Текст книги "Искушение Данте"
Автор книги: Джулио Леони
Жанр:
Исторические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Тайна алхимика
20 июня, утром
– Проклятые торгаши! Паразиты! – шипел Данте, расхаживая взад и вперед по приемной во дворце гильдии суконщиков, самой влиятельной во Флоренции. – Богатые, надменные, наглые!
Не менее половины служащих Магистрата были более или менее открыто куплены ими. А не купленные их просто боялись.
– Я еще должен ждать, когда они соблаговолят меня впустить. Перевешал бы!..
Надо сказать, что и в приемную поэт с трудом пробился только благодаря своей высокой должности, а теперь его мучили ожиданием. Он ждал уже полчаса. Все это время перед его глазами мелькали тучные купцы, посыльные, грузчики и прочие простолюдины. В груди Данте вскипала ненависть к этим недавно разбогатевшим плебеям. Именно из-за них Флоренция и превратилась в сточную канаву! Город, который мог бы стать вторым Римом благодаря своим мудрым законам и вторыми Афинами – благодаря блеску своих произведений искусства, превращался в насквозь порочный новый Вавилон!
Окна приемной выходили на стройку. На другой стороне улицы – на месте древних лачуг – был построен внушительных размеров дом. Подобные здания строились для того, чтобы дать приют множеству людей, стекавшихся во Флоренцию из деревень, в поисках легкого заработка. В роскошных фасадах этих новых домов, выросших среди виноградников, Данте виделось что-то нездоровое. Здесь обитали воры, мошенники, блудницы…
– Порочный город! – буркнул Данте, отворачиваясь от окна.
Наконец появился лакей в пышной ливрее и без особых церемоний провел поэта наверх. Туда, где над бывшим старым рынком простирались обширные лоджии дворца.
Глава гильдии сидел за высоким письменным столом. Рядом стояли письменные столы поменьше, за которыми работали счетоводы, деловито занося в толстенные конторские книги записи о сделках компаний и отдельных купцов.
– Чем могу вам помочь? С чего это Магистрат заинтересовался нами? – надменно спросил глава гильдии у Данте.
Данте подошел вплотную к письменному столу.
– Магистрат волнует все злое и доброе, что происходит во Флоренции. Сегодня мы интересуемся злом.
Глава гильдии удивился. Он наверняка ожидал обычных просьб денег, услуг и тому подобного.
– О чем это вы? – поморщившись, спросил.
– Я веду расследование зверского убийства мастера Амброджо.
– Мастера мозаик!.. Да, я слышал… Но не понимаю, при чем здесь суконщики…
– Я тоже. Пока… Поэтому-то мое расследование и приводит меня в самые разные места.
– И к нам тоже?
– Говорят, суконщики могут все и знают все. «Делать, заботится, приказывать!» Разве это не ваш девиз?
Глава гильдии неуверенно кивнул.
– На самом деле, – пояснил Данте, – я пришел, чтобы поговорить с одним из ваших людей. С Флавио Петри, генуэзцем.
– С мастером-красильщиком? А о чем, собственно?..
Глава гильдии не закончил свой вопрос, потому что поэт посмотрел на него с не терпящим возражений видом. Вздохнув, суконщик властно приказал одному из писцов проводить Данте.
Мастерская красильщика находилась в обширном и низком подвале, заставленном огромными медными бочками и мельницами, в которых готовили краски. Дышать в этом подвале было почти невозможно.
Флавио был один в подвале. Это был немолодой человек с морщинистым лицом, на котором горели черные как оникс глаза. Он что-то наливал в один из котлов из стеклянной мензурки. Обменявшись парой слов с писцом, Флавио подошел к Данте. Поэту показалось, что за внешней учтивостью генуэзца скрывается желание сбить его со следа. И все же, только что столкнувшись с не очень дружелюбным обхождением, Данте обрадовался вежливости Флавио.
– Чем могу вам служить, мессир Данте?
– Хочу приникнуть к источнику вашей мудрости. Мне нужен ваш совет в особой области.
– Считайте, что все мои скромные познания в вашем распоряжении.
– Не стоит скромничать. Вы превзошли все науки о природе. Лучше вас никто не разбирается в них ни во Флоренции, ни в Италии, а может и во всем христианском мире.
Флавио улыбнулся и молча поклонился.
– Что вы знаете о том, как можно изготовить золото? – спросил Данте, стараясь говорить небрежным тоном, хотя и прекрасно понимал, какой чудовищный вопрос задает.
