Текст книги "Сердце, созданное для любви"

Автор книги: Джуд Деверо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Верно, – сказала она. – Хотите сесть за руль? – Она выехала на обочину и вышла. Минуту она стояла рядом с автомобилем и с наслаждением вдыхала воздух.

Джейс подошел к ней. Когда он увидел, что она дрожит, он привлек ее к себе и не отпускал несколько мгновений.

– Все хорошо?

– Да, все прекрасно, – сказала она, наслаждаясь его близостью. От него пахло древесным дымком костра и влагой дождя. Она хотела свернуться комочком рядом с ним и оставаться так как можно дольше.

Джейс понимал, что объятие может завести далеко, поэтому отпустил ее.

– Едем дальше? Если мы не тронемся сейчас, кому-то из наших преследователей может повезти.

Она улыбнулась, кивнула, затем села на пассажирское сиденье.

Они ехали молча, пока не достигли главного шоссе, и Най указала ему направление на Гемпшир.

– Здесь поблизости есть какой-нибудь город, где мы могли бы остановиться? – спросил Джейс. – Я должен позвонить в отель и потом нам надо купить что-то из одежды.

– У меня нет с собой кредитной карточки...

– Отдашь мне после, – сказал он. И внимательно посмотрел на нее. – И вообще, после всех треволнений, что нам пришлось пережить, можно отбросить церемонии. Не возражаешь? Ты молодчина, – сказал он. – Я никогда не встречал женщину, которая бы так хорошо водила машину.

Она улыбнулась ему.

– О'кей, – продолжал он, – я никогда не встречал мужчину, который, не будучи профессиональным водителем, водил бы машину, как вы... то есть ты. Должно быть, ты много тренировалась?

– Мм... – промычала она.

– Не хочешь рассказывать мне?

– Нет, пока ты не откроешь мне свои секреты.

– Но я рассказал тебе все об Энн, – возразил он. – Каждое слово.

– И я должна поверить, что Энн Стюарт и есть твой секрет? Ты, должно быть, думаешь, что я глупа как пробка? Я догадалась, что ты прежде понятия не имел ни об Энн, ни о Леди Грейс, то есть до того, как купил Прайори-Хаус. Правильно?

– Может быть, – уклончиво ответил он.

– Я знаю, что правильно. Вся эта история с привидением лишь прикрытие, что-то второстепенное, что-то... – Она замолчала и посмотрела на его профиль. – Смерть. Ты что-то хочешь от нее, не так ли? Ты хочешь что-то, что может дать только умершая персона, да?

– Это объезд, – сказал он, кивая на дорогу. – Ты бы лучше следила за знаками, а то мы будем крутиться здесь...

– Туда, – сказала она. – Винчестер. Тебе не удастся увильнуть. Я все равно все узнаю. Я говорила тебе, что встречалась с Клайвом Сефтоном?

– Неужели? И с ним тоже? Мне кажется, в Маргейте нет мужчины, с которым бы ты не встречалась.

– Ну и что?

– Не знаю, просто обидно думать, что они все знают, где у тебя родинка.

– И ты узнаешь... – пробормотала она и замолчала, затем продолжила с улыбкой: – Ты стараешься поругаться со мной, чтобы я перестала задавать вопросы?

Она откинулась на сиденье и улыбнулась. У нее был острый нюх на подобные вещи, она знала, что находится на правильном пути.

– Итак, мы поможем Энн, и ты надеешься, что тогда она поможет тебе, да?

– Возможно, – сказал он снова, но на этот раз чуть-чуть улыбнулся.

Глава 12

– Ты заказала номера? – спросил Джейс, когда Най вернулась к столу в кафе. Пока она звонила в Толбен-Холл, он купил сандвичи и напитки.

– Да, – кивнула Най и тяжело вздохнула. – Но вот незадача, у них есть только один свободный номер. Нам придется разделить его. Правда, хозяин заверил меня, что кровать там огромная. Мы можем отгородиться подушками. Мистер Монтгомери, вы не храпите?

– Меня никогда не будили, так что не знаю, – хмурясь, ответил Джейс.

