Текст книги "Замуж за принца"

Автор книги: Джулия Лондон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

– Благодарю, – робко произнесла Элиза. – Было очень вкусно. – Она взяла еще один из оставшихся на подносе бокалов.

– Да, мадам. Туда щедро плеснули рома. – Он вышел через противоположную дверь, за которой Элиза услышала таинственный гул мужских голосов. И вновь все стихло.

Кто бы мог подумать, что ром может быть таким вкусным? Она уж точно не предполагала. Ей понравилось то мягкое тепло, которое распространялось по всему телу. То самое тепло, которое она ощущала по ночам, когда отходила ко сну или принимала горячую пенистую ванну. Но, с другой стороны, нынешнее тепло было совершенно иного рода.

Когда спустя минуту вновь появился лакей с полным подносом, Элиза с радостью схватила очередной бокал. Она закатила глаза, когда он вопросительно приподнял бровь, а потом вновь исчез за дверью.

Она сделала глоток, блаженно опустила веки и, чувствуя, как тепло разлилось по рукам и ногам, сама себе радостно призналась:

– Очень вкусно.

Позднее она решила, что именно благодаря игристому теплу рома ей удалось не испугаться, когда дверь с противоположного конца коридора приоткрылась на несколько сантиметров, как будто стоящий с той стороны замер на пороге. Она с любопытством прислушалась к мужским голосам и поняла, что они разговаривают на алусианском языке, как вдруг дверь резко распахнулась и в полутемный коридорчик шагнул мужчина в алусианских одеждах.

Дверь тут же закрылась у него за спиной.

И Элиза с человеком в маске остались наедине.

Он едва заметно склонил голову влево, как будто сомневался в том, что действительно видит перед собой. Она, в свою очередь, смотрела на него с не меньшим любопытством. Создавалось впечатление, что он заполнил весь коридорчик, который показался настолько маленьким, что Элиза почувствовала себя так, как будто ее вжали в стену. Но благодаря выпитому рому внутри нее бурлили веселье и беззаботность, и, опираясь на стену, она даже умудрилась сделать реверанс, пусть и немного с перекосом вправо.

– Здравствуйте! – произнесла она с улыбкой.

Алусианец промолчал.

Она решила, что, скорее всего, он не говорит по-английски. Или, быть может, слишком скромен. Если он был болезненно застенчив, значит, заслуживал ее сочувствия. Элиза вспомнила одну из своих подруг – у той очень сильно болел живот в те дни, когда ей приходилось бывать в обществе. Сейчас она замужем, мать шестерых детей. По всей видимости, больше она не избегает общества.

Элиза подняла свой бокал, помахала им перед незнакомцем как маятником.

– Вы уже пробовали пунш?

Он посмотрел на ее бокал.

– Очень вкусно, – заверила она и отпила из бокала. Наверное, добрую половину. И тут же захихикала от своей бестактности. Она забыла практически все, что знала о поведении в приличном обществе, но была уверена, что на человека, который пьет или ест с жадностью, смотрят с осуждением.

– Я и не представляла, что у меня так пересохло в горле.

Он по-прежнему молча смотрел на нее.

– Наверное, язык не понимает, – пробормотала Элиза себе под нос. – Вы говорите по-английски? – отчетливо произнесла она каждое слово, показывая на свои губы.

– Разумеется.

– Ой! – Ничего себе! Элизе было невдомек, что могло заставить джентльмена молчать, если он прекрасно понял все, что ему говорили, но ее все же больше заботил запропастившийся куда-то лакей, а не стоящий напротив незнакомый алусианец. – Вы в зал? – поинтересовалась она, указывая на дверь.

– Пока нет.

У этого чисто выбритого здоровяка с густыми волосами цвета табачных листьев и безупречным шейным платком был красивый акцент. Элизе он показался чем-то средним между французским и еще каким-то. Быть может, испанским? Нет-нет, здесь что-то другое.

– Как вы находите Лондон? – Ее нисколько не интересовали его впечатления, но казалось неприличным таращиться на джентльмена, когда они оказались наедине в узком коридоре, и, по крайней мере, не попытаться завести светскую беседу.

– Город прекрасен, благодарю.

Дверь за его спиной резко распахнулась и немного задела незнакомца. В коридор протиснулся лакей.

