Текст книги "Замуж за принца"
Автор книги: Джулия Лондон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
Глава 24
Парадный ужин, который королева готовилась дать в честь отбывающего вскоре из нашей страны наследного принца Алусии, отменен по причине легкого недомогания ее величества. Но, возможно, причиной отмены ужина также послужила крайне неблагоприятная погода. По крайней мере, таково мнение отдельных членов палаты лордов, особенно одного из них, каковой прежде надеялся, что к нынешнему времени уже будет объявлено о помолвке его дочери.
Дурная погода, впрочем, не воспрепятствовала некоей птичке, принесшей за восемь лет шестерых птенчиков, перелететь через улицу Марилебон-роуд, дабы навестить старинного приятеля, который в былые времена преподавал ей латинский язык. От старинного приятеля она выпорхнула лишь на следующее утро, заставляя нас предположить, что учить латынь не так-то просто.
Дамская газета мод и домашнего хозяйства г-жи Ханикатт
Себастьян был просто поражен тем обстоятельством, что мужчина, достигший уже возраста тридцати двух лет, способен так стремительно потерять голову от любви и страсти, то есть от того, чего до сих пор ему испытать не привелось. Вот он, однако же, чуть не бежит по коридору, будто мальчишка-конюх, не смеющий ни на шаг отстать от хозяйской дочки. Вверх по черной лестнице, потом – по другому, более узкому коридору. Он предположил, что здесь расположены спальни. Все так же поспешно он достиг конца коридора, миновав запертую дверь, опасаясь потревожить тех, кто мог за ней находиться. Но когда они добежали до последней двери, она, благодарение богу, оказалась не запертой. Увидев там кровать, он втащил Элизу внутрь и захлопнул за собой дверь.
Судя по размеру, спальня принадлежала хозяину дома. Находилась она в угловом помещении, в двух стенах имелись окна. Принц отпустил руку Элизы и подошел к двери в той стене, где окон не было. Приоткрыл дверь, обнаружил за ней гардеробную и закрыл дверь на засов.
– Кто здесь живет? – Элиза стояла посреди комнаты, оглядываясь вокруг и с неудовольствием рассматривая кровать с пышным пологом.
Себастьян этого не знал, да и знать не хотел. Не успеет день закончиться, как Патро уничтожит все следы того, что произойдет в этой комнате. Сейчас его заботило только одно – то, что они с Элизой действительно были одни. Ни один слуга не торчал под дверью, никто не слонялся по коридору, ожидая, пока принц освободится.
И кровать была подходящая.
Сердце гулко застучало. Принц чувствовал себя так, как будто ждал этой минуты всю жизнь. Он стряхнул с плеч теплое пальто и оставил его лежать на полу. Придвинулся к Элизе, расстегнул застежку ее плаща, снял с нее плащ и небрежно бросил на кресло. Затем забрал из рук девушки судорожно зажатые перчатки и тоже отбросил прочь. И, наконец, обнял свое сокровище.
Ее тело выгнулось в его объятиях, она прильнула к Себастьяну, пальцы впились в его руки и плечи. Принц вытащил шпильки из ее волос, любуясь тем, как золотисто-каштановые локоны рассыпаются по ее плечам и спине. Она была так прекрасна – живое воплощение мечты, которая неотступно преследовала его.
Элиза вздохнула и прижалась к его рту губами, нащупала языком его язык. Мало-помалу возбуждение Себастьяна нарастало, пока не захватило его целиком.
Он поглаживал бедра Элизы, потом его рука скользнула к полной груди. Принц стал расстегивать пуговицы ее платья, потянул с плеч и наблюдал, как оно сползает на пол, открывая взору нижнее белье.
Он развернул девушку спиной к себе и занялся шнуровкой корсета, распуская ее до тех пор, пока корсету стало не на чем держаться. Элиза сняла его и отбросила в сторону. Теперь она осталась лишь в нижней рубашке, настолько тонкой, что ткань казалась почти прозрачной.
