355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джойс Элберт » Безумная парочка » Текст книги (страница 14)
Безумная парочка
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 18:51

Текст книги "Безумная парочка"


Автор книги: Джойс Элберт



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

– Я читал об этом где-то, – сказал Харри.

– Думаю, тогда все и началось. Когда убили мою мать. – Джинна, похоже, затерялась в собственном мире печальных и болезненных воспоминаний. – Понимаешь, убийцу так и не нашли. Осталось неизвестным, кто это был, как он проник в квартиру. Но у них есть гипотезы. Много убедительных гипотез. Существующих и поныне.

– У них? Кого ты имеешь в виду?

– У французской полиции и моего отца. Сразу после происшедшего полиция решила, что это – преступление во имя страсти. Мой отец тоже так думал. И сейчас думает. Но кое-что остается загадкой. Мою няню убил тот же человек. Поэтому полиция не могла понять, с кем связано это преступление во имя страсти, у кого был роман – у моей матери или у Роуз, моей няни. Полиция полагает, что одна из женщин имела любовника. Поэтому он попал в квартиру. Этого человека впустила моя мать или Роуз. Или, возможно, он имел собственный ключ и сам воспользовался им.

– Если это правда, зачем ему было убивать их обоих?

– Я доберусь до этого через секунду. Главное заключается в том, что мой отец убежден, абсолютно убежден в том, что интрижку завела не няня. Он считает, что моя мать изменяла ему, что она сама открыла дверь в тот ужасный вечер. Понимаешь, папа уехал по делам в Цюрих, поэтому горизонт был чистым.

Харри испытал изумление. Нет. Потрясение. Шок.

Много лет тому назад, когда Алексис прилетела к нему в Нью-Йорк, она сказала, что Иэн решительно не согласен с версией французской полиции… и считает, что убийство было совершено из корысти, ради похищения колье с рубином. Более того, по словам Алексис, Иэн был уверен, что роман завела няня, а не Полетт.

Больше они никогда не возвращались к обсуждению убийств. И не потому, что тема была исключительно неприятной. Существовал также временной фактор: после торопливой любви в различных лондонских гостиницах у них оставались считанные драгоценные минуты, чтобы подержать друг друга в объятиях. Затем они вставали с кровати, надевали респектабельные костюмы и респектабельные маски. И все же Харри не забывал о том, что сказала Алексис о мнении Иэна относительно двух этих убийств. Эта теория явно противоречила тому, что сообщила сейчас Джинна.

Харри с трудом двигался под музыку – такой сильной была его растерянность.

Кто-то из них лгал. Алексис либо Джинна. Но кто именно? И почему? Зачем Джинне врать? С другой стороны, Алексис всегда была превосходной лгуньей.

Какую глупость он совершил, подарив Саре колье. Он поддался тщеславию – пожелал доказать, что не только она может преподносить подарки. Сейчас колье лежало наверху, в шкатулке Сары. Как глупо он поступил, дав ей это украшение! Не просто глупо. Это было чистым сумасшествием, безумием. Слава Богу, что она не надела его сегодня.

– И все же мне непонятно, почему этот человек убил двух невинных женщин. Ведь он пришел на любовное свидание.

– Думаю, он явился неожиданно. Они не ждали его прихода. Более того, я думаю, что он застал мою мать и няню в постели. Или понял, что они только что были в постели. Он убил их, потеряв голову от ревности. Потом забрал колье с рубином, чтобы создать иллюзию, будто с самого начала планировал хищение.

Сердце Харри застучало очень громко.

– Почему ты думаешь, что у твоей матери была сексуальная связь с Роуз?

– У меня есть основания так считать, – тихо, загадочно сказала Джинна.

– Значит, ты не веришь в теорию твоего отца насчет любовника матери?

– У неё была любовница. Хотя убийства произошли, когда мне было всего три года, у меня сохранились странные воспоминания – не знаю, как это объяснить, но у меня осталось впечатление, что мою мать и Роуз связывали отношения, выходившие за рамки чисто профессиональных. Дети более наблюдательны, чем обычно считается. Их сознание не заполнено всяким мусором.

