Текст книги "Копье Теней"
Автор книги: Джош Рейнольдс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)
Глава девятнадцатая. СЕТЬ АРАХНАРОКА
Паутина смердела.
Волькер обвязал лицо тряпицей, но она мало помогала от зловония. И передвигаться оказалось сложно, очень уж липко. Как хорошо, что на нем перчатки и сапоги! Если бы не они, сеть рвала бы кожу. И цепь была скользкой: несколько раз он едва не упал.
Лугаш же как будто и не испытывал трудностей. От рун его шел пар, а сеть как будто пятилась от его клинков. Топором огнеубийца пользовался как импровизированным крюком, а при необходимости спускался, полагаясь только на силу рук и плеч. У Волькера создалось впечатление, что рокоборец не в первый раз совершает нечто подобное.
Он произнес это вслух, и Лугаш зыркнул на него снизу вверх.
– Слишком много болтаешь, человечек.
– Извини – просто пытаюсь скоротать время.
И не думать о том, что происходит наверху, хотя это и не слишком хорошо получается.
– Болтай-болтай, и мы окажемся по колено в пауках.
– У пауков нет ушей. – Волькер с трудом оторвал руки от паутины и затряс ими, стараясь сбросить клейкие нити. Наверху вспышка ведьминого огня на миг озарила горловину шурфа, и стрелок забормотал про себя молитву.
– Что?
Волькер рассеянно пошевелил пальцами.
– Нет ушей.
– Тогда как они слышат?
– Они улавливают вибрации. Волосками на теле.
Лугаш уставился на него:
– Чушь.
– Еще у них острый нюх. За запахи отвечают педипальпы.
Лугаш недоуменно моргнул.
– Это вторая пара ног, – пояснил Волькер. Он пытался сосредоточиться на цепи, на том, чтобы аккуратно переставлять руки, которые уже начала сводить судорога.
– Они нюхают… ногами, – медленно проговорил Лугаш.
Волькер кивнул, остановившись передохнуть.
– Весьма интересное существо – обычный паук. Напоминает очень сложный механизм. – Он огляделся. – Вот почему я не беспокоюсь о том, что могу потревожить их – таким образом. Они и так знают, что мы здесь. – Он щелкнул по паутинке так, что та задрожала. – Они почуяли нас, едва мы начали спускаться.
Лугаш что-то глухо прорычал. Волькер не стал просить его повторить. Он просто сказал:
– Спасибо.
Дуардин на него и не взглянул.
– За что?
– За то, что помогаешь мне. Помогаешь Окену.
Огнеубийца хрипло рассмеялся:
– Ты думаешь, я здесь ради этого? – Он вскинул голову: грубо вырубленное лицо искажала скептическая ухмылка. – Или любой из нас?
Волькер нахмурился.
– Нет… я знаю, вы делаете это по приказу Грунгни, но…
Лугаш загоготал.
– Я не служу Создателю, человечек. – Ухмылка его стала свирепой. – Женщина, да, и рыцарь с его зверюгой, но я – Лугаш. Я служу лишь памяти своего народа.
– Тогда почему…
– Ты глухой? – прорычал Лугаш. – Ты пришел помочь своему другу, я пришел помочь своему народу. – Он вырвал из паутины топор и бухнулся на следующую нить.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Волькер. Он не принял близко к сердцу тона огнеубийцы и был заинтригован. С момента встречи Лугаш, обращаясь к нему, редко произносил больше трех слов подряд, и большинство из них были оскорблениями.
– Я дал клятву. Мой народ рассеян. У них нет цели, не к чему вести их в грядущий век. Они возводят стены по традиции – и задыхаются за ними. Огонь в наших животах потускнел, наши поступки лишь механическое повторение. – Лугаш остановился, опустив голову. – Мы деремся, но не знаем зачем. Знаем только, что дрались всегда. – Руны, впечатанные в его плоть, засветились мягче. – Я хочу, чтобы мой народ стал единым. Поэтому я работаю с Создателем, и вместе мы можем починить душу моего народа.
Волькер смотрел на рокоборца. Лугаш встряхнулся, вскинул голову:
– Я не жду, что ты поймешь, человечек. Как-никак ваши боги все еще живы. – Он посмотрел вниз. – Там – гляди!
Внизу, лаская глаза, поблескивало золото.
