Текст книги "Замуж за принца"
Автор книги: Джулия Лондон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
Девушка прильнула к нему.
– Мой ум давно уже не юн и не нежен.
У Себастьяна забурлила кровь. Он наклонился, приник своими губами к ее губам, и, как только их губы соприкоснулись, у принца едва сердце не выпрыгнуло из груди. Он прикусил ее губу, пытаясь глубже проникнуть в рот, и ладонь его уютно устроилась у девушки на груди.
Элиза тихонько застонала от удовольствия, и принц утратил остатки разума. Он обхватил ее за талию и рывком притянул к себе, прижавшись возбужденной плотью к ее телу, чтобы Элиза сама почувствовала, что она делает с ним. Чтобы поняла, как сильно он ее желает. Как медленно закипает его естество, не оставляя ничего, кроме неукротимого желания. Рука его скользнула ей под корсет.
– Дверь, – прошептала она.
Принц совершенно не слышал ее, он как будто был окутан туманом.
– Что?
– Дверь.
Себастьяну понадобились немалые усилия, чтобы заставить себя отступить от моря, в которое он вот-вот готов был нырнуть с головой. Он оглянулся через плечо на дверь и нехотя отпустил девушку. Шагнул к двери, по пути прихватив стул, и потащил его за собой. Он подпер дверь стулом, как беспардонный нахал.
Элиза продолжала стоять там же, у камина. Одной рукой сжимая горло, вторую уперев в бок. Она улыбнулась и медленно изогнула бровь, как будто задаваясь вопросом, почему он тянет.
Себастьян тут же метнулся через комнату к Элизе и схватил в охапку, чем вызвал восторженный крик. Затем он закружил ее по комнате и уложил на софе.
– Вы захватили меня в плен, Элиза, – сказал он.
Себастьян подумал, что это чудесное мгновение больше никогда не повторится и он никогда его не забудет. Он целовал ее со всей страстью, чувствуя то, что чувствует любой мужчина в такие моменты.
Глава 19
Одна дама, много лет состоящая в браке и известная изумительными кружевами на шляпках, недавно раскрыла своим дочерям рецепт безотказного приворотного зелья. Следует собрать дождевую воду в хрустальную вазу и настаивать три дня и три ночи, затем вскипятить ее с яблоками и розмарином. Подлейте эту воду в эль тому, в кого влюблены, и любовь вспыхнет в нем в десять раз ярче, нежели ваша собственная. Только будьте осторожны и не подлейте волшебное средство тому, чья любовь вам нежеланна, ибо положить ей конец будет не в ваших силах. Упомянутая нами дама, которая носит кружевные шляпки, уверяет, что она достоверно осведомлена о таких печальных последствиях.
Дамская газета мод и домашнего хозяйства г-жи Ханикатт
Элиза не понимала, как получилось, что ее тело уже летело в бездну, а разум все не мог этого осознать. Похожее чувство она испытывала в детстве: точно так же все внутри ухало вниз, когда она падала с дерева или сваливалась с лошади. Тело инстинктивно стремилось защититься, изгибаясь и пружиня, пока разум пытался осознать происходящее.
Именно так и случилось, когда к ней прикоснулся Себастьян. Она ощутила, что ступила на скользкий путь, ведущий к падению, но впоследствии вспоминала, что ни одна клеточка ее тела не противилась этому падению, – ее сердце отказалось от борьбы.
В то самое мгновение, когда губы Себастьяна коснулись ее губ, Элиза сдалась. Единственным желанием было продолжать падение в бездну. И она не шутила, когда говорила, что действительно не хотела ничего менять. «Устраивайтесь удобнее, детишки. Я поцеловала принца. Стала ему другом, и до того, как он уплыл в свое королевство, я разделила с ним ложе. Вбейте это в свои маленькие хорошенькие головки».