– Успокойся, Монтгомери, – продолжала Най. – Не стоит так волноваться. Я пошутила, у них есть две комнаты, так что я не брошу тень на твое реноме. – Она села напротив него. Он все еще хмурился. – Прекрати немедленно! – сказала она. – Я вовсе не претендую на тебя. Я просто пошутила, и давай закончим это. – Она поднялась.

Когда он посмотрел на нее, в его глазах было что-то такое, что заставило ее снова опуститься на стул.

– Что тебя так обидело? – спросила она. – Кто так сильно обидел тебя?

– Ничего и никто, – ответил он, опуская глаза.

Най понимала, что сейчас не вытянет из него ни слова. Они были в Винчестере, и до закрытия магазинов оставался всего один час. Она стеснялась своих огромных штанов и рубашки, и было неприятно ловить на себе любопытные взгляды.

– И как ты собираешься осуществить шопинг? – спросила она. – Как в «Красотке», пойдем вместе?

– Что? – переспросил Джейс, поднимая глаза и, очевидно, не понимая, о чем она говорит.

Она протянула к нему руку и понизила голос, чтобы другие посетители кафе не могли слышать ее.

– Извини меня за мою дурацкую шутку, хорошо? Не буду больше так. Ты гей, да? В этом проблема?

Его глаза заискрились, и он не мог удержаться от улыбки.

– Угу, точно, гей. Мне вообще не нравятся женщины. А особенно сексуальные маленькие женщины, которые выглядят привлекательно даже в мужской одежде на два размера больше. Женщины, готовые смеяться по всякому поводу и наслаждаться жизнью, несмотря ни на что. И к тому же умные... Как мне может не нравиться женщина, которая впервые за три года вывела меня из спячки? Да, я гей, если ты так хочешь. И покончим с этим, хорошо? Давай купим какую-нибудь одежду и уедем из этого города.

С этими словами он встал и вышел из кафе. Най поспешила за ним, на ходу допивая лимонад.

– Выбери магазин, – сказал он. – Войди, купи себе все, что нужно, а я встречусь с тобой через час, и мы поедем дальше.

– Вон тот, – сказала Най, указывая на бутик с вывеской «Прада». – Нет, там очень дорого.

– Ты изучила мою родословную, так что знаешь, что я в состоянии позволить себе это.

– Но я потом расплачусь, хорошо?

– Договорились, – сказал он, повернулся и пошел прочь.

Она не знала, чем так рассердила его, но, видимо, рассердила. Но сейчас она не могла зацикливаться на этом, ей надо многое сделать, а времени совсем мало. Она вошла в магазин и сказала продавцу, что у нее один час и ей нужен полный гардероб, который оплачивает ее бой-френд.

Через полтора часа они уже были в машине Джейса и направлялись в Толбен-Холл. Они были одеты в соответствии с теми традициями, которые сложились в маленьких городах этой страны: Джейс – в пиджаке и галстуке, и еще легкие шерстяные брюки, она – в платье, которое выглядело просто, но стоило пару тысяч. Она погладила себя по рукавам.

– Я обязательно верну тебе деньги, – проговорила она, глядя на две сумки, которые Джейс нес, забирая ее. Пустые прежде, теперь они разбухли от купленной одежды, плюс многочисленные туалетные принадлежности, которые они приобрели в магазине «Бутс».

– Прекрасно, – отозвался Джейс. – Но я хочу правду. Чем ты зарабатываешь на жизнь?

– Как все журналисты, – ответила она, пожимая плечами. – Пишу.

Он посмотрел на нее с недоверчивой миной на лице.

– Нет. То, что я написала о тебе, это скорее исключение в моей практике. Это было...

– Что?

– Не знаю, затмение мозгов... Смена часовых поясов, может быть, сыграла свою роль. И... ужас. В моей жизни столько всего произошло за два года, что иногда я не вижу перспективы.

– Расскажи мне об этом, – сказал Джейс, и в его голосе было столько подлинного интереса, что она не могла отказать.

Она рассказала ему о своих родителях, которые умерли в один год – сначала отец, потом мать, – Най имела в жизни тыл, и этот тыл рухнул в одночасье. И внезапно она возненавидела все и захотела оставить Маргейт и все, что с ним связано. Она хотела исчезнуть.