Оно валялось – кусочками и грудами среди густой паутины, затянувшей остатки огромной разбитой платформы. Горки монет и слитков подрагивали на липких нитях, соскальзывая через бреши в сети на нижние слои завесы. Внизу глухо, едва слышно шелестела вода. В шахте, над и под паутиной, зияли огромные дыры с почерневшими краями. От дыр лучами разбегались во все стороны широкие трещины. Видавшее виды дерево было измазано смолистой, поблескивающей субстанцией, слишком хорошо знакомой Волькеру.
– Это сделали скавены, – сказал он и бросил свет-пакет вниз, на золото. – Тут все стены забрызганы их машинной смазкой. Варп-буры прогрызли туннели в дереве и добрались до подпола.
От констатации очевидного он воздержался. Они опоздали.
Копье Теней, если оно когда-нибудь и было здесь, пропало.
Лугаш, изрыгнув проклятие, рухнул вниз, на груду монет. Звонкое эхо заметалось в замкнутом пространстве, паутина задрожала. Среди золота показались коконы. Из некоторых торчали иссохшие носы и хвосты, другие оказались покрепче. Когда Волькер присоединился к дуардину, спустившись на раскачивающуюся паутину, Лугаш как раз вспорол один кокон. На пришельцев слепо взирало сморщенное, мумифицированное лицо. В незадачливом дуардине не осталось ни капли жидкости. Даже борода его сделалась хрупкой.
– Грязные пауки, – выплюнул Лугаш.
Волькер рванул другой кокон, сердце застыло в его груди глыбой льда.
– Помоги вскрыть остальные. Может, кто-то из них еще жив.
– Сомнительно, – буркнул Лугаш, но к работе приступил немедля. Они распарывали коконы один за другим, обнажая иссохшие останки дуардинов и скавенов. Несколько скавенов действительно оказались живы – пока свирепые удары Лугаша не оборвали их визг. Волькера трясло как в лихорадке. Велика вероятность, что Окен вообще не добрался сюда, что он умер в паучьих сетях где-то там, еще в лесу. Но Волькер не мог, не хотел даже допустить подобное. Еще нет…
– Еще нет, – прошипел он, раздирая кокон. Что-то блеснуло, отразив свечение свет-пакета. Пара очков в железной оправе. Сердце Волькера подпрыгнуло. – Окен… – прошептал он. И заорал: – Окен!
Дуардин был стар, его борода и волосы цвета льда почти не отличались от опутавшей их паутины. Кривые шрамы – памятный подарочек от взорвавшейся пушки – пересекали морщинистое лицо. Глаза за стеклами очков моргнули. Окен застонал.
– Парень… – пробормотал он.
– Это я, старик. Расслабься – мы вытащим тебя отсюда. Лугаш, помоги.
Рокоборец поспешил к нему, качая головой.
– Везет, как Создателю, этому типу.
– Может, боги присматривают за нами, – сказал Волькер. Но едва он произнес это, во тьме, в глубине паутины, что-то зашевелилось. Низкое, тревожное Щелканье эхом пронеслось по яме, клейкие нити задрожали и задергались. Волькер оторвался от полускрытого кокона и вскинул пистолет. Взведя курок, он вглядывался во мрак. Из недр поднимался смрад – так пахнут трупы, долго пролежавшие на солнцепеке. Щелк-щелк-щелк. Так звучит предупреждение.
Паутина вспучилась – и с тихим хлопком разорвалась. Что-то поднималось, моргая множеством непривычных к свету глаз.
– Арахнарок, – выдохнул Лугаш. – Вытаскивай старика, человечек. Я задержу тварь.
– Ты сильнее меня. И только ты можешь поднять его по цепи. – Волькер прицелился в громадную тушу, прикидывая, успеет ли он метнуть последний оставшийся в сумке горшочек с диким огнем раньше, чем гигантский паук бросится на них. – Кроме того, это всего лишь паук.
– Большой паук, – заметил огнеубийца.
– Просто вытащи его наверх, Лугаш.
Рокоборец секунду разглядывал оружейника, потом кивнул.
– В твоих жилах есть золото, человечек. И железо в хребте.
Дуардин принялся рубить нити, удерживавшие кокон Окена.
