Текст книги "Красота от отказа (ЛП)"

Автор книги: Джорджия Кейтс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Он выпускает мою руку и пробирается мне под юбку, потирая сквозь трусики самое чувствительное местечко. И я позволяю ему.

–    Хм...я думала сегодня вечером ты будешь держать свои руки подальше от меня.

Как же хорошо.

–     Думаю, кто-то сможет переубедить её, судя по тому, какой влажной она становится.

–   Может быть.

Я не знаю, где мы, и через сколько окажемся дома.

–   Мы уже почти дома?

–   Нет. Мне съехать на обочину? Он совсем спятил?

–   Ты не можешь остановиться на обочине ради секса.

–   И кто это сказал?

–   Я не знаю, кто это сказал, но могу с полной уверенностью сказать, что такое вряд-ли разрешается.

Он использует палец, чтобы отодвинуть трусики в сторону, и скользит им вверх/вниз.

–   Кто-то возбужден! Хочешь я остановлюсь?

Кладу руки на сидение и подталкиваю себя вверх. Он тем временем спускает мои трусики вниз.

–   Молчание – знак согласия.

Мы на безлюдной дороге. Здесь небольшое движение, так что я не волнуюсь, что нас увидят или побеспокоят. Это хорошо. В мгновение ока он съезжает на обочину и паркуется. Открывает дверь и подходит с моей стороны. Такого я не ожидала. Что он делает?

Я слегка ошарашена, потому что не знаю, что у него на уме. Он спускает мои трусики по ногам, туфли для него не являются преградой.

–   Выходи. Сейчас же.

–   Что ты..., – говорю я прежде, чем он касается пальцем моих губ.

–   Тсс...никаких разговоров.

Он хватает меня за руки, вытаскивает наружу и отводит к задней части машины. Обвив руками талию, он усаживает меня на багажник. Он снимает мои сандали и располагает мои ноги на бампере, раздвигая их в стороны.

–    Я бы трахнул тебя на капоте, но боюсь твоя задница не выдержит такой жары.

Он расстегивает пуговицу.

–   Так что я трахну тебя на багажнике, сохранив капот до лучших времен. Привыкну ли я когда-нибудь к этим австралийским фразам?

Хорошо,  что  он  высокий,  а  машина  –  низкая,  иначе  у  нас  бы  ничего  не получилось.

Я чувствую, как он находится у моего входа. В мгновение ока он уже входит в меня. Кладу руки на багажник и пододвигаюсь к нему ближе, а затем откидываюсь назад, чтобы он мог войти глубже. Он хватает меня за бедра и крепко держит, врезаясь снова и снова.

–   Мне бы не хотелось узнать, что мы зачали ребенка на багажнике машины.

–    И ты сейчас об этом думаешь? Позволь мне заставить тебя думать о чем– нибудь другом.

Он убирает руку с моего бедра, перемещая её мне между ног прямо туда, где мы соединяемся.

–   О чем думаешь сейчас?

Я быстро переключаюсь на другие мысли.

–   Как же хорошо.

–   Я хочу, чтобы тебе всегда было хорошо.

Его палец кружит над клитором, внутри начинает зарождаться что-то похожее на оргазм. Мои ноги дрожат, я ложусь на машину, пока он делает свое дело.

–   Я уже близко.

–   Я тоже, детка.

Зажмурив глаза, мое тело делает самую магическую вещь. Я никак не могу это контролировать, чувствую, как внутри всё  сжимается.

–   Я кончаю.

Он следует за мной.

–   Я люблю тебя, Л.

Это что-то новенькое, но мне нравится.

–   Ты вроде должен любить девушку, которая позволила тебе сделать это с ней на обочине дороги.

–   Я всё ещё люблю тебя. Ты как никто другой отвечаешь моим требованиям. Он  выходит,  одевает  обратно  мне  на  ноги  сандали  и  помогает  слезть  с багажника. Когда мы подходим к сидению, он берет трусики и держит их, чтобы я могла их надеть.

–   Помнишь, как я сделал это в первый раз?

–   Как я могу забыть? Ты разложил меня на банкетном столе так, словно я твоя закуска.

Он гладит мои ягодицы, когда заканчивает. Он всегда так делает.

–   Хороший был день.

С этого и начались наши отношения, конечно, не совсем обычные, но самым неожиданным стало то, что я влюбилась в этого мужчину. Он всегда будет моим сердем, любовью и жизнью. Как же мне повезло.

Глава 30

Джек Маклахлан 

Лорелин идет покупать свадебное  платье с мамой, Эммой и Хлоей, я же решаю посвятить день себе, по крайней мере я на это рассчитываю.

Эван обвиняет меня, что ему пришлось застрять на весь день с детьми, пока Эмма ходит за покупками, и настаивает на том, чтобы я ему помог. Придурок. Да это случилось по моей вине, но это их дети, а не мои. Я не против побыть с ними. Это хорошая практика. Уверен, будет лучше поэкспериментировать с чужими детьми, прежде чем испортить своих.

Я захожу к Эвану.

–   Что ты сделал с малышом, что он у тебя так кричит?

Он смотрит на меня таким взглядом, словно убил бы, если бы смог.

–   Это всё ты.

Черт бы его побрал.

–    И что же я сделал, что он так кричит? Всё, что я сделал, это вошел через дверь.

–      Он  бесится,  потому  что  ему  нужна  грудь  Эммы.  Он  не  хочет  брать бутылочку.

Он Маклахлан. Этого достаточно.

–   Я его не виню.

–   Заткнись. Я не собираюсь ждать, когда это дерьмо случится с тобой. Это не смешно, приятель.

–   Прости. Чем я могу помочь?

Он передает мне кричащего Эйдана.

–   Возьми его и сделай что-нибудь, пока я буду готовить девочкам обед. И себе. Я умираю с голоду.

Я забираю кричащего племянника от Эвана. Понятия не имею, что с ним делать. Сажусь в кресло и начинаю его качать. Снова пытаюсь заставить его взять бутылочку, но Эван был прав, его не обмануть.

–       Малыш,  ты  рискуешь  остаться  голодным,  если  не  одумаешься  и  не возьмешь бутылочку. Держу пари, твой шведский стол будет не скоро.

Я продолжаю совать ему бутылочку, и он в конце концов сдается, но уверен, что он злится.

Он  допивает  и  засыпает  прежде,  чем  я  позволяю  ему  срыгнуть,  поэтому укладываю его на свое плечо и похлопываю по спине. А ему на все плевать.

Покормив девочек, Эван одновременно и рад, и шокирован, когда входит в комнату.

–   Как, черт возьми, ты это сделал?

На самом деле я ничего такого не делал.

–   Он ни капельки не был рад этому, но он мужчина. Голод в конце концов взял над ним верх.

–    Слава богу. Я бы не вынес этого целый день. Я уже был готов отправить тебя домой вместе с ним.

Эван садится на диван напротив меня. Мила ползет на коленках. Затем она начинает теребить прядь волос вокруг пальца. Это первый признак, что она хочет спать.

–   Она теребит волосы, значит, осталось совсем немного до того, как она уснет. Уложишь и Селию, сможешь передохнуть.

–    Селия готова. Она смотрит фильм в своей комнате, а, значит, она заснет в течение трех минут.

–   Не думал, что когда-нибудь скажу тебе это, но ты великий отец.

–    Что ж не думал я, что когда-нибудь увижу тебя рядом с детьми, но ты так естественно смотрелся, держа моего мальчика.

Мне нравится то, что я чувствую, когда держу этого ребенка.

–    Даже если это не так, я быстро учусь. Лорелин хочет детей. Двоих или троих. Может быть больше. Через пару месяцев мне исполнится тридцать один. Не хочу ждать, хочу начать пытаться уже сейчас.

Мила заснула. Эван продолжает держать её вместо того, чтобы уложить на диван.

–    Мой брат, богатый плейбой, женится и хочет детей. Ты сделал это. Рад за тебя. Лорелин – особенная девушка, и она действительно сделает тебя счастливым.

Это первый серьезный момент, которым я поделился с братом с того самого дня, как он пришел ко мне и рассказал о том, что они с женой ждут Эйдана. Я чувствую, что сейчас именно тот момент, чтобы спросить его.

–   Мне нужен лучший. Думаешь ты справишься?

–   Думаешь, я не смогу сказать тост?

–   Я бы не попросил, если бы знал, что ты не справишься.

–   Значит ли это, что я твой лучший друг? Он провоцирует меня.

–   Нет.

–   Да, это так. Скажи это.

Я должен был догадаться, что он вытянет подобное дерьмо.

–   Это ничего не значит.

–   Скажи это или я не буду этого делать, – угрожает он. Ему всего лишь двадцать восемь, а он такой придурок.

–   У меня есть куча друзей, которых я могу попросить.

–   Но ты этого не сделал. Ты попросил меня. Признай это. Я твой лучший друг.

–   Да, ты мой лучший друг. Доволен? Я чувствую себя побежденным.

–   Да, лучший друг, – смеется он.

–   Блядь. Твои дети куда более зрелые, чем ты.

Вот так я провел свой день, пока девочки ходили за покупками. Брат поднимает тему женитьбы и отцовства. Раньше я бы подумал, что такие разговоры навевают скуку, но не сейчас. Я взволнован и не могу дождаться, когда смогу испытать это на себе.

Я сижу на полу с Эйданом, когда входят Лорелин с Эммой. Увидев Эмму, он тут же начинает кричать в истерике. Поднимаю его с пола и передаю матери.

–   Дай своему ребенку титьку.

–   Джек Генри! Поверить не могу, что ты сказал это.

–   Это правда, Лорелин, – соглашается Эмма.

Она подходит вместе с ним к дивану, прикрывает грудь одеялом и начинает кормить.  Это  её  третий  ребенок,  после  рождения  Милы  она  перестала уходить в другую комнату. Первое время меня серьезно выводило из себя, когда она делала это передо мной, но постепенно привык к этому.

–    Я не хотела уезжать на весь день, но мне нужно было это время, чтобы развеяться. Он не капризничал?

–   Мы поговорили по-мужски, и он в конце концов уступил. Эмма с извинениями во взгляде смотрит на меня.

–   Совсем плохо, да?

Да, было ужасно, но я не собираюсь говорить ей правду.

–   Может быть совсем чуть-чуть.

–   Дай угадаю. Эван скинул его на тебя. Она хорошо знает своего мужа.

–   Нет. Он был занят с девочками, поэтому мы с Эйданом завязывали дружбу. Я не так много видел его, когда он родился. Он был в порядке, пока не увидел твои сиськи.

Лорелин  качает  головой.  Боюсь,  позже  у  меня  будут  проблемы,  поэтому пытаюсь хоть как-то сгладить ситуацию.

–   Моя невеста нашла себе платье? Она сияет от счастья. Хороший знак.

–   Да.

Знаю, она не расскажет мне, но всё же спрашиваю.

–   И какое оно?

–   Красивое белое платье для невесты. Такого ответа я и ожидал.

–   Ты мне ничего не расскажешь, ведь так?

–   Ни единого шанса. Всё узнаешь, когда увидишь меня в день нашей свадьбы.

–   Рассказав мне об этом, не означает увидеть тебя в платье до свадьбы.

–   Знаю, но я хочу сделать тебе сюрприз. Я пожимаю плечами.

–   Как пожелаешь, любимая.

Она снимает туфли и растирает ноги.

–     Я  просто  хочу  вернуться  обратно  к  тебе  и  отдохнуть.  Женщины  семьи Маклахлан насели на меня из-за этой свадьбы. Мне не угнаться за ними.

–   Это заложено в их генах. Они не остановятся.

Шоппинг не для Лорелин.

–    Вот бы вернуться домой, налить ванну своей невесте и помассировать ей ноги.

–   Не беспокойся об этом.

–   Я устал. Эти дети доконали меня сегодня.

–   Теперь ты знаешь, что это такое .

Мы смотрим друг на друга и направляемся к двери. Уверен, никто из них не заметит наш побег. Оказавшись в машине, мы начинаем одновременно смеяться. Это бы всё равно случилось, даже если бы ни один из нас не сказал об этом.

Глава 31

Лорелин Прескотт 

Из-за предсвадебных хлопот неделя пролетела очень быстро. Кто бы мог подумать, что Маргарет, Хлоя и Эмма могут быть такими полезными. Я бы ни за что не справилась без них. Я буду вечно им благодарна.

Мы находимся в ресторане в честь нашей помолвки. Маргарет сказала, что будет парочка друзей и семья. Да, верно. Присутствуют по крайней мере тридцать человек, и они не входят в ближайший круг Маклахланов.

Я познакомилась с кучей людей, и всем необходимо знать о моей карьере. Не выдержав, я отлучаюсь в дамскую комнату, чтобы побыть в тишине.

Наклоняюсь вперед над раковиной, нанося новый слой помады, когда замечаю женщину, стоящую позади меня. Наши глаза встречаются в зеркале. И этот неловкий момент, когда позволяешь ей выиграть, отводя взгляд.

–   Я уже заканчиваю.

–   Я сомневалась, стоит ли мне следовать за вами или нет. Что за бред она несет?

–   Простите?

–    Мне не позволяет совесть не предупредить вас о мужчине, с которым вы сидите за ужином.

Она привлекательная блондинка около тридцати лет. Он как-то рассказывал мне, что встречался с женщинами старше его. Могу лишь предположить, что это одна из его бывших. Я часто задаюсь вопросом, каково это нарваться на одну из двенадцати. Думала, что будет легче после Одри, но это не так. Смотря в эти голубые глаза, я чувствую, что меня вот-вот вырвет.

–   Какой твой номер?

–   Он что ведет счет?

Её тон становится резче. Что если она такая же больная, как и Одри? Надо пресечь это на корню, чтобы ей не взбрели бредовые идеи.

–   Я знаю о нем всё, и больше он такими вещами не занимается. Мы обручены.

–    Я бы на твоем месте, дорогуша, не была бы так в этом уверена. Не так много времени прошло с того момента, как он подцепил меня в баре и отвел наверх.

Интересно, что она подразумевает под "не так много времени".

–   Когда?

–   Двадцатого марта. Я помню дату, потому что это был мой день рождения. Я  чувствую, как мой желудок и сердце поменялись местами. Меня тошнит еще больше.

–    Я не хочу больше ничего слышать. – Мне жаль, что именно я говорю тебе это, но я бы хотела, чтобы меня кто-нибудь предупредил об этом. Даже если он великолепный, ты бы не захотела жить с таким подонком.

Почему в комнате вдруг стало так жарко? Почему мне так жарко, но при этом бросает в холодный пот?

Всё вокруг начинает кружиться. Поднимаю руку и обмахиваю себя.

–   Мне нужно присесть.

Она помогает мне присесть на небольшой диванчик.

–   Положи голову меж коленей, чтобы не упасть в обморок.

Я не просто чувствую, что собираюсь упасть в обморок, я чувствую, что умру от боли, узнав, что человек, которого я любила, был с этой женщиной, когда я ушла, и ничего не сказал мне об этом.

–   Ты нехорошо выглядишь. Может стоит кого-нибудь позвать?

Как же плохо, что Эддисон неважно себя чувствует. Как бы мне хотелось, чтобы она была здесь.

–      Можешь пожалуйста сходить к моему столику и сказать женщине в фиолетовом платье, что она нужна мне. Только пусть никому об этом не говорит.

–   Конечно. Я сейчас вернусь.

Мне становится хуже, когда она уходит, поэтому я опускаюсь на пол. Я боюсь, что потеряю сознание, так что лучше оказаться там по собственной воле нежели силой.

Должно быть я отключилась, поскольку, когда я открываю глаза, надо мной возвышаются Эмма и Джек Генри. Эмма садится на колени рядом со мной, держа мою голову на коленях и протирая лицо влажными бумажными полотенцами.

–   Успокойся, Джек. Она постепенно приходит в себя. Милая, ты в порядке? Я моргаю несколько раз, но вижу по-прежнему расплывчато.

–   Она явно не в порядке раз потеряла сознание. Я слышу страх в его голосе.

–   Что могло послужить причиной?

–   Может она беременна? –  спрашивает Эмма. Джек Генри колеблется, прежде чем ответить.

–   Конечно, есть вероятность, но не думаю. Я слышу, как объясняет блондинка.

–      Боюсь  это  моя  вина.  Я  рассказала  ей,  что  ты  делал  со  мной  в  отеле Лэнгфорд несколько месяцев назад.

–   О чем она говорит, Джек?

Я слышу замешательство в голосе Эммы.

–   Какого хрена ты рассказала ей, что в итоге привело к такому? – злится он. Дверь открывается, и я слышу голос Маргарет.

–   Господи, что случилось?

–   Она потеряла сознание, – Эмма и Джек Генри говорят в один голос.

–   Может вызвать скорую?

Я снова моргаю, и мое зрение улучшается. Слабым голосом говорю:

–   Не надо скорой.

Я напрягаюсь и понимаю, что самостоятельно не смогу сесть.

–   Помоги мне сесть, Эм.

–   Я помогу ей, – говорит Джек Генри, когда подходит ко мне.

–   Нет. Не трогай меня, – говорю я, когда чувствую его руку на своей.

–   Что здесь происходит? Почему она так говорит?

–   Просто небольшое недоразумение. Хотела бы я, чтобы так и было.

Блондинка   по-прежнему     находится     здесь,    предлагает     нежелательную помощь.

–   Может быть ей принести попить.

–   Нет, спасибо.

Он подходит к двери и открывает её.

–   Думаю, ты уже достаточно помогла. В твоей помощи больше не нуждаются. Я не должна, но я не могу перестать злиться на блондинку за то, что была с ним тогда, и то, что продолжает находиться здесь.

–   Уходи.

Она смотрит на меня, понимает, что ей здесь не место, и уходит. Эм пытается помочь мне встать на ноги, но меня до сих пор качает.

–   Я сам позабочусь о ней.

Я не спорю. Напротив, я позволяю ему поднять меня с пола, поскольку не хочу разыгрывать сцен перед Эммой и Маргарет. Хоть мне и невыносимо больно, я не хочу, чтобы они узнали, что он делал с другими девушками, включая ту, которую он по всей видимости трахал спустя несколько дней, как я ушла.

–     Держать их в неведении не имеет ничего общего с тем, чтобы таким образом защищать их; я утаиваю этой секрет, чтобы они не увидели его в таком же свете, что и я сейчас.

Когда я прочно встаю на ноги, расправляю плечи и смотрю на него. Я вижу нечто иное в его взгляде. Думаю, это страх.

–   Вытащи меня отсюда.

Кажется, я должна извиниться перед Маргарет.

–      Мне жаль разрушать ужин, но мне нужно поехать домой и прилечь. Пожалуйста, извинитесь перед всеми. Надеюсь, я не испортила им вечер.

Она кладет руки мне на лицо и смотрит в глаза. Уверена, она находится в замешательстве от всей этой ситуации.

–    Ты ничего не разрушила, милая. Поезжай с Джеком. Надеюсь, скоро тебе станет лучше.

Она крепко обнимает меня.

–   Спасибо, Маргарет. Отличный ужин. Она отпускает меня.

–     Я позвоню утром, проверю как ты. Если тебе что-нибудь понадобится, звони, не стесняйся.

–   Конечно.

Я позволяю Джеку Генри поддерживать меня за руку, когда мы выходим из ресторана. Как только мы оказываемся на парковке, вне поля зрения его семьи, я выдергиваю руку.

–   Убери свои руки от меня.

–   Детка...

–   Не смей называть меня деткой. Не тогда, когда ты трахнул эту женщину, и соврал мне.

–   Пожалуйста, позволь мне... Я прерываю его.

–      Объяснить? Нет. Я не хочу слышать твою версию произошедшего. Я слышала её и, знаешь, у меня нет повода не доверять ей.

–   Всё было не так, как ты думаешь. Я опускаю палец на его губы.

–   Заткнись. Я не хочу слышать ни слова.

Я стою здесь, обсуждая сяду ли я с ним в машину. Но кого я обманываю? У меня не так много вариантов, особенно, если некуда больше идти.

–   Отвези меня домой.

Мы едем в тишине. Я благодарна ему, что он больше не пытается объяснить эту ситуацию, потому что я не могу разговаривать или думать о том, как он проводит время с другой.

Я закрываю глаза и откидываюсь назад на сидении. Заехав в гараж, становится невыносимо от боли и тошноты. Я хватаюсь за ручку и выхожу, пока меня не вырвало в машине. Вот это был бы позор.

Джек Генри открывает дверь и заходит первый. Дом – единственное место, куда он входит впереди меня. Он делает это, чтобы защитить меня, если вдруг мы войдем во время ограбления.

Он бросает ключи на кухонный стол и поворачивается ко мне.

–   Нам нужно поговорить об этом.

Я пробегаю мимо него в сторону ванной. Хлопнув дверью, я едва успеваю добраться до унитаза, прежде чем меня тошнит.

Я вижу, как открывается дверь, и он входит без приглашения.

–   Уходи, – приказываю я, хотя знаю, что это напрасно. Он никогда не уходил раньше и не сделает этого сейчас.

Я слышу, как он включает кран, и секунду спустя чувствую, как он убирает волосы с шеи и прикладывает влажное, холодное полотенце.

–   Может быть это поможет.

–   Это не поможет от боли, что я чувствую.

–   Лорелин, позволь мне объяснить, что случилось.

–   Серьезно?

Кричу я, отчего моя голова болит еще сильнее.

–   Моя голова висит над унитазом, и ты хочешь поговорить о том, что ты был с другой женщиной.

Он ничего не говорит и выходит из ванной. Через несколько минут он возвращается с одной из его фктболок.

–   Я собираюсь помочь тебе сменить одежду, и ты позволишь мне, потому что тебе нужна моя помощь.

Я смотрю на него, давая понять, что лучше ему этого не делать.

–    Я не хочу умирать сегодня, Лорелин. Я просто хочу помочь тебе сменить одежду.

Я по-прежнему на коленях, когда чувствую, что растегивают молнию на моем платье. Он помогает мне встать, отчего платье расплывается лужицей у моих черных итальянских туфель с открытым носом, которые продавались за смешную сумму. Держась за его плечи, я переступаю через него.

Я вижу, как он изучает мой черный кружевной бюстгальтер, трусики ему в тон и пояс с подвязками. Я стою на пятисантиметровых каблуках. Я очень хорошо знаю Джека Генри и радуюсь тому, что у него от меня стояк. Облегчения ему не видать в ближайшее время.

Я заворачиваю руки за спину, расстегиваю бюстгальтер, который падает на пол. Отстегиваю чулки и снимаю их, пояс следует за ними. Остаюсь стоять в одних трусиках, когда он снимает футболку с плеч и одевает мне её через голову.

Когда я выхожу из ванной, свет в комнате выключен, за исключением прикроватной лампы. Там же стоит стакан с водой и мои таблетки от мигрени. Джека Генри нигде не видно, поэтому я беру таблетки и заползаю на кровать.

Я чувствую себя одинокой лежа в постели без него, но он правильно поступил. Я готова взорваться в любой момент.

Уже прошел час с тех пор, как я приняла таблетки, так что скоро сон возьмет верх надо мной. Я уже чувствую легкую сонливость, и я приветствую её, поскольку мне нужно выбраться из этой жестокой реальности.

Когда я просыпаюсь, еще совсем темно. 3:39. А Джека Генри по-прежнему нет. Умный мужчина. Меня не должно волновать то, где он устроился на ночь, но всё же я встаю и иду на поиски.

Я не нахожу его в гостевых спальнях, поэтому иду в гостиную, где нахожу его спящим в сидячем положении с бокалом янтарной жидкости в руке. Свежий лед в напитке, следовательно, он спит недолго.

Не так часто мне выдается возможность наблюдать за его фигурой, когда он спит, но каждый раз я прихожу к одному и тому же выводу: он самый красивый мужчина, которого я видела. И я люблю его так сильно, что это причиняет боль.

Он шевелится во сне, отчего его напиток наклоняется в сторону и несколько капель скатываются по его ноге. Я пытаюсь забрать бокал из его руки, но он просыпается.

–   Можешь отпустить. Я держу.

Он смотрит на меня затуманенными глазами. Я понимаю, что он пьян, когда он хватает меня за талию. Он наклоняется вперед и прижимает голову к моему животу из-за чего я теряю равновесие.

–   Я люблю тебя, Лорелин. Пожалуйста, не уходи от меня. Я блядь умру, если ты это сделаешь.

Я люблю его и не хочу уходить, но как я могу оставаться с мужчиной, который нагло врет мне в лицо? Я спрашивала его, был ли он с другой женщиной, но он сказал, что не был внутри ни одной женщины после меня. Я дала ему прекрасную возможность признаться. Было бы больно, но я бы пережила.

Это была бы какая никакая правда. Он же знает, что я ненавижу ложь. Я пробегаю пальцами по его темным волосам.

–   Мы поговорим об этом завтра, когда ты протрезвеешь.

Он по-прежнему держит меня за талию, в кулаках сжимая футболку, поднимая её вверх.

–   Я просто вижу тебя с ребенком.

О, Боже. Почему он говорит такие вещи прямо сейчас?

–   Ты пьян, тебе нужно проспаться.  Он тычет в меня пальцем ниже пупка.

–   Сначала я хочу жениться на тебе, а потом ребенка.

Он кладет палец под мой пирсинг и отклоняет его в сторону.

–   Но вот, что будет с этой вещицей, когда вырастет твой живот, я не знаю.

Я конечно рада слышать от него о браке и детях, но потом я вспоминаю, почему он пьян и говорит такие слова.

–   Будь хорошим мальчиком и ложись на диван.

–   Я не хочу здесь спать. Я хочу быть в нашей постели с тобой.

–   Нет! Я зла на тебя. Ты не будешь спать рядом со мной, как будто ничего не случилось.

Он притягивает меня ближе.

–   Пожалуйста, Лорелин. Позволь мне вернуться в кровать. Я не хочу спать без тебя.

–   Нет.

Он прислоняется щекой к моему животу.

–   Прошу тебя, детка.

Дерьмо! Я очень сильно устала, у меня не осталось сил спорить или бороться с ним.

–   Ты можешь вернуться в кровать, но не смей прикасаться ко мне.

–   Я не буду, – обещает он. – Я просто хочу спать рядом с тобой.

Он отпускает меня. Шатаясь, он встает, отчего мне приходится взять его под руку.

–   Ты в порядке?

–   Ага.

Завтра у него явно будет похмелье. Ну и поделом ему.

–   Давай.

Наши роли меняются. Сначала мне было плохо, теперь я веду эту пьяную задницу по коридору в спальню.

Тяну  одеяло  на  свою  сторону  кровати  и  приказываю  ему  забираться  на кровать. Он так и делает, закрывает глаза и говорит:

–   Я люблю тебя, Лорелин.

Мне  больно  от  того,  что  он  сделал,  но  хоть  я  его  и  люблю,  я  не  могу произнести эти слова.

Забравшись на свою сторону, я слышу, как он храпит. Невероятно, но даже после трех месяцев разлуки, меня не раздражает этой звук.

Когда я просыпаюсь снова, рука Джека Генри обернута вокруг моей талии. Он прижимает меня к себе так, что я чувствую его дыхание у себя на шее.

–       Пожалуйста,  не  заставляй  мне  тебя  отпускать.  Я  хочу  чуть  дольше насладиться этим чувством.

Напутственные слова. Он ждет, что я уйду от него. И у него есть на то причины.

Я чувствую, как смещается его голова, и теперь она прижата к моей спине.

–   Я не трахал её. Знаю, ты думаешь, что я это сделал, но я клянусь, что этого не было. Я не лгал, когда говорил, что не был внутри ни одной женщины после тебя.

Джек Генри никогда не лгал мне. Может поэтому это было таким шоком для меня. Это, а также тот факт, что он знает, что я ненавижу ложь.

Я поворачиваюсь к нему, чтобы видеть его лицо.

–   Ты что-то сделал с ней. И что бы это ни было, это случилось через неделю, как я ушла. Семь проклятых дней. Знаешь, что я делала эти семь дней? Я не флиртовала с парнями. Одна в квартире я плакала днями и ночами, потому что я переживала нашу разлуку.

–   Черт возьми, Лорелин. Ты ушла от меня, не попрощавшись. Думаешь, я не переживал разлуку? Я думал, что больше никогда тебя не увижу, внутри у меня творился беспорядок. Всю первую неделю я пил. Я был так чертовски несчастен, я просто хотел найти способ забыть тебя. Ты говорила, что думала, что Чарли сможет помочь тебе забыть меня. Что ж, я думал, номер четырнадцать сможет помочь мне забыть тебя, поэтому я выбрал эту женщину в баре отеля. Она согласилась на мои условия, я отвел её наверх в свои апартаменты. Я планировал трахать её, пока не выкину тебя из головы.

Я не могу слышать это.

–   Остановись. Я не хочу этого слышать. Это добьет меня, если я представлю тебя с другой женщиной.

Я закрываю уши руками.

Он хватает меня за запястья, опуская руки вниз.

–     Я собирался рассказать тебе об этой женщине, но когда той ночью ты спросила были ли другие, я не смог произнести ни слова. Мы только нашли друг друга, и я не хотел разрушать эту идиллию. Я планировал сделать это позже, но так и не сделал.

–   Я не хочу знать. Я не хочу представлять себе это.

–   Это всегда будет стоять между нами, если я не расскажу.

–   Ты всегда будешь задаваться вопросом, а что же произошло. Так что лучше убрать это с пути, чтобы оно не навредило нам в долгосрочной перспективе.

Он подносит мои руки к своим губам и целует их.

Я готовлю себя к боли. Это подобну тому, как будто летучая мышь движется на тебя в замедленной съемке. Я знаю, что будет ужасно больно, и если она очень сильно ударит меня, есть шанс умереть.