Текст книги "Я ревную тебя к звёздам (СИ)"
Автор книги: Е Петренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Шагены гнали жрунов на притаившихся охотников. Бегали те очень быстро. Когда естественный охотник выгонял шустрых толстячков из ягодных кормушек, они мчались напрямик, по специально протоптанным тропкам до следующего убежища. Охотнику оставалось только ждать, пока на него нагонят дичь. У меня такого помощника не было. Зато я знал другую хитрость. Залёг на самый высокий валун пластом, упёрся на локти и крепко зажал травинку между двумя большими пальцами. Дунул один раз робко и тоненько. Прислушался. Издали, с разных расстояний раздался ответный писк.
-Ага,– обрадовался я, значит правильно, не прошёл ещё у жрунов гон. И мазанул по камню широким листом каменки, на который набрал кругленьких шариков помёта жрушек. Потом свистнул травинкой ещё несколько раз. Когда ближайший ответ послышался в паре полётов стрелы приготовился.
Высоко в небе раздался крик хищной птицы.
-Вот, Саот его дери, конкурент! Ну, да ладно. Может даже к добру. Сыграет роль шагена. Будет гнать на меня дичь. А попробует покусится на моё законное, самого подстрелю.
Видимо голод загонял вовнутрь моё обычное нежелание совершать лишние убийства. Сейчас я был готов съесть сам и накормить Витре всем, что попадёт в мой прицел.
Кругленький серовато-бурый шарик, резво перебирая ножками, вылетел на прямую тропку к моему убежищу. Тщательно целиться в жруна невозможно. Только быстрая стрельба на инстинктах даёт возможность подстрелить этого вкуснейшего жирненького.. сейчас.. вжик! Стрела сбила с ног зверька Видно от голода я так тянул тетиву, что стрела унесла маленького зверька в высокую траву. А на перекрёсток вынырнули сразу два зверёныша и вцепились друг в дружку с разбегу. Полетели клочья шерсти. Визг стоял такой, что не слышно было крика падающего с неба хищника.
Стрела одарила одновременно с когтями струга. К счастью птица вцепилась в позвоночник не того самца, которого я выцелил своей стрелой. Но пока струг оторвал свою добычу от моей, пока, тяжело махая крыльями, попытался утащить её в сторону ближайшего чамлыбеля, я уже наложил новую стрелу и сбил обоих.
Возвращался я к Витре со связкой из шестёрки толстолапых обжор и довольно крупного струга. Я бы его есть не стал, а для вигоня любое мясо сгодится.
Сегодняшний день мы останемся на этом месте. И поглядим с чем проснёмся поутру. Я был доволен своим восстановлением. Но даже чувство сытости, вернувшееся приятной тяжестью в живот, не заглушило такого же сосущего чувства неосознанной потери.
Глава 3.
-На поляне весело полыхал костерок. Над ним побулькивал приличных размеров котёл. И запах он источал такой, что мой желудок исполнял что-то, типа речи полководца перед войском. Что-то визгливо-патетически-угрожающее.
Воргены пытались отвлечь меня от созерцания похлёбки. То ли боялись, что я глазами тоже есть умею, то ли не хотели, чтоб я слюной захлебнулась. Даже у Труми в кои-то веки выражение лица было менее страдающим.
Варг знакомил меня с друзьями. Я вспомнила их лица, когда вернулись воспоминания связанные с ним самим. Но я и тогда, и позднее на площади не узнала их имён. И, в свете того, что даже сумасшедшая потребность восстановленного тела в мясной пище, не отменяла, поселившейся в сердце, тоски, я была ему очень благодарна. Благодарна за то, что он вернул мне Труми. За то, что понял беду, чуть не уничтожившую меня. И за то, что не остался к ней равнодушен.
Труми объяснил мне что произошло. И что вернуть мою память полностью будет очень не просто. Он не мог рассказать мне многих вещей, но справедливо рассудив, что нарушение всех предыдущих планов явится прекрасной гарантией моей безопасности от врагов, которые так очевидно не желали мне ничего хорошего, я решила продолжить путь в компании Варга и его товарищей. Благо он не возражал. Даже, кажется был доволен такой перспективой.
