

– А мне вы не можете повторить? Прошу вас, пожалуйста…

– Она обвинила меня в непристойном поведении с одной маленькой девочкой, участвовавшей в ее номере.

– Мэгги, я права?

– Да, Мэгги.

– И вы именно это рассказали Уоррену?

– Да, и это – чистейшая правда.

В Калузе район, где жили черные, назывался Ньютаун, и зимой он не походил на Южный Бронкс или Гарлем в Манхеттене. Когда Блум ехал по району, отыскивая дом 1100 на Эль-стрит, он не видел полуразрушенных домов или исписанных неприличными надписями стен, или снега, почерневшего от сажи и пожелтевшего от мочи, или куч отбросов в черных пластиковых мешках, ожидавших, что их когда-нибудь вывезут отсюда. Там не было стариков, греющих руки и пристально глядящих на огонь в отпиленных бочках из-под топлива.

Это была Флорида.

Здесь, в Ньютауне, в четыре часа дня в четверг в марте месяце слабо светило солнце, росли пальмы и цвели яркие кусты. Конечно, не мешало бы подстричь несколько газонов и покрасить некоторые дома, но в основном все было прилично и аккуратно. Большая часть населения Ньютауна – черные. Там, конечно, проживали латиноамериканцы и выходцы из Азии, но здесь совершенно не было белых людей. Поэтому Блум решил, что это было своеобразное гетто.

Конечно, в демократическом обществе вы можете жить там, где пожелаете. И черные, живущие в Ньютауне, могут купить себе резиденцию на Фламинго Кий. Пожалуйста, хоть завтра! Но понятно, что черное население, проживающее здесь, не может и мечтать о том, чтобы жить в другом районе или купить себе шикарную квартиру в не менее шикарных домах. В Калузе были черные адвокаты или даже судьи. Там жили черные врачи, и кассиры банков, черные врачи-парадонтологи и другие черные профессиональные специалисты, получавшие большие деньги за свою работу, но они не жили в Ньютауне. Конечно, иногда здесь жили черные продавцы автомобилей или продавцы из крупных универмагов, но, как правило, небольшие и недорогие домики принадлежали или снимались черными, работавшими в так называемой сфере услуг – садовниками, посудомойщиками, уборщиками, мусорщиками, кондукторами, словом, теми, кто занимался физическим трудом. Они работали много часов и получали маленькую зарплату.

В Ньютауне происходило много преступлений.

Когда большому количеству людей не удается осуществить свои мечты, они начинают искать сладкую жизнь в чем-то другом. Люди начинают прибегать к крэку и кокаину. Им кажется, что именно там они найдут настоящую демократию. Любой человек – черный, коричневый, белый, желтый, красный, синий, фиолетовый – может «слетать на луну» за небольшие деньги. Но продажа крэка – это преступление. И это плодит другие преступления, потому что люди, пристрастившиеся к наркотикам, должны где-то добывать деньги, чтобы питать жадное чудовище, возникающее в организме из-за привыкания к наркотику. Ни один садовник во всем штате Флорида не может заработать столько денег, чтобы постоянно покупать себе крэк, и кроме того, им иногда приходится браться за оружие.

Именно здесь в прошлую пятницу был серьезно ранен Мэттью Хоуп. И теперь белый человек по имени Питер Торренс был обнаружен в доме на Эль-стрит, где сдавались комнаты. Блум не стал туда звонить. Плохо уже то, что служащий, выдававший ключи, был предупрежден звонком из полиции.

Он оставил машину без опознавательных знаков полиции перед маленьким отелем, который существовал задолго до того, как эту часть города переименовали в Ньютаун. Именно тогда был построен дом под названием «Шелби Армс», а эта часть города называлась Темплс Филдс, по имени владельца, которого звали Джейсон Темпл. Он владел всей землей от Беррингер-роуд до самого залива. В 1937 году именно на этом месте, которое называлось Темпл Филд, была построена Школа Искусств Ханны Льюис. А потом все переименовали в Ньютаун. За это единогласно проголосовали все члены городского совета.

Ньютаун!

Вот уж действительно Новый город!

Совсем новый город с новыми улицами, которые прежде были полями, засеянными соей, а по краям росли дубы и пальмы.

Блум хотел узнать, почему именно здесь поселился Питер Торренс.

Служащий отеля сказал, что мистер Торренс сейчас вышел.

Блум спросил, не выписался ли Торренс из гостиницы.

Служащий удивился и объяснил Блуму, что если бы Торренс выписался, он бы так и сказал. Блум еще не показывал свое удостоверение и не собирался этого делать.

Он сказал служащему, что подождет Торренса в холле. Из статей, где описывалась смерть Уиллы, он представлял себе внешность Питера. Кроме того, у него была твердая уверенность, что не так много белых мужчин останавливается в «Шелби Армс». Он будет его ждать столько, сколько понадобится. Блум уселся на потрепанное красное кресло, стоявшее напротив конторки дежурного.

