Текст книги "Риск Королевы (ЛП)"

Автор книги: Э. Джонстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Если бы его спросили, Мол ответил бы, что ничего не боится.

Он ошибался.

Канцлер Валорум не любил встреч с торговой Федерацией. Ему не разрешалось признаваться в этом публично, но он питал смутное отвращение к сенаторам, которые представляли корпорации, а не планеты. Это была устаревшая точка зрения, которая была лишь одной из причин, почему он должен был держать свою неприязнь в секрете. Большая часть галактики считала, что работодатель человека имеет такое же право на место в правительстве, как и сам человек. Но это вовсе не означало, что ему это должно нравиться. Только то, что он должен, в его нынешнем положении, притворяться.

Налоговая ситуация становилась просто смешной. Любой другой законопроект, который проваливался в Сенате так много раз, был бы уже засунут под ковер, но по какой-то причине вариации на этот счет продолжали возвращаться. Это было похоже на привидение, за исключением того, что вместо призрака, который мог быть изгнан, это были бюрократы, которые просто не прекращали говорить об этом.

“Вы не можете ожидать, что планеты Среднего Кольца примут это!– Возразил сенатор Палпатин, едва потрудившись смягчить свой тон для кабинета канцлера. – У них нет такой глубокой казны.”

Это было четвертое заседание комитета, которое Валорум устроил в надежде избежать всеобщей драки в Сенате. Одетые в голубые саваны сенаторские гвардейцы внушали делегатам некоторое чувство приличия, а широкие окна поддерживали легкую и воздушную атмосферу. По крайней мере, до сих пор все было напрасно: ни о чем не договорились.

– Торговая федерация рада предложить помощь любой планете, которая в ней нуждается, – парировал Лотт Додд. – Мы уже говорили об этом несколько раз, сенатор.”

Сенатор Яруа, представитель Вуки, сказал что-то слишком быстро, чтобы Валорум мог понять. Эмоции говорившего были достаточно ясны, но Валорум посмотрел на экран, чтобы получить перевод.

– Нет, сенатор, – ответил Палпатин. “Я тоже не думаю, что условия этой помощи будут очень привлекательными.”

Из системы связи донесся сигнал, означающий, что время, отведенное для встречи, истекло. Все должны были быть где-то еще. Валорум изо всех сил старался не выглядеть слишком расстроенным. На этой стадии схватка на полу начинала казаться неизбежной.

– Пройдемте со мной, сенатор, – сказал он Палпатину, когда остальные вышли. Неймодианцы выглядели оскорбленными, но Валоруму доверяли достаточно, чтобы не поддаваться таким мелким обвинениям в фаворитизме. Тем не менее, он послал Мас Амедду с торговой делегацией в надежде, что присутствие заместителя председателя заставит их чувствовать себя лучше.

– Прошу прощения, канцлер, – сказал Палпатин, когда двое мужчин направились по коридору к кабинету сенатора. “Я не хотел быть таким агрессивным.”

“Это ваша собственная планета, – сказал Валорум с некоторым сочувствием. “Никто не может винить вас за то, что вы немного взволнованы.”

– Спасибо, – сказал Палпатин.

“Как вы думаете, нам вообще будет полезно, если вмешается независимый модератор?– Спросил Валорум.

“Вы имеете в виду джедая?” – сказал Палпатин, выглядя удивленным. “Я об этом не подумал. Я не думаю, что мы зашли так далеко, сэр, и мне бы не хотелось посягать на сенаторские привилегии, пока это не понадобится.”

“Наверное, вы правы, – сказал Валорум. Джедаи были хорошим решением, но очень экстремальным. Не годится вызывать их по поводу торгового спора до того, как будут представлены все аргументы. Именно такие вещи случались за пределами Корусканта.

Они дошли до кабинета Палпатина, и сенатор откланялся. Валорум вернулся в свои покои. Хорошо иметь разумных союзников.