Не смотря на избранный им способ восстановления моей памяти, дальше он повёл себя со мной очень уважительно. Иначе мысль остаться с ним и не пришла бы мне в голову. Я приняла его линию поведения. А повёл он себя как рыцарь принёсший присягу верности. А, поскольку, в кругу своих попутчиков, был чем-то вроде вождя, то принимал решения за всех.
Вот и теперь, огромные парни послушно кивали и представлялись мне по его требованию. А он характеризовал их, как командир, представляющий солдат военачальнику. Меня это слегка напрягало, но я утешала себя тем, что если люди себя так со мной ведут, даже зная, что я о себе почти ничего не помню, то доверять им можно безоговорочно. И это значит, что я тоже чего-то стою. А значит нечего заниматься глупостями. Надо брать себя в руки и пытаться вернуть себе то, что мне принадлежит по праву. Кто бы я не была, моя сила духа со мной.
Первым был самый старший в отряде. По возрасту. Он внешне выглядел суровым, пока не начинал говорить. А когда начинал, напоминал мне кого-то, раньше бывшего мне очень близким. И становился удивительно заботливым, хоть и ворчливым. Вот и меня первым усадил в тепло, сунул в руки кружку и плеснул туда пару глотков какой-то вонючей дряни и разбавив водой доверху, заставил хлебать мелкими глотками.
Керан Улкен,– назвался он по требованию Варга,– можно просто Керан.
А я, как ни странно, поняла. Керан – большая хищная птица. Ну, да. Похож. Спокойный. Гордый. В янтарных глазах одновременно и достоинство и хищная настороженность, и безмерная свобода. И почти маниакальная забота о потомстве. Кормить, растить, защищать.. А Улкен это большой. Сказали бы огромный и спорить не стала.. Даже покрупней Варга в плечах. Ростом чуть ниже. Да все они здоровущие. Мышцы под кожей как сырные головки катаются.
Вторым кивнул вихрастый, с какими-то тёмными клочьями в волосах, юркий и язвительный Бегерек. И ростом он ниже всех почти на полголовы. Имена воргены получают становясь взрослыми. До этого всех называют сосунками. И это правда. Матери не отказывают в молоке детям до семи лет. Хотя едят они другую пищу. Но сосут они не только женщин, но и таймах. Иногда, в голодные годы молоко разбавляют таймашей кровью. А в семь испытание и взрослость, не только у мальчиков, но и у девочек. Еду добывать самостоятельно. Слабые не выживают. Особенно у чужачек, уводом замуженых. Таким и был Бегерек. Так в степи называют крупное жалящее насекомое, изводящее таймашьи стада в начале лета.
Третьим оказался Джейрах. Его тотем – джейрах, степная антилопа. На первый взгляд ничего особенного в парне, но притягивает взгляд любой девушки. Ростом он с Варга. Грудь скрывает лёгкие. подобные кузнечным мехам. Поскольку бежать ровной рысью он мог наравне с лучшим таймахом и уставал не скоро. А усталость заставляла только на время схватиться за гриву своего скакуна.
История его рождения была печальной. Воргенка полюбила сына вождя племени. Отца Варга. Тогда он только в первый раз вышел на Весенние игры, где молодёжь искала себе пару. На этих играх парни и девушки проходят испытания и по их результатам выстраиваются в две шеренги друг против друга. И каждый может выбирать только в свою очередь.
Они были первыми в ряду. Парни веселились и друг толкнул сына вождя локтем, подбивая взять в жёны победительницу. И сильна она, и ловка.
-Если бы я хотел спать с воином, выбрал бы тебя,– засмеялся в ответ отец Варга. И вышел из строя. Молод был. Сила играла. Не спешил любить.
А девушка обиды не простила. Ушла в наёмный поход. И привела оттуда награду. Пленного сидхе из южных. И пошла к шаману творить страшный обряд. Во время алой луны, посвящённой воргенскому богу войны, пленника вывели в степь, раздели и заставили бегать в одолень-траве, подгоняя ударами бичей. В кровавые следы ударов попадал сок и пыльца дурманящего растения. К концу поля прибегал уже не человек. Самец, охваченный одним желанием – получить самку. Считалось, что таким неистовым в страсти мог быть только сам бог войны, вселяющийся на время в тело, предназначенное ему в жертву. Которую он и получил, едва воргенка сбросила с обнажённого тела, зарычавшего мужчину, оставившего в ней своё семя.