Кровь гулко, словно удары барабанов, пульсировала в жилах Себастьяна. Он быстро сбросил с себя сюртук и жилет, через голову стянул рубашку и снова заключил девушку в объятия. Поцеловал ее, обхватил за талию и развернул к себе лицом, потом осторожно уложил на просторное ложе. Коснулся губами к впадинке на ее шее и ощутил биение пульса. Его собственное сердце билось все быстрее, разгоняя пылающую кровь по всему телу.
Теперь принц схватил ее нижнюю рубашку за край и поднял повыше. Его руки ощутили обнаженную кожу Элизы, и по позвоночнику Себастьяна прокатились раскаленные добела волны сладостного предвкушения. Он стянул рубашку через голову, опрокинул девушку на ложе и освободил ее от панталон.
Девушка осталась восхитительно нагой перед ним, и Себастьяну подумалось, что для него в природе нет зрелища прекраснее, нежели женское тело. Он быстро освободился от оставшейся одежды и предстал перед Элизой совершенно обнаженным. Его мужское достоинство уже напряглось до предела и нетерпеливо подрагивало в предвкушении грядущего удовольствия.
Он лег сверху, и Элиза набрала полную грудь воздуха. Он же гладил ее щеки, прижимался лбом к ее лбу.
– Я по-настоящему люблю тебя, Элиза, – сказал он искренне. – Еще никогда прежде я не говорил женщине этих слов.
Она отвела с его лба мешавшую прядь волос и обняла принца обеими руками.
– Мне хочется запомнить каждое мгновение, – проговорила Элиза и потянула своего избранника к себе, подставляя губы для поцелуя.
Себастьян стал исследовать ее тело, лаская губами и руками ее груди, ее гладкую, теплую кожу. Вот он достиг нежной, чувствительной внутренней поверхности бедер и ощутил под пальцами складки женского естества.
Элиза тихонько застонала и потянулась к Себастьяну, лаская его пальцами.
Принц ощутил себя рекой, которая наконец прорвала плотину. Он уже не мог сдержать того влечения, которое вызывала в нем эта девушка. Запустил пальцы в сердцевину ее наслаждений и, когда она задышала часто-часто, крепко обхватил рукой за талию и вошел в нее, сразу заполнив всю до отказа.
Никогда раньше он не испытывал такого физического наслаждения – волна восторга вознесла его высоко на свой гребень, но вслед за этим на него накатило и отчаяние, ибо он знал, что ему, вероятно, никогда больше не придется прикоснуться к Элизе.
Усилием воли Себастьян отогнал эту мысль. Невозможно было думать об этом в такую минуту: ему хотелось запомнить каждое проведенное с ней мгновение, вобрать в себя каждое прикосновение. Ему хотелось вознести их обоих до таких волшебных высот, на какие больше уже ни одному из них не подняться. Ему хотелось впитать тот миг, когда весь мир вокруг засияет светом дивной истины. Короче говоря, Себастьяну хотелось, чтобы произошло чудо.
Элиза изо всех сил прижимала его тело к себе, выгибая спину и постанывая, пока он двигался в ней. Она приближалась к пику наслаждения, когда он и сам уже едва мог сдерживать себя. Наконец Себастьян перевернулся на спину и положил Элизу сверху, чтобы видеть ее лицо. Она в шутку делала вид, будто скачет на нем верхом, впиваясь пальцами ему в грудь.
Ее серые глаза смотрели на него, а волосы длинными пышными прядями разметались, окутывая их обоих.
– Я проклинаю тот день, когда познакомилась с тобой, – выдохнула она.
– Я тоже, – согласился Себастьян. Она приникла к нему всем телом.
– Ты принес мне погибель, Себастьян. Но, боже, какой чудесной эта погибель оказалась, – проговорила Элиза и закрыла глаза.
Себастьян приподнялся на локте, запустил руку в густые волосы на ее затылке и заставил ее замереть.
– Всю жизнь я искренне считал, что подобное блаженство мне недоступно. Если даже не говорить ни о чем другом – ни о чем другом, Элиза, – то и тогда ты показала мне, что такое любовь. Сознаешь ли ты сама, сколь велик такой дар? Если бы не ты, я так и не узнал бы настоящей любви.
Элиза улыбнулась. Она заключила его лицо в свои руки и нежно поцеловала.
– Значит, и ты, и я изменились навсегда, так выходит?
