Текст книги "Замуж за принца"
Автор книги: Джулия Лондон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)
– Это я прошу простить меня, сэр, но мой отец слеп и не спит по ночам, как мы с вами, поскольку он потерял ощущение времени. Ему нужно отдохнуть.
Наследный принц еще больше нахмурился, в глазах его плескалась ярость. Он подошел ближе. Слишком близко. Так близко, как и тогда в коридоре. Поскольку он был высокого роста, Элизе пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Она осознала, что в этой ситуации грубость принца не могла напугать ее. И ей совсем не хотелось с притворной застенчивостью поскорее сделать все, что он от нее ожидает, так как юные дамы должны делать все то, что просят джентльмены. Так было раньше, до того, как ее унизил один из них и она стала лучше разбираться в мужчинах. Так было до того, как она превратилась в старую деву и перестала обращать внимание на то, что подумают о ней окружающие. А этот господин не на шутку разозлил ее.
Взгляд его не предвещал ничего хорошего.
– Мы не один раз вежливо просили вас позвать вашего отца. Мы уведомили вас, что наш визит чрезвычайно важен. – Голос его был так же безмятежен, как дыхание младенца, но глаза метали молнии. – Судья напечатал ключ к разгадке или просто догадку о смерти моего личного секретаря в дамской газете, и мне хотелось бы расспросить его об этом. Вы понимаете меня, мисс Триклбэнк? А сейчас будьте послушной дочерью и приведите сюда, черт побери, судью.
Элиза даже рот от удивления приоткрыла. Еще никогда в жизни ей не хотелось дать мужчине по зубам. А сейчас захотелось. Хорошенько размахнуться и наблюдать за тем, как он приземлится на свой царственный зад. И плевать ей на то, насколько он важен и красив. Ее злило уже то, что он решил, будто может разговаривать с ней подобным тоном, словно она была никчемной горничной, которая не вытерла должным образом пыль с его короны.
Она уперла руки в бока.
– Никто не давал вам права на подобную грубость.
Он тоже упер руки в бока.
– Что вы сказали?
– Мне очень жаль, что у вас плохо со слухом! Тогда позвольте сказать вам прямо… вы грубиян. И, к вашему сведению, газету издает не судья. На самом деле он вообще не имеет к ней никакого отношения. Более того, я не стану его будить просто потому, что вы мне приказываете. Какое бесстыдство!
Его зеленые, как осенняя листва, глаза округлились от удивления.
– Вы хотя бы понимаете, с кем разговариваете? Я уж позабочусь о том, чтобы вас наказали за подобную дерзость.
– Ха-ха! – ответила она. – У нас свободная страна, ваше высочество. Быть может, вы чей-то там принц, но уж точно не мой. К тому же я не ребенок и не дерзила вам! Я хозяйка этого дома и говорю вам: нет, вы не можете встретиться с моим отцом! И, признаться, буду вам благодарна, если вы оба покинете мой дом. – Элиза пальцем решительно указала на дверь. И тут она заметила стоящую с чайным сервизом Поппи, которая от удивления открыла рот. – Поппи, отойди-ка в сторонку. Мне не хотелось бы, чтобы возникла хоть малейшая преграда, которая бы помешала этим господам удалиться немедленно.
Поппи была настолько ошарашена, что даже не пошевелилась.
– Поппи!
Поппи прошла в комнату и поставила чайный сервиз на стол.
Гости недоуменно смотрели на Элизу. Ну, если честно, младший из принцев смотрел недоуменно. Старший сердился. О, она отлично представляла, что они абсолютно не привыкли к тому, чтобы им указывали на дверь. Она вновь протянула руку в сторону двери.
– Выход там.
Младший принц попытался сгладить ситуацию.
– Мисс Триклбэнк, разумеется, вы понимаете, как раздавлен мой брат.
– Просто в ярости, я бы сказал, – отрезал наследный принц и повернулся спиной к Элизе. Она видела, как поднялись его широкие плечи, словно он сделал глубокий вдох, а потом вновь опали, когда он выдохнул.
– Я все прекрасно понимаю, но это не дает ему права являться ко мне в дом и говорить со мной так, как будто я его рабыня …
– Рабыня? – громко воскликнул наследный принц, поворачиваясь к ней.