Двадцать минут седьмого, когда на улице начали сгущаться сумерки, высокий костлявый мужчина в белом костюме поднялся по ступенькам в гостиницу, вошел внутрь и, подойдя к конторке, попросил ключ от комнаты.

Блум сразу понял, что это – Питер Торренс. Он встал и подошел к мужчине, который уже держал ключ в руках.

– Мистер Торренс?

Бледные глаза широко раскрылись на поблекшем, но все еще привлекательном лице. Вспоминая статьи в газетах, Блум решил, что Питеру Торренсу лет пятьдесят, но он выглядел лет на десять старше, может, дело было в бледном лице, совершенно необычном для этих мест, или подобное впечатление создавала небольшая седоватая щетина на лице. Так бывало у людей слишком старых или слишком ленивых, которые не желали бриться каждое утро. Общее впечатление неряшливости и старости дополнял старомодный, посеревший и неглаженный бывший белый костюм и потрепанные белые летние туфли. В общем, он производил впечатление бомжа, скорее даже бомжа-алкоголика.

– Мистер Торренс? – повторил он.

– Кто вы? – спросил его мужчина.

– Детектив Морри Блум из полицейского департамента Калузы, – Блум показал ему значок. – Вы мистер Торренс?

– В чем дело?

– Я хочу задать вам несколько вопросов.

– Я – Питер Торренс. Что вы хотите?

– Я хочу вам задать несколько вопросов.

– Что за вопросы?

– Сколько времени вы тут находитесь, мистер Торренс?

– Зачем вам это?

– Обычная проверка.

– Почему меня должна касаться обычная проверка?

– Вы знаете человека по имени Мэттью Хоуп? Мы считаем, что Мэттью Хоуп пытался найти вас. Вы мне должны ответить, удалось ли ему связаться с вами, или нет? – спросил его Блум и заметил, что служащий за конторкой внимательно прислушивался к его вопросам. – Давайте выйдем на улицу и поищем место, где сможем поговорить.

– Ладно, – неохотно согласился Питер, – но я должен вам сказать…

– Пошли на улицу, – Блум взял Торренса за руку и повел через стеклянные двери в неухоженный садик в задней части гостиницы. Они уселись на каменную скамейку, и их стали ласкать лучи заходящего солнца. Цветущий кустарник сильно разросся, было видно, что его давно не подстригали. Последние солнечные лучи проникали сквозь кружево деревьев, поросших тропическими вьющимися растениями и мхом.

– Мэттью Хоупу удалось связаться с вами или нет? – повторил вопрос Блум.

– Я не знаю никого с таким именем.

– Точно?

– Абсолютно.

– Мистер Торренс, сколько времени вы здесь находитесь?

– С двадцатого числа. А в чем дело?

– Вы здесь по делам или на отдыхе?

– Я приехал навестить старого знакомого.

– По делу или для удовольствия?

– Я проезжал город и решил заехать поболтать.

– Откуда вы едете?

– Из Майами.

– Что вы делали в Майами?

– Загорал.

– Сколько времени вы были там?

– Три или четыре дня.

– А сюда приехали двадцатого?

– Да, двадцатого марта. Извините, но мне хочется узнать, в чем дело?

– Кто тот знакомый или знакомая, к которой вы заезжали?

– Эгги Донован. Послушайте, я не стану больше отвечать на вопросы, пока вы мне не скажете…

– Мистер Торренс, адвокат Мэттью Хоуп был серьезно ранен в прошлую пятницу в баре, в семи кварталах отсюда. За день до этого он посетил адвоката Д’Аллессандро, надеясь узнать от него ваш адрес. И теперь мы думаем…

– Я ничего об этом не знаю.

– Разве мистер Д’Аллессандро не звонил вам, чтобы…

– Нет.

– Как насчет миссис Донован?

– Не понимаю вашего вопроса.

– Вы с ней недавно не разговаривали?

– Я с ней не разговаривал со времени визита на прошлой неделе.

– Когда на прошлой неделе?

– В прошлый… Кажется, это было в понедельник.

– И после этого вы с ней не разговаривали?

– Вы не упоминали о том, что собираетесь получить законную долю наследства бывшей жены?..

– Мы не были разведены по закону.

– Законную часть ее имущества? Об этом вы не говорили миссис Донован?

– Кажется, нет.

– Вы не говорили ей, что желаете получить тридцать процентов от имущества Уиллы?

– Я не помню.

– Вы с ней беседовали неделю назад и ничего не помните?

– Мы с ней старые друзья и разговаривали о многих вещах.

– Миссис Донован сказала, что вы разговаривали с ней на эту тему. И она сообщила об этом Мэттью Хоупу.

– Может, я и сказал ей это.

