Текст книги "Копье Теней"
Автор книги: Джош Рейнольдс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
– Я прав, – отрезал Лугаш, ткнув себя в лоб. – У меня все здесь, женщина. Я все складываю прямо сюда.
– Отрадно слышать. – Ниока безмятежно улыбнулась хмурому рокоборцу. – А если ты что забудешь, Заг’мар наверняка поможет.
– Будем надеяться, нам не придется его беспокоить. – Волькер подобрал еще одну бухту и посмотрел на Роггена. – Ты-то должен чувствовать себя тут как дома.
– Нет. – Рыцарь тоже разглядывал зелень. – Не все леса одинаковые. Этот… голодный. Но терпеливый. – Он надел шлем. – Надо быть осторожными. Нам тут не рады.
– А бывает, что леса радуются людям? – поинтересовалась Зана.
Рогген перевел взгляд на нее:
– Некоторые. Сейчас уже меньше. – Он наклонился, проверяя седло Грабельки. – Лес – он как животное. Надо дать ему привыкнуть к себе, прежде чем ступать на его тропы. Надо узнать его настроение, прежде чем разгуливать по нему без опаски.
– Безопасность – понятие относительное, – заметила Зана.
Рогген кивнул:
– Да. Если пойдем быстро, все должно быть хорошо. – Он похлопал Грабельку по боку. – Мне случалось путешествовать по паучьим логовищам вроде этого. Не трогайте паутину без крайней необходимости. Любая посторонняя дрожь привлечет сотни восьминогов. – Он взлетел в седло. – Мы пойдем первыми, будем прокладывать путь.
Волькер нахмурился.
– Уверен, что это разумно? Она довольно тяжелая.
Рогген улыбнулся.
– Она легка на ногу. И мы уже проделывали подобное много раз. – Он легонько пришпорил демигрифа пятками, и животное бесшумно спрыгнуло с палубы. Крупный зверь двигался с кошачьей ловкостью, перескакивая с ветки на ветку, пока не добрался до того, что казалось отсюда широченным наклонным мостом.
– Для его убийственной кошечки это небось вечерняя прогулка, – пробормотала Зана. Волькер, хмыкнув, перебросил ремень винтовки наискось через грудь и подцепил моток троса. Брондт, шагнув ближе, сунул Волькеру какое-то тяжелое, похожее на пистолет устройство. Оружейник, благодарно кивнув, убрал подарок в мешок.
– Когда отыщете место, выпали из этого в воздух. Если будем на ходу, найдем вас. – Капитан крепко стиснул запястье Волькера. – Да пребудет с тобой Создатель, азирит.
– И с тобой, капитан.
– Приглядывай за пауками, Брондт, – напомнила уже перебравшаяся через перила Зана.
Они спускались медленно, приглушенно ругаясь, держась за все, что попадалось под руку: тросы, лозы, листья-переростки. Одна Адхема не испытывала никаких затруднений – передвигалась она с юркостью ящерицы, только доспехи чуть-чуть побрякивали. Когда же они ступили наконец на огромный деревянный настил, Волькер убедился, что это действительно мост, соединяющий деревья друг с другом.
– Тут использовали жар и воздух, чтобы сплести из ветвей такие небесные тропы, – сказал Лугаш, озираясь. – Не знаю, зачем так стараться, когда под землей куча отличного камня. – Он нахмурился. – С этим лесом сделали то, что мы обычно делаем с горными грядами, – только туннели тут из корней и сучьев, а укрытия из стволов. – Он покачал головой. – Странные они тут, однозначно странные. Впрочем, не так уж и редко ложа в изоляции становится малость чудной.
– Я читала, что где-то тут внизу бьют горячие источники, – сказала Ниока. – Целые океаны горят под землей – там, куда не добраться ни одному смертному. Океаны эти хранят в своих темных глубинах огромные сокровища. Может, потому эта ложа сюда и пришла.
Лугаш пожал плечами:
– Возможно. Но все равно странно. – Он разглядывал ряд вырезанных сбоку, по краю мостков, значков. Для Волькера они не имели смысла, хотя и походили на те, которыми пользовались подземные кланы Обездоленных для разметки туннелей.
