Текст книги "Солдаты Вселенной. Лучшая военная фантастика ХХ века"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

Соавторы: Энн Маккефри,Орсон Скотт Кард,Пол Уильям Андерсон,Артур Чарльз Кларк,Филип Киндред Дик,Джо Холдеман,Кэролайн Черри,Уолтер Йон Уильямс,Грегори (Альберт) Бенфорд,Дэвид Аллен Дрейк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 44 страниц)

И они отлично справляются с ней. Особенно в последнее время, когда появились новые модели. Теперь они ремонтируют сами себя и сами по себе существуют. Радиационные браслеты защищают американские войска, но стоит человеку потерять браслет – он становится игрушкой для этих тварей, независимо от того, в какую форму одет. А глубоко под землей заводы-автоматы продолжают работу. Люди стараются держаться подальше от них. Там стало слишком опасно. В результате подземные производства предоставлены сами себе и, кажется, неплохо справляются. Новые модели, они – более быстрые, более сложные, а главное, еще более эффективные.

Вероятно, они и выиграли войну.

Хендрикс снова закурил. Удручающий пейзаж. Ничего, только пепел и руины. Ему вдруг показалось, что он один, один во всем мире. Справа от него возвышались развалины города – остовы зданий, разрушенные стены, горы хлама. Хендрикс бросил погасшую спичку и прибавил шагу. Внезапно он остановился и, вскинув карабин, замер. Прошла минута.

Откуда-то из-под обломков здания появилась неясная фигура и медленно, то и дело останавливаясь, направилась к Хендриксу.

Майор прицелился.

– Стой!

Мальчик остановился. Хендрикс опустил карабин. Ребенок маленького роста, лет восьми – правда, теперь возраст определить очень трудно: дети, пережившие этот кошмар, перестали расти – стоял молча и внимательно рассматривал майора. На нем были короткие штанишки и измазанный грязью выцветший голубой свитер. Длинные каштановые волосы спутанными прядями падали на лицо, закрывая глаза. В руках он что-то держал.

– Что это у тебя? – грозно спросил Хендрикс.

Малыш вытянул руки. Это была игрушка – маленький плюшевый медвежонок. Огромные безжизненные глаза ребенка смотрели на Хендрикса.

Майор успокоился.

– Мне не нужна твоя игрушка, малыш. Не бойся.

Мальчик снова крепко прижал к груди медвежонка.

– Где ты живешь? – спросил Хендрикс.

– Там.

– В развалинах?

– Да.

– Под землей?

– Да.

– Сколько вас там?

– Сколько нас?

– Да. Сколько вас? Есть там кто-нибудь еще?

Мальчик молчал.

Хендрикс нахмурился.

– Но ты же не один, правда?

Мальчик кивнул.

– Как же вы живете?

– Там есть еда.

– Какая еда?

– Разная.

Хендрикс внимательно посмотрел на него.

– Сколько же тебе лет, малыш?

– Тринадцать.

Это невозможно. Хотя… Мальчик очень худой, маленького роста и, вероятно, стерилен. Последствия длительного радиационного облучения. Ничего удивительного, что он такой крошечный. Майор присел на корточки и посмотрел ребенку в глаза. Большие глаза, большие и темные, но пустые.

– Ты слепой? – спросил Хендрикс.

– Нет. Я немного вижу.

– Как тебе удается ускользать от «когтей»?

– «Когтей»?

– Ну, такие круглые штуковины. Они прячутся в пепле и быстро бегают.

– Не понимаю.

Возможно, здесь «когтей» не было. Довольно большие пространства свободны от них. Они собираются главным образом вокруг бункеров и выходов из тоннелей, то есть там, где есть люди. Их такими создали. Они чувствуют тепло, тепло живых существ.

– Тебе повезло, – вставая, сказал Хендрикс. – Ну? Куда же ты направляешься? Опять туда?

– Можно я пойду с вами?

– Со мной? – переспросил Хендрикс, сложив на груди руки. – Мне много надо пройти. Много миль. И я должен спешить. – Он взглянул на часы. – Мне надо попасть туда до темноты.

– Но мне так хочется пойти с вами.

Хендрикс начал копаться в ранце.

– Зачем тебе это? Не стоит. Вот, возьми лучше. – Он вытащил несколько банок консервов и протянул их мальчику. – Бери и беги обратно. О’кей?

Мальчик ничего не ответил.