– Поэтому поехала в Лондон, – сказал Джейс.

Она улыбнулась:

– Именно. Куда едут англичане, когда хотят обрести себя или потерять окончательно? Я получила работу в программе новостей на ТВ. Но большую часть времени готовила кофе для боссов. Я толком не знала, что хочу делать, и они не знали, что делать со мной. Но однажды диктор программы новостей не вышла на работу. Позже мы узнали, что она упала в пролет лестницы в своем доме и здорово разбилась. Она жила одна. Поэтому не было никого, кто бы тут же сообщил об этом. И надо было срочно найти замену.

Дальше Най рассказала Джейсу, как, пытаясь выйти из положения, они оглядывали всех людей в студии и она оказалась той единственной, кто, по их словам, не отпугнет зрителей. Поэтому они отправили ее к парикмахеру и гримеру, и единственная инструкция, которую она получила, – читать то, что она увидит на телетайпе.

Никто не понимал тогда, что происходит, но это было самое настоящее прослушивание. Най превосходно справилась с текстом и оказалась фотогенична. На следующий день она по праву заняла это место.

Через месяц она услышала, что группу репортеров отправляют в Египет на туристическом автобусе и надо было сделать фоторепортаж, и тогда она попросила, чтобы послали ее.

– Иностранный корреспондент, – сказал Джейс.

– Да, – кивнула она. – В течение восьми лет я не задерживалась на одном месте дольше, чем на четыре дня. Моя жизнь проходила в самолетах и в отелях. – Она посмотрела в окно и замолчала.

– Но теперь ты вернулась домой. Это ведь хорошо?

– Не знаю... Я знаю, что устала. Знаю, что видела слишком много крови и слишком много ужасов. – Она глубоко вздохнула. – Одиннадцать месяцев назад я была в Ираке, и мой оператор Стив погиб во время взрыва. Он стоял в трех шагах от меня и снимал, как я разговаривала с местными женщинами и детьми. Со мной был переводчик, я расспрашивала женщин об ужасах их жизни. Я готова была заплакать, когда слушала их рассказы. В следующую секунду я услышала странный звук, и дальше была кровь, повсюду фрагменты металла и... Минометный огонь или реактивный снаряд, не знаю, что это было, но убило моего оператора, мужчину, который мне был так симпатичен и у которого остались жена и трое детей. Его тело взорвалось у меня на глазах, а камера разлетелась на мелкие кусочки. Большинство детей, с которыми я говорила, получили серьезные ранения. Меня тоже задело, но еще сильнее был шок. Меня перебросили по воздуху в передвижной госпиталь, наложили швы, напичкали таблетками и сказали, что, если я хочу поговорить с кем-то, они готовы выслушать...

Джейс потянулся и тихонько сжал ее пальцы.

– Я многого не помню. Приехали врачи, и детям оказали помощь.

– А ты?

– Нет. – Най мягко покачала головой. – Я не могла говорить, потому что не знала, что сказать. Я хотела помочь миру, но не думала, что смогу отойти от смерти и разрушений. Я не могла отключиться от того, что видела.

Повернувшись, она посмотрела на него и грустно улыбнулась.

– Я думала, что могу бороться, но оказалась трусихой.

– Мне ты совсем не кажешься трусихой, – возразил Джейс. – То, что случилось с тобой, травмировало бы любого.

– Ты не знаешь, что это за мир... Репортеры, работающие в отделе новостей, воспринимают каждую новость как что-то, что случилось с ними... Затем, чтобы отключиться, выпивают двойной виски и готовы снова вернуться к своей работе.

– Но ты не вернулась, – сказал Джейс.

– Нет. С тех пор я сделала несколько репортажей, но не много, и хандрю все больше и больше. Думаю, я могу...

– Что?

– Написать о том, что видела. Я думаю, что могу написать о людях, которых встречала, о том, что видела и слышала. Я вернулась домой, чтобы пожить тихо, прислушаться к своим мыслям и подумать о том, что хочу делать дальше в жизни.

– И ты никак не могла подумать, что твой городок будет взбудоражен появлением нехорошего американца.

