Текст книги "Безумная парочка"
Автор книги: Джойс Элберт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)
Он впервые облек свои чувства в такое количество слов и теперь ждал её реакции. Но она просто сидела, глядя в пространство, словно он не раскрывал рта. Она думает, что он лжет? Вероятно. Как она могла верить ему после того, что он сказал ранее о сыгранной им «роли», о том, что позволил ей соблазнить его? Ему не следовало хвастаться. Он перегнул палку. И теперь ненавидел Харри.
– Я знаю, что ты думаешь, – сказал он, – и не виню тебя, но ты ошибаешься. Я действительно влюблен в тебя.
Она внезапно засмеялась. Хрипло. Раскатисто.
– В чем дело? – спросил он. – Что тут забавного?
– Ты сам.
Он почувствовал, что краснеет.
– Возможно, ты объяснишь мне.
– Вы оба с Харри с вашими заявлениями о любви ко мне – настоящие клоуны, верно? Мы просто без ума от Алексис, – произнесла она злым, насмешливым тоном. – Это вы говорите с Харри, находясь в постели? Обсуждаете, как сильно вы оба любите меня?
– Оба? Что ты имеешь в виду? Я, несомненно, влюблен в тебя. Я уже сказал это. Но при чем тут Харри? Я думал, что вы едва знакомы.
Часы пробили два раза.
– Харри – мой брат.
Затем она рассказала ему все.
41
Джинна так спешила домой, что не стала ждать автобуса номер девять, на котором обычно ехала от Королевского колледжа до Пикадилли. Поездка на автобусе могла занять от тридцати минут до целого часа – в зависимости от времени ожидания и количества пробок. Она не могла терять время, если хотела прибыть на Маунт-стрит до трех часов дня.
Согласно таинственной записке, доставленной со вчерашней почтой, ей следовало сделать именно это. Листок напоминал послание, которое отправляют семьям своих жертв требующие выкупа похитители. Большие печатные буквы, вырезанные из газеты и наклеенные на белую бумагу, составляли следующий текст:
ЕСЛИ ХОЧЕШЬ УЗНАТЬ, ЧЕМ НА САМОМ ДЕЛЕ ЗАНИМАЕТСЯ ДНЕМ ТВОЯ МАЧЕХА, ПРИХОДИ В ЧЕТВЕРГ ДОМОЙ ДО ТРЕХ ЧАСОВ ДНЯ!
Подпись отсутствовала, на конверте стоял почтовый штемпель Центрального Западного почтамта. Джинна не имела представления о том, кто отправил письмо и что оно означало. Очевидно, она должна была узнать это, только добравшись до места назначения. Судя по тому, как ловко маневрировал таксист в транспортном потоке, ждать оставалось недолго.
Если только записка не была глупым розыгрышем, заставившим её устроить бессмысленную гонку. Но содержание намекало на то, что отправитель был хорошо осведомлен о происходящем. Джинне пришло в голову, что за этим могла стоять миссис Кук, но она не догадывалась о причине. Возможно, миссис Кук знает что-то неизвестное ей. И все же это казалось странным.
Такси остановилось на противоположной стороне улицы. Расплачиваясь с водителем, Джинна прежде всего заметила ярко-синий «ягуар», очень похожий на машину Тома МакКиллапа. Он стоял чуть впереди такси и выделялся среди черных и серых автомобилей, запаркованных в этом квартале.
Дрожащими руками Джинна дала таксисту чаевые и положила сдачу в рюкзак. Внутренний голос соблазнял её сказать водителю, что она что-то забыла, и попросить его как можно быстрее вернуться к Королевскому колледжу. Она могла сделать вид, будто не получала анонимной записки и ничего не знала о её зловещем содержании. Но любопытство оказалось слишком сильным.
