Текст книги "Копье Теней"
Автор книги: Джош Рейнольдс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)
– Я видел этот след раньше, – пробормотал вставший позади Рогген. – Он пересекал наш путь в нескольких местах. Ему по меньшей мере несколько дней. Как и этим знакам.
– У тебя отличное зрение. – Волькер посмотрел снизу вверх на рыцаря. Из клюва Грабельки свисала зеленая рука. На его глазах демигриф с явным удовольствием по-птичьи проглотила лакомство.
– Я привык примечать следы среди зелени. Особенно те, которые выглядят так, точно их оставили демоны из железа и пламени. Они вошли в лес с юга и исчезли на западе.
Рогген, нахмурившись, задрал голову, изучая обмотанные паутиной сучья.
Волькер проследил за его взглядом. Над площадью висели сотни маленьких темных липких коконов. Время от времени коконы подергивались. Дрожь пробрала Волькера. Если это были скавены, то удалились они не без потерь.
– Интересно, что они ищут?
– Возможно, то же, что и мы, – тихо сказал Рогген. – Они явились сюда с определенной целью, и недавно. Это не может быть совпадением.
– Конечно, может! – гаркнул Лугаш. – Это же не сага, рыцарь-на-твари. Мы не герои какой-нибудь хвастливой песни. Я…
Оглушительное рычание прервало его речь. Площадь мелко затряслась. Дуардин повернулся, глаза его расширились. Гора обломков вдруг зашевелилась и взметнулась вверх – на ноги поднимался гигант. Огромная пасть на кошмарном лице, лишь отдаленно напоминающем растянутое и распухшее человеческое, раскрылась, разрывая стянувшую ее паутину, и испустила гневный рев.
Подобные баграм пальцы впились в покрытие площади, оставляя глубокие борозды. Лугаш отпрянул подальше от нащупывающей его лапы. Гаргант возвышался над ними всеми. На его неуклюжих конечностях и бочкообразной груди запеклась кровь. Торс испещряли пятна ожогов, от тела исходила невыносимая вонь. В крошечных выпученных глазках горело безумие раненого зверя. К туловищу прилипли лохмотья паутины, по плечам и животу гарганта сновали пауки. Волькер сообразил, что арахниды как раз «пеленали» великана, делая очередной кокон. А они пришли и разбудили его.
Существо носило грубые доспехи из кожи и дерева, большая часть которых сплавилась с плотью – видимо, под действием сильнейшего жара. На спине гарганта наблюдалось нечто, что когда-то было примитивным паланкином, но теперь превратилось в черные развалины. Обугленные тела, маленькие и щуплые, катались внутри этих руин – те, что не прилипли к телу гиганта черными струпьями. Иссеченную многочисленными ранами кожу чудовища украшали корявые татуировки пауков и ритуальные насечки.
Гаргант взревел еще раз и взмахнул кулаками, обрушив их на дрогнувшую площадь. Волькер вскинул винтовку, размышляя, сможет ли уложить эту бестию.
Гаргант ринулся вперед на четвереньках, сметая с себя пауков и паутину. Сети колыхались, в дуплах и под листьями сверкали чьи-то глаза.
– Полный привет, – пробормотал Волькер, повел винтовкой – и выстрелил, убив паука, собиравшегося прыгнуть на Ниоку. Жрица вздрогнула, потом благодарно кивнула.
– Надо убираться отсюда! – крикнула Зана; паучий прилив возобновился.
– Хорошо бы, да громила мешает. – Адхема стряхнула с клинка пронзенного насквозь арахнида. Гаргант приближался, сотрясая ветви, его огромные ступни давили попадавшихся под ноги пауков. Рогген снял с седла шлем и водрузил себе на голову.
– Теперь увидите, зачем я ее взял, – рявкнул он. Наклонившись вперед, он прошептал что-то демигрифу. Грабелька взвизгнула в ответ. Рогген, выпрямившись, обнажил клинок. – Слава и смерть! – воскликнул он, вонзив шпоры в бока Грабельки. – Фенициум вовеки!
Демигриф запрыгала по стволу, направляясь к гарганту. Великан-громила взвыл, раскинув длинные руки. Грабелька врезалась в него пушечным ядром, отбросив гарганта назад, в проем ближайшего полуосыпавшегося прохода.
