Текст книги "Солдаты Вселенной. Лучшая военная фантастика ХХ века"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

Соавторы: Энн Маккефри,Орсон Скотт Кард,Пол Уильям Андерсон,Артур Чарльз Кларк,Филип Киндред Дик,Джо Холдеман,Кэролайн Черри,Уолтер Йон Уильямс,Грегори (Альберт) Бенфорд,Дэвид Аллен Дрейк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 44 страниц)

– Это правительство контролирует слишком большую часть мира, – заметил Лал и снова принялся крутить ручку настройки.

Послышался треск статических разрядов, и вдруг маленькую комнату заполнили звуки вальса Штрауса.

– Мы как раз вовремя, – удовлетворенно проворчал Лал.

Спустя несколько минут прекрасная, но столь неуместная здесь музыка смолкла.

– Говорит англоязычный канал берлинского радио, – объявил диктор. – После короткой паузы слушайте новости.

Зазвучал бравурный нацистский марш «Хорст Вессель». От отвращения ноздри Ганди затрепетали.

Затем послышался другой голос.

– Добрый день. С вами Уильям Джойс. [27]27
  Уильям Джойс (1906–1946) – один из лидеров британских фашистов, ведущий радиокомментатор германских программ на английском языке. Получил прозвище «лорд Хау-Хау». Осужден за военные преступления и казнен.


[Закрыть]

Гнусавый оксфордский акцент выдавал в дикторе исконного английского аристократа, какие нынче исчезли не только из Индии, но и из самой Англии. Ганди – как и Неру – говорил по-английски с точно таким же акцентом. Старику доводилось слышать, что Джойс, родившийся в Нью-Йорке, прежде был демагогом ирландского происхождения, а теперь превратился в пылкого, искреннего наци. Эта комбинация чрезвычайно огорчала индийца.

– Как там англичане его прозвали? – пробормотал Неру. – Лорд Хау-Хау?

Ганди взмахом руки призвал друга к молчанию. Джойс читал новости или, точнее, то, что берлинское Министерство пропаганды предлагало англоговорящим слушателям в качестве новостей.

Сообщения в основном были очень скучные: торговое соглашение между Маньчжурией, захваченным Японией Китаем и захваченной Японией Сибирью; война в африканских джунглях – наступление поддерживающих немцев французских войск на поддерживающие американцев французские войска. Чуть более интересно прозвучало предостережение немецкого правительства относительно американского вмешательства в сферу Восточной Азии.

«Однажды, и это будет совсем скоро, – с грустью подумал Ганди, – две могущественные силы Старого мира обратят свои взоры на одну великую нацию, стоящую между ними».

Он представил, чем все закончится, и ему стало страшно. Считая себя в безопасности за барьером океана, Соединенные Штаты держатся на расстоянии от европейской войны. Теперь, однако, война вышла за пределы Европы, и океан превратился из преграды в прямую дорогу для врагов американцев.

Лорд Хау-Хау все бубнил и бубнил. Он злорадствовал по поводу судьбы, постигшей шотландских мятежников: их публично повесили. Неру наклонился вперед.

– Вот сейчас, – сказал он.

Ганди кивнул в знак согласия.

Однако комментатор перешел к явному хвастовству – неправдоподобным рассказам о том, как процветает Европа при Новом Порядке. Ганди почувствовал, как в нем невольно нарастает гнев. Неужели индийцы имеют для рейха так мало значения, что о них даже не стоит упоминать?

Из приемника снова полилась музыка: первые такты еще одного немецкого гимна, «Deutschland über alles». [28]28
  «Германия превыше всего» (нем.) – начальные слова немецкой, проникнутой духом шовинизма и воинственности песни, сочиненной еще в 1841 г.


[Закрыть]Уильям Джойс торжественно объявил:

– А теперь специальное сообщение от Министерства управления присоединенными территориями. Шеф полиции Рейнхард Гейдрих похвалил фельдмаршала Вальтера Моделя за героическое подавление мятежа в Индии, но предостерег индийцев, заявив, что в дальнейшем им не стоит рассчитывать на подобную снисходительность со стороны немецких властей.

– Снисходительность! – в унисон воскликнули Неру и Ганди.

Последний вдобавок выругался, чего обычно себе не позволял.