Его руки оказались на ее теле, на груди, сжимали ее бедра. Движения рук были жадными, как будто многие годы тоже сдерживали ненасытные желания. Он крепко сжимал ее в объятиях, притягивая ее тело к себе, его пальцы запутались в ее локонах. Он целовал ее с той же отчаянной страстью, которая захватила и саму Элизу. Еще один вдох – и она оказалась на спине на канапе, а руки Себастьяна забрались к ней под платье и, задирая юбки вверх, скользнули по ноге, к верху чулок, коснулись обнаженного бедра, промежности.
Элиза вцепилась пальцами в его плечи, издала короткий вздох прямо ему в губы, когда он коснулся промежности. Девушка была влажной в предвкушении его прикосновений, а когда его пальцы стали ласкать ее плоть, задрожала от восторга и желания, которые волнами затопили ее тело.
Нижние юбки сбились между их телами. Она сжимала его в своих объятиях, пальцами впиваясь ему в спину, когда он ласкал ее рукой. Если бы в ее венах не горело пламя желания, Элиза, возможно, посмеялась бы над постыдностью и неразумностью этого свидания. Но она чувствовала, что сгорает дотла, и ни о чем, кроме как об этом мужчине, думать не могла. Между ними вспыхнула такая искра, возникло такое взвинченное до предела влечение, что ждать было невозможно, ибо желание достигло точки кипения.
Себастьян навис над ней, поедая ее глазами. Его зеленые очи потемнели и приобрели оттенок темного леса. Он тяжело дышал, как будто бежал к финишной черте. Он поспешно стянул с себя сюртук, жилет и шейный платок.
Элиза как зачарованная смотрела на него. Его крепкое тело рельефно вырисовывалось под шелковой сорочкой и выглядело превосходно. Его взгляд скользил по телу девушки, и она надеялась, что он находит ее такой же привлекательной. Когда же взгляд Себастьяна остановился на низком декольте, он, не скрывая своего возбуждения, негромко застонал от удовольствия и потянулся к груди Элизы. Высвободил ее из платья и прильнул губами к ее коже.
Какое блаженство! Элиза откинула голову и закрыла глаза, уплывая по реке желаний, которую он для нее открыл, впиваясь ногтями ему в плечи, когда он ласкал и дразнил ее тело губами и языком.
– Ты убиваешь меня, – застонала она от удовольствия.
– Ты меня уже сразила. – Он рукой нащупал ее ногу, и его пальцы заскользили вверх, убирая мешающие ему платье и нижние юбки.
– Мы сошли с ума? – задыхаясь, спросила Элиза и, запустив руку под его рубашку, стала исследовать тело мужчины.
– Йе, совершенно точно. – Он неожиданно подхватил ее на руки, встал с канапе, как будто она была легкая, как пушинка. Повернулся, сел на одно колено и вновь уложил ее на спину уже у очага. А сам устроился у нее между ног.
Такое непреодолимое влечение к Себастьяну ее точно погубит. Элизе так хотелось ощутить его внутри себя, что она обхватила ногами его за талию, а ногтями провела вниз по его груди. Выгнула спину, подаваясь ему навстречу, приоткрыла рот, чтобы ее язык смог переплестись с его языком. Она прижалась к нему, дерзко положила руку ему на штаны и провела рукой по эрегированному члену.
Себастьян поднял голову, как будто хотел что-то сказать. Глаза его потемнели от желания, что сжигало и Элизу, и она подумала, что слова сейчас будут лишними. Желание было слишком острым, слишком настоятельным. Она обхватила рукой его плоть, провела ладонью вверх-вниз.
– Элиза, – хрипло выдохнул он.
Слышать, как этот мужчина шепчет ее имя с таким откровенным желанием, было настолько удивительно, что само по себе возбуждало. Внутри у нее вспыхнула острая потребность обладать – еще никогда и ничего подобного на физическом уровне она не испытывала. Она жаждала наслаждения без малейших опасений, одно-единственное чувство овладело ею: желание ощутить его плоть внутри себя. Она стала теребить пуговицы его штанов в остром нетерпении освободить его, пока он сам стягивал рубашку.