Лугаш показал багром:
– Отсюда идем на восток. Не разбредаться.
Дорога из ветвей покачивалась и потрескивала у них под ногами, напоминая Волькеру о каменных мостках, которые он видел под Вышним городом, – тайных тропах Обездоленных, растянувшихся на целые лиги во все стороны среди непроглядной тьмы. Здесь по бокам имелись даже грубовато вырубленные, но сглаженные огнем бортики, поднимающиеся выше человеческого роста и украшенные резными фигурками, картами и другими, сложнее поддающимися опознаванию картинками. Одну из секций занимала затейливая фреска, изображающая возведение этого настила, сражения строителей с пауками и еще какими-то тварями и того хуже. В вышине на ветвях дремали огромные летучие мыши, а также чудища с головами оленей и телами ястребов.
Путь проходил сквозь деревья, не огибая их. Дорога то и дело ныряла в сводчатые тоннели-станции, безмолвные, кроме тихого жужжания невидимых насекомых. Древесину этих деревьев выгнули, вытолкнув наружу, ничего не сломав, не повредив, но создав в стволе пустое пространство с кривыми стенами и парапетом. Внутри такие «дупла» были просторными и пустыми, только затянуты толстыми слоями паутины. Здесь стены тоже украшала резьба, а еще статуи, высеченные из того же ствола с огромной заботой и аккуратностью. Но никаких признаков жизни или кипевшей некогда деятельности тут не наблюдалось.
На глаза Волькеру часто попадались резные ступени, ведущие то вверх, то вниз и исчезающие из вида. Из невидимых глубин поднимался жар, делая воздух удушливым. В пол «дупел» были вделаны железные решетки, из-под которых время от времени вырывалось влажное тепло.
– Они отводят жар от подземных источников, – ответил Лугаш на вопрос Волькера. – В горах это делается легко. С деревом сложнее.
Он уставился на статуи, словно сомневаясь в их пристойности.
Масштабы содеянного ошеломляли. Только дуардины могли сотворить крепость – или даже город – из леса. Соединять между собой каждое дерево, каждую ветку – медленно, беспрестанно, много-много лет подряд. Они бережно преобразовывали свое окружение, подчиняя пространство своей воле с беспримерным упорством и целенаправленностью. Но таков уж их путь. Дуардины – как камни в море, неизменны и непоколебимы. Когда они за что-то берутся, миру не остается иного выбора, кроме как прогнуться под напором их воли – или переломиться.
Но теперь здесь этой воли не стало – и нечто иное поднялось, чтобы воспользоваться плодами древних трудов. Лес не был приручен, по крайней мере не до конца, и теперь он вновь одичал. В вышине и в низинах тут рыскали чудовища.
Часто из недр древесных строений доносился воинственный хохот трогготов или шарканье чьих-то гигантских лап. Однажды группе пришлось остановиться, пережидая, когда под ними пройдет стадо гаргантов, от поступи которых мост из ветвей дрожал и опасно раскачивался. Тела увальней, окутанные лозами и паутиной, покрывали спирали татуировок и ритуальные шрамы. Волькер не удивился. Где еще обитать этим гигантам, если не в гигантском лесу?
– Они охотятся, – пробормотал Лугаш, когда громадные бестии исчезли в сумраке. – Не на нас, но на кого-то.
– Пока не на нас, мне на них плевать, – заявила Зана. – Идем дальше.
Первую ночь они провели в просторном дупле, бывшем когда-то промежуточной станцией на дороге. Внутренние стены помещения, сглаженные жаром, покрывали руны и пиктограммы, хотя Лугаш отказался истолковать их значение. Честно говоря, рокоборец даже не взглянул на них – он разводил огонь, сгрузив щепки и сухие листья в железную чашу, стоящую в центре помещения в специальной выемке.
Едва они устроились, пошел дождь, ритмично забарабанивший по зеленому пологу. Адхема села подальше от костра, там, куда едва дотягивался ослабевший ореол света. Волькер часто поглядывал на нее: ему казалось, что вампирша прислушивается к чему-то, что никто другой не слышит. Но если Адхема и заметила его интерес, то не подала вида.