– Я бы довольствовался порохом и пулями, – пробормотал Волькер, следя за подползающим ближе арахнароком. Он сомневался, что его толстую шкуру можно пробить из пистолета. Но если попасть в один из множества глаз…
Монстр кинулся в атаку, двигаясь куда быстрее, чем от него можно было ожидать. Как и гаргант, с которым они столкнулись недавно, существо было ранено – обожжено, и сильно. Но паук оставался стремительным – и смертельно опасным. Волькер, не дрогнув, выстрелил, расколов тьму. Арахнарок отпрянул, издав звук, похожий на визг. Волькер выхватил из мешка вторую обойму и застыл, отсчитывая секунды. Один… два… три… Оружейник со щелчком загнал патроны на место и вскинул ствол навстречу вновь метнувшемуся на него пауку.
– Ублюдок – назад! – рявкнул человек. Еще одна вспышка, еще один почти визг. «Пожалуй, свет приносит пауку больше вреда, чем сам выстрел», – подумал Волькер. Он перезарядил оружие, глядя, как тварь быстро семенит по кругу, и достал из мешка очередной свет-пакет. Пасту он раздавил о кирасу и размазал ее по металлу. Свет стал ярче, и гигантский паук отступил, злобно поблескивая глазами.
– Человечек – сюда, – позвал Лугаш, сжимая одной рукой цепь. Кокон с Океном он закинул себе на плечо, а в свободной руке держал топор.
– Мне казалось, я сказал, чтобы ты взбирался, – откликнулся Волькер.
– И когда это я тебя слушал? – рявкнул Лугаш. – У меня есть идея.
– О, ну если у тебя есть идея… – хмыкнул Волькер.
Арахнарок перестал кружить. Он готовился к новому броску. Волькер сунул руку в сумку, нащупывая глиняный горшочек, и, когда нашел, вознес хвалу всем богам, которые могли его услышать. Возможно, Грунгни. А может, и Зигмару. Он прицелился в арахнарока, глядя, как тот трясется от возбуждения. Будет лишь один шанс…
Волькер метнул дикий огонь – и выпустил пулю в горшочек. Взрыв на миг оглушил его, но не отвлек от главного. В голове звенело, перед глазами плясали искры, но он вскочил и побежал прежде, чем выплеснулся огонь. Арахнарок беспокойно метался, ошеломленный и, вероятно, ослепленный внезапной вспышкой. Но это, к сожалению, ненадолго.
Пробираясь по осыпающимся грудам золота к цепям, Волькер почувствовал, как дрожит под ногами паутина, потревоженная обезумевшим от боли гигантом. Жар взревевшего пламени ударил в спину. Огонь жадно облизывал коконы и древесину. Волькер ухватился за цепь, указанную Лугашем, – и в этот момент, когда огонь уже стремительно расползался по паутине, дуардин рубанул топором по звеньям. Древний механизм щелкнул, и цепь понеслась вверх, унося с собой Волькера и рокоборца. Все мысли Волькера были устремлены только на то, чтобы удержаться. Внизу арахнарок, вереща, отступал от пламени.
– Готовься прыгать, – крикнул Лугаш, когда они вознеслись к верхнему краю шахты. Сердце Волькера громом грохотало в ушах. Цепь оглушительно лязгала, и, когда Лугаш прыгнул, Волькер последовал за ним. Руки в перчатках взлетели в поисках опоры – и нашли ее в последний момент. Пальцы глубоко погрузились в складки грубой коры. Скосив глаза, он увидел, что Лугаш висит на краю, зацепившись топором. Рокоборец дико захохотал:
– Повеселились чуток, а?
– Нет, – выдавил Волькер сквозь стиснутые зубы и посмотрел вниз. Огонь неистовствовал, целеустремленно пожирая каждую прядь паутины. Арахнарока он не заметил и понадеялся, что это означает, что паук погиб или отступил глубже. Лугаш полез вверх, не отпуская кокона.
Битва за подпол все еще шла. Волькер увидел Зану и Адхему, пытающихся добраться до чародея, мечущего колдовские стрелы в паука, поднявшегося на дыбы вдвое выше мага. Ниока сражалась поблизости, на краю ямы, голос ее, точно нож, рассекал шум боя. Молитвы жрицы звучали как песня, и в такт этой песне молот женщины плющил зеленые черепа. На глазах Волькера к ней метнулась фигура в черном.