– А я, как же без меня?! – Лугаш тоже рвался в бой. Гаргант орал и молотил руками, пытаясь оторвать от себя демигрифа. Но когти Грабельки впились глубоко, и гигант мог только стараться не дать клюву демигрифа дотянуться до своего горла. Багор Лугаша вонзился в колено гарганта, после чего рокоборец, поплевав на ладони, замахнулся топором.
Волькер раздавил паука прикладом винтовки и, развернувшись, сбил на лету второго. Эти арахниды были не крупнее бродячих кошек, но тем, что побольше, наверное, требовалось время, чтобы добраться до пришельцев по паутине. А Волькеру не хотелось дожидаться их появления. Нужно поторапливаться. Он шагнул к дерущимся, перезаряжая на ходу винтовку. Дело нелегкое, особенно когда повсюду пауки, но он справлялся и в случаях потруднее. Пинком сбросил с площади еще одного арахнида.
Позади Волькера Зана и прочие тоже отгоняли пауков – сапогами, клинками, дубинками. Впрочем, рывки гарганта практически сводили на нет их усилия. Громила бешено дергался, пытаясь сбросить Грабельку, которая теперь вцепилась в спину противника и молотила его по шее клювом. Рогген лупил гарганта по голове, Лугаш все рубил ногу великана. Но, даже раненый, великан не падал. Он встал на четвереньки, ища свободной рукой демигрифа; его кровь дождем лилась на деревья внизу.
В конце концов они, конечно, убьют его. Но к тому времени площадь затопят пауки. Гаргант громко застонал, выкрикивая что-то на своем языке – мольбы или угрозы. Разбираться времени не было, как не было времени для милосердия или сомнений. Времени у Волькера оставалось ровно столько, чтобы спустить курок – и молиться.
Стрелок подобрался как можно ближе, поднял винтовку и приставил дуло к черепу гарганта. За миг до того, как щелкнул курок и вспыхнул порох, агонизирующий взгляд существа скользнул по Волькеру. В глазах было лишь звериное страдание – которое, едва затихло эхо выстрела, сменила мутная пустота. Гаргант рухнул с сердитым вздохом. Грабелька, клекоча, продолжала рвать тело.
– Ты убил его! – взвыл Лугаш, в гневе взмахнув топором. – Кто тебя просил вмешиваться, человечек?
Волькер выхватил из-за пояса самопал и выстрелом сбил паука с плеча рокоборца. Потом сунул пистоль обратно и принялся перезаряжать винтовку.
– Ты сказал – это не сага, помнишь? Нет у нас времени для этого. – Он повернулся. – Идем – пошевеливайтесь, живее!
Зана и остальные пробежали по ветке, преследуемые ордой пауков. Пока они перебирались через труп гарганта, Волькер забросил винтовку за плечо, вытащил из мешка маленький глиняный горшочек, запечатанный воском, и обрывок шнура-запала, пропитанный маслом. Он быстро соскреб воск, вставил фитиль и повернулся к дуардину.
– Лугаш, дай огоньку.
Рокоборец с силой ударил багром о топор, высекая искру. Запал занялся. Волькер развернулся, прикинул расстояние и метнул снаряд. Горшок упал возле неподвижной руки гарганта – и взорвался. Пауки кинулись врассыпную – горючая жидкость из горшочка, полыхая, растекалась по площади.
Волькер, повернувшись, подсадил Лугаша на труп великана.
– Идем, это не слишком задержит их. Дикий огонь долго не горит.
– Что за дрянь? – спросила Зана, поймав руку Волькера и помогая ему подтянуться. – Никогда не видела ничего, столь быстро горящего.
– Немудрено – по эту сторону от Акши и Котла. – Волькер, не оглядываясь, скользнул мимо обгоревшего паланкина. – Это особая вода, которая взрывается, встречаясь с искрой. Мы пытались использовать ее в больших масштабах, но получалось слишком непредсказуемо. Даже для Железноспаянных.
– И ты вот так запросто таскаешь это с собой? – ужаснулась женщина. Волькер пожал плечами.
– Это не так уж опасно.
Зана оглянулась. Пламя вцепилось в паутину и неуклонно расползалось, пожирая все, что осталось после скавенского варп-огня.