– Послушай. Через день-два я буду возвращаться, и, если ты будешь здесь, ты сможешь пойти со мной. Договорились?

– Мне хотелось бы сейчас пойти с вами.

– Это долгий путь.

– Я справлюсь.

Хендриксу было о чем подумать. Двое идущих – очень приметны. И потом идти придется гораздо медленней. Но что, если он вынужден будет возвращаться другим путем? Что, если мальчик действительно совсем один?..

– Хорошо. Идем, малыш.

Майор зашагал вперед. Ребенок не отставал, шел молча, прижимая к груди медвежонка.

– Как тебя зовут? – немного погодя спросил Хендрикс.

– Дэвид Эдвард Дэрринг.

– Дэвид? Что… что случилось с твоими родителями?

– Умерли.

– Как?

– Взрывом убило.

– Когда это произошло?

– Шесть лет назад.

Услышав это, Хендрикс даже приостановился.

– И все шесть лет ты совсем один?

– Нет. Здесь были еще люди, но потом они ушли.

– И с тех пор ты один?

– Да.

Хендрикс посмотрел на мальчика. Странный какой-то ребенок, говорит очень мало. Замкнутый. Но они такие и есть, дети, которым удалось выжить. Спокойные. Безразличные. Война превратила их в фаталистов. Они ничему не удивляются. Они принимают все как есть. Они уже ни морально, ни физически не ждут чего-либо обыкновенного, естественного. Обычаи, привычки, воспитание… Для них этого не существует. Все ушло, остался лишь страшный горький опыт.

– Ты успеваешь за мной? – спросил Хендрикс.

– Да.

– Как ты увидел меня?

– Я ждал.

– Ждал? – удивился майор. – Чего же?

– Поймать что-нибудь.

– Что значит «что-нибудь»?

– Что-нибудь, что можно съесть.

– О! – Хендрикс сжал губы. Тринадцатилетний мальчишка, питающийся крысами, сусликами, полусгнившими консервами. Один в какой-нибудь зловонной норе, под развалинами города. Радиация, «когти», русские ракеты, заполонившие небо…

– Куда мы идем? – неожиданно поинтересовался Дэвид.

– К русским.

– Русские?

– Да, враги. Мы идем к людям, которые начали войну. Они первые сбросили бомбы. Они первые начали.

Малыш кивнул.

– Я – американец, – зачем-то сказал Хендрикс.

Малыш молчал. Так они и шли, ребенок и взрослый: Хендрикс – чуть впереди, Дэвид, прижимая к груди грязного плюшевого медвежонка, старался не отставать от него.

Около четырех часов дня они остановились, чтобы подкрепиться. В нише, образованной бетонными глыбами, майор развел костер. Он надергал травы и набрал немного сухих веток. Позиции русских уже недалеко. Здесь когда-то была плодородная долина – сотни акров фруктовых деревьев и виноградников. Сейчас ничего не осталось, только обуглившиеся пни и горы, цепью вытянувшиеся до самого горизонта. И еще пепел, гонимый ветром и покрывающий толстым ровным слоем черную траву, уцелевшие стены и то, что раньше было дорогой.

Хендрикс приготовил кофе и подогрел баранью тушенку.

– Держи. – Он протянул банку и кусок хлеба Дэвиду.

Малыш сидел на корточках у самого огня, словно желая согреть худые белые коленки. Он посмотрел на еду и, качая головой, вернул все майору.

– Нет.

– Нет? Ты не хочешь есть?

– Нет.

Хендрикс пожал плечами. Может, мальчик – мутант и привык к особой пище. Хотя, это не важно. Он же, наверное, питается чем-то, когда голоден. Да, он очень странный. Но в этом мире уже все стало таким. Сама жизнь уже не та, что была прежде, и ту жизнь уже не вернуть. Рано или поздно человечеству придется понять это.

– Как хочешь, – ответил Хендрикс и, запивая кофе, съел весь хлеб и тушенку.

Ел он не спеша, тщательно пережевывая пищу. Покончив с едой, он встал и затоптал костер.

Дэвид поднялся вслед за Хендриксом, не сводя с него безжизненных глаз.

– Идем дальше, малыш.

– Я готов.

Они снова двинулись в путь. Хендрикс держал наготове карабин. Русские должны быть где-то рядом. Они должны ждать гонца, гонца с ответом на их предложение, но они очень хитры. От них всегда можно ожидать какой-нибудь гадости. Хендрикс внимательно оглядывался по сторонам. Только мусор, пепел и обугленные деревья. Бетонные стены. Но где-то здесь должен быть бункер русских. Глубоко под землей. С торчащим наружу перископом и парой стволов крупнокалиберных пулеметов. Может, есть еще и антенна.