Его поразило то спокойствие, с которым генуэзец ответил на этот вопрос, словно его спросили о чем-то совершенно обыкновенном.
– За свою долгую жизнь я кое-что об этом слышал. Много ошибок, много напрасных надежд. Много лет я не спал ночами, пытаясь овладеть этим искусством. Не знаю, что это было бы такое – божий дар менять свойства природы или дьявольская способность удовлетворять собственную алчность… Человеческий ум не может избавиться от сомнений такого рода, проникая даже в самые маленькие секреты природы.
– Но, по-вашему, это возможно? Этого кто-нибудь уже добился? – спросил Данте, отмахнувшись от рассуждений о муках совести.
– Некоторые утверждают, что научились это делать, – пожав плечами и вперив взгляд куда-то в даль, произнес старик. – Я встречал самых разных людей, клявшихся в том, что им известен этот секрет. Чаще всего это были шарлатаны и авантюристы, не имевшие ни малейшего понятия о великом искусстве алхимии… Вот только один раз…
– Что? Что – один раз?!
– Один человек рассказывал мне о четырех превращениях, которые должна претерпеть медь, чтобы стать золотом. Обычно алхимики, чтобы изготовить золото, возгоняют свинец. А этот ученый муж пользовался силой огня, скрытого в меди.
– А вы? А вы пробовали это делать? – возбужденно спросил Данте.
– Я так и не узнал все нужные подробности. Да я и не хотел это знать. Секрет золота – секрет королей. Многих из хвалившихся тем, что его знают, убили, чтобы им завладеть… Или для того, чтобы они никому больше его не рассказали…
Данте растерялся. Много, очень много раз он слышал в тавернах россказни о тех, кто умеет делать золото.
– Наверное, вы слышали это очень давно, когда путешествовали в далеких странах, – с легкой иронией в голосе спросил поэт.
Мастер-красильщик взглянул Данте прямо в глаза.
– Нет, – спокойно сказал он. – Я совсем недавно услышал это в вашем городе… Чтобы не быть голословным, покажу вам кое-что любопытное. Один рыбак нашел это в пустом баркасе, выброшенном волнами на берег возле Пизы. Один из наших людей заинтересовался этой находкой и прислал ее в нашу гильдию.
Открыв какой-то ящичек, Флавио извлек из него нечто вроде розоватого камня размером с орех.
– Смотрите! Вы видели когда-нибудь хоть что-то подобное?
Пристально рассмотрев то, что протягивал ему красильщик, Данте сказал:
– Это медь.
– Да. Медь. Но какой небывалой чистоты!
– И вот из этого можно сделать золото?
– Возможно, – пробормотал генуэзец, по-прежнему крутя в пальцах самородок. – В природе медь встречается в виде тонких жил в толще огромных скал. Я никогда не видел такого…
– Чем же вы можете это объяснить? – перебил его поэт.
– Не знаю. Может, это первый шаг на пути преобразования меди в золото… Такое впечатление, словно знания во Флоренции растут как на дрожжах. В небо поднимаются огромные башни. Купола новых храмов огромны как целое поле. Строить все это людям помогают невиданные машины. Может, кто-то наконец сорвал заветный плод с древа познания…
– Вполне возможно… Взгляните на эту вещь? – сказал Данте, извлекая из сумки на поясе золотой диск.
Мастер-красильщик с интересом взял его в руку.
– Еще один!
– А вы видели другие?
– Да. По меньшей мере, два очень похожих!
– Как вам этот металл? Что это? Настоящее золото? Природное?
Флавио иронически покосился на поэта и стал осторожно тереть диск о кусок черной яшмы у себя на столе.
– Вот и вы сомневаетесь… Да. Это золото, – сказал он, изучая маленькие полоски, оставленные металлом на камне. – Чистое золото. Без всяких примесей. Но я не могу сказать вам, откуда оно взялось. Я просто не знаю.
– А откуда взялись другие диски, которые вы видели?
– Я знаю только то, что они каким-то образом оказались в ящиках, прибывших в нашу гильдию. Но даже если бы я и знал что-нибудь о происхождении этих дисков, вы все равно не выведали бы эту тайну. Не умеющих хранить тайны гильдии ждет смерть.
Флавио отдал поэту диск.
Внезапно внимание Данте привлек большой сложенный вдвое лист бумаги, лежавший рядом с банками для красителей. Это была карта.
Поэт взял лист в руки, заметив, как нахмурился генуэзец. Данте даже показалось, что Флавио хотел вырвать у него бумагу из рук, но с трудом удержался.
