Текст книги "Замуж за принца"

Автор книги: Джулия Лондон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Глава 11

Некая незамужняя дама, обладающая незаурядным терпением, недавно пришла на чай к своей близкой подруге. Тут откуда ни возьмись слетел с небес Сокол. В городе множатся слухи о том, что Сокол сей вознамерился наконец выбрать себе пару.

Собравшиеся за чаем гости имели приятную возможность познакомиться с новейшей модой – широкими, подобными колоколу, рукавами, кои безукоризненно продемонстрировала дочь одного знаменитого юриста. Возьмем на себя смелость предсказать, что такого рода рукава предстоящей весной сделаются исключительно популярными в обществе.

Достопочтенные дамы! Новейшее мнение специалистов о том, как знакомить с окружающим миром ваших малюток, заключается в том, что яркие цвета и предметы следует показывать им постепенно, с должной мерой, дабы не перегрузить впечатлениями мозг, едва начавший развиваться.

Дамская газета мод и домашнего хозяйства г-жи Ханикатт

Утром того дня, когда они были приглашены на чай, Элиза с Холлис отправились в Холбрен-Хилл: Холлис – купить гуся, а Элиза – табак для отцовской трубки.

Холлис задумала устроить ужин.

– Я еще не приглашала гостей с тех пор, как упокоился Персиваль. Но минуло уже два года! Я решилась снять с себя вдовий траур и вновь наслаждаться обществом.

– Ты сняла траур несколько месяцев назад, – напомнила ей Элиза.

– Да, я не ношу больше траурных одежд, моя дорогая сестра, но только сейчас я сняла траур со своего сердца. Быть может, мне стоит пригласить коронованного принца Алусии теперь, когда вы так близко знакомы?

Элиза криво улыбнулась сестре.

– Ты имеешь в виду принца, который бродит по городу, переодевшись извозчиком?

Они разглядывали гусей и другую домашнюю птицу, которую мясник развесил в три ряда снаружи своей лавки. Разумеется, Элиза рассказала Холлис и Каролине все, что произошло во время второго визита принца на Бедфорд-сквер, и они смаковали рассказ во всех подробностях.

– Не могу поверить, что ему позволено так поступать! – воскликнула Холлис. – Ты можешь представить, чтобы королева бродила по городу, одетая, как одна из нас… Простите! Прошу прощения! – окликнула она лавочника. – Я бы хотела вот этого гуся, – она указала на очень жирную птицу, которая висела в первом ряду почти под крышей лавки.

Лавочник в кожаном фартуке, без сюртука, посмотрел на гуся, которого она выбрала.

– На двенадцать гостей должно хватить, верно? – поинтересовалась Холлис.

– Верно, даже на пятнадцать, если ваша кухарка знает, как разделывать птицу.

– В таком случае я бы взяла этого.

Лавочник поднял голову.

– А не хотите взять гуся из этого ряда? – спросил он, указывая на птиц, висящих ниже. – Любой из этих гусей подойдет на ужин для двенадцати особ.

– Нет-нет. Я бы хотела вон того, – возразила Холлис, указывая на гуся наверху.

– Мне придется позвать паренька.

– Я подожду! – весело ответила Холлис.

Лавочник нахмурился.

– Если вы не хотите его продавать, тогда зачем вывешивать?

Лавочник выругался себе под нос и свистнул. Откуда-то возник мальчишка. Лавочник велел ему принести лестницу.

Пока они ждали, Холлис повернулась к сестре и взяла ее за руки.

– Знаешь, о чем я не могу перестать думать? О том, что из всех жителей Лондона, из всех достойных дам с титулами и приданым именно ты дважды принимала у себя принца. Как полагаешь, ты ему понравилась?

Элиза рассмеялась. Она заметила, что Донован, слуга Холлис, подмигнул ей, а затем уставился на парнишку с лестницей.

– Холлис, он с трудом меня выносит. Он считает, что я пренебрегаю его титулом и что он во всем разбирается куда лучше меня.

– Ты права и в первом, и во втором случае. И тем не менее ты знаешь его лучше, чем кто бы то ни было.

– Я его совершенно не знаю. Только то, что по природе он очень вспыльчив.

– Он красавец, – заметила Холлис.

– Донован тоже красив.