– Жечь здоровые деревья – к несчастью, – заметил Рогген; Грабелыка скакала впереди, клюв ее был влажен от крови.
– Такое пламя долго не горит, слишком горячее. Даже когда есть топливо, пожар длится считаные секунды. Еще одна причина, по которой мы этим не пользуемся.
Они перебежали площадь, направляясь к главным воротам. Лугаш спешил впереди. Барабанный бой метался между деревьями. Светляки возбужденно клубились, паутина над головами тряслась и прогибалась под весом удирающих тварей.
– Они снова бьют в эти треклятые барабаны, – буркнула Зана. – Думаю, мы разбудили не только гарганта. Лучше убраться с открытого пространства, и поскорее.
– Думаю, слишком поздно, – сказала Ниока. Жрица указывала молотом на движение в проеме главного входа. А мигом позже, сметая разорванную паутину, из ворот повалили пауки, неся на спинах всадников – сгорбленных гротов в перьях и костях. Дикари подгоняли восьминогих скакунов пронзительными криками. Сердце Волькера ушло в пятки. Врагов было слишком много.
– Надо найти место для сражения, а то нас просто задавят числом. – Зана посмотрела на Волькера: – Или в твоей волшебной сумке найдется еще бомбочка?
– Всего одна, – ответил оружейник. Честно говоря, у него имелась еще парочка, но это бы противников не остановило. Их было много, и они слишком быстры. Волькер выхватил из сумки штуку, которую ему вручил Брондт, и выстрелил в воздух. Полыхнувшая многоцветная вспышка на мгновение потеснила тени и ошеломила гротов. Но когда свет потускнел, гроты пришпорили пауков, гоня их по грудам мусора и спутанной паутине, окружая группу пришельцев со всех сторон.
– Что это было? – спросила Зана.
Волькер отшвырнул дымящееся устройство.
– Это была надежда. Если Брондту удалось подлатать корабль и поднять его в воздух, мы еще можем выжить…
– Только нам-то нужно внутрь, или забыл, человечек? – фыркнул Лугаш. – Нет, меня не остановить этим паршивым гротам! – Он потряс оружием. – Я иду туда, даже если придется зарубить всех пауков в этом проклятом лесу.
– Вот тебя и прикончат в процессе, – поддела Зана. Рокоборец зыркнул на нее, но ответить не успел – его опередил Рогген.
– Предоставьте это мне, друзья мои, – сказал рыцарь. – Глупые звери думают, что нас так легко остановить, да, девочка? – Он похлопал Грабельку по шее. – Мы вспахивали поля и потруднее. – Он чуть наклонился в седле, его доспех из железного дуба тихо зашуршал. – Я расчищу путь. Не ждите нас. – Грабелька зарычала и напряглась, хлеща хвостом. Свободной рукой Рогген стиснул тяжелую палицу: в другой руке у него был меч. Шпоры впились в бока демигрифа. – Но, пошла! Давай зарабатывай на пропитание, лентяйка!
Грабелька ринулась вперед – со скоростью, недостижимой для других животных такого размера. Демигриф визжала, ее когти драли доски площади, вздымая тучи щепок и порванной паутины. Раскрыв клюв, она бросилась на ближайшего паука. Грот-наездник выпучил расширившиеся от ужаса глаза, а Грабелька, обрушившись на него, раздавила и всадника, и паука. Но остальные арахниды, не теряя времени, кинулись в атаку.
Рогген крутился в седле, молотя гротов и их чудовищных скакунов, спешащих к нему со всех сторон. Его палица обрушивалась, сокрушая зеленые, украшенные перьями черепа, меч отсекал волосатые конечности. Гроты пронзительно верещали и щелкали, подгоняя своих пауков.
Грабелька тоже не мешкала. Она когтила и рвала, как кошка. Медленно, но верно схватка смещалась в сторону от дороги – все внимание гротов сосредоточилось на Роггене.
– Вперед! – рявкнул Лугаш, ринувшись к зияющему проему. Он мчался сквозь хаос, разя каждого паука или грота, рискнувшего преградить ему путь. Волькер последовал за ним, многозарядный пистолет огрызался в его руке. Пауки вздрагивали и падали, разорванные свинцовыми пулями. Когда магазин опустел, оружейник тут же выхватил второй пистолет.