– Прошу меня простить, – почтительно поклонился он алусианцу. Элизе показалось любопытным, что лакей даже не предложил алусианцу пунша, а прошел мимо, забрал у Элизы ее пустой бокал и предложил еще один.

– О боже! Мне уже хватит! – воскликнула она, но не удержалась.

Лакей направился далее в залу.

Все это время алусианец смотрел на Элизу, как она обычно смотрит на говорящих попугаев, которых время от времени приносят на рынок в Ковент-Гарден.

Наверное, ему было интересно, что она пьет.

– Желаете отведать? – спросила она.

Незнакомец взглянул на ее бокал. Шагнул ближе. Настолько близко, что ее юбка коснулась его ног. Чуть подался вперед, как будто пытаясь разглядеть, что же налито в ее бокале.

– Ромовый пунш, – сказала Элиза. – До этого вечера мне никогда не доводилось пробовать ромовый пунш, но я намерена прямо сейчас исправить это упущение. Вот увидите. – Она подняла бокал, дразня его.

Он посмотрел на нее, и Элиза заметила, какого же невероятно зеленого цвета его глаза: бледно-зеленые, как дубовая листва ранней осенью в ее саду. И эти дивные очи, обрамленные густыми, длинными ресницами. Она чуть выше подняла бокал и весело улыбнулась, потому что ни секунды не сомневалась, что он будет настолько дурно воспитан, чтобы взять ее бокал.

Но незнакомец удивил Элизу. Он взял ее бокал, мимоходом коснувшись ее пальцев. Она в изумлении наблюдала, как он подносит бокал к своим губам и делает глоток. Потом он достал из кармана сюртука носовой платок, вытер бокал в том месте, где касался его губами, и отдал назад владелице.

– Йе, очень вкусно.

Ей понравилось, как его голос окутывал ее, едва касаясь кожи.

– Хотите, возьмем и вам бокал? У меня тут знакомый лакей, – вновь улыбнулась она.

В ответ на ее предложение он лишь едва заметно покачал головой.

Продолжая разглядывать это прекрасное создание, Элиза сделала очередной глоток пунша и спросила:

– А почему вы здесь, а не в зале?

Над маской удивленно взметнулась бровь.

– Тот же вопрос я мог бы адресовать и вам.

– Так уж случилось, сэр, что у меня на то есть веские причины. Распорядительница бала недовольна моей бальной картой.

Взгляд зеленых глаз скользнул на ее декольте, и от этого пронзительного взгляда Элизе стало жарко.

– Я не очень-то хорошо танцую, – призналась она. – Каждый талантлив по-своему, но танцы не мой конек. – Она засмеялась, потому что ей показалось смешным признаваться в таком непростительном грехе совершенно незнакомому человеку. Воистину ромовый пунш творит чудеса.

Алусианец подошел совсем близко – нижние юбки ее платья зашелестели от прикосновения его ног. Перевел взгляд на маску, завиток которой огибал голову.

– Осмелюсь предположить, что вы бы хотели поведать мне о своем собственном таланте, – сказал он, выделяя последнее слово.

То ли от рома, то ли от низкого мужского голоса Элиза ощутила, как ее бросило в жар и закружилась голова. Ей необходимо собраться с мыслями. А какой же у нее талант? Чинить часы? Вышивать? Или ее талант заключается в таких приземленных вещах, как ухаживать за больным отцом? Элиза не сомневалась, что ее сестра с подругой были бы повергнуты в ужас, если бы она призналась в этом незнакомому джентльмену. Впрочем, сейчас она все равно не могла говорить – под его пронизывающим взглядом Элиза моментально потеряла дар речи и немного размякла.

Нет, неправда. Она размякла из-за пунша.

Он окинул ее взглядом с головы до ног, начиная от завитка на маске, потом спускаясь к губам, декольте с нелепым букетиком цветов и далее к талии. Когда он вновь поднял голову, в глазах у него потемнело, они блеснули так, что кровь в жилах Элизы превратилась в обжигающую реку. Показалось, что в коридорчике нечем стало дышать, и ей захотелось спрятаться за бокалом и пить воздух маленькими глотками, поскольку она уже не была уверена в том, что не оступится и не сделает чего-то предосудительного. Например, не прикоснется к его лицу. У нее возникло непреодолимое желание коснуться кончиками пальцев его высоких скул.

Не сводя глаз с ее губ, он произнес:

– Вы бы не хотели поделиться со мной своим талантом?