«Ах, Элиза!» Он даже не в силах был выразить словами, как глубоко изменился под ее влиянием. Он начал снова двигаться в ней – на этот раз неспешно, расчетливо, желая растянуть удовольствие, пока ему хватит сил сдерживаться. Она, не переставая, целовала его, двигаясь в заданном мужчиной ритме. Ощущение нарастающего возбуждения было восхитительным, и Себастьян, уже не в силах долее сдерживаться, крепко обхватил Элизу, и они оба повернулись на бок.
Элиза задыхалась от затрачиваемых усилий, грудь лихорадочно вздымалась, вбирая в себя очередные порции воздуха, но вот Себастьян пришел к завершению, и она, ощутив это, закричала от восторга.
Себастьян свое дело сделал. Он рывком вышел из нее и излился на ее бедро.
– Ах, боже правый, – чуть слышно, прерывистым шепотом, смогла только вымолвить Элиза. – Силы небесные! – Она поцеловала его в губы, крепко, несколько раз подряд, потом издала счастливый вздох и повернулась на спину, откинув одну руку.
Себастьян поцеловал ее в щеки, в лоб, потом нежно поцеловал в губы, снова обнял и крепко прижал к себе. Никогда прежде он не чувствовал такого полного слияния с другим человеком. Он слышал, как бьется ее сердце, и ему казалось, что это часть его самого. Любовь, удача, счастье – все, что есть в мире самого доброго и хорошего, – соединились и словно бы накрыли любовников своим волшебным покрывалом.
Прошло несколько мгновений, прежде чем Себастьян погладил Элизу по щеке и снова поцеловал, теперь уже с величайшим почтением. Он протянул руку к одеялу, они оба скользнули в постель и лежали в объятиях друг друга, глядя на колышущиеся ветви по ту сторону окон.
– Еще даже не стемнело, – вымолвила Элиза, – а мне кажется, будто я уезжала куда-то на неделю.
– Хотел бы я, чтобы мы уехали куда-нибудь на неделю, – пробормотал Себастьян.
– Как ты думаешь, брак похож на то, что сейчас было? – спросила она.
– Вот уж не знаю. – Ему очень хотелось надеяться, что еще придется испытать в жизни такое же ощущение покоя и умиротворения. – С тобою, может быть, но с какой-то другой – вряд ли.
Элиза повернула голову и уютно устроилась на его груди.
– Если бы я вышла за тебя замуж, то настояла бы на том, чтобы каждый день начинался и завершался вот так.
Он усмехнулся и провел пальцем по ее руке – вверх, потом вниз.
– Я бы охотно выполнил такое требование. Но все ли это, чего вы хотите, мадам? Или же потребуете от меня чего-то еще?
– Потребую. Кринолины из конского волоса для моих платьев. Моя сестра говорит, что это дорогое удовольствие и позволить его себе могут только самые расточительные дамы.
– Тогда у тебя будет целый табун кринолинов из конского волоса. Что-нибудь еще?
– Чтобы ты говорил мне о том, как любишь меня, – каждый день, не пропуская ни единого. – Она посмотрела на Себастьяна и погладила его по щеке.
– Это самое легкое дело на свете, – ответил он, прижимаясь щекой к ее ладони. Он поцеловал ладонь и попытался представить себе то, о чем они говорили, но грубая проза жизни уже стучалась в двери его разума, требуя, чтобы ее впустили. Принц перевел взгляд на полог над ложем.
– А чего бы ты потребовал от меня, будь я твоей женой?
– Чтобы ты была рядом со мной – как в доброе время, так и в трудное. И чтобы всегда была со мной честной, вот как сейчас.
– Это тоже очень легко исполнить, легче всего на свете, потому что я не знаю, как можно поступать иначе. – Она хихикнула и придвинулась вплотную к нему. – Надеюсь, Себастьян, что все это тебе уже принадлежит. Я действительно так думаю.
Он закрыл глаза, чтобы справиться с болью, которые ему причинили ее пожелания. Неужто она и вправду так щедра, что ограничивается этими условиями?
Элиза внезапно села в кровати, прижимая к себе одеяло спереди и открывая взору Себастьяна гладкую кожу спины. Он провел пальцем по ее позвонкам.