Шми Скайуокер наблюдала, как подрейсер ее сына загорелся и врезался в дюну. Она хотела закричать, разозлиться, что Уотто заставил его сделать это, когда это было небезопасно. Ни один другой человек никогда не участвовал в соревнованиях подрейсеров, и сомнительный рекорд Энакина был под угрозой каждый раз, когда он ждал на стартовой линии. Но она ничего не могла поделать. Она не могла ни протестовать, ни спорить, ни торговаться. У нее не было ничего, что она могла бы дать.

Кроме самого Энакина, конечно, которого Уотто уже знал и использовал на каждом шагу.

Мед-дроиды добрались до подрейсера сразу после того, как сработали пожарные глушители, и Шми могла видеть, как они разбирают спутанный металл в поисках выжившего. По крайней мере, на этот раз его не бросили. Он врезался в каменистую часть гоночной трассы, хотя песок не был намного мягче, когда вы врезались в него на скорости. Даже пылая, подрейсер был в меру безопаснее, чем тело, врезавшееся в землю.

Уотто завис над ней, взмах крыльев выдал его задолго до того, как он добрался до нее, хотя она и не обернулась.

– Когда-нибудь это кончится, Уотто, – сказала Шми.

“Может быть, когда-нибудь он перестанет портить и мой подрейсер, – рассмеялся Уотто. Он улетел, чтобы забрать свой выигрыш-он никогда не ставил сам, очевидно– и Шми продолжила ждать, пока мед-дроиды закончат.

Шми отправился в гоночную яму, куда его привезут. Там, внизу, ее лицо показалось не знакомым. Дроиды не были известны своими сочувственными взглядами, но она чувствовала, что они все смотрели на нее так, когда она шла в медицинскую зону. Она прибыла как раз перед Энакином.

Он лежал на носилках. Это уменьшило его маленькую фигуру, и они быстро перенесли его на койку. Похоже, он не сильно кровоточил, но Шми не могла сказать, повредил ли он что-нибудь внутри.

– Все в порядке, мам, – сказал он, увидев ее. Он все еще был полон адреналина, превозмогая боль и поднимаясь на вершину гонки. Он так любил ее, а у него было так мало вещей, чтобы любить. Это была истинная причина, по которой она никогда не могла отказать ему.

– Эни, – сказала она. Она взъерошила ему волосы.

“Они просто выставят меня вон, пока Бакта вяжет мне бедра, – прощебетал он.

Шми приподняла крышку и увидела, что обе его ноги вывернуты. Это, по крайней мере, Уотто с радостью заплатит за починку.

– Не волнуйся, мама, – сказал Энакин. “Я всегда буду с тобой.”

Он потянулся к ее руке, и она взяла ее. Было смешно, что она приняла это как утешение в этой ситуации-в последнее время Энакин был смущен, когда она заботилась о нем публично—но она не знала, что еще делать. Если она начнет кричать, то никогда не остановится.

“Теперь вам придется отступить, мэм, – сказал дроид.

Медицинские дроиды были простоваты, но эффективны. Вскоре Энакин потерял сознание, и они принялись обрабатывать его ноги. Шми пришлось отвернуться, когда кости начали двигаться. Ее сердце не могло это выдержать.

– Когда-нибудь это кончится, – сказала она. И это было обещание для них обоих.

Йода сидел в маленьком саду Храма Джедаев, где его обычно оставляли одного. Однако сегодня его размышления были прерваны Мейсом Винду, который проделал весь этот путь, чтобы поговорить с ним, хотя они были в зале Совета всего несколько часов назад.

– Вопросы, не подходящие для остальных, у тебя есть?– Спросил Йода, когда Винду сел на траву рядом с ним. – Смущают, не так ли?”

– Нет, Мастер Йода, – ответил Винду. Он никогда особенно хорошо не реагировал на юмор Йоды, даже в молодости. Это была одна из причин, по которой Йода не сдавался.

Йода позволил ему посидеть на траве еще некоторое время, пока, наконец, младший Джедай не сломался.

“Вы что-то чувствуете, – сказал Винду. – Что-то такое, о чем вы никому не рассказываете.”

“Вы так умны, мастер Винду, – сказал Йода. “И так близко к истине. Но думайте, что вы не в правильном направлении, говорю я.”