Зана и Ниока не отставали, расправляясь с теми, кто избежал пули или натиска Лугаша. Миг – и они влетели в проем, оставив товарища драться в одиночестве.
Им пришлось побарахтаться, выбираясь из паутины, которую так ловко преодолели паучьи наездники. Волькер рвал клейкие нити прикладом. Кто во что горазд, они прорубали себе дорогу, пока не добрались до входа. Позади Волькер слышал лязг оружия и хриплое ржание Грабельки.
– А как же Рогген? – спросила Ниока, оглядываясь на покинутую площадь.
– Ты же слышала. С ним все будет в порядке. – Зана прищурилась. – Я ничего не вижу. Лугаш?
– Видеть нечего, – буркнул огнеубийца.
– Мгновение. – Волькер полез в мешок за свет-пакетом. Маленький мешочек был наполнен пастой из экскрементов одного червя, который встречается только в морских пещерах под Вышним городом. Если на пасту нажать, она светится. Волькер сдавил свет-пакет и бросил его влево. Бледное желтоватое свечение потеснило сумрак.
Входом в цитадель служил ряд широких слоистых ступеней, вырезанных из внутреннего луба. Они поднимались к узкой площадке, по краям которой стояли, впившись когтистыми лапами-ножками в дерево, огромные ржавые светильники в несколько раз выше человеческого роста. Задрапированные пылью и паутиной, они не разжигались много лет. Стены за ними были покрыты грубыми каракулями – гроты отметились и тут. Зеленокожие обезобразили вход, заляпав все грубыми картинками и отпечатками ладоней. Статуи, охранявшие когда-то внутренние ворота на противоположной стороне площадки, были сброшены с пьедесталов и порублены в щепки.
По углам гроздьями висели паучьи гнезда, паутина тяжелыми складками ниспадала с низкого потолка и стен. Все провоняло гротами и арахнидами – там, где не витал дух скавенов. Ясно было, что и крысы тоже проходили здесь. На стенах темнели пятна ожогов, безмолвные маленькие тела висели в сетях, кровь пропитала ступени и площадку, придав дереву глубокий мрачный оттенок.
Вдоль лестницы тоже выстроились колья, увенчанные черепами дуардинов или залитыми запекшейся дрянью, комками самородного золота. Многие «украшения» попадали во время бушевавшей здесь схватки – на ступенях валялись кости и слитки. С площадки уводил узкий сводчатый проход, вырезанный в форме языка пламени. За ним была чернота.
Лугаш первым двинулся вверх по длинной череде ступеней, мрачнея с каждым шагом. Руны, отчеканенные на его коже, вспыхивали и искрили – внутри дуардина нарастал вулканический жар. Ниока потянулась к его плечу, но дотронуться не решилась.
– Мы отомстим за твой народ, – сказала она. – Дети Гримнира так же дороги Заг’мару, как и его собственные.
Лугаш и не взглянул на нее.
– Гримнир испытывает нас болью и вознаграждает огнем, – заявил он. – Таков порядок. Мертвые – угли, а это… – Он взмахнул топором. – Это свет моего пламени. – Встряхнувшись, он зашагал дальше. – Кроме того, эта ложа – не моя. Они мне не родичи. Пускай другие мстят за них. У меня есть и свои неуспокоенные покуда призраки.
Ниока, моргнув, неуверенно посмотрела на остальных. Зана покачала головой:
– Забудь, жрица. Легче увериться, что свинец – золото, чем утешить рокоборца. – Она повертела головой, прищурившись. – Минуточку… мы кое-кого потеряли.
– Пиявка, – буркнул Лугаш, не оборачиваясь.
Они были правы. Адхема исчезла.
Глава семнадцатая. ЧЕРТОГИ СЕРДЦА ЛЕСА
Войдя в Сердце Леса, Волькер бросил под арку другой свет-пакет. Мягкий свет озарил узкие мостки, целиком вырезанные из луба дерева.
– Дайте-ка мне один. – Он указал на окованные железом фонари, висящие по обе стороны арочного прохода. Зана принесла фонарь, и Волькер вытряс в него содержимое свет-пакета, размазав пасту по стеклу внутри. – Так будет чуть подольше. Фокус старых шахтеров.
