Текст книги "Аберраты. Пробуждение Зверя (СИ)"

Автор книги: Джозеф Дилейни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Ты с ума сошел, – выдохнул Крафт.       – Что мы такого сделали?

Гадюка покачал головой, словно жалея ее.

– Ты действительно не понимаешь, да?

– Нет, я не понимаю. Что ты имеешь в виду? – Спросил Крафт, не сводя настороженного взгляда с дубинки в руках Гадюки.

– Ты такой же, как и все остальные дураки в этом замке – бегаешь, как идиот, пытаясь выиграть битву, в которой никогда не победишь. В конце концов Шолл захватит весь мир, и, как только это будет сделано, все станет намного лучше. Люди вернутся из мертвых. Мы будем бессмертны.

– Ты думаешь, что мы идиоты? Шагни через эти врата, и ты умрешь или изменишься. Вот что Шолл сделает с тобой!

– Это неправда! Мы, избранные, не умираем.       Мы изменимся, да, но к лучшему. Мы будем править миром, но сначала мы должны уничтожить тех, кто противостоит нам – особенно Фейри. Вы – самая большая угроза нашим целям.

Крафт вдруг понял, кто такие "избранные".

– Вы член культа? Один из серых капюшонов?

– Конечно, да, и я не единственный, кто работает в замке. Где лучше сражаться с теми, кто угрожает Шоллу? И сегодня мне действительно повезло. Я убью одного из последних оставшихся привратников и самого лучшего исследователя замка – двух зайцев одним выстрелом!

Гадюка двинулся к нему, а Крафт отступил на пару шагов, держась спиной к вратам.

Мужчина держал дубинку в правой руке, ритмично постукивая ею по левой ладони. Крафт приготовился отпрыгнуть в сторону, как только Гадюка нападет. И тут он заметил, как на лице мужчины появилось лукавое выражение. Гадюка указал на врата позади Крафта.

– А вот и они, Бенсон – множество этих ужасных маленьких аберратов – и они прямо за тобой, ждут, чтобы разорвать тебя на куски.

Но Крафта не зря называли Крафтом. Однажды Гадюка уже одурачил его, и он больше не попадется на эту уловку. Он оглянулся через плечо туда, куда указывал Гадюка, и тут же пригнулся. Как и было предсказано, Гадюка замахнулся на него дубинкой.       Но, благодаря прыжку Крафта, он промахнулся и потерял равновесие, его инерция понесла его кувырком к вратам. Все, что ему было нужно, – это небольшой толчок. Но Крафт толкнул его очень сильно. Гадюка закричал, проваливаясь внутрь, но крик резко оборвался, когда Крафт закрыл за ним врата. И снова он был заполнен только клубящимися облаками.

Какое-то время он стоял, тяжело дыша, приходя в себя от того, что только что сделал. Он убил кого-то сумасшедшего, да, в целях самозащиты, но все равно человека. Казалось, в миллионный раз с тех пор, как он прибыл в замок, Крафт больше всего на свете желал, чтобы его отец был там. Но времени терять было нельзя.

Он побежал проверить, как там Лиза. Она была жива, но дышала неглубоко. Кровь начала образовывать лужицу под ее головой. Ей срочно требовалась помощь, поэтому Крафт выскочил из двери и побежал по коридору к кабинету главного мансера. Лаки стоял за дверью, вероятно, ожидая, когда его впустят, но Крафт даже не успел кивнуть ему. Он ворвался в дверь и, прежде чем Имбирь Боб успел что-либо сказать, Крафт оборвал его своим рассказом. Главный мансер вскочил на ноги, но, когда они мчались обратно в кабинет Гадюки, Крафт заметил, что главный мансер все время поглядывает на кровь на руках Крафта и красные следы, оставленные его ботинками. Не может же он волноваться из-за того беспорядка, который я устраиваю в такое время! – подумал Крафт. После того как подняли тревогу и доктор увел Лизу, главный мансер долго расспрашивал Крафта. Наконец он вынес свой вердикт.

– Ты лжец, Бенсон! Ты лжец и убийца!