Она посмотрела на свои часы. Было только двадцать минут третьего. Если она быстро выпьет в баре стакан томатного сока, то успеет прийти домой до трех часов – крайнего срока, указанного в записке. Это даст ей возможность успокоиться и взять себя в руки. Со вчерашнего вечера, когда Джинна по возвращении из университета получила это письмо, она буквально не находила себе места. Почти не спала ночью. Чем меньше времени оставалось до трех часов, тем сильнее она нервничала.
Стыдясь своей трусости, она зашла в популярный бар, заново отделанный несколько лет тому назад. Сейчас его задымленный, бархатно-золотистый интерьер напоминал декорации к фильму о конце викторианской эпохи. Несколько посетителей беседовали в уютных кабинках с окнами. Возле стойки также находились люди. В последний момент Джинна решила заказать "кровавую Мэри" со льдом и подумала, не взять ли восхитительное мясо под сыром, но спазм в желудке не располагал к приему пищи. Нет. Лучше всего посидеть, медленно выпить "кровавую Мэри" и выкурить сигарету.
Джинна отыскала в углу пустой столик, радуясь любому предлогу для отсрочки столкновения, которое окажется крайне неприятным – она была уверена в этом. Запаркованный ярко-синий «ягуар» усиливал самые ужасные опасения. Если Том был с Алексис, что казалось весьма вероятным, то, вполне возможно, именно он отправил ей странную записку. Но зачем? Она не нуждалась в дополнительных доказательствах того, что у мачехи роман с Томом. Она была более чем убеждена в этом, хоть её отец и отказывался посмотреть правде в глаза.
Джинна закурила «плейерс» и вспомнила, как грубо и оскорбительно отец подавил её попытку рассказать ему о неверности Алексис. Он заявил, что она влезает в сферу, которая её не касается. Несомненно, Том МакКиллап входил в сферу интересов девушки. Но она не могла признаться в этом Иэну, не объяснив, чем вызваны её собственнические чувства.
– Папа, Том – мой первый любовник.
Отец упал бы в обморок, услышав такое. Поэтому она неохотно замолчала. Но на следующее утро перед занятиями в университете она доехала на метро до Фулхэма, где жил Том. Было ещё очень рано. К двери подошел барабанщик, которого она однажды встретила на катке в Сент-Морице. Он был в халате и потирал глаза.
– Господи! Что ты здесь делаешь? Который час?
– Почти девять. Тома дома?
– Он спит.
– Я могу зайти на несколько минут? Я не задержусь надолго.
Барабанщик, страдавший от жестокого похмелья, машинально открыл дверь шире.
– Что случилось?
– Ничего. Я хотела увидеть Тома, но если он спит, я подожду. Вы угостите меня чашкой кофе?
– Почему бы и нет? Проходи.
Она шагнула в прихожую. Конечно, зонтик от "Харди Эмис" с инициалами дизайнера на бамбуковой ручке стоял там. Несомненно, это был тот самый зонтик, который имела в виду Алексис, обвиняя Джинну в том, что она вчера по ошибке ушла с ним. Догадка Джинны подтвердилась. Алексис на самом деле вчера днем была у Тома, оставила у него зонтик и преднамеренно солгала.
Когда Джинна вернулась вечером домой, зонтик уже был на своем обычном месте, а на кухне находились желтая фарфоровая роза и верба с сережками из "Алджернон Эспри". Они стояли у окна в изящной серебряной вазе. Джинне оставалось только признать, что мачеха умеет быстро заметать следы. Когда девушка спросила Алексис, где она нашла пропавший зонтик, женщина и глазом не моргнула. Она сказала, что забыла его днем ранее в "Алджернон Эспри".
Ловко, подумала Джинна, очень ловко.
С того дня Джинна не сомневалась в том, что мачеха регулярно навещает Тома, хотя сама Алексис и миссис Кук утверждали, что она всегда ходит днем по магазинам. Однако сегодня, похоже, Алексис изменила свой обычный распорядок. Том сам навестил её.
Почему? – спросила себя Джинна. Что должна подумать миссис Кук о неожиданном появлении Тома? Волнение и страх пронзили девушку, когда она представила себе сцену, происходящую в данную минуту в доме Николсонов.