Най улыбнулась:

– Боюсь, что так. Извини. Мне достаточно услышать какую-то информацию, и в течение шести минут я могу превратить это в сенсацию для первой полосы. Я не могу сказать тебе, сколько новостных репортажей я написала, будучи в вертолете.

– И научилась принимать решения? – спросил Джейс.

– Послушай, от моей идеи провести дни в одиночестве, совершая долгие прогулки, пришлось отказаться из-за охоты за привидениями с американцем, у которого секретов больше, чем на всем Среднем Востоке.

– Маленькие секреты. Сугубо личные секреты, представляющие интерес только для меня, не такие жизненно важные, как твои. – Джейс свернул на подъездную аллею, и наконец впереди показался дом. Красивый большой особняк в викторианском стиле с башенкой на одном конце и остроконечной крышей. Крытая галерея перед входом, и несколько овальных окон.

– Я могу понять, почему Лонгстрит купил этот дом вместо Прайори-Хауса.

– Ну вот опять, – сказала Най. – Ты ненавидишь свой дом. Тебе представляется, что он некрасивый, но ты выложил за него огромные деньги. Зачем?

– Разве я не говорил, что я мазохист?

– Прекрасно! Остается найти плетку и наручники, связать тебя и проверить.

Джейс рассмеялся, выходя из машины. Он открыл багажник и вынул сумки.

– Я пойду проверю бронь, – улыбнулась она и побежала по ступенькам к входу.

Через несколько минут Джейс вошел, держа в руках две сумки. Най разговаривала с худой невысокой женщиной, которая представилась как миссис Фенни.

– Я только что сказала мисс Смайт, что весь дом в вашем распоряжении. У нас обычно много народу на уик-энд, но пусто в остальные дни. Как долго вы думаете пробыть у нас? – Она посмотрела на Джейса.

– Три дня, – сказал он.

– О, тогда все в порядке. Позвольте мне показать вам ваши комнаты.

Они поднялись за ней по лестнице и пошли по длинному коридору, с каждой стороны которого были двери. Миссис Фенни открыла одну, и они увидели большую красивую комнату, стены которой были обтянуты узорчатым ситцем в желто-зеленых и зеленых тонах. В одном конце был уголок для отдыха.

– Моя! – воскликнула Най.

– Да. Это самая красивая комната, – сказала с гордостью миссис Фенни. – А вот ваша, сэр, – добавила она, и Джейс последовал за ней.

Най подошла к окну и выглянула. Внизу тянулись акры парка, принадлежавшего отелю, высокие вековые деревья, зеленые лужайки, и ей захотелось погулять среди них. На самом деле ей хотелось обследовать весь городок и заглянуть в каждый магазин в этом маленьком местечке.

Она прижалась лбом к холодному стеклу и подумала о том, что рассказала Джейсу по дороге сюда. Когда она вернулась из того кошмара, где видела смерть на близком расстоянии, то поразилась своим актерским способностям – она сумела скрыть от всех, насколько была травмирована. Ее выписали из госпиталя с сотней шрамов, но она никому не позволяла увидеть, как ей больно.

Она даже навещала жену Стива и разговаривала с ней. Женщина плакала, а Най нет. Она знала, стоит ей пустить слезу, и она уже никогда не остановится. Стив был отличным парнем, всегда умел видеть в жизни хорошее. Он не был пессимистом и никогда не терял надежду. Он был уверен, что делает что-то важное для мира, и никогда не позволял другим людям забывать об этом.

Най не плакала семь месяцев, но однажды она заплакала и не могла остановиться. Не важно, что это было, мелодрама по телевизору, смех ли детей, или пара пожилых людей, которые смотрели друг на друга с любовью. Что бы она ни делала, что бы ни говорила, или ни слышала, или ни подумала бы, все заставляло ее плакать.

Ее редактор, мужчина лет шестидесяти, был единственный, кто понимал, что с ней происходит.

– Я все жду, когда вы придете в себя. Я хотел бы, чтобы вы сделали перерыв и подумали об этой работе. Одни люди рождены для этого, другие нет. Основываясь на сорока годах в этом бизнесе, я бы сказал, что вам стоит выйти из него. Но это мое личное мнение.

– Оно совпадает с моим собственным.

– Что ж, тогда договорились. Поезжайте домой, где все забудется. Какой-нибудь маленький городок, где вас знает каждая собака.

