Текст книги "Копье Теней"

Автор книги: Джош Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Бич и бичующий поблекли, сменившись буянящим варваром-вождем в мехах и грубой броне. Жесткий гребень волос поднимался над выбритым теменем, придавая дикарю сходство со зверем. Странная рифленая перчатка это сходство усугубляла. Перчатка сгибалась, и крючковатые когти, венчающие каждый палец, пылали лютым жаром.

– Солнцеграб, Боевой Коготь. Грубая штука для грубых рук, но не менее смертоносна, чем остальные. Жар ее прикосновения способен расплавить камень – и даже чешую дракона.

Поднялась новая грань, явив вместо варвара – сумеречного воина в доспехах из какого-то смолистого вещества. Воин замахивался копьем с широким листовидным наконечником. Голос Грунгни затвердел:

– Ганг. Охотник. Копье Теней. Прошепчи имя или метни его в цель, копье найдет того, в кого запущено, где бы он ни был, как бы далеко ни находился. Даже барьер между мирами – не препятствие для его жажды убийства.

Грунгни протянул руку поверх плеча Волькера и стиснул грань, сгибая вещество, как кузнецы сгибают полосу раскаленного железа, останавливая мерцающее изображение и увеличивая его.

– Эти четыре оружия и еще четыре, столь же мощных и зловредных, назывались – называются – Восемь Плачей. Их всех выковали в пламени гнева Кхорна избранные хозяева кузниц. – Слова вылетали изо рта бога вместе с утробным рычанием; Волькер чувствовал неугасимую, едва сдерживаемую ярость Грунгни и радовался хотя бы тому, что эта ярость направлена не на него.

– Восемь кузнецов, по одному от каждого. Владения Смертных, создали восемь оружий из самой материи Хаоса, пронизывающей существование. Восемь оружий, предназначенных богу или чемпиону бога. Но эти оружия потерялись в безумии Эры Крови, когда Темные Боги затеяли войну между собой и Врата Азира закрылись.

Грунгни продолжал гнуть и мять грань демонической субстанции. От рук его поднимался дым.

– Что-то было спрятано самими Темными Богами, поскольку такое оружие, попав в нужные руки, способно причинить вред даже им. Что-то переходило от побежденного к победителю, пока не упало на каком-нибудь безымянном поле боя, где и было забыто. А что-то нашли те, кто искал это оружие с целью остановить его, – мои дети и дети моих детей.

Бывший демон извивался в руках Грунгни, булькая, как расплавленный металл. Но бог продолжал свою работу.

– В те суровые последние дни, когда распадались империи Хазалидов, некоторых из Восьми нашли и спрятали так, чтобы их создатели никогда не отыскали свои творения. – Грунгни вздохнул. – Но ничто не длится вечно. Барабаны ур-войны, всеобщей войны, грянули вновь, и ужасные оружия заворочались, вырываясь из многовековой дремы. Они взывают к своим возможным владельцам – и их зов будет услышан.

Он поднял грань. Теперь она походила на крохотный город. Вышний город, неожиданно понял Волькер. Бог вылепил его в миниатюре из кипящей демонической сущности.

– Основание Вышнего города было старым еще в пору молодости этого мира, – сказал Грунгни и, прикрыв глаза, опустил свое дымящееся творение на стол. – И были это руины, даже тогда. Какое-то древнее бедствие, возможно. Так всегда считал Гримнир. У меня же есть собственные мысли.

Бог посмотрел на Волькера.

– Владения родились из живой крови умирающей вселенной. И кровь эта была не чиста. В ней оказались примеси – то, что не должно, не могло там быть и все-таки было.

Грунгни говорил, а голос его становился тихим, далеким. Мерцающий свет кузни превратился в крупицы звезд, кружащихся в черноте между мирами. Фигура Грунгни, такая реальная всего секунду назад, вытянулась и истончилась, как струйка дыма, и Волькер обнаружил, что каким-то образом оказался стоящим на ладони бога. Сердце неистово колотилось в груди – он поднял глаза.