– Нет, не хотела бы, – выдавила она.

Взгляд его опустился ниже, задержавшись на букетике золотых цветов у нее между грудей.

– Вы уверены? Я бы хотел услышать от вас об этом.

Он пытался соблазнить ее! Как тревожно, как забавно, но одновременно так глупо.

– Все ваши попытки, какими бы выдающимися они ни были, не сработают, – горделиво заявила она. – Меня не так-то легко соблазнить. – На самом деле все это было откровенной ложью. Уже очень давно никто не предпринимал попыток соблазнить ее, и сейчас, несмотря на то, что она оказалась затиснутой в узком коридорчике и вряд ли мечтала о том, чтобы ее соблазнили в столь непристойном месте, такое начало бала ей скорее нравилось. И она ощущала от этого приятное волнение.

К счастью, Элиза надеялась, что ей, по крайней мере, хватит разума понять: не следует опускаться до того, чтобы ее соблазнил совершенно незнакомый человек.

Мужчина почти незаметно приблизился, и его мощное желание как будто окутало ее, отрезая путь к побегу. Он поднял руку и бесстыдно, медленно и легко коснулся пальцем ее ключицы, отчего у нее по всему телу пробежала дрожь.

– Разве вы не этого хотели? Чтобы вас с легкостью соблазнили в темном коридоре?

Элиза фыркнула в ответ. Нелепая самоуверенность мужчин, которые искренне верят, что если к ним приближается женщина, то исключительно для того, чтобы ее соблазнили!

– Я хотела выпить пунша и не попасться на глаза распорядительнице бала. – Она обхватила пальцами его запястье и оттолкнула руку мужчины. – Вы слишком много возомнили о себе, сэр. Но мне придется объяснить вам: если женщина просто прячется в коридоре и потягивает ром, это не значит, что она жаждет от вас авансов.

Он самодовольно усмехнулся.

– Вы, наверное, удивитесь моему вопросу, но я все равно спрошу: «Что еще за причины могут заставить женщину затаиться в этом узком коридоре?»

– Я могла бы назвать вам сотню причин. – Однако же в голову приходила только одна. – Я отлично себя знаю и никогда бы не позволила соблазнить себя в коридоре. Поэтому, если не возражаете, прошу вас отойти в сторону.

Он вновь скользнул взглядом по ее фигуре и отступил в сторону.

Элиза сделала глоток пунша, как будто ее ничуть не заботило происходящее, но в действительности казалось, что кожа ее горит. И пульс участился. А где-то на краю сознания проскакивала мысль, что она слишком практична. Этот высокий алусианец с удивительными глазами притягивал ее, как магнит. У кого же возобладает холодный разум? Она совсем не возражала против того, чтобы ее поцеловали на королевском балу… но, с другой стороны, ей не хотелось рисковать и тем более не хотелось, чтобы ее вышвырнули с бала до того, как она встретит принца.

Хвала Всевышнему, дверь распахнулась, и вошел еще один алусианец. Но, увидев Элизу, он резко остановился от удивления. Он посмотрел на незнакомца и заговорил на своем языке.

Высокий алусианец что-то негромко ответил, обошел Элизу, как будто и не было между ними недавнего разговора, и направился в зал, даже не попрощавшись.

Дверь закрылась за его спиной.

Но тут же с противоположной стороны распахнулась другая дверь, в очередной раз вошел лакей с очередным подносом напитков.

– Мадам, вам нельзя здесь находиться, – напомнил он ей.

– Уже ухожу, – ответила Элиза и с бокалом пунша направилась за алусианцами в зал.

Она тут же заметила распорядительницу бала, которая, подобно коршуну, с высоты обозревающему долину, оглядывала бальную залу. Поэтому Элиза поспешно отвернулась и тут же отошла подальше от группки ожидающих приглашения на танец девиц. Она обошла зал по кругу, а когда остановилась и огляделась, обнаружила, что находится в толпе каких-то женщин. Среди какого-то собрания. Со стороны это было похоже на то, что две женщины постарше загоняли молодых женщин, будто пара породистых овчарок.

Вот так Элиза и оказалась в длинной череде девиц, которых намеревались представить принцу.

Она не сразу это поняла: слишком была поражена молодостью и красотой собравшихся. Все были облачены в красивые платья и маски и, в отличие от жавшихся у стен остальных девиц, держались с заметной уверенностью. Вот такая компания ей подходит!