– Не слышала я о таких шахтерах.
Волькер пожал плечами.
– Значит, ты не знакома с правильными шахтерами. – Он повесил фонарь на ствол винтовки и поднял его, осветив бесчисленные трещины и борозды, рассекающие луб Сердца Леса.
– Как думаешь, куда она отправилась? Назад, наружу? – Ниока осматривалась, крепко сжимая молот. В этом тесном сумеречном месте жрица чувствовала себя как дома. Зане же, наоборот, явно было не по себе. Несмотря на ее восхищение народом глубин, она не слишком любила туннели и замкнутые пространства.
Волькер развернулся и повыше поднял фонарь в поисках любых следов вампирши.
Адхемы нигде не было видно. Возможно, она забралась выше или проскользнула мимо них… Нет. Она должна быть близко. Может, впереди, а может, сзади, но она близко. Он бы поставил на это годовое жалование.
– Держи. – Оружейник передал Зане винтовку и быстро перезарядил пистолеты.
Эхо далеких воплей металось в огромных, закупоренных паутиной дуплах, испещряющих стены и потолок, будто старые раны. Паутина пульсировала, и Волькер понял, что враг вызвал подкрепление.
– Поняли, где мы. – Заткнув за пояс пистолеты, он забрал у Заны винтовку. – Нет у нас времени на поиски Адхемы. Она способна постоять за себя, как и Рогген. – Он посмотрел на Лугаша. – Надо идти дальше.
– Угу, а куда? – Дуардин озирался по сторонам.
– Ты же огнеубийца – куда бы ты спрятал жутко огромное копье? – спросила Зана.
– В подпол, – подумав, ответил Лугаш и затопал во мрак. – Все ценное всегда в подполе. Подпол – сердце дома. За мной.
Они двинулись за рокоборцем – через арку, по лесенке, выводящей на просторную галерею, верх которой терялся во тьме и паутине, оккупировавшей все открытые пространства. Пахло зеленокожими и пауками. При свете фонаря Волькер разглядел огромные опоры, высеченные из луба в виде фигур дуардинских богов и монстров. Располагались они по кругу – по внутреннему периметру древнего дерева. Между громадных статуй и под ними тянулась резьба помельче и позатейливее, хотя разобрать изображения было почти невозможно. Паучий Клык не обошел их вниманием, а каскады паутины, соединяя маленькие фигуры с большими, иногда полностью скрывали их.
Полдюжины других переходов, помимо их дорожки, тянулись из мрака к круглой платформе, которую пронзала винтовая лестница, спускающаяся в глубину дерева. Верхние ее витки вели к высоким ветвям, там тоже виднелись мостки. Задрав голову, Волькер различил странные опоры или выступы – палаты и внешние галереи, не избежавшие паучьей заразы.
Шагая за Лугашем по крошащимся ступеням, он размышлял о том, сколько времени понадобилось бы, чтобы тщательно исследовать такое место. «Больше, чем отведено смертному», – с грустью решил он.
Внезапно Лугаш остановился.
– Здесь, – сказал он. – Саламацгалбарак – Дорога Саламандры.
Сбоку от лестницы чернело отверстие, формой напоминающее оскаленную пасть саламандры, и Волькеру пришлось пригнуться, чтобы не поцарапаться о торчащие клыки. Но проход оказался шире, чем он ожидал, и вырублен был, похоже, прямо в ядре Сердца Леса.
Они вышли на просторную галерею, усеянную балконами и переплетенными мостками, тянущимися то вверх, то вниз, точно корни. Переходы становились лестницами, лестницы – туннелями, и все сходились к центральной каморе, угнездившейся в самой сердцевине.
– Отсюда они начали резьбу – мы всегда начинаем с низов, – заявил Лугаш. – Подпол – сердце ложи во многих смыслах. Наши крепости вырастают из него, поколение за поколением.