Глава 19: Суд

Крафт ожидал, что его ждет настоящий суд – возможно, в зале суда, где за высоким столом сидит судья.      Главный мансер будет свидетелем, и кто-то будет обвинять его, а кто-то другой будет защищать. Может быть, найдутся и зрители, которые придут посмотреть, как вершится правосудие. Но когда – через несколько дней после того, как он втолкнул Гадюку во врата,-стражник вывел Крафта из его глубокой, темной, сырой камеры и провел в маленькую, обшитую деревянными панелями комнату, там его ждал только один человек: судья в черном, сидевший за маленьким столом. Взгляд Крафта тут же привлекла черная кепка, лежавшая слева от блокнота судьи.      Судья надевал ее только тогда, когда выносил смертный приговор. При виде этого у Крафта пересохло во рту.

Судья был крупным мужчиной с седыми волосами и глубоким морщинистым лицом, который, несомненно, был судьей уже много лет. Крафт вдруг подумал, скольких заключенных он приговорил к смерти.

Мужчина заговорил.

– Вы Колин Бенсон, сын Брайана Бенсона?

– Да, сэр.

– Вы обвиняетесь в убийстве Мансера Мистера С. В. Виптона. Вы признались, что втолкнули его через врата в Шолл, намеренно оставив там. Независимо от того, был ли он впоследствии изменен или мертв, результат один и тот же: теперь он мертв для этого мира. Вы признаете свою вину?

Сердце Крафта бешено колотилось в груди.

– Нет, сэр. Я действовал в целях самообороны. То, что произошло, было ...

Молчать! – воскликнул судья, прерывая его.      Он смотрел в точку прямо над головой Крафта. Он ни разу не взглянул ему в глаза.

– Ваши слова должным образом приняты к сведению, но нет никаких возражений против доказательств.       Вы же признались в преступлении, ради бога.– Фыркнул он, словно досадуя на то, что Крафт попусту тратит время.

Крафт попытался заговорить снова, отчаянно пытаясь доказать свою правоту, но охранник сильно толкнул его, чтобы заставить замолчать. Судья взял черную кепку в руки. Крафт не мог в это поверить. Он одел ее на голову и начал оглашать приговор:

– Суд постановил, что вы виновны по всем пунктам обвинения. Отсюда вас отведут в камеру смертников, где вы сможете в последний раз взглянуть на дневной мир. Вас будут держать взаперти до тех пор, пока не доставят на площадь казни, где вас повесят. После этого ваше тело будет брошено в известковую яму. Да смилуется Господь над вашей душой.

И это все. Крафт не смог сказать ни слова в свою защиту, и теперь его приговорили к смертной казни.

Охранник не повел его обратно в предыдущую камеру. Вместо этого, поднявшись на несколько пролетов по каменным ступеням, его втолкнули в камеру с зарешеченным окном. Луч солнечного света пробился сквозь нее и осветил противоположную стену. Это было лучше, по сравнению с вонючей подземной темницей, где он провел предыдущую неделю.       Но это все равно была "камера смерти".

– Это был несправедливый суд, – пожаловался он стражнику, который отстегивал железные кандалы с запястий. – У меня не было возможности высказаться, и некому было меня защищать.

– Вот как обстоят дела сейчас, мальчик, – ответил мужчина – Шолл угрожает нашему существованию. У нас нет ни времени, ни ресурсов, чтобы продолжать идти старыми путями. По крайней мере, тебе не придется слушать, как они строят твой эшафот, – сказал он с усмешкой, указывая на окно, – ведь он уже построен.

Крафт вдруг узнал этого человека – это был тот самый краснолицый охранник, который пытался напугать его, Лаки и Донну, когда они ходили к старой Нэлл. Охранник явно обладал черным чувством юмора.

– Наслаждайся видом из окна!       То, что ты там видишь – это площадь исполнения!

Когда он ушел, Крафт выглянул на маленький вымощенный плитами дворик внизу. В его центре, занимая большую часть пространства, находились помост и виселица, очень похожие на ту, где старая Нэлл встретила свой конец. Перед его мысленным взором возник яркий образ: она раскачивается на конце веревки, ее тело кружится, ноги дергаются в последнем мучительном танце смерти.      Это должно было случиться с ним. Но когда? – удивился он. Судья не назвал день, когда его повесят. Это может произойти через несколько недель, а может и завтра. Эта ночь может стать его последней на земле.