Элиза подумала, что, наверное, следует избавиться от четвертого бокала ромового пунша, чтобы от этого пьянящего напитка не развязался язык, – если, конечно, уже не поздно. И когда она подалась вперед, чтобы выглянуть из толпы, ей на глаза попалась группа алусианцев. Как любопытно! Элиза похлопала по мраморному плечику высокой худощавой девушки, стоящей прямо перед ней.

Та обернулась. У нее были темные волосы, на лице – искусно сделанная маска из павлиньих перьев, которые мастерски были уложены вокруг глаз. Сине-зеленые павлиньи перья были в тон ее синему убранству. Девушка с явным неудовольствием посмотрела на Элизу сквозь прорези маски.

– Прошу прощения, но кто эти люди? – поинтересовалась Элиза, кивая в сторону мужчин.

Девушка недоуменно уставилась на нее.

– Я полагаю, что лучше задать вопрос, кто вы такая, милочка? – резко ответила она.

– Элиза Триклбэнк. – Она сделала реверанс. – Рада нашему знакомству…

– Вам здесь не место, – оборвала ее незнакомка. – Здесь очередь исключительно для избранных гостей. Вас должна была внести сюда леди Мальборо. Вас леди Мальборо приглашала?

Элиза имела дерзость засмеяться. Неужели, чтобы оказаться в этой очереди, необходимо получить особое приглашение? Но Пава нахмурилась, поэтому Элиза ответила:

– Разумеется! – И фыркнула вдобавок, как будто ей было смешно слышать подобные вопросы.

– Неужели? – холодно отреагировала собеседница.

– Смею вас уверить, – подтвердила Элиза. – Она велела встать здесь, прямо за вами.

Казалось, что Пава ей не поверила, но тем не менее не стала продолжать этот разговор. Она отвернулась от Элизы и начала шептаться со своей компаньонкой.

Неужели действительно необходимо получить приглашение, чтобы встать в очередь? Откровенно говоря, Элизе не верилось, что кому-то нужно становиться в очередь, дабы быть представленным, если только тот, кому должны представить, не крайне важная особа. Или невероятно богатая. Важная, богатая и раздающая деньги мешками. Вот в такой очереди она совсем не против постоять.

Или же здесь ожидали быть представленным королеве или еще кому-то королевской крови…

Внезапно Элизу осенило, как будто она увидела вдали маяк, освещающий путь. Ну конечно же! Она вновь подалась вперед. Алусианцев, облаченных в тончайшей шерсти черные сюртуки и белые жилеты, в одинаковых масках, можно было различить только по цвету волос. Да и цвет волос при ближайшем рассмотрении оказался похож – темно-золотистого цвета, хотя и различного оттенка. Совсем как волосы у того незнакомца в коридоре. К тому же роста они были одного. Только один из них был на пару сантиметров выше остальных. И, что самое удивительное, все были гладко выбриты. А Каролина ранее утверждала, что принц носит бороду.

Должно быть, это младший брат! Она сейчас стоит в очереди, чтобы быть представленной одному из алусианских принцев! Элиза была вне себя от счастья, ей хотелось смеяться, и она, не в силах стоять на месте, постоянно оглядывалась по сторонам, отчаянно пытаясь разглядеть свою сестру, которая никогда не простит Элизе, если та познакомится с принцем, а сама Холлис – нет.

Но Холлис нигде не было видно, поэтому Элиза сделала добрый глоток пунша и вновь тронула за плечо стоящую впереди даму. Та нетерпеливо обернулась.

– Ну что еще?

– Там что, принц стоит?

Даже несмотря на красивую маску, было видно, как Пава закатила глаза.

– Господи, мисс Триклбэнк. Вы недвусмысленно продемонстрировали, что вас сюда не приглашали. Вам лучше покинуть эту очередь, пока вас не заметила леди Мальборо. – И Пава решительно повернулась к Элизе спиной.

Но Элиза не собиралась никуда уходить, уж точно не сейчас, когда до принца было рукой подать. И поскольку она не знала, куда поставить свой бокал с пуншем, продолжала потягивать напиток. А пока очередь медленно двигалась вперед, развлекала себя тем, что рисовала в воображении, как же ее представят. Мисс Элиза Триклбэнк. Мисс Элиза Триклбэнк. Мисс Элиза Триклбэнк из Бедфорд-сквер Триклбэнк. Не путать с Чипсайд Триклбэнк, поскольку после смерти ее деда в семье наметился раскол.