– Она беседует с духами, – пробормотала Ниока. Жрица сидела рядом с Волькером, перед огнем, скрестив ноги, выпрямив спину, положив возле себя молот. Глаза ее были прикрыты, и Волькер удивился: откуда она знает, на кого он смотрит?
– А ты?
– Только с одним, – ответила женщина, так и не открыв глаз. Вдалеке зарокотал гром, и она улыбнулась, словно получила ответ на невысказанный вопрос. Волькера пробрал озноб, и он отвернулся. Остальные тихонько переговаривались. Рогген и Зана непринужденно болтали, как старые товарищи. Даже Лугаш немного оттаял. А может, он просто был в хорошем настроении после избиения пауков.
– Как думаешь, что с ними случилось? С ложей, я имею в виду. – Зана впилась зубами в кусок сушеного мяса и принялась тщательно жевать. – Они все еще здесь?
– Нет. – Лугаш вжикнул точильным камнем по лезвию топора. – Будь они здесь, этих грязных пауков тут бы не было. – Он застыл с тоской на лице. – Стольких Дальних Лож больше нет… Они исчезли в пожарищах, они забыты, оставшись лишь в записях рода. Мы все еще разыскиваем их, хотя большинство считает, что от них не осталось ничего, кроме пепла на ветру.
– А что думаешь ты? – спросил Волькер.
Лугаш продолжил точить топор.
– Неважно, что я думаю. Что есть, то есть, и ни мысли, ни желания этого не изменят.
Прежде чем кто-то смог ему ответить, что-то зарокотало во мраке. Только на сей раз не гром, а нечто иное. Лугаш мгновенно вскочил, прислушиваясь.
– Барабаны, – буркнул он.
Адхема хихикнула.
– Ну вот, наконец-то и вы услышали. Они должны подойти достаточно близко для ушей смертных. – Она лениво потянулась. – Ты прав. Это барабаны. Они бьют с самого заката.
– Если дуардинов здесь нет, кто же барабанит? – спросила Зана.
– Зеленокожие, – сказал Рогген, скармливая Грабельке кусок сушеного мяса. – Мы прошли мимо нескольких их проклятых меток. – Он огляделся. – Я что, забыл об этом сказать?
Лугаш хрипло рассмеялся:
– Зачем говорить? Я их видел.
– А я, чтоб вас всех, нет! – Зана выпрямилась. – Это как в тот раз, на Туманном озере, когда ты забыл сказать, что за нами тащатся те одноглазые твари.
– Я не хотел тебя тревожить, – возразил Рогген.
– Они чуть не пробили мне череп!
Волькер заговорил прежде, чем она продолжила.
– Орруки? – спросил он Роггена. Он дрался с орруками и не горел желанием повторять этот опыт. Лугаш фыркнул.
– Гроты, – выплюнул он. – Паучий Клык. – Он показал на затянувшую деревья паутину. – Разуй глаза, человечек.
– Лучше бы ты разинул рот и предупредил, что мы идем по вражеской территории, – сказал Волькер. – Что их подняло? Мы – или, может, Брондт с остальными?
При этой мысли его замутило. Харадронцы отважны и вооружены до зубов, но это мало что значит в стычке с такими врагами, как племена Паучьего Клыка. Они будут наступать толпами, подчиняясь только своим шаманам.
– Нет. – Адхема покачала головой. – В воздухе что-то иное.
– Она права, – буркнул Лугаш. – Они на тропе войны. От нас угроза невелика, они бы так не распалились.
Кажется, он был разочарован.
– Тогда будем надеяться: то, что их взбаламутило, займет их, а мы найдем то, за чем пришли, – вздохнул Волькер.
Остаток ночи они просидели молча, вслушиваясь в мерный бой барабанов, подобный сердцебиению чего-то огромного, невидимого и голодного.
Неферата, Царица Тайн, Госпожа Последнего Высокого Дома, Мортарх Крови, посмотрела на мир глазами своей служанки и вздохнула.
– Она продолжает упорствовать, наша сестра. И почему только я удивляюсь? Есть в ней этакая грубая энергия. – Она откинулась на софу и потянулась за кубком с толченым льдом и кровью. Весьма освежает, если смешать в правильной пропорции.