– Надеюсь, тебе удастся выяснить, кто убил твоего друга, – сказала она, спрыгивая с кровати. – Помогло ли в расследовании то, что стало известно о женщине?
Она выпрямилась во весь рост и стала нашаривать глазами свою одежду. Себастьян догадался, что проза ее жизни не менее требовательна, чем его собственная.
– Нет. Английское правительство жаждет умыть руки.
– Но почему?
– Англичанам хочется побыстрее завершить подготовку торгового соглашения. Убийство же они склонны считать проблемой самих алусианцев. Возможно, они и правы.
Элиза отыскала один чулок и присела на краешек кровати, чтобы натянуть его.
– А что с тем человеком, который доставил почту? Пригодилось ли то, что рассказал он?
– Сейчас в Лондоне, – покачал головой Себастьян, – наверное, находится множество алусианок.
– И все же тебе следует самому с ним поговорить.
– И как же я смогу с ним поговорить, любовь моя?
– Я приведу его к тебе, вот и поговоришь, – бросила она через плечо.
Себастьян начал было отрицательно качать головой, но Элиза, все еще в одном чулке, склонилась над ним и положила руку ему на грудь.
– А что ты от этого теряешь, Себастьян? Если уж наше правительство не хочет тебе помочь, то этот человек может оказаться твоей единственной надеждой.
В том, что она сказала, было рациональное зерно. А часы неумолимо тикали, выкроенное принцем время стремительно истекало. Он тоже начал подниматься с ложа.
– Тебе известно, где он сейчас находится?
– Точно не знаю. Но думаю, что он обретается чаще всего где-то в Ковент-Гарден, ищет работу. Сегодня же суббота – я уверена, что там мы его и найдем. Но ты не можешь туда отправиться в своем официальном качестве. Тебе снова придется изображать возчика с тележкой.
– Я никогда не был возчиком…
– Да был, был, твое высочество. – Элиза усмехнулась, поцеловала его в кончик носа, спрыгнула с ложа и стала проворно одеваться.
Себастьян наблюдал за ней, стараясь запомнить каждую подробность ее тела, чтобы навечно сохранить в своей памяти. Эти драгоценные воспоминания он увезет с собой в Алусию – например, родинку на ее правом бедре. Ее груди, одна из которых чуть меньше другой. Линии перехода от талии к бедрам и колени, такие же тонкие, как запястья. Эти картины станут его достоянием.
– Так ты идешь? – Она подняла голову и отбросила со своего лица упавшие на него пряди волос.
Как же ему не хотелось расставаться с теплой постелью! И с запахом, который остался после их любовного слияния. С ощущением того, как ее кожа касается его. И как неприятно было все, что ожидало его по расписанию!
– Йе, – мягко откликнулся он и выскочил из постели.
Когда они оделись (Себастьян остался без жилета и галстука, а Элиза закрутила волосы в свободный узел на затылке), принц вышел из спальни и пошел искать Патро. Своему дворецкому принц объяснил, что от него требуется, и Патро с Эгием даже бровью не повели и толково исполнили поручение. Когда Себастьян вернулся в спальню, на нем уже было чье-то чужое пальто. Какая ему разница, чье именно?
– Пойдем? – предложил он Элизе свою руку.
– Чего-то не хватает, – возразила она, критически оглядев Себастьяна. Порылась в своем ридикюле и вынула оттуда карманные часы, которые она ему подарила. Покачала ими, как маятником, перед носом принца и положила в карман его пальто. Погладила карман пальцами и улыбнулась принцу. – Вот теперь ты выглядишь так, как полагается заправскому возчику.
Он рассмеялся, обнял ее за плечи и поцеловал в висок. Боже, как же он ее любит!
Они вышли из неприметного экипажа на углу неприметной улочки. Подошли телохранители Себастьяна в алусианских нарядах – Эгий жаловался, что ему не напастись блеклых английских одежек на всю алусианскую свиту. Себастьян объяснил телохранителям их задачу: держаться на почтительном расстоянии от него, дабы никто ничего не заподозрил. Один из стражей попытался убедить принца в том, что это рискованная затея, но принц его и слушать не стал.