Как будто обращаясь непосредственно к ним, голос из радио продолжал:

– Впредь при малейших проявлениях нарушения порядка будут захватываться заложники, которых казнят, если беспорядки продолжатся. Фельдмаршал Модель учредил также вознаграждение в пятьдесят тысяч рупий за поимку преступного революционера Ганди и двадцать пять тысяч рупий за поимку его приспешника Неру.

«Deutschland über alles», символизируя конец сообщения, зазвучал снова. Джойс перешел к следующему разделу новостей.

– Выключи, – сказал Неру спустя какое-то время.

Лал так и сделал. Подпол полностью погрузился во мрак. Неру рассмеялся, чем крайне удивил Ганди.

– Никогда еще не был приспешником преступного революционера.

Но старик, казалось, ничего не слышал.

– Они похвалили его, – сказал он. – Похвалили!

От огорчения в голосе Ганди, обычно не по возрасту сильном и молодом, вдруг отчетливо прозвучали все прожитые годы.

– Что вы теперь будете делать? – спросил Лал.

В темноте ослепительно вспыхнула спичка: это хозяин подвала прикурил новую сигарету.

– Они не смогут править Индией такими методами! – взорвался Ганди. – Начиная с этого момента ни один человек не будет сотрудничать с немцами. Мы численно превосходим их в тысячи раз. Да разве они смогут без нас обойтись? Мы в полной мере используем это свое преимущество.

– Надеюсь, цена не окажется больше, чем люди в состоянии уплатить, – сказал Неру.

– Англичане тоже расстреливали нас, и все же мы были уже близки к тому, чтобы взять над ними верх, – решительно заявил Ганди. – И с немцами будет то же самое.

Фельдмаршал Модель одновременно нахмурился и зевнул. В животе у него урчало. На столе должны были стоять чайник для заварки и тарелка с булочками, но ни того, ни другого там не обнаружилось.

– Как, интересно, я могу работать без завтрака?

Вопрос был риторический (больше в офисе никого не наблюдалось). Однако этим фельдмаршал не ограничился.

– Лаш! – закричал он.

– Слушаю! – Адъютант тут же возник в дверном проеме.

Модель движением подбородка указал на пустое пространство стола, где должен был стоять серебряный поднос со всякими вкусными вещами.

– Где этот… как его там? А, Наороджи. Если он с похмелья отлеживается дома, то мог бы, по крайней мере, сделать любезность и сообщить нам об этом.

– Я спрошу офицера по связи с местным персоналом, господин фельдмаршал, и распоряжусь, чтобы с кухни вам прислали что-нибудь перекусить.

Лаш снял телефонную трубку. Чем дольше продолжался разговор, тем сильнее вытягивалось у него лицо. Когда адъютант повернулся к фельдмаршалу, на лице его застыло холодное выражение, столь характерное для самого Моделя.

– Оказывается, никто из туземцев сегодня не вышел на работу.

– Что? Не может быть! – Монокль соскользнул по щеке Моделя. – Успокой меня. Скажи, что все они стали жертвами какой-нибудь новой ужасной болезни.

Лаш снова прижал к уху телефонную трубку. Поговорив с офицером, майор покачал головой.

– Ничего похожего, господин фельдмаршал. Или, по крайней мере, – поправил он себя с осторожностью, сделавшей из него хорошего адъютанта, – ничего такого, о чем было бы известно капитану Векслеру.

Телефон Моделя снова зазвонил. Фельдмаршал испуганно подскочил.

– Что? – прорычал он в трубку. Затем выслушал до конца и зарычал снова, на этот раз гораздо энергичнее. И наконец шлепнул трубку на место. – Это наш железнодорожный офицер. На станции нет ни одного туземца.

Телефон зазвонил снова.

– Что?! – На этот раз слово прозвучало как ругательство. Модель оборвал человека на том конце провода и положил трубку. – Проклятые клерки тоже отсутствуют! – закричал он на Лаша, словно это была его вина. – Я знаю, ей-богу, знаю, что случилось с туземцами, черт бы их всех побрал! Передозировка Ганди, вот что!

– Нужно было застрелить его еще тогда, во время мятежа, – сердито откликнулся Лаш.

– Если этого не произошло, то вовсе не из-за недостатка усилий с нашей стороны, – сказал Модель. Теперь, когда стал ясен источник его неприятностей, профессионализм прошедшего прекрасную школу офицера снова вернулся к фельдмаршалу. Дисциплинированность стала неотъемлемой частью его натуры. Спокойным, задумчивым тоном он поправил адъютанта: – Это был не мятеж, Дитер. Ганди – опытный агитатор. Имея на своем вооружении лишь слова, он доводил англичан до судорог. Вспомни, ведь и фюрер начинал как агитатор.