Оружейник вскинул винтовку и выстрелил. Воин ворон дернулся в сторону, и Ниока, воспользовавшись моментом, сшибла его с ног, перебросив через край пропасти, после чего благодарно кивнула.
– Вовремя вернулись. – Она протянула руку.
Стиснув тонкую ладонь, Волькер поднялся.
– Надо выбираться отсюда, – сказал он. Стрелы впились в дерево у его ног, и они с Ниокой нырнули за механизмы, управляющие подъемником. Но к ним спешили пауки, а зеленокожие всадники неистово тараторили, стремясь поскорее схватить врага, которого они намного превосходили числом.
Однако пауки, не добежав до людей, вдруг метнулись в стороны, поспешно отступая. Взревели рога, гроты предостерегающе завизжали. Помещение содрогнулось, из шахты дохнуло жаром. Волькер повернулся, и проклятие умерло у него на губах.
Арахнарок вылетел из ямы. Его волосатое тело было объято пламенем, гигантские ноги опускались с такой силой, что пробивали дыры в деревянном полу. Слепо вертясь, он визгливо хрипел от досады и боли, расплескивая вокруг себя огненные брызги, от которых почернело дерево.
– Похоже, запал-то еще не пропал, – сказал Лугаш, разглядывая чудовище. – Но это ненадолго.
И он ринулся к бестии раньше, чем Волькер успел остановить его. Оружейнику оставалось лишь подхватить кокон с Океном и перетащить его в укрытие.
– Он просто нарывается, будто хочет, чтобы его убили, – пробурчал Волькер.
– Мы можем лишь следовать путями, которые проложили для нас боги, – сказала Ниока, разглядывая перешагивающего через них арахнарока.
Существо, взвыв, резко опустило ногу, едва не придавив колдуна. Тот перекатился и рубанул чудовищного паука, не обращая внимания на пламя, охватившее его одежды. Монстр повернулся, следуя за обидчиком. Волькер хмыкнул, надеясь, что они убьют друг друга – или по крайней мере дадут ему время перезарядить оружие.
Дым, поднимающийся от горящей паутины и потрескивающего дерева, наполнил покои. Арахнарок метался, распространяя пожар.
– Смесь кончилась, – пробормотал себе под нос Волькер. Огонь не угасал, как ему вроде бы следовало. Напротив, все помещение быстро становилось настоящим пеклом. Сверху падали пылающие нити паутины, воздух стал удушливым. Волькер заметил бредущую в его сторону Зану, сбивающую пламя с одежды. Протянув руку, он втащил ее в укрытие.
Задыхаясь и кашляя, она выдавила:
– Твоя работа, верно?
– Смесь кончилась, – повторил он. – Где Адхема?
– Убралась с дороги, – откликнулась вампирша с верхушки механизма. – А птички улетают из клетки.
Волькер задрал голову и увидел черный вихрь воронов, уносящихся к безопасности туннелей. Хотя некоторые замешкались и сгорели или угодили в щелкающие хелицеры арахнарока.
– А колдун?
– Я потеряла его из виду, когда этот паучок принялся бродить здесь. Если у него есть мозги, он уже сбежал…
Она спрыгнула со своего «насеста», на волосок разминувшись с вонзившимся в дерево клинком.
– Никто никогда не обвинял меня в избытке ума, – сказал арканит, шагнув к ним сквозь дым. Он взмахнул рукой, и полоса огня оттеснила Волькера и других отделив их от Адхемы. Из огня ухмылялись кошмарные рожи – бормоча, шипя проклятия и нашептывая секреты. Колдун рывком освободил свой клинок, встречая ринувшуюся на него Адхему. Парировав удар, он взмахнул рукой, выплюнув заклятие, и вампирша закричала, охваченная аметистовым пламенем. Ее мраморную плоть вдруг прорезали черные трещины, а доспехи, взвизгнув, начали осыпаться хлопьями ржавчины. Адхема отпрянула, схватившись за голову. Волосы ее побелели, лицо начало съеживаться.
– Но, возможно, я не одинок в своей глупости, – продолжил он и вскинул меч, собираясь погрузить его в сердце Адхемы. – Сперва ты, потом остальные.