Кто знает, вошёл ли в отца Джейраха тот бог, а то, что он был сидхе, мог увидеть каждый. Вот и сейчас зелёные глаза лукаво щурились, а во мне их красота рождала только обиду и недоверие. Я поглядела на Труми, не понимая своих чувств. Но он только покачал головой и я поняла, говорить не станет. Это что-то из моей потерянной жизни.
Четвёртого я оставила на потом. И он был этому рад не меньше меня. Поспела похлёбка, пахнущая травами, древесными грибами и водяной птицей кра, на гнездо которой чуть не наступил Варг, когда пошёл одеваться в приречные кусты. В суп пошли и яйца, ещё не засиженные. Сейчас только стук ложек по мискам, да одобрительное кряканье парней, глядевших с каким аппетитом я совала в рот обжигающую ложку, раздавались на опушке.
Жолбар похож на биргиннена. Только цветом как метёлки сухой травы и ростом вдвое меньший. Но по характеру свиреп и отчаян. Никогда не отступает. Впереди ли охотник, позади ли добыча, и с какой бы стороны ни находилась пара. Такой был четвёртый. С медовыми глазами, темнеющими к краю радужки. И выкрашенными в красный цвет, по воргенской моде, передними зубами.
Кетет ездил без седла и узды. Груз вёз на своей спине. Таймахов любил до безумия. Жалел. Уважал их свободу. Но упрям был по-хорошему, и вцеплялся в любое дело, как клещ. Черты лица все крупные, резкие. Голос тоже. Даже уши болели.
Вот таким было моё войско.
-Куда вы шли, Варг? До того, как меня нашли..– поинтересовалась я. Мне надоело спрашивать о себе и расстраиваться, когда тебе отвечать отказываются.
-К Трясине,– ответил он, не задумываясь.
-Ну и не станем менять планы,– резко вскочила я. А никто и не возражал.
Глава 4.
День кончился быстро. Садилось солнце. Небо у горизонта стало сначала алым, потом, темнея, протаяло в густеющей синеве лунками сразу четырёх разноцветных лун. Я лежал, прижавшись к тёплому телу вигоня, погружённого в лечебный сон. Сам же заснуть никак не мог. Сколько не занимал себя необходимыми и рутинными занятиями, оставалось чувство чего-то незавершённого.
Я не должен был бы сетовать на немилость богов. И, если ты попал под такое страшное проклятие, как забвение и умудрился в один день восстановить способности в таком объёме, как это удалось мне, то стоит богов поблагодарить.
Но, разложить по полочкам случившееся, стоит. Это похоже на уборку в доме. Когда находятся давно потерянные вещи. Если и не отыщется то, самое нужное, что заставляет болезненно сжиматься сердце от чувства огромной потери, то, возможно, найдётся место, где хотя бы припомнишь, что потерял.
-Удар запрещённого заклятья говорит о том, что есть маг, который идёт на меры, грозящие смертью или полным блокированием дара, ему самому. Значит причины, побуждающие его к таким действиям, очень важные. Хорошо бы понять, почему меня просто не убили. Убить молнией во время грозы просто и естественно. И не привлечёт внимания властей. Вряд ли кто станет искать следы магии на убитом молнией в грозу. Конечно, любой маг прикрыт щитами, особенно в такую бурю. Тоесть, если маг не так силён, чтоб пробить мой щит, а он не самого высокого уровня, то скорее всего забвение, относящееся к проклятиям, а не к чистым заклинаниям, использовалось в заготовке.
Магический мир Чесмена отличается от наших прародин только тем, что мощный магический фон здесь блокирует техническое использование некоторых физических процессов. Это мешает развитию технологий. Но низкий магический фон наших прежних планет, только подтверждает, что миры похожи на сообщающиеся сосуды. Если в одном сколько-то прибыло, то в другом столько же убыло. Но некоторое количество магии в наших прамирах давало, особо чувствительным индивидам, возможность ей управлять.