– Себастьян! – вмешался младший принц и что-то быстро и негромко заговорил по-алусиански. Наследный принц вновь повернулся к ней спиной.
– Прошу вас, уходите, – снова указала она на дверь.
И опять никто не пошевелился. Поппи в изумлении смотрела на Элизу. Последняя же отчаянно гадала, как же ей поступить, если они не уйдут, как она того требует.
– Чего же вы ждете? – удивилась Элиза.
Первым двинулся к двери младший принц, который даже не взглянул на Элизу.
Наследный принц нехотя пошел за ним. Но по пути он намеренно остановился возле Элизы и окинул ее свирепым взглядом. Она поджала губы и ответила ему не менее свирепым взглядом.
А потом он ушел.
Когда Элиза услышала, как хлопнула входная дверь, у нее ноги чуть не подкосились и едва не перехватило дыхание. Она посмотрела на стоящую с округлившимися глазами Поппи, которая, очнувшись, первой бросилась к окну. Элиза поспешила за ней, всем телом навалилась на подоконник и перегнулась, чтобы выглянуть на улицу.
Казалось, принцы о чем-то спорили.
– Кто это был? – прошептала Поппи.
– Ты мне не поверишь, Поппи, но эти двое – принцы Алусии.
– Кто-кто? – воскликнула Поппи, когда мужчины развернулись и пошли прочь с Бедфорд-сквер. – Принц Себастьян и принц Леопольд?
– Леопольд! – закричала Элиза. – Точно. Не понимаю, почему я не могла вспомнить его, ведь Каро о нем столько рассказывала?
Поппи повернулась и обхватила Элизу за плечи.
– Элиза! Ты только что выставила их за дверь? – завопила она и стала трясти Элизу. – Ты велела алусианским принцам покинуть твой дом? О боги! О пресвятая Дева Мария!
Внезапно Элиза ощутила, что вот-вот лишится чувств. Она без сил опустилась в одно из потертых кресел.
– Да разве ты сама не слышала? – Он обидел ее, и, казалось, иного выхода не было. Однако же теперь она сама была шокирована своим поступком. – Поверить не могу! Поверить не могу, что я велела коронованным принцам Алусии убираться из моего дома.
С радостным смехом Поппи опустилась в стоящее рядом кресло.
– Ты можешь себе представить, что на это скажет Холлис?
Элиза ахнула и села прямо.
– Поппи! Быстро ступай к ней и скажи, чтобы она немедленно пришла. И ни слова папе, обещаешь?
Поппи тут же вскочила.
– Обещаю! – ответила она, уже стоя у двери.
Элиза откинулась в кресле. Прижала ладони к животу и попыталась справиться с возникшей на нервной почве тошнотой. Она выставила наследных принцев Алусии за дверь своего скромного жилища.
Что же с ней такое?
Глава 9
Известная всем модистка из района Мэйфэр, которая особенно славится искусством изготовления отличных масок и лучших дамских шляпок, сообщила, что за последнюю неделю покупатели проявляют повышенный интерес к лайковым перчаткам. Причем интерес сей проявляют отнюдь не дамы, коим желательно было бы пополнить свой гардероб, но, напротив, джентльмены, стремящиеся отыскать пару к утерянной перчатке подобного рода.
Заслуживает вашего внимания и то, что магазин одежды Франклина сообщает о выпуске в продажу на ограниченное время дополнительной партии голубой и зеленой кисеи, незаменимой для изысканных летних платьев.
Дамская газета мод и домашнего хозяйства г-жи Ханикатт
Холлис прибыла почти мгновенно, в такой спешке, как будто на пожар. Она влетела в гостиную, выхватила из ридикюля карандаш и бумагу и, отбросив сумочку в сторону, присела на краешек кресла.
– Рассказывай мне все, – заявила она, занеся карандаш над листом бумаги.
Элиза даже рта не успела открыть, как услышала настойчивый стук в дверь. Она вскочила с места, опасаясь, что на порог ее дома опять явились принцы Алусии.
– Это Каро, – успокоила ее Холлис. – Я послала за ней Поппи и попросила, чтобы она сразу же пришла.