Грунгни смотрел на него глазами, подобными двойным звездам. Его борода и волосы обернулись божественным пеклом, разгорающимся все ярче и ярче с каждой секундой. Волькер вскинул руку, прикрывая глаза. Он едва мог дышать.

– Вот что такое Восемь Плачей. Не просто оружие, но примеси – крупицы космической грязи, заточенные до убийственной остроты.

Голос бога шел отовсюду – и ниоткуда, эхом отдавался внутри и с ревом обрушивался на голову. Молот, бьющий по железу. Волькер упал на одно колено: жар обжигал изнемогающие легкие.

– Но я перекую их. Сломаю и придам новую форму, чтобы они служили иным, мирным целям. Сделаю из них орала, если потребуется. Я сделаю. А ты мне поможешь. Ты станешь моим молотом, а Владения – моей наковальней.

Внезапно зной исчез, сменившись прохладным бризом. Волькер открыл глаза. Он по-прежнему сидел за столом. Остальные выглядели ошеломленными, таким же, наверное, был и он. Демоническая сущность в центре стола затвердела черным железным деревцем, от которого валил дым. На глазах Волькера по железу побежали трещины, и деревце мгновенно – и беззвучно – развалилось на куски. Он посмотрел на миниатюру Вышнего города и увидел, что она тоже исчезла, осыпалась горкой черной пыли возле его локтя. Зана тоже разглядывала эту пыль.

– Виндикарум, – тихо проговорила она.

– Нет, это был Фениксиум, я уверен, – заявил Рогген и посмотрел на Волькера. – Так ведь?

Волькер покачал головой, но ответить не успел – его опередил Лугаш.

– Значит, ты хочешь, чтобы мы нашли эти оружия.

Голос дуардина был хриплым, и Волькер невольно задумался над увиденным. Зачем Грунгни показал им Начальные города? Вопросы громоздились друг на друга, но озвучить их он не мог.

– Нет, племянник. Прямо сейчас – всего одно. – Грунгни, вернувшийся к своим обычным размерам, обогнул стол, заведя руки за спину. – Мои слуги ищут любые признаки других, даже теперь. Но одно здесь – в Гхуре. – Дымом из своей бороды он нарисовал в воздухе копье. – Копье Теней. Один из моих слуг шел по следу…

– Окен, – выдохнул Волькер, не задумываясь.

Грунгни посмотрел на него, потом кивнул.

– Да. Несколько дней назад он прислал мне сообщение, в котором говорилось, что он узнал, где копье, и собирается добыть его. Но с тех пор… ничего. – Он махнул рукой, и огонь в горне вспыхнул ярче. – Я вижу всех моих детей в этом пламени. Но не его. Он не погиб, я бы узнал об этом. Так что вы найдете его. – Огненный взгляд обежал всех сидящих за столом. – А с ним и Копье Теней.

После слов Грунгни на несколько секунд воцарилась тишина, нарушенная смехом Лугаша. Дуардин хлопнул по столу:

– Найти его? С чего нам вообще начинать? След небось давным-давно остыл. – Он покачал головой. – Проще найти мертвого мага, Создатель.

– Он отправил послание, – напомнил Волькер.

Лугаш уставился на него:

– И что?

– Откуда он его отправил?

Грунгни улыбнулся, довольный вопросом Волькера.

– Из библиотеки. Величайшей библиотеки в нижних Владениях – Либрарии Вурмис, что в городе Шу’голь.

Зана присвистнула:

– Ползучий Город.

– Что за «ползучий город»? – спросил Рогген. – Он опасен?

– Смотря что понимать под словом «опасность». – Зана почесала подбородок. – Знаю только, что он на спине жутко огромного червя.