Она наклонилась, чтобы выглянуть из-за толпы дам и рассмотреть джентльменов. Тот, что стоял посередине, показался на удивление знакомым.

Нет! В душе зашевелились нехорошие предчувствия. Быть такого не может! Или может? Господи, так и есть! Именно этого мужчину она встретила в узком коридоре. Неужели ее пытался соблазнить сам принц? Холлис от изумления лишится чувств. Да и сама Элиза тоже. Он пил из ее бокала! Сам принц! Молодой принц…

Нет-нет. Быть такого не может, внезапно осознала она. Это был сам наследный принц, тот самый, который намерен найти себе партию. Это должен быть он – зачем еще всем этим дамам толпиться, подобно овечкам, в ожидании, когда их представят?

Неожиданно ей стало трудно дышать. Подумать только – она была наедине с наследным принцем! Они едва не поцеловались! Их губы почти соприкоснулись! С самим наследным принцем!

Она сделала глубокий вдох, призывая себя успокоиться.

Откровенно говоря, сейчас он показался ей несколько скованным. От него уже не исходила та горячая волна, которую она ощутила в коридоре, как и не выплескивалась из берегов его мощная притягательность. Казалось, сейчас его снедает скука. Элиза подумала, что ему следовало хотя бы попытаться быть более радушным, если он намерен найти себе супругу. Тем не менее она великодушно оставляла за ним презумпцию невиновности: быть может, подобная зажатость – результат больной спины после конной прогулки. Или военного ранения. Разве ее отец не упоминал какие-то стычки с веслорианцами?

Какова бы ни была причина, его явно тяготила церемония представления. В отличие от очень восторженного худощавого мужчины, который старался вовсю, подводя к нему молодых дам. Последний был поменьше ростом и с готовностью улыбался каждой гостье. Двигался он странно, и Элиза заметила, что одну руку в перчатке он прижимает к туловищу. Казалось, что его левая рука деформирована, поэтому он пользовался исключительно правой.

Девицы, подходившие к принцу одна за другой, отвешивали ему поклоны, но он не произносил ни слова, а лишь вежливо кивал в ответ, а затем отворачивался и продолжал разговор с другими алусианцами. Элиза посчитала такое поведение крайне непочтительным.

Интересно, а что он скажет, когда увидит ее? Сочтет эту встречу смешной? Быть может, следует предложить ему остатки пунша? Или, возможно, он заметит ее пристрастие к пуншу и предложит ей бокал. А может, они даже вместе посмеются: «О боже, я понятия не имела, что именно вас встретила в узком коридорчике!»

Паве это явно придется не по душе.

Элиза представила, что стоит перед принцем, делает глубокий реверанс и произносит: «Enchanté»[4]4
  Очень приятно! (фр.)


[Закрыть], поскольку он явно говорит по-французски, ведь французский в ходу при любом королевском дворе. Он протянет ей руку, помогая встать, а потом, вероятно, улыбнется и ответит на безукоризненном французском, что ему очень нравится бал, и тут же поинтересуется, как она его находит. И Элиза ответит ему на таком же безупречном французском, на котором в одно мгновение заговорит легко и свободно, что ей тоже очень нравится бал. Принц поинтересуется, вписала ли она чье-то имя в бальную карту, и, когда она признается, что ее карта пуста, он поведет ее мимо всех остальных дам, приглашая на танец.

– Шевелитесь уже! – прошипели сзади.

– О! Прошу прощения, – извинилась Элиза и поспешно прыгнула вперед, когда очередь немного продвинулась, как будто она играла в игру «Мамочка, а можно?»[5]5
  Популярная игра, суть которой заключается в том, чтобы добраться до цели, не забывая у ведущего (т. е. «мамы») спрашивать разрешения, чтобы переместиться вперед по игровому полю.


[Закрыть].

Девиц продолжали представлять как под копирку. Все время одинаково: восторженный алусианец представлял даму, дама отчего-то приходила в неистовый восторг, принц кивал и отворачивался, и бедняге, который представлял даму, приходилось из шкуры вон лезть, чтобы вновь привлечь его внимание. Некоторые девушки, утомившись от ожидания, соблазнялись музыкой и танцами. Остальные преданно ждали своей очереди, и среди этих последних и сама Элиза. А почему бы ей не подождать? В душе у нее бурлило такое веселье, что она не могла сдержать улыбку, особенно когда окидывала взглядом эту богато украшенную залу и этих красивых людей – вернее, их красивые маски. Она действительно находилась на королевском балу в Кенсингтонском дворце. А наследный принц Алусии испил пунша из ее бокала!