– Высший военный совет в сборе, – прокомментировала Элиза, которой наконец удалось взять себя в руки. Она подошла к двери гостиной в ту секунду, когда в комнату, опережая Поппи, ворвалась Каролина.
– Я была у миссис Кьюбисон! – взволнованно сообщила она. – Вам же известно, не так ли, что она славится изготовлением масок и что все, кто был на кенсингтонском балу, обращались именно к ней?
– Конечно же, мы знаем! – хмыкнула Элиза. – Ты уже раз десять упомянула об этом.
– Стоит еще раз повторить. – Каролина бросила шляпку и плащ на кресло. – Она кое-что рассказала мне о перчатке, – продолжила она, поправляя прическу.
– Поппи, сделай милость, принеси нам чаю, – попросила Холлис.
– И виски, – добавила Элиза. – Трудный был денек.
– А где судья? – поинтересовалась Каролина.
– Спит, – ответила Элиза.
– Он знает о принцах? – уточнила Холлис.
– Нет! – шепотом ответила Элиза и с тревогой оглянулась на дверь. – Он будет гневаться, если узнает, Холлис. Я не намерена говорить ему об этом визите.
– Ну и ладно, в отличие от судьи я должна знать все новости, – не терпящим возражений тоном произнесла Каролина и устроилась рядом с Холлис.
И Элиза поведала им все. Как принцы оказались у нее на пороге и заявили о своем желании поговорить с судьей, почему-то решив, что именно он опубликовал в газете те домыслы о фельдмаршале. Но гораздо больше, чем ужасные манеры наследного принца, Элизу оскорбило то, что он, как оказалось, совершенно ее не помнит.
Холлис с Каролиной слушали ее с восторженным вниманием и округлившимися от изумления глазами. Девушки негромко ахали в нужных местах и хмурили брови, когда того требовало само повествование. Когда Элиза закончила рассказ, все трое минуту хранили молчание.
– Представить себе не могу, – после довольно продолжительной паузы произнесла Каролина. – В голове не укладывается, что два принца иностранной державы, с которых глаз не сводят, просто так появились на Бедфорд-сквер. Я полагаю, что премьер-министр должен был их удержать от подобного поступка.
– Да как же премьер-министр мог удержать их? – удивилась Элиза.
– Поверить не могу, что они были такими грубиянами, – сказала Холлис.
– Принц Леопольд был не слишком груб, – поправила Элиза, убирая выбившуюся нитку из подлокотника кресла. – Вся вина лежит исключительно на наследном принце. Он был просто жалок. Я полагаю, что если один из собеседников – наследный принц, то ему следует вести себя учтиво, а он был откровенно груб. Честно говоря, я не удивлюсь, если выяснится, что он и совершил это преступление.
Холлис ахнула, но Каролина только засмеялась.
– Он не стал бы марать руки, милая. А кто, по-твоему, убил этого алусианца? – спросила она, обращаясь к Холлис.
– Наверняка какой-то алусианец, – уверенно заявила та. – Ведь ни у кого из англичан нет причин его убивать, не так ли?
– Но он же ссорился с англичанином, – заметила Элиза. – Помнишь, Каро?
– С кем? – Каролина выглядела сбитой с толку. – О! С господином Джоном Хитом! Он новый управляющий банка Англии.
– Быть может, ему есть что рассказать, – предположила Холлис.
– Понятия не имею, о чем он может рассказать, – призналась Каролина. Она откинулась в кресле, как будто неожиданно выдохлась.
В комнату вошла Поппи с подносом, на котором стояли бокалы и хрустальный графин с виски.
– Как раз вовремя, Поппи, – обрадовалась Каролина. – Все эти принцы и перчатки отнимают у человека силы.
– Но почему бы господину Хиту не располагать какой-то информацией? – задумчиво произнесла Холлис, когда Каролина принимала у Поппи бокал с виски. – По крайней мере, он мог бы рассказать, о чем они говорили.
– Не знаю… – протянула Каролина. – Он не похож на человека, который может быть вовлечен в какой-то тайный сговор, не правда ли? И, кроме того, он все выходные проводит в одном доме на другом конце города. – Она вздернула брови и выжидающе посмотрела на сестер.