Всю ночь Крафт ворочался с боку на бок. Он надеялся, что его отец каким-то образом выжил в Шолле, но теперь, когда надвигалась его собственная смерть, он понял, что, возможно, никогда больше его не увидит.      Он снова и снова прокручивал в голове то, что произошло в зале суда, и всю несправедливость происходящего.

Главный мансер даже не слушал его объяснений. Лаки ждал снаружи и, должно быть, подслушал их спор. Он вдруг постучал в дверь кабинета Имбиря Боба и вошел без приглашения. Затем он указал на то, что утверждение Гадюки о том, что Лиза была утащена Бертой, не имело никакого смысла – в конце концов, она была здесь, явно пострадав по эту сторону врат. Но главный мансер только взглянул на кровь на руках и ботинках Крафта, покачал головой и предположил, что он сделал это, после того, как Гадюка спас ее. Когда Крафт возразил, что у него нет причин обижать Лизу, Имбирь Боб только покачал головой. И тогда Крафт рассказал ему, что Гадюка признался, что был членом серых капюшонов – и это вызвало поток гневных слов.

– Как вы смеете делать такие заявления! В это невозможно поверить, и вы, очевидно, скажете все, что угодно, даже самое нелепое, в попытке спасти свою шкуру. Вы клевещете на ценного члена нашей гильдии. Неужели вы не понимаете, что все новобранцы проходят тщательную проверку? Немыслимо, чтобы мистер Виптон был членом этого злого культа. В конце концов он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме того факта, что Крафт вытолкнул Гадюку в Шолл; что он осмелился поднять руку на мансера, и это привело к концу жизни Гадюки.

Крафт надеялся только на то, что Лиза придет в себя вовремя и объяснит, что произошло на самом деле. Он надеялся, что это все еще возможно, хотя ее рана была серьезной и существовала опасность, что она умрет. Крафт неоднократно спрашивал о ней, но каждый раз получал сердитый взгляд и каменное молчание. "Очнись, Лиз", – пожелал он в темноте ночи.

На следующее утро пришел охранник и подал ему завтрак-миску холодной каши.

– Тебе осталось жить еще три дня, – весело объявил он. Тебя повесят в понедельник в три часа дня. Есть последние пожелания?

Эта новость была как удар в живот. Не было никого, к кому Крафт мог бы обратиться за помощью – кроме Лизы, и, судя по всему, она уже была мертва. Но был один человек, которого он отчаянно хотел увидеть.       Кто-то, кто все еще будет заботиться о нем, несмотря на то, что он сделал.

– Мой отец-Брайан Бенсон, курьер. Он пропал в Шолле. Есть какие-нибудь новости о нем? Он пропал больше двух недель назад. Главный мансер обещал мне, что не прекратит его поиски. А еще мне хотелось бы узнать, как поживает Мисс Летиция Кромптон-Смит.      У нее травма головы. Она моя подруга – сказал Крафт, понимая, что это правда.

Охранник недоверчиво фыркнул.

– Говорят, парень, что ее травма головы – это твоя вина. Ничего себе у вас дружба.

Крафт попытался было возразить, рассказать ему, что же произошло на самом деле, но, как и главный мансер и судья, стражник отказался слушать и жестом заставил Крафта замолчать.

– Я посмотрю, что можно сделать, – пробормотал он, запирая дверь и оставляя его наедине со слишком долгим раздумьем.

Позже, когда уже начало темнеть, дверь его камеры была отперта и приоткрыта. Охранник не потрудился войти, он просто поставил ужин на пол и сообщил ему плохие новости.

– Мисс Кромптон,-Смит все еще без сознания. Ее состояние является тяжелым. Твой отец все еще где то в Шолле. Ни один курьер не возвращался после столь долгого отсутствия.