Когда он стянул рубашку через голову, Элиза на мгновение замерла как завороженная. Он был поистине прекрасен – сплошные рельефные мышцы. Она поцеловала его грудь, поиграла языком у сосков, руки Элизы ласкали его тело, стараясь прикоснуться к каждому дюйму кожи.
Себастьян удобнее устроился у нее между ног. Он замер, взглядом пожирая женщину, а его плоть с мучительной осторожностью скользнула внутрь ее тела. Желание пронзило все естество Элизы. Она не противилась, когда его плоть заполнила ее тело, залив ее удовольствием. Она лишилась дара речи, из головы выветрились все мысли, не осталось ничего, кроме необузданного желания. Она прижалась к нему и промолвила:
– Еще!
Себастьян прекрасно понял. Так же, как и она, забыв обо всем на свете, он начал двигаться внутри Элизы. Элиза отдалась той волне, которая разливалась от щиколоток и поднималась вверх, наполняя каждую вену и артерию ее тела, окутывая каждую фибру. Ее охватило дикое, необузданное, бешеное желание. Они двигались вместе, в унисон друг с другом, она вцепилась в его бедра, как будто хотела, чтобы он вошел еще глубже, был еще ближе. Рукой Себастьян обнимал ее за талию, придерживая, пока он двигался внутри, а глаза его еще больше потемнели.
– Еще, – вновь выдохнула она. Элиза и сама не знала, что имела в виду, хотела только одного: заполучить его всего, каждую клеточку, снедаемая откровенной страстью. Одной на двоих. Элиза чувствовала, как внутри оживает вулкан, чувствовала, что он вот-вот низвергнется. Он целовал ее, их языки переплетались, его руки неустанно ласкали ее тело.
Небеса расцветятся всеми красками фейерверка, грянет гром – и от нее ничего не останется.
Себастьян схватил ее за руку, прижал к своей груди, приподнял бедра, чтобы войти еще глубже. Элиза вскрикивала от восторга, тело конвульсивно вздрагивало, она была совершенно измотана. Себастьян задвигался быстрее, но тут внезапно ахнул и резко вышел из нее, изливая семя. Затем, тяжело дыша, он уткнулся лбом ей в плечо.
Очень долго ни один из них не мог и слова произнести. Элиза едва могла дышать. Когда же в конце концов ее дыхание выровнялось, она смахнула с его лба упавший завиток волос, обхватила ладонями его щеки и подняла голову.
Он ответил ей застывшим, удовлетворенным взглядом и улыбнулся.
– Я и подумать не могла, что возможно испытать такое наслаждение, – призналась она, лаская ладонью лицо Себастьяна, а потом поцеловала в губы.
Он склонил голову и чмокнул ее в ключицу.
– Откуда ты взялась, Элиза Триклбэнк? С каких небес ты спустилась на мой путь? – Он поднял голову, поцеловал ее и задержался на губах. Теперь таких нежных. Таких мягких. Он медленно отстранился от нее и лег рядом, обнимая ее за талию.
Элиза не только чувствовала себя удовлетворенной. Она ощущала себя свободной. Свободной от груза, который она носила много лет, свободной от прошлого, определившего ее судьбу. Теперь она ощущала близость и желания иного рода – уютно устроиться в его объятиях, быть защищенной от всего мира, счастливой, растроганной и переполненной.
Она остро чувствовала все это, но к этим чувствам примешивалась грусть, которая пряталась в глубине ее счастья и удовлетворенности, просачивалась в незримые трещины.
Себастьян приподнялся на локте, провел пальцем по ее губам, наклонился и поцеловал в лоб.
– Я на целую неделю снял этот дом.
Новость удивила Элизу, она повернулась и посмотрела на принца. Он выглядел исполненным надежд, как будто хотел услышать ее одобрение.
– Хочешь, чтобы я сюда вернулась?
Брови принца удивленно взметнулись.