– Говорили ли вы ей об этом, или нет, – сказал Блум, – это – правда, разве не так? Именно поэтому вы отправились к Д’Аллессандро, так?

– Ну, на самом деле… Да!

– Сэр, вас нашел Мэттью Хоуп?

– Нет, простите, но я не знаю человека с таким именем.

– Мистер Торренс, вы были в городе Раттерфорде, штат Миссури, одиннадцатого мая, три года назад?

– Если вы меня спрашиваете о том, был ли я там, когда Уилла покончила с собой, отвечаю – нет!

– Вам известно, когда она покончила с собой?

– Я отвечаю на ваши вопросы только потому, что вы считаете, что я каким-то образом связан с покушением на мистера Хоупа. Я неоднократно уже говорил вам и сейчас хочу еще раз повторить, что я его не знаю, я с ним никогда не встречался и никоим образом не связан с его ранением, когда бы это ни случилось.

– Это случилось в прошлую пятницу. Двадцать пятого марта.

– Меня это не волнует.

– Вы не были рядом с баром «Кентавр» в тот вечер?

– Мне это место незнакомо.

– Вы были рядом с трейлерами цирка в Раттерфорде, штат Миссури, в ту ночь, когда Уилла покончила с собой?

– Каким образом одно связано с другим?

– Именно это я и пытаюсь выяснить.

– Боюсь, ничем не могу вам помочь. Вы сами только что сказали, что Уилла застрелилась. И, насколько я могу судить по вашим словам, в мистера Хоупа стрелял кто-то другой. Если вы пытаетесь установить какую-либо связь…

– Мистер Торренс, я пытаюсь установить, почему в него стреляли? За день до этого он был у вашего адвоката и задавал там вопросы о вас. Видимо, его интересовал тот факт, что вы желаете получить тридцать процентов имущества Уиллы Торренс. И я хочу знать…

– Мы не были разведены, и я имею законное право на часть ее имущества.

– Но вы бы ни на что не могли претендовать, если бы она была жива?

– Меня это не касается. Если она решила покончить с собой, а меня там не было…

– Где вы были в то время? И когда вы появлялись там?

– Не тогда, когда она покончила с собой. Мистер Блум… я хочу вам кое-что объяснить. Могу я это сделать?

– Конечно.

– Вы что, собираетесь снова начать разбирательство дела Уиллы?

– Нет, если только оно никак не связано со стрельбой в Мэттью Хоупа.

– Я его, черт побери, не знаю! Мистер Блум, вы действуете мне на нервы! Если это действительно полицейское расследование, может, вам лучше меня арестовать, а иначе…

– Иначе я могу обратиться к прокурору Штата и взять у него постановление.

– Постановление? Какого черта, для чего?

– Чтобы вы давали показания перед составом присяжных.

– Какие показания?

– В отношении выстрелов в Мэттью Хоупа.

– Я уже говорил вам сотню раз! Что вы еще хотите знать?

– Были вы недалеко от цирка в тот день или ночь.

– Нет, не был. Мистер Блум, Уилла покончила с собой. Если вы пытаетесь…

– Мэттью Хоуп так не думал.

– Да черт с ним, с вашим Мэттью Хоупом! Он не работает в полиции Раттерфорда, правда? Или в раттерфордском офисе коронера? Они определили.

– Полиция Раттерфорда обсуждала с вами смерть Уиллы?

– Нет. Зачем им это нужно? Когда Уилла покончила с собой, меня там не было.

– А вы там вообще были?

– К тому времени я уже уехал оттуда.

– Значит, до того вы были в Раттерфорде?

– Хорошо, давайте со всем этим покончим! Да, я был там. Но я оттуда убрался до того…

– Когда это было, мистер Торренс?

– Я был там за несколько дней до того, как она покончила с собой.

– Что вы там делали, мистер Торренс?

– У меня там были друзья. У меня вообще много друзей повсюду. Когда я работал в цирке, я был знаком со всеми мало-мальски известными людьми в любом городе, где проходили наши гастроли. Я приехал, чтобы повидать друзей и знакомых.

– И так совпало, что в это же время там находился цирк, правда? Вы не помните, какого числа вы были там?

– Я уже сказал, что приехал туда за три или четыре дня до ее смерти.

– Значит, это было седьмого или восьмого числа.

– Как скажете.

– И когда вы уехали?

– За день до того, как она застрелилась.

– А полиция Раттерфорда об этом знала?

– Не имею ни малейшего понятия.

– И у вас никто не поинтересовался, почему вы там были?

– До сих пор этим не интересовался никто.

– Мистер Торренс, вы встречались с Уиллой, когда были в Раттерфорде?

– Да. И что из этого?

– Когда вы ее навестили?

– Не помню.

– С какой целью вы к ней приходили?

– Пока я переезжал с места на место, я кое-что слышал…

– Что вы хотите сказать, «когда вы переезжали»?