С этими словами он снова захлопнул дверь камеры. Сердце Крафта упало. Он был убит горем из-за отца, и новости о Лизе тоже были ужасными. Если бы только она могла проснуться и рассказать правду о Гадюке! Но, может быть, она никогда не проснется ... у Крафта было мало времени. Дни и ночи пролетали слишком быстро по мере приближения часа казни. Конечно, он боялся, что его повесят, что он задохнется и не сможет дышать. Но еще больше он боялся того, что ждало его после смерти.      Будет ли он наказан за то, что сделал с Гадюкой? Церковь говорила, что убийцы отправляются в ад навечно, и там их мучают дьяволы и демоны. Неужели это его судьба? Ты это имела в виду, говоря, что я "получаю по заслугам", старушка Нэлл? – удивился он.

Затем, рано утром того дня, когда Крафта должны были повесить, стражник принес ему то, что он, очевидно, считал хорошей новостью.

– Не унывай, мальчик!– сказал он, подавая ему свой обычный неаппетитный завтрак из холодной каши.      – Похоже, ты умрешь только через неделю.      Вчера на охоте герцог упал с лошади и сломал себе шею. Он мертв, как дверной гвоздь, так что будет несколько дней траура. Люди слишком веселятся на виселицах, так что казни не будет, пока траур не закончится!

Вряд ли это хорошая новость для Крафта. Скоро пройдет неделя, и теперь мучительное ожидание растянется, после чего они вытянут ему шею. Потом он понял, что чем дольше откладывается повешение, тем больше времени у Лизы, чтобы прийти в себя и заговорить за него. Крафт вдруг вспомнил все эти таинственные комнаты на первом этаже замка – те, что со странными названиями вроде "оптимисты" и "пессимисты".

Комнаты оптимистов – и горько усмехнулся.      Казалось, он вдруг обнаружил, что принадлежит к последнему.

Глава 20: Корни

Последняя неделя тянулась мучительно долго. Мысли Крафта постоянно путались – он переключался между беспокойством об отце и беспокойством о смерти Лизы. Он часто размышлял и о проклятии старой Нэлл – неужели это то, что он заслужил?       В конце концов, он убил человека.       Но он хотел спасти Лизу, и казалось несправедливым, что он должен быть наказан за это.

Наконец, за день до того, как его должны были повесить, явился стражник, не принеся ему никакого завтрака.

– Пойдем со мной, мальчик! – приказал он и с тяжелой рукой на плече вывел Крафта из камеры.

Сердце Крафта заколотилось.      Неужели его повели на виселицу сейчас, раньше чем было назначено? Он был слишком напуган, чтобы спросить.

Они спустились по лестнице, и охранник открыл еще одну дверь, прежде чем втолкнуть его внутрь.

– У тебя есть десять минут, – сказал он. – Приведи себя в порядок.

Комната была маленькой и пустой, если не считать ведра с водой и деревянного стула. Крафт изумленно уставился на кресло – вернее, на то, что на нем находилось. На спинку сиденья было накинуто полотенце, а на сиденье лежала чистая униформа привратника. Поверх рубашки лежал кусок мыла.

Он нетерпеливо стянул с себя грязную одежду и начал умываться.      Вода была ледяной и заставляла Крафта ахать, но он тщательно вымылся, радуясь, что избавился от грязи и вони.

Насухо вытершись полотенцем, он переоделся в чистую форму. Неужели они повесят меня в форме? – подумал он, и в его сердце начала закрадываться надежда. Он был уже готов, когда охранник открыл дверь и поманил его к себе.

– Пойдем, парень! – проревел он. – Не стоит заставлять герцога ждать.’

Пораженный, Крафт последовал за ним по коридору. Неужели он действительно сказал "Герцог"? Но герцог был мертв ... потом он понял, что речь идет о новом герцоге Ланкастера, одном из сыновей покойного герцога.      У него их было двое, не так ли? Или их было трое?

Крафт рассеянно подумал, жив ли еще тот, кого они спасли, или же он полностью превратился в дерево. Вместо того чтобы подняться по лестнице, которая, как знал Крафт, вела в покои герцога, прямо на самый верх замка-в шикарные апартаменты, где он останавливался, когда жил, – его отвели на первый этаж, в комнату пессимистов ... хотя на двери висела новая медная табличка. На ней было написано:

«ПОКОИ ГЕРЦОГА»

В покоях герцога стояли два вооруженных стражника, одетых в парадную форму.      Когда Крафт и его эскорт приблизились, они скрестили свои длинные копья, чтобы не дать им войти, но теперь его собственная стража громко крикнула:

– Мистер Колин Бенсон к герцогу!

