Текст книги "Несомненно ты (ЛП)"
Автор книги: Джуэл Э. Энн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
Попивая чай в ожидании, пока проснётся Оушен и вернётся с пробежки Дэйн, я начинаю смотреть на вещи иначе. Прошлой ночью он использовал те же самые движения, что и всегда, начиная с нашего первого секса. Но Лотнер проник мне в голову. Я даже пытаюсь представить его, занимающегося сексом с Эммой, надеясь, что во мне проснётся злость, и я захочу Дэйна, как это было, когда я увидела их в парке. Но ничего не работает.
– Доброе утро, солнце. Как голова? – бодро спрашивает Дэйн, отпуская Сворли с поводка.
– Уже намного лучше, спасибо, – улыбаюсь я.
– Когда будут эти примерки или что там запланировано?
Я пожимаю плечами.
– Точно не знаю. Они ещё не звонили.
– А это только поход для девочек или мы все туда идём?
– Этого я тоже ещё не знаю, – отвечаю я, делая глоток чая. – Эмма хочет взять с собой Оушен и только Оушен, чтобы они с Лотнером могли отвезти её к его будущему тестю на бранч завтра. Что думаешь по этому поводу?
Дэйн жадно выпивает всю воду, а затем вытирает губы тыльной стороной ладони.
– Я знаю доктора Кейна. Он отличный человек. Тут уж как ты захочешь, но я бы не стал так сильно волноваться, только если ты совсем не доверяешь Лотнеру.
– Дело не в доверии. Оушен такая маленькая, я не хочу, чтобы она испугалась.
– Она абсолютно мамина дочка, но я думаю, что с ней всё будет в порядке. Возможно, это хорошая идея отпустить её на несколько часов, прежде чем они решат забрать её с собой на выходные в Лос-Анджелес.
Я резко поднимаю голову.
– Почему ты сказал это? Они говорили тебе что-то?
Дэйн выбрасывает пустую бутылку в мусор.
– Пока ты играла с собаками, а Лотнер качал Оушен, Эмма упомянула о возможности забрать к себе Оушен на следующие выходные. Она считает, что нужно провести с ней как можно больше времени перед свадьбой, чтобы, когда они вернутся из медового месяца, не начинать знакомиться с ней заново.
Мой мозг кричит «только через мой труп», но вслух я этого не говорю.
– Был только один день и одно посещение. Пока ещё я не могу давать никаких обещаний.
Почти в десять утра мне звонит Лотнер. Дэйн нашёл дерьмовое оправдание, чтобы не идти с нами, что-то там насчёт протечки крана на заднем дворе. Но чтобы не прослыть некоммуникабельным человеком, он предлагает снова встретиться за ужином в итальянском ресторане, расположенном около студенческого городка.
Поездка в Сан-Франциско в салон платьев проходит без происшествий. Эмма постоянно говорит о своём новом дизайне сайтов и о свадьбе.
– Мэггз! – вскликивает Эмма, когда мы входим в шикарный магазин.
Высокая худая дама подходит и обнимает её. Ей, вероятно, около сорока, блондинка с короткими волосами.
– Дорогая, – здоровается она с ней в своём «я такая заносчивая» духе.
– Хочу тебя познакомить с Оушен, – Эмма берёт её за руку, и я нехотя отпускаю её. – Это дочь Лотнера.
Мэггз осматривает её с ног до головы и улыбается настолько, насколько ей позволяет её обколотое ботоксом лицо.
– Оу, какая ты кнопочка, – и щелкает Оушен по носу кончиком своего акрилового ногтя. – Пойдём, снимем с тебя мерки и подберём идеальное платье.
Я иду за ними, но Эмма поворачивается ко мне.
– С ней всё будет в порядке. Если хочешь, можешь подождать снаружи.
Ни за что, блин!
Оушен улыбается, глаза светятся. Она такая девочка в отличие от своей мамы. И все эти кружевные, атласные и тюлевые платья, что окружают её, включают в ней режим принцессы. Честно говоря, я не хочу помогать со свадьбой Лотнера и Эммы, но когда меня разлучают с моей дочерью, я начинаю беситься.
– На другой стороне улицы есть кофейня. Занимайтесь своими делами, а потом приходите туда, когда закончите, – Лотнер пытается утихомирить ситуацию, пока мой гнев не вырвался наружу.
Посмотрев на Оушен ещё раз, я наклоняюсь и целую её.
– Люблю тебя. Я буду прямо через дорогу, хорошо?