– Вот Париж с островом на реке… А это тоже нужно вам для работы? – равнодушным тоном спросил поэт.
– Я умею наносить на бумагу земли и воды и делаю это на благо гильдии. Купцы хотят знать, где текут реки и пролегают границы… Однако прошу вас никому об этом не говорить, – озабоченно сказал мастер-красильщик, забрал у Данте бумагу и аккуратно сложил ее пополам.
– А почему надо держать в тайне облик нашего мира? Зачем скрывать плоды Творения? Это все равно что пытаться скрыть под маской божественный лик! – настаивал поэт, удивленный поведением генуэзца.
– Дороги – это не только нервы, соединяющие важные части Земли. Это и артерии, по которым текут ее богатства. Зная все дороги, можно опередить соперников и черпать это богатство сколько душе угодно. Кроме того, истинный облик нашего мира вполне может оказаться таким же прекрасным и ужасным, как божественный лик, и тот, кто увидит его, может ослепнуть.
– Возможно, вы правы, мессир Флавио. Однако говорят, что глаза приговоренных к ослеплению в последний миг перед погружением в вечный мрак, видят великолепное сияние, открывающее им истинную суть вещей. Может, все мы тоскуем по этому сиянию?
– Возможно, – пожал плечами старик. – По сиянию, за которым кромешный мрак.
Распрощавшись с мастером-красильщиком, Данте вышел на улицу, полную людей. Встреча с генуэзцем не принесла ему особой пользы. Увидев на углу небольшую таверну, он сел на лавку под навесом у ее дверей. Хозяин принес ему глиняный кувшин белого вина. Теплое вино смочило поэту горло, но не утолило жажды. Среди пыли и испарений, поднимавшихся над улицей от помоев и лошадиного помета, перед глазами Данте по-прежнему сверкало искусственное золото.
Неужели действительно можно изготовить настолько чистое золото, что подвоха не заметит даже такой мастер, как Флавио Петри?! Надо предупредить Монетный двор!
Данте потряс головой, пытаясь выйти из оцепенения, в которое его повергли жара и теплое вино. В голове вихрем кружились мысли.
Что будет, если в обороте внезапно окажется огромное количество золотых монет?! Сначала все подряд неожиданно разбогатеют и начнут купаться в роскоши. Расплатятся с долгами. Никто больше не будет платить налоги. Изобилие! Прощайте голод и нищета!
Потом – катастрофа! Очень скоро золота станет больше, чем грязи, и оно обесценится. Наступит новая эра, обещанная Бруно Амманнати. Но не эра всеобщего благоденствия, а эра скорби и отчаяния. Эра Последних людей. Последних в буквальном смысле этого слова!
Погрузившись в тягостные думы, Данте не заметил, что вслух громко разговаривает сам с собой. К нему подбежал хозяин таверны, решив, что посетитель хочет сделать новый заказ. Спасения от жары не наступило.
– А может, именно это они и задумали?! – воскликнул поэт и вскочил на ноги, чуть не перевернув стол.
Швырнув монету ничего не понимавшему хозяину таверны, Данте зашагал к мосту Понте Веккьо.
– Это, кажется, мессир Данте! – тихо сказал один из наблюдавших за поэтом посетителей таверны. – Наш новый приор!.. Боже, спаси и сохрани Флоренцию!..
Книга II
МОЗАИКА ИСТИНЫ
Часть четвертая
Дискуссия астрологов
В тот же день около полудня
В донесении об ученых мужах с Третьего Неба были указаны места, в которых они временно занимались с учениками. Чекко из Асколи читал медицинскую астрологию в малом зале капитула монастыря Сан Систо в Сан Фредиано.
Увидев Чекко в таверне, Данте тут же пообещал себе в ближайшее время встретиться с ним, чтобы обсудить разногласия по поводу сути астрологии. Они уже несколько лет вели спор на эту тему в переписке. Но после того, что поэт услышал в церкви Сорока Мучеников, эту встречу надо было ускорить и по другим причинам. Почему бы не встретиться с астрологом прямо сейчас? Ведь вино пробуждает и обостряет фантазию!
Данте вошел в зал как раз в тот момент, когда заканчивался диспут между двумя учениками. Чекко выглядел довольным. Ученик, защищавший некоторую точку зрения, уже закончил свое выступление, и речь его оппонента тоже подходила к концу. Молодой человек читал свои записи по тетради, стоя перед кафедрой учителя, а остальные студенты сидели на длинной скамье и что-то старательно записывали на восковых табличках.