Холлис зарделась. Все и так постоянно намекали Холлис на то, что Донован просто красавчик. Он был высок и крепко сложен, с прекрасными карими глазами и густыми темными волосами. Сама Элиза больше всего ценила в этом человеке его неизменную преданность Холлис. Она не могла представить, как Холлис пережила бы эти дни и недели после смерти Персиваля, если бы не Донован. Иногда Элиза и Каролина, посмеиваясь, говорили, что Холлис и Донована могли бы связывать тайные интимные отношения. В конце концов, она вдова и никто ни о чем не узнает.

Но Элиза очень хорошо знала свою сестру. Уж держать свечку для Персиваля никто бы не стал. И если бы Холлис хотя бы подумала о том, чтобы поцеловать Донована, она бы обо всем рассказала Элизе, но сестра никогда и словом не обмолвилась, что этот мужчина ей нравится.

– А что Поппи думает о принце? – поинтересовалась Холлис, возвращая Элизу к реальности.

– Поппи его на дух не переносит, – призналась Элиза. – Она осталась на чай, когда пришел принц, но он попросил ее уйти. Она была крайне обижена.

– Знаешь, – пожала плечами Холлис, – нигде, кроме дома Триклбэнков, слуги не остаются на чай, Элиза.

– Неправда! Ты пьешь чай с Донованом. И тебе прекрасно известно, что Поппи для нас больше чем служанка.

– Я-то знаю, но, наверное, не следует просить ее принести чай, когда у вас гости. Получается, что ты обращаешься к ней как к служанке, а будущий король ни за что не станет пить чай в гостиной со служанкой. Для него подобное совершенно неприемлемо.

– Беднягу заставили пить чай с девушкой, которая вовсе не является служанкой. Ладно, забудем о Поппи, – сказала Элиза. – Он был груб. – А еще он был довольно раним, чем немало удивил ее. Когда он говорил о смерти своего секретаря, то выглядел по-настоящему расстроенным. Ей захотелось обнять его и крепко прижать к себе.

Мальчишка взобрался на последнюю ступень лестницы и потянулся вправо, чтобы снять того гуся, на которого указала Холлис. Лестница начала крениться. Собравшиеся внизу зеваки тревожно вскрикнули.

– Я, например, не стала бы порицать его за дурное расположение духа, – сказала Холлис, наблюдая за мальчишкой. – Человека убили. Не исключено, что убить хотели именно его.

Толпа еще раз вскрикнула – лестница с мальчишкой начала еще больше клониться вправо. Лавочник заметил это и придержал лестницу, не дав мальчишке свалиться на землю вместе с гусем.

– Ты о чем? – уточнила Элиза.

– Я навела кое-какие справки об Алусии. Поговаривают, что дядя принца претендует на трон, который силой отобрал у него отец его высочества.

– Неужели? – удивилась Элиза. – А я думала, что отец принца и есть истинный король и это дядя хочет отобрать у него трон.

Холлис пожала плечами.

– Я не вникала в это дело, поэтому не знаю всех подробностей, но, по всей видимости, в Алусии творится что-то неладное. И все об этом знают. Быть может, именно с ним и не ладно.

– Прошу вас, мадам, с вас один фунт и один шиллинг, – сказал лавочник, протягивая Холлис гуся. Донован молча шагнул вперед и взял гуся.

– Один фунт и один шиллинг? Это возмутительно! – воскликнула Холлис. – Я дам вам за него один фунт.

– Птица весит полтора стоуна[8]8
  Мера веса, равная 14 фунтам, или 6,34 кг.


[Закрыть], – заявил лавочник. – С вас один фунт и один шиллинг.

– Если бы птица весила полтора стоуна, мальчишка не смог бы ее снять. Один фунт, сэр, или пусть мальчишка вешает птицу назад.

Лавочник заворчал, но в то же время выхватил протянутые деньги.

Холлис мило улыбнулась.

– Благодарю вас.

Лавочник отвернулся и сунул деньги себе в фартук.

– Следующий!

Закончив покупки в одном месте, девушки отправились по улице в табачный магазин. Донован с гусем держался в метре позади от них.