– Я тебя не понимаю.

– У детей интуиция развита лучше, чем у взрослых. Они многого не понимают, но запоминают все и часто оказываются способными воссоздать цельную картину из отдельных эпизодов, объяснить их. Поэтому хотя отец был прав, считая, что в жизни моей матери присутствовал другой человек, он ошибался насчет пола этого лица.

Харри не на шутку испугался.

– Если твоя мать, как ты считаешь, поддерживала связь с Роуз, тогда кем был человек, убивший их обеих? Думаешь, приятелем Роуз?

 
Но если ты разрешишь мне любить тебя
Я буду любить тебя
Всегда
Всегда…
 

– Возможно, это был знакомый Роуз, – сказала Джинна, заплодировав певице – песня закончилась. – А возможно, какой-то маньяк, не знавший обеих женщин, но увидевший их в квартире и пожелавший овладеть одной из них. Точно не знаю. Убийца мог быть просто неизвестным сексуальным маньяком. Во всей этой истории есть нечто непонятное мне. Нечто очень странное. Необъяснимое.

Харри не понравились слова Джинны. Девушка была слишком проницательной, невероятно восприимчивой. Когда они направились к столу, Джинна сказала:

– Из-за охвативших отца подозрений он перестал доверять женщинам. Включая Алексис и меня. Я убеждена, что он нанял детектива, который следит за нами. Он думает, что мать обманула его, и не намерен допустить, чтобы Алексис или я сделали то же самое. Он хочет владеть нами обеими. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Ее голос повысился до истерического уровня, однако он тонул в ещё более громком шуме ночного клуба.

– Мой отец – безрассудный ревнивец, уверяю тебя. Это ужасно! Я не могу вразумить его относительно Тома и обратиться за помощью к Алексис, потому что ей наплевать. На самом деле мне не к кому обратиться, кроме тебя. Если бы ты только согласился подыграть мне…

– Переспав с тобой, да?

– Да, черт возьми, да.

– Я был бы рад оказать тебе эту услугу, но если твой отец действительно такой собственник, как ты утверждаешь, эта идея, по моему, не слишком хороша.

На лице Джинны появилась злая, презрительная, пугающая гримаса.

– Ты такой же, как другие. Как все эти так называемые взрослые. Жалкие ничтожества, не смеющие воспользоваться шансом. Боящиеся рискнуть. Моя несчастная мать хотя бы обладала смелостью. Мне плевать, если у неё был роман с Роуз, она делала то, что хотела, чего нельзя сказать о вас, жалких лицемерах.

К удивлению Харри, она заплакала.

– Если бы моя мать была сегодня жива. Она бы отнеслась к моим проблемам с пониманием.

– Пожалуйста, не плачь. – Харри обнял её за дрожащие обнаженные плечи. – Вероятно, все не так плохо, как тебе кажется. Твой отец просто пытается защитить тебя.

– Ерунда. Том – славный, порядочный парень. Меня не надо защищать от него. Я нуждаюсь в защите от таких людей, как ты, твоя жена, Алексис и мой проклятый отец. Вот от каких.

Значит, Иэн – ревнивый собственник. Эта информация понравилась Харри больше всего остального, сказанного Джинной. Его опасения начали рассеиваться, в голове возникали конструктивные мысли… На сцене появлялся новый, ещё не знакомый Харри человек, который мог сыграть стратегически важную роль в его планах.

– Где играет твой друг Том? В какой гостинице? Я бы хотел послушать его, если он так хорош, как ты утверждаешь.

– Он не просто хорош. Он великолепен. Он и его группа, «Касл Рок», сейчас в отеле «Альпина». Как я сказала тебе, Том – певец и гитарист. Передай ему, что я люблю его, если действительно отправишься туда.

– Я это сделаю, – солгал Харри.

Они вернулись к уютному столику на пятерых. Харри изумился тому, как быстро Джинна перестала плакать, оказавшись перед пугавшим её отцом. Значит, она действительно боялась его (несомненно, как и Алексис), подумал Харри, ещё с большим интересом размышляя о зловещей, согласно описанию Джинны, личности Николсона. Харри придвинул кресло Джинны, она села и улыбнулась остальным членам компании.