Ученик, выступавший первым, внимательно слушал своего оппонента, готовый в любой момент уловить в его словах противоречие и опровергнуть его.
Данте успел уловить последние замечания. Судя по всему, речь шла о влиянии движения Марса на выделения человеческих легких.
Марс – горячая и сухая планета огня, которая разогревает тела своим дыханием. Говоривший в тот момент ученик утверждал, что это должно привести к сокращению выделений и мокрот. Второй же ученик наверняка утверждал противоположное.
«…А ведь в моменты приближения Марса люди видят сладострастные сны, и у мужчин особенно обильно выделяется семя! Кроме того, хорошо известно, что в сухое время года люди и животные совокупляются чаще. Животные спариваются, когда наступает тепло, а чернокожие обитатели Ливии славятся частотой своих совокуплений!»
Последние слова молодой человек произнес с таким видом, словно извинялся за ошибки своего соперника в споре. Остальные студенты захлопали в ладоши. Видимо, оратор их убедил. Учитель тоже одобрительно кивнул головой, поощряя ученика.
Теперь ученики стали почтительно прощаться с учителем. Лишь тогда Чекко из Асколи заметил стоявшего в дверях Данте, быстро сошел с возвышения, на котором стояла его кафедра, заключил поэта в объятия и расцеловал в обе щеки.
– Добро пожаловать, мессир Данте! Если бы я знал, что вы намереваетесь меня посетить, я приказал бы принести второй стул и вы сидели бы по правую руку от меня во время занятия.
Данте почтительно склонил голову.
– Благодарю вас, но я не имею права преподавать. Даже после курсов, прослушанных в Болонье и Париже. Поэтому мое место – среди ваших студентов.
– Я знаю, что ваша скромность сравнится лишь с вашей мудростью. Но если вы захотите, в нашем Studium найдется место и для вас. Вы могли бы преподавать астрологию, в которой – как мне известно – прекрасно разбираетесь.
– И вы приняли бы меня на Третье Небо? – спросил Данте, глядя прямо в глаза собеседнику.
Чекко из Асколи замолчал. Дружелюбное выражение покинуло его лицо.
– Почему бы и нет? – сказал он через несколько томительных мгновений. – Третьим небом управляет Венера, а вы ведь великий певец любви!
Набрав побольше воздуха в грудь, он внезапно запел:
И пропел приятным и звучным голосом всю первую строфу.
Справившись с удивлением, поэт пропел вторую строфу, потом Чекко продолжил. Так они пропели всю песнь.
Немного помолчав в тишине, казалось, еще наполненной их голосами, астролог сказал:
– Вы обессмертили смертный предмет вашей страсти. Увы, сейчас не то время, но раньше за ваши стихи именем Беатриче назвали бы созвездие. Ведь попала же на небо Вероника, воспетая Каллимахом![12]12
Каллимах (Kallimachos) – греческий поэт, критик и полигистор, около 310–235 гг. александрийской эпохи, «царь элегии», служивший образцом Овидию, Проперцию, Катуллу, Вергилию. Более 800 сочинений в стихах и прозе, родоначальник эротической поэзии.
[Закрыть]
– Дело не во временах, а в том, что мы – христиане и можем попасть на небо лишь по милости Святого Петра и его ангельских хоров, – дрожащим от волнения голосом сказал Данте.
– Будь по-вашему… Так чем же я могу вам служить?
– Я хотел бы обсудить с вами один вопрос. Он касается астрологии.
Астролог явно заинтересовался и сделал шаг к Данте.
– Я слушаю вас.
– Как вы считаете, влияние небес, определяющее наши судьбы, проистекает из необходимости или случайно? Звезды направляют каждый наш шаг или лишь толкают нас на тот или иной путь, где мы сами принимаем решения?
Чекко из Асколи едва заметно усмехнулся.
– Об этом много спорят, мессир Данте. Но все эти спорщики – увы! – невежды. Хорошо известно, что небесные тела, вращающиеся на небесах далее Луны, совершенны и не имеют изъянов. Если бы их влияния можно было избежать, его нельзя было бы считать совершенным. А раз оно совершенно, у него не может быть несовершенных последствий. Наши действия, предпринятые по собственной воле, были бы чреваты несовершенными последствиями. А из совершенного не может вытекать несовершенное. Такое противоречие невозможно. Следовательно, звезды определяют каждый наш шаг от рождения и до смерти.
Данте по привычке поднял руку с вытянутым указательным пальцем. Он старался говорить дружелюбно, но все его тело напряглось так, словно он готовился вступить в смертельную схватку.