Как по волшебству, двое мужчин подняли свои копья в вертикальное положение, двери открылись, и Крафт последовал за своим охранником в просторную комнату. Посередине лежал красный ковер, ведущий к пологим ступеням, и они шли по нему, пока он не обнаружил, что смотрит на нового герцога. Это был молодой человек, которого они спасли от Шолла! Герцог был одет в зеленую рубашку с золотыми пуговицами. Его лицо было румяным, а белокурая борода немного отросла и утолщилась.

Он улыбнулся Крафту.

– Поклонись герцогу! – прошипел ему в ухо охранник.

Крафт неуклюже поклонился и снова посмотрел на герцога, стараясь не отрывать взгляда от его лица. Но он почувствовал, что его взгляд блуждает вниз, к нижней части тела мужчины – или, скорее, туда, где оно было бы, если бы не было прикрыто. Герцог, казалось, сидел в огромном цилиндрическом контейнере, к которому вели три ступеньки; по одному спереди и по одному с каждой стороны. Крафт предположил, что он был заполнен землей, но он не видел ни этого, ни каких-либо корней, которые теперь образовывали нижнюю часть тела молодого человека. Богатая пурпурная ткань обтягивала его талию и струилась по контейнеру до самого пола, так что не было видно ни одного дюйма. Он выглядел так, словно был одет в огромную юбку! Крафту вдруг захотелось хихикнуть, и он сильно прикусил нижнюю губу.       Смеяться над герцогом было бы катастрофой.      Он знал, что на самом деле это не смешно. Герцог был фактически посажен в гигантский горшок-печальная и ужасная судьба. Нижняя часть его тела превратилась в древесные корни, и он оставался в этом положении до конца своей жизни. Он никогда больше не сможет ходить.       Крафт знал что пурпурная ткань была попыткой дать герцогу некоторую меру достоинства.

– Можете идти! – приказал герцог стражнику и молча ждал, пока тот выйдет из комнаты и большие двери закроются за ним.

– Ты, наверное, удивлен, зачем ты здесь? – спросил он Крафта. – Я все объясню в свое время, но сначала я с радостью успокою тебя. Тебя не повесят.

Чувство облегчения распространилось по телу Крафта. Он задрожал и испустил глубокий вздох, прежде чем смог сдержать его. Герцог одарил Крафта еще одной доброй улыбкой.

– Корни деревьев очень чувствительны, – сказал он.      – Похоже, что мои – особенно.       Например, мои корни позволяют мне слышать вещи издалека. Есть так много разных голосов; лепет, который может быть подавляющим. Я постепенно учусь быть избирательным и сосредотачиваться на индивидуальных разговорах.      Я слышу, как пессимисты вдалеке барахтаются в унынии и мраке, жалуются на то, что их выселяют из этой комнаты, и строят планы, которые, по их убеждению, провалятся. Я также слышу хихиканье служанок, когда они моют кастрюли и сковородки на кухне и строят глазки поварам. И тебя тоже, Крафт – я слышал, что ты сказал – он уставился на Крафта, больше не улыбаясь, и Крафт почувствовал, что краснеет от смущения.

– Когда, сэр? И что я сказал? – спросил он, гадая, что герцог мог подслушать в последнее время.

Говорил ли он во сне?       Неужели он сказал что-то предательское? Потом он понял, что герцог использовал его прозвище – Крафт. Конечно, он не сделал бы этого, если бы был зол на него?

– Я слышал, что ты сказал, Прежде чем вызволить меня из Шолла, – ответил герцог. – Ты знал о деревьях и растениях.      Ты знал, что если перережешь мои корни или выкопаешь меня слишком грубо, это причинит мне мучительную боль.      Ты знал, что разорвать мой стержневой корень будет означать смерть. Взяв на себя ответственность и направляя других, ты, несомненно, спас мне жизнь.