Дым за его спиной взвихрился и расступился, изрыгнув огромное кошачье тело. Колдун обернулся, и глаза его расширились. А потом он рухнул навзничь, сбитый с ног и придавленный рычащим демигрифом. Рогген, подавшись вперед, взмахнул палицей, выбив меч из руки колдуна и отбросив клинок далеко в сторону.
– Прошу прощения за опоздание, друзья мои. Я целую вечность плутал по этому лабиринту.
Вид у рыцаря был не ахти – доспехи помяты и изрядно порублены, шлем вообще исчез, волосы и руки в запекшейся крови, но сил у Роггена, похоже, не убавилось. Грабелька тоже была покрыта кровью и ранами. Из шкуры ее торчали обломанные древки стрел, на расщепленном клюве образовались щербины. Демигриф попыталась клюнуть колдуна в голову – но в этот миг фигура чародея дрогнула, расплываясь лунным светом, и рассеялась лучистым туманом, сразу затерявшимся в дыму и пламени.
– Трус, – сказал Рогген. – Такие всегда смываются. – Он выскользнул из седла, пошатнулся и выпрямился. Дышал рыцарь тяжело. – Ну да ладно, оно и к лучшему. Можем разобраться с остальным. – Он посмотрел на Адхему. Волосы вампирши вновь потемнели, хотя на щеках все равно выделялись черные вены. – Ты еще существуешь, сударыня?
– Существую, – прохрипела вампирша, игнорируя его протянутую руку. – Ранена только моя гордость.
– Уверена, она быстро исцелится, – вставила Зана. Адхема зашипела.
Вампирша взглянула на Роггена.
– Ты избавил меня от толики боли, смертный. Я этого не забуду. – Она наклонила голову к плечу: – Если только не забуду.
Рогген кивнул лохматой головой, как бы соглашаясь. Но, прежде чем он успел что-либо сказать, арахнарок завизжал снова, напомнив о том, что он, хотя это и казалось невероятным, все еще в игре. Гигантский паук брел обратно к яме, пламя стекало с его массивного тела. Он был мертв, хотя еще не понимал этого. Коричневая фигурка прилипла к его брюху, неистово работая топором. «Лугаш», – ошеломленно сообразил Волькер.
Огнеубийцу, похоже, ничуть не беспокоили облизывающие его языки пламени. Он продолжал рубить. Чудовище, пошатнувшись, врезалось в опорную стойку. Дерево затрещало и задымилось. Лугаша оторвало от паука, и он покатился кувырком по земле, едва разминувшись с молотящей по воздуху ногой арахнарока, пытающегося восстановить равновесие. Монстр опять взвыл – тонко, на пределе слышимости, объятый замешательством и болью.
Случайно или инстинктивно, но паук умудрился набрести на оглушенного рокоборца и навис над старающимся подняться дуардином. Волькер вскинул винтовку, понимая, что это бесполезно. Но, прежде чем он нажал на спуск, помещение затряслось. Потолок треснул – и не от жара разгоревшегося пламени, а от какого-то воздействия сверху.
Секундой позже взрыв разворотил потолок – вниз посыпались огромные горящие щепки. Одна из них, точно метко брошенное копье, пронзила арахнарока, пришпилив гигантского паука к полу. Восходящий поток воздуха подхватил пламя, одновременно затушив большую его часть. Пыль и обломки сыпались градом, смешиваясь с дымом.
Сверху с лязгом спустились тяжелые лестницы из цепей и железных перекладин. Утяжеленные снизу, они ударились оземь, тут же надежно закрепившись. По лестницам быстро спускались фигуры в доспехах с оружием за спинами. Спрыгнув на твердую почву, они сразу образовали оборонительный строй. Еще не бежавшие, гроты тут же были безжалостно расстреляны грундстокскими Громовержцами. Потом строй харадронцев рассыпался: бойцы обеспечивали безопасность помещения.
Секундой позже к ним присоединился капитан Брондт.
– Значит, живы еще? Хорошо. – Дуардин шагнул к компании, широко ухмыляясь, несмотря на неизменную сигару в зубах; повязка по-прежнему украшала его голову. – Теперь ты мне должна услугу, Матос. А за три я даже обеспечу вам транспорт, который вывезет вас из этого леса.
– Три? Грязный пройдоха! – Зана вскочила на ноги. – Две, и я ничего не скажу о той ночи в Хаар-Кеше!