– Что за дом? – спросила Элиза, когда Поппи протягивала ей виски.
– Она намекает на бордель, – ответила Поппи.
– Ох! – воскликнула Холлис и что-то поспешно записала, прежде чем принять у Поппи протянутый бокал. Поппи взяла оставшийся бокал и присела рядом с Элизой на диван.
– Совершенно не важно, чем он занят по выходным, но он, по крайней мере, хотя бы один раз беседовал с бедным секретарем на балу. Ты же знакома с его дочерью, Каро. Быть может, она что-то знает о разговоре отца с алусианцем? – предположила Элиза. – Я считаю, что новость о смерти человека, с которым на балу разговаривал этот управляющий, заслуживает внимания. Разве он не мог упомянуть об этом за ужином?
– Верно! – радостно вскрикнула Холлис. – Каро, ты же сама говорила, что мисс Хит много времени проводит со своим отцом. Ты должна познакомить нас.
– Не говорите ерунды! – отрезала Каролина. – Вам не кажется, что вы больше не должны лезть в это дело?
– Почему? – с вызовом произнесла Элиза. – Потому что это не понравится принцу? Мне до смерти надоели мужчины, которые полагают, что у меня нет мозгов и что я не способна разбираться в сложных вопросах.
Холлис, Каролина и Поппи с удивлением уставились на Элизу.
Та фыркнула.
– Меня оскорбляет неуважение, которое демонстрируют по отношению ко мне джентльмены в суде. Уверяю вас, я прочла столько же законов, сколько и они…
– Вы могли бы пригласить ее на чай! – вставила Холлис, пока Элиза не начала привычно жаловаться на пренебрежение, с которым к ней относились в суде просто потому, что она женщина.
– Я с ней едва знакома, мне неудобно приглашать ее на чашку чая, – запротестовала Каролина.
– Я тебя умоляю! Любая дебютантка была бы счастлива нанести визит в Хок-Хаус в надежде встретиться с красавцем лордом Хоком. Разве что кроме Элизы, – заметила Холлис, искоса взглянув на сестру.
Элиза показала язык.
– Уж лучше я выйду замуж за наследного принца Алусии.
Каролина вздохнула.
– Отлично. Тогда я приглашу ее на чай, но только при условии, что ты расскажешь всю историю с самого начала, Элиза. Особенно о том, как ты выгнала в шею наследного принца.
Элиза встала и прокашлялась.
– «Если вам известно, кто я, в таком случае вы, естественно, должны понимать, что не можете ответить мне отказом, – передразнила она принца, имитируя его акцент и низкий голос. – А сейчас будьте послушной дочерью и приведите сюда, черт побери, судью!»
Холлис, Поппи и Каролина залились безудержным смехом.
– И ты велела ему уходить? – уточнила Холлис.
– Сейчас моя очередь рассказывать! – Поппи вскочила со своего места. – «И я не ребенок, и я не дерзила! Я хозяйка этого дома и говорю вам: нет, вы не можете встретиться с моим отцом! И, признаться, буду благодарна вам, если вы оба покинете мой дом!» – более высоким, чем у нее, голосом произнесла она и добавила: – И Элиза указала на дверь, чтобы они ненароком не ошиблись.
Каролина заливисто засмеялась.
– Наш дом первый в Лондоне, где им указали на дверь! – сказала Холлис.
– Но, может быть, не последний для этого самодовольного тупицы, – махнула рукой Элиза.
– Но, Элиза, а как же его прекрасные очи? – ахнула Холлис, у которой от смеха даже слезы из глаз брызнули.
– У него дьявольские очи!
– О, он истинный дьявол-соблазнитель. Из дьяволов получаются прекрасные любовники, лучше, чем из ангелов, – высказала свое мнение Холлис.
– Холлис! – одновременно воскликнули Поппи с Каролиной.
И девушки вновь залились смехом.
Неожиданно залаяли собаки, и подружки замолчали. Они слышали, как кто-то ходит наверху.
– Это судья проснулся, – сказала Поппи и поспешила наверх.
Через несколько минут она вернулась в сопровождении судьи.