– Да уж, но фюрер, не задумываясь, отрывал головы оппонентам для большей убедительности своих слов.

Охваченный воспоминаниями, Лаш вскинул кулак. Он был из Мюнхена и носил на рукаве нашивку, подтверждающую его вступление в партию еще до 1933 года.

Однако фельдмаршал сказал:

– Думаешь, Ганди действует иначе? Его метод в том, чтобы разрушать врагов изнутри, заставлять их усомниться в самих себе. Помнишь тех солдат, которые предпочли трибунал исполнению приказа командира и поплатились жизнью? Пожалуй, Ганди больше похож на русского танкиста, чем на политического агитатора. Он сражается с нами за каждую пядь – в точности, как русские.

Лаш задумался: это ему решительно не нравилось.

– Так сражаются трусы.

– Слабый не может использовать в качестве оружия силу, – пожал плечами Модель. – Ганди делает, что возможно, и делает это умело. Но я тоже в состоянии заставить его сторонников усомниться в себе. Посмотрим, кто кого.

– Какие будут указания?

– Начнем с железнодорожников. Их возвращение на работу для нас важнее всего, так? Раздобудь полный список фамилий. Поставь галочку против каждого двенадцатого. Пошли наших солдат по всем адресам, пусть вытащат из домов этих бездельников и расстреляют их прямо на улице. Если оставшиеся не явятся и завтра, повтори процедуру. Продолжай действовать таким образом до тех пор, пока они либо выйдут на работу, либо не останется ни одного железнодорожника.

– Есть, господин фельдмаршал. – Слегка поколебавшись, Лаш спросил: – Вы уверены, что это будет правильно?

– А у тебя есть идея получше, Дитер? У нас тут всего дюжина воинских частей, а у Ганди – вся страна. Я должен убедить индийцев – и сделать это быстро, – что повиноваться мне разумнее, чем повиноваться ему. Повиновение – вот что имеет значение. Меня ни на пфенниг не волнует их любовь. Oderint dum metuant.

– Что, простите? – Майор не знал латыни.

– «Пусть ненавидят, лишь бы боялись». [29]29
  Любимое выражение римского императора Калигулы.


[Закрыть]

– A-а. Да, это мне нравится. – Лаш задумчиво потрогал пальцами подбородок. – Между прочим, мы вполне можем опереться на местных мусульман. Они тоже недолюбливают индусов. Осмелюсь предположить, они могут помочь нам поймать Ганди.

– А вот это мне нравится, – сказал Модель. – Наш Индийский легион в основном состоит из мусульман. Они знают нужных людей или знают людей, которые их знают. Но… – фельдмаршал цинично усмехнулся, – вознаграждение тоже не повредит. Теперь давай организуй все это и позвони командиру легиона полковнику Садару. Мы заставим их прошерстить все вокруг – и если они сделают свое дело, ты заработаешь новую лычку на погоны.

– Премного благодарен, господин фельдмаршал!

– Да пожалуйста, мне не жалко. Обещаю – лычка будет твоя. Если события развиваются должным образом, поладить со мной проще простого. Даже Ганди смог бы, если захотел. Но он не хочет – и поэтому для него все обернется смертью множества людей.

– Ясно, господин фельдмаршал. Если бы только он понял, что, отбив Индию у англичан, мы не откажемся от нее и не отдадим тем, кто не в состоянии противостоять нам!

– Похоже, тебя потянуло на политическую философию, Дитер?

– Ха! Ну уж вы и скажете! – Однако, снимая телефонную трубку, майор выглядел очень довольным.

– Мой дорогой друг, мой союзник, мой учитель, мы проиграли, – сказал Неру, когда посланец поспешно покинул последний дом из тех, которые, как они надеялись, можно было считать безопасными убежищами. – С каждым днем все больше людей возвращаются на работу.

Ганди покачал головой – медленно, как будто это движение причиняло ему физическую боль.

– Но почему они так поступают? Всякий, кто сотрудничает с немцами, отодвигает день своего освобождения.