Пропорция – это всё. Слишком много или слишком мало, и равновесие нарушится. Все пойдет наперекосяк.
Неферата верила в равновесие. С равновесием приходит вероятность, с вероятностью – возможность. Неферата копила возможности, как скряга копит сокровища. Она была богата перспективами и скупо выдавала их, когда это казалось наиболее способствующим ее выгоде. Но в основном она все-таки их собирала.
Вот и сейчас подвернулся удобный случай. Древние оружия, известные как Восемь Плачей, были возможностью, закованной в демоническое железо. Потенциал у них воистину велик. С одним из них любой может изменить ход битвы. С двумя – войны. Со всей восьмеркой… нет. Лучше даже не думать об этом, пока не придет время. Неферата отпила из кубка, взвешивая вероятности.
Перед ее ложем стояла объемистая чаша, наполненная кровью. В крови она видела то, что видели ее слуги, – если хотела того. Рабы, лишенные плоти и духа, беспрестанно освежали содержимое чаши, подливая кровь из больших глиняных кувшинов, балансирующих на их костяных плечах. Вокруг помоста, на котором стояла софа, толпились придворные личности, их тихие голоса сливались в монотонное журчание. Были среди них представители различных смертных и предсмертных королевств, ищущие союза или иных милостей.
Воины-скелеты в рваных кольчугах и изрубленных панцирях застыли возле ложа, охраняя хозяйку, их лишенные плоти пальцы стискивали рукояти могильных клинков. Служанки сновали среди толпы живых и мертвых душ, тихо переговариваясь с одними, игнорируя других. Они собирали прошения, которые считали самыми достойными внимания хозяйки, и Неферата обдумывала их в часы досуга.
Но в данный момент Неферату интересовало только задание Адхемы. Кровавый рыцарь была свирепой и хитрой, но склонной увлекаться. Когда-нибудь это приведет ее к гибели, но не сейчас. Не сегодня. Дуардинское эфирное судно потерпело крушение в чаще Горча, и Неферата с досадой обнаружила, что здесь ее способность видеть на расстоянии почти исчезла. Как будто что-то мешало ей заглядывать под сень гигантских деревьев.
– Там есть разум. Сила, голодная и осознающая, пускай и смутно, – лениво проговорила она. Служанка, сидящая в ногах ложа, прошептала:
– Паук в паутине.
Неферата, нахмурившись, кивнула.
– Возможно, Наайма. Горкаморка слишком расточителен, дарует силу кому ни попадя, лишь бы проливали для него кровь. Но можно ли ожидать здравого смысла от олицетворения разрушения?
– Это не единственная сила, что вглядывается во мрак, – продолжила Наайма, окунула руку в чашу и принялась рисовать на камнях помоста багровых птиц. – Вороны собираются.
Неферата вздохнула.
– Да. Этого следовало ожидать. Когда кто-то из четверых делает ход, остальные тоже перемещаются – чтобы помочь или помешать первому, это уж как им заблагорассудится. Кхорн огласил свои намерения во всех Владениях, а его братья – и слуги – отозвались. Некоторые быстрее прочих.
Наайма начертила кровью новую фигуру – три овала, один поверх двух других.
– И боги в этом не одиноки. Трехглазый Король тоже ищет оружия.
– И этого следовало ожидать. Его слуги обшаривают Владения в поисках любого предмета, способного переломить ситуацию в его пользу… так же, как и мои. Восемь Плачей всего лишь новые пункты, добавившиеся в длинный список.
Владения были замусорены развалинами тысячелетий: кладбищами забытых царств, гробницами древних героев, даже спрятанными сокровищами демонических игроков. И каждый обломок мог скрывать ключ к победе в одной из многих сотен войн, бушующих во Владениях. Слуги Нефераты наводнили Владения Смертных, разыскивая артефакты и гримуары или хотя бы информацию о них. Ее армии сражались по всему Шаишу, чтобы завладеть каким-нибудь древним курганом или потерянной библиотекой. А враги бились столь же яростно, чтобы помешать ей обрести желаемое.
Она помассировала виски, размышляя. Адхема в лесах не новичок, она способна сама позаботиться о себе. И не она одна из служительниц Нефераты ищет места, где укрыты Восемь Плачей. Но Адхема сейчас ближе всех подошла к цели. Неферата подалась вперед, жестом велев рабам освежить чашу.