Брондт побледнел:
– Ты клялась, что унесешь эту тайну с собой в могилу. – Он ткнул в ее сторону сигарой. – Две с половиной, и я забуду, что ты нарушила зарок.
– Две, или я еще кое-что нарушу. – Зана, рисуясь, демонстративно убрала меч в ножны.
Брондт поморщился.
– Ладно. Две.
Игнорируя торг, Волькер упал на колени возле кокона. Ниока уже трудилась над ним, осторожно отдирая грубые нити от полуобморочного Окена. Старый дуардин со стоном пошевелился.
– О-Овэйн?
– Это я, старик.
– Думал… сон… – Окен сглотнул. – Паук…
– Он мертв. А ты жив.
– Ганг, – выдохнул Окен, затем крепко стиснул руку Волькера и попытался подняться, несмотря на протесты Ниоки. – Они забрали его, мальчик, – прохрипел он, озираясь дикими, расширенными глазами. – Скавены забрали Копье Теней. И да помогут боги тому дураку, который встанет у них на пути.
Глава двадцатая. ВАРП-КОЛЕСО
Чудовищное нагромождение ржавого железа, бронзы и стали неслось по Янтарным степям, оставляя за собой опаленные травы. Больше всего оно напоминало гигантское колесо, вращающееся вокруг центрального шара. Шириной со стену замка, колесо было утыкано железными зубьями, нещадно вонзающимися в беспомощную землю. На ходу оно ревело, как раненый зверь, выпуская из многочисленных клапанов и отверстий зеленоватый дым, отравляющий воздух над сожженными лугами.
Косяк диких лошадей бросился врассыпную от кошмарной машины, их паническое ржание потерялось среди механической какофонии. Некоторых животных, тех, что бежали помедленнее, затянуло под колесо и размазало по земле кровавой кашей. Других испепелили случайные выбросы варп-пламени, вырывающиеся из протекающих сопл, в изобилии торчащих из центральной сферы. Яростные пожары расползались от колеса по степям.
– Ну? – военный инженер Круш, изгнанный из клана Скрайр, ныне сам-себе-клан, зашипел, глядя на помощника. Устройство, уродующее сейчас степи, было одновременно и его главным достижением, и объектом разочарования. Он сидел на своем троне в командирской каморе. Свистящие трубки, искрящие кабели и дрожащие регуляторы заполняли помещение, и каждая из этих деталей являлась неотделимой, бесценной частью величественного целого. Крысоэкипаж без устали сновал взад-вперед, заботясь о нуждах великой машины, о ее курсе и исправности.
Чем, собственно, и должен был заниматься Дрязг. Помощник Круша потер покрытую волдырями морду лапой в рукавице.
– Пауки повсюду, – буркнул он. Помощник был в тяжелых толстых очках, защищающих глаза от свечения двигателей. Он был уродлив, даже для скавена. Уши сожжены до кривых пеньков, да и туловище основательно опалено, так что походил Дрязг на лысого, горбатого, покрытого шрамами карлика. Поперек щуплой груди висел «патронташ» с инструментами, стянутыми в основном у других служителей, и он, раздражая Круша, постоянно теребил их. – Надо их жечь, да-да.
– Нет-нет, – гневно пропищал Круш. – Дурак! Идиот! Никакого огня. Слишком много газов, слишком большое давление – ты убьешь нас всех. – Он в отчаянии всплеснул лапами. – Окружен идиотами-дураками, да-да! Кара Великой Рогатой Крысы! Обречен! Обречен!
– Это всего-навсего пауки, – пробормотал Дрязг.
– Моя машина неуязвима, – прорычал Круш. Брызги его слюны полетели на стекла очков Дрязга. – Это саботаж. Не лгать! – Он ткнул в ассистента обвиняющим когтем. – Я узнаю-почую, если ты соврешь.
– Не лгу, нет-нет, самый-внушительный-из-наставников, – вкрадчиво льстивым, слащавым голоском заверил Дрязг. Дрязг все делал… вкрадчиво. Единственная его подкупающая особенность, по мнению Круша. Круш верил ему, поскольку Дрязг был слишком глуп, чтобы саботировать работу такого гениального устройства, как варп-колесо, детище могучего интеллекта Круша. Величайшее из оружий, какие только видели – или увидят – Владения. Круш откинулся на заплесневелые подушки командирского трона, лениво покусывая растрескавшийся коготь. Несмотря на несколько сбоев, первая проверка боевой машины была завершена успешно.