Волькер никогда не был в Шу’голе, но рассказов о нем слышал предостаточно. В основном от Окена, который частенько наведывался туда, хотя и не говорил зачем. Во время недавних войн город освободили от скавенов, и он медленно возвращал себе славу одного из крупных центров степной торговли. Тысячи купцов, пилигримов и путешественников всех мастей прибывали туда ежедневно, разыскивая проходы Древним корзинам-подъемникам, соединяющим спину червя с землей далеко внизу.

Зана нахмурилась.

– Туда трудно попасть. Особенно из Вышнего города. Янтарные степи в нескольких днях быстрой скачки от побережья, по территории, принадлежащей в основном оррукам.

– Есть и дуардинские дороги, но они не безопаснее наземных путей, – добавил Волькер. А некоторые и похуже будут.

– Говоришь так, будто боишься, человечек, – фыркнул Лугаш. – Что, вся твоя отвага съеживается при мысли о встрече с врагами ближе, чем на расстояние пушечного выстрела?

– Только дурак позволит врагу подойти так близко, – парировал Волькер.

Лугаш вспыхнул, но Грунгни коротким жестом остановил его.

– Тс-с-с, племянник. У тебя еще будет много возможностей напоить свои клинки. – Бог нахмурился. – Не один я ищу копье. Есть и другие, которые даже сейчас идут по следу.

– Может, кто-то из них связан с исчезновением Окена? – спросил Волькер.

– Возможно. – Грунгни рассеянно чертил в воздухе дымные фигуры. Оружие, решил Волькер, хотя силуэты рассеялись почти мгновенно. – Знамения по этому поводу не яснее прочих.

– Может, нам стоит заглянуть в Гильдию Предсказателей? – предложила Зана.

Волькер рассмеялся. Дом Гильдии стоял в центре торгового квартала, и другого столь хорошо защищенного здания в городе не было. Каждое пророчество, выдернутое из Копья Маллуса, большое или малое, проходило через Гильдию Предсказателей. Там их усовершенствовали и систематизировали, чтобы после выставить на аукцион и продать подороже.

Грунгни небрежно отмахнулся.

– Тайны и ложь, которыми они торгуют вразнос, никакие не пророчества. Так, намеки и проблески. Бесполезные для того, кто слышит голос огня. И даже вредные, поскольку вносят путаницу в доселе ясное восприятие. – Он покачал дымной головой. – Нет, оружейник прав. Вам нужно идти по следу, куда бы он ни вел.

Никто не стал спорить. Несмотря на отсутствие церемоний, Грунгни все-таки был богом, и когда бог приказывает, смертным ничего не остается, кроме как повиноваться. Зана вздохнула:

– Не знаю, как нам добраться туда, и к тому же быстро. Я, конечно, могу поторговаться…

– Поэтому-то я и выбрал тебя, дочь Хамона, – заметил Грунгни. – Ты единственная из известных мне смертных, способная заключить сделку даже с мертвыми – причем не без выгоды для себя.

Зара хихикнула.

– Это просто по сравнению с тем, что я планирую. – Она выпрямилась. – У харадронцев в Вышнем городе есть причал рядом с доками. Один из их капитанов – мой должник. – Она нахмурилась. – К сожалению, только один.

Волькер моргнул, удивленный. Эфирные суда Харадрона стали привычным зрелищем, но небесные дуардины по-прежнему оставались загадкой. Несмотря на происхождение, они имели мало общего с кланами Обездоленных и, кажется, относились к ним разве что чуть-чуть лучше, чем к нищим бродягам. Обездоленные, в свою очередь, похоже, питали к своим кузенам такое же отвращение.

Судя по выражению лица Лугаша, он разделял мнение сородичей.

– Трусы-эфирохлебы, – пробормотал он. – Ну какой дуардин откажется от камня ради неба, я вас спрашиваю?

– Вполне разумный, когда земля кишит арканитами и Связанными Кровью. По крайней мере, в небе им приходится беспокоиться только о пернатых харкракенах и им подобных.