Завладев Копьем Теней, она сможет сломить сопротивление армий, терзающих Шаиш, уничтожая их командующих одного за другим. Как говорится: отруби голову, и змея умрет. Без предводителей слуги Темных Богов превратятся в овец, ожидающих забоя. Да, овец свирепых, но тем не менее овец. Ее руки уже чесались от желания стиснуть это оружие, произнести имя – и посмотреть, как умирают жертвы.
Вот сила, достойная царицы.
По руке потек холод. Она опустила взгляд – и увидела, что раздавила кубок. С брезгливой гримасой Неферата передала его одному из слуг.
– Принеси другой, подревнее. Я пребываю в задумчивости.
Она изящным жестом протянула руку. Рой призрачных придворных ринулся к ней, радуясь приглашению, их бесплотные рты присосались к ее пальцам, отчаянно желая ощутить вкус жизни, пускай и очень далекой от источника.
Неферата снисходительно наблюдала, как они плещутся в крови. Потом резким движением отослала духов. Взглянув в чашу, она увидела, что кровь опять помутнела. Где бы ни находилась Адхема, сейчас Неферата ничего не могла ей посоветовать. Вздохнув, она снова с досадой откинулась на подушки.
– Сражайся храбро, сестра. Или храбро погибни. И то и другое лучше, чем неудача.
Глава шестнадцатая. ЛЕСНАЯ ЦИТАДЕЛЬ
В вечнозеленой полночи Горча время шло незаметно.
В Гхуре дни были короче, а ночи – длиннее. Ну, или так казалось Волькеру. Лес принял их в себя, и внешний мир словно бы перестал существовать вовсе. В тенях великих деревьев воздух то сгущался в бесформенные тучи, сочащиеся дождем, то рвал свирепыми порывами ветра упрямые листья. Звери охотились друг на друга на раскачивающихся, трещащих развалинах давно исчезнувшего королевства.
Рогген с Грабелькой держались впереди группы, высматривая опасность в зеленом пологе и проверяя прочность дороги из ветвей. Постройка, конечно, была крепкой, но находилась в довольно скверном состоянии. Несколько раз отряду приходилось сворачивать в сторону из-за зияющих в мостках прорех или из-за толстых завес шипастых лоз, не поддающихся даже яростному напору Лугаша.
А еще – вездесущая паутина. Эта зараза была повсюду, куда ни кинь взгляд. Многие дорожки оказались целиком погребены под белыми саванами, а между гигантскими деревьями растянулись настоящие крепостные стены из этой гадости. Те полотнища, что колыхались высоко над головами, были хуже всего. Волькер видел размытые фигурки пауков, суетливо носящихся туда-сюда. Иногда ему казалось, что арахниды следуют за ними. Возможно, повинуясь приказам далеких барабанщиков.
Барабанный бой возобновлялся каждую ночь, на закате, – как по часам. Иногда он перерастал в беспорядочную какофонию, заглушая все прочие звуки. Иногда уходил вдаль, ощущаясь лишь слабым давлением на барабанные перепонки. Гроты словно что-то искали. И это тревожило Волькера.
Но им было о чем беспокоиться и помимо шума и крадущихся теней. В воздухе витал знакомый запах, резкий и омерзительный, хорошо знакомый Волькеру – после стольких-то недель. Запах скавенов. Вонь их гнусных механизмов, казалось, пропитала все вокруг, и не раз оружейник замечал ожоги и кровавые пятна в самых неподходящих местах. Остальным Волькер ничего не говорил, хотя подозревал, что Лугаш и так знает. Дуардин часто пристально вглядывался в его лицо, а еще чаще изучал зелень наверху и ветви внизу. Искал врагов, притаившихся поблизости?
Волькер понимал. Порой ему казалось, что сам лес давит на него. Следит за ним, как хищник за ничего не подозревающей жертвой. Одно чувство неуклонно нарастало в нем – опасение, что они опоздали. Что нечто или некто уже обогнали их, добравшись до цели, не раз за эти дни он ловил себя на том, что ищет взгромоздившихся на деревья воронов.