– А в каком другом направлении, Учитель?– Спросил Винду. “Либо вы что-то чувствуете, либо ничего.”

Йода подождал еще мгновение, чтобы не ответить. Если он ждал достаточно долго, они почти всегда выясняли это сами. Это был его любимый метод обучения.

“Вы ничего не чувствуете", – сказал Винду через некоторое время. – Учитель, всегда что-то есть.”

– Открой свой разум, мастер Винду, – сказал Йода. – Если ничего не ощущается, значит, что-то должно быть.”

Винду наклонился вперед, упершись локтями в колени и подперев подбородок руками. Ему удалось придать себе изящный вид, что не всегда было легко для человеческих мужчин.

– Нет, – сказал он наконец. – Ничто никогда не может быть чем-то. Они-противоположности.”

“Так верно, – сказал Йода. – Это обнадеживает. Никогда я не был так уверен в себе.”

“Вы думаете иначе?– Сказал Винду. Это начинало походить на спор с Куай-Гоном, и ни одному из них это не нравилось.

“Мне кажется, я ничего не чувствую, – сказал Йода. “Предполагать что-либо после этого я не буду.”

Йода подождал, пока Винду обдумает свой следующий вопрос. Не было смысла спрашивать, боится ли Йода, потому что он только повернул бы вопрос вспять, а Винду не нравилось такое разоблачение. Все, что он мог сделать, – это следовать своим урокам, тем, которые он получил в детстве и получил как рыцарь и мастер в храме. Он должен отпустить ее. Сила скажет ему, когда придет время, и он не должен позволить себе отвлекаться на поведение Йоды.

“Я доверяю вашему суждению, Мастер Йода, – сказал он наконец. “Я знаю, что если есть ответ, вы его найдете.”

Йода не ответил. Вместо этого он закрыл глаза и потянулся к спокойствию живой силы, текущей через него. Через несколько минут он почувствовал, что Винду встал и оставил его наедине со своими мыслями, что было его любимым местом.

Свет окружал его, темнота находилась на удобном расстоянии от пределов его восприятия. И все же что-то было, вернее, ничего не было. И это полностью ускользало от него.

Глава 10

Солнечный свет, проникавший в окна тронного зала, придавал мрамору опаловый блеск. Стекло было обработано так, чтобы отбрасывать радугу на потолок, когда свет попадал на него под определенным углом, и гобелены были приглушенных цветов, чтобы любой в комнате мог полностью оценить их. Иногда убранство комнаты отвлекало от происходящего в ней, но сегодня никто не смотрел ни на кого, кроме Королевы.

Амидала была одета в пурпур. Ее нижнее платье было полностью скрыто жестким бархатом ее наружного слоя, за исключением воротника, где мягкая лаванда обвивала ее шею. В остальном она была похожа на статую. Платье было вышито так сильно, что оно отяжелело, вместо того чтобы использовать хитрости вокруг подола, чтобы убедиться, что все осталось на месте. Темно-зеленый пояс довершал образ. Стиль был немного суров, что отразилось на стоическом выражении лица Амидалы, и Королева была покрыта от запястий до лодыжек. Ее головной убор был необычайно простым, состоящим из парика, который был украшен свернутыми косичками в короне, каждая из которых была украшена фиолетовыми и зелеными драгоценными камнями. Серебряный гребень был заткнут за косичку, а пурпурная вуаль свисала с ее головы.

Рабе и Эртаэ потребовался почти час, чтобы закрепить все булавки, которые удерживали его на месте. Падме почти боялась пошевелить головой.

Королева Амидала потребовала сегодня присутствия губернатора и нескольких советников. Естественно, никто из них не отказал ей, хотя она и не объяснила причины своего вызова.

– Губернатор, представители, – сказала Королева Амидала. Теперь уже невозможно было ошибиться в голосе. Она была низко наклонена и немного натерта, но определенно привлекала внимание. – Мы благодарим вас за то, что вы посетили нас сегодня.”