Она кивает и идёт за Эммой вглубь магазина.
Я разворачиваюсь и смотрю на Лотнера, не сумев скрыть своё нахмуренное выражение лица.
Он открывает дверь и жестом предлагает мне выйти.
– С ней всё будет нормально, – бормочет он, пока мы переходим улицу.
Я разворачиваюсь сразу же, как только мы переходим через дорогу.
– Не смей! Не смей мне говорить этого. Ты знаешь её всего лишь две грёбаные секунды. Понятно, что ты пока не можешь этого уяснить, но чем дальше я от неё, тем мне сложнее дышать. Так что только попробуй заставить меня чувствовать будто моё беспокойство за неё – это какая-то чрезмерная реакция. Понял?
Он выставляет руки перед собой.
– Понял.
Я прохожу мимо него, и он успевает подойти, чтобы открыть дверь кофейни.
– И, кстати, кто же виноват в том, что я знаю свою дочь «грёбаные две секунды»? – заявляет он мне на ухо низким хрипловатым голосом, когда я вхожу внутрь.
– Спроси Клэр, или тебе пришлось официально разорвать все связи с ней, когда ты решил перейти на сторону моногамии с Эммой? – шиплю я сквозь зубы, а затем фальшиво улыбаюсь баристе, стоящей за стойкой.
– Что могу вам предложить? – улыбается она мне в ответ.
– Маленькую чашку зелёного чая, пожалуйста, – прошу я и кладу десять долларов на прилавок. – И всё что он там захочет.
Я не жду сдачу или пока Лотнер сделает свой заказ, а просто ухожу в поисках столика, садясь в итоге возле окна.
Он приносит наши напитки и суёт обратно мои десять баксов. Я закатываю глаза.
– В чём твоя проблема с Клэр? – спрашивает он, в его голосе слышится толика отвращения, пока он снимает крышку с кофе.
Я смеюсь.
– Ты имеешь в виду, помимо того факта, что ты даже и месяца не прождав после моего отъезда, начал трахаться с ней?
Он косится на меня.
– О чём ты, чёрт возьми, говоришь?
– Я тебе уже рассказывала. Клэр... у тебя дома... – я выгибаю бровь, ожидая хоть какой-то вспышки просветления в его голове, – ...в одном полотенце.
Он качает головой, и я не могу поверить, что он ведёт себя так, будто не понимает, о чём я.
– 23 июля 2011 года. Девять вечера. Я только что сошла с самолёта после двенадцатичасового перелёта из Парижа – беременная, которую чертовски сильно тошнит. Я сразу же приехала на такси к тебе домой.
Он всё ещё выглядит сбитым с толку. Я вздыхаю и продолжаю.
– Твой «ФоРаннер» был там... следовательно, и ты был там. У меня ушли все силы на то, чтобы постучать в твою дверь. А затем... она появилась на пороге. Её голое мокрое тело было обёрнуто в одно из твоих банных полотенец. И она сказала, что я опоздала, – я отворачиваюсь к окну и смотрю на проезжающие мимо машины. Мне всё ещё больно вспоминать тот день.
– Господи, Сидни... я... я не спал с ней.
Меня бесит то, что спустя столько времени он не может просто быть честным со мной.
– Меня там не было...
Я резко поднимаю голову.
– Твоя машина стояла там!
– Да, но МЕНЯ там не было!
Он повышает голос, и мы оба оглядываемся по сторонам, чтобы посмотреть, не пялятся ли на нас люди.
– У Клэр что-то случилось с водопроводом в квартире, а сантехник мог прийти только на следующий день. Поэтому я ей сказал, что она может принять душ у меня, ПОКА Я УХОДИЛ НА ПРОБЕЖКУ! – его голос уже не такой громкий, но тон, которым он это произносит, всё ещё жёсткий.
Я качаю головой. Это уже не имеет никакого смысла. Или имеет. Она хотела, чтобы я подумала, что между ними что-то есть? Или я сама пришла к такому выводу?
– Что она сказала после этого? – спрашивает он.
– После чего? – шепчу я, в голове туман.
– После «ты опоздала»?
Я не могу перестать качать головой.
– Я... я не помню. Мне было так плохо. Я выбежала из здания, меня начало тошнить снова и снова. А затем я... Боже, я рухнула на асфальт и начала плакать. Я не могла остановиться... я не могла прекратить свои рыдания. Было ощущение, будто... я умираю.