– Мистер Маринго – весьма искусный танцор, – сказала девушка.

Алексис пила шампанское, Сара – виски, но Иэн Николсон не притрагивался к спиртному. Он посмотрел своими холодными голубыми глазами на Харри.

– Мистер Маринго также весьма искусный бизнесмен, – сказал банкир. Мы давно встречались в Париже. Я только что вспомнил. Кажется, это произошло в 1959 году, или я ошибаюсь, мистер Маринго?

– Верно, в 1959 году, – ответил Харри. – Пожалуйста, называйте меня Харри.

– Хорошо. Если вы обещаете называть меня Иэном.

Ансамбль заиграл «Это был чудесный год».

28

Харри и Сара занимали соседние спальни в их энгадиновском «люксе» стоимостью семьсот долларов в сутки. В комнате Сары стояли две придвинутые друг к другу кровати, одна из которых предназначалась для прослужившей у них много лет сиделки, мисс Старк. Харри должен был спать в другой спальне один – за исключением тех случаев, когда Сара пожелает заняться любовью. Ее перенесут в его кровать для того, что Харри называл «тяжким испытанием».

Поскольку днем ранее они прибыли в Сент-Мориц поздно вечером, Сара была уставшей и предпочла остаться в одиночестве (к радости Харри), но сейчас, после длительных возлияний в клубе «Принц-регент», миссис Маринго начала издавать звуки, значение которых Харри отлично понимал.

Алкоголь всегда возбуждал её. На Харри спиртное влияло противоположным образом. В последние годы он пил слишком много, и жалобы Сары на то, что он пренебрегает супружескими обязанностями, звучали все чаще и чаще, становились все более настойчивыми и невыносимыми. В дополнение к этому с недавнего времени, когда у неё возникало желание заняться любовью, она говорила, как маленькая девочка.

– Ты-ы не хо-о-чешь потрахать крошку Сару?

Еще не сняв вечерней одежды, они сидели в её спальне; мисс Старк, тактично прикрыв дверь, читала в гостиной последний номер «Женского журнала». Немолодая мисс Старк, прослужившая у них достаточно долго, всегда знала, что ей следует делать, а что – нет.

Хотя она казалась Харри странным безликим существом, не имевшим других видимых интересов, кроме ухода за Сарой и чтения всех издаваемых английских журналов для женщин, он благодарил Бога за такую помощницу. Он знал, что в случае необходимости всегда может рассчитывать на мисс Старк, и этот вечер не был исключением.

– Да, Сара, – произнес он как можно спокойнее, – я бы хотел позаниматься с тобой любовью, но прежде мне необходимо подышать свежим воздухом. Пройтись быстрым шагом. Я задыхаюсь после прокуренного клуба. Можешь меня подождать? Я скоро вернусь.

Она надула губы, как ребенок.

– Ты не хочешь поцеловать перед уходом маленькую Сару?

Он покорно поцеловал её в увядающую щеку и обещал быстро вернуться. Потом надел поверх вечернего костюма черное замшевое пальто и сказал мисс Старк, что леди Сара утомлена.

– Пожалуйста, сразу после моего ухода сделайте ей инъекцию «валиума», – попросил он.

Мисс Старк понимающе кивнула. Сара подумает, что ей вводят обезболивающее – её постоянно мучили реальные или кажущиеся боли. Харри не знал, в какой степени эти страдания были подлинными, а в какой – мнимыми, и не обращал на них внимание. Эта стерва будет спать, когда он вернется из отеля «Альпина», где выступали Том МакКиллап и его группа.

– Я обо всем позабочусь, – сказала сиделка.

– Спасибо, мисс Старк. Не представляю, как бы мы без вас обходились.

Харри вышел из «люкса», зашагал по застеленному красным ковром коридору, спустился на лифте вниз и оказался на улице. В два часа ночи залитый лунным светом Сент-Мориц выглядел потрясающе. Харри надеялся, что застанет группу Тома. Он уже давно не стремился к встрече с кем-то так сильно, как сейчас, подумал Харри, осторожно двигаясь по обледеневшей тропе к гостинице «Альпина».