– Я не смогу прийти на чай и познакомиться с мисс Хит, – напомнила ей Холлис. Каролина ее тоже пригласила, но у Холлис оказались другие планы. – Я хочу знать все. Я слышала, что она довольно стеснительна и что из нее слова не вытянешь.

– О боже! Надеюсь, что это не так.

– Элиза. – Холлис положила руку сестре на плечо и серьезно произнесла: – Не позволяй Каролине болтать без умолку.

Элиза засмеялась. Не позволять Каролине болтать без умолку не представлялось возможным.

– И будь осторожна. Дело опасное. Убийство. Может показаться, что нет ничего страшного в том, чтобы задать кому-то пару-тройку вопросов, но кто знает, к чему это может привести.

– Не тревожься, Холлис. Я знаю, что делаю.

Холлис взяла Элизу под руку.

– И я не желаю, чтобы тебя чем-то обидели.

Элиза округлила глаза.

– В чем тут подвох, дорогая? Ты полагаешь, что я увлекусь принцем и последней во всем Лондоне узнаю, что он сделал предложение другой даме?

– Разумеется, я так не думаю… – усмехнулась Холлис. – Но, как ни крути, он очень красив. – Она толкнула локтем Элизу. – И богатый в придачу. А это мощный стимул, если кое-кто захочет кем-то увлечься.

Элиза засмеялась.

– За меня не волнуйся. Сейчас я совершенно не похожа на ту Элизу, которой была тогда.

– Но ты все равно слабая женщина, – напомнила Холлис.

Элиза привыкла к тому, что родные всячески стараются защитить ее. Ошибка с Ашером наложила глубокий отпечаток на отношение к ней близких.

– Ничего подобного, – заверила ее Элиза. – Скорее уж я увлекусь господином Норрисом.

– Нет! Только не это! – воскликнула Холлис, и обе залились смехом, вспоминая того злополучного поклонника, который появился пару лет назад. У него были жесткие волосы, торчавшие в разные стороны.

– Я приду в субботу вечером, чтобы узнать все подробности, – пообещала Холлис. – Не забудьте ни единой. В особенности реакцию Бека, когда он поймет, какая ему отводится роль. – Сестры переглянулись и вновь засмеялись.

Разумеется, они разработали план и обговорили свое поведение во время этого чаепития. Они рассчитывали расположить мисс Хит к себе, пригласив на чай Бека и прозрачно намекнув, что, возможно, лорд Хок наконец-то готов остепениться. Этот намек должен был, по их мнению, развязать гостье язык. Она станет открытой к сотрудничеству, поскольку захочет узнать о нем побольше. Правда, Элиза с Холлис скептически отнеслись к тому, что Каролине удастся устроить так, чтобы не слишком-то сговорчивый лорд Хок появился в гостиной. Но Каролина заверила, что Бек подчинится ее воле. Как только мисс Хит познакомится с Беком, они переведут разговор на отца мисс Хит, а потом Элиза как бы мимоходом упомянет, что встречалась с ним на балу. Элизе такая тактика показалась прямой и честной.

Когда Элиза купила табак, сестры обнялись и распрощались.

– Надень голубое платье, – велела Холлис.

– Хорошо, – согласилась Элиза.

Холлис погладила сестру по щеке.

– Удачи. Увидимся вечером! – Они с Донованом, который был на голову выше Холлис, отправились дальше по улице. Через плечо слуги был небрежно перекинут гусь. Похоже, Холлис по пути рассказывала о чем-то Доновану, размахивая при этом рукой.

Элиза вздохнула и отправилась с купленным для отца табаком в противоположную сторону.

После обеда она вышла из своей комнаты в том самом платье, которое Холлис посоветовала ей надеть. Оно было голубого, как яйца дрозда, цвета, с такими широкими рукавами, что Элиза с легкостью могла бы спрятать в одном из них своего кота Приса, и никто бы его даже не заметил.

Отец сидел в гостиной, Джек с Джоном грелись у камина на своих подстилках, Приса нигде не было видно. Отец вязал, равномерный стук спиц походил на тиканье часов. Бен подкладывал дрова в камин.

– Я иду к Каролине на чай, папочка. – Она наклонилась и поцеловала судью в макушку.

– Да? И кто же там будет?

– Мисс Люсиль Хит. Дочь господина Джона Хита.

– Банкира?

– Его самого.