Лотнер ставит локти на стол, упершись лбом в ладони. Его голос дрожит.
– Мне так жаль... Я не знал, что ты... – он поднимает голову, голубые ирисы, полные слёз, ударяют в самое сердце. – ... Ты вернулась?
Я думаю, что это вопрос, но он говорит это с таким недоверием, что я сомневаюсь в этом.
– Я вернулась, – шепчу я.
– Мамочка! – зовёт меня Оушен, когда звенит колокольчик, висящий на входной двери.
Она запрыгивает мне на колени и крепко обнимает. Лотнер откашливается и вытирает глаза.
– Малыш, выглядишь так, будто только что плакал, – сразу же разоблачает его Эмма.
Он снова откашливается.
– Кофе не в то горло попал.
Она обнимает его руку и наклоняется, чтобы поцеловать.
– Бедный малыш.
Он первым отстраняется от неё.
– Чем займёмся теперь?
– Запарк! – довольно громко кричит Оушен, потому что на нас начинают оглядываться люди.
Мы все смеёмся.
– Кто-то надоумил тебя на это, – говорю я, пощекотав её шею своим носом.
Эмма поднимает руку.
– Виновна.
– Зоопарк так зоопарк, – объявляет Лотнер и поднимается.
– Наверное, нужно взять на прокат коляску, – думаю вслух я, вылезая из машины. – Если бы я знала, что мы закончим прогулку здесь, то взяла бы нашу из дома.
– Чепуха, – отвечает Лотнер и, поднимая Оушен, сажает её на свои широкие плечи.
Она счастливо визжит. Я не могу скрыть улыбку, которая появляется на моём лице. Видеть их вместе – это, по крайней мере, половина той мечты, которая сбылась. Иду за ними к входу, и реальность снова бьёт мне по лицу. Эмма обнимает Лотнера за талию и засовывает руку ему в задний карман. Теперь нас четверо, и я как бы не должна чувствовать себя, словно третий лишний, но так оно и есть.
– Что хочешь увидеть сначала? – спрашивает Лотнер у Оушен, когда мы проходим через ворота.
– Запарк! – кричит она, схватившись за его уши, как за ручки.
– Хорошо, я выберу, – смеётся он, держа её ноги.
Спустя два часа мы успеваем посмотреть всех основных представителей дикой природы. Мы мало разговариваем на взрослые темы, потому что здесь ради Оушен. Покупая перекусить, мы идём на игровую площадку.
Лотнер удивляет меня, достав упаковку салфеток из кармана и вытирая руки Оушен прежде, чем она начинает есть крендель.
Он замечает мой изумлённый взгляд.
– Что?
– Ничего, – отвечаю я, улыбнувшись, и отвожу взгляд.
Оушен быстро делает три укуса и бежит играть с другими детьми.
– Дэйн не очень хорошо себя чувствует, – вру я, – из-за того, что пропускает сегодняшнюю прогулку. Поэтому предлагает поужинать сегодня в каком-нибудь итальянском ресторанчике около студенческого городка.
Лотнер смотрит на Эмму. Она пожимает плечами и кивает, соглашаясь.
– Хорошо, – он улыбается мне.
– Ты уже думала насчёт завтрашнего бранча? – спрашивает Эмма.
Я не отрываю глаз от Оушен; она уже в третий раз скатывается по горке.
– Если она согласна поехать, то тогда согласна и я.
– Отлично! Позвоню, скажу папе об этом, – говорит Эмма и вытаскивает телефон из сумки.
Лотнер дотрагивается до моей ноги под столом. Я поворачиваюсь.
– Спасибо, – шепчет он.
Я киваю, но не нахожу сил улыбнуться ему в ответ. Он и понятия не имеет, как это сложно будет завтра смотреть на то, как они втроём отъезжают от нашей подъездной дорожки.
– Раньше я всё время приходил сюда, – заявляет Лотнер, когда мы размещаемся в итальянском ресторане, который выбрал Дэйн. – Они подают лучшую курицу по-тоскански.
– Пата, – хлопает в ладоши Оушен, когда Дэйн сажает её на стул.
– Да, паста, твоя любимая, милая, – я протягиваю ей несколько карандашей и раскраску.
Официантка приносит напитки и принимает наши заказы. Лотнер берёт за руку Оушен и водит ею по бумаге, а она смеётся, будто её щекочут. Короткий разговор о нашем походе в зоопарк заполняет неловкую тишину, пока мы ждём еду.