– Йе, разумеется. Разумеется, ты не подумай… что я…
– Нет-нет, – поспешила заверить его Элиза, хотя не в полной мере поняла, что хотела сказать. Она-то решила, что это просто минутная страсть, тайное любовное свидание. На большее она не рассчитывала. – Но у тебя наверняка масса приглашений и встреч, которые ты обязан провести?
Он нахмурился, на мгновение прикрыл глаза и сжал пальцами переносицу.
– Я найду способ, Элиза… обязательно найду.
Ее так тронуло желание принца найти способ встретиться. И она несказанно бы обрадовалась, если бы ему удалось это сделать. Но в глубине души она хотела попросить его положить встречам конец. Удивительно, но она вдруг почувствовала неуверенность. Желание отдаться ему целиком, которое она ощущала всего несколько мгновений назад, стало развеиваться, уступая место пониманию того, как ей будет тяжело с ним прощаться. Попытка примирить физическое наслаждение, которое она только что испытала, с необходимостью расставания лишала ее почвы под ногами.
Он провел по ее шее выбившейся из прически прядью.
– Все хорошо?
– Да! – воскликнула она преувеличенно весело и улыбнулась. Ей ли не знать, как следует сохранять лицо. Уж кто-кто, а она в совершенстве овладела искусством притворства, так что у нее все отлично и принца она сможет провести.
Он помог ей встать, они оделись. Сели за стол, добродушно подшучивая друг над другом, как настоящие любовники. Элиза поверила, что теперь они стали любовниками. Но она прекрасно осознавала, что эта ночь стала для нее особой, затмившей все другие ночи в ее жизни. Она испытала невероятный всплеск желания и сменившее его зарождающееся отчаяние.
Элиза считала себя уверенной женщиной. Предательство Ашера многому ее научило. Она решила, что если ей удалось пережить его вероломство, то она способна пережить все. Но когда Элиза посмотрела на сидящего напротив нее мужчину, который так хотел сделать ей приятное и который был так красив и соблазнителен, она не смогла удержаться от вопроса, не совершила ли она серьезную ошибку.
Глава 20
Как говорят осведомленные лица, наделенные к тому же проницательным взглядом, любимая дочь некоего магната имеет в настоящее время предпочтительные шансы получить предложение руки и сердца от принца. Возможно, этим объясняется множество заказов модистке-француженке на платья по новой моде – с очень длинными шлейфами.
Дамская газета мод и домашнего хозяйства г-жи Ханикатт
Уже перед уходом, когда Элиза надевала плащ, Себастьян еще раз поцеловал ее. Он все никак не мог расстаться с ней и, притянув девушку к себе, еще раз поцеловал, отодвинул стул и распахнул дверь.
За дверью ждал Патро. Скорее всего, он все слышал. Вероятно, он заметил, что у Элизы выбились из прически локоны, а Себастьян забыл надеть сюртук.
Себастьян вместе с Патро проводили Элизу к входной двери. Принц казался угрюмым ребенком, которого родители оставляют дома. А Элиза продолжала что-то бормотать высоким, прерывающимся голосом. Себастьян понял, что она, в отличие от него, совершенно не привыкла к тому, что вся жизнь проходит на виду. Какой же он глупец, как же неподобающе от себя повел, овладев ею прямо на полу. Но он поддался искушению, и желание казалось ему таким непреодолимым, что он не мог думать ясно. В тот момент он вообще забыл обо всем на свете, ибо им овладели желания.
В конце концов, наследный принц Алусии тоже человек.
Он видел, как один из его слуг усадил Элизу в карету, которая сразу же тронулась.
– Ваше высочество, – услышал он за спиной голос Патро. – Прошу вас, отойдите от двери, пока вас случайно не увидели.
Себастьян нехотя отступил, позволяя Патро закрыть дверь.
Он не мог думать ни о чем, кроме Элизы, а когда карета вернулась, чтобы отвезти его в Кенсингтонский дворец, он всю дорогу был погружен в размышления.
Не так он намеревался провести вечер. Он вообще не собирался ее соблазнять. Просто хотел побыть с ней наедине. У него никогда даже мысли не было о том, чтобы соблазнить Элизу с пылом юноши, овладевшего девушкой на стоге сена в сарае.