Вошла Поппи с накидкой Элизы.

– Ого! Ты только посмотри на себя, Элиза! Какое же красивое у тебя платье! Ты видел, Бен?

– Да, очень красивое, мисс Элиза.

– Такого изумительного голубого цвета, ваша честь, и с рукавами по последней моде, – объяснила Поппи.

– Новое, да? – спросил судья, глядя перед собой.

– Отреставрированное, – ответила Элиза. – С новыми рукавами. Холлис уверяет, что широкие рукава – последний писк моды.

– Ну… если Холлис говорит… тогда платье обязательно должно быть с широкими рукавами, – согласился отец. – Передавай мое почтение нашей Каролине и мисс Хит. Бену вызвать для тебя экипаж?

– Нет, благодарю. Погода стоит изумительная. Я лучше прогуляюсь.

Элиза набросила накидку, попрощалась с домашними, в захламленной прихожей сняла шляпку с вбитого в стену колышка и вышла из дома. Уже через пару минут она решительно шагала по улице, направляясь к Каролине и одновременно завязывая ленты на шляпке.

На углу она бросила взгляд на окна дома миссис Спрэг: занавески едва заметно были отодвинуты в сторону ровно настолько, чтобы женщина могла наблюдать за происходящим на улице. Элиза помахала ей рукой и отправилась дальше, мимо мясной лавки до угла улицы. Там она остановилась у кондитерской, чтобы полюбоваться выставленными в витрине сладостями.

Она внимательно рассматривала поднос со свежеиспеченными лимонными пирожными, колеблясь, не съесть ли ей одно, когда ощутила, что у нее за спиной кто-то стоит. Этот кто-то превратился в маячившую в отражении витрины тень. Элиза вздрогнула и обернулась, прижав руку к груди. Увидев, кто стоит у нее за спиной, она застонала и опустила руку.

– Что, черт побери, вы делаете? Вы напугали меня не на шутку!

– Прошу покорно меня простить, я не хотел пугать вас. Я просто намеревался сопроводить вас на чай, – сказал принц. – У меня есть экипаж. – Он кивнул на экипаж, стоящий на улице.

Элиза взглянула на экипаж, а потом на него.

– Мне экипаж не нужен. И нельзя, ваше высочество, вот так, тайком, подкрадываться к людям.

– Не могли бы вы воздержаться от того, чтобы упоминать мой титул? – попросил он, тревожно оглядываясь вокруг. – Не хотелось бы привлекать нежелательное внимание.

– В таком случае вам следует перестать бродить по городу в образе сбившегося с дороги путника. Где ваша охрана?

– Неподалеку. Вы не могли бы говорить чуть тише?

Она попыталась разглядеть охрану у него за спиной, но он тут же немного сдвинулся в сторону, заслонив ей обзор.

– Не стоит тревожиться, – негромко заверил принц. – Меня хорошо охраняют.

Элиза непонимающе уставилась на него. Неужели он действительно полагает, что она боится за него? В первую очередь она тревожится за себя.

– Мне-то чего беспокоиться, а вот вам бы не помешало. Хотя, наверное, мне стоило бы опасаться, сэр, потому что я считаю вас отчасти безумцем!

Казалось, его удивило и несказанно развеселило это замечание, поскольку он расплылся в ослепительной улыбке, которая моментально очаровала Элизу.

– Уж кто бы говорил, мисс Триклбэнк! Вероятно, вы считаете, что у вас самой в глазу всего лишь соринка, но поверьте мне на слово, там такое же бревно, как у и меня.

Она скрестила руки на груди. Возможно, в его словах и есть крупица правды… Но это не меняет дела.

Она смерила его взглядом с головы до ног.

– Почему вы продолжаете рядиться извозчиком, ваше высочество?

– Ради бога! – воскликнул принц, нервно оглядываясь. – Не называйте меня так!

– Да? Почему же вы пристаете ко мне в таком виде?

Он был не согласен с оценкой его внешнего вида и, посмотрев на свою одежду, сказал:

– Я к вам не приставал. И одет я как типичный англичанин. Можете обращаться ко мне «господин Шартье».

– Типичный англичанин? В этом потрепанном пальто и шляпе вы похожи на отъявленного мерзавца.

Он посмотрел на нее так, как родители смотрят на непослушное дитя.