Где они находятся?
Несомненно, они занимаются любовью в благоухающей бело-зеленой спальне Алексис. Когда несколько чувственных картинок промелькнули в голове Джинны, она почувствовала себя жалкой войеристкой. Та из них, где Том и Алексис слились в страстных объятиях, задержалась дольше других и причинила самую сильную боль. Еще недавно Джинна была той женщиной, которую обнимал Том. Теперь он даже не хотел с ней разговаривать. Несколько попыток побеседовать с ним по телефону заканчивались одинаково печально:
"Я больше не хочу тебя видеть. Пожалуйста, оставь меня в покое."
Джинна покрутила кусочки льда на дне бокала и выпила водянистый остаток. Встав, чтобы уйти, она вспомнила, что сегодня миссис Кук работала только половину дня. Ну конечно! Как она могла забыть? Удобное отсутствие миссис Кук позволяло Алексис и Тому делать что угодно и где угодно. Она вполне может увидеть отвратительное зрелище, подумала Джинна. Застать их трахающимися на полу в гостиной. Отступать уже поздно. Решительно настроенная девушка с бьющимся сердцем вышла из бара и пересекла Маунт-стрит. Ключи звенели на её пальце.
Выйдя из лифта, Джинна на мгновение задумалась. Стоит ли нажать кнопку звонка? Но это погубит весь замысел. Они получат возможность привести себя в порядок, натянуть респектабельные маски. Она ничего не узнает. К тому же это её дом. Она всегда пользуется ключом.
Тихо, как вор, она открыла дверь и на цыпочках вошла в квартиру. Лежавший в прихожей толстый ковер поглощал шуршание подошв. Но Джинна не осмелилась пройти дальше, боясь, что её услышат. Из гостиной доносились незнакомые приглушенные звуки. Джинна прислушалась. Там плакал какой-то мужчина. Том.
Джинна поняла, что видела плачущего мужчину только в кино и по телевизору. Даже когда произошло жестокое убийство её матери, отец не плакал. Однажды он сказал ей, что английские мужчины не плачут, потому что слезы – проявление слабости. Британцы переносят несчастья и разочарования со стоической сдержанностью, которую от них ждет мир.
– Представители латинских наций плачут, – добавил он. – Но они чрезмерно эмоциональны. На них нельзя положиться в тяжелую минуту. Известно, что ирландцы тоже способны расплакаться. Думаю, тут дело в питании.
Джинна подумала о том, какой причиной её отец объяснил бы шотландские слезы. К сожалению, он ничего не сказал о них. Какими словами или поступками Алексис сделала Тома столь несчастным? Если бы она, Джинна, не зашла в бар, то узнала бы это. Бессмысленно сожалеть сейчас о том, что она опоздала. Джинна замерла и подождала. Дверь гостиной была открыта, длинный коридор действовал, как слуховая труба.
Том высморкался и произнес:
– О какой наивности и доверчивости ты говоришь? Первое место остается за мной. Я чувствую себя круглым идиотом.
– Ты не мог знать, – сказала Алексис.
– Наверно, да. Это все просто невообразимо.
– Конечно.
– Однако… – Он заколебался. – Ты понимаешь, что я собирался сделать тебе предложение?
По коридору разнесся мелодичный смех Алексис.
– Предложение? – В её голосе присутствовали ноты изумления и снисходительности. – Совершенно абсурдная идея.
– Вовсе нет, если ты посмотришь на неё моими глазами.
– То есть?
– Как я уже сказал, я влюблен в тебя. Наверно, под моим современным рок-н-ролльным фасадом скрывается старомодный паренек. Там, где я родился, за любовью обычно следует брак.
Джинна не предвидела такого ужасного поворота событий. Одно дело обнаружить Тома в постели Алексис, и совсем другое – узнать, что он влюблен в нее. От потрясения Джинне стало дурно. Она села на один из двух стульев, стоявших возле длинного стола, на который обычно клали почту, записки и ключи.