Элиза надвинула шляпку на глаза, чтобы желающему рассмотреть ее лицо пришлось наклониться, и они с Себастьяном неспешно двинулись вдоль прилавков, изображая супружескую чету. Они останавливались то там, то здесь, разглядывая выставленные на продажу товары и деликатесы, обсуждая то, что видели перед собой, будто их ничто не интересовало, кроме сегодняшнего ужина.
Себастьяну еще не приходилось прогуливаться по рынку без толпы зевак, которая следовала за ним по пятам.
Когда они остановились у цветочного киоска, Элиза наклонилась понюхать розы, уже собранные в букеты и перевязанные бечевкой.
– Восхитительные розы, – сказала она. – А у вас есть такие цветочные киоски? Я не представляю себе, чтобы еще где-нибудь в целом свете сыскалось что-нибудь столь же прелестное.
– Ну… я не очень в этом разбираюсь, – ответил ее спутник.
– В таком случае мне тебя очень жаль. Как по мне, то нет ничего лучше, чем не спеша прогуливаться в субботу по рынку. Ой, смотри! – Она схватила Себастьяна за руку и подтащила к входу в небольшую лавку, где торговали часами. – Мне несколько раз доводилось покупать здесь часы. – И Элиза, переступив порог невысокой двери, спустилась на пару ступенек. Себастьян последовал за ней.
В лавке было не повернуться от часов всевозможных видов и размеров. Громадные напольные часы для кабинета. Нежные и хрупкие фарфоровые часики. Настенные часы – иные в ярко разрисованных футлярах, иные и в золоченых. Принц готов был купить их все разом, если бы это доставило удовольствие Элизе. Но у него даже не было с собой кошелька.
Оттуда они перешли к продуктовым рядам, отведали шоколаду и съели по маленькому кусочку пирожных.
– Боже мой! – Элиза распробовала лимонное пирожное и в восторге закатила глаза. – Райское блаженство!
Остальное она отдала Себастьяну. Оказалось, она была права – действительно райское блаженство.
Несмотря ни на что, Себастьян мог считать этот день одним из лучших в своей жизни. Он шел, никуда не торопясь, никем не замечаемый, никем не узнаваемый, безымянный для всего света. Он будто попал в сказочный мир сновидений, где на него не давил груз государственных забот, а окружающие ничуть не старались обратить на себя его внимание. На один только день ему позволено было жить обычной человеческой жизнью, рядом с любимой им женщиной.
Они дошли до конца рядов. На углу имелась традиционная пивная – переполненная народом, если судить по доносившейся изнутри какофонии голосов.
– А давай выпьем по кружечке эля, – предложила Элиза.
В такой пивной – настоящем английском пабе – принц не бывал с того далекого времени, когда учился в английском университете. Он с опаской посмотрел на дверь. Элиза настойчиво потянула его за руку.
– Нельзя же побывать в Англии, сэр, и не выпить хотя бы пинту[17]17
Чуть больше, чем пол-литра.
[Закрыть] эля!
Она нырнула в паб. Себастьяну не оставалось ничего иного, как последовать за нею. Элиза же направилась прямо к стойке и громко крикнула:
– Две пинты!
Миг – и стоявший за стойкой хозяин со стуком поставил перед нею две кружки темного эля, покрытого густой шапкой пены. Немного эля пролилось на натертую до блеска деревянную стойку. Элиза протянула хозяину несколько монеток, потом обернулась к Себастьяну и вручила ему одну кружку. Он отхлебнул. Элиза рассмеялась и стерла остатки пены с его верхней губы.
– Славный эль!
– В детстве отец приводил меня в эту самую пивную. Мы сидели здесь с его приятелями. Уж поверь мне на слово, я слышала все истории, какие только могут рассказывать друг другу мужчины в таком вот пабе. – Она снова захохотала, потом бросила на Себастьяна взгляд поверх своей кружки. – А как ты развлекался в детстве?
– Развлекался? К сожалению, не слонялся по пивным. Учил английский, французский, правила этикета. Еще меня учили экономическим теориям и полководческому искусству. – Он пожал плечами.