– Но если все наши поступки управляются звездами, – как можно спокойнее сказал он, – то и убийство мастера Амброджо – дело их рук. А рука убийцы – лишь слепой инструмент, который бессмысленно наказывать. Да и как можно искупить свою вину, когда ее не чувствуешь? А ведь вся наша христианская религия основывается на искуплении и покаянии.
– А может, она не на том основывается?
– Вы богохульствуете! Великий Птолемей в своем «Альмагесте» пишет совсем не это! – воскликнул Данте. – Не это пишут и Сакробоско, и ваш же учитель Гвидо Бонатти!
– Я учился не только у них.
Поэт приблизился вплотную к астрологу.
– Может, и придерживаетесь взглядов мессира Бруно? Вы тоже думаете, что звезды – видимое проявление существ невероятной мощи, которые обитали раньше нас на Земле и готовятся сойти на нее снова? Может, вы думаете, что, изучая звезды, научитесь прибегать к помощи этих существ?
– Я тоже слушал мессира Бруно, – не торопясь сказал Чекко из Асколи. – То, что он говорит, не имеет отношения к астрологии. Он принес свои мысли из восточных стран, где в молодости проповедовал. Но не нужно их бояться. Они никому не вредят. Разве лишь тому человеку, который их проповедует.
Астролог улыбнулся и заговорил с поэтом тем же приветливым тоном, что и в первые моменты их встречи.
– Давайте не будем об этих низких вещах, отвлекающих нас от блеска звезд. Что же до Искупления, мои слова не отрицают его возможность. На самом деле, оно было предсказано небесными светилами, когда Марс и Юпитер соединились в доме Рыб в момент Рождества Господня.
Данте тоже постарался говорить вежливее:
– Ну хорошо. Не будем о религии. Но я могу опровергнуть вашу мысли и иным способом… Скажите, воздействуют ли звезды на таящиеся в недрах земли минералы?
– Конечно. Например, благодаря Венере сердолик не позволяет женщинам потерять плод. Марс делает оникс сильным противоядием. А само Солнце сообщает золоту мягкость и блеск…
– Но если золото рождается под влиянием Солнца, чем вы объясните, что порождение величайшего светила так редко встречается?
Чекко самодовольно ухмыльнулся.
– А кто вам сказал, что золото на земле – редкость? Или что оно еще долго будет редкостью?
Данте молча сверлил астролога взглядом.
– Даже если небесные тела и не боги, как это думали древние мудрецы, они обладают мощью и внутренней силой, которую мы ежедневно ощущаем в жизненных перипетиях: гнев Марса, волю к победе Юпитера и, конечно же, непреодолимую энергию пятиконечной звезды Вернеры, последней из выживших божеств, чьею силой разрушаются города.
– Повелительница Третьего Неба! – пробормотал поэт.
Слушая астролога, он вспомнил одну подробность. Мастер Амброджо изобразил в своих бумагах маленькую пятиконечную звезду. Кроме того, в своей проповеди Бруно тоже упоминал пятикратное светило.
Чекко из Асколи кивнул, а потом начал размеренно декламировать, делая паузу после каждой строки:
Данте слушал его молча.
– Что это? – наконец спросил он.
– Это из моей небольшой поэмы о небе. В этом четверостишии говорится о третьем небе и о его повелительнице.
– А почему Вечерняя Звезда у вас пятиконечная?
Астролог иронически покосился на Данте и с деланным удивлением в голосе спросил:
– Неужели вы этого не знаете? Вы – превзошедший все науки о небесных телах!
– Да нет, конечно, знаю, – с досадой ответил покрасневший Данте. – Но почему Венера и любовь – источники терзаний?
– И это вы у меня спрашиваете?! Неужели вы не понимаете, что по пятам за Любовью следует Смерть? Как вы думаете, почему убили мастера Амброджо?
– Из-за любви к женщине?
– И зовут ее Истина!
– Почему же истина погубила Амброджо?
– Все мы ее жертвы. В том или ином смысле… Неужели вы этого не чувствуете?
Данте вспомнил, что все ученые Третьего Неба прибыли из Рима. Но сначала все они побывали на Востоке. Как бывший крестоносец Бальдо… Как Антилия…
У поэта закралось подозрение, что под личиной знаменитого астролога Чекко из Асколи скрывает иное, истинное лицо, а Антилия – не простая танцовщица.
Вспомнив тело этой женщины, Данте вздрогнул.
Надо ее увидеть! Сейчас же! С глазу на глаз!.. Разумеется, чтобы ее обо всем допросить!