Видно было, что здесь шел бой. Изрешеченные, обугленные стены и пол крошились, рассыпаясь золой. Разорванной паутине темнели запекшиеся кровавые потеки. Волькер достаточно сражался со скавенами, чтобы опознать признаки стрельбы из дульнозарядных джизелей и следы варп-пламени. Крысолюды пробивались внутрь с боем, наверное, при поддержке бронированных зверей и отрядов стрелков. Какими бы свирепыми ни были Паучьи Клыки, куда им против гораздо лучше вооруженных и многочисленных крысаков.
– Трудно поверить, что эти паразиты пробрались так далеко. – Зана разглядывала поврежденные стены.
– Они умеют быть упорными, когда чего-то хотят, – откликнулась Ниока. – И дисциплинированными.
Волькер поежился, вспомнив окопы и пищащие орды, несущиеся сквозь дым.
– Наверное, это хорошо, – заметила Зана. – Иначе мы бы никогда сюда не попали. Скавены знатно потрепали зеленокожих. – Где-то вдалеке раздался крик, и женщина развернулась, выхватив меч. Крик затих, лишь глухое эхо еще металось между стенами и разбитыми статуями. Все ждали с оружием наготове, но гроты не показывались. – Заняты чем-то, – пробормотала Зана.
– Уверен, с Роггеном все в порядке, – сказал Волькер.
– Заг'мар хранит его, – отозвалась Ниока. – Как он хранит всех нас.
– Я беспокоюсь не о Роггене. Эта проклятая пиявка… От нее добра не жди. – Зана нахмурилась и ткнула мечом в направлении Волькера: – Ты напрасно позволил ей идти с нами, азирит.
– При чем тут я? – запротестовал он. – Я вам не командир.
– Ну, кто-то же командир, и это не я, – фыркнула Зана. Оба они посмотрели на Ниоку. Та выглядела озадаченной:
– Я лишь скромная жрица. Я не командую людьми.
– Тихо вы все, – велел Лугаш. Он остановился у входа на балкон, нависающий над сердцевиной дерева. Толстые перила здесь были сломаны – наверное, их раскурочило какое-то оружие скавенов. Лугаш присел на корточки. – Тут была драка. – Он растер между пальцев щепотку пыли. – Дюжина дуардинов, судя по отпечаткам сапог. Мы несколько раз пересекали их след. Видно, прорубили путь внутрь – и прорвались с боем. Упорные.
– Окен! – выдохнул Волькер. Сердце его подпрыгнуло. Если Окен забрался так далеко, возможно, он уже нашел копье… Волькер коснулся одного из пороховых ожогов на стене и сунул в рот испачканный нагаром палец. – Это определенно он.
– Откуда знаешь? – удивилась Зана.
– Знакомая смесь. – Он сплюнул, избавляясь от привкуса гари. – Мы на верном пути.
– Они, должно быть, воспользовались атакой скавенов как отвлекающим моментом. Гроты были слишком заняты сражением с крысолюдами, чтобы заметить такой маленький отряд. Хороший план, – одобрила практичная Зана.
– Но не сработал. – Ниока провела по стене рукой, наклонив голову, словно прислушиваясь к чему-то. – Скавены прорывались сверху и снизу, так что дуардины оказались в ловушке.
– На них насели – отсюда, – буркнул Лугаш. – Гляньте – они разнесли мостки, чтобы срезать пуль. Рискованно.
– Не для Окена, – сказал Волькер. Балкон заканчивался выходом на один из извилистых переходов. Кто-то воспользовался взрывчаткой, разместив ее на дальнем краю и, вероятно, протянув к ней пороховую дорожку, чтобы обрушить мостки. Опустившись, они превратились в импровизированный трап. Крутой получился спуск, трудный, но все же лучше, чем с боем прорываться по запутанным туннелям и коридорам. – Смотрите, горные когти. – Он кивнул на железные крючья, глубоко вонзившиеся в изувеченную древесину. – И они оставили тросы.
– Предполагали, что вернутся, – сказала Зана.
– Не вернулись, – заметил Лугаш.
– Вот почему мы здесь. – Волькер осветил фонарем упавшие мостки, подтянул один из тросов и для пробы подергал его. – И вот почему мы спустимся туда. – Прицепив фонарь к поясу, он закинул за спину винтовку и половчее ухватил веревку. – Оставайтесь здесь, если хотите, но свет я забираю с собой.
Зана хихикнула.
– Вот потому ты и командир.