– Неужели у тебя совсем не было никаких забав?
– Я любил читать книжки, – признался принц. – И еще – скакать верхом. Была у меня пара хороших коней. – Себастьяна самого удивило, что он так мало может поведать о собственном детстве. Ему редко доводилось видеться с родителями. При нем неотлучно находился Леопольд, но вот ровесников рядом никогда не бывало. Почти все время он проводил за учебой и физическими упражнениями.
– Тогда мне кажется…
Элиза потеряла мысль, как и сам Себастьян, потому что в двух шагах от них один мужчина поднялся со своего места и дал доброго тумака другому, который от удара отлетел и шмякнулся на мягкое место.
– Ой, здорово он ему дал, а? – возбужденно вскричала Элиза.
Обиженный поднялся с пола и рванулся через стол к своему обидчику, расшвыривая при этом кружки направо и налево. Пол уже был залит пивом, а посетители – те, кто был ближе к дерущимся, – шарахнулись в стороны. Себастьян заслонил собой Элизу, встав между нею и зрелищем происходящей потасовки.
– Нам пора уходить.
– Да зачем? Разве тебе не интересно, который их них победит? – воскликнула Элиза, пытаясь оттолкнуть своего защитника.
– Я думаю о…
Элиза вдруг прикусила язык и схватила Себастьяна за руку.
– Это он!
Она отставила свою кружку и бросилась в обход посетителей, столпившихся посмотреть на драку.
– Погоди! Элиза! – Себастьян устремился вслед за ней, но, когда ему удалось протолкаться к выходу, Элиза уже бежала по улице. Обеспокоенный столь поспешным бегством, Себастьян пытался догнать ее, чтобы сделать выговор. Когда же он наконец поравнялся с нею, Элиза уже перехватила невысокого толстяка в засаленной кепке.
– Вот вы где! – обратилась она к толстяку с такой радостью, как будто он был другом, с которым они давно разлучились.
Толстяк, казалось, сильно встревожился. Он повернулся и хотел было убежать, но натолкнулся прямо на Себастьяна.
– Ну что вы вечно от меня бегаете? – возмутилась Элиза. – Я не хотела бы на вас обижаться, сэр, но как же мне быть? Я не собираюсь причинить вам ничего дурного, хочу только задать один-единственный вопрос.
– Вы уже задавали мне вопросы, – сердито отозвался толстяк.
– Но у меня есть еще один.
Себастьян подтолкнул толстяка к девушке. Будучи на две головы выше, он предупредил человечка:
– Не пытайтесь убежать, ясно? Если попытаетесь, я вас догоню и отделаю на славу.
У Элизы сперва расширились от удивления глаза, но потом она рассмеялась, словно Себастьян удачно пошутил.
– Ничего он вам не сделает, – успокоила она толстяка, глаза которого от страха округлились и стали походить на золотую крону. – Послушайте, мне всего-то нужно знать, кто дал вам пять пенсов.
Страх в глазах пленника сменился скукой.
– Я ведь говорил уже. Ничего нового прибавить не могу, понятно? Надо же чем-то зарабатывать себе на жизнь, вот и весь сказ.
– Может, мне удастся выудить из тебя больше, – вмешался Себастьян. – Может, удастся уговорить тебя кое на кого взглянуть и проверить, не улучшится ли у тебя память?
– Нет, – решительно покачал головой толстяк, – неприятности мне не нужны.
– А я дам тебе за это двадцать фунтов, – пообещал Себастьян.
– Двадцать фунтов? – Элиза даже задохнулась и прижала руку к сердцу, настолько неправдоподобной показалась ей эта сумма. – Ну, это уже чересчур!
В глазах же принца сумма была вполне достойной – с учетом важности купленных на нее сведений.
– Чересчур? – переспросил он с сомнением в голосе.
– Согласен на десять, – поспешил заверить его толстяк. Элиза жестом показала принцу, что была права.
– Ладно, – неуверенно протянул Себастьян. – Пусть будет десять фунтов.
– И где я должен смотреть на этих людей? – уточнил их собеседник, сразу согласившийся помочь за такие деньги.