– А всякий, кто не делает этого, в конце концов расстается с жизнью, – сухо ответил Неру. – Большинство людей лишены твоего мужества, великодушный. Некоторые готовы сопротивляться, но предпочли бы взять в руки оружие, а не действовать строго в рамках сатьяграхи.

– Если они возьмут в руки оружие, то потерпят поражение. Англичане с их пушками, танками и самолетами и то не сумели одолеть немцев, так неужели мы сможем? Кроме того, отстреливая немцев то здесь, то там, мы дадим им повод напасть на нас. Когда в прошлом месяце один из их лейтенантов угодил в засаду, бомбардировщики в наказание сровняли с землей всю деревню. У немцев не будет такого оправдания, пока мы сражаемся без применения насилия.

– Похоже, они ни в каких оправданиях не нуждаются, – заметил Неру.

Не успел Ганди ответить, как в лачугу, где они прятались, ворвался человек.

– Вы должны бежать! – закричал он. – Немцы знают, где вы! Они уже рядом. Идите за мной, быстро! У меня там повозка.

Неру подхватил брезентовый мешок, в котором носил свои скромные пожитки. Для человека, привыкшего выглядеть щеголем, жизнь беглеца оказалась особенно трудна. Ганди всегда нужно было очень мало. Теперь он не имел вообще ничего, но это его не огорчало. Старик спокойно встал и вышел вслед за человеком, который их предупредил.

– Поторопитесь! – закричал тот, когда они залезали в повозку.

Впряженные в нее горбатые волы с безразличным видом наблюдали за происходящим влажными коричневыми глазами. Когда Ганди и Неру легли на дно повозки, человек набросал сверху одеяла и соломенные циновки. Потом он уселся и взял в руки поводья со словами:

– Inshallah, [30]30
  Любимое выражение римского императора Калигулы.


[Закрыть]нужно убраться отсюда до того, как явятся военные.

Он стегнул кнутом по спинам волов, и те возмущенно замычали. Повозка покатила прочь.

Лежа в душной полутьме под одеялами, Ганди смотрел сквозь щелку, пытаясь сообразить, куда их везут. Он играл в эту игру уже не раз на протяжении последних недель, хотя, согласно собственной доктрине, не должен был этого делать. Чем меньше знаешь, тем меньше можешь рассказать. Правда, в отличие от большинства людей Ганди был уверен, что ни при каких обстоятельствах не станет говорить против своей воли.

– Мне кажется, мы используем прием, который американец Эдгар По описал в рассказе «Похищенное письмо», – заметил он, обращаясь к Неру. – Нас спрячут где-то совсем рядом с немецкими казармами. Им и в голову не придет искать нас здесь.

Неру нахмурился.

– Не знал, что у нас тут есть безопасные убежища, – сказал он, но потом расслабился – насколько позволяло ограниченное пространство. – Конечно, не буду утверждать, будто знаю об этом все. Да это было бы и небезопасно – знать все.

– Представь, у меня мелькнула та же мысль. – Ганди негромко рассмеялся. – Так или иначе, мы с тобой всегда оказываемся в центре событий, верно?

Ему пришлось возвысить голос, чтобы закончить фразу. К ним с шумом направлялся бронированный вездеход, грохотавший все громче и громче. Когда водитель внезапно выключил двигатель, наступила пугающая тишина. Потом снова послышался шум: это солдаты что-то кричали по-немецки.

– Что они говорят? – спросил Неру.

– Тише! – рассеянно ответил Ганди, пытаясь разобрать немецкую речь. – Они ругают чернобородого человека, спрашивая, с какой стати тот их остановил.

– Зачем, интересно, кому-то понадобилось останавливать немецких сол… – начал было Неру и вдруг испуганно смолк. У человека, недавно ворвавшегося в их тайное убежище, была черная борода. – Нам лучше убраться отсю… – И снова он оборвал себя на полуслове, на этот раз потому, что возница начал скидывать на землю то, чем были укрыты его пассажиры.

Неру попытался встать: он еще надеялся выбраться из повозки и сбежать. Слишком поздно – в лицо ему глядело широкое, точно туннель, дуло ружья, которое держал немецкий солдат. Большая закругленная коробка магазина свидетельствовала о том, что это автоматическое оружие – как раз такое, каким немцы нанесли невосполнимый урон английской пехоте. Один выстрел из такого ружья превращал человека в кровавое месиво. Неру в отчаянии откинулся на дно повозки.