– Мы скоро придем? – спросил Дэвид.

– Да. Устал?

– Нет.

– Что тогда?

Ребенок не ответил. Он осторожно следовал за Хендриксом. Ноги и башмаки посерели от пепла и пыли. Тонким серым налетом покрыто его изможденное лицо. Землистое лицо. Это обычный цвет лица у детей, живущих в погребах, сточных канавах и подземных убежищах.

Майор, замедлив шаг, внимательно осматривал в бинокль местность. Не здесь ли они поджидают его, пристально следя за каждым его шагом? По спине пробежали мурашки. Может быть, они уже приготовились стрелять и так же, как его люди, всегда готовы уничтожить врага.

Хендрикс остановился, вытирая с лица пот.

– Черт! – Все это заставляло его нервничать. Но ведь его должны ждать. И это меняло ситуацию.

Он снова зашагал, крепко сжимая в руках карабин. Дэвид шел следом. Хендрикс беспокойно озирался. В любую секунду это может случиться. Прицельный выстрел из подземного бункера и вспышка белого огня.

Он поднял руку и начал описывать ею круги.

Все тихо. Справа лежала гряда холмов, увенчанных на вершинах стволами мертвых деревьев. То тут, то там торчащие из пепла рваные куски арматуры, хилые побеги дикого винограда и бесконечная черная трава. Хендрикс рассматривал вершины холмов. Может быть, там? Он медленно направился к гряде. Дэвид молча следовал за ним. Будь он командиром у русских – обязательно бы выставил наверху дозорного. Хотя, конечно, если бы это был его командный пункт, вся бы местность здесь, для полной гарантии, кишела «когтями».

Он остановился.

– Мы пришли? – спросил Дэвид.

– Почти.

– Почему мы тогда остановились?

– Не хочется рисковать.

Хендрикс медленно двинулся вперед. Они были теперь у самого подножия холма. С его вершины они видны как на ладони. Беспокойство майора усилилось. Если Иван наверху, то у них нет шансов. Он снова помахал рукой. Русские же должны ждать ответа. Если только это не западня.

– Держись ко мне поближе, малыш. – Майор повернулся к Дэвиду. – Не отставай.

– К вам?

– Рядом со мной. Мы уже пришли и сейчас не можем рисковать. Давай, малыш.

– Я буду осторожен. – Он так и шел за Хендриксом в нескольких шагах, по-прежнему сжимая в объятиях плюшевого медведя.

– Ладно, – сказал Хендрикс и вновь поднял бинокль. Внезапно он насторожился: что-то шевельнулось. Неужели показалось? Он внимательно осматривал гряду. Все тихо. Мертво. Никаких признаков жизни. Только стволы деревьев и пепел. И еще крысы. Большие серые крысы, спасшиеся от «когтей». Мутанты, строящие свои убежища из слюны и пепла. Получалось нечто сродни гипсу. Адаптация.

Он снова устремился вперед.

На вершине холма появилась высокая фигура в развевающемся на ветру серо-зеленом плаще. Русский. За ним – еще один. Оба подняли ружья и прицелились.

Хендрикс замер. Он открыл рот. Солдаты опустились на колени, пытаясь рассмотреть поверхность склона. К ним присоединилась третья фигура, маленькая и в таком же серо-зеленом плаще. Женщина. Она стояла чуть позади.

Наконец Хендриксу удалось выйти из оцепенения, и он заорал:

– Стойте! Стойте! – Он отчаянно размахивал руками. – Я от…

Два выстрела прозвучали почти одновременно. За спиной майор услышал едва различимый хлопок. Неожиданно, сбивая с ног, на него обрушилась тепловая волна. Песок царапал лицо, забивая глаза и нос. Кашляя, он привстал на колени. Все-таки – ловушка. Все кончено. И стоило в такую даль идти. Его пристрелят как суслика. Солдаты и женщина спускались к нему, медленно съезжая по толстому слою пепла. Хендрикс не двигался. В висках бешено стучала кровь. Неуклюже, морщась от боли, он поднял карабин и прицелился. Казалось, карабин весит тысячу тонн – он едва удерживал его. Лицо и щеки горели. В воздухе – запах гари. Едкое кислое зловоние.