“Конечно, Ваше Высочество, – ответил Биббл.

“Мы хотели сообщить вам, что через две недели в Королевском Дворце состоится саммит, – продолжала Амидала. Так как это было новостью для всех, они все выглядели немного удивленными.

– Саммит для кого?– спросил министр внутренних дел. – Помолчав, она добавила: – Ваше Высочество.”

Амидала кивнула, показывая, что не испытывает никаких обид.

“Для наших коллег на других планетах в секторе Хоммелл, – сказала она.

После этого последовало долгое молчание.

“Ваше Высочество, – неохотно произнес Биббл. Он выглядел отчаянно смущенным. “Вы единственная королева в секторе Хоммел.”

“Возможно, вы неправильно нас поняли, губернатор, – любезно сказала Амидала. – Позвольте уточнить: мы пригласим политиков с тех планет, которые являются главами государств, независимо от занимаемых ими должностей.”

“Ваше высочество, – сказал Граф Запало, – почему?”

“До нас дошло, что наши торговые предложения не были приняты должным образом, – сказала Амидала. Это было небольшое преуменьшение. Карлинус немедленно ответил, что у них нет излишков, а Джафан вообще не ответил. “Мы хотели пригласить сюда наших коллег, чтобы обсудить все лично и выяснить, в чем заключается проблема.”

Они не могли ее остановить. Они могли осложнить ей жизнь, и именно поэтому она вообще рассказывала им об этом, но они не могли предотвратить это. Все, что они могли сделать, это выразить свое неудовольствие и заставить ее объясниться очень короткими словами.

“Ваше высочество, – сказал Биббл, – конечно, вопрос о зерне не настолько важен, чтобы мы должны были принимать такие радикальные меры. Это можно было расценить как конфронтацию.”

Она ожидала, что Биббл станет ее самым верным союзником в этом деле. Было хорошо известно, что он так же заинтересован в возобновлении межпланетных отношений, как и она. В мгновение ока она поняла: он позволил ей завоевать их. Как только он перестанет протестовать, у них не останется никакой защиты.

– Дело не только в зерне, губернатор, – сказала Амидала. “Я хочу поговорить о торговле и отношениях между планетами нашей системы.”

“Это благородная цель, – сказал Биббл, уступая. “И, по-моему, стоящая.”

– Капитан Панака. Амидала слегка повернулась, чтобы обратиться к нему. “Вам есть что сказать?”

Не было никакой причины просить ее начальника Службы безопасности взвесить этот момент. Панака не занимал никакой законодательной должности и не имел права голоса ни в одном политическом решении, которое принимала Королева. Однако Рабе предложила, чтобы она спросила его публично, и Сабе согласилась. Он не смог бы долго спорить, если бы были свидетели.

“Вам придется многое организовать, Ваше Высочество, – медленно проговорил он. Он знал, что они задумали, и они могли обсудить практические детали позже, при меньшем количестве свидетелей. “В дополнение к любой Дворцовой охране, у нас должны быть планы для любых экскурсий, на которые вы берете посетителей.”

“Мы примем во внимание ваши предложения относительно всего, что находится за пределами дворца.” Это было ее предложение мира. “Вам лучше знать, с какими проблемами мы можем столкнуться.”

Она ждала, что сделает Панака. Он немного помолчал, а потом подтвердил правоту Рабе.

“Хотя я не думаю, что безопасность королевы имеет прямое отношение к саммиту, – сказал он, – любые отношения в секторе будут связаны с планетарной безопасностью, и это касается как Королевы, так и всех вас. Это не откровенно оборонительный ход, но и не делает нас уязвимыми.”

– Спасибо, капитан, – сказала Амидала. Она снова повернулась к советникам.

Они выглядели смущенными, но спорить не собирались. Она победила, так что могла позволить себе быть любезной. Она сделает все возможное, чтобы саммит беспокоил их как можно меньше.

“Ваше высочество, – сказал Запало. “Мы будем ждать дальнейших указаний относительно того, как мы можем помочь вам в этом деле.”

– Спасибо, – сказала Амидала.