– Если вы окажете мне любезность и сядете в экипаж, тогда у вас появится возможность хаять мой костюм столько, сколько вашей душе угодно.

Она засмеялась.

– Не стану я садиться в ваш экипаж, господин Шартье.

Он вздохнул и на мгновение воздел очи к небу, как будто собираясь с силами и остатками терпения.

– Вы обладаете потрясающей способностью отвечать мне отказом, мисс Триклбэнк. Экипаж – самый безопасный способ передвигаться для нас обоих, и я полагаю, что это совершенно очевидно. Но если вы желаете упорствовать… что ж, тогда пойдем пешком. Но давайте уже идти – если мы будем продолжать стоять на месте, на нас начнут оборачиваться прохожие.

У него всегда было готово указание, что ей следует делать, но Элизе было все равно, что он думает.

– Мы никуда не пойдем, и мне совершенно наплевать, что подумают о том, с кем я беседую на улице.

Принц фыркнул.

– Конечно же, это не так. – Он крепко схватил ее за локоть и развернул к себе.

– Именно так, – настаивала она, пытаясь идти с ним в ногу. – Все, кто меня знает, посчитали бы более удивительным, если бы я шагала в сопровождении, поскольку я редко хожу в компании. И мне не нужен джентльмен для сопровождения. Я часто сама хожу по этим улицам. – Она заметила, что в ее голосе прозвучали некие горделивые нотки. Этим вряд ли стоило так уж гордиться, но Элиза гордилась. Ведь, например, мисс Уильямс, которая жила напротив на Бедфорд-сквер, никогда не позволялось ходить одной без служанки или без сопровождения даже на рынок. Элиза же ходила сама, когда ей заблагорассудится.

– Я рад за вас, – сказал он и, отпустив ее локоть, спрятал руки за спиной. – Однако я не понимаю, почему вы так поступаете. Вы довольно красивы.

Она тут же замедлила шаг и уставилась на него.

– Довольно красива? Покорнейше вас благодарю за такой щедрый комплимент, господин Шартье.

– Я не хотел вас обидеть, – извинился он, глядя прямо перед собой. – Я хотел сказать, что вы очень миловидны, и решил, что джентльмены с радостью сопровождали бы вас.

Так называемый господин Шартье положил руку ей на талию.

– Прошу вас, продолжайте идти.

Она не противилась его приказу, ибо по ее телу пробежала приятная дрожь и на мгновение она утратила дар речи, поскольку он только что назвал ее очень хорошенькой. Элиза обычно оставалась невосприимчивой к комплиментам, расточаемым мужчинами, которые стремились добиться ее благосклонности, но от этих слов она невольно вздернула подбородок. Очень хорошенькая. Она не могла дождаться часа, когда сможет обсудить это с Каролиной, Холлис и Поппи.

– Не стоит так бежать, мисс Триклбэнк, – заметил он. – А то люди подумают, что вы от меня убегаете.

Последние слова вернули ее к действительности.

– Вероятно, мне следует бежать от вас подальше. Как вам удается бродить по Лондону неузнанным? Разве у вас не назначена аудиенция с кем-нибудь? Разве вам не нужно подписывать важное торговое соглашение или что-то еще?

– Сегодня суббота. Переговоры возобновятся в понедельник. А пока что мой дворецкий всех предупреждает, что мне нездоровится.

Подобное объяснение показалось Элизе настолько абсурдным, что она засмеялась.

– Вы хотите сказать, что для того, чтобы вы могли расхаживать по Лондону в потертом пальто и помятой шляпе, ваш дворецкий говорит всем, что у вас болит голова?

Она искоса, нетерпеливо взглянула на него.

– Вы понятия не имеете, насколько тяжела моя жизнь, в особенности здесь, в Лондоне. Если мне нужна толика уединения, для этого необходимо солгать, мисс Триклбэнк.

Она подозревала, что он, вероятнее всего, говорит правду.

– Прошу вас, называйте меня Элиза, если уж мы намерены быть друзьями, в чем я, например, не сомневаюсь, раз уж вы доверили мне свой секрет.

Он пощелкал языком.

– Мы с вами не друзья, и я не поведал вам никаких секретов.