– Поппи, кто здесь? – дружелюбно поинтересовался он, когда она вела его через комнату к любимому креслу.
– Это я, папочка, – ответила Холлис. – С Элизой.
– И я! – сказала Каролина, вставая. – Как же бодро вы сегодня выглядите, ваша честь, – сказала она, наклонилась и поцеловала его в щеку.
– Ох, ты мне льстишь, Каро. Заглянула в гости, да? – спросил он, когда она отошла.
– Мимо вас и муха не пролетит! – весело воскликнула Каролина.
Судья устроился в кресле и нащупал свое вязание. Он трудился над длинным изделием цвета слоновой кости. Что это будет, Элиза не могла сказать. Просто судье нравилось чем-то занимать свои руки, а вязание как раз было тем, что он мог делать на ощупь. Когда он положил вязание на колени, его концы упали на пол, образовав, по мнению Прис, отличную подстилку. Поэтому кот неспешно вышел из-за книжного шкафа и устроился на одном конце. Джек и Джон, которые вместе с судьей вбежали в гостиную, три раза покрутились вокруг своей оси и улеглись на подушечки-подстилки.
– И чем вы вчетвером намерены сегодня заниматься? – весело спросил судья, глядя в потолок.
– Ой, чуть не забыла! – воскликнула Каролина. – Я же заходила к миссис Кьюбисон. Вы ведь знаете миссис Кьюбисон, ваша честь, верно? Она известная в городе модистка.
– Я ни разу ее не видел, – ответил судья.
– Папа! Хватит дразниться, – взмолилась Холлис.
– Уж лучше я от собственной руки сгину, чем посмею над тобой смеяться, милая моя.
– Так вот, у нее масса новостей, – продолжала Каролина. – К ней приходило несколько джентльменов, они расспрашивали о перчатке.
– О перчатке? Какой перчатке?
– О той печально известной перчатке, которую обронили в Кенсингтонском дворце. Это произошло у частных покоев в Кенсингтоне, после того как наследный принц Алусии покинул бал. Кое-кто полагает, что это был своего рода сигнал. Ну, понимаете, дать знать убийце, что час настал! – объяснила Холлис.
– Ах, такого рода сигнал… – пробормотал судья. – А быть может, это всего лишь оброненная перчатка и не более того?
– Возможно, – согласилась Холлис.
Судья глубокомысленно покивал.
– Но я полагаю, что модистка не стала выдвигать версии, что эту перчатку носил фельдмаршал, не так ли?
– Нет, просто я уверена, что именно так она и думает, – ответила Каролина.
Элиза с сестрой переглянулись.
– Насколько я понимаю по внезапно повисшему молчанию моих дочерей, мы все полагаем, что модистка узнала об этих домыслах по поводу фельдмаршала. Элиза, милая моя, ты поступила крайне необдуманно, когда отнесла ту записку Холлис. А ты, Холлис, поступила еще более необдуманно, когда ее опубликовала.
– Но, папочка, мы могли бы помочь, – попыталась возразить Холлис.
– Вы ничем помочь не сможете, только зря шум поднимете. Я не желаю, чтобы мои дочери принимали в этом хоть какое-то участие. – Он отложил вязание и повернул голову, направив взгляд в центр комнаты, где стояла Элиза. – Я должен настоять на том, чтобы вы дали мне слово. Обе! И вы тоже пообещайте: ты, Каро, и ты, Поппи. Я не желаю, чтобы каким-либо образом вы были вовлечены в расследование смерти этого несчастного. Обещаете?
Все четверо робко пробормотали, что обещают.
– Этот бал принес настоящие хлопоты, – проворчал судья. – Я представляю, как вы закатываете от возмущения глаза.
– Папа! – укоризненно произнесла Элиза и посмотрела на Холлис с немым вопросом: стоит или нет рассказывать отцу остальное.
– Да! – Он опять принялся за вязание. – Еще что-то?
Элиза собралась с духом.
– У нас были посетители. – И она поведала отцу о визите принцев. Элиза ожидала, что он устроит ей настоящую взбучку, но, когда она рассказала, как принц посмел разговаривать с ней и как она мгновенно выставила его за дверь, отец рассмеялся.