Биббл напомнил им, что сегодня днем у них голосование по закону, и они разошлись по домам. По крайней мере, никто из них не ворчал слишком громко. Амидала подождала, пока комната опустеет, и только потом повернулась к Панаке.

– Капитан, – сказала она.

“Мне это не нравится, – сказал он. “Но я понимаю, почему ты хочешь это сделать.”

– Спасибо за поддержку, – сказала Амидала. – Прости, что мы застали тебя врасплох вместе с ними.”

Она могла бы поклясться, что услышала приглушенный смех одного из охранников.

“Я приветствую ваши предложения, капитан, – сказала она.

“Я уверен, что найду больше, чем несколько, – сказал Панака.

Падме ни секунды в этом не сомневалась.

Список Панаки оказался не таким обширным, как она опасалась. В основном это был здравый смысл. Например, взрывозащищенные двери, которые защищали тронный зал. Все они были проверены, и когда одна из них была обнаружена неисправной, механизм был заменен. Был проведен осмотр дворца и территории, ища слабые места в сетке Панаки, и сразу за охраной появилась небольшая армия дроидов-уборщиков и Садовников, чтобы убедиться, что все идеально подходит для гостей.

У них был один спор о самом троне.

“Ты хочешь разорвать на части бесценный антиквариат и воткнуть в него бластер?– Спросила Амидала.

Коридор за дверью ее номера был не совсем подходящим местом для этого спора, но Падме была так раздражена, когда прочитала список, что выбежала в холл, чтобы поговорить с ним об этом. Падме не слишком волновалась. Не похоже, чтобы кто-то на этом этаже не знал о ее позиции по взятию оружия.

“Я не разорву его на части, – сказал Панака. “Я собирался позволить Эйртаэ сделать это. В конце концов, она твой инженер, и ей, вероятно, нужен вызов.”

Большую часть месяца Эйртаэ потратила на то, чтобы сделать новый гардероб королевы столь же функциональным, сколь и показным, и, если судить по количеству набросков на письменном столе в гостиной, она вряд ли скучала.

“И бластер?– Сказала Падме.

“Это будет маленькая модель, – сказал Панака. – Всего лишь маленькая энергетическая ячейка. И только на крайний случай. Если вы собираетесь взять с собой иностранных сановников, я хочу, чтобы вы были готовы к самому худшему.”

Падме прислонилась спиной к окну и вздохнула. Санандрасса не допускала в тронный зал слишком много чужаков, и никто из них не был склонен к насилию. Конечно, никто не будет настолько оскорблен двумя годами относительного молчания монарха НАБУ, чтобы напасть на нее в ее собственном тронном зале. Однако Панака обычно был готов изменить свои планы, если они обсуждали их с ним. Через плечо Панаки она увидела Сабе. Ее лицо было тщательно нейтральным.

“Не мешало бы расширить ваш опыт обращения с оружием, Ваше Высочество, – осторожно сказал Сабе. Это звучало так, как будто она вручала очко Панаке, что было не совсем то, что она делала.

Всякий раз, когда Падме жаловалась, что чувствует себя загнанной в угол требованиями своих охранников, придворных или коллег, Рабе напоминала ей, что в конечном счете легче согласиться сейчас, а затем использовать свое преимущество позже. Если они отдадут это Панаке, то Эйртаэ придумает что-то, что одобрит Падме, и Панака все равно будет думать, что он победил. Вот как Сабе напомнила ей об этом. Это был не особенно тонкий код, но слова, которые они использовали, каждый раз были разными, и до сих пор это работало достаточно хорошо.

“А если бы там было два бластера?– Спросила Падме. Панака был явно удивлен. “Я имею в виду, что если он есть только у меня, то в этом нет особого смысла. Если мы собираемся вооружить одного человека, то можем вооружить и двоих.”

“Я могу заставить его работать с двумя”, – сказала Эйртаэ.

– Мне это нравится, – сказал Панака, и все было решено.

“Очень хорошо, капитан, – сказала Падме. – Послезавтра у Эйртаэ будут планы для вас. У вас есть еще что-нибудь, что нужно сделать сегодня вечером?”