Именно с этого стола она вчера взяла анонимное послание. Услышав только что признание Тома, она пожалела, что не выбросила записку сразу, не вскрывая. Тогда она избавила бы себя от душевной боли. Кто мог это написать? – снова подумала девушка.
Она поняла, что это не могла сделать миссис Кук. Кто еще? У Тома не было причин желать, чтобы она вернулась домой раньше обычного, у Алексис тоже. Конфиденциальный характер беседы свидетельствовал о том, что меньше всего они ожидали появления третьего лица. Единственная реальная возможность заключалась в том, что кто-то знавший о романе Алексис и Тома хотел сообщить об этом ей, Джинне. Но кто этот человек? Джинна покачала головой в недоумении.
– Ты упускаешь из виду два обстоятельства, – сказала Алексис. – Я не влюблена в тебя и уже состою в браке.
В голосе Тома определенно прозвучали циничные ноты.
– Ну и брак.
– Не стоит злиться. Возможно, я не люблю моего мужа, но все-таки он мой муж. Как говорят, в счастье и несчастье.
– По-моему, скорее в несчастье.
Джинна услышала, как Алексис резко втянула в себя воздух.
– Уже много времени, Том. Думаю, тебе пора уходить. Я устала.
– Что за спешка?
– Я хочу побыть одна.
– Мы ещё не закончили ленч. Только попробовали деликатесы. Ты ведь пригласила меня на ленч, верно?
– Да, и приношу извинения. Я плохо себя чувствую.
– Мне очень жаль. – Но в его голосе не прозвучало сожаление. Возможно, тебе станет лучше, если ты выпьешь шампанского. Я как раз собирался это сделать. Ты позволишь наполнить твой бокал?
– Нет, спасибо. Я выпила достаточно шампанского. И ты, честно говоря, тоже.
– Ты поступаешь не слишком гостеприимно. Неужели мы забываем о наших светских манерах? Вы меня удивляете, миссис Николсон.
– Довольно! Я не настроена слушать твои шутки. Они не очень-то смешные.
– Прежде они казались тебе забавными.
– Я рада, что ты воспользовался прошедшим временем.
– В таком случае в следующий раз я постараюсь быть более остроумным.
– Следующего раза не будет, – тихо произнесла Алексис.
На мгновение воцарилась тишина. Потом Том заговорил изменившимся голосом, в котором появились ноты испуга.
– Что это значит?
– Все очень просто. Я думаю, что нам больше не стоит встречаться.
– Ты в своем уме?
– Да. Вечеринка закончилась.
– Для меня – нет. Я влюблен в тебя, Алексис. Ты не можешь закончить это таким образом.
– Но именно это я и делаю. Подвожу черту.
– Господи, женщина, неужели у тебя нет ко мне никаких чувств?
– Сейчас я испытываю одно чувство – хочу, чтобы ты перестал кричать и отправился домой. О'кей?
– Нет, не о'кей. Я не уйду. Я пришел сюда позаниматься с тобой любовью и собираюсь это сделать.
Алексис сменила тактику. Начала просить.
– Том, не упрямься. Мы прекрасно проводили время в последние месяцы, это было здорово, я получала удовольствие. Но теперь все закончилось. Я не хочу ссориться. Ты мне очень нравишься. Почему бы тебе не стать хорошим мальчиком и не уйти красиво?
– Бедное детство дает мне одно преимущество. – Том усмехнулся. – Меня не научили светским манерам. Не научили уходить красиво. Тем более не получив желаемого. Я по-прежнему чего-то хочу. Тебя, Алексис. Сейчас. И ты не можешь мне отказать. Уже не можешь. Тебе не следовало говорить мне то, что ты сказала. Ты поступила глупо.
Да, подумала Джинна, Алексис не следовало говорить ему о том, что она не любит своего мужа. Это действительно было глупой ошибкой.
– Ты мне угрожаешь? – спросила Алексис.
– Да, и я не шучу. Либо ты сейчас поднимешься со мной наверх, либо черт возьми, почему ты ухмыляешься?