– Пата! – вскликивает Оушен.
– Шшш... да, паста, – смеюсь я, пока режу для неё спагетти.
– Тебе нравится паста? – улыбается ей Лотнер.
Она воодушевлённо кивает.
– Я ем пату, – она загребает немного пасты ложкой и кладёт себе в рот, несколько кусочков прилипают к подбородку.
– Потеряла немного, – Лотнер наклоняется и прижимает губы к её подбородку, собирая прилипшие спагетти.
Она смеётся, и я чувствую, как снова и снова начинаю влюбляться в него, но в этот раз это Папочка Лотнер. Прошла всего неделя, но уже видно обожание в его глазах... и в её тоже.
– Вы уезжаете обратно в Лос-Анджелес завтра после бранча? – спрашивает Дэйн.
– Да, мне ещё нужно решить несколько дел до понедельника, – отвечает Лотнер между укусами.
– Ты хотел поговорить с ними насчёт следующих выходных? – Эмма смотрит на Лотнера и выгибает бровь.
Он вытирает рот салфеткой и проглатывает остатки пищи. Но прежде чем он успевает хоть что-то сказать, Эмма продолжает.
– Так как, кажется, всё идёт очень хорошо... и, ну, мы все обожаем Оушен, мы бы хотели попросить о том, чтобы она могла остаться у нас на следующие выходные. Ну, знаете, поддержать эту связь. Я имею в виду, что если вы пока не можете относиться к этой идее спокойно до того, как наши адвокаты полностью не оформят всё в письменном виде...
– Воу... – я качаю головой. – О чём ты говоришь? – сердце бьётся где-то в горле, кровь приливает к лицу.
– Ничего... это не то, о чём ты... – начинает Лотнер.
Резко отодвигая стул, я вскакиваю, и он падает у меня за спиной.
– Нет... нет... – качаю я головой в знак протеста. – Ты обещал... – я смотрю на Лотнера, а затем бросаю салфетку на стол и пулей вылетаю из ресторана.
Мой мир рушится. Он играл со мной, заставил поверить ему. Теперь мне придётся бороться за то, чтобы Оушен осталась в стороне от этих судебных разбирательств. Мне становится нечем дышать. Быстро убегаю из ресторана, и мне чертовски не хватает воздуха. Один мучительный вдох за другим. Споткнувшись, я заворачиваю в переулок. Привалившись к стене какого-то здания, я сползаю вниз и цепляюсь руками за волосы.
– Нет... – плачу я.
Что-то не так. Мне нечем дышать. Должно быть, вот так и ощущается паническая атака.
– Сид... – голос Лотнера пугает меня. Он склоняется надо мной.
– Нет... – кричу я, рванув к нему, и бью его со всей силы, как только могу. – Ты обещал, – рыдаю я. – Ненавижу тебя!
Он хватает меня за руки и прижимает их к моей груди, пришпиливая спиной к стене.
– О... она... она моя! – я пытаюсь вдохнуть хоть немного воздуха, но кажется, будто его нет, словно я не могу дышать.
– Шшш... успокойся, Сид, – его голос нежный и твёрдый одновременно, но я не покупаюсь на это. Мне понятно, что он играет со мной, чтобы заполучить то, что ему нужно.
– Я... не могу... ды... дышать...
– Успокойся. Медленно сделай глубокий вдох, Сидни. Почувствуй каждую часть своего тела. Начни с пальцев на ногах. Ты можешь ими двигать?
– Пошёл... вон! – я пытаюсь оттолкнуть его. – Она... мо... моя.
– Успокойся, малышка. Я не собираюсь забирать её у тебя.
– Не... назы... вай... меня... т… так...
И его рот прижимается к моему. Поцелуй жесткий и требовательный. Я пытаюсь его оттолкнуть, а затем снова чувствую свои пальцы, ноги, руки. Наконец-то я могу жадно вдохнуть воздух через нос, а мои лёгкие могут принять его. Наши языки снова воссоединяются. Проходит слишком много времени с тех пор. Он вдыхает в меня жизнь, а мне даже не хочется его останавливать. Руки Лотнера ослабляют хватку на моих руках, и мне удаётся прижать ладони к его щекам.
Я ненавижу его.
Я люблю его.
Я нуждаюсь в нём.
Я хочу его.
А затем он замедляется и в итоге отпускает меня.
В его глазах я вижу мгновенное сожаление о содеянном, и ко мне приходит осознание... Я не могу его получить. Он больше не мой.