“Нет, Ваше Высочество, – ответил Панака. “Спасибо.”

Падме вернулась в апартаменты и с раздражением опустилась в кресло в гостиной, как только дверь закрылась.

“Даже если мы никогда им не воспользуемся, я всегда буду знать, что он там, – сказала Падме. “Я всегда буду знать, что мы боимся наших соседей.”

“Ты будешь единственной, кто сможет его открыть, – пообещала Эйртаэ. По крайней мере, это было что-то. Никто не собирался волей-неволей ломать бластеры. “И я позабочусь о том, чтобы не разрушить трон.”

– Спасибо, – сухо сказала Падме. Она позволила Яне и Саше снять ее головной убор теперь, когда они остались на ночь, и взяла у Рабе салфетку, чтобы смыть макияж.

– Советники приходят в себя, – сообщила Саше, вернувшись из раздевалки. "Некоторые из них были спрошены о саммите после законодательной сессии сегодня, и все они сумели ответить, не выглядя так, как будто они не одобряют.”

“Я думаю, есть причина, по которой Биббл продолжает избираться, – прокомментировала Рабе.

Они смотрели, как Эйртаэ рисует бластерные шкафы, и слушали, как она громко рассказывает о своих планах, пока Сабе не начал сомневаться в них, и разговор не стал язвительным.

“Просто позволь мне построить прототип, прежде чем ты полностью откажешься от него, – наконец сказала Эйртаэ. “Ты упускаешь самое главное, и, честно говоря, я начинаю думать, что ты делаешь это нарочно.”

Сабе открыла рот, чтобы ответить, но тут же закрыла его, увидев выражение лица Падме.

– Ты умеешь вскрывать немеханические замки, Рабе?– вместо этого спросила она. Все вздохнули с облегчением.

“Ну, это ближе к разрезанию, чем к собиранию, – сказал Рабе. “Но я, конечно, могу.”

На некоторых шкатулках с драгоценностями Амидалы имелись немеханические замки, поэтому Рабе и Яне принесли их из гардеробной, и все они по очереди попытались проникнуть внутрь, не разрушив шкатулку.

“По крайней мере, нам не пришлось просить Панаку об этом, – сказала Саше, радостно смеясь, когда она наконец сама открыла замок.

“Да, думаю, у него возникнет несколько вопросов, – согласилась Рабе. – А теперь посмотри, сможешь ли ты сделать это меньше чем за две минуты.”

Прошло еще около часа, прежде чем их время было последовательно в пределах целей Рабе, и к тому времени Эйртаэ почти закончила строить масштабную модель трона с изменениями, которые она хотела добавить к реальному. Сабе проверила проблему, которую, как ей казалось, она определила, и обнаружила, что ее не существует.

“Ты изменила его, – сказала она.

“Конечно, – ответила ей Эйртаэ. “То, что я до сих пор не считаю это слабостью, еще не значит, что я позволю ей пройти.”

“Ты могла бы что-нибудь сказать!– Сказал Сабе.

– И скучать по выражению твоего лица прямо сейчас?– Ответила Эйртаэ. “Я так не думаю.”

– Вот почему Панака думает, что он постарел на десять лет после выборов, – сказала Саше. “Вот это, прямо здесь.”

“За следующие десять, я думаю, – сказала Эйртаэ, поднимая свою чашку в тосте.

“И еще за десять после этого, – сказал Сабе.

Отвлечение

Эйртама планировала каждый день до мельчайших деталей, и вовсе не ее вина, что все пошло наперекосяк. Она построила говерпод по своему собственному проекту, который создала как дань уважения (нет, она не украла их) пьесе, использованной в первой опере, в которой бывшая королева Реиллата снялась после своего срока. Конечно, она работала с гораздо более ограниченным бюджетом, и ей пришлось делать все это самостоятельно, потому что ее родители отправили ее в мастерскую для актеров, которая вовсе не была тем же самым, что и мастерская для сценического производства, которая была ее просьбой.

Ее родители были очень хороши в этом.