Волькер поежился при мысли о гигантских кошмарах со щупальцами, живущих в верхних слоях эфира большинства Владений.

– Старый капитан Брондт возьмет нас и будет всю дорогу жаловаться.

Грунгни кивнул.

– Я оплачу твои старания, девочка. И его тоже, если уж надо. – Последнее было сказано весьма неохотно. Дуардин есть дуардин, бог он там или нет.

Зана склонила голову:

– Как обычно, Создатель. – Подняв глаза, она ухмыльнулась. – И все-таки я ловлю тебя на слове.

Грунгни, громогласно расхохотавшись, хлопнул в ладоши. Веселящийся бог, казалось, заполнил собой всю комнату, его грива пылала ярче огня в горне.

– По-другому и быть не могло. Когда найдете Окена, отыщете и Копье Теней. Ну, или так говорит огонь. Верните мне их, если сможете.

Он повел рукой, и дверь, которую Волькер раньше не замечал, распахнулась. Старая дверь, потрепанная и разбухшая от сырости. В проем дохнуло морским бризом. Волькер различал скрип снастей и пронзительные крики чаек. Грунгни потер руки:

– Ты сказала, капитан Брондт причалил возле доков, да?

Зана кивнула. Им, казалось, не привыкать к силе Грунгни, но все, похоже, были ошеломлены, застигнуты врасплох столь небрежно показанным божественным могуществом. Как и его народ, Грунгни не тратил времени на загадки и тайны. И все равно Волькер помнил, что место, куда он пришел недавно, находилось вовсе не рядом с доками.

– И далеко тянется эта кузня? – благоговейно спросил он.

Грунгни пожал плечами:

– Да уж дотянется всюду, куда нужно. – Он больше не улыбался. – Будьте внимательны и осторожны. В каждом мире есть шпионы, ищущие известия о Восьми. Никому не доверяйте, разве что в крайнем случае.

С этим отрезвляющим напутствием все поднялись и направились к двери. Рогген что-то сказал, но Волькер не расслышал, думая обо всем, что случилось. События развивались быстро. Слишком быстро. Еще вчера его самой большой заботой были скавены. А сейчас…

– Жизнь пускается во весь опор, когда этого не ждешь, – сказал Грунгни, изучая выражение лица человека. – Всегда так было, всегда так будет. Гибкий разум приспособится, остальные же будут подавлены. – Он вздохнул. – Мир не привык ждать разрешения, чтобы измениться.

– Я так и не поблагодарил тебя за спасение, – сказал Волькер. – От скавенов.

– Ты вернешь этот долг, не сомневаюсь. – Грунгни прищурился. – У тебя есть вопрос. Говори. Я постараюсь ответить, прежде чем отправлю тебя в путь.

– Почему ты покинул Зигмара? – Нет, совсем не об этом собирался спрашивать Волькер. И, кажется, бог это понимал.

Грунгни улыбнулся. Улыбка далась ему легко, но она, как драгоценный камень, имела много граней. Одна улыбка не похожа на другую, и смысл у них разный. Во времена учебы Волькер узнал, что в недрах библиотек королей-смотрителей хранятся огромные, окованные железом тома, посвященные трактованию выражений лиц богов. Дуардины серьезно относятся к подобным вещам – как и к большинству других.

– Неужели? Он так утверждает?

– Я… нет. Не знаю. Люди говорят…

– О да. Люди. Они весьма сведущи, люди. – Грунгни постучал пальцем по виску. – Смертные, парень, народ творческий, изобретательный. Рассказы – такой же инструмент, как и любой другой. Мы с Зигмаром союзники. Я ему служу не больше, чем он – мне. Я поклялся помогать ему, но выполнять клятву я волен так, как считаю нужным.

– Восемь Плачей. – Волькер понял мысль бога.

Грунгни кивнул.