На четвертый день, когда слабое мерцание солнечного света под пологом леса потускнело и новые жуткие тени заскользили по листве, из тайных укрытий вылетели рои светляков. Мигающими волнами плясали они в спертом воздухе, отбрасывая бледное сияние на древние дуардинские тропы. На миг угроза нападения скавенов или колдунов-оборотней показалась такой далекой…
– Это прекрасно, – прошептал Волькер. Он шел рядом с Роггеном и Грабелькой, держа длинноствольную винтовку на сгибе локтя. – Иногда забываешь, что такое бывает.
– Красота есть во всем, друг мой, – сказал Рогген. – Даже в нашей мертвой спутнице. – Он мотнул головой в сторону Адхемы, шагавшей в молчании. Позади нее Ниока тихо беседовала с Лугашем. Зана замыкала шествие, негромко насвистывая и придерживая рукой меч.
– Поверю тебе на слово, – сказал Волькер. Рогген хмыкнул.
– Я никогда не сражался рядом с вампиром. В Нефритовых Королевствах их мало, насколько нам известно. – Рыцарь потянулся к винному бурдюку, висящему на луке седла. Глотнув, он предложил вина Волькеру – и тот с благодарностью принял угощение. Они прихватили столько припасов, сколько могли унести, но ведь никто не знал, сколько продлится их путешествие. Грабельке вроде бы пришлись по вкусу пауки, но Волькер не мог сказать того же. Он поделился сомнениями с Роггеном, и рыцарь пожал плечами.
– В самом худшем случае мы можем вскрыть кокон-другой. Возможно, там найдется что-то съедобное. – Он заткнул бурдюк пробкой и повесил его на место. – Там, откуда я родом, быстро учатся брать то, что дает лес.
– Я никогда не был в Гиране. Хотя, по слухам, нам там уже не рады так, как раньше. – Волькер вопросительно посмотрел на Роггена.
– Мы не всегда ладили с вами, это правда, – охотно признался тот. – Когда азириты пришли в первый раз и начали строить свои громадные города, наполняя воздух дымом и шумом… Не лучшие соседи. – Он стянул шлем и тоже повесил его на седло.
Волькер поежился.
– А теперь?
– После событий в Зеленокаменном Доле – лучше.
– Зелено?..
Рогген кивнул.
– Последний бой старых гиранских орденов. Их время прошло, и для них это оказалось невыносимо. Нефритовые Королевства менялись, и повелители оставили их. И они решили бросить вызов воле богов и людей. – Рыцарь горько хмыкнул. – Пятьсот воинов из древних рыцарских орденов дали последний бой в Зеленокаменном Доле. Солдат вольной гвардии и Железноспаянных было в шестьдесят раз больше. Стрелы летели так плотно, что заслонили солнце. – Он несколько секунд помолчал. – Позже люди клялись, что видели демона с сотней лиц, в многоцветной мантии, танцующего среди мертвых, празднующего успех устроенной им уловки. – Он вздохнул. – Но, думаю, такие истории виноватые люди рассказывают себе в утешение…Теперь дела получше.
– Ты… ты там был? – спросил Волькер.
Рогген рассмеялся:
– Ради Леди, нет. Я был тогда ребенком. Хотя мой дед… он видел последнюю атаку кавалерии Ордена Семи Листьев, как они скакали на артиллерийские батареи с копьями наперевес. Могучие воины, хотя в конце оказалось, что могучи они недостаточно. – Он погладил Грабельку по шее. – Такова жизнь, старое должно уступать дорогу новому. Владения не могут оставаться неизменными вечно. Жизнь не находится в равновесии. И мы должны делать то, что можем. Все мы, от великих до низших. – На бородатом лице сверкнула улыбка. – Победа всегда возводится на фундаменте героизма маленьких людей.
Волькер посмотрел вопросительно, Рогген засмеялся.
– Присловье моего ордена. Изредка даже нам надо напоминать о важности того, что мы делаем.
– Хорошее присловье.
– Пожалуй, – сказал Рогген и вдруг, едва миновав поворот, резко рванул повод, останавливая Грабельку. – Ради Леди Листвы, – пробормотал рыцарь.