Опера представляла собой слегка обновленную пьесу о последних днях конфликтов между людьми и Гунганами, такую пьесу любили старики, потому что она давала им ощущение безопасности, что заставляло их жертвовать деньги на постановки, поставленные студентами, которые все это ненавидели. Капсула была использована для изображения водного монстра Сандо, из спины которого главный герой пытался собрать крошечные военно-морские силы НАБУ. Эйртама спроектировала репульсорный подъемник, рассчитанный на четырех человек. Она очень четко определила ограничения по весу. И на нее никто не обращал внимания.

Когда четвертое сопрано взошло на говерпод, тот слегка покачнулся. Но он держался твердо. В зале Эйртама расслабилась. Это будет потрясающе. Конечно, кто-то потратил бы достаточно времени, глядя на певцов, чтобы заметить, что то, на чем они стояли, было шедевром.

Затем из-за кулис вышла пятая сопрано и начала свой подъем.

“О нет” – сказала Эйртама. Старуха, сидевшая слева от нее, довольно громко шикнула на нее.

Зазвучала музыка, заполнившая концертный зал, когда публика приготовилась перенестись в знаковое время в истории НАБУ, которого абсолютно не было. Декорация снова закачалась.

“Нет, – громче сказала Эйртама.

Старуха снова шикнула на нее, на этот раз локтем под ребра. Эйртама была почти уверена, что она родственница ведущего тенора. Он тоже был невыносим.

“Нет, ты не понимаешь, – попытался объяснить Эйртама. – Под-не.—”

Прежде чем старуха успела заткнуть ее в третий раз или нанести телесные повреждения локтем, над оркестром раздалось громкое жужжание выключенного мотиватора. Одно из сопрано ударило по ноте намного, намного выше, чем требовала партитура, когда под дико закружился по сцене, сбросив одного из певцов.

Если бы это было все, что случилось, Эйртама назвала бы это победой. Сопрано по большей части были невыносимы. Но она знала, что будет еще хуже. Датчики под лифтом засекли упавшее сопрано, и аварийное отключение отключило репульсоры, инициировав единственный протокол безопасности, который позволял бюджет Эйртамы.

– Берегись!– она закричала, потому что не могла придумать, что еще сказать.

С лязгом металла и еще несколькими криками капсула рванулась назад к задней стене театра, единственному месту, которое гарантированно было пустым. Остальные четыре сопрано были неприлично сброшены. Рабочие сцены, большинство из которых считали себя актерами и поэтому были дико равнодушны к роли, поспешили броситься к упавшим певцам, но как только они оказались там, никто из них не знал, что делать.

Мужчина с темной кожей и крепкими плечами протиснулся в переднюю часть толпы. Он прижал ладони ко рту, слишком торопясь, чтобы определить акустические пятна на сцене.

– Всем сохранять спокойствие!– крикнул он. “Я опытный профессионал и уже обращался за помощью. Пожалуйста, покиньте зал в строгом порядке. Если вы родственник одного из раненых, пожалуйста, подойдите и сообщите о себе медикам, когда они прибудут.”

Все делали именно то, что он говорил. Кроме Эйртамы, которая, несмотря на то, что не была чьим-либо родственником, рвалась вперед.

“Что ты делаешь?– Он схватил ее за воротник, когда она пыталась проскользнуть мимо. Ее светлые волосы рассыпались вокруг его пальцев, и она попыталась высвободиться.

“Я его построила, – сказала она. – Я построил его, и мне было совершенно ясно, что на нем должны стоять только четыре человека, и я никому не позволю сказать, что это моя вина.”

Он отпустил ее, и она снова натянула тунику.

– Гм, с ними все в порядке?– спросила она. Большинство людей ожидали бы, что она подружится с людьми, с которыми она провела неделю, работая над знаменитой, хотя и немного проблематичной оперой.

“С ними все будет в порядке, – сказал он. “Может быть,растяжение лодыжки или, самое большее, двух, но никто ничего не сломал.”

“Кроме моего говерпода, – проворчал Эйртама, но потом одумалась. "Думаю, что это хорошо.”