Ганди, менее подвижный, чем его друг, успел лишь сесть.

– Добрый день, джентльмены, – сказал он, обращаясь к немцам таким тоном, словно никакого оружия у них в руках не было.

– Вылезайте! – Это слово было произнесено на хинди с таким чудовищным акцентом, что Ганди едва понял его, однако сопутствующий жест ружьем не вызывал сомнений.

С лицом, превратившимся в маску страдания, Неру выбрался из повозки. Солдат помог слезть Ганди.

– Danke, [31]31
  Спасибо (нем.).


[Закрыть]– сказал тот.

Солдат с сердитым видом кивнул и указал дулом ружья в сторону БТР.

– А где же мои рупии? – завопил чернобородый.

Неру так резко обернулся на крик, что солдат едва не выстрелил в него.

– Ты имеешь в виду свои тридцать сребреников? – прокричал он.

– Сказывается английское образование… – пробормотал Ганди, но никто не услышал его.

– Мои рупии! – повторил человек. Он не понял Неру.

«Очень часто, – с грустью подумал Ганди, – корень всех проблем кроется в непонимании».

– Ты их получишь, – пообещал сержант, возглавляющий подразделение.

Ганди стало интересно, правду сказал немец или нет. Скорее всего, правду, решил он. Англичане столетиями создавали сеть индийских осведомителей. Немцам она тоже очень и очень пригодится.

– Залезайте!

Солдат, знающий несколько слов на хинди, ткнул ружьем куда-то в заднюю часть БТР. Вблизи машина уже не казалась бесформенной устрашающей громадиной, с грохотом едущей по дороге; стало ясно, как сильно ее потрепала война. На корпусе виднелись следы пуль и заплаты, кое-где стальные листы были грубо сварены.

Внутри БТР зубчатые края пулевых отверстий были выровнены ударами молотка, чтобы они не царапали людям спины. Пахло кожей, потом, табаком, бездымным порохом и выхлопными газами. В машине и так уже было много народу, а теперь, когда туда посадили двух индийцев, стало еще теснее. А рев ожившего мотора бросал вызов даже хладнокровию Ганди.

«Да и какой теперь прок, – подумал он с неожиданной горечью, – от этого хладнокровия?»

– Их уже доставили, господин фельдмаршал, – доложил Лаш Моделю и добавил, заметив, что начальник не понимает, о ком речь: – Ганди и Неру.

Брови Моделя сошлись к переносице.

– Неру меня не интересует. Теперь, когда он у нас в руках, выведи его на улицу и «накорми лапшой». – Так на армейском сленге именовалась пуля в затылок. – А Ганди, вот это интересно. Давай его сюда.

– Есть, – со вздохом ответил майор.

Модель улыбнулся. Его адъютанту Ганди вовсе не казался интересным. Лашу никогда не носить фельдмаршальский жезл, доживи он хоть до девяноста лет.

Модель взмахом руки отпустил конвоировавших Ганди солдат, любой из которых мог сломать маленького индийца, точно прутик.

– Берегитесь, – сказал Ганди. – Если я действительно такой отъявленный уголовный преступник, каким вы меня изображаете, я могу легко справиться с вами и сбежать.

– Если вы это сделаете, значит, вы и впрямь уголовник, – возразил Модель. – Садитесь, если желаете.

– Благодарю вас. – Ганди сел. – Джавахарлала, как я понимаю, увели на расстрел. Зачем вы приказали доставить меня к себе?

– Чтобы побеседовать немного, прежде чем вы… присоединитесь к нему.

Не было ни малейшего сомнения, что Ганди понял, что означают последние слова, и тем не менее на лице индийца не отразилось и следа страха. Впрочем, это ничего не меняет, подумал фельдмаршал, хотя мужество противника, стоящего на пороге вечности, вызывало у него уважение.

– Я согласен побеседовать – в надежде убедить вас проявить милосердие к моему народу. Для себя лично я не прошу ничего.

Модель пожал плечами.

– Я был настолько милосерден, насколько это возможно на войне, пока вы не начали свою кампанию против нас. С тех пор я делаю лишь то, что должен сделать для восстановления порядка. Когда все наладится, моя политика снова станет мягче.

– Вы же производите впечатление порядочного человека, – с оттенком удивления в голосе сказал Ганди. – Как вы можете так бессердечно уничтожать людей, не причинивших вам никакого вреда?