В каждом из народов-колонистов были свои магические школы и способы использования энергетических потоков. На Чесмене они преобразовались постепенно. Изначальные получили возможность черпать чистую силу. Но они и были в своих народах теми, кто чувствителен к потокам магии. Каждая школа легче всего ложится на ментальность народа её создавшего. Есть, например, магия шаманов. Она сочетание спиритуальной, предметной и зелийной. Магия ворожбы – сочетание предметной, информационной и начертательной. Магия ведьмачества – включает и психологическую и мета-моделирующую и опять же зелийную.
Но на Чесмене проще всего стало пользоваться энергетической магией. Стихийной, ментальной, артефактной и проклятийной. И вот проклятийная и артефактная магия позволяла слабым магам и даже, совсем не обладающим способностью черпать силу, применять, даже к сильным колдунам, магическое воздействие в заготовке.
Пользоваться защитными артефактами стало самым поощряемым действием, потому, что помогало уберечь незащищённых от злонамеренных воздействий. А вот свитки с заготовленными проклятиями, написанные с добавкой крови того, кого желаешь проклясть, может использовать самый слабый маг. Только сила вложенная в проклятие зависит от того, кто создал свиток. Этого мага не возьмёшь на месте преступления. Не сразишься с ним. И закрыться от такого можно только сильному менталисту, если успеешь. Сжечь свиток с заготовкой в условиях полёта? Да, совсем без магии не выйдет. Но достаточно уметь создать маленький огненный шар. С этим справится и подросток, едва ощутивший поток.
Судя по тому, что мне пришлось вспоминать даже как дышать, заклятие было полным. Но я восстанавливал свои функции на стрессе очень быстро. Значит, либо оно было заготовлено не на меня, либо задело краем. Или я успел закрыться щитом. Мой ментальный щит ещё слабее физического. Потому я всегда ношу защитный артефакт. Ещё и потому, что сильный эмпат. Воспринимать чужие чувства, с моими силами в этой области, слишком трудно. Но этот артефакт мог меня, частично, прикрыть.
Так как я восстанавливаюсь, то, возможно, одной встречи с людьми, которых я знал, будет достаточно, чтоб вернуть утраченные воспоминания. И эмоции мне помогут, как никому другому. Только, вот, как знать кого я должен найти?
Вигонь тревожно пошевелился. Моя печаль и тоска тревожат и его.
-Вигонь!– вдруг вспыхнуло в голове,– я знаю что мне делать..
И широкая улыбка, наконец, пришла ко мне. И покой.. Я заснул моментально. Мне снилась девушка. Я не мог определить какой она была. Не видел лица, не слышал голоса. Только знал, что любил её. И, что, непременно, должен найти..
Рассвет, зыбкой дымкой тумана, покрывал траву. Было холодно и сыро. Я и проснулся от холода. Засыпал я, согреваясь тёплым боком вигоня, но во сне, скорее всего, перевернулся на другой бок и сполз на землю. А Витре уже не оказалось рядом. Наверное, он восстановил силы чуть раньше, чем я полагал и отправился поохотиться самостоятельно. Что для огромного зверя жалкая кучка жрунов и жёсткая хищная птица?..
Передёрнув плечами, расшевелил угли в костре и снял защитный полог. Витре выйти он не мешал. Для него он был проницаем в обе стороны. Для остальных вход был закрыт. Бессмысленно держать двусторонний щит, когда внутри только свои. Сразу вокруг зазвенел гнус. Подбросил в костёр сухой коры и пару горстей травы кровегона. Она не только выводит яды из крови, в виде отвара, но и, дымок от неё, насекомых кровососущих отгоняет.
Котелок с водой я приготовил ещё с вечера, чтоб утром не идти к роднику в тумане, который, по моим прогнозам, продержится до восхода солнца. Типса не хотелось. И я набросал в котелок сухой кислицы. Вода с ягодой быстро забурлила и я отставил взвар в росистую траву, чтоб остыл немного.