– Из-за твоего глупого предложения подняться наверх.
– Что тут глупого?
– Ты хочешь заняться сексом в постели? Это забавно. С одной стороны, ты – воплощение гнева и похоти. Однако предпочитаешь совершить акт в традиционной обстановке. В спальне. Это характерно.
– Характерно для кого?
– Для такого ничтожества, как ты.
– Мы ещё посмотрим, кто здесь ничтожество.
Джинна услышала треск ткани, потом – изумленный крик Алексис.
– Что ты делаешь? Ты порвал мое платье!
– Почему ты не зовешь полицию? – Том засмеялся.
– Не приближайся ко мне.
– Попробуй остановить меня.
Джинна услышала быстрые шаги, что-то опрокинулось, зазвенело разбившееся стекло. Том схватил Алексис.
– Отпусти меня! – закричала она, отбиваясь от него, пытаясь вырваться.
– Так тебе будет удобнее.
Снова треск. Джинне показалось, что он разорвал платье сверху донизу. Девушка оцепенела.
– Варвар! – закричала Алексис.
Джинна догадалась, что крик матери был оборван настойчивым и нежелательным поцелуем. В течение нескольких следующих секунд девушка слышала лишь приглушенные звуки борьбы между нападавшим и его жертвой. Они оба дышали тяжело, учащенно. Алексис ахнула. Том вскрикнул от боли. Что-то массивное упало на пол.
Джинна больше не могла это выносить. Заставив себя подняться со стула, она решительно вошла в гостиную. Сначала они её не увидели, будучи слишком поглощенными любовью. Том лежал на обнаженной Алексис, обхватив губами её правый сосок и держась обеими руками за ягодицы женщины. Длинные черные волосы Алексис рассыпались веером по ковру. Ее глаза были закрыты, все признаки сопротивления окончательно исчезли. Похоже, Алексис блаженствовала.
– Видел бы вас сейчас мой отец, – произнесла Джинна, глядя на двух самых ненавистных ей людей на свете.
42
Том ушел, и я снова оделась (накинула на себя пеньюар, потому что черное платье от Джины Мур было безвозвратно загублено). Мы с Джинной остались наедине.
В результате происшедшего меня охватила дрожь, и я зажгла сигарету, хотя сейчас практически не курю. Когда я работала манекенщицей у Терезы, мы все беспрестанно курили, чтобы подавить чувство голода и остаться худыми. В последнее время я часто вспоминаю те далекие дни. Не знаю точно, почему. Возможно, тогда жизнь казалась более простой, а будущее – заманчивым.
В молодости человек легко мирится с ежедневными лишениями и неудобствами, будучи убежденным в том, что восхитительный мир сбывшихся надежд ждет его за углом. Но у многих ли людей осуществляются их самые заветные мечты? С годами обычно происходит одно из двух. Вы либо миритесь с реальностью и стараетесь извлечь из неё максимум удовольствия, либо упрямо цепляетесь за надежды молодости.
Я по-прежнему цеплялась за них – правда, меня соединяла с ними всего лишь тонкая нить. Я боялась, что когда мы с Харри наконец окажемся вместе, мы не обретем умиротворения, на которое рассчитывали. Страх перед тем, что наши эмоциональные вложения не принесут дивидендов, в последнее время не давал мне спать. Я ворочалась с боку на бок, думая: вдруг для нас с Харри уже слишком поздно? Не слишком ли долго мы ждали счастья, о котором всегда молились?
Сейчас мне удалось утешить себя мыслью, что мое волнение связана с близкой развязкой. Поскольку Джинна стала свидетельницей моего дерзкого свидания с Томом, она обязательно сообщит о нем Иэну, который придет в ярость. Он был обманут и выставлен на посмешище в своем собственном доме его женой, которой доверял. Мужчины совершают убийства даже при меньшей провокации. Да, «случайное» отравление Сары теперь было очень близким. Неудивительно, что я дрожала.