– Я просто старался сделать для вас все, что в моих силах, сэр, – сказал ему Крафт.

– Ну что ж, теперь я сделаю для тебя все, что в моих силах.      Я полагаю, что тебя признали виновным в убийстве и приговорили к смертной казни. Вместо этого я дарую вам немедленное прощение и возвращаю вам свободу.

Крафт был поражен и обрадован. Интересно, как герцог узнал о его судьбе? Но прежде чем он успел задуматься, герцог продолжил:

– Хотя я с радостью дарую вам такое прощение, вы будете рады узнать, что это произошло потому, что факты инцидента с мистером Виптоном теперь стали известны.       И действительно, если бы Мистер Виптон был еще жив, его бы казнили.

Герцог поманил его к себе, и Крафт стал подниматься по ступенькам, пока не поравнялся с ним. Затем герцог сунул руку за спину, достал что-то и протянул Крафту обеими руками.

– Возьми его! – скомандовал он. – У тебя опасная работа. Тебе больше не нужно идти в Шолл без оружия. Я верю, что он все равно принадлежит тебе.

Это был кинжал, который дала ему Берта, Болотная Королева. Его забрали у Крафта сразу после ареста. Он посмотрел на герцога и усмехнулся.

– Благодарю вас, сэр.      Большое спасибо!

Потом он вспомнил кое-что важное.

– Сэр, вам уже сказали, за кого себя выдает Мистер Виптон? Что он сказал, что был членом серых капюшонов?

Герцог выглядел удивленным.

– Нет, мне об этом не докладывали. Что еще он сказал?

Крафт понял, что главный мансер, вероятно, держал эту информацию в секрете. То, что они позволили врагу вступить в свои ряды, плохо отразилось на его гильдии.

– Он сказал, что другие члены культа тайно работали в замке и пытались помешать нашим усилиям по борьбе с Шоллом. Они хотят, чтобы Шолл поглотил весь мир.

Герцог смотрел на него до тех пор, пока Крафт не перестал выдерживать его взгляд.

Склонив голову, герцог наконец заговорил: – Я хочу, чтобы ты дал мне слово, что никому об этом не скажешь – ни друзьям, ни коллегам. Ты обещаешь?

– Да, сэр.

– Я полагаю, что ты доложил об этом главному мансеру, хотя он и не счел нужным передать эту информацию?

Да, сэр, но он все равно мне не поверил ...

– Зато я верю тебе, Крафт. Мне нужно хорошенько подумать об этом, но я могу сказать тебе одно – в конечном итоге здесь произойдут очень большие изменения. Просто держи свое слово, и тебе не о чем будет беспокоиться.

Хотя Крафт и не собирался нарушать свое обещание, он чувствовал себя немного неловко. Ему не нравилось держать это в секрете от своих друзей – и он задавался вопросом, что это может значить для Имбиря Боба.

Только после того, как он ушел, Крафт понял, что не спросил герцога о Лизе. Поэтому, когда стражник проводил его обратно в его старую комнату в башне, он спросил его, вместо герцога.

– Она полностью восстановилась, – ответил охраник.       – Но, к сожалению, твой отец до сих пор не найден.

Крафт испытывал странную смесь чувств – ему было грустно за отца, но он испытал огромное облегчение, услышав, что Лизе стало лучше.       Он догадался, что именно она сообщила герцогу факты инцидента с мистером Виптоном".

Не прошло и пяти минут, как он вернулся в свою комнату, как официант принес ему завтрак. Это были бекон, яйца, помидоры, грибы и жареный хлеб, все свежее, горячее и вкусное – определенно лучше по сравнению с холодной кашей, которую ему подали в камере.

Он проглотил его с жадностью. Вытерев тарелку последним куском хлеба, Крафт вымыл руки. Он взял кинжал, который ему дали и внимательно осмотрел его. На нем не было и следа грязи. Должно быть, кто-то хорошенько его вымыл. Узкий клинок был около пяти дюймов длиной, но рукоять добавляла к нему еще четыре. Вдруг что-то привлекло его внимание. На рукояти была выгравирована зеленая фигура, похожая на змею, свернутую в спираль, с головой в центре. Он присмотрелся внимательнее и увидел, что последняя часть хвоста пересекла спираль и оказалась в пасти змеи. Она ела свой собственный хвост! Это было странно. Если он когда-нибудь снова увидит Берту, решил Крафт, то обязательно спросит ее об этом.