Хлопанье крыльев и глухо шлёпнула тушка мелкой антилопы кри. Живот был расклёван. Как обычно, внутренности вигонь съел на месте охоты. Шкуру мой зверь есть брезговал. И я всегда разделывал добычу и для себя и для него. Короткий обвалочный нож, обычно, таскал за поясом. Рука привыкла к нему. Ошкурить и разделать белохвостую кри, было делом четверти часа. Тем более, что я не собирался таскать за собой лишний вес. Долго брошенная шкура не пролежит. На неё всегда найдутся охотники. Вырезав пару кусков филе, завернул их в те же жгучие листья кровегона и добавил чуть стазиса. Обед обеспечен. Остальное с аппетитом поглотал Витре.
Я осмотрел зверя. Надел седло и занайтовал поклажу. Уселся.
-Домой!– скомандовал я и улыбнулся. Уверен, что если я и не помню где мой дом, то вигонь точно не заблудится. Даже таймахи, гораздо менее умные, и те знают эту команду. Если уж вспоминать свою жизнь, то лучше всего начинать с дома.
Поднялся птицеящер тяжеловато. Я не знал насколько далеко находился от дома. Возможно придётся запастись терпением. Тем более, что зверь ещё не оправился полностью.
Практически, уверенность в том, что заклятье было заправлено чужой кровью, была почти стопроцентной. Любой предмет, взятый в руки, возвращал память процесса с ним связанного, при условии, что я действовал на автомате. Для каждого мага, состояние медитации привычно и наработано. А у меня было о чём подумать.
-Если заклинание предназначалось не для меня, то кто был моим спутником? Или спутницей? Куда мы летели? Имеют ли отношение ко мне враги того или той, с кем мы были в момент нападения? И приоткроет ли завесу этой тайны посещение моего дома? Ждёт ли меня там та, по которой ноет сердце или именно её я утратил по вине неизвестного мага? И, если нападали на неё, то жива ли она, где сейчас и что с ней? Мне кажется, что боль стала настолько острой, что, закрыв глаза и застонав от сжавшей сердце тревоги, я почти увидел водопад жемчужных волос и, тонкие запястья маленьких ручек, сцепленых в замок на моей талии. Даже схватился за пояс в отчаянной попытке удержать. Но наткнулся только на холодную бляху ремня.
Вигонь нёсся вперёд, поймав надёжный термик. Восходящие потоки над полями с низкой растительностью были наиболее хороши в это время суток. И вигоню лететь было довольно легко. Небольшие деревеньки встречались часто. Вокруг них весело зеленели пашни, сады и огороды. До обеда вигонь чувствовал себя неплохо. Но, после обеда, лёг в тени у небольшого ручья, где мы остановились и задремал, вытянув шею и закрыв глаза розовыми веками.
Я отрезал пару тонких полосок мяса и закрепил их над костром, прежде чем остальное скормил зверю. Мясо пахло одуряеще аппетитно. И моя регенерация тоже требовала белков. Перекусив, отправился к воде. В таких проточных и чистых ручьях, под подмытым берегом, часто, в тени, стоит, в полуденный зной, рыба. Я разделся и погрузился в прохладную воду по пояс. Тихо завёл ладонь под спадающие клочья травы, вторую выставил, как преграду. Как только почувствовал касание, резко рванулся навстречу и сжал скользкое тело. Быстро вышвырнул подальше на берег. Проследил, как серебристое веретенообразное тельце по дуге шлёпается в высокую траву. Ухмыльнулся и продолжил охоту.
Когда наловил несколько довольно крупных рыб, вышел из воды и увидел, сидящую под деревом, деревенскую девицу. Видимо она шла в посёлок, который я оставил в небольшом отдалении от своей стоянки. Она раскраснелась от полуденного солнца и распустив платок, откинула его на плечи, обожжённые загаром. Лёгкое платье задралось от порыва ветра и показало более светлую кожу выше колен. Девица откровенно пялилась на мокрые нижние штаны, липнущие к телу. Залезая в воду, я хотел раздется полностью, но почему-то в последний момент отказался от этой мысли.