То, что его охватила такая страсть к этой женщине, и удивило, и заинтриговало принца. Бывали времена, когда он задавался вопросом, а осталась ли в нем хоть капля страсти. Он столько времени посвятил исполнению своего долга, так решительно был настроен вытащить Алусию в современный мир, что сердце редко трепетало у него в груди.
Но сердце его растаяло от Элизы Триклбэнк.
Она заслужила королевское ложе, с пуховыми подушками и шелковыми простынями. Как он мог вообще не подумать об этом? Неужели он полагал, что сможет закрутить интрижку на неделю-другую? А что потом? Просто уехать, как будто ничего и не произошло?
И что с его делом? У него все еще оставались небольшие, но важные вопросы, которые необходимо было обсудить, и он не мог вернуться в Алусию с пустыми руками – уж тогда премьер-министр позаботится о том, чтобы отстранить его от любых обсуждений, связанных с войной или торговлей, если он вернется без ничего. И станет всего лишь номинальным правителем.
И оставалось еще одно нерешенное дело – выбор потенциальной невесты. От одной этой мысли ему становилось не по себе. А как же Матус? Неужели его смерть – часть веслорского заговора, как предполагала Элиза? Разве это не заслуживает хотя бы толики его внимания?
То, что он делает, не поддается логике, но сейчас казалось, что сердце живет отдельно от его разума.
Он все еще пытался разобраться в собственных чувствах, когда направлялся в свои покои в Кенсингтонском дворце. И вдруг он увидел сидящую у камина леди Анастасан. Принц замер на месте.
Дама тут же встала.
– Ваше высочество. – Она загадочно улыбнулась, но Себастьяну ее улыбка напоминала ухмылку.
Себастьян обвел взглядом комнату. Быть может, еще кто-нибудь удобно устроился в его покоях? Уже второй раз он застает ее в своей комнате одну, а рядом никого нет. Отчего-то у него возникло неловкое чувство незащищенности. Неужели, черт побери, весь алусианский двор знает, чем он занимается?
Део! Как же он ненавидел все эти вездесущие взгляды вокруг него! Проклятье, он же мужчина, в конце концов, а любому мужчине позволено иметь дела сердечные. Это же естественно. Неестественным было требовать, чтобы он зачем-то выбрал себе женщину, чье имя он даже запомнить не может. Женщину, которую он едва знает. Неестественным было возвращаться в святая святых своих покоев и заставать там леди Анастасан.
– Кто дал вам право входить сюда? – резко спросил он.
– Прошу меня простить, ваше высочество. Я осталась здесь, чтобы присмотреть за вещами, пока вас нет. Здесь не было ни Патро, ни Эгия.
– За какими вещами?
Она сложила руки на животе, как будто испугалась.
– Я… я… видела, как господин Ростафан выходил отсюда. Я знала, что вы в сопровождении слуг уехали, и решила, что нельзя оставлять вещи без присмотра.
– И вы решили присмотреть за вещами, мадам? Вы не доверяете господину Ростафану? Вы полагаете, что у вас есть право вмешиваться в его дела?
Леди Анастасан молчала. Лишь сильнее сцепила пальцы.
Да, он сам не доверял Ростафану. Что, черт побери, он снова делал в его покоях? Себастьян посмотрел на свой письменный стол, гадая, что же Ростафан мог там искать?
Он вновь взглянул на леди Анастасан.
– Быть может, вас это удивит, Сарафина, но для этого у меня есть охрана. И мне не требуется неусыпный контроль супруги моего министра иностранных дел.
– Прошу меня простить, ваше высочество, – ответила она, явно осознавая, что подверглась решительному осуждению. – Я решила, что должна стоять на страже.
Что ж, а он ощущал тревогу и потому не желал помогать ей справляться со смущением или объяснять, что она лишь временно занимает место секретаря. В качестве обычного одолжения. И совершенно определенно он не хотел напоминать ей, что она-то уж точно не является его матерью – королева Дарья в добром здравии находилась в Алусии.