– Маргейт, – сказала Най.

– Верно. Маргейт, Марвелл или что-то в этом роде. Поезжайте и подумайте о том, что вы хотели бы делать дальше. Позвоните мне, когда примете решение.

Най кивнула и повернулась, собираясь уйти, но он остановил ее:

– Смайт? – Она оглянулась. – Вам везет. У вас есть сердце и чутье. Но лучшее из всего, что вы можете делать, – это писать. Вот и используйте этот дар.

Кто-то постучал в дверь.

– Входите, – сказала она и, повернувшись, увидела Джейса.

Он внимательно посмотрел на нее:

– Все в порядке?

– Конечно. Просто немножко взгрустнулось. Как комната?

– Темно-синяя, кровать красного дерева. Комната респектабельного джентльмена. Я спрашивал миссис Фенни о Лонгстрите, и у нее есть пара коробок старых бумаг. Она обещала достать их с чердака, и мы завтра сможем просмотреть их.

– Прекрасно, – сказала Най, отходя от окна и вытирая мокрые щеки.

– Эй! – Джейс положил руки ей на плечи, – Кажется, что-то не так?

Она взглянула на него:

– Нет, все прекрасно. Просто задумалась. Будет лучше, если я буду загружена работой.

– Мы оба. А как насчет обеда? Мне сказали, что в городе есть отличный ресторан.

– Но я думаю, я...

Джейс провел рукой по ее щеке, затем приподнял ее лицо за подбородок и попытался заглянуть ей в глаза.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, – мягко сказал он. – Я знаю, что значит потерять близкого человека, и я знаю, что чувствуешь, когда сам жив и все время спрашиваешь себя: «Почему? Почему это случилось? Какой в этом смысл?» Я понимаю...

Он наклонился и прижался губами к ее губам в нежном поцелуе, но таком долгом, что холодок пробежал по спине Най.

И тут же, резко отстранившись, Джейс отошел от нее.

– О!.. Я не собирался делать этого.

– Ничего, – шепнула она. – Это так хорошо – целовать кого-то. Я с...

– Нет, – настаивал Джейс. – Я не должен был делать это.

Най вконец смутилась.

– Господи, я уже поняла...

Он провел рукой по лицу.

– Послушай, мы оба знаем, что нас влечет друг к другу. В то мгновение, как я увидел тебя в первый раз, мои ладони взмокли. Я должен был рассердиться из-за твоей писанины. Я мог подать на тебя в суд, а вместо этого уселся на кухне и распивал с тобой чай. И чем дольше я не видел тебя, тем сильнее хотел быть рядом. И это не вопрос, хотел я или нет поцеловать тебя, обнять тебя или трахнуть, как говорите вы, англичане, но я говорю тебе, что я не думал делать это.

Он столько всего сказал, что все, что могла сделать Най, – это просто смотреть на него. И когда он стоял перед ней и говорил все, что говорил, она и вправду начала думать, что он гей... но...

– И кто же тогда целовал меня? – спросила она, вздыхая.

Джейс хотел сказать что-то, но вместо этого привлек ее к себе и поцеловал со всей страстью, которую чувствовал с тех пор, как встретил ее. Его руки пробегали по ее спине, по шее, забирались в ее волосы и снова скользили вниз по спине, пока его рот овладевал ее ртом, его язык прикасался к ее языку, проникая в глубину ее рта.

Он отпустил ее так же резко, как и обнял, и когда отошел, они оба стояли, тяжело дыша, и молча смотрели друг на друга.

– Ты и это не думал делать? – спросила она.

– О да. – Он сделал к ней шаг, но остановился. В следующий момент он был уже у двери. – Послушай, Най. Есть некоторые вещи...

– Не говори снова об этом, – сказала она. – Ты многое пережил в своей жизни, я тоже. А сейчас я хочу принять ванну, и мы встретимся через час внизу и пообедаем без спиртного, я, во всяком случае.

Он кивнул, но ничего не сказал и вышел из комнаты.