– Не стреляй! – приближаясь к Хендриксу, крикнул по-английски, с сильным акцентом, солдат.

Они окружили его.

– Брось оружие, янки.

Майор был потрясен. Все произошло так быстро. Они поймали его и убили мальчика. Он повернул голову. От Дэвида почти ничего не осталось.

Русские с любопытством рассматривали его. Хендрикс сидел, утирая текущую из носа кровь, и смахивал с одежды пепел. Он долго тряс головой, пытаясь прийти в себя.

– Зачем? – пробормотал он. – Это же ребенок. Ребенка-то зачем?

– Зачем? – Один из солдат грубо схватил майора и поднял. – Смотри!

Хендрикс закрыл глаза.

– Нет, смотри! – Солдат подтолкнул его вперед. – Смотри! Только поторопись. У нас мало времени, янки!

Хендрикс взглянул на останки Дэвида и вздрогнул.

– Видишь? Теперь ты понимаешь?

Из исковерканного трупа Дэвида выкатилось маленькое колесико. Кругом валялись какие-то металлические шестеренки, проводки, реле. Русский пнул эту кучу ногой. Оттуда посыпались пружинки, колесики, металлические стержни. Вывалилась полуобугленная пластмассовая плата. Хендрикс, трясясь, наклонился. Верхнюю часть головы, видно, снесло выстрелом – был отчетливо виден сложный искусственный мозг. Провода, реле, крошечные трубки и переключатели, тысяча блестящих винтиков…

– Робот, – придерживая Хендрикса, сказал солдат. – Мы наблюдали за вами. Так они действуют. Увязываются за тобой и не отстают. И если они попадают в бункер, то это конец.

Хендрикс ничего не понимал.

– Но…

– Пошли. Мы не можем оставаться здесь. Это опасно. Их тут сотни.

Его потащили наверх. Женщина первой взобралась на вершину и теперь дожидалась остальных.

– Мне нужен командный пункт, – бормотал Хендрикс. – Я пришел, чтобы вести переговоры.

– Нет больше командного пункта. Они уничтожили его. Сейчас поймешь. – Они достигли вершины. – Мы – это все, что осталось. Три человека. Остальные погибли в бункере.

– Сюда. Вниз. – Женщина открыла люк, отодвинув серую тяжелую крышку. – Давайте.

Майор начал спускаться. Солдаты – за ним.

– Хорошо, что мы заметили тебя, – прохрипел один из них. – А то все могло бы плохо кончиться.

Женщина установила крышку люка на место и присоединилась к ним.

– Дай мне сигарету, – попросила она Хендрикса. – Я уже и не помню, когда последний раз курила американские сигареты.

Хендрикс протянул пачку. Все закурили. В углу крошечной комнаты мерцала лампа. Низкий, укрепленный балками потолок. Все четверо сидели за маленьким деревянным столом. На одном конце стола стояли грязные миски. Сквозь порванную занавеску была видна вторая комната. Хендрикс видел край пальто, несколько одеял, одежду, висящую на крючке.

– Вот здесь мы и были, – произнес сидящий рядом с майором солдат. Он снял каску и пригладил белокурые волосы. – Капрал Руди Максер. Поляк. Призван в Советскую армию два года назад. – Он протянул Хендриксу руку.

Хендрикс, слегка поколебавшись, все же пожал протянутую ему руку.

– Клаус Эпштейн. – Второй солдат пожал ему руку. Это был маленький смуглый человек. Он нервно теребил ухо. – Австриец. Призван бог знает когда. Не помню. Нас здесь трое: Руди, я и Тассо. – Он указал на женщину. – Так нам удалось спастись. Остальные были в бункере.

– И… им удалось проникнуть туда?

Эпштейн закурил.

– Сначала забрался один, такой же, как тот, что увязался за тобой. Потом другие.

Хендрикс насторожился.

– Такой же? Так они что, разные?

– Малыш Дэвид. Дэвид, держащий плюшевого медвежонка. Это третья модель. Пожалуй, она наиболее эффективна.

– А другие?

Австриец вытащил из кармана перевязанную веревкой пачку фотографий.

– На. Смотри сам.

Хендрикс принялся медленно развязывать веревку.

– Теперь ты понимаешь, почему мы хотели начать переговоры, – раздался голос Руди Максера. – Я имею в виду наше командование. Мы узнали об этом неделю назад. Нам стало известно, что ваши «когти» начали самостоятельно создавать новые образцы и модели роботов. Они становились все более опасными. Там, на подземных заводах, вы предоставили им свободу. Вы позволили им создавать самих себя. В том, что случилось, только ваша вина.