Ответ на этот вопрос представлял собой неожиданное затруднение. Себастьян хотел, чтобы человек этот пришел в Кенсингтонский дворец и вгляделся в алусианок, которые будут присутствовать на приеме, устроенном принцем. Проблема заключалась в том, как это осуществить, не привлекая нежелательного внимания.
– В Кенсингтонском дворце, – ответила Элиза. У толстяка глаза стали совсем круглыми. – Ну, не в самом дворце, конечно, – поспешила она уточнить, словно читая мысли человечка. – Вы же не думаете, что весь мир вдруг взял и сошел с ума?
– У меня есть идея получше, – сказал Себастьян.
Элиза с толстяком нетерпеливо ждали продолжения.
– Завтра утром я поведу дам за шляпками на Бонд-стрит. Чтобы им было что вспомнить о Лондоне.
– На Бонд-стрит? – Толстяк переводил взгляд с Элизы на Себастьяна и обратно. – Меня прогнали с Бонд-стрит! Ух как за мной гнались!
– Подумать только! – поддела его Элиза. Себастьян тем временем лихорадочно просчитывал, как эта затея впишется в общий график их пребывания в Англии, причем ни у кого не вызвав подозрений.
– Когда дамы туда прибудут – их будет пять, если я не ошибаюсь, – ты сможешь рассмотреть их из окна экипажа и определить, знакома ли тебе какая-то из них.
– Из экипажа, – с сомнением повторил толстяк. – А какого?
– Какого-какого! – нетерпеливо воскликнула Элиза. – Вам, сэр, сойдет любой.
– Тебя будет сопровождать мой человек.
– Это он обо мне, – быстро вклинилась Элиза. – Я буду сопровождать вас и смотреть в окошко вместе с вами. – Она бросила взгляд на Себастьяна и пожала плечами. – Кое-кого из этих дам я уже видела, поэтому могу пригодиться.
– А мои десять фунтов? – обеспокоенно спросил толстяк.
– Вы их получите, когда сделаете то, о чем просит этот джентльмен, – решительно заявила Элиза.
– А как же я смогу нанять экипаж? – спросил толстяк, как будто думал, что ставит своих собеседников перед неразрешимой проблемой. Элиза только вдохнула.
– Я полагаю, что если уж этот джентльмен собирается заплатить вам десять фунтов стерлингов, то он позаботится о том, чтобы обеспечить вас экипажем.
Толстяк с подозрением посмотрел на обоих и после непродолжительной паузы кивнул в знак согласия.
– Ладно.
– А как вас зовут? – спросила Элиза, у которой этот коротышка не вызывал чрезмерного доверия.
– Пол Оутс, – ответил тот, одернул свою потертую жилетку и гордо выпятил челюсть.
– Вот и отлично, мистер Оутс. Вам следует знать, что мой отец – судья и заседает в Суде королевской скамьи. Если вы нарушите наш уговор, я сама прослежу за тем, чтобы вас к нему доставили и привлекли к ответу по всей строгости. – И Элиза одарила Оутса ослепительной улыбкой.
– Нет нужды меня запугивать, – фыркнул Оутс. – Уж такое-то дело за десять фунтов мне по плечу. Сделаю.
Уговорившись о главном, они обсудили детали: когда именно Элиза должна будет с ним встретиться и где взять экипаж.
– Так я могу идти? – уточнил мистер Оутс.
Элиза и Себастьян переглянулись. Принцу очень не хотелось отпускать этого человека, потому что он, как и Элиза, этому типу ничуть не доверял. С другой стороны, вряд ли можно было удерживать толстяка против его воли. Принц кивнул.
Мистер Оутс тут же рванул прочь, как крыса, бегущая с обреченного корабля. Себастьян и Элиза смотрели на убегающего.
– Он завтра не придет, а? – спросил Себастьян.
– Придет! – уверенно сказала ему Элиза. – Для него десять фунтов – это целое состояние. – Она повернулась к Себастьяну и улыбнулась. – Двадцать фунтов, Себастьян! Ты что, с ума сошел?
– Думаю, точно сошел, – подтвердил принц, – и нет причин в этом сомневаться.
Он, несомненно, обезумел. Потому что был без ума от Элизы. Безумно, безумно был влюблен в нее.