– Вообще-то, вы рассказали целых два. Первый: вы никому не можете доверять. И второй: вы не имеете возможности уединиться. Мне известно об этом, поскольку в Лондоне вы уже уделили мне больше своего драгоценного времени, чем кому-либо другому. И даже пили из моего бокала.

– Прошу прощения… – Принц смотрел на нее, сбитый с толку.

– В коридорчике, в ночь, когда состоялся бал. Вы пригубили из моего бокала и попытались соблазнить меня.

Он остановился и недоверчиво уставился на нее.

– Значит, это были вы?

Она тоже остановилась.

– Наверное, мне следует обидеться, так как вы меня совершенно не помните. Вы пили из моего бокала, наступили мне на ногу… Вы хоть что-то помните о ночи, когда давали бал?

Он смерил ее взглядом и впился в лицо. Она же, всматриваясь в эти прекрасные очи цвета осенней зелени, ощутила, как по телу вновь пробежала дрожь, когда он ответил:

– Если честно, некоторые мгновения я помню очень отчетливо.

– Значит, я не одинока.

Одна из его темных бровей взметнулась вверх, как будто он удивился или развеселился. Элиза помнила некоторые мгновения более чем отчетливо. Ее воспоминания о той ночи с принцем иностранной державы переплелись с каждой фиброй ее души.

– И совершенно очевидно, что я помню больше вашего. В тот вечер я познакомилась с абсолютно другим человеком.

– Неужели? Почему так?

– Вы не были таким… таким раздраженным, как сейчас. И в ту ночь вы имели в виду нечто абсолютно предосудительное.

Он опять окинул ее внимательным взглядом и на сей раз сделал это намного медленнее, как будто хотел рассмотреть мельчайшие детали.

– Я помню больше, чем вы полагаете, мисс Триклбэнк, – негромко произнес принц. – Однако вы правы – в ту ночь я имел в виду нечто совершенно иное. – Он посмотрел ей в глаза, и их взгляды встретились. – Но вы не посчитали это предосудительным.

Что ж, сейчас Элизе казалось, что в груди у нее бьет крыльями целая стая дроздов. И она не знала, что делать с этими птицами. Она развернулась и зашагала вперед.

– И тем не менее я настаиваю на своем, господин Шартье. Мы слишком часто находимся в обществе друг друга, и у нас есть общие интересы – именно это и позволяет мне считать нас друзьями. И следовательно, вы можете называть меня Элизой, а я, если уж простите мою дерзость, позволю себе называть вас Себастьяном.

Он отрывисто засмеялся.

– Боже мой, вы уже дерзите.

– И веду себя неучтиво, – коротко добавила она. – Вы должны признать, что кто-то должен проявить неучтивость, если он вынужден постоянно повторять одно и то же: «Вы ошибаетесь, Себастьян», или «Что вы здесь делаете, Себастьян», или «Вы сошли с ума, Себастьян».

От улыбки уголки его рта слегка дернулись.

– Я не знаю, осознаете ли вы, как вам повезло, что вы не алусианка.

– Отнюдь, я совершенно точно осознаю все преимущества того, что я подданная Британии. Себастьян – это ваше фамильное имя?

– Так звали моего прапрапрадеда, короля Себастьяна. А ваше?

– В моей семье никого так не звали. Маме просто понравилось это имя, только и всего.

– А где сейчас ваша матушка?

– Уже давно покинула этот мир. А ваша?

– В Алусии.

– Тогда вам повезло. Я бы очень хотела, чтобы моя мама была рядом. – Элиза оглянулась через плечо и заметила двух следующих за ними мужчин, тоже переодетых в извозчиков. – Это ваши люди? – прошептала она.

– Если вы имеете в виду мою охрану, то да, – игриво прошептал он. – А вы привлечете к ним меньше внимания, если не станете на них постоянно оглядываться.

Элиза смотрела прямо перед собой. Она неожиданно засмеялась.

– Ваши подданные, должно быть, считают, что вы утратили разум.

– О, нисколько в этом не сомневаюсь, – согласился он и улыбнулся в ответ. – Но у них никогда не хватало дерзости, чтобы поделиться своими соображениями. Единственное, что я знаю, – это то, что один из них виновен в смерти Матуса.

Элиза ахнула:

– Нет! Постойте, вы действительно так думаете?