Девчонка ничего не говорила, но даже не покраснела, когда я нагнулся, чтоб собрать рыбу и тонкое белое полотно облепило ягодицы. Я знал, что девушки хомо особо падки на наших мужчин, но в этот момент чувствовал себя до жути неловко. Девчонка нагло облизала губы розовым язычком и покачала коленками в разные стороны.
-Саот!– меня откровенно приглашали..,– хмм.. жуткое ощущение для эмпата..
На веснушчатом носу проступили капельки пота. И эта юная мерзавка отбросила косу с груди и шумно задышала, привлекая внимание к этой, довольно пышной, части тела. Я почувствовал себя чуть ли не изнасилованным, хотя тело среагировало на эмоции. Поспешно отвернувшись, я спокойно, как мог, пошёл к вигоню. Сзади разочарованно вздохнули. Захотелось прибавить шагу.
Витре приоткрыл глаза, услышав запах свежей рыбы. Я зашёл под защиту его крупного тела и стянул мокрые штаны. Обернулся полотенцем. Выкрутил воду и развесил одежку на ветке. Только стал на, влажную ещё, кожу натягивать другие, как вигонь зашипел, громко и угрожающе. Раздался визг и топот ног. Я засмеялся и оделся куда как спокойнее. Потом, скормив Витре пару рыбин, стал чистить остальные. Котелок со свежей водой, слава богам за мою привычку всегда держать его полным, уже пристроил над костром. Похоже ещё пару перелётов придётся птицеящера поберечь. А сколько мне их понадобится, не знаю..
Глава 5.
Мне нравилось ехать по влажной низине, заросшей мелкими ярко-голубыми цветами. Было ощущение бесконечного неба над головой и бездонного неба под ногами. Высоко в небе журчала длинная чувственная птичья трель. Даже, шумные обычно, воргены притихли и наслаждались покоем и равномерным покачиванием таймашьих спин.
Для меня освободили вьючную таймаху. Рыжую в белые пятна. Такую, как большинство степных. Лохматые ножки слегка почавкивали. Сказывалась скорая встреча с Трясиной. Вдали показались тёмные высокие столбы. Стояли они довольно часто и вызывали странное чувство потустороннего.
-Каменные столбы,– сказал Джейрах,– мне рассказывали о них утром в деревне.
Мы не стали заезжать в село всем отрядом. Оно было последним в Приболотье. Очень маленьким.
-Во-первых,– приняла решение я,– не хочу показываться на людях. Если на меня напали для того, чтоб похитить, то, возможно, что ещё ищут в округе. Во-вторых, деревенька маленькая. Большой отряд вольных наёмников, да ещё и такого воинственного вида, может напугать крестьян. А Джейрах внешне больше похож на сидхе, чем на воргена. Ему женщины легче навстречу пойдут. Нам припасы нужны и новости. А за этим лучше к женщинам. Только смотри не кокетничай там особо. А то мужчинам это может понравиться гораздо меньше.
-В Жестокие годы, когда приходит ещё одна луна, приливы становятся выше и начинаются сильные дожди. Саламандрам легче в дождь двигаться по суше. Да и Трясина сильно поднимается и расползается по приболотью, как кровавое пятно по мокрой рубахе. Каменные столбы – это всего лишь деревья, которые покрывались плотной болотной грязью, не пропускающей кислород и содержащей большое количество минералов, много много раз, пока не превратились в остатки окаменевших деревьев. Они так и стоят, как стояла роща. Правда, остались только нижние части стволов.
В деревне верят, что это окаменевшее дерево имеет магические свойства. Раз в году в праздник урожая, туда посылают девочек, которым исполнилось двенадцать. Обязательно девственниц. На рассвете девочки должны войти в лес обнажёнными с артефактами силы на шее. Прикладывая артефакт к стволу, капают капельку девственной крови из надреза на руке. Если девушка чиста, откалыватся кусочек камня от ствола. Он служит оберегом деревне целый год. От капизов погоды, от сглаза и порчи, от нежити и диких зверей. Эти амулеты поднимают на оградные столбы столько лет, сколько существует деревня. Говорят они отгоняют и саламандру в Жестокие годы. Девушек, принёсших камень просватывают вечером того же дня. Но, до свадьбы, они считаются невестами Тёмного бога.