– Я не забираю у тебя Оушен, понятно? – шепчет он, проводя пальцем по моей мокрой от слёз щеке.
– Тогда почему Эмма сказала...
Он качает головой и на миг прикрывает глаза.
– Я был расстроен. В ту ночь, после того как я узнал о дочери, я пришёл домой очень злой и сказал те вещи, которые бы не стоило говорить. Эмма решила, что в связи с такими обстоятельствам, я должен нанять адвоката, и в ту ночь я думал точно так же, – он сглатывает, и я вижу болезненное выражение на его лице. – Но теперь всё изменилось. Я вижу то, как она смотрит на тебя, как нуждается в тебе. Никаких адвокатов. Мы справимся с этим сами, хорошо?
– Зачем ты меня поцеловал? – шепчу я.
Он делает шаг назад и, опуская голову, засовывает руки в передние карманы.
– Чтобы успокоить тебя. Мне... мне жаль. Я не должен был.
Отказ. Это отвратительная, тошнотворная и ужасная боль. Я снова делаю нормальный вдох, а затем также выдыхаю. Невозможно сделать хоть что-то в этой ситуации, кроме как добавить этот случай в список «Сто и одна причина, почему Сидни облажалась», с которым я отправлюсь на своё лечение, как только разберусь с графиком работы. Я иду в сторону ресторана, но Лотнер хватает меня за руку.
– Что насчёт завтра? Можно Оушен...
Я выдергиваю руку из его хватки.
– Да, вы можете забрать её завтра утром, – я маскирую свою боль под злобным тоном, которым произношу эти слова.
Лотнер стоит, ссутулившись, в позе побеждённого, но мне плевать. Мне нет дела до этого. Мне станет только больней, если впущу всё это в себя.
27 глава
30 июня 2013 г.
Тик-так. Лотнер и Эмма должны быть здесь с минуты на минуту. Оушен, кажется, в восторге от поездки, и это немного ослабляет моё беспокойство насчёт того, что она может испугаться. Но всё равно где-то в какой-то части мозга находится раздражающая мысль, что они украдут моего ребёнка. На часах всего полдесятого утра и Дэйн думает, что после того как Оушен заберут, я пойду с ним выгуливать собак. Неверно! Я собираюсь открыть бутылку «Рислинг», которая стоит в холодильнике, и успокоить свои нервы.
– Они приехали, – сообщает Дэйн, выглядывая в окно.
Я встаю и поправляю волосы Оушен.
– Не хочешь ещё раз сходить на горшочек перед отъездом?
– Нет.
– Хорошо. Уверена, что хочешь поехать?
– Да, – говорит она и её улыбка разбивает мне сердце... немного.
Мы выходим на улицу.
– Доброе утро, моя красавица! – Лотнер поднимает её на руки и обнимает.
Мы до сих пор не объяснили ей ситуацию с отцом, но каждый раз, когда Лотнер встречается с ней, своим поведением он показывает, что она особенная для него.
Я провожу их к машине.
– Привет, Сидни, – здоровается Эмма, сидя на переднем сидении.
– Привет, – отвечаю я, немного поколебавшись.
Страшно представить, что она теперь думает обо мне после вчерашнего небольшого шоу, которое я устроила в ресторане.
Лотнер пристегивает Оушен и выпрямляется. Я наклоняюсь и целую её, не позволяя слезам выбраться наружу, хотя они уже щипают глаза.
– Люблю тебя, малышка. Скоро увидимся, хорошо?
– Хорошо, – она снова меня целует.
Я закрываю дверь и разворачиваюсь к дому, пока мои глупые слёзы не начинают катиться по щекам. Лотнер берёт меня за запястье и разворачивает к себе. Погрузившись носом в мои волосы, он шепчет мне на ухо:
– Пожалуйста, не плачь. Я привезу её обратно, хорошо?
Я киваю и иду в дом. Дэйн видит слёзы и обнимает меня.
– Ничего не говори, – прошу я его.
– Не буду, – отвечает он и гладит меня по голове.
Дэйн хмурится, когда видит меня лежащую на диване с большим бокалом вина. Он целует меня в щёку и идёт выгуливать собак. Честь и хвала ему за то, что он может вовремя прикусить язык. Дело не в том, чтобы побыть без Оушен несколько часов, я делала так уже сотни раз. Поэтому Дэйн не понимает меня. Я не могу рассказать ему о том, что мой страх потерять Оушен ещё и смешан с непонятными чувствами к Лотнеру, и это просто выводит меня из равновесия.