“Нет ничего постыдного в том, чтобы расстраиваться, когда твое мастерство разрушено из-за того, что твои советы проигнорированы, – сказал он ей. “По-моему, ты неплохо справилась с этим.”

Прибыли медики, и Эйртама позволила себе выскользнуть из зала. Теперь она была почти уверена, что никто не обвинит ее в этой катастрофе. Она вернулась в спальню и читала, пока не заснула.

На следующее утро никто не знал, что делать дальше. Они должны были поразить съемочную площадку, их грандиозное выступление закончено, но съемочная площадка буквально поразила. Вместо этого они слонялись по одной из зеленых зон перед залом, ожидая указаний. Никто не ждал вместе с Эйртамой. Она не возражала.

“Эйртама Баллори, – раздался знакомый голос.

Она подняла глаза и увидела рядом с директором того самого человека, который звал на помощь прошлой ночью и не давал всем собравшимся рассыпаться в прах. Тот, кто поверил ей. В саду воцарилась тишина. Эйртама двинулась вперед. Она была уверена, что он ей поверил. Он даже сказал ей, что она хорошо справляется. Никто никогда не говорил ей, что она справляется с этим хорошо. Она всегда слишком остро реагировала.

“Мы встречались вчера вечером, – напомнил он ей.

“О да, – сказала она. “Офицер безопасности.”

Его лицо слегка дрогнуло.

“Я был очень впечатлен тем, как вы со всем справлялись, но у меня не было возможности представиться, – продолжал он. Последние остатки ее беспокойства испарились. “Меня зовут Куарш Панака.”

Глава 11

Первым прибыл губернатор Карлинуса. Амидала встретила ее на посадочной площадке в знак приветствия и уважения. Губернатор Биббл стоял рядом с ней, как и раньше, когда он встречался со своим коллегой. Она только недавно была избрана, и Падме надеялась, что она не была так недовольна недавней политикой НАБУ, как остальные члены ее правительства. В свое время перемещение людей между НАБУ и Карлинусом было довольно распространенным явлением: Карлинус был хорошим местом для художников, чтобы заработать деньги, работая на шелке и сборе чая, а НАБУ было хорошим местом, чтобы открыть студию, как только художник приобрел немного опыта.

– Губернатор Кельма, – сказала Амидала, как только достигла подножия трапа. – Добро пожаловать на НАБУ. Мы рады, что вы смогли приехать.”

Кельма протянула руку, и Амидала тут же пожала ее. Она могла представить себе выражение лица Панаки, но она сказала ему, что сделает все возможное, чтобы ее гости чувствовали себя желанными гостями, и если это включает рукопожатия, то именно это она и сделает.

– Это было неожиданное приглашение, – сказала Кельма. Ее темные глаза искрились весельем, а теплая смуглая кожа сияла в солнечном свете НАБУ. – Мне было более чем любопытно.”

– Надеюсь, мы сможем удовлетворить это любопытство, – великодушно сказал Биббл. Он предложил ей руку и начал говорить с ней на обратном пути во дворец.

Глаза Кельмы были повсюду, пока они шли, впитывая каждую деталь. Она никогда раньше не бывала на НАБУ, что было не редкостью среди приглашенных, и, похоже, решила извлечь из этого максимум пользы. Она была одета в простой дорожный костюм: свободные брюки под тунику, все из такого же льна. Оно было простым и элегантным, и бесконечно более удобным, чем платье Падме. Она немного ревновала. Она также завидовала тому, что губернатор не носит парик. Волосы у нее были густые и вьющиеся, что делало ее круглое лицо еще более привлекательным.

Карлинус был единственной планетой, делегацию которой Падме встретила на посадочной площадке. Она боялась, что это будет воспринято как оскорбление, но Биббл заверил ее, что другие участники поймут, что она не может бегать взад и вперед по платформам весь день. И в любом случае, некоторые из них были немного грубы в своих ответах, что означало, что Падме позволялось быть немного отстраненной, пока они не потеплеют к ней лично.