– Зигмар хочет перековать людей, очистить души и умы. Я не по этой части. Но оружие, сейчас… оружие перековать нужно. Изменить его. – Искры плясали в его глазах. – Тебе известно это так же хорошо, как и мне.

Теперь кивнул Волькер.

– Я найду Окена, Создатель, и копье тоже, – сказал он на хазалиде.

Грунгни хлопнул его по плечу. Волькер напрягся, но касание бога оказалось на удивление легким.

– Знаю. Вот почему я и выбрал тебя, Овэйн Волькер. – Отчего-то при этих словах по спине человека побежали мурашки, и в памяти внезапно всплыло видение, мелькнувшее перед ним в паутине пауков-сонников, – нечто темное, охотящееся за ним.

Но, прежде чем он успел спросить об этом, Грунгни извлек из ниоткуда знакомый мешок – патронную сумку Волькера. На ней была печать Железноспаянных, а в ней – запасные патроны и порох. Но, как и винтовка, мешок как будто стал легче прежнего. Волькер озадаченно взвесил его, заметив новенькие золотистые нити, пронизавшие толстую дерюгу.

– Оружие полезно, когда есть боеприпасы, – сказал Грунгни. – Так что я позаботился о том, чтобы твой порох был всегда сух и никогда не иссякал. Пользуйся этим разумно. – Отступив, бог скрестил руки на груди. – Иди. Остальные ждут.

Волькер перекинул ремень сумки через плечо, поклонился и повернулся к двери.

Всю дорогу он чувствовал на себе тяжесть взгляда Грунгни.

Где-то во Владении Зверей открылись давно запечатанные ворота.

Челюсти – простое название, примитивная форма. Многие, многие века оставались они недвижимы, запертые руками самого Горкаморки – так, по крайней мере, утверждали шаманы великих кланов орруков. Древние мировые врата являлись не чем иным, как челюстной костью какого-то давным-давно подохшего чудовища, вкопанной в землю и расколотой топором Горкаморки, чтобы его возлюбленные дети получили дорогу к новым завоеваниям. Но завоевания оказались труднодостижимыми, а мертвецы, превосходящие числом, не позволяли особенно разгуляться. Так что двуглавый бог запечатал то, что с треском открыл. И врата оставались закрытыми несчетное число лет.

До дня нынешнего.

Костяные ворота, связующие символы на которых сгладили время и стихии, засветились бледно-аметистовым. Световые тяжи, потрескивая, растянулись только что сотканной паутиной между углами распахивающихся врат. Раздался рев, и лучи ударили вверх. Воздух сгустился, уподобившись воде, и странные прозрачные фигуры с дикими криками вырвались из глубин света.

В расползшемся вокруг Челюстей хлипком лагере орруки, как всегда, бодро буянили, не подозревая ни о свете, ни о том, что он принес. Зеленокожие племена всех Янтарных степей ежегодно стекались к Челюстям, дожидаясь дня, когда Горкаморка сочтет нужным вновь открыть мировые врата. Только самым истовым – и неистовым – позволялось разбить здесь лагерь, и когда подтягивались новые племена, неизбежно вспыхивали битвы. Дрались за честь в эту единственную ночь остановиться поближе к Челюстям. Но когда первые вопящие призраки пронеслись по лагерю, внутренние свары были забыты, сменившись внезапным напряженным интересом.

Вожди взвыли, и толпы парней бросились из лагеря вверх по склону к Челюстям, радостно размахивая тесаками-чоппами. Что-то шло из ворот, и каждый оррук желал первым это что-то встретить.

Из пульсирующего света вырвалась черная лошадь, несущая всадника в красных доспехах. Ахазиан Кел дико, с гиканьем и уханьем, захохотал – когда в глазах у него прояснилось и он увидел несущихся к нему орруков. Орруки взревели в ответ. Ахазиан отпустил поводья и сорвал с пояса молот.