Я никогда не забуду то, каким сломленным выглядел Лотнер в тот день, когда я бросила его и вернулась в Иллинойс. Внутри зудит нездоровая мысль о том, что он ищет расплаты. Я словно мотылёк лечу на его пламя, а он продолжает привлекать меня. И это всего лишь вопрос времени, когда я, наконец, обожгусь. Это то, что ему нужно? Месть? Неужели ему нужно поставить меня на колени, чтобы я почувствовала себя так же, как и чувствовал себя он? Его любовь велика, поэтому я знаю, что он любит Эмму. Выберет ли он скорее смерть, чем возможность причинить ей боль? Интересно, эта любовь к ней «потрясает до самой глубины души и никогда ни с чем не сравнится»?
Играет «In Your Eyes», и я подскакиваю на месте. Тянусь за телефоном и вижу, что это не звонок, а сообщение:
«Ты УБИВАЕШЬ меня. Каждой печальной слезой».
Отлично. Должно быть, это шифр, означающий «возьми себя в руки, ты жалкая неудачница». Уверена, они с Эммой смеются над тем, каким же истеричным ребёнком я являюсь. Скорее всего, она в курсе его плана мести.
– Сидни, карма – карма, Сидни. О боже, это вероятно их главный план. Свести с ума Сидни, а затем стащить ребёнка после того, как её мать насильно загребут в больницу.
– Должна тебе сказать, – я поднимаю бокал вверх, – я уже на полпути к психушке. Здесь сейчас даже собак нет, так что должна признать официально... я разговариваю сама с собой, – покачав головой, я залпом допиваю вино.
– Ты сумасшедшая стерва, Сидни.
И после этого диалога мои глаза закрываются.
– Сидни... Сидни!
– Что? – вздрагиваю я и просыпаюсь.
– Они вернулись, – Дэйн кивает в сторону окна.
Я подскакиваю и прижимаю руки к голове.
– Охх!
– Слишком рано для вина? – ухмыляется Дэйн, придерживая для меня дверь.
– Заткнись, – закатываю я глаза, но не могу скрыть своей смущённой улыбки, когда прохожу мимо него.
Лотнер уже несёт Оушен к дому. Она спит в его руках.
– Она вообще когда-нибудь не засыпает в машине? – спрашивает он.
Я качаю головой.
– Редко.
– Давай я возьму её, – предлагаю я и протягиваю руки.
– Нет, я донесу, – и он заходит в дом, а потом поднимается по лестнице.
Дэйн остаётся на улице разговаривать с Эммой.
Облокотившись о стену, я стою в коридоре на втором этаже и жду, пока он уложит её в кровать. Лотнер выскальзывает из комнаты, оставив дверь немного открытой.
– Она отлично себя вела. Отец Эммы просто влюбился в неё.
Я пожимаю плечами.
– Конечно, влюбился, она замечательная.
– Она – это ты, – шепчет он.
– Прекрати.
Он смотрит на меня и склоняет голову набок.
– Прекратить что?
– Всё, – я протискиваюсь мимо него и бегу вниз по лестнице.
Схватив бокал вина, стоящий на столе возле дивана, я отношу его на кухню.
– Ты можешь объяснить, что имеется в виду под «всё»?
Я ставлю бокал в раковину и поворачиваюсь к нему.
– Прикасаться ко мне, целовать меня, быть таким хорошим с Оушен, давать мне салфетки, когда я плачу, говорить о том, как же сильно тебя волнуют руки Дэйна на мне, строчить всякое дерьмо насчёт того, что я «убиваю» тебя своими слезами... просто ВСЁ!
Я приглаживаю волосы.
– Я поняла, что ты злишься за то, что я бросила тебя и это твой шанс отомстить мне. Время заставить Сидни платить по счетам. Ну... миссия выполнена. Работа выполнена на ура. Я чувствую себя жалкой, мне больно, и я чертовски ревную. Ты превратил меня в буйного психа. Поэтому прекрати заставлять меня любить тебя снова, чтобы потом просто сбежать с кем-то другим.
Он резко поднимает голову.
– Любить меня снова? Снова?? – он отворачивается и качает головой. – Ты должна любить человека «однажды», чтобы полюбить его «снова».
– И что это значит? – я иду за ним до самых дверей.
Он берётся за ручку, но так и не поворачивается ко мне лицом.
– Почему я должен думать, что ты вообще когда-либо любила меня?