Он сунул нож в карман пиджака и вышел в приемную. Это было очень странно – все эти дни, проведенные в камере, заставили его страстно желать вернуться на работу и увидеть своих друзей. Он хотел поблагодарить Лизу – он понял, что еще не спросил, достаточно ли она здорова, чтобы возобновить работу, – и не мог дождаться встречи с Лаки.

Лаки сидел на своем обычном месте.      Крафт широко улыбнулся ему.

– Можно мне присесть? – Шутя спросил он.

– Рад видеть тебя снова, Крафт! – Лаки вскочил на ноги и, ухмыляясь, хлопнул его по спине. – Мне очень жаль, что я не смог прийти повидаться с тобой. Я пытался, но они сказали, что тебя держат в одиночной камере и никаких посетителей не пускают. Но вчера вечером Имбирь Боб сказал мне, что тебя собираются помиловать.

Им предстояло многое наверстать, но тут открылась дальняя дверь, и вошел главный мансер.

– У меня есть для тебя работа, Праудфут, – сказал он, словно не замечая Крафта.

Лаки бросил на него быстрый взгляд, затем встал и направился к двери. Но когда они уже собирались уходить, Имбирь Боб вдруг обернулся и устремил на Крафта суровый взгляд.      Крафт подумал, не сердится ли он все еще на него из-за того, что случилось с Гадюкой. Неужели он все еще испытывал некоторую преданность к своему коллеге, хотя герцог теперь считал Гадюку виновным?

Наконец мужчина заговорил:

– С возвращением, Бенсон. Нам пришлось реорганизовать распределение рабочих мест в твое отсутствие. С сегодняшнего дня ты будешь работать с новым мансером ... – он сделал паузу. – Все будет объяснено позже.

А потом они с Лаки ушли, оставив Крафта гадать, что он имел в виду. Прошло совсем немного времени, прежде чем он узнал об этом. Через пять минут дверь снова открылась, и вошел новый мансер, бросив на него достаточно суровый взгляд.

– У меня есть для тебя работа, Бенсон. Пойдем со мной, и возьми свое пальто! – скомандовала она.

Это была Летиция Кромптон-Смит.

Крафт подумал, можно ли ему по-прежнему называть ее Лизой.

Глава 21: Все, Что Кровоточит

Мисс Кромптон-Смит – как хитроумно – подумал Крафт.

Она проводила его до дверей старого кабинета Гадюки молча, без малейшего намека на прежнее дружелюбие. Медная табличка с ее именем теперь заменила табличку Гадюки, и, войдя внутрь, она села за свой новый стол и хитро указала Крафту на стул напротив.

Оглядевшись, он увидел, что комната изменилась. Три больших книжных шкафа были заполнены до отказа, а белые рубашки Гадюки исчезли. Даже стены были выкрашены со вкусом в бледно-зеленый цвет. Внезапно выражение лица Лизы смягчилось, она улыбнулась ему, и Крафт поймал себя на том, что улыбается в ответ. Может быть, они все-таки станут друзьями?

– Спасибо, что спас мне жизнь, Крафт, – сказала она.       На левом виске у нее был большой синяк, но он уже начал исчезать. – Спасибо, что вытащил меня из Шолла живой и попытался помочь после того, как Гадюка ударил меня. Я так сожалею о том, что тебе пришлось пережить.       Я очнулась всего два дня назад, и какое-то время даже не знала, кто я и что со мной случилось.

– Я рад, что смог помочь, – сказал он.       – Мне жаль, что я не смог помешать Гадюке, ударить тебя. С тех пор, как ты очнулась, прошло мало времени, – сказал он. – Как получилось так, что ты стала мансером? Я думал, ты Баффен?