Меня почему-то зацепил этот рассказ. Я хмыкнула. Мало ли предрассудков рождает болотный страх.
-В деревне беспокоятся. Девочки задерживаются. Уже время к обеду. Они в лес идти боятся. Не хотят нарушить волю бога. Может нам посмотреть, что случилось? Их бог на чужих может внимания не обратить. Мы их законов знать не обязаны. А вдруг что с девчонками? Деревенские говорят там иногда вой слышно. Очень громкий. Правда никто до сих пор не пострадал..
-Чем мельче нежить, тем громче воет,– услышала я в голове голос Труми и озвучила для всех.
Варг засмеялся.
-А знаешь,– широко улыбнулся он мне,– это чистая правда. Тулки-шаман рассказывал мне, что изредка через ткань пространств просачивается вопь. Мелкая призрачная тварюшка. Она сильным страхом питается. Для того и вопит так громко. Пугает. Вот её вопью и называют. Но, чтоб стать по настоящему опасной, ей сильно вырасти надо. То есть страха много понадобится. А деревенские, хоть и трусы все, а ждать и бояться не будут. Сбегут сразу. Неужто девчонки в Каменных столбах так жаждали свои осколки добыть, что не бежали, а боялись, да дело делали? Так ведь и впрямь могли вопь подростить..
Пока суть да дело, мы подъехали к месту, о котором и шёл разговор. На деревьях сколы имелись. И сквозь них проглядывала структура камня. В деревне сказали, что дерево каждый год намечают другое. И девочки в этот раз должны были зайти далеко в лес. Но место, где они разделись, нашли сразу. От деревни к Каменным столбам шла утоптанная тропинка. Вот прямо возле неё и лежали немудрёные пёстрые сарафанчики и балетки.
-Может мне одной сходить,– покачала головой я, глядя на мужчин с сомнением,– девочки раздеты, всё таки?..
-А если вопь?
Теперь уже Варг забеспокоился.
-Послушайте, парни, я маг, и с саламандрой сама ходила в Топь сражаться. Не водила за собой толпу охранников,– рассердилась я. Подхватила девчачьи вещички и направилась в глубь странного леса.
-Вопь серебра боится,– крикнул вслед Варг. Я молча показала на меч за спиной. В нём, как в любом зачарованном оружии, всегда есть толика серебра против нежити. Труми слезать с таймахи и не подумал.
Среди чёрных стволов без крон было почему-то почти темно. И это казалось вдвойне странным. Потому что сейчас чуть за полдень, солнце прямо над головой. Крон у деревьев нет, казалось бы, должен свет проникать свободно. Однако же – темно. Магия.
Проехала совсем не много, когда услышала сдавленные крики, полупридушенный плач и грубое рычание. Ускорилась и выскочила, едва не стоптав, прямо на земле мужчину, навалившегося на маленькое девичье тельце. Девочка уже не могла вырываться, только всхлипывала всякий раз, когда насильник грубо придавливал её к земле. Он рычал и ритмично опускался сжимая крепкие ягодицы. Спущенные брюки, пряжкой от расстёгнутого ремня, оставляли кровящие царапины на бедре ребёнка. Рядом у ствола лежала другая девочка. Лицо у неё наполовину скрывалось под здоровенным кровоподтёком. И по волосам тоже текла струйка крови. Скорее всего, ударилась головой о каменный столб.
Я завизжала от бешенства, как будто сама была нежитью и не раздумывая вытянула по оголённой заднице кнутом. Мужчина скатился с девочки и быстро вскочил, путаясь в спущенных штанах. Видно, до удовлетворения было ещё далеко, его плоть была напряжена, а вокруг весь пах был изгваздан размазанной подсыхающей кровью. На ногах девочки тоже остались кровавые полуокружья. Освободившись от веса тяжёлого тела, девочка подтянула ножки и скрутилась клубочком, тихо и жалобно подвывая.
Кто-то сказал, для воспоминаний мне нужен шок?! Так я вспомнила тебя, Сенот Вар, сын министра, мой соученик по магическому Ковену, охотник за кожей саламандры и королевским троном!