– А почему не должен? – я хмурюсь в замешательстве.
– Потому что ты никогда не говорила мне этого, – он открывает дверь, выходит на улицу и захлопывает её перед моим носом.
28 глава
1 июля 2013 г.
Я просыпаюсь с сильной головной болью, потому что прошлым вечером после того как уложила Оушен спать, я пошла и прикончила бутылку «Рислинг».
Так мне и надо. Пришло время. Взять. Себя. В. Руки. Я вырыла себе путь из ямы сожалений, когда была беременна, поэтому смогу сделать это снова. Я собираюсь сфокусироваться на своей семье и начну с того, что определю дату нашей свадьбы с Дэйном, чтобы брак, наконец, стал официальным. Затем назначу встречу с адвокатом. Лотнер и Эмма правы, нужно установить какие-то рамки. Это единственный путь хоть как-то организовать и уважать время друг друга.
Беру телефон со столика и проскакиваю мимо комнаты Оушен вниз по лестнице, чтобы получить очень нужную сейчас чашку чая с ударной дозой кофеина. Посмотрев на экран, я вижу, что там висит пропущенное сообщение от Лотнера.
«Спасибо, что разрешила провести время с Оушен. Извини, если ввёл тебя в заблуждение. Не хотел этого. Есть ли хоть какой-то шанс, что ты приедешь к Эйвери на праздники? Мне бы очень хотелось увидеться с нашей дочерью снова, но меня могут в любой момент вызвать в больницу, поэтому не могу уехать из города».
Поставив воду разогреваться, я решаю потянуть с ответом. Мне нужно быть уверенной, что я в хорошем расположении духа. Четвёртое июля подкрадывается незаметно для меня. И, насколько мне известно, у нас нет никаких планов. С другой стороны у Эйвери, скорее всего, уже что-то запланировано. Перед тем как поговорить с Дэйном, я звоню ей.
– Ко мне скоро придёт клиент, что-то случилось, сестрица?
– И тебе привет тоже.
– Просто шучу, – смеётся она.
– Какие у тебя планы на эти выходные?
– Вегас. А у тебя?
– Серьёзно? Ты собираешься ехать в Вегас?
– Эм... да. Выходные с девочками. Извини, что не пригласила тебя, подумала, что ты будешь занята своими семейными делами.
– Ладно, неважно. Я звоню не для того, чтобы ты меня пригласила. Просто подумала о том, чтобы приехать и привезти тебе твою любимую племянницу.
– Оушен моя единственная племянница, но да, любимая. Я приеду к вам в гости на следующих выходных, если получится уладить всё с клиентами. Как дела с разговором «кто твой папочка»?
– Это сумасшествие какое-то. А ещё всё очень запутанно, но по большому счёту всё складывается хорошо для Оушен. Лотнер очень ей нравится, а он сражен ею наповал. Нам нужно разрешить дела со временем посещения и прочим. Оу... а ещё она будет у них на свадьбе девочкой, которая держит букет.
– Воу! В этом нет ничего странного. Так ты тоже будешь на свадьбе?
Хороший вопрос. Я ещё не думала об этом. Смогу ли я смотреть на то, как Лотнер берёт в жены Эмму? Вряд ли.
– Надеюсь, что нет.
– А когда твоя свадьба?
– Скоро. Но мы не будем устраивать такую же свадьбу. Думаю, мы просто распишемся и всё.
– И доктор Дэйн согласен с этим?
– Я ещё не говорила ему об этом, но...
– Нооо ты держишь его за яйца на протяжении трёх лет, так что, конечно же, он согласится с этим предложением.
– Класс, Эйв, – закатываю я глаза.
– Мне нужно идти. Крепко обними Оушен за меня. Позвоню тебе после моих сумасшедших выходных.
– Будь осторожней.
– Да, мам.
Чтобы сохранить свою психику и здравомыслие, мне нужно уладить дела с Оушен и Лотнером. Эти выходные станут прекрасной возможностью для обсуждения того, что мы ожидаем друг от друга. Нам нужно знать, как действовать, когда свяжемся с адвокатами. Однако я не уверена, что Дэйн будет слишком рад возможности провести ещё одни выходные с Лотнером и Эммой. И я чертовски уверена, что тоже не жду этого с огромным нетерпением.
Я звоню Дэйну.
– Привет, милая.
– Привет, ты с пациентом?
– Пока нет, а что?