Он вспомнил, как вчера проезжал мимо «Альпины», когда их с Сарой везли от железнодорожной станции к «Энгадину». «Альпина» сохранилась в его памяти благодаря эффектной блондинке, стоявшей под козырьком гостиницы. Она была в длинной золотистой шубе из котика и, похоже, ждала кого-то.

Эта женщина напомнила ему, как выглядела в далеком прошлом Сара, когда она ждала его, а он спешил на свидание к ней. Сейчас он хотел оказаться подальше от нее, торопился к другому человеку, но боялся ускорить шаги и поскользнуться на коварном льду.

Его окружала чернота. Кроме месяца и россыпи звезд, все вокруг Харри было черным, как его изготовленное на заказ пальто. Черные сосны, черные горы, черные шале. Чернота была бархатной, она охватывала все, сочувствовала всему, прощала все. Она давала Харри мужество и веру в то, что Том МакКиллап и его группа ещё будут выступать, когда он доберется до «Альпины».

Он застал их.

Портье направил его вниз, в «Альпина Грилль Рум». Этот ресторан вечером превращался в дискотеку. Пятеро молодых людей в клетчатых юбках и гольфах играли на гитарах, электрооргане и ударных. Один человек стоял впереди с гитарой и пел.

 
Я смотрел по ТВ
Как играют в регби
Я выключил звук
И слушал мою любовь
 

Вокалист выглядел лет на двадцать пять. У него были не очень длинные по современным молодежным меркам волосы песочного цвета, квадратная челюсть, вздернутый вверх нос и, как у Джинны, очаровательная улыбка. На стене за сценой горели буквы: КАСЛ РОК – КЛАССНАЯ ГРУППА ИЗ ЭДИНБУРГА.

Не снимая пальто, Харри сел за пустой столик на двоих и осмотрелся по сторонам. Увидел тонированные стекла, темные стропила у потолка, свисающие фонари, шторы с красными, бежевыми и зелеными пятнами. Ресторанчик был симпатичным, чисто швейцарским, но его посещала в основном молодежь, что было нетипичным для супердорогого Сент-Морица. Когда к Харри подошла официантка, он заказал пиво «Креста Старбир» и спросил, как долго будет играть ансамбль.

– Они скоро закончат. – Женщина казалась усталой. – Gott sei dank![54]54
  Слава Богу (нем.).


[Закрыть]

В другом конце зала находился бар. Харри заметил его, лишь когда официантка вернулась с пивом. У стойки сидела та самая блондинка, которую он видел вчера стоящей под козырьком гостиницы. Он мог поклясться, что не ошибся. На ней была знакомая ему золотистая шуба из котика. Только сейчас женщина показалась Харри более старой, чем в первый раз. Свет фонаря падал на её лицо, принадлежавшее не хорошенькой юной девушке, а сорокалетней женщине, которая когда-то была хорошенькой юной девушкой. Он снова подумал о Саре. С грустью, горечью, отвращением, но в первую очередь с ненавистью.

Харри отхлебнул отличное немецкое пиво и понял, что взгляд блондинки был прочно прикован к Тому МакКиллапу, исполнявшему со звучными завываниями песню о регби, любви и наркотиках. Глаза блондинки имели выражение, слишком хорошо знакомое Харри: они говорили о желании, страсти. Делай со мной что хочешь, детка…

Клюнет ли Том? – подумал Харри. Или уже клюнул? Вдруг Тому МакКиллапу нравятся женщины в возрасте? Харри даже не смел надеяться на это. В таком случае осуществить задуманное станет ещё легче, если только Том отреагирует желательным образом. Харри сделал очередной глоток, и песня закончилась. Барабанщик и органист вышли вперед, чтобы вместе с тремя гитаристами поблагодарить публику за аплодисменты.

И все же эта аудитория, этот зал были маленькими. Если Том и его группа так талантливы, как утверждала Джинна, почему они выступают на Рождество в скромном отеле, а не совершают турне по Англии или Америке? Не интересовавшийся рок-музыкой Харри не мог знать, насколько известна группа «Касл Рок», каков её потенциал, выпустила ли она собственные диски. Но он собирался выяснить это.