– Как Баффен, я квалифицирована и обучена выполнять все виды других работ, таких как привратник, мансер и роли, о которых ты, вероятно, никогда даже не слышали. Баффены – это исследователи и изобретатели, которые жизненно важны для борьбы с Шоллом; нам разрешено работать в различных гильдиях. Хотя, как ты можешь себе представить, нам иногда далеко не рады! Это была моя идея – на время стать мансером, так что теперь мы будем работать вместе.

– Но тебе ведь не нужен привратник, правда? – Перебил ее Крафт. – Ты Фейри, так что можешь сама управлять вратами и самостоятельно находить новые места.

Лиза кивнула и улыбнулась.

– Это правда, Крафт, но лучше, если мы будем работать в команде вдвоем.      В любом случае, я не могу выйти и оставить врата без охраны. Большую часть времени мы не будем работать на главного мансера, хотя, посоветуемся с ним из вежливости. Мы будем отчитываться перед самим герцогом. Недаром он решил поселиться в комнате пессимистов, вытеснив ее мрачных обитателей. Его отец был очень консервативен в своих методах управления, но новый герцог показал себя радикальным и новаторским.

Крафт не понял. То, что она говорила, не имело смысла – если герцог был пессимистом, то, конечно, он был бы более осторожен, как его отец?

– Но тогда, почему он пессимист? – спросил он. – Неужели герцог думает, что мы проиграем битву с Шоллом?

– Нет, Крафт.      Мы будем продолжать борьбу так, как никогда раньше не пытались – мы будем рисковать. Герцог пессимистичен только в одном отношении. Он думает, что все станет намного хуже, прежде чем станет лучше. Он считает, что замок скоро будет поглощен Шоллом. Но некоторые из нас не откажутся от него. Мы собираемся остаться и сражаться изнутри Шолла, чтобы выяснить, что это такое и почему это началось. В конце концов мы победим!

– Хитро – усмехнулся Крафт, воодушевленный ее страстью.

Может быть, однажды они действительно смогут уничтожить Шолл! И тут ему в голову пришла хитрая мысль.      Может ли Лиза, в качестве благодарности, позволить ему поискать отца…

– Так что же мы будем делать в первую очередь? Я знаю, что исследования – наш главный приоритет, но ... я надеялся, что мы сможем найти трех пропавших курьеров? Ты наверное помнишь, что один из них – мой отец ... не могли бы мы начать их поиски, Лиз – тоесть, Мисс Кромптон-Смит? – нетерпеливо спросил он.

Она кивнула.

– Конечно – и, пожалуйста, зови меня Лизой.       Я обещаю, что мы начнем наши поиски еще до конца дня, но сначала я хотела бы поговорить с тем аберратом из болота – девушкой, которая дала тебе Кинжал.

Крафт насторожился.

– Мы могли бы найти ее и посмотреть, будет ли она рада поговорить с тобой, но не будем пытаться схватить ее. – твердо сказал он.

– Как ты можешь говорить мне такое, Крафт! – Огрызнулась Лиза, бросив на него один из своих хмурых взглядов. – У меня и в мыслях такого не было. Если бы она не отдала тебе нож, мы бы, наверное, не выжили. В Шолле достаточно смертельных аберратов. Там нам тоже нужны союзники.

– Извини ... ты права, – смущенно сказал он.

Лиза кивнула, прощая его.

– Можно мне взглянуть на этот кинжал? – спросила она.

Он вытащил его из кармана пальто и протянул ей. Она долго вертела его в руках, прежде чем указала на изображение на рукоятке.

– Ты внимательно рассмотрел это?– спросила она.

Крафт кивнул.

– Да, похоже на змею, поедающую собственный хвост.

– Это нечто большее, чем змея, Крафт. Это великий змей по имени Уробор. Его иногда называют земным драконом, и тот факт, что его голова соединена с хвостом, является символом возрождения. Древние племена верили в это, такие как Сеганты, откуда была родом Берта. Так что, в каком то смысле она переродилась.

Она улыбнулась и вернула ему кинжал, прежде чем сунуть руку в стол и вытащить маленькую коробочку. Крафт уже знал, что там находится. Он взял холодный коричневый палец Берты и подошел к креслу, а Лиза отодвинул черную занавеску, открывая серебряные врата. Когда он сел, то понял, что наконец-то получит ответ на некоторые свои вопросы.