– Что ж, это развеет все мои страхи по поводу того, что один из этих принцев может отобрать тебя у меня, Элиза. А нам с Поппи будет так одиноко без тебя.
– Всех холостяков я оставляю на попечении Кары, – заверила Элиза. – В прошлом месяце я прочла в «Газете», что она высоко ценится на рынке невест.
Каролина засмеялась.
– Никогда не сомневалась в том, как полезно иметь друзей, выпускающих газету. А сейчас мне действительно пора. Сегодня вечером мы ужинаем у Монпассанов. – Она наклонилась, погладила Приса, который запрыгнул судье на колени.
Когда Каролина ушла, Элиза вернулась к своим часам, а Холлис продолжила делать какие-то записи. Жизнь вернулась в свою обыденную колею.
Такой обыденной она и оставалась до следующего дня, когда Каролина прислала весточку, что пригласила Люсиль, дочь банкира, в субботу на чай.
Никаких сомнений относительно того, что они откажутся от своей затеи, даже несмотря на предостережения судьи, не возникло.
Эта троица никогда не слушала то, что им велели делать мужчины.
Глава 10
В субботу пополудни Гайд-парк был заполнен прогуливающимися дамами и господами, принадлежащими к высшей аристократии. Возможно, птичка, уютно устроившаяся на ветвях, могла бы заметить с высоты дерева трех джентльменов, одетых, как подобает английским лордам, однако говорящих на нашем языке с невообразимым акцентом. Могла птичка приметить и важно выступавшую за означенными господами прехорошенькую Паву, которая распускала хвост с очевидной целью привлечь к себе внимание.
Дамская газета мод и домашнего хозяйства г-жи Ханикатт
Леопольд был в ярости из-за поступка Себастьяна, и тот нехотя признал, что брат оказался прав. К сожалению, когда мисс Триклбэнк заявила, что не собирается сообщать отцу об их визите, он не на шутку разозлился и вышел из себя. Но в его оправдание можно сказать, что несколько дней Себастьян был сильно подавлен и к тому же никогда в жизни не встречал такой непочтительной женщины.
А сам дом! Все смешалось: часы, собаки с котами, пряжа, книги! Все эти веревки и ленты, натянутые вдоль стен и протянутые в комнаты, разбросанные туфли, шали, бумаги. Дом казался захламленным и обособленным, и если этим странным людям, живущим в нем, он явно подходил, то принц был просто сбит с толку.
Ему хотелось рассмотреть все, что он там увидел. Понять, как живут англичане. Осознать, почему люди хранят книги на полу.
– Хуже ты поступить не мог, – выплескивал свое раздражение Леопольд.
– Да уж, это было ужасно, – кивнул Себастьян. – Но скажи, разве ты когда-нибудь встречал более дерзкую женщину?
– Йе, она нахалка! Но какое это имеет значение? Она – никто. Просто поденщица.
– Именно поэтому я и не сдержался, – пожаловался Себастьян. – Еще никогда в жизни со мной не говорили, как с простым смертным. Попомни мои слова, Лео, если позволить простолюдинам так непочтительно обращаться с принцем, то вскоре и лорды станут плевать тебе под ноги. Какая же она хамка!
– Тебе вообще не стоило туда ходить, Себастьян, а сейчас ты еще больше привлек к себе внимание. Вот увидишь, рассказ о том, как ты оказался в прихожей этой поломойки, в мгновение ока облетит весь Лондон. – Он покачал головой. – Поверить не могу, что это я тебе говорю.
Себастьян и сам был поражен. Ведь Леопольда не раз призывали к ответу за ненадлежащее поведение, обычно после бесконечных гулянок, где виски лилось рекой и было слишком много женщин.
Однако Себастьян всегда был примерным сыном. Откровенно говоря, принц удивился, как быстро он вышел из себя, общаясь с этой женщиной. Ему хотелось верить, что всему виной напряжение последних дней, связанное со смертью Матуса, но, оглядываясь назад, он осознал, что отчасти разозлился из-за того, что кто-то посмел ответить ему отказом, тем более женщина.