Казалось бы, расколоть древесную цитадель достаточно просто, хотя на деле возникли некоторые сложности. Гироскопический привод, например, требует очень точной настройки. Взбираться на Бастион Вышнего города будет гораздо опаснее, чем катиться вверх по стволу населенного пауками дерева-переростка. И метатели варп-огня совсем не оправдали ожиданий.
И тем не менее по большей части он был доволен. И Варпклык, несомненно, тоже будет доволен. Круш подергал усы, раздосадованный этой мыслью. Варпклык – дряхлая, мало что понимающая старая тварь – не заслужил такого великолепного оружия. Злая судьба наградила Великого Верховного Когтемастера незаслуженными дарами, и Круш очень хотел хотя бы один из них вернуть себе.
Какое-то движение привлекло его взгляд. Круш взмахнул лапой, раздавив паука. Хорошее настроение разом испарилось. Пауки были повсюду, они рыскали в пыли, оплетали паутиной его бесценные механизмы, откладывали яйца, жрали его крыс, травили рабов. Варп-колесо было наводнено восьминогими паразитами. Не говоря уже о гротах. Каким-то образом группа тощих зеленокожих пробралась на борт. Теперь большая часть команды Круша занята охотой на них, а не истреблением пауков.
Остатки паука Круш превратил в липкую кашицу, брезгливо отряхнул лапу и сказал:
– Разберись с этим, Дрязг. Или это сделаю я.
Помощник поклонился, уважительно поскуливая, и поспешил прочь из рубки, рыча по пути на прикованных к переборке рабов. Круш откинулся на подушки, раздосадованно морща нос. Из-за этой заразы они выбились из графика.
Единственным выходом из сложившейся ситуации было вернуться в логово на Львином Утесе и провести полную процедуру истребления, уровень за уровнем. Варп-колесо необходимо очистить от пауков, прежде чем снова выпустить его на поле. Варпклыку это не понравится. Круш фыркнул. Что ж, вот и еще одна причина сделать именно так.
Неожиданно он дернулся. Странный звук, от которого завибрировала обшивка, проник в рубку, напугал рабов и инициировал внезапный выброс страх-мускуса. Поскребывая лапой морду, Круш с раздраженным шипением сполз с трона.
Оно пело с тех пор, как они нашли его там, в темноте. Там, где и сказал Криверакс. При мысли о демоне верхняя губа Круша поползла наверх, обнажая зубы. Еще один заказчик-покровитель. Влиятельный, но глупый и слишком охотно делящийся тем, что знает, с другими. Дурак, но могущественный. И убийственный – чрезвычайно убийственный.
Добравшись до лестницы, спускающейся к сердцу боевой машины, Круш с раздраженным писком соскользнул по ней. Рабы и команда так и прыскали с его дороги, пока он вприпрыжку скакал по узкому мостку, ведущему к камере двигателя.
Отсек охраняли два штурмкрыса в доспехах и противогазах. Черно-бурые воины расступились, подчиняясь жесту Круша, хотя и не без некоторых колебаний. Он свирепо зашипел на них, но иным наказаниям не подверг. Они все-таки воины Варпклыка и хозяина боятся больше, чем Круша. Вскоре все может измениться, но в настоящее время инженер был удовлетворен, если не счастлив.
Как-никак без щедрых поставок Варпклыком расходуемых тел он никогда бы не получил последнего элемента, необходимого его великой машине. Круш скользнул в камеру, и колебательный сверхволчок запульсировал, словно приветствуя его. Пространственная кольцевая модель Владений на часовом механизме состояла из семисот восьмидесяти четырех отдельных частей, созданных по его описаниям вручную самыми мастеровитыми рабами.
Огромная вращающаяся модель – одно кольцо внутри другого – жужжала постоянно, даже когда помост поворачивался, благодаря усилиям прикованных к ее основанию рабов. Движение гироскопической системы модели вело варп-колесо по курсу, удерживая его в равновесии. Но именно артефакт внутри модели сделает варп-колесо самой опасной военной машиной во Владениях Смертных.