– Просто хочу узнать, что ты думаешь насчёт того, чтобы поехать на этих выходных в Лос-Анджелес?
– Я не могу поехать. Мы участвуем в параде со спасёнными собаками утром в воскресенье.
– Чёрт, точно. Я забыла.
– Но если ты не против поехать без меня, то езжай. Эйвери, скорее всего, умирает, как хочет увидеть Оушен.
– Эм... да. Уверена, что да.
– Тогда вперёд.
Я закусываю внутреннюю сторону щеки, чувствуя себя куском дерьма из-за того, что не до конца откровенна с ним. Не уверена, как он отреагирует, если я скажу, что мы едем в Лос-Анджелес только для того, чтобы встретиться с Лотнером. Дэйн говорит, что я не должна лезть из кожи вон и что если Лотнер хочет увидеться с Оушен, то он должен поднять свой зад и приехать в Пало-Альто. Соврав Дэйну, я чувствую, будто делаю Лотнера своим маленьким грязным секретом. Но возможно, если я разберусь во всём на этих выходных, то не буду чувствовать себя такой виноватой.
– Думаю, мы поедем. Спасибо, Дэйн.
– Пока, милая.
Я пишу Лотнеру:
«Мы выезжаем в пятницу утром. Нам нужно поговорить. Пришли мне свой адрес».
29 глава
4 июля 2013 г.
«Остановились на заправке. Приедем через 10 минут».
Оушен проснулась и ей хочется в туалет вот прямо... сейчас! Поэтому я заодно заправляю машину. Мы не можем въехать в наш номер до полчетвёртого, поэтому сначала решаю заехать к Лотнеру. В эту поездку я беру с собой довольно увесистый мешок чувства вины. Эйвери нет в Лос-Анджелесе, и она не знает, что я здесь. Дэйн думает, что я поехала в гости к Эйвери, но это не так. Лотнер думает, что я сказала, что остановлюсь у сестры, но на самом деле мы останавливаемся в отеле, который находится всего лишь в нескольких милях от его дома. Ну и наплела же я всем.
За окном проплывают холмы, пока мы едем к дому Лотнера. Вау! Это оказывается серый двухэтажный дом, находящийся в уединённом городском оазисе с террасой, которая, кажется, выстроена вокруг всего дома. Я заезжаю на огромную подъездную аллею и убеждаюсь, что поставила машину на ручной тормоз.
– Мы приехали, милая.
Лотнер выходит через двойную застеклённую дверь, светя улыбкой на миллион долларов. Охх! Он уже давит на меня. Не могу ничего поделать и пялюсь на его бриджи и облегающую серую футболку. Он подходит и открывает заднюю дверь машины.
– Привет, а вот и моя девочка! – он расстегивает её ремень и Оушен прилипает к нему, нетерпеливо улыбаясь.
Мы направляемся к дому.
– Где Дэйн?
– Он не смог поехать. Его клиника выступает волонтером, и он участвует в параде с собаками из приюта.
Мы заходим в гостиную, в которой находится камин, пол покрыт камнем, а вместо стен – огромные окна.
– Это великолепно! – я подхожу к последнему окну и встречаюсь с самым завораживающим панорамным видом на Голливуд, который я когда-либо видела. Вдалеке даже видна знаменитая надпись. – Должно быть, очень тяжело просыпаться по утрам и встречаться с таким видом.
Он смеётся и ставит Оушен на пол.
– Ну, всё не так плохо.
Оушен бежит прямо к окнам и хлопает ладошками по стеклу.
– Ох, милая, не клади руки на чистое окно, – оттягиваю я её обратно.
Лотнер присаживается на корточки позади Оушен, берёт её руки и кладёт обратно на стекло.
– Ты можешь класть свои маленькие ручки вот сюда... – он передвигает их на новое место. – Или сюда, – передвигает снова. – И вообще, куда тебе захочется. Буду смотреть на твои милые отпечатки ручек и никогда не сотру их, – он целует её в шею и она извивается и хихикает.
– Твоя невеста может с этим не согласиться, и к тому же ты прививаешь ей плохие привычки. Кстати, а где Эмма?
– Её матери сделали операцию на ноге, поэтому она улетела на неделю на Гавайи.
Это не хорошо... совсем не хорошо.
– А почему ты не полетел с ней? – спрашиваю я, всё ещё завороженная видом из окна.
– Меня могут в любой момент вызвать в больницу, помнишь?
Я киваю.
– Хочешь посмотреть задний двор? – указывает он в сторону двери.