Но когда Элиза была в двух шагах от принца и перед ней оставалась только Пава, а ее воображение уже рисовало, как ее представят, принц что-то сказал мужчине, который представлял дам, и направился прочь. Пава так и замерла в нерешительности. Ее компаньонка оглянулась на нее, и, даже несмотря на маску, было заметно, как она встревожилась. Элиза вообразила, что эти двое сейчас думали: просто неслыханно, чтобы одну подругу представили, а вторую – нет.

Элиза слегка подтолкнула ее.

– Ступайте вперед! Нас все еще могут представить…

Пава внезапно резко обернулась.

– Не смейте толкать меня! Мисс Триклбэнк, вам не приходило в голову, что вы уже слишком стары, чтобы находиться среди тех, кто ждет быть представленным?

Что? Неужели есть какие-то возрастные ограничения? Впрочем, времени обсуждать, правда ли это, не было. К тому же принц ретировался из зала, даже не посмотрев в их сторону, и Элиза понимала, что ее шанс ускользает как песок сквозь пальцы. Она уже достаточно хлебнула ромового пунша, чтобы чувствовать себя так, с позволения сказать, раскованно, что неожиданно выскочила из-за спины застывшей в недоумении девушки и выпалила:

– Добро пожаловать в Англию! – А что еще она могла сказать?

И потом, Элиза думала, что принц Себастьян никогда бы ее вообще не узнал, если бы она не возникла у него на пути именно в тот момент, когда он уже покидал зал. К сожалению, появилась она неожиданно, и принц нечаянно наступил ей на ногу.

Элиза охнула от боли и изумления.

– Прошу простить меня, я не отдавил вам ногу? – Он тут же убрал свою огромную тяжелую ногу.

– Почти, – задыхаясь, ответила она и дружелюбно протянула руку, как будто он был мясником, который только что продал ей кусок свинины по очень хорошей цене. – Мисс Элиза Триклбэнк.

Он взглянул на ее затянутую в перчатку руку, как будто понятия не имел, как с ней поступить. Элиза обнадеживающе улыбнулась. Он неохотно, но учтиво взял ее ладонь в свою руку, которая в сравнении с ладонью Элизы казалась просто огромной, и склонился над ней.

– Мадам.

От прикосновения этой сильной руки, которая так осторожно держала ее ладонь, у Элизы по телу пробежал жар. От пикантности самой ситуации, от трепета, испытываемого при мысли, что она встретилась с настоящим принцем – и не один раз, а целых два, – сердце ее колотилось как бешеное.

– Рада нашему знакомству, ваше высочество. Ваше королевское высочество. – Она ослепительно улыбнулась. – Теперь уже официально. Мы же ранее с вами уже встречались. – Она продолжала лучезарно улыбаться ему.

– Сэр, – обратился к нему один из алусианцев, и принц, отпустив ее руку, отвернулся. Не успела Элиза и глазом моргнуть, как принца уже поглотила толпа из нескольких алусианцев, которые поспешно удалились.

Неожиданно рядом с Элизой возник мужчина, который представлял всех девиц.

– Вам больно, мадам? Позвольте осмотреть вашу ногу.

– Прошу прощения… А… в этом нет нужды. Нога в порядке. – Она несколько истерично засмеялась. – Я встретила принца, – сказала она ему.

Мужчина улыбнулся.

– Так и есть. – Он подался вперед и прошептал: – И вы с вашей ногой, вероятно, произвели на него неизгладимое впечатление.

Элиза радостно засмеялась. Она выполнила свою миссию. Губы растянулись в широкой улыбке, она повернула голову и улыбнулась Паве. Девушка смотрела на нее, открыв рот, все еще не оправившись от изумления.

– Я встретила принца! – вновь весело засмеялась Элиза, кивнула доброму алусианцу и пошла прочь, чувствуя взгляд Павы, прожигающий ей спину.

Так обычно случается с теми, кто превращается в одиноких старых дев, ухаживающих за больными стариками. Их перестает заботить мнение окружающих.