Хендрикс рассматривал фотографии. Сделанные в спешке, они были нерезкими. На первых был Дэвид: Дэвид, бредущий по дороге, Дэвид и еще один Дэвид, три Дэвида. Все совершенно одинаковые. У каждого – потрепанный плюшевый мишка.

Все очень трогательные.

– Взгляни на другие, – сказала Тассо.

На фотографиях, сделанных с большого расстояния, был высокий раненый солдат, сидящий на обочине дороги, с перевязанной рукой, одноногий, с грубым костылем на коленях. Были также снимки с двумя ранеными солдатами, совершенно одинаковыми, стоящими бок о бок.

– Первая модель. Раненый солдат. – Клаус протянул руку и взял фотографии. – «Когти» создавались вами для охоты на людей. Для обнаружения их. Сейчас они идут дальше. Они забираются в наши бункера и тоннели. И пока они были просто машинами, металлическими шарами с клешнями и когтями, их можно было легко распознать и уничтожить. По одному их виду становилось ясно, что это роботы-убийцы. Стоило их только увидеть…

– Первая модель уничтожила почти полностью нашу северную группировку, – присоединился к разговору Руди. – Мы слишком поздно поняли. Они приходили, эти раненые солдаты, стучались и просили впустить их. И мы открывали люки. Как только они оказывались внутри – все было кончено. А мы продолжали высматривать машины…

– Тогда мы думали, что существуют лишь эти роботы, – сказал Клаус. – Никто и не подозревал, что есть другие. Когда мы направляли парламентера, было известно только об одной модели. Первой. Раненый солдат. Мы думали, что это все.

– Ваши укрепления пали…

– Да, перед третьей моделью. Дэвид и его медвежонок. Эти действуют еще эффективнее, – горько усмехнулся Клаус. – Солдаты жалеют детей. Они пускают их в бункер и пытаются накормить… Мы дорого заплатили за свою жалость. По крайней мере те, кто был в бункере.

– Нам троим просто повезло, – раздался голос Руди. – Когда это случилось, мы с Клаусом были в гостях у Тассо. Это ее убежище. – Он обвел вокруг рукой. – Этот маленький подвал. Мы закончили здесь и уже поднимались по лестнице. С гребня мы увидели то, что происходило около бункера. Там еще продолжалось сражение. Кругом кишели Дэвиды. Сотни Дэвидов. Клаус их тогда и сфотографировал.

Клаус собрал в пачку и перевязал фотографии.

– И так везде? – спросил Хендрикс.

– Да.

– А как насчет нас? – Он коснулся браслета. – Могут они?..

– Ваши браслеты им не помеха. Им все равно. Русские, американцы, поляки, немцы. Им безразлично. Они делают то, чему научены. Они – исполнители. Они выслеживают жизнь.

– Они реагируют на тепло, – произнес Клаус. – Вы создали их такими. Поначалу их можно было сдержать радиационными браслетами. Сейчас это невозможно. У новых моделей – свинцовые оболочки.

– Какие еще существуют модели, кроме этих двух? – спросил Хендрикс.

– Мы не знаем. – Клаус указал на стену. На ней висели две металлические пластины с рваными острыми краями. Хендрикс поднялся, чтобы рассмотреть их. Они были сильно покорежены и покрыты вмятинами.

– Вон та, слева, – кусок раненого солдата, – сказал Руди. – Нам удалось подстрелить одного. Он направлялся к нашему старому бункеру. Мы уничтожили его так же, как твоего Дэвида.

На пластине стояло клеймо «1-М». Хендрикс дотронулся до второй пластинки.

– Эта – из Дэвида?

– Да.

На пластинке значилось «3-М».

Клаус, стоя за широкой спиной Хендрикса, произнес:

– Видишь? Должна быть еще одна модель. Возможно, что от нее отказались. Возможно, она неудачна. Но вторая модель должна быть, раз есть первая и третья.

– Вам повезло, – сказал Руди. – Дэвид так долго шел за вами и не тронул. Наверное, думал, что вы приведете его в бункер.

– Если один из них попадет туда, то все кончено, – сказал Клаус. – Они очень подвижны. За первым следуют другие. Они неумолимы. Машины, созданные с одной-единственной целью. С исключительной целью. – Он вытер пот с лица. – Мы это видели.