Волькер застыл, увидев, что ошеломило Роггена. Впереди в глубокие выемки деревянной дороги были воткнуты колья с насаженными на них черепами – старыми разными черепами. Некоторые принадлежали людям. Другие – оррукам или трогготам. Но большинство… большинство были дуардинскими. Целые сотни – рядами кошмарного частокола занимали всю тропу. Страшнее всего казалось то, что на некоторых еще сохранились бороды. На каждом черепе были вырезаны – или намалеваны – корявые предостерегающие значки зеленокожих.
Лугаш ничего не сказал. Он шагал мимо черепов, как сквозь чащу смерти, глядя прямо перед собой. Остальные следовали за ним – медленно, тщательно выбирая путь между кольями, стараясь не задевать их. Адхема дотронулась до жидкой, истлевшей косицы, свисающей с маленького черепа.
– Теперь, похоже, мы знаем, что с ними случи лось.
Лугаш резко развернулся. Глаза его пылали яростью, а руны на коже горели так ярко, что Адхема отпрянула, оскалившись. На миг Волькеру показалось, что дуардин сейчас бросится на вампиршу. Адхема, видимо, подумала о том же и потянула из ножен меч. Но рокоборец только сказал:
– Не трогай их. Не трогайте их – никто.
Голос его был тихим. Хриплым. Сплюнув под ноги вампирше, он отвернулся и зашагал дальше.
Черепа висели и над деревянным мостом в силках из паутины, лоз и волос, между лопнувшими коконами, тихо перестукиваясь. Среди них болтались на ремешках амулеты и кощунственные талисманы, от вида которых пробирал озноб. Гроты наглядно пометили свою территорию.
Паутина стала такой густой, что сквозь нее приходилось прорубаться, как недавно – сквозь листву. Пауки, потревоженные вторжением, взобрались повыше, позволив путникам без опаски идти по коридору из сетей и крошащихся коконов всех форм и размеров.
Истлевшие ломкие мумии, досуха высосанные пауками, безмолвно кричали со всех сторон. Коричневые тела, сотни тел, висели на поблескивающих белых нитях. Волькер смотрел только вперед, пытаясь не замечать пустых взглядов мертвецов. Наконец группа подошла к большому проходу, возвышающемуся над древесными мостками.
Проход, вырубленный в стволе дерева, оказался стилизованным изображением Гримнира, с огненной гривой, клубящейся вокруг широкого лица, искаженного яростной гримасой. Дорога вела прямо в оскаленный рот бога. Ни решетка, ни ворота пути не преграждали. Только неизбежная паутина.
По ту сторону оказалась просторная площадь, окруженная огромными изогнутыми колоннами из расцепленных стволов. Казалось, что несколько деревьев пригнули друг к другу и аккуратно выдолбили. Объединенный ствол остался нетронутым, возвышаясь над площадью на массивных колоннах. Колоннаду рассекали другие проходы, такие же, как первый: разинутые рты глотали начало или конец пути. Над площадью растянулась целая сеть мостков из переплетенных лоз и грубо обработанных досок.
Здесь тоже были статуи, высеченные в основаниях колонн и на внутренних стенках проходов. Древние огнеубийцы, опутанные паутиной, заполняющей почти все вокруг, сердито смотрели на пришельцев. Арахниды пробрались даже сюда. При свете танцующих светляков Волькер разглядел, что паутина обитаема – сотни коконов висели над их отрядом, вошедшим на площадь через открытый рот Гримнира, да и повсюду вокруг. Сверху тонкими ручейками стекала вода вчерашнего дождя, она бежала по нитям паутины и собиралась в лужи на разбитой, ухабистой площади.
Признаки разорения были повсюду. Большие участки паутины оказались сожжены дотла, несколько проходов обуглились дочерна. Толстые сломанные бревна валялись тлеющими грудами, полузатянутые новыми слоями паутины. А среди руин лежали костлявые татуированные зеленые тела вперемешку с раздавленными пауками и трупами других зверей.
– Что здесь произошло? – выдохнула Зана.
Лугаш фыркнул:
– Бой. – Краем топора он поддел драный лоскут почерневшей паутины. – Чуете? Обычный огонь так не пахнет.
Остальные принюхались. Волькер нахмурился.