– Где Кай?
– В постели, ваше высочество. Ему нездоровится.
Себастьян отвернулся от нее.
– Благодарю вас, Сарафина. Можете ступать к нему.
Он слышал шорох ее юбок, когда она шла по комнате. Слышал, как она открыла и тихонько закрыла за собой дверь. И даже после этого он обернулся через плечо, чтобы удостовериться, что она ушла.
Себастьян направился в соседнюю комнату и стал раздеваться. Кинул сюртук на стул. Жилет остался у Эгия, поэтому принц вытащил рубашку из штанов.
Он как раз развязывал шейный платок, когда услышал, что в гостиной кто-то есть. Решив, что это Патро или Эгий вернулись с Мэйфэр, он шагнул в гостиную, но тут же остановился как вкопанный, столкнувшись с Ростафаном.
Фельдмаршал выглядел напуганным. Он поспешил поклониться.
– Ваше высочество… я и не знал, что вы уже вернулись.
– Это очевидно! Что вы делаете в моих покоях без приглашения?
– Прошу меня простить, сэр. Я искал леди Анастасан. Мне сказали, что она может быть здесь.
– А какое у вас может быть дело к супруге министра иностранных дел, Ростафан?
Ростафан изменился в лице. Он казался оскорбленным до глубины души.
– У меня нет с ней никаких дел, ваше высочество. Я хотел всего лишь поинтересоваться, где сейчас министр иностранных дел. Мне необходимо поговорить с ним.
Себастьян ему не поверил. Он подошел ближе к этому гиганту.
– Почему вы не послали слугу? Вы что, привыкли входить в мои покои, когда там никого нет?
– Вовсе нет, ваше высочество, – спокойно ответил Ростафан. – Дверь была приоткрыта.
Ложь – дверь его покоев была плотно закрыта. Ему прекрасно было об этом известно, потому что он лично проверил ее после ухода леди Анастасан. Какого черта сюда явился Ростафан?
– Я оскорбил вас, сэр, – склонил голову Ростафан.
– Йе, я оскорблен, – ответил Себастьян.
Ростафан сцепил руки за спиной.
– С вашего позволения, разрешите мне откланяться.
– Ступайте! – рявкнул Себастьян.
Ростафан развернулся и направился к двери, плотно закрыв ее за собой.
Себастьян обратил все внимание на стол. Подошел, обнаружил на столе запечатанный мешок с почтой из Алусии. Он развязал его и просмотрел содержимое. Там были письма для Анастасан. Одно письмо от отца, в котором он интересовался, когда Себастьян закончит свои дела. Еще в письме он сообщал, что на севере они захватили повстанцев. Письмо Себастьяна отцу еще не дошло, поэтому не было никаких новостей о финансовом состоянии Ростафана. Были еще какие-то бумаги от министра финансов, информация, необходимая для Ростафана и тех, кто был с ним на переговорах, чтобы обсуждать тариф, который, казалось, намеренно препятствовал торговле.
Больше в мешке ничего не было. Ничего, что могло бы подсказать Себастьяну, почему Ростафан пробрался сюда тайком. Интересно, что бы сказала об этом Элиза.
Себастьян сел за стол, чтобы подумать и проанализировать ситуацию, но размышления его прервало появление Патро и Эгия.
Он сложил всю корреспонденцию в мешок, запечатал его, а в голове у него начали зреть догадки.
На следующее утро Себастьян проснулся с неприятным чувством, которое прочно укоренилось у него в груди, вклинившись рядом с его чувствами к Элизе. Она снилась ему, он заново переживал случившееся в том доме у камина в таких подробностях, что, проснувшись, ощутил обеспокоенность и неудовлетворенность.
Принц как раз работал за письменным столом, когда Патро объявил, что прибыл министр иностранных дел Анастасан с супругой.
– Bon den[16]16
Добрый день.