Он скакал сломя голову по низинам Шаиша, сквозь ураганы костяной пыли и завывающие вихри диких призраков. Не раз на него нападали – то какие-то летуны, то всадники в черном. Но он ничему не позволил остановить себя.

Осколок Ганга на сыромятном ремешке висел у него на шее. От щепки исходил болезненный холод, проникающий сквозь доспехи и вгрызающийся в плоть. Удобное неудобство. Правильное. Помогает сосредоточиться. Вытянув руки, Ахазиан подался вперед. Первый оррук умер быстро – с расколотым черепом. Второй выжил, но потерял руки вместе с чоппой. Черный конь, сердито заржав, забил копытами. Ахазиан, рассмеявшись, последовал его примеру, нанося удар за ударом. Орруки клубились зеленым приливом, но вскоре жеребец пробился сквозь толпу и помчался по лагерю. Тех, кто пытался преградить ему путь, конь, понукаемый седоком, просто сшибал грудью.

Кровь пела в жилах, горячая и стремительная. Хотелось повернуться, выпрыгнуть из седла, встретиться с зеленокожими в бою. Оружие выло, требуя новых смертей. Клинки жаждали убийства, как мужчина жаждет порой любви женщины. Но другой звук, раздающийся в сознании, противился шепоту оружия. Мягкое мурлыканье, словно вдалеке кто-то напевал.

Ахазиан откуда-то знал, что этот голос принадлежит Гангу. Охотник пел убивающую песню, эхом отдающуюся во всех Владениях. Песню, которую он слышал благодаря найденному осколку, – песню, которая приведет его прямо к копью.

Песня настолько поглотила его, что он не заметил бросившегося на перехват оррука. Громила с ревом прыгнул, приземлившись на лошадиную спину. Животное, пошатнувшись, чуть не упало. Но черные скакуны Шаиша получили хорошую закалку, так что конь не упал, а начал взбрыкивать и лягаться. Все силы Ахазиана уходили на то, чтобы удержаться в седле, хотя оррук в этот момент и пытался открутить ему голову. Топор дикарь потерял и теперь ухватился за рога чужого шлема. Ахазиан ударил оррука в живот рукоятью кроветопора. Заостренный набалдашник пробил грубые доспехи и вонзился глубоко в зеленое брюхо.

Если оррук и почувствовал боль, он этого не показал – только ухватился покрепче. Шея Ахазиана заныла. Перед глазами плясали яркие точки. Извернувшись, он выбросился из седла, увлекая за собой противника. Они сильно ударились о землю и покатились, сомкнувшись в ломающем кости объятии. Вот их грязный клубок остановился, и Ахазиан вскочил – с орудием в руках. Оррук метнулся за ним – с кровавой пеной на клыках. Ахазиан взмахнул черепомолотом, но тварь, увернувшись, вцепилась в него. Тогда боец принялся долбить противника по твердому черепу рукоятями топоров снова и снова. Оррук теснил его, пятки Ахазиана чертили в грязи глубокую борозду, но он бил и бил, пока толстая кость наконец не хрустнула. Оррук, булькнув, обмяк.

Ахазиан попятился, тяжело отдуваясь, глядя сверху вниз на упавшего врага. Достойный противник. Он медленно поднял молот, салютуя.

– Пусть Кхорн дарует твоей душе тот бой, которого ты желаешь, – пробормотал он, повернулся и увидел стоящего неподалеку коня. Жеребец злобно косился на Ахазиана, но не пытался бежать, когда тот направился к животному, чтобы снова поймать его.

Уже взнуздав коня, Ахазиан вновь посмотрел на оррука. В животе у него заурчало. Он несколько дней не ел.

– Кто попусту не тратит, тот и нужды не знает, – пробормотал он, подводя жеребца к телу. – Чего добру пропадать.

Давненько Ахазиан не пробовал оррука. Интересно, будет ли этот таким же вкусным, как помнилось воину.