Оставшись одна, Най подумала, что могла бы рассердиться на него. Она могла бы сказать ему, что думает о нем и о его колебаниях: нет и да, горячо и холодно; но, как ни странно, она не сердилась. Вместо этого она вальсировала по комнате, напевая «Я танцевать хочу до самого утра...». Она почти полчаса отмокала в ванне, причем все время улыбаясь, затем еще полчаса красилась и, наконец, надела маленькое черное платье для коктейля и замшевые туфли на высоком каблуке.

Когда она спустилась вниз, у нее был готов текст, чтобы отправить факс Ральфу, владельцу газеты, наделавшей столько шуму. Она просила его дать опровержение, что никакого «Центра привидений» не будет, что все это было ошибкой. И не будет свободных рабочих мест. Прайори-Хаус – частная резиденция и останется таковой.

Она показала текст Джейсу, он нашел миссис Фенни и отправил факс. Через десять минут он вернулся, взял Най за руку и сказал:

– Дело сделано.

И оба рассмеялись, чувствуя, как гора упала с плеч.

Глава 13

Джейс и Най, въехав в городок, сразу же отправились в ресторан. Придерживаясь молчаливого согласия, они не говорили ни о Лонгстрите, ни о Стейси, а только о себе. Джейс хотел знать о ней все: чем она занималась, где ей пришлось побывать, то есть все, что она делала в жизни. Она, в свою очередь, хотела узнать все о нем. И сразу заметила, что он охотно рассказывает и отвечает на вопросы, если они не затрагивают нескольких последних лет. Она могла заставить его рассказать о себе все, но только не то, что произошло с ним в последние шесть лет. Тут он хранил молчание.

В соответствии со своим намерением Най выпила только пол бокала вина. После обеда они вернулись в отель и разошлись по своим комнатам. Никаких поцелуев, никаких объяснений, никакой неловкости. Но, закрыв дверь, Най прислонилась к ней спиной и стояла так несколько секунд. Это не случается часто. Но иногда ты встречаешь мужчину, с которым хочется говорить, смеяться, шутить и... и, может быть, даже... любить? Она улыбнулась и легла в постель.

На следующее утро она должна была встретиться с Джейсом в восемь ноль ноль и не удивилась, увидев, что он уже спустился к завтраку.

– Сейчас не многие люди завтракают по-настоящему, – сказала миссис Фенни, накладывая жареные томаты на тарелку Джейса. – Я думаю, это никуда не годится. Мой муж всегда съедал горячий завтрак, и так каждое утро в течение сорока лет, и это никогда не смущало его.

Най потянулась через стол и шепнула:

– Но его сейчас нет здесь, эта еда прикончит тебя.

– Ничем не могу помочь, – шепнул Джейс. – Миссис Браун испортила меня. – Он отрезал кусочек сосиски и с удовольствием отправил его в рот.

После завтрака они пошли в город.

– Мне нравится здесь, – сказала Най, – даже больше, чем в Маргейте.

– А мне казалось, ты любишь Маргейт.

– Там слишком много знают обо мне.

– Знают, где у тебя родинки?

Она пропустила его язвительное замечание мимо ушей.

– Как умерли мои родители и где я была, что делала и кого знаю! Я думала, было бы здорово переехать куда-нибудь и начать все сначала, с чистого листа.

– А как же твоя работа?

– Может быть, я начну писать истории о таинственных убийствах, буду продавать их американцам и сколочу миллионы.

Улыбаясь, Джейс заметил:

– Вот церковь, думаю, там есть викарий. Пойдем, попробуем с ним поговорить.

– Ты иди, а я посижу на улице, день слишком хороший...

– Я найду тебя.

Она помахала ему:

– Иди. Я не потеряюсь. Я буду рядом.

Улыбнувшись ей, Джейс поспешил в церковь. Най пошла следом за ним медленным шагом, думая о том, что только что сказала. Она сказала, что хотела бы начать новую жизнь, эти слова слетели с ее губ непроизвольно, но ей понравилась эта идея. Она вовсе не культивировала в себе амбиции стать известным журналистом во что бы то ни стало. Это сложилось само собой. С другой стороны, ей говорили, что у нее это получается, и, возможно, поэтому она решила заниматься журналистикой. Вопрос в том, сможет ли она, будучи журналистом, изменить мир?