Юхдак Девятеричного Пути, последний принц Ярусного города, извлек свой клинок из трупа грота и вздохнул. Маленькие зеленые тела, покрытые смертельными ранами, загромождали древесный коридор позади него до самого пробитого им входа. Занавеси из лохмотьев паутины колыхнулись, когда он, переступив через очередной труп, двинулся дальше.
Приземление было нелегким. Пуля из винтовки смертного попала ему в голову. Хрустальный шлем треснул, несколько осколков потерялось, в ушах до сих пор звенело. Только вложенная в доспехи и вплетенная в мантию магия спасла Юхдака, когда он соскользнул с макушки Великого Короля.
Колдун врезался в полог Горча и тут же был атакован пауками. Сотнями пауков. Он сжег их вместе с паутиной, уцелевшие бежали. Он тоже не остался на месте, доверившись Изменяющему Пути, хотя хозяева леса упрямо шли по его следу.
Юхдак пробивался через чащобу с боем, орудуя клинком и заклятиями, пока не добрался до верхних ветвей того места, которое искал. Дуардины колонизировали лес, по одному дереву за раз. Передвигались они по выдолбленным ветвям, превращенным в поднебесные мосты, или вдоль выровненных корней, ставших дорогами между покрытыми корой башнями. Трудолюбивый народ, хотя и не способный увидеть великой космической истины.
Каждая ветка, каждый корень сходились к этому месту – самому старому и высокому дереву в лесу старых и высоких деревьев. Выше любых шпилей Ярусного города, с корнями, погруженными глубже любых скавенских нор, – другого такого не было нигде. Но, как и остальному Владению, ему пришлось пострадать. Дуардины, выдолбившие ствол великана и превратившие его в цитадель, давно сгинули, и дерево заселил новый народец.
Юхдак развернулся – и снес с плеч голову подкрадывавшегося к нему грота. Еще двое, сжимая каменные клинки, кинулись на него из червоточин в стене и потолке. И еще один выскочил из-за паутины, стискивая татуированными пальцами древко грубого копья.
Щуплые тела падали одно за другим, присоединяясь к остальным, и символы на клинке принца с каждой смертью вспыхивали ярче. Оружие довольно подрагивало. Демона, заключенного в железо, не занимало ничего, кроме примитивного голода. Таким он когда-то был, таким, наверное, и остался. С каждой отнятой жизнью демон становился сильнее – и пробовал на прочность знаки, удерживающие его в клинке. Скоро он может воспротивиться его хозяину или, хуже того, повернуться в его руке, метя, к примеру, в горло владельца. Единственное, чему можно доверять в отношении демонов, так это что им нельзя доверять, даже когда держишь их за горло.
Существо в клинке беспокойно заскулило. Рукоять скорчилась в кулаке. Колдун тихонько зашептал, обращаясь к оружию и сожалея о том, что здесь нет его убийственной стаи. После падения Великого Короля он не видел ни одного ворона. Едва ли они его бросили. Но им, как и демону в мече, нельзя полностью доверять. Клинок снова захныкал. Невероятно, но что-то его напугало.
И это что-то наблюдало за ним. Теперь и Юхдак почувствовал тяжесть чужого внимания. То был не демон, не послание. И не простой зверь. Колдун обернулся, вскинув руку. Ведьмин огонь обвил пальцы, озарив дальние углы развалин холодным светом. В мерцающем сиянии маг различил намалеванные на стенах варварские метки. Гроты маниакально предавались творчеству – когда не ели друг друга. Объятый неожиданным для себя любопытством, Юхдак стал рассматривать каракули.
Символы легко поддавались расшифровке. Светящиеся пальцы колдуна скользили по пиктограммам, говорящим о погоде и великих битвах – в основном засадах. Но было и что-то другое, один символ повторялся снова и снова. Паук. Неудивительно с учетом специфического происхождения свирепости гротов. Но все-таки…
Он коснулся одного их восьминогих значков – и застыл. Что бы ни следило за ним, оно перестало просто наблюдать. Нет, теперь его изучали холодным взглядом охотника, взирающего на добычу. Меч затрепетал в руке, скрытый в оружии демон безмолвно завопил, предупреждая. Маг резко развернулся, полоснув клинком по теням. Теням, у которых росло слишком много ног, слишком много глаз.