Я поняла, что Джинна смотрит на меня, ждет, что я стану защищаться. На её бледном лице была гримаса презрения и отвращения. Мы не обменялись ни единым словом после ухода Тома, взбешенного неожиданным появлением Джинны и тем, что я не ответила на его любовь.
Я не могла винить его в том, что он страдал и испытывал негодование. Кому приятно оказаться отверженным? Но правда заключалась в том, что когда новизна сексуальных забав исчезла, я поняла, что нам почти не о чем говорить. За пределами постели он нагонял на меня скуку. В конце концов мне стало с ним скучно и в постели. Я невольно сравнивала его с Харри (как и всех других мужчин), и он заметно проигрывал. Во время нескольких последних свиданий я старалась представить, что меня обнимает Харри, но даже это не помогало.
Почему я родилась сестрой Харри?
– Послушай, Джинна, – начала я, – что бы я сейчас ни произнесла, это не зачеркнет ту неприятную сцену, которую ты только что наблюдала. Я не нахожу слов.
– Я рада слышать, что ты не находишь слов, – произнесла она ледяным тоном, – потому что всего остального тебе хватает. Например, хорошего вкуса и чувства приличия. Ты могла хотя бы не приглашать Тома сюда, но такая мысль даже не посетила твой поврежденный разум.
Я старалась пока что игнорировать её оскорбления.
– Именно это меня и мучает, Джинна.
– Уж конечно, не совесть.
Желание ударить её по лицу стало пересиливать любопытство.
– Почему ты вернулась домой из университета так рано? Что случилось? Обычно ты приходишь около пяти часов.
– Вот в чем причина.
Она протянула мне клочок бумаги. Я тотчас узнала рукоделие Харри.
ЕСЛИ ХОЧЕШЬ УЗНАТЬ, ЧЕМ НА САМОМ ДЕЛЕ ЗАНИМАЕТСЯ ДНЕМ ТВОЯ МАЧЕХА, ПРИХОДИ В ЧЕТВЕРГ ДОМОЙ ДО ТРЕХ ЧАСОВ ДНЯ!
– Очень интересно, – сказала я.
– Я тоже так считаю. Представляешь, какой захватывающей информации я бы лишилась, если бы вернулась из университета в обычное время. Я бы, например, не узнала, что ты не любишь папу и что Том на самом деле любит тебя.
– Любители подслушивать получают то, чего заслуживают, – сказала я с уверенностью в голосе, которой на самом деле не испытывала. – Это все, что ты услышала?
Она удивленно посмотрела на меня.
– Этого недостаточно? Я решила, что застала самый содержательный момент беседы. Не говори мне, что это ещё не все.
– Нет, Джинна, думаю, ты поспела к основным событиям.
Несомненно, она отсутствовала, когда я говорила Тому об убийстве Сары. Слава Богу!
– Наверно, ты сообщишь твоему отцу обо всем, что сегодня услышала и увидела.
– Ты ещё сомневаешься? – В глазах девушки сверкнули гнев, жажда мщения, давняя ненависть ко мне. – Надеешься, что я буду держать язык на замке?
– Я бы этого хотела. – Господи, как я умею лгать! – Ты только причинишь ему боль.
– Тебе следовало подумать об этом, прежде чем ты пригласила сюда твоего любовника. Вероятно, когда папа услышит, что я скажу ему, он наконец образумится.
– Что ты имеешь в виду?
– Он с тобой разведется.
Я улыбнулась.
– Ты этого хочешь, да?
– Не просто хочу. Мечтаю об этом.
– Жаль, – сказала я. – Потому что этого не произойдет.
– Откуда у тебя такая уверенность?
– Я знаю то, что неизвестно тебе.
Джинна заколебалась.
– Например?
– Например, то, что за эти годы у твоего отца был не один роман. И он даже не скрывал от меня детали. Бросал их мне в лицо. Что, по-твоему, я испытывала?
– Я тебе не верю. Ты говоришь это, чтобы оправдать твое непростительное поведение.