Все замолчали.

– Янки, угости еще сигареткой, – сказала Тассо. – Они у тебя замечательные. Я уже почти забыла их вкус.

Ночь. Черное небо. Плотные пепельные облака. Клаус осторожно приподнял крышку люка, давая возможность Хендриксу выглянуть наружу.

Руди показывал пальцем куда-то в темноту.

– Вон там – наши бункера. Не больше полумили отсюда. Только по счастливой случайности нас с Клаусом не оказалось там, когда это произошло. Человеческая слабость. Похоть.

– Все остальные наверняка погибли, – раздался тихий голос Клауса. – Все произошло очень быстро. Этим утром Политбюро наконец-то приняло решение. Они известили нас, и мы сразу отправили к вам человека. Пока могли, мы прикрывали его.

– Это был Алекс Радривски. Мы оба хорошо знали его. Он ушел около шести часов утра. Солнце только начало подниматься. А около полудня мы с Клаусом получили час отдыха и, выскользнув из бункера, пришли сюда. Нас никто не видел. Здесь раньше было какое-то поселение: несколько домов, улица. Этот подвал – часть большого жилого дома. Мы знали, что Тассо здесь. Мы и раньше приходили сюда, впрочем, не мы одни. Но сегодня была наша очередь.

– Вот так мы и уцелели, – сказал Клаус. – Случайность. Здесь сейчас могли бы быть другие. Мы получили то, за чем пришли, выбрались наверх и вот тогда, с гребня, увидели их… Дэвидов. И сразу все поняли. Мы уже видели фотографии раненого солдата. Если бы мы сделали хоть шаг, они бы нас обнаружили. Мы замерли, но поздно, и вынуждены были разнести на куски двух Дэвидов, прежде чем смогли вернуться к Тассо. Сотни Дэвидов. Повсюду. Как муравьи. Мы сфотографировали их и спустились в подвал.

– Когда их мало, с ними еще как-то можно бороться. Мы расторопнее их. Но они безжалостны и неумолимы. Они не живые. Им не знакомо чувство страха. Они шли прямо на нас.

Майор Хендрикс облокотился на край люка, вглядываясь в темноту.

– Это не опасно держать люк открытым?

– Если быть осторожным. А потом, как иначе вы сможете воспользоваться рацией?

Хендрикс аккуратно снял с пояса маленький передатчик и прижал его к уху. Металл был холодным и влажным. Вытащив короткую антенну, он дунул в микрофон. В ответ раздался лишь слабый шум.

– Да, пожалуй, вы правы.

Но он все еще колебался.

– Мы вытащим тебя, если что-нибудь случится, – успокаивал его Клаус.

– Спасибо. – Хендрикс немного подождал, прижимая передатчик к плечу. – Не правда ли, интересно?

– Что?

– Ну, эти роботы. Новые модели, разновидности. Мы ведь теперь в их власти. Они, наверное, пробрались уже и в наши укрепления. Вот я и думаю: а не присутствуем ли мы при зарождении новых существ? Принципиально новых. Эволюция. Новая раса, идущая на смену человечеству.

– После человека уже ничего не будет, – проворчал Руди.

– Почему? Может быть, именно сейчас это и происходит – отмирает человечество и возникает новое общество.

– Они – не раса. Они – убийцы. Вы научили их убивать, и это все, что они умеют делать. Это их работа.

– Это происходит сейчас. А что будет потом? После того, как закончится война? Может быть, когда уже некого будет убивать, они смогут полностью проявить свои возможности.

– Вы говорите о них так, будто они живые.

– А что, разве не так?

Наступило молчание. Потом Руди произнес:

– Они – машины. Они похожи на людей, но они машины.

– Попробуй еще раз, майор, – вмешался Клаус. – Мы не можем долго торчать тут.

Крепко сжимая рацию, Хендрикс вызывал командный бункер. Он ждал. Ответа не было. Тишина. Он проверил настройку. Все точно.

– Скотт! – сказал он в микрофон. – Ты слышишь меня?

Тишина. Он покрутил ручку усиления и попытался снова. Тщетно. Лишь слабое потрескивание в эфире.

– Ничего. Возможно, они слышат меня, но не хотят отвечать.

– Скажите им, что это крайне важно.

– Они могут подумать, что вы заставляете меня и я действую по вашему указанию.

Он попробовал еще раз, кратко пересказывая то, что узнал. Но приемник молчал.