В темноте кто-то заговорил.
Жуткий голос скрежетнул по стенкам души Юдхака, заставив его вздрогнуть. Голос не принадлежал мыслящему существу, это говорила сама стихия. Маг отшатнулся и затряс головой, отчаянно пытаясь освободить разум. Но голос продолжал вгрызаться в сознание, отшелушивая мысли слой за слоем. Колдун попробовал сопротивляться, но сила оказалась слишком мощной. Это место принадлежало ей, как и все подобные ему места.
Колдун упал на колено, торопливо выцарапывая символы на грубой древесине пола. Голос стал чуть тише. Когда же был вырезан последний знак, голос ослаб, превратившись в отзвук далекой грозы. Но не рассеялся. Тяжело дыша, Юхдак попытался собраться с мыслями.
За ним наблюдали пауки. Сотни пауков. В основном маленькие, не больше пальца, но попадались среди них и размером с кулак. Все они висели на паутине, уставив на него мерцающие глаза. И нечто следило за ним – через них всех. Колдуна пробрал озноб, когда он осознал, с чем столкнулся. Паучий Бог. Не совсем настоящий бог, но все же властелин тех мест, в которых он решит раскинуть свою паутину. Мест, подобных этому.
Настоящий бог или нет, он такой же хищник, как Великий Король. И почти так же опасен.
Юхдак постарался сохранять спокойствие. Паниковать нет смысла. Бежать – значит унизиться. Нужно подумать. Чтобы…
Тяжесть божественного внимания внезапно сместилась. Во мраке послышалось знакомое карканье и хлопанье крыльев. Поток птиц хлынул в коридор и обрушился на пауков. Вороны кружили над чародеем тайфуном когтей и перьев, и Юхдак почувствовал, что Паучий Бог отступает – с инстинктивной осторожностью зверя, столкнувшегося с чем-то новым.
А потом пауки исчезли, удрали в темные закоулки, отправились на поиски другой жертвы. Перед колдуном, протягивая руку, стояла предводительница стаи.
– Ты ранен? – спросила она, помогая ему подняться.
– Ранена лишь моя гордость. Как стая?
Она пожала плечами:
– Мы летаем. Харадронцы – нет. На все воля Великого Ворона. – Женщина разглядывала паутину. Впервые маг уловил в ее голосе проблеск эмоций. – Мы навлекли на себя гнев чего-то древнего. Оно отступило, но еще близко.
– Паучий Бог, – сказал Юхдак. – Грань Горкаморки. – Он замешкался. – Я так думаю.
Соблазн запретного знания дразнил его. Хотелось изучить это место – и присутствие, которое он ощутил здесь. Распустить нити паутины и посмотреть, что притаилось в ее центре. Но некоторые коконы все же лучше не трогать…
Он провел рукой и пробормотал несколько слов. Воздух запульсировал – и чувства колдуна затрепетали в такт. Он улавливал магию копья, пропитавшую древнюю древесину, точно сырая гниль. Оружия эти благословлены богами, выкованы в огне божьего гнева и закалены в крови. Их не укрыть способами смертных. Надолго, по крайней мере.
– Сюда, – показал он.
– Оно здесь? – спросила женщина-ворон, сжимая в руке меч. Ее воины уже окружали чародея, незаметно переменив облик. Черные глаза выжидающе сверлили его.
– Должно быть, – осторожно сказал Юхдак. – Где Кел? Близко?
– Не слишком, – ответила предводительница стаи. – Из-за нас он сбился с пути, заступив дорогу другому искателю. Выживший станет легкой добычей. – Она убрала меч в ножны. – Надо двигаться дальше.
Она скользнула взглядом по тяжелым складкам паутины на стенах. Пауки собирались снова.
Юхдак кивнул.
– Сейчас.
Он вытянул руку над трупом убитого грота и произнес три коротких слова. Подобие пара поднялось над тощим телом – последние воспоминания и мысли мертвого существа, застрявшие в остывающей плоти. Чародей быстро вылепил из них отдаленное подобие паука и отпустил на волю. Мерцающий белесый арахнид заспешил прочь.
– Идем. Он приведет нас безопасной дорогой к нашей цели.