[Закрыть], – поклонился Кай. Леди Анастасан сделала реверанс, но стояла потупившись. Казалось, она нервничала, и Себастьян предположил, что леди Анастасан не рассказала супругу о том, как он выдворил ее вчера вечером из своей комнаты.
– Что случилось? – поинтересовался Себастьян.
– Я бы хотел поговорить с вами относительно леди Элизабет Кин и леди Кэтрин Моэм, – ответил Кай.
Себастьян застыл.
– А что о них говорить?
– Я бы предложил разослать дамам и их семьям приглашения на обед. На небольшой обед, всего на двадцать четыре персоны.
Перед мысленным взором Себастьяна пронеслось улыбающееся лицо Элизы.
– Должна сказать, что их семьи были бы просто счастливы, – добавила леди Анастасан.
Кай бросил на супругу мрачный, предостерегающий взгляд. Это ее не касалось. Она просто секретарь принца, а не его советник.
– Это решает его высочество.
– Разумеется, – поспешила исправиться леди Анастасан. – Быть может, его высочество хотел бы еще кого-то пригласить? Например, одну из дам, с которыми он танцевал у Уитбредов на балу?
Опасное и неожиданное предложение. Что с этой женщиной не так?
Лицо ее супруга еще больше помрачнело.
– Мадам, я забыл кое-какие бумаги. Они у меня на столе. Вы не могли бы сходить их принести?
Леди Анастасан прикусила губу, но кивнула и удалилась.
– Приношу свои извинения… – начал Кай.
– Нет необходимости, – прервал его Себастьян. – Но я решил, что пока мне не нужен личный секретарь, поскольку наше пребывание в Англии близится к концу. Мы с вами, похоже, отлично справились.
Кай побледнел. Открыл было рот, но потом решил, что лучше промолчать и просто ответил поклоном.
– Как пожелаете, ваше высочество.
– Я так желаю. – Откровенно говоря, Себастьян мог бы до конца дня обойтись без лицезрения леди Анастасан. Как странно долго не иметь никакого мнения о человеке, а потом так быстро и уверенно утвердиться в нем. Было в ней что-то, что его не устраивало. Ему не нравилось, что она задерживалась у него в покоях и что так заглядывала ему в глаза, как будто у них была некая общая тайна.
– Насчет этого ужина… – сказал Себастьян. – Напомните еще раз – Элизабет Кин… это блондинка? Или брюнетка?
– Блондинка, – ответил Кай. – Ее отец – крупный промышленник, занимающийся черной металлургией, и дальний родственник самой королевы. Леди Кэтрин Моэм – дочь выдающегося члена палаты лордов. По материнской линии у нее родственные связи с семьей принца Альберта в Саксен-Кобург-Готе. Обе – отличные кандидатуры.
Отличные кандидатуры для государства, но не для него. Себастьян с трудом мог припомнить и одну, и другую. Но какое это имело значение? Потом познакомится поближе, кого бы ни выбрал. Потом произведет наследников и вернется к своей работе.
– Тогда приглашай обе семьи. Но не более двадцати четырех гостей. И никаких танцев, пожалуйста. – Еще одного бала ему не вынести.
– Пятница вас устроит?
Он сможет еще целых три дня провести в доме в Мэйфэр. Еще целых три дня с Элизой. Три драгоценных дня.
– Йе, – негромко ответил он.
Принц ощутил укол вины. Его помолвка неизбежна. Он сам должен признаться Элизе, что вскоре сообщат о помолвке. Элиза, разумеется, знала, что это произойдет, она же не глупа. Но он хотел ей сам об этом сказать. Он хотел, чтобы она знала, как ему мучительно больно принять это решение.
От одной этой мысли он поморщился – как будто его сожаление могло послужить хоть каким-то утешением.
Разве можно найти утешение? Мучительно больно быть будущим королем и быть связанным долгом. Он был тем, кто мог бы иметь все, что пожелает. Но, с другой стороны, он был тем, кто не мог поступать так, как ему заблагорассудится.