Церковь окружала витая чугунная ограда, старая и кое-где поржавевшая, но любовно отремонтированная. Слева располагалось небольшое кладбище, и Най поняла, что хочет пойти туда и поискать могилу Дэнни Лонгстрита, но не хотела видеть другие захоронения. В такой чудесный день не стоило думать о смерти.

Справа от церкви она увидела небольшой сквер, пестревший цветами, там, под сенью старого вяза, стояла деревянная скамья. Най присела и посмотрела на церковь. Она закрыла глаза и не заметила, как задремала, но какой-то посторонний звук разбудил ее.

Молодой человек, одетый в костюм для верховой езды, проходил мимо, пытаясь не шуметь.

– Я старался пройти как можно тише, – сказал он, – но не удалось. – Он смотрел на нее с нескрываемым любопытством. – Не знакомы ли мы?

– Нет, – сказала она, глядя на него. Он чем-то напоминал Джерри. Только еще красивее, более утонченный, но... О Господи, включилась ее система классификации. Этот молодой человек определенно стоял выше на социальной лестнице, чем Джерри. В этом незнакомце, более чем в Джерри, ощущалась порода.

– Вы не Лонгстрит?

Его глаза расширились.

– Вы или гадалка, или отдаленная родственница. Я надеюсь, что последнее, а не первое.

Она улыбнулась:

– Ни то ни другое. Я помощница человека, который купил дом в городке Маргейт.

– Прайори-Хаус, – сказал он.

– Да. Вы знаете это место?

– Только то, что связано с моими родными. В 1870 Хью Лонгстрит хотел купить его.

– И был так одержим этой идеей, что заставил своего сына жениться на дочери хозяина Прайори-Хауса,– сказала Най, проверяя, много ли он знает.

– Употреблять слово «заставил» не совсем точно. Я слышал, это был брак по любви.

Най выпрямила спину.

– Я тоже слышала, но каков ваш источник? – Не могла же она сказать ему, что почерпнула эти сведения от парочки привидений.

Он улыбнулся ей так, что она не могла не улыбнуться в ответ.

– Хотите узнать семейные секреты, да?

Най посмотрела на церковь, но не увидела Джейса.

– Вы сейчас очень заняты? Я хотела бы задать вам несколько вопросов.

– Вы говорите как репортер, – сказал он и опустился на скамью рядом с ней.

– Ах, извините! – Она повернулась к нему лицом, спиной к церкви. – Это так увлекательно – услышать все, что вам известно о Дэнни Лонгстрите, его отце и Прайори-Хаусе, и вообще все, что вы можете рассказать... О, простите, я не представилась. Най Смайт.

– Най краткое от...

– Найтингейл, – сказала она и, как всегда, поразилась нелепости своего имени.

– А какое отношение это имеет к Энн Найтингейл Стюарт? Вы родственники?

– Моя мама утверждала, что да, но это все, что я знаю. Моя мама родом из Йоркшира.

– Но это вполне возможно. Разве вы не знаете, что отец Энн продал Прайори-Хаус после... ее смерти, переехал на север и снова женился? Вполне возможно, что это был Йоркшир. Правда, я не уверен в этом. Я думаю, у него было много детей от второй жены, которая была значительно моложе его.

Най заморгала, глядя на него. Она никогда особенно не интересовалась генеалогией и не расспрашивала мать о бабушке и деде. Они умерли, когда Най было три года, поэтому она не помнила, видела ли она их. Интересно было бы узнать, неужели ее действительно связывают кровные узы со Стюартами?

– Я думаю, уж слишком много совпадений, возможно ли, чтобы кто-то из потомков Артура Стюарта от его второго брака закончил жизнь в таком скромном местечке, как Маргейт? – сказала она.

– Если они не переехали туда специально. Ваша матушка интересовалась семейной историей? Может быть, она переехала в Маргейт для того, чтобы узнать подробнее о своей родословной?

– Вполне возможно, – кивнула Най, и чувство вины охватило ее. Ее мать всегда проявляла интерес к истории своего рода, а вот ее дочь нет. Най помнила свои стоны, стоило матери вытащить «коробку, полную старины», как отец называл ее.

Она снова повернулась к молодому человеку. Репортеров учили уметь сфокусироваться на персоне, у которой они берут интервью, а не на себе.