– Я никогда не стал бы делать этого, не подстрекай вы их к безрассудному поведению.

– Стремление к свободе не безрассудство.

– Еще какое безрассудство, если человек не в состоянии добиться ее – а индийцам это не под силу. Ваши люди уже помаленьку разочаровываются в этом вашем… как вы это называете? Пассивное сопротивление? Глупейшее понятие. Тот, кто пассивно сопротивляется, имеет лишь одну перспективу – умереть. И у него нет ни малейшего шанса победить врага.

«Это заденет его за живое», – подумал Модель.

И действительно, голос Ганди звучал менее бесстрастно, когда индиец ответил:

– Сатьяграха бьет по душе угнетателя, а не по телу. Вы, должно быть, совсем лишены чести и совести, раз не в состоянии чувствовать боль своих жертв.

Это, в свою очередь, уязвило фельдмаршала, и тот огрызнулся:

– Я отнюдь не лишен чести. Я следую присяге, которую дал фюреру и через него рейху. А принимать во внимание всякие второстепенные обстоятельства не входит в мои обязанности.

Наконец-то Ганди утратил свое спокойствие.

– Но ведь ваш фюрер – безумец! Как он обошелся с евреями в Европе?

– Ликвидировал их, – сухо ответил Модель. – Все они были капиталистами или большевиками: и те и другие – враги рейха. Если враг оказывается у тебя в руках, есть лишь один путь – уничтожить его, если не хочешь, чтобы однажды он пришел в себя и нанес новый удар. Согласны?

Ганди спрятал лицо в ладонях и возразил, не глядя на Моделя:

– Но ведь можно сделать врага другом.

– Даже англичане не попались на эту удочку, в противном случае они не владели бы Индией так долго, – фыркнул фельдмаршал. – Они, однако, со временем начали потихоньку запутываться, иначе лидеры вашего движения уже давным-давно получили бы по заслугам. Между прочим, первый раз вы вмешались в наши дела еще много лет назад и этим самым допустили большую ошибку. – Немец положил руку на пухлое досье, лежащее перед ним на столе.

– Много лет назад? – почти безразлично переспросил Ганди.

Он сумел-таки одержать победу над этим человеком, с оттенком гордости подумал Модель: ему удалось то, что не получалось у нескольких поколений выродившихся англичан. Ну что ж, это вполне естественно, ведь англичан он тоже разгромил.

Фельдмаршал раскрыл досье и быстро пролистал его.

– Ага, вот оно, – сказал он, удовлетворенно кивнув. – Это было после Kristallnacht, [32]32
  Букв. «Хрустальная ночь», во время которой немцы начали уничтожение евреев.


[Закрыть]еще в тридцать восьмом году. Вы тогда подстрекали немецких евреев играть в ту же игру, какую практикуете здесь, – пассивное сопротивление. Если бы у них хватило глупости прислушаться к вам, это было бы Германии только на пользу, поскольку позволило бы расправиться с врагами рейха с большей легкостью.

– Да, я допустил ошибку, – сказал Ганди. Теперь он смотрел на фельдмаршала в упор, причем так свирепо, что на мгновение у Моделя мелькнула мысль, что старик сейчас набросится на него, несмотря на престарелый возраст и свою беззубую философию. Однако Ганди лишь продолжил скорбным голосом: – Я совершил ошибку, думая, что столкнулся с режимом, где есть совестливые люди, которых можно, по крайней мере, пристыдить и склонить поступать правильно.

Однако Моделя было ничем не пронять.

– Мы делаем то, что правильно для нашего народа, для нашего рейха. Мы намерены властвовать – и успешно делаем это, как видите. – Фельдмаршал захлопнул досье. – Вы заслуживаете смертного приговора за одно только то давнее вмешательство в дела фатерлянда. Я уж не говорю о недавних событиях. Вот так-то.

– История нас рассудит, – предостерег его Ганди.

Фельдмаршал встал, давая понять, что разговор окончен, – и улыбнулся.

– Историю пишут победители, – заметил он, наблюдая, как двое рослых охранников выводят старика. – А славно мы поработали сегодня утром, – сказал он Лашу, когда Ганди увели. – Что у нас сегодня на ленч?

– Кровяная колбаса с кислой капустой.

– Замечательно. У меня прямо слюнки текут. Только сперва надо закончить кое-какие дела.

Модель сел и вернулся к работе.