– Думай, что хочешь. Но я хотя бы старалась вести себя осторожно. До сегодняшнего дня мне это удавалось. Если бы не эта полученная тобой странная записка, Том ушел бы отсюда задолго до твоего возвращения из колледжа, и ты бы ничего не узнала. Почему бы нам не считать, что так и было?
– Ты шутишь?
– Это никогда не повторится. Обещаю тебе. – Изображать раскаяние было так скучно, что меня тошнило от этого. – Я уверена, ты слышала, как я сказала Тому, что больше не хочу его видеть. И не шутила при этом. Между нами все кончено.
– Кончено? – Джинна усмехнулась. – Поэтому твое лицо выражало блаженство, когда я зашла сюда несколько минут тому назад? Мне отнюдь не показалось, что у вас все кончено. Совсем напротив. На мой взгляд, в твоих отношениях с мистером МакКиллапом только что началась новая глава. Кто знает? Возможно, в воскресенье вас увидят занимающимися любовью посреди Гайд-парка. Я не удивлюсь. Особенно после того, что наблюдала сегодня.
– Догадываюсь, как отвратительно это выглядело, – сказала я, едва не поперхнувшись собственным лицемерием, – но я действительно отбивалась от Тома. Мы всерьез подрались. Я не могла с ним справиться.
– Пожалуйста, избавь меня от монолога добродетельной замужней дамы. У тебя моральные устои бездомной кошки, Алексис, и ты это знаешь. Я не нахожу для тебя оправданий. Что касается Тома, он достоин презрения не меньше, чем ты. Не понимаю, что я в нем находила. Вы стоите друг друга. Видит Бог, ты определенно не заслуживаешь моего отца. Он должен был оставить тебя там, где нашел – у лесбиянки Терезы.
Мое добродушие быстро испарялось.
– К твоему сведению, Тереза вовсе не лесбиянка. Она – бесконечно одинокая женщина, без посторонней помощи совершившая революцию в индустрии моды. Она – необыкновенно талантливая и мужественная личность.
Джинна помолчала в нерешительности.
– Похоже, ты не слышала.
– Что?
– Тереза умерла.
Я внезапно ощутила слабость.
– О, нет.
– Она умерла вчера вечером в Париже. Это произошло после показа прессе её последней коллекции. Кажется, она решила вздремнуть в своем кабинете и не проснулась. Мне сказала об этом одна из девушек в колледже.
Я покачала головой, будучи не в силах говорить.
– Ты действительно расстроена? – удивленно спросила Джинна.
– Да. – Я наконец заговорила искренне. – Да, очень.
Голос Джинны снова стал высокомерным и насмешливым.
– Ты больше огорчена смертью какой-то старой лесбиянки, которую не видела много лет, нежели тем, что я застала тебя и Тома обнаженными на полу гостиной!
Я наотмашь ударила её по лицу. Прежде чем она пришла в себя, дала ей вторую пощечину. Она казалась парализованной страхом. Потом я схватила Джинну за ворот джинсовой рубашкой, вытащила из кресла и швырнула через всю комнату. Поскольку я была значительно выше Джинны, это не потребовало особых усилий и принесло большое удовлетворение. Она приземлилась возле камина ошеломленной, но целой.
– Дерзкая, глупая, самоуверенная тварь, – сказала я. – Кто ты такая, чтобы судить меня? Возможно, ты училась в дорогих школах, но вынесла оттуда только умение доставать всех своей наглостью. Том тоже так считает после всех этих телефонных звонков, которые ты обрушила на него. Насколько мне известно, на прошлой неделе ты даже явилась к нему домой в несусветную рань без приглашения.
Она покраснела.
– Кто это тебе сказал?
– А ты как думаешь? Птичка нащебетала? Ты по-прежнему без ума от Тома, да?
– Нет, – неубедительно произнесла она.
– О, да, влюблена! Вот почему ты разволновалась на самом деле. Не потому, что узнала о моей супружеской неверности, а потому, что я занималась любовью с человеком, не желающим тратить на тебя время. Тебя терзает то, что Том предпочел зеленой девчонке взрослую женщину.