Он привык к тому, что ему отвечали: «Да, ваше высочество» и «Как пожелаете, ваше высочество». Но она без малейшего зазрения совести отказалась выполнить его приказ, отмахнувшись от него, как от малого ребенка. Себастьян был сбит с толку ее поведением, ведь окружавшие его женщины всегда были предельно внимательны к нему, всячески пытались угодить даже в самой малости, старались оказать хотя бы незначительную услугу. А эта женщина потребовала, да еще таким возмутительным тоном, покинуть ее дом! Если бы она была алусианкой, он бросил бы ее в тюрьму или позаботился бы о том, чтобы она до конца жизни драила полы.
Но подобное даже представить невозможно, поскольку ни одна алусианка никогда бы такого себе не позволила. И он рискнул предположить, что ни одна другая англичанка тоже.
Эта женщина… Никогда в жизни он еще не встречал подобных ей. Она была довольно симпатичной, с золотисто-каштановыми волосами и невероятно яркими серо-голубыми глазами. И все же она была не похожа на всех тех красавиц, которых он встречал ранее. Сначала он не понимал, в чем ее особенность, но потом, поразмыслив, осознал – ее взгляд не был исполнен радужной надежды. Она точно знала, кто он, и все же не взирала на него с каким-то почтением и уважением. Эта женщина смотрела на него, наследного принца, вообще без всякого почтения.
Это странным образом выбивало из колеи. Себастьян не знал, как отвечать взглядом женщине, которая считала его незваным гостем, и каково ощущать себя обычным человеком, а не предметом вожделения или мечтаний. Такое отношение не вписывалось в картину его повседневной жизни.
Все, происходящее в Англии, выбивалось из его повседневной жизни.
Тем не менее Леопольд был прав – как ни крути, но Себастьян показал себя крайне несдержанным. Более того, он не получил ответы на свои вопросы. И это сердило его больше всего. Мисс Триклбэнк, очевидно, что-то знала, но он утратил все шансы это выяснить.
Он целую ночь ворочался в постели, спорил сам с собой, не зная, что делать дальше. На следующее утро он заявил Леопольду, что намерен вернуться на Бедфорд-сквер.
– Мне кажется, что ты у меня на глазах теряешь разум, – резко ответил Леопольд.
– Я и сам чувствую, что схожу с ума. Тело Матуса уже направляется в Хеленамар, к жене и детям, – сказал он, имея в виду столицу Алусии. – А мы ни на шаг не приблизились к разгадке, кто же лишил его жизни. Топчемся на одном месте, как и в то утро, когда обнаружили его тело. Как я могу вернуться и сообщить его жене, что ничего не знаю? Что я ничего не смог сделать?
Их беседу прервал стук в дверь. Патро доложил, что пришли фельдмаршал Ростафан и министр иностранных дел Анастасан. Себастьян с братом переглянулись, когда два государственных деятеля вошли в комнату. Оба подумали об одном и том же – они не знали, могут ли до конца доверять фельдмаршалу и Каю в этом деле. Сейчас все и каждый были под подозрением.
Как обычно, Ростафан без приглашения сел за стол. Кай остался стоять. Он показался Себастьяну обеспокоенным, что и неудивительно, учитывая все произошедшие события. Случившееся за последнюю неделю отразилось на всех, кроме Ростафана, – фельдмаршал без приглашения потянулся за гроздью винограда, лежащей на блюде в центре стола.
Себастьян задался вопросом: а насколько хорошо он знает окружающих его людей? Еще никогда он не чувствовал себя таким одиноким.
– Есть новости? – поинтересовался он.
– Они совершенно не компетентны, – проворчал Ростафан. – Вот такие новости. Мы получаем только пустые заверения в том, что все силы брошены на расследование. Если позволите, ваше высочество, я бы занялся сам. Англичанам доверять нельзя. Насколько нам известно, существует заговор, чтобы получить перевес на переговорах.
– О каком перевесе с помощью убийства может идти речь? – удивился Себастьян. – Я поговорю с Ботли-Финчем, узнаю, как продвигается расследование.
– Ботли-Финч больше времени проводит в клубе для джентльменов, чем занимается делами насущными, – пожаловался Ростафан. Он громко вздохнул и уперся локтями в стол. – Время уходит, мы теряем возможность что-то узнать.