Он пожал плечами.

– Признаться, я не знаю, что и думать, мисс… Элиза.

Ого! Имя ее прозвучало, словно музыка, когда он произнес его своим низким, приятным голосом с опасно соблазнительным акцентом.

Они дошли до угла и повернули налево. Резкий порыв холодного ветра едва не сорвал с нее шляпку. Ветер заметно усилился, а низкие тучи начали наседать на верхушки дымоходов.

– Еще далеко? – поинтересовался он.

– Не более четверти часа. – Очередной порыв ветра опять едва не сорвал с нее шляпку, и Элиза одной рукой схватилась за ее поля, а второй попыталась поплотнее запахнуть пальто. При этом она едва не оступилась, но принц уверенной рукой придержал ее за талию.

– Осторожнее.

Уже второй раз он положил руку ей на талию, и от его прикосновения по телу Элизы пробежала дрожь. Еще никогда она так остро не реагировала на обычное прикосновение, как в этот день.

Разумеется, он тут же убрал руку, а когда она повернулась к нему и встретилась взглядом с его прекрасными зелеными глазами, ей показалось, что цвет их стал глубже и темнее. Она заметила, что у него квадратный подбородок, а пухлые губы имеют цвет темной розы. У нее промелькнула мысль: «А каково запечатлеть на этих губах поцелуй? Каковы эти губы на вкус?» Затем ей захотелось узнать, насколько страстно эти губы могут прильнуть к ее губам. Или к нежной коже ее шеи. Ее рук. К горлу. Ко всем остальным участкам тела. Как ниже, так и выше.

Ей следовало отвернуться, пока воображение не завело ее слишком далеко и ей не пришлось снять пальто, поскольку не хватало воздуха.

Дальше они шагали молча, и тишина никого из них не смущала. Когда достигли площади Гросвенор-сквер и Верхней Брук-стрит, Элиза указала на № 22.

– Леди Каролина Хок проживает здесь.

Принц молча взглянул на большой особняк.

– Как долго вы там пробудете?

– Приблизительно час, быть может, больше. Если пожелаете, я могу послать вам весточку об исходе встречи с одним из ваших людей.

– Я подожду.

– Вас может кто-то увидеть, – заметила она. – К тому же на улице становится холодно.

– У меня есть экипаж. И никто на меня даже не оглянулся, пока мы шли сюда. – Он снял шляпу, взъерошил волосы, затем вновь надел ее. – Вынужден с вами согласиться: ощущаешь себя абсолютно свободным, когда стоишь посреди такого города, как Лондон, без конной стражи и звуков фанфар.

Что за странные фантазии! Она постоянно находилась в самом центре Лондона без всяких фанфар. Просто удивительно, что кто-то может мечтать о подобном.

– Как пожелаете, – ответила Элиза, мимолетно улыбнулась и взошла по ступеням к двери Каролины.

Она ощущала на себе его взгляд, пока ждала, когда ей откроют дверь. Или, вернее сказать, она чувствовала, как его взгляд прожигает у нее в спине дыры – прямо насквозь – и выходит с другой стороны ее тела. Она рискнула оглянуться.

Принц стоял на том самом месте, не сводя с нее глаз. Он едва заметно улыбнулся, как будто не знал наверняка, стоит ли вообще улыбаться.

По телу Элизы опять пробежала дрожь. Она отвернулась. Ей действительно необходимо было выпить чаю или еще чего покрепче, чтобы унять эту предательскую дрожь.

Дверь открыл Гаррет, дворецкий Хока.

– Мисс Триклбэнк, – поклонился он.

– Элиза! – За спиной у дворецкого маячила Каролина, расплываясь в улыбке. Она выглянула из-за Гаррета, схватила Элизу за руку и втянула в дом. – Входи же скорее, – прошептала она, украдкой взглянув на Гаррета. – Она уже здесь! И ни словом не обмолвилась! Только «здравствуйте»! Как же мы сумеем ее разговорить?

Элиза спокойно сняла шляпку, плащ и передала их Гаррету.

– Пошли на нее посмотрим, да?

Элиза под руку с Каролиной вошли в зеленый салон, чтобы поближе познакомиться с мисс Хит, в то время как все ее мысли занимала пара зеленых глаз.