Копье висело внутри подрагивающих колец – длинная черная змея из темного дерева и черного железа. Оно как будто впитывало свет, и там, куда падала его тень, скавены спотыкались, осоловевшие и вялые. Наконечник у копья был широкий, листовидный, как у охотничьего копья, предназначенного и для того, чтобы колоть добычу, и для того, чтобы метать оружие в цель. На кромке стали были выгравированы странные символы, пышущие синим жаром, а выемки по обе стороны наконечника напоминали глаза.
Иногда Крушу казалось, что копье смотрит на него.
Когда он вошел в помещение, песнь копья изменилась, став почти насмешливой. Круш с досадой стиснул зубы. Неодушевленные предметы не должны смотреть, петь, смеяться, но Охотник каким-то образом проделывал и то, и другое, и третье. Скавен считал, что пение вызывает легкие внутренние вибрации, хотя об их источнике оставалось только догадываться. Круш подобрал железную палку-хлыст и ткнул ею оружие:
– Тс-с… цыц, ты!
Копье качнулось на цепях, и песня обернулась рычанием рассерженного зверя. Круш ткнул снова. Копье нельзя повредить: это ведь как-никак артефакт – но, время от времени поколачивая его, он чувствовал себя лучше.
Довольно фыркнув, скавен отшвырнут прут. Копье по-прежнему пело, но уже гораздо тише. Слишком уж оно капризное для оружия. Еще один факт, о котором забыл упомянуть Криверакс. Как и о дуардине, пытавшемся украсть их добычу в Горче, или о пауках, даже сейчас шастающих по машине.
Честно говоря, демон много чего опустил. Круш разглядывал оружие глазами инженера. Тусклый металл широкого листовидного наконечника не отражал света и не поглощал тепла. Он всегда оставался холоден. Холоднее вод Гжолля, холоднее пустоты меж звездами. Холодный огонь, вечно голодный, никогда не гаснущий.
Жуткая сила была в этом копье. Ярость, которую даже Криверакс признавал и уважал. Круш мало что знал о происхождении оружия – только то, чем его покровитель соизволил с ним поделиться, – и все-таки знал достаточно, чтобы понимать, что к созданию копья приложил руку бог. Впрочем, это его не слишком волновало.
А вот что его интересовало, так это то, что копье являлось объектом трансмерным, находясь во всех Владениях одновременно. Это как раз Криверакс ему сказал, хотя и не такими сложными словами. Метни копье – и оно ударит в цель, где бы та ни была. Оно пронзит мембрану между мирами и пролетит несчетное число лиг, чтобы найти свою жертву. Но в руки владельца не вернется – серьезный конструктивный недостаток, с точки зрения Круша.
Значит, копье нужно улучшить. Много месяцев потратил он на расчеты, пока его агенты – и Криверакс – выслеживали копье, и завершил их, уже когда варп-колесо грохотало по Горчу. Копье, соединенное с колебательным сверхволчком, пробьет путь сквозь Владения и потянет за собой варп-колесо. И не найдется ни такой крепости, которую они не смогут сокрушить, ни такого королевства, которого они не сумеют стереть в порошок. И первым станет Вышний город.
Варпклык нанял его для создания оружия, способного пробить брешь в Бастионе. А Криверакс поручил найти Копье Теней и завладеть им. Круш, как сделал бы любой мало-мальски разумный военный инженер, совместил обе задачи, сэкономив таким образом уйму бесценного времени и энергии. Только скавен, обладающий его ярчайшими способностями, мог сконструировать такое – самоходное оружие, способное в мгновение ока пересекать Владения и сокрушать все на своем пути. И вскоре он получит возможность приступить к первому настоящему испытанию.
– Да-с-с-с-с, – прошипел Круш, глядя на копье. – Мы не будем тратить тебя на людь-типов или дуардин-типов, нет-нет. Мы бросим тебя в город-нору, да-да, и ты отведешь нас туда. Варп-колесо сметет стены Вышнего города, а потом – стены всех других городов людь-типов во Владениях Смертных!
Он откинул голову и дико зафыркал-захихикал, возбужденно тряся лапами. Но смех его сменился проклятиями, поскольку сверху на морду свалился паук, и мечты о разрушении миров забылись, сменившись стараниями прикончить юркого арахнида.