Несколько девчонок бросились к сцене, главным объектом их восхищения был Том МакКиллап, который давал автографы. Поцеловав одну из поклонниц в макушку, он одарил её своей обаятельной, волнующей улыбкой. Даже в клетчатой юбке и гольфах он выглядел очень сексуально. Его улыбка казалась какой-то мальчишеской. Харри вспомнил Джеймса Дина и Донни Осмонда. Молодые девушки тащились от них (говорят ли ещё так?), у более зрелых женщин пробуждалась материнская нежность.

Харри сам немного завелся. Он определенно предпочел бы переспать с Томом МакКиллапом, нежели с Сарой, которая, как он надеялся, будет дрыхнуть без задних ног, когда он вернется в «Энгадин». Сара не догадывалась о гомосексуальных связях, которые Харри пережил за прошедшие годы.

Иногда его удивляло, что он стал обретать сексуальное удовлетворение с помощью мужчин. Однако Сара была маниакально ревнивой по отношению к другим женщинам, так что мужчины оказались для него более безопасными партнерами. Она почему-то никогда не догадывалась о том, что многие «дружки» (излюбленное определение Сары), которых Харри приводил домой на обед, были его любовниками, с которыми он всего несколько часов тому назад занимался сексом.

Или она, возможно, подозревала правду, но находила такое положение дел менее опасным и поэтому никогда не обсуждала его, за что Харри испытывал к ней благодарность, смешанную с горечью. Это являлось тем немногим, за что он действительно был благодарен Саре, потому что ему не хотелось считать себя гомосексуалистом. Пойти на это его вынудили обстоятельства, и только.

Пять участников «Касл Рок» покинули сцену и разошлись по ресторану. Харри собрался встать и подойти к Тому МакКиллапу, но вдруг увидел, что МакКиллап протиснулся сквозь стайку льнувших к нему поклонниц и быстро приблизился к сидевшей у бара блондинке.

– Это, вероятно, его мать, – услышал Харри голос одной из девчонок, обратившейся к своей подружке.

– Он определенно втрескался в свою мать! – отозвалась она.

Они были англичанками и стоически пережили свою неудачу. Отвергнутые поклонницы, сохранив мужество, покинули «Альпина Грилль Рум». Выходя из ресторана, они уже обсуждали, каким будет завтрашний снег.

Но Харри сосредоточил внимание на МакКиллапе и блондинке, поцеловавшей рок-музыканта в губы, как только он оказался возле нее. Долгий поцелуй поведал Харри о том, что эту пару определенно связывали близкие отношения. Черт возьми! Сколько времени они продолжаются, насколько серьезны? Возможно, это просто рождественский роман, возможно, у неё есть деньги, что должно нравиться МакКиллапу.

Харри знал о рок-музыкантах только одно – практически все они, как и боксеры, вышли из бедных семей. Эти карьеры позволяли при достаточном таланте прорваться в мир, войти в который другим путем даже не стоило мечтать – мир богатства, славы, известности, изобилия доступных женщин (или мужчин).

Деревянная кукушка на часах над баром возвестила о том, что уже два часа. Та же самая птаха сообщила Харри, что Том МакКиллап относится к категории людей, находящих оба пола одинаково привлекательными и без колебаний потакающих своим желаниям в любой удобной ситуации.

Харри встал, решительно затянул пояс своего шестисотдолларового пальто и пошел выяснять, права ли маленькая птаха.

29

Через два дня, вечером, Джинна Дженнифер Николсон обдумывала, что ей надеть к обеду и празднованию Рождества, которое она ждала без большой радости. Многоязычная светская толпа, немолодые люди, поглощение пищи и спиртного, неискренние улыбки и пустая болтовня. Какая скука!

Она перебрала множество висевших в шкафу вечерних туалетов, рассеянно потрогала каждый. Это тоже нагоняло скуку – ежедневное переодевание к обеду, драгоценности, косметика, подходящие аксессуары, укладка волос и обработка ногтей в косметическом салоне «Энгадина» (membre du syndicat haute coiffure francais et coiffure artistique suisse[55]55
  Член французской и швейцарской ассоциаций элитарных салонов (фр.).