– Точнее, взрослую акулу.
– Мне пришла в голову одна мысль. Я не удивлюсь, если окажется, что именно Том прислал тебе анонимную записку относительно моих сегодняшних планов. Не знаю, почему я не подумала об этом раньше.
Джинна поднялась с пола, заправила рубашку в джинсы и выпалила:
– Это абсурд. С чего ради он совершил бы такую глупость?
– Вероятно, чтобы раз и навсегда избавиться от твоего назойливого внимания. Возможно, он подумал, что если ты увидишь его со мной, то образумишься и поймешь то, что он давно пытался втолковать тебе.
– И что же, дорогая мачеха?
– Что он хочет, чтобы ты исчезла из его жизни.
– О, я уже исчезла. После увиденного мной сегодня я не захочу даже разговаривать с Томом МакКиллапом, не говоря уже о том, чтобы позволить ему прикоснуться ко мне.
– Тебе это не грозит. Он сказал, что ты была худшей партнершей из всех, каких ему доводилось иметь. – Если после таких слов она не выложит все Иэну, ничто уже не заставит её сделать это. – Я подумала, что ты, возможно, захочешь это узнать.
Лицо Джинны стремительно побагровело.
– Ты пожалеешь об этих словах, Алексис. Вот увидишь.
Она посмотрела на меня с такой ненавистью в глазах, с какой я ещё не сталкивалась, и убежала наверх в спальню.
Я получила удовольствие, избив и оскорбив Джинну после всех услышанных от неё гадостей. Наша взаимная ненависть наконец вырвалась наружу, и я радовалась этому. Ничто не могло помешать моей бедной, обиженной падчерице рассказать своему папочке обо мне и Томе. Слава Богу, что Харри отправил Джинне эту записку!
Я налила себе бренди и села на диван, обитый золотистым шелком. Неяркий предвечерний свет проникал в комнату. Скоро зацветут нарциссы, сюда придет весна. Мои мысли вернулись к Терезе. Однажды она сказала, что чем старше она становится, тем сильнее её пугает весна, приносящая с собой возрождение.
– Весна – для молодых, – заметила Тереза. – Они не ведают страха перед старостью.
Наверно, мне не следовало удивляться тому, что её смерть так сильно подействовала на меня. Она была тщеславным, эксцентричным, упрямым деспотом, но я по-своему любила её. Она так боялась состариться. Теперь ей нечего бояться, она обрела покой. Но своей смертью она стерла часть моего прошлого, за которую я держалась со священной ностальгией. В те дни жизнь казалась такой простой и невинной. Это было ещё до убийства Полетт и Роуз.
Я подумала о моей соседке Еве, которая всегда перед свиданием со своим парнем красила соски в разные цвета. Что с ней произошло? Я знала, что она вернулась в Аликанте и вышла замуж за Эдуардо, но последняя открытка с этим известием пришла давно. Вероятно, сейчас у Евы трое детей, она располнела и ест столько жареного картофеля, сколько хочет.
Аликанте.
Может быть, когда мы с Харри отправимся туда, мы встретим их. Нам уже недолго ждать того момента, когда мы станем летними людьми. Но что скажет Харри, когда узнает, что я рассказала Тому о нашем намерении убить Сару? Несомненно, он разозлится. Не сильнее, чем я сама злилась на себя за такую немыслимую глупость. С другой стороны, откуда мне было знать, что Харри сочинил для Тома какую-то безумную сказку о шантаже? Харри следовало быть со мной более честным.
Что касается обещанных Тому двадцати пяти тысяч… Я все ещё безуспешно пыталась переварить эту новость. Том слишком глубоко влез в наши планы, и мне это не нравилось. Что он на самом деле значил для Харри? Очевидно, нечто большее, чем я воображала. От этой мысли я вздрогнула.
У меня было ужасное предчувствие – похоже, Том МакКиллап надолго станет частью нашей жизни.