– Варп-огонь. Здесь были крысаки.
На миг он представил полчища скавенов, несущиеся по древесным дорожкам, заслоняя зелень косматыми телами.
Лугаш мрачно кивнул.
– Да, и совсем недавно. – Он огляделся, шмыгая носом. – Жаль, все мертвы.
– Да, – кивнула Адхема.
Лугаш, хмурясь, зыркнул на нее. Осознав, что вампирша не насмехается, он отвернулся.
– В скверной они, однако, форме – большинство из них. Обожженные, раздавленные, проколотые. Умеют крысы убивать, когда хотят. – Говорил он мрачно, с лязгом потирая друг о друга багор и топор. – Держу пари, потому и стучали барабаны. Крысаки напали, зеленокожие отбивались.
– Или были истреблены, как и все, кто вставал на пути скавенов. – Адхема показала вверх. – Там, на нижних слоях паутины, есть по крайней мере один кокон размером с гарганта и куча размером с гротов. Похоже, что пауки играют здесь роль стервятников.
– Это неважно, – прорычал Лугаш.
Светляки кружили над рокоборцем, и он в их мерцании выглядел мертвенно-бледным. Дуардин вскинул багор.
– Нам туда, – произнес он тихо, почти благоговейно, скрежетнул скрещенным оружием – и показал, куда именно.
Проход был больше других, он притягивал внимание, несмотря на заслон из трепещущих лоскутов паутины. В отличие от прочих, этот проход был вырезан не в виде лица, но в виде огромных стилизованных языков пламени. По обе стороны от «костра» застыли гигантские деревянные статуи: одна изображала Гримнира, а другая – огромную саламандру – возможно, Вулкатрицу, а может, и Ур-Саламандру, вставшую на дыбы. Статуи смотрели друг на друга, готовясь к бою.
А по ту сторону находилось то, к чему их группа шла все это время. Остановившись, они уставились на создание, уходящее в недосягаемую вершину. Сердце Горча. Древо-очаг истребленной ложи. Лугаш что-то пробормотал себе под нос, голос его странным эхом заметался между руинами.
– Это чудо, – произнес Волькер.
– Это дерево, – буркнул Лугаш.
Да, дерево, но размером с Копье Маллуса, гора коры и сучьев, поднявшаяся к золотистому небу! Дерево, верхние ветви которого протянулись на многие мили. Кору обрабатывали и достраивали – поверхность усеивали зубчатые парапетные стены с бойницами и воротами, соединенные с меньшими деревьями дощатыми мостками и подвесными мостиками из лоз.
На севере и юге виднелись просторные площади, похожие на ту, где они оказались, служившие внутренними дворами цитадели и охранявшие основные подступы. Далеко внизу темнели корни дерева, превращенные в широкие мостовые, подобных которым Волькер никогда не видел. Дороги-корни тянулись через лес во все стороны, расходясь от ствола древа-очага. Заинтересовавшись дорогами, Волькер бочком подошел к краю площади.
Высота не была такой головокружительной, как казалось сперва. На самом деле они находились не выше Бастиона. Со своего места Волькер видел древние деревья, пережившие некогда огонь и воду, но сейчас сломанные пополам. Их падение повредило зеленый полог, оставив в нем зияющие дыры, и оборвало несколько подвесных мостков.
Волькер, хмурясь, изучал разрушения, насколько можно было разглядеть в мерцающем свете роящихся светляков. Земля была вспорота и разбита – как будто по ней проехались огромные тяжелые колеса. А еще она почернела, словно опаленная неимоверным жаром. Борозды-колеи пересекали несколько разрушенных дорог-корней и подходили к самому подножию дерева-гиганта. Потом след сворачивал к западу, судя по упавшим деревьям и изуродованной земле. Волькер видел несколько скавенских боевых машин, которые в целом могли нанести подобные разрушения, только они были гораздо меньше того, что проехало здесь.
Впрочем, это имело смысл. Скавены, судя по его опыту, редко отправлялись куда-либо без своих военных механизмов. Если они притащили в лес нечто, способное произвести все эти разрушения, неудивительно, что племена Паучьего Клыка взбудоражились и до сих пор рыскают в чаще, охотясь.