[Закрыть]
). Однако несмотря на эту впечатляющую аттестацию, стилист закрепил волосы Джинны лаком, прежде чем девушка успела остановить его. Джинна не выносила лак и расчесала волосы, как только поднялась к себе в номер.

Обнаженная девушка остановила свой выбор на закрытом коричневом платье от Биба с пышными рукавами, шоколадных атласных туфельках и сумочке. Это сделает папу и мачеху почти счастливыми, чего они заслуживали. Платья от Биба были сексуальными, хотя и закрывали почти все тело. Иэн не сможет сказать, что его дочь «выглядит как шлюха» – так он выразился недавно, когда она надела длинное макси-платье с узкими бретельками, позволявшее всем и каждому видеть её соски. Сегодня он определенно не сможет сказать нечто подобное. Она даже наденет бюстгальтер. Можно ли выглядеть респектабельнее?

Одеваться ещё было слишком рано. Она подошла к большому окну и посмотрела, как снег опускается на Сент-Мориц. Почему-то он казался ненастоящим в этом красиво упакованном, придуманном мире. Джинна прикоснулась к хрустальным сосулькам, которые висели на стоявшей у окна рождественской елке, и фальшиво запела во весь голос «Рудольф, красноносый северный олень».

Ничего не произошло. Никто не возмутился.

– Viva Biba![56]56
  Да здравствует Биба (ит.).


[Закрыть]
– закричала она своей несуществующей аудитории.

Потом девушка упала на душистые простыни и разревелась. Однако даже плача, она невольно спрашивала себя, настоящие это слезы или просто очередной театральный реквизит. Красивая, богатая и одинокая девушка обливается слезами среди роскошных декораций, известных под названием Сент-Мориц. Что тут удивительного? Возможно, она тоже подцепила эту болезнь – она уже девять дней находится среди людей, зараженных притворством.

И все же она не верила в это. Была слишком критично настроена к окружающим, чтобы уподобиться им. Будь она такой, как они, она бы радостно предвкушала ждавший её вечер, не боялась бы его, не ощущала бы, что все сговорились против нее. Джинна вытерла глаза о подушку, села, обхватила руками свое маленькое обнаженное тело и вспомнила, как Харри отверг её два дня тому назад в клубе «Принц-регент».

Это определенно стало последней каплей, безжалостным ударом, потому что на самом деле она вовсе не хотела переспать с ним. Она не могла получить даже то, чего не хотела. Она лишь собиралась шокировать отца и продемонстрировать ему (как сказала Харри), что по сравнению с мистером Маринго Том был божьим даром.

Нет, Харри сам указал на этот факт. Какая разница, кто это сказал? Это было правдой. При мысли о Томе у неё подгибались колени, и если она не убежит тайком от отца в «Альпину», то вряд ли получит шанс случайно встретиться где-нибудь с Томом.

То, что Том не занимался тем, чем обычно занимаются приезжающие в Сент-Мориц люди, только подогревало интерес Джинны. Сама она испробовала все развлечения, за исключением «Креста Ран», опасной санной трассы. «Креста Ран» был уникальной достопримечательностью Сент-Морица, подобного спуска нет ни на одном другом горнолыжном курорте мира. Джинну удивляло, что столь опасная трасса вообще существует. Вчера утром она поднялась к расположенному выше гостиницы «Кулм» месту старта, чтобы посмотреть, что представляет из себя эта крутая забава.

Мужчины разных национальностей в касках, больших очках, сапогах с острыми шипами, кожаных щитках на коленях и локтях, стояли в очереди, чтобы сесть в маленький алюминиевый тобогган длиной примерно в четыре фута. По звучащей из рупора команде инструктора очередной человек устремлялся головой вперед по узкому ледяному желобу с коварными поворотами к Селерине – деревушке, расположенной в долине на расстоянии в три четверти мили от места старта. При везении смельчак добирался туда целым и невредимым.