– Я остановилась в Толбен-Холле.

– Красивый дом, правда? Хью купил его после смерти Энн, но сам не успел насладиться им.

– Почему Хью Лонгстрит так сильно хотел обладать Прайори-Хаусом?

– Это была мечта всей его жизни, то, что наполняло ее смыслом. Его желание владеть Прайори-Хаусом подвигло его стать миллионером. – Он заморгал и улыбнулся ей. – Мне кажется, я наскучил вам.

– Вовсе нет, – ответила она совершенно искренне.

– Это ваш друг?

Повернувшись, она увидела, что Джейс стоит на углу церкви, разговаривая с викарием. Она подняла руку и помахала ему, он кивнул. Затем она снова повернулась к своему собеседнику:

– Почему Хью Лонгстрит так мечтал об этом доме?

– Его мать служила там экономкой. Говорили, что... нет, я надоел вам.

– Клянусь, нет!

– Это сентиментальная история, немножко похоже на Диккенса. Говорили, что, когда Хью был юношей, он узнал, что его мать была для владельца Прайори-Хауса больше, чем просто экономка. Что было вполне возможно, и более того, говорили, что владелец поместья и есть его отец. И еще рассказывали, что в тот день, когда Хью узнал об этом, он продал половину фамильного серебра Стюартов и сбежал в Америку. Мне рассказывали, что Хью сосредоточил всю свою жизнь на одной цели – обладать Прайори-Хаусом.

– Но Артур не продал ему дом, – сказала Най.

– Верно, Артур был маленьким мальчиком, когда Хью жил там, и Хью... как бы это сказать, был не очень-то добр к нему.

– Он издевался над ним, да?

– Вроде того, – сказал он, улыбаясь.

– Поэтому Артур хотел отыграться. Кроме того, Артур был болезненный, замкнутый человек. Его отец хотел женить его на деньгах, но Артур женился по любви на бедной дочке викария. Она умерла менее чем через год.

– Когда родила Энн, – сказала Най.

– Да. Артур никому не показывал свою дочь.

– Он держал ее взаперти, когда она была девочкой, и жители городка думали, что она ненормальная.

– Да.

– Затем Хью Лонгстрит и его красивый сын приехали и заключили сделку.

– Да, это была договоренность, на которую ушли месяцы. Артур собирался и дальше жить в Прайори-Хаусе после продажи, и Хью не возражал.

– А что вы знаете об Энн и Дэнни?

– Ах... – сказал молодой человек, широко улыбаясь. – Иногда в этом мире происходят настоящие чудеса. На самом деле не было более неподходящих людей, чем Энн Стюарт и Дэнни Лонгстрит. Она была изысканная и грациозная, тогда как он...

– Неуправляемый, с дьявольским характером... Потомок его живет в Маргейте, поэтому я могу себе представить...

– Да? – спросил молодой человек с интересом. – Он должен быть потомком...

– ...незаконнорожденного ребенка Дэнни.

– Ах да, это... – сказал он, опуская голову. – Дэнни был красивый, богатый, и женщины, старые и молодые, обожали его.

Най улыбнулась.

Совсем как Джерри, но, возможно, Дэнни был еще ярче.

– Он был далеко не глуп, если вы это имеете в виду, – возразил он.

– Извините, – сказала Най. – Я не хотела вас обидеть...

– Нет, это я должен извиниться. Мать Дэнни происходила из обедневшей, но благородной бостонской семьи, а его отец был аристократ наполовину, так как его мать принадлежала к рабочему сословию. В крови Дэнни было столько всего намешано, и Энн сумела разглядеть лучшее. Пока их отцы проводили месяцы, торгуясь, кому что достанется в доме, Дэнни и Энн были предоставлены друг другу. Их отношение к окружающему миру было различным, поэтому между ними не было соперничества. Она учила его поэзии и цветам, а он учил ее... – На какой-то момент он закрыл глаза и задумался.

– Горячему грубому сексу, – сказала Най и рассмеялась.

Молодой человек повернулся к ней с сердитым видом:

– Не говорите так! Дэнни уважал Энн. Он никогда не прикасался к ней, за исключением нескольких поцелуев.