– Я понимаю, – сказал Себастьян. – Как я уже пообещал, я поговорю с Ботли-Финчем.
Но Ростафан явно хотел большего и по-прежнему выжидательно смотрел на Себастьяна. Когда фельдмаршал так и не получил того, на что рассчитывал, он резко встал.
– В таком случае, ваше высочество, позвольте мне удалиться.
Себастьян махнул в сторону двери.
Фельдмаршал покинул комнату. Кай посмотрел ему вслед, потом перевел взгляд на Себастьяна, явно сбитый с толку происходящим. Как и сам Себастьян, он даже не догадывался, что на уме у Ростафана. Он понимал, что фельдмаршал чувствует себя в чем-то виноватым и пытается скрыть свою вину. Но он не мог найти этому разумное объяснение. Зачем Ростафану убивать Матуса? Какие у кого-то могли быть причины убить Матуса?
– Если не возражаешь, Кай, я бы хотел поговорить с братом наедине.
– Я могу чем-то помочь? – поинтересовался Кай.
Себастьян покачал головой.
На лице Кая читалось смирение. Он поклонился и вышел. Себастьян кивнул Патро, давая понять, что он тоже свободен.
Когда, к его удовольствию, они остались совершенно одни, Себастьян сказал:
– Я намерен вернуться к судье.
Леопольд открыл было рот, чтобы возразить, но потом передумал и, с тяжелым вздохом откинувшись в кресле, потер ладонями глаза.
Себастьян встал и подошел к окну.
– Как думаешь, стоит ли мне доверить расследование Ростафану?
– Нет.
– Я тоже так думаю. В одном я уверен: никто не видел, чтобы кто-то входил или выходил в ту ночь, а в дамской газетенке прямо обвинили Ростафана. Это все, что нам известно. Я этого так не оставлю, Лео.
– Но англичане…
– В этот раз я пойду один. Не стану впутывать тебя в это дело. Возьму с собой пару охранников и никого больше. Я должен узнать, кто прямо указал пальцем на нашего фельдмаршала. Я просто не могу на него смотреть и не задаваться вопросом, не предал ли он меня?
– Ты полагаешь, что тебя примут? – спросил Леопольд. – Ты уже забыл, что тебя попросили уйти? Ради всего святого, пусть английские власти ведут расследование.
Его брат больше был озабочен приличиями, совсем так же, как и отец.
– В этом я согласен с Ростафаном – они не проводят расследование, по крайней мере, не очень-то спешат найти убийцу. – Он посмотрел на брата. – Они не разделяют нашего желания поскорее поймать преступника. Они считают, что убийство связано с восстанием и его совершил какой-то веслорианец или предатель-алусианец. Скорее всего, они правы. Неужели мы действительно не можем еще немного подождать? Откуда ты знаешь, что преступник не затаился и не ждет меня?
– Если они затаились и ждут тебя, то ты станешь легкой мишенью, расхаживая по Лондону без охраны, Бас.
– Они никогда не узнают, что это я. Я переоденусь купцом или лавочником. Дай мне двух охранников и экипаж.
Леопольд покачал головой.
– Я еще раз повторяю – это глупо и необдуманно, – сказал он, но тем не менее встал, чтобы выполнить просьбу Себастьяна.
На следующий день Эгий помог Себастьяну одеться так, чтобы походить на рядового англичанина. Он надел рубаху и жилет, а также пальто, которое было много раз залатано и заштопано и выглядело очень пошенным. Поля шляпы, тоже весьма потрепанной, свисали, закрывая глаза.
– На кого я должен походить? – спросил он у Эгия.
– На обычного англичанина, ваше высочество.
– Да, но на кого именно? На купца? Банкира? Адвоката?
Казалось, Эгий не знал, что ответить.
– На англичанина, – опять повторил он, но уже с меньшей уверенностью.
Себастьян воспользовался нанятым экипажем, который Леопольду удалось достать. Он не хотел втягивать брата в эту бессмысленную возню, но ему больше некому было помочь, ибо он никому не верил. Поразительно просто, что рядом с человеком, который однажды станет королем государства, нет никого, кому бы он мог довериться.
Он приказал двум охранникам остановиться в северной части площади.