Тобогганы представляли из себя тонкие алюминиевые листы (их недаром называют «скелетами»). Гонщик мог попытаться избежать травмы или гибели, перемещая свое тело в ту сторону, в которую он хотел повернуть сани. Перемещение корпуса назад приводит к торможению, а если смельчак хочет превысить среднюю скорость, равную восьмидесяти милям в час, ему достаточно сдвинуться вперед. Если человек запаникует и пожелает выйти из соревнования, он может упереться шипами на сапогах в лед и остановиться, но, по словам одного участника-американца, это считается проявлением трусости.

Джинна не удивилась, узнав, что трассу «Креста Ран» создал англичанин. Будучи наполовину англичанкой, она понимала характерный для англосаксов стоицизм, породивший «спорт», поклонники которого подвергали себя опасности разбить свое лицо, сломать ключицы, позвоночник и ещё Бог знает что лишь ради восхищения нескольких соотечественников и толпы восторженных девчонок, которые после завершения гонок ждали храбрецов в гостиничном баре «Санни». Затем следовал ленч с поглощением спиртного. Плюс секс, подумала Джинна. Особенно для торжествующего победителя.

Но хотя Джинна считала себя отчасти англичанкой, она в большей степени ощущала себя француженкой. Это было одной из многих причин, по которым она до последней недели боялась отправиться в следующем месяце в лондонский «Королевский колледж». Ей становилось дурно от одной мысли об этом. Он охотно поехала бы в любое учебное заведение континента, лишь бы не возвращаться в смертельно скучную Англию – конечно, эта идея принадлежала отцу. Он надеялся, что по окончании «Королевского колледжа» она получит работу в министерстве иностранных дел, выйдет замуж за перспективного молодого дипломата и займет место в приличном обществе.

Джинна не поднимала бунта только потому, что через несколько лет, отшлифовав свое владение иностранными языками, она сможет найти работу в нью-йоркской штаб-квартире ООН, в брюссельском офисе ЕЕС или Европейском парламенте, который находится в Страсбурге. Все эти организации нуждались в переводчиках. Но после встречи с Томом МакКиллапом её отношение к учебе в лондонском университете сильно изменилось.

Джинна встала и снова подошла к окну. Снегопад не остановился, а даже усилился. Если он продолжится, завтра утром все склоны будут покрыты толстым слоем рассыпчатого снега, который она любила. По глубокому снегу могут кататься только опытные лыжники вроде нее. Она научилась этому благодаря долгим тренировкам на склонах Гстаада.

Да, она была превосходной горнолыжницей, знатоком иностранных языков (французского, немецкого, итальянского и испанского), а также восемнадцатилетней девственницей. Возможно, последней восемнадцатилетней девственницей, оставшейся в западном мире.

Причина, по которой она ещё не переспала с мужчиной, заключалась в отсутствии у неё такого желания. До встречи с Томом она просто не испытывала соблазна. Иногда это сильно её беспокоило. Равнодушие к сексу было нетипичным для француженки явлением, и Джинна спрашивала себя, нет связано ли оно с каким-то физическим расстройством – например, гормональным.

Она втайне подозревала, что истинная причина связана с убийствами матери и няни, которые Джинна пережила в трехлетнем возрасте. Она до сих пор помнила смутные очертания человека в черном, убежавшего из их квартиры и оставившего там обнаженные тела мертвых женщин, которых она любила больше всего на свете.

Маленькие дорожные часы, лежавшие возле кровати, показывали четверть десятого. Джинна решила начать неторопливо одеваться, поскольку обед подадут в десять. Алексис и Иэн сейчас, вероятно, пьют в баре коктейли с четой Маринго. Эти пары, похоже, здорово подружились, потому что её отец, обычно проявлявший английскую холодность к иностранцам, вчера вечером предложил, чтобы они сидели за одним столом до конца праздников. Харри Маринго встретил эту идею с энтузиазмом, а его несчастная жена – с натянутой улыбкой.

– Это будет чудесно, – сказала Сара. Выражение её лица не соответствовало произнесенным ею словам.