-Что-то слабо эта малышка напоминает саламандру,– издевательски скривилась я, помахивая кнутом.
-Не завидуй, рыба,– огрызнулся мерзавец.
Он уже успел увидеть, что я одна и расплылся в похотливой ухмылке. Штаны, которые он подхватил и натянул на задницу, застёгивать уже не спешил. Даже покачал своим чуть опавшим, от такого нежданного прерывания процесса, достоинством.
-Странное место у мужчин для достоинства, не находишь?– мысленно грустно бросила я шутку, шипящему от возмущения, Труми.
-Нравится?– нагло поинтересовался Вар, потому что я не спускала взгляда с рук, державших штаны.
Он явно хотел меня смутить, но его подлые уловки я проходила в Ковене и знала, что Сенот тем и славится, что бьёт всегда неожиданно, отвлекая на самые болезненные и грязные намёки и оскорбления. Только я дважды на одну подлянку не попадаюсь. И, заметив, что он пытается, одновременно держа пояс брюк, соединить пальцы для огненного шара, ударила стазисом, издевательски покачивая головой.
-Это ему не моя школьная минута,– заговорила я с Труми на сей раз вслух,– постоит, пока я с детьми разберусь.
Я протянула руку девочке, что лежала на земле и стонала.
-Вставай, малышка,– сказала я строго, зная, что если начну сейчас её жалеть, то истерики не избежать.
Растянула завязки мешка и протянула полотенце и флягу с водой.
-Вымойся и оденься,– протянула я ей платьишки,– какое твоё?
Девочка включилась в мыслительный процесс и всё ещё продолжая всхлипывать послушно взяла из рук платье. Я достала свёртки очень тонкого полотна, для перевязки и приняла у малышки флягу, значительно полегчавшую. Кусок пришлось использовать, чтоб смыть кровь с головы и присыпав порошком для обеззараживания, я быстро заговорила и срастила рану. Бинтовать не пришлось, и я сложила всё назад в мешок. Вдвоём мы натянули платье на бесчувственного малышку. Сотрясение так быстро не пройдёт. Пришлось добавить сонное заклинание. Так последствий будет меньше. Усадила первую девочку верхом и положила вторую поперёк седла.
Отправлять одних детей к шестерым мужчинам не стала. Этой вот, что сидит и прерывисто вздыхает, и так досталось.
-Что, вот, с ней делать?– спросила я у Труми,– эта гадина жизнь ей испортила.
-Ты маг,-пожал плечами мой дружочек,– раны зарастить умеешь, значит и девственность восстановить тоже. И память ей почисти. Вторая, скорее всего, не видела продолжения, он её похоже сразу отключил. На потом что ли, гнида, оставлял?
Я подошла к малышке и потянулась к её воспоминаниям. Нельзя этого делать, только ну их, эти правила, кто меня осудит? Я отводила таймаху подальше от, стоящего столбом, Вара и потихоньку стирала самое страшное. Момент нападения оставила. Раненную девочку придётся как-то объяснить. Осторожно коснулась животика ребёнка и залечила разрывы и ссадины в промежности.
Приказала ждать и вернулась к Вару. Увидела на земле амулет с разорванным кожаным шнурком и пару кусочков окаменевшего дерева.
-Эти ценности бросать никак нельзя. За них детской кровью плачено,– сказала я, передавая их Труми.
-Что, мерзость, может оставить тебя тут гнить в лесу?– обернулась я к Вару,– ты этого вполне заслуживаешь. Жаль твоего отца, а ты жалости никогда не стоил. Слушай меня, урод, сейчас, я дам тебе возможность говорить. Не хочешь стоять столбом, пока не сдохнешь, говори правду.
Я немного лукавила. Держать стазис столько времени я не смогла бы. Только Сеноту этого знать не нужно. Хотя, приближаясь к Трясине, я ощущала, что это место будто подпитывает меня. Заклинание частичного стазиса сложнее, чем полного. И держать его долго нельзя. Убить можно. Это связано с циркуляцией крови в теле. Поэтому я спешила.