– Радиационные поля, – сказал немного погодя Клаус. – Может быть, из-за них нет связи.

Хендрикс отключил рацию.

– Бесполезно. Они не отвечают. Радиационные поля? Может быть. Или они слышат меня, но не отвечают. Откровенно говоря, если бы меня вызывали из советских окопов и говорили подобное, я бы поступил точно так же. У них нет причин верить всему, что я говорил, но, по крайней мере, они могли это слышать.

– А может быть, уже слишком поздно.

Хендрикс кивнул в ответ.

– Нам лучше спуститься вниз, – сказал Руди. Заметно было, что он нервничает. – Зачем напрасно рисковать.

Так они и сделали. Клаус установил крышку люка на место и тщательно затянул болтами. Они прошли на кухню. Там стоял тяжелый спертый воздух.

– Неужели им удалось сделать все так быстро? – с сомнением произнес Хендрикс. – Я вышел в полдень. Десять часов назад. Как это у них получается?

– А им и не надо много времени. Достаточно только одному проникнуть внутрь. И начинается кошмар. Вы же сами знаете, на что способны даже самые маленькие из них. В это же невозможно поверить, пока сам не убедишься. Лезвия, когти…

– Да уж, – ответил майор и, чем-то сильно обеспокоенный, отошел в сторону. Он стоял, повернувшись к остальным спиной.

– В чем дело? – спросил Руди.

– Лунная база. О боже, если они и туда…

– Лунная база?

Хендрикс обернулся.

– Нет, туда им не добраться. Как они могут попасть на Луну? Как? Это невозможно. Я не могу в это поверить.

– Что это – Лунная база? До нас доходили всякие слухи, но так, ничего определенного. Вы, кажется, взволнованы, майор?

– Мы все получаем с Луны. Там же находится и наше правительство. Глубоко под лунной поверхностью. Там все наши люди и промышленность. Благодаря этому мы все еще держимся. Но если им удастся покинуть Землю и достигнуть Луны, то…

– Достаточно забраться туда только одному. Он уж позаботится о других. Их сотни, тысячи. Все одинаковые. Как муравьи. Если бы вы видели их…

– Совершенный социализм, – сказала Тассо. – Идеальное коммунистическое государство.

– Хватит! – сердито оборвал ее Клаус. – Ну? Что будем делать?

Хендрикс нервно вышагивал из угла в угол. В воздухе стоял кисловатый запах пищи и пота. Вскоре Тассо, откинув занавеску, прошла в свою комнату.

– Я собираюсь немного поспать, – донесся оттуда ее голос.

Руди и Клаус уселись за стол, и какое-то время молча сидели, наблюдая за Хендриксом. Потом Клаус произнес:

– Майор, тебе решать. Мы не знаем, что там у вас происходит.

Хендрикс кивнул.

– Самое главное. – Руди глотнул кофе, – то, что хотя сейчас мы и в безопасности, все время оставаться здесь мы не можем. У нас мало продуктов.

– Но если мы выберемся наружу…

– Если мы выберемся отсюда, они уничтожат нас. Ну, или очень вероятно, что уничтожат. Мы не сможем далеко уйти. Сколько до вашего командного пункта, майор?

– Мили три-четыре.

– Можно попробовать. Нас четверо. Мы можем смотреть во все стороны и не дать им приблизиться. У нас есть ружья, а Тассо я отдам свой пистолет. – Руди похлопал по кобуре. – В Красной армии всегда не хватает сапог, но зато предостаточно оружия. Может быть, один из нас и доберется до бункера. Предпочтительно, чтобы это были вы, майор.

– Но что, если они уже там? – спросил Клаус.

Руди пожал плечами:

– Ну, тогда мы вернемся сюда.

Хендрикс наконец перестал ходить.

– Какова вероятность, что они уже там?

– Трудно сказать. Думаю, что высокая. Они хорошо организованы. Как полчища саранчи. Они должны все время двигаться и притом быстро. Они полагаются на скорость и неожиданность и не дают времени опомниться.

– Понятно, – прошептал Хендрикс.

Из другой комнаты послышался голос Тассо:

– Майор?

Хендрикс отодвинул занавеску.

– Что?

Тассо, лежа на койке, лениво смотрела на него.

– У вас не осталось сигарет?

Хендрикс вошел в комнату и уселся на деревянный табурет, что стоял напротив койки. Он пошарил в карманах. Сигарет не было.

– Нет. Кончились.

– Плохо. Очень плохо.

– Кто вы по национальности? – посидев немного, спросил Хендрикс.

– Русская.

– Как вы очутились здесь?

– Здесь?

– Да, эта местность когда-то была Францией. Точнее – Нормандией. Вы пришли с Советской армией?

– Зачем вам это?

– Так, интересно.

Он внимательно рассматривал ее. Молодая, около двадцати, стройная. Длинные волосы разметались по подушке. Она молча смотрела на него большими темными глазами.

– О чем вы думаете, майор?

– Ни о чем. Сколько вам лет?

– Восемнадцать.

Она продолжала пристально наблюдать за ним. На ней были русские армейские брюки и гимнастерка. Все серо-зеленое. Широкий кожаный ремень с патронами. Счетчик. Медицинский пакет.

– Вы служите в армии?

– Нет.

– Тогда откуда эта форма?

Она пожала плечами:

– Дали.

– Сколько же вам было, когда вы очутились здесь?

– Шестнадцать.

– Так мало?

Глаза ее внезапно сузились.

– Что вы хотите сказать?

Хендрикс потер подбородок.

– Если бы не война, ваша жизнь могла бы быть совсем иной. Шестнадцать лет. Боже! И с шестнадцати лет выносить все это…

– Надо было выжить.

– Да это я так…

– Ваша жизнь тоже могла бы быть совсем иной, – тихо произнесла Тассо. Она нагнулась и развязала шнурок на ботинке, затем сбросила ботинок на пол.

– Майор, выйдите, пожалуйста. Я хотела бы немного поспать.

– Похоже, трудно будет разместиться здесь вчетвером. Здесь ведь только две комнаты?

– Да.

– Интересно, каким этот подвал раньше был? Может быть, в нем есть еще помещения – где-нибудь под обломками.

– Может быть. Не знаю. – Тассо ослабила ремень на поясе и, устроившись поудобнее на койке, расстегнула гимнастерку. – Вы абсолютно уверены, что сигарет больше нет?

– У меня была только одна пачка.

– Жаль. Но, может быть, если нам повезет и мы доберемся до вашего бункера, мы найдем еще. – Второй ботинок упал на пол. Тассо потянулась к выключателю. – Спокойной ночи.

– Вы собираетесь спать?

– Совершенно верно.

В комнате стало темно. Хендрикс поднялся и, откинув занавеску, вернулся на кухню. И оцепенел.

Руди стоял у стены. Лицо его было мертвенно-бледным. Он то открывал, то закрывал рот, не произнося ни звука. Перед ним стоял Клаус, уперев ему в живот дуло пистолета. Оба словно застыли. Клаус – крепко сжимая пистолет, предельно собранный. Руди – бледный и онемевший, распластанный по стене.

– Что?.. – начал было Хендрикс, но Клаус остановил его.

– Спокойнее, майор. Иди сюда. И вытащи свой пистолет.

Хендрикс вытащил оружие.

– Что происходит?

– Сюда, майор. Поторопись, – сказал Клаус, не спуская глаз с Руди.

Руди зашевелился и опустил руки. Облизывая губы, он повернулся к Хендриксу. Белки его глаз ярко светились. Капельки пота катились по щекам. Он не отрываясь смотрел на Хендрикса, потом слабым, едва слышимым, хриплым голосом произнес:

– Майор, он сошел с ума. Остановите его!

– Да, черт возьми, что здесь происходит? – требовал объяснения Хендрикс.

Не опуская пистолета, Клаус ответил:

– Майор, помнишь наш разговор? О трех моделях? Мы знали о первой и третьей, но ничего не знали о второй. По крайней мере, пока не знали. – Пальцы Клауса еще крепче сжали рукоятку пистолета. – Но теперь мы знаем!

Он нажал на курок. Полыхнуло белое пламя.

– Майор, вот она!

Отшвырнув занавеску, на кухню ворвалась Тассо.

– Клаус, что ты сделал?

Клаус отвернулся от медленно сползающего по стене почерневшего тела.

– Вторая модель, Тассо. Теперь мы знаем. Опасность меньше. Я…

Тассо смотрела на останки Руди, на дымящиеся куски мяса и клочья одежды.

– Ты убил его.

– Его? Робота, ты имеешь в виду? Да. Я давно следил за ним. У меня было предчувствие, но не было уверенности. Но сегодня… – Он нервно тер рукоятку пистолета. – Нам повезло. Вы что, не понимаете? Еще час – и эта штуковина могла бы…