Джинна знала, что Сара Маринго ревновала её, и это показалось девушке смешным. Харри был не в её вкусе, Джинну никогда не тянуло к мужчинам с темными волосами и глазами. Она снова вспомнила тень незнакомца, убившего её мать и Роуз. Он был темным, как та ночь и квартира с единственной полосой света, падавшей из открытой спальни родителей.

Нет. Брюнеты вроде Харри Маринго могут возбуждать других женщин, но только не её. Более того, он даже не нравился Джинне. Был слишком светским, лощеным, самоуверенным. Однако она так переживала из-за Тома, что похвасталась Харри насчет того, что чертовски хороша в постели. На самом деле она ужасно боялась оказаться в решающий момент никудышной любовницей.

А он должен скоро наступить, подумала она с твердой убежденностью, надевая через голову эластичный бюстгальтер и поправляя его на своих маленьких грудях. Интересно, нравятся ли Тому маленькие груди?

Ее первая и единственная встреча с Томом произошла не совсем случайно. Отец так хотел, чтобы она хорошо провела праздники, что когда они приехали сюда на прошлой неделе, он согласился сводить её после обеда в «Альпина Грилль». Естественно, Алексис тоже не стала возражать, с презрением подумала Джинна. Алексис согласилась бы полететь на Марс, если бы Иэн предложил это, лишь бы только он не закрыл её счет и не оставил без очередной шубы. Алексис была помешана на мехах. В её обширной и обожаемой коллекции насчитывалось более десяти роскошных шуб. В тот вечер, когда они отправились в «Альпину», она надела бежевую шубу из шиншиллы.

Как только взгляд Джинны упал на Тома, она тотчас потеряла голову от желания. Она никогда не понимала фанаток – девушек, следовавших по всему миру за рок-звездами, визжавшими от восторга, а иногда падавшими в обморок во время выступлений. Джинна считала их в лучшем случае дурочками, если не идиотками.

Но когда она услышала, как Том поет и играет на гитаре, она испытала нечто подобное, ощутила возбуждение, которое он вызывал у аудитории. Том обладал магнетизмом, электрической энергией, с которой Джинна ещё никогда не сталкивалась, аурой из жизненной силы и обаяния, заставившей девушку тотчас решить, что он будет её первым любовником. Когда группа «Касл Рок» устроила перерыв, Джинна бросилась к сцене, прежде чем Иэн и Алексис успели её остановить.

Она впервые совершила подобный поступок и знала, что отец будет потрясен. Ей не было до этого дела. В тот драгоценный момент она хотела только одного – поговорить с зеленоглазым блондином, который пел так страстно, коснуться Тома, сказать ему о её чувствах, заставить его ответить на них.

– Я считаю, что вы великолепны, – обратилась она к музыканту, когда он шагнул вниз. – Просто великолепны.

Он довольно усмехнулся.

– Большое спасибо.

– Вероятно, вы слышите это постоянно, но я ещё никому не говорила такое. – Она казалась себе неловкой, пошлой. – Никогда не разговаривала с профессиональным музыкантом.

– Не бойся. Мы не кусаемся.

Джинна взяла его за руку. Она была очень теплой и действовала успокаивающе.

– Я здесь с моим отцом и мачехой. Вон они. – Она со страхом в глазах указала на их столик. Вы не могли бы выпить с нами? Пожалуйста, не отказывайтесь.

– Боюсь, что не могу. Это запрещено здешними правилами. Нам нельзя пить с посетителями. Извини.

– Хотя бы на несколько минут… – Она была в отчаянии, боялась потерять его. – Пожалуйста. Неужели вы не можете один раз нарушить правила?

– Милая, я бы охотно это сделал, но администрация свернет мне шею.

Он назвал её милой! Она почувствовала слабость, головокружение. Если бы кто-то сказал ей, что она может испытывать такие чувства к человеку, которого только что встретила (да ещё к человеку в юбке!), она бы не поверила, сочла бы это вульгарным. Но в том, как стучало её сердце, как пересохли её губы, не было ничего вульгарного. Она увидела краем глаза, что отец взволнованно уставился на нее, а Алексис просто сидела с улыбкой Греты Гарбо на лице.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю