Текст книги "Гниль и руины"

Автор книги: Джонатан Мэйберри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

20

Когда они оказались у садовой калитки, Бенни положил руку на щеколду, но не открыл ее. Он повернулся к брату.

– И все же, – потребовал Бенни, – что все это значило?

– Ничего особенного. Чарли и Молот любят давить на людей. Не позволяй им затронуть тебя за живое.

– Что ты имел в виду, когда говорил о Потерянной Девушке, о том, что она видела и могла бы рассказать?

– Это плохой мир, Бенни, – лишь ответил Том.

– Тогда… что такое Геймленд?

Было совершенно очевидно, что брат не хотел отвечать, но, в конце концов, произнес:

– Это место, которого не должно существовать. Настоящая мерзость.

Бенни никогда не слышал, чтобы Том использовал слова типа «мерзость», не говоря уже о силе презрения в его голосе.

– Раньше это был парк развлечений, место, куда люди могли прийти на целый день для невинных забав. Он закрылся за пару лет до Первой ночи, несколько торгашей и охотников за головами обнаружили его и присвоили это место себе. Но их идея не имела ничего общего с семейным отдыхом и безмятежностью. Помнишь, я рассказывал тебе о том, как некоторые охотники за головами играли, сажая парней в одну яму с зомами?

Бенни кивнул. Он не поверил Тому в тот раз и с тех пор серьезно не задумывался над этим вопросом. Сейчас мысль о парнях, брошенных в яму с одной только палкой, чтобы защитить себя от зомов, вселяла гнетущий ужас.

– Раньше подобного рода развлечения они устраивали в Геймленде, и даже того хуже. Намного хуже. Охотники за головами, одиночки и прочие люди собирались со всех концов штата на эти игры. Делали ставки. Зом-игры, так это называлось. – Он замолчал, и его лицо исказилось от боли. – В тот год выдалась очень тяжелая зима, Никс была совсем маленькая – ей исполнилось шесть или семь, – Чарли вынудил Джесси Райли отправиться в Геймленд, чтобы получить достаточно рационных долларов на пропитание для себя и Никс. Только подумай, Бенни. Взрослая женщина, мать, вынуждена играть в «дом с привидениями» – извращенную игру, в которой они заставляли ее пробираться через дом, наполненный зомами, с обрезом биты или деталью трубы для защиты.

– Нет, – сказал Бенни. Это было непреклонное отрицание того, что подобные вещи вообще могут быть правдой. Они никогда не могли происходить.

– У нее дома была малышка, Никс. Джесси была в отчаянии. Она не могла позволить дочери голодать, да и родитель сделает что угодно, чтобы защитить своего ребенка. Даже если придется делать вещи, которые разорвут душу на части. Я забрал ее оттуда, – продолжал Том, – но она так и не стала прежней.

– Это невозможно. Я хочу сказать… как это может быть законно?

– Законно? – Том горько улыбнулся. – За городским забором нет законов. Все, что происходит в «Руинах», там же и остается. С другой стороны, если бы об этом стало известно всем, что такие вещи вообще случаются… Я сомневаюсь, что кто-либо, связанный с этим, был бы допущен в Маунтинсайд. Или в любой другой город. За стеной может и не существовать правил, но позволять преступникам жить по соседству… пожалуй, это совсем разные вещи. Однако, – вздохнув, продолжал он, – до настоящего времени никто не смог предоставить достаточно улик, чтобы доказать причастность живущих здесь охотников за головами к Геймленду.

Бенни встряхнул головой. Все это казалось совершенно нелогичным.

– Несколько лет тому назад, – продолжил Том, – кто-то поджег его, спалив все дотла. И владельцы перенесли зом-игры в новое место. Они держат его в секрете. Азартные игроки и остальные доставляются туда в закрытом вагоне, чтобы те не узнали, где это находится.

– Зачем?

– Затем, что кто бы ни поджег предыдущее место, он, возможно, захочет сделать это снова.

– Ты знаешь, кто его спалил?

Том не ответил. Вместо этого он рассматривал небо. Оно еще было голубым, но влажная дымка уже начинала наползать.

– Этой ночью будет дождь. Я не хочу впустую тратить остаток дня, обсуждая подобные вещи.

– Подобные вещи? Ты толком ничего не рассказал мне. Правда, что Потерянная Девушка что-то видела? И могла бы она сказать что-то против Чарли?

– Бен, ты задаешь вопросы, на которые я не знаю ответов. Могла ли она видеть или знать что-то? Вероятно. Быть может. Смысл в том, что Чарли, похоже, думает именно так. Поэтому он и начал распускать слухи, будто она всего лишь призрак или уже давно мертва. Он сам не может найти ее и не хочет, чтобы кто-то еще искал.

– Так он никак не был связан с ее появлением на карте?

– Не был. Позволить людям думать, что девушка реальна, и, имея изображение, позволить им опознать ее, если она когда-либо будет найдена… Это последняя вещь на свете, которую желал бы Чарли. – Том остановился. – Он плохой человек, дружок, и никого не прощает. Как и большинство людей, подобных ему, им движет страх.

– Страх? Чего ему бояться?

Том ответил:

– Правды. Многие люди бояться правды.

Бенни кивнул, хотя он и не совсем понял, что Том хотел этим сказать.

– Могу я получить назад свою карту?

Том достал ее из кармана рубашки и секунду внимательно изучал, а затем протянул Бенни.

– Не могу сказать, что обрадовался, узнав, что Роб продал это изображение типографщикам. Я просил его не делать этого. Портить отношения с Чарли – не самое умное решение.

Бенни разгладил карту о рубашку на груди.

– Как думаешь, почему мистер Саккетто все же нарисовал Потерянную Девушку, даже после того как ты просил его не делать этого.

– Люди совершают глупости, когда нуждаются в деньгах.

– Он не похож на бедняка.

– Нет, но для большинства людей денег всегда недостаточно.

– И это повлечет за собой много неприятностей? – спросил Бенни.

Том посмотрел назад, откуда они только что пришли.

– Нет, я надеюсь, но… – Он так и оставил предложение незаконченным.

– Мистер Саккетто говорил, что видел Потерянную Девушку пару месяцев назад. Но он сказал, мне следует спросить тебя об этом.

Воздух вокруг них был наполнен пением птиц и непрерывным стрекотанием цикад в высокой траве. Том облокотился на забор и вздохнул.

– Мы по-настоящему и не разговаривали с тех пор, как вернулись, – сказал он. – Я знаю, то, что мы увидели, ранило тебя довольно сильно. И знаю, что наши отношения немного изменились. В смысле, как братьев.

После короткой паузы Бенни кивнул.

– Так вот, есть одна проблема, малыш, – продолжил Том, – и быть может, ты поможешь мне решить ее. Я хочу сказать, ты ведь уже не ребенок, но еще и не взрослый. Ты уже не тот надоедливый сопляк, с которым я жил последние четырнадцать лет.

– Выкуси, – ухмыльнулся Бенни.

– Тебя бы и зомби не покусали. Они имеют пищевые стандарты. – Том оттолкнулся от забора. – Сейчас ты проходишь через все эти изменения, и я не знаю, кем ты станешь в итоге.

– И как это все ведет к тому, чтобы ты рассказал мне о Потерянной Девушке?

– В этом-то и проблема. Последний раз я отметил, что ты считал Кровавого Глаза, я цитирую: «Настоящим мужиком». Молота тоже. Но пару минут назад я увидел, как ты противостоишь им. Это не было похоже на дружескую беседу, но если есть даже призрачный шанс, что ты собираешься обмолвиться с ними хоть словом об этом, тогда я не могу и не скажу ничего о Лайле. С другой стороны, если бы я понимал, что могу доверять тебе – полностью и без оговорок, – тогда я, возможно, поразмыслю о том, чтобы поведать тебе всю историю.

– Ты можешь… – начал Бенни, но Том остановил его, подняв палец.

– Я не хочу, чтобы ты отвечал прямо сейчас, Бенни. Я хочу провести наше тренировочное занятие, а потом поужинать. И после мы поговорим.

– Почему не сейчас?

– Потому что ты хочешь этого слишком сильно.

– Отличное время, чтобы напускать на меня дзен.

Том пожал плечами.

– Если мне нужно узнать, кем является мой брат, ты так же должен узнать, кто я. Справедливости ради. – Он открыл калитку. – Пошли.

Бенни стоял за забором, барабаня пальцами по деревянной перекладине. Он не понимал Тома в большинстве случаев, и пару секунд чувствовал себя так, будто только что пропустил кульминацию шутки. Он опустил глаза на карту, как если бы Потерянная Девушка могла прошептать ему какое-нибудь объяснение.

«Только честно… дело во мне или Том сумасшедший?»

В ее глазах был бесконечно далекий ответ, и он не мог расслышать слово. Он вздохнул, убрал карту обратно в карман и направился в дом.

Пятнадцать минут спустя Том с оружием в руках пытался убить Бенни.

21

Бенни увернулся в миллиметре от клинка. Он мог чувствовать, как лезвие рассекает воздух, слышал свист ветра. Бенни бросился на бок и попытался перекатиться под столиком для пикника, но Том был проворным, как обезьяна. Он запрыгнул на поверхность стола и быстро упал на корточки. И когда Бенни уже выкатился из-под стола и начал вставать, тот остановил его, приставив кончик клинка прямо к горлу.

– Ты мертв.

Бенни подставил палец под тупой край деревянного тренировочного меча и оттолкнул его.

– Ты жульничал.

Том опустил саблю.

– Почему ты так думаешь?

– Я же уронил свой меч, – сказа Бенни, – и попросил дать мне секунду.

– Ох, пожалуйста. Ведь каждый в «Руинах», даст тебе поблажку.

– Зомы не носят мечей.

– Едва ли суть в этом.

– И, насколько мне известно, никто из охотников за головами тоже.

Том поднял полотенце и вытер пот с лица.

– Сейчас ты лжешь, чтобы не уронить свое достоинство. Ты видел, как один из них использовал меч там, снаружи…

– Хорошо, хорошо, как угодно. Позволь мне перевести дыхание. – Бенни отшвырнул свой деревянный меч и поплелся к кувшину с холодным чаем. – Более того, – продолжил он, оборачиваясь, – я бы предпочел обучаться стрельбе из пистолета.

– Ты уже знаешь, как стрелять.

– Но не так, как ты, – он чуть не сказал «как Чарли», но вовремя спохватился. В прошлом году на ярмарке урожая Чарли устроил демонстрацию различных трюков, стреляя из револьвера и ружья. Том следил за всем этим с прищуренными глазами и каменным лицом. Возвращаясь в мыслях к тому моменту, Бенни размышлял, был ли Том так же ловок с оружием, как Чарли. Он никогда не видел, как стреляет брат.

Том не ответил. Он взвесил в руке свой боккэн, деревянный меч для занятий айкидо, медленными движениями очерчивая линии в воздухе.

– Так ты научишь меня стрелять?

– В конце концов, конечно, – ответил Том. – Хотя… ты знаешь достаточно, чтобы справиться с одним мертвецом, если попадешь в передрягу. Но я уже говорил тебе, что предпочитаю сабли и ножи. Они более тихие и…

– Не нуждаются в перезарядке, – перебил его Бенни. – Да, я помню. Ты уже говорил мне это раз пятнадцать. А также то, что иногда тишина не играет роли.

– Действительно, но ситуаций, в которых она важна, намного больше. – Том поддел кончиком своего меча боккэн Бенни и подбросил его так, что тот кувыркался в воздухе снова и снова. Он долетел до Бенни быстрее, чем можно было ожидать, и парень удивился сам себе, когда вовремя выставил руку вперед и схватил меч. Брат усмехнулся. – Наконец-то у тебя улучшается реакция.

– Да здравствую я.

Том поднял меч, церемониально удерживая его двумя руками и подождал, пока Бенни закончит корчить рожицу и сделает то же. Том двинулся вправо, начиная медленное движение по кругу с мечом наготове. Бенни переместился влево, соответственно брату.

– Время вопросов, – сказал Том.

– Это обязательно?

– Нет. Ты можешь сдаться и пойти сгребать конечности в яму. Как пожелаешь.

Бенни не произнес то, что срывалось с его губ.

– Дай определение кэндзюцу.

– По-японски это означает «искусство меча» или «путь меча», – ответил он самым заунывным тоном, каким только мог. Том рванулся вперед на полшага в имитации нападении, и Бенни отступил назад.

– Что значит понятие «самурай»?

– «Служить», – ответил Бенни. На этот раз он попытался повторить обманный выброс, но вместо того, чтобы отступить, Том шагнул вперед, отразив клинок и стукнув его по плечу.

– Сейчас кровь хлещет из этой дыры, на месте которой раньше была твоя рука.

– Да, да, да. И когда я вернусь, как зом, я съем твои мозги.

Том рассмеялся и замахнулся для нового удара, но Бенни блокировал его и еще дюжину атак, последовавших за этой.

– Ты сражаешься не в полную силу, – сказал Бенни.

– Ты еще должен дорасти до максимальной скорости.

– Я могу выдержать это.

– Нет, не можешь.

– Могу.

– Нет, ты – ох черт. – Том двинулся вперед и вбок. И как в тот раз, дома у Гарольда Симмонса, Бенни увидел только размытые очертания фигуры брата. Том двигался с невероятной скоростью. Его меч, казалось, растворился, но потом было громкое «ТУК!», и боккэн Бенни уже вылетал у него из рук, а мир переворачивался вверх дном. Каким-то образом он оказался на траве, а Том прижимал его коленом и надавливал мечом на мягкую плоть ниже кадыка.

– Хорошо, – прохрипел Бенни, – вполне достаточно. Я еще не готов. И ты мне причиндалы отдавил.

Том убрал колено.

– Извини. Изначальной целью было бедро.

– Ты промахнулся, – ответил Бенни тонюсеньким голосом. – Оу.

– Правда, – сказал Том, – ну, прости.

Он отступил и позволил Бенни встать на ноги.

– Это было круто!

Бенни повернулся и увидел хохочущих над ним Морги, Чонга и Никс по ту сторону калитки.

– Ударь его еще, – попросил Морги.

– Да, – согласилась Никс. Она не улыбалась так широко как Морги, а в ее голосе слышалось раздражение.

– Придави еще раз его орешки, – предлагал Чонг, – думаю, этот прием никогда не устареет.

Бенни наехал на Тома:

– Что они здесь делают?

– Страдания легче вынести, если поделиться ими, – сказал Чонг, поднимая щеколду на калитке.

– Что?

– Они здесь для обучения, – сказал Том, – я пригласил их.

– Зачем? И помни, что ты не сможешь защитить себя, если я придушу тебя во сне.

– Вообще-то, смогу, – бросил Том через плечо, наклоняясь над старым черным холщовым мешком, в котором он хранил оборудование. Он вынул три потрепанных, но пригодных боккэна. – Я предположил, что ты будешь лучше учиться в группе. Ну, знаешь… с друзьями.

Бенни глянул на своих. Никс испепеляла его смертельным взглядом. Морги чашечкой сложил руки на паху, притворяясь, будто кричит от боли. Чонг сдержано улыбался ему и медленно проводил пальцем поперек горла.

– Друзья? – повторил Бенни.

Спустя три часа все четверо стояли на трясущихся ногах. Пот струился по всему телу. Одежда прилипла, а волосы свисали мокрыми паклями со лба и затылка. Морги едва мог поднять свой деревянный меч. Улыбка с лица Чонга пропала давным-давно. Бенни размышлял, хорошо ли это, желать сердечного приступа. Одна только Никс выглядела относительно бодрой. Она была такой же разгоряченной и потной, как и остальные, но ее руки не дрожали, когда она подняла свой меч для последнего упражнения.

Том выглядел так, словно он только что отлично подремал где-нибудь в гамаке под тенью деревьев.

– Хорошо, – сказал он, – разбились на пары. Мы двинемся в такой же атаке и будем защищаться, как до этого. Но посмотрите, можете ли вы сделать это на порядок лучше. Не нужно стремиться ударить противника сильно, но выполните атаку так реально, как можете, безопасным способом.

Морги вытолкнул Чонга из ряда, и они стали в позиции. Чонг был немногим лучше Морги. Он был быстрее, но Морги был достаточно проворным для коренастого парня и почти в два раза сильнее Чонга.

Затем в паре вышли Никс и Бенни. Он избегал этого весь день, и Никс, казалось, находила такое разделение мало веселым. Они выпрямились, подняли свои мечи в церемониальном приветствии и стали в стойки.

Том скомандовал «хаджиме», что на японском означало «начали», и Бенни ринулся в атаку. Никс ударила по мечу, и тот отклонился в сторону, а потом сильно стукнула Бенни по голове. У него перед глазами поплыли звезды.

– Нет, – сказал Том. – Мы пытаемся не вступать в контакт.

– Ох, – смущенно ответила Никс. – Точно.

22

Никс и Бенни размахивали мечами и отражали удары, наносили их и уклонялись, пока послеполуденное солнце жарило их кожу и кипятило пот в порах. И когда наконец-то Том проявил каплю сострадания и закончил обучение, они тут же упали там, где стояли. Морги лежал морской звездой, открыв рот и широко раскинув ноги и руки. Чонг заполз под стол для пикника, и, казалось, потерял сознание, свернувшись в позе эмбриона. Бенни похромал к дубу, толстый ствол дерева пустил корни по всему двору, и Бенни, тяжело опустившись на землю, сбросил ботинки и сделал глубокий вздох, как рыба, выброшенная на сушу.

– Возьми, – сказала Никс, и, приоткрыв глаз, он увидел ее, стоящую рядом с двумя стаканами холодной воды. Один она протягивала ему.

Бенни медлил.

– Она не отравлена, – продолжала Никс, – и я туда не плевала.

– Спасибо. – Он взял стакан и отпил половину, затем опять посмотрел вверх. Никс все еще стояла рядом. – Присаживайся.

– Ты уверен?

– Да. Лучше сядь до того, как упадешь.

Она опустилась на траву и села в тень, скрестив ноги. Том был в доме. Двор затих. Даже птицы на деревьях замолчали не в силах петь от жары. Доносились далекие раскаты грома, движущегося к западу. Но если шторм и приближался, то облака все еще были на противоположной стороне гор.

Они пили воду. Бенни отмахнулся от мухи. Момент затянулся.

– Прости меня, – выпалили они одновременно. Затем прищурились друг на друга и почти улыбнулись.

– Говори ты. – Опять. Они сказали это вместе.

Никс подняла руку.

– Я первая, – вызвалась она, и замолчала на несколько секунд. – Слушай… Прости меня за то, что была вся такая девчонка.

– Нет…

– Позволь мне закончить, – перебила она, – или я не смогу сказать это.

– Но…

– Пожалуйста.

Бенни согласился, кивнув. Никс вытряхнула капли воды из стакана через двор в место, где лежал Морги, по всей видимости, мертвый.

Но когда она заговорила, это были не те слова, которые ожидал услышать Бенни.

– Морги рассказал мне о карте, которую ты нашел. Потерянная Девушка. Он сказал, что в ту секунду, когда ты взглянул на нее, в воздухе вокруг твоей головы всплыли маленькие красные сердечки.

– Морги придурок. – Он произнес это в шутку, но, на самом деле, ему хотелось встать и добить его до смерти за то, что он раскрывает свой большой рот. Особенно сейчас, когда в этот самый момент карта с Потерянной Девушкой лежала у него под подушкой, и он планировал оставить ее там, когда будет ложиться спать сегодня ночью. Его лицо покрылось испариной. Он надеялся, что Никс подумает, будто причина в тренировке, но понимал – Никс слишком умна, чтобы так решить.

– Возможно, – сказала она, – но разве он не прав?

– Как можно влюбиться в кого-то с зомби-карты? – ответил он со смехом, но замешкался на целую секунду, и знал это.

– Так… ты не влюблен? – небрежно спросила она, но Бенни уже предвидел западню и знал, это была она. Этот вопрос имел столько же общего с зомби-картами, как их учебники по истории Америки с миром, в котором они сейчас жили. Этот вопрос вел по извилистой дорожке, полной шипов и медвежьих капканов. И он понимал это.

Бенни также знал, что не был самым умным из своих друзей. И когда дело доходило до проницательности, обычно не блистал сообразительностью. Но он также не был и глупцом, прекрасно осознавая, что сейчас происходит, и догадывался, если позволить всему этому продолжиться, оно повлечет за собой дурные последствия. Никс хотела вывести его на разговор о переживаниях, о любви. Она ждала, что он откроет дверь этой темы, которая не принесет ничего хорошего ни одному из них. Далее это перетечет в разговор о том, почему он тогда не взял ее за руку, что он действительно к ней чувствует и чувствует ли вообще что-нибудь. Он сам не знал ответов на эти вопросы и боялся того, что может сказать.

Так, он повернулся к ней и, вместо того, чтобы сказать что-то, просто заглянул в ее глаза. Позволяя ей смотреть на него.

Обжигающая молния разветвилась по небу над их головами.

– Что? – огрызнулась она. Затем услышала резкий звук своего голоса и его требовательный тон. Бенни мог видеть, как чувство неловкости закрадывается в ее глаза, и это было взаимно, потому что она знала, он тоже видел это. Это стало моментом истины, и каким-то странным образом Бенни почувствовал, что стал взрослее. Возмужал. Совсем немного. Никс тоже; он был уверен в этом. Ее зеленые глаза потеряли часть своей силы, а рот на секунду смягчился, как будто губы собирались задрожать. Но затем к ней вернулось самообладание, и ее челюсти сжались. Странным, безумным образом Бенни восхищался этим. Ему это нравилось.

Они сидели так долгое время. Ее взгляд то устремлялся вдаль, то возвращался, а губы хотели говорить, не имея уверенности, на каком языке говорят в этой новой странной стране.

– Я… – начал он, но она опять прервала его.

– Да поможет мне бог, Бенни, если ты скажешь «прости меня» я тебя убью.

Именно это она и имела в виду. Даже ее веснушки, казалось, светились опасным огнем. Но за всей этой злостью был шепот улыбки, который поднимал вверх утолки ее губ. И в этот момент Бенни пожелал, чтобы для них все было по-другому. Чтобы у них был шанс встретиться в этом возрасте, вместо того чтобы с детства быть знакомыми. Это бы многое облегчило.

Он откашлялся.

– Так… куда все это ведет нас, Никс?

– А куда ты хочешь, чтобы это вело?

– Я хочу, чтобы мы оставались друзьями. Всегда.

– А мы друзья?

– Ты одна из моих лучших друзей. Ты и Чонг – вы моя семья.

– Я и Чонг. Что по поводу Морги?

Бенни пожал плечами.

– Он собака в семье.

* * *

Морги поднял голову на звуки доносившегося хохота. На другом конце двора, в тени большого дуба, Бенни и Никс смеялись во весь голос.

– Что, черт возьми, такого смешного? – раздраженно спросил он.

Чонг вяло выглянул из-под стола. Он увидел их двоих, смеющихся вместе, как и то, что они сидят на приличном расстоянии друг от друга. И вздохнул.

– Мне это не нравится, – проворчал Морги. – Этот распутник соблазняет Никс.

– Морги, – позвал Чонг.

– Что?

– Заткнись.

Но Морги не отступал.

– Что? Ты говоришь, что мне не о чем беспокоиться?

Чонг поразмыслил.

– Зная тебя, твои привычки, твое отношение к личной гигиене и твой недоразвитый интеллект, я думаю, тебе следует о многом побеспокоиться.

– Эй!

Чонг хмыкнул и закрыл глаза.

На западе опять послышались раскаты грома.

Чуть позже Никс достала блокнот из своего рюкзака, и, заточив карандаш с помощью карманного ножичка, начала писать. Бенни притворился, что не смотрит на нее, хотя на самом деле наблюдал. Он был особенно увлечен тем, как футболка прильнула к ее телу, когда она потянулась за сумкой. И то, как солнечный свет привносит золотистые крапинки в ее зеленые глаза. Он стукнулся головой о жесткую кору дерева. Дважды. Жестко.

«Что, черт возьми, не так со мной?» – размышлял он, и уже не в первый раз.

Никс либо не замечала, как он смотрит не нее, либо – даже в свои без трех месяцев пятнадцать лет – была слишком опытной в искусстве быть молодой женщиной, чтобы позволить каким-либо эмоциям проявиться на своем лице. Она склонилась над книжечкой и писала почти двадцать минут, совершая достаточно длинные паузы в конце каждой заполненной страницы, чтобы заново наточить кончик карандаша.

Когда она опять остановилась, чтобы взять нож, Бенни спросил:

– Что ты записываешь в эту штуку?

– Я пишу книгу, – ответила она, ловко срезая пластинку дерева.

– О чем? О любви и зайчиках? Они нападут и съедят меня?

– Не искушай. Нет, это не роман. Это научная книга. – Она подула на заточенный кончик карандаша. – О зомби.

Бенни засмеялся.

– Что, ты хочешь убивать зомов? Я думал, вы ребята проделывали все эти штуки с мечом просто ради забавы.

– Я не горю желанием именно убивать, – ответила она. – Но я действительно хочу понять их.

– Понять что? – спросил Бенни, хотя даже когда он произносил это, то знал, что вопрос прозвучал глупо. Настоящая правда была в том, что все уже изменилось между ними, и эта территория не была изведана. Здесь появились новые чувства, новый язык, и он испытывал чрезвычайную неловкость. Он попытался снова. – Я хотел сказать… зачем?

Вместо прямого ответа Никс спросила:

– Ты хочешь провести в Маунтинсайде всю свою жизнь?

– Приходится же жить где-то, – начал он, но увидел, как в ее глазах зарождается разочарование. Никс потрясла головой и наклонилась над книгой. Карандаш балансировал, подхватывая поток ее аргументов. До того, как она закончила половину абзаца, кривая линия чаек пролетела над головой. Их грудки были белыми, как снег, а кончики крыльев черными. Никс кивнула в их сторону.

– Они, возможно, спят на побережье, прямо возле океана. Согласно картам, мы находимся менее чем в двухстах километрах от Тихого океана, но я никогда не видела его. Никто из наших сверстников не видел. И судя по тому, как идут дела, никто и не увидит. Это, вероятно, все равно, что побывать на другой планете.

– Почему ты хочешь увидеть его?

– А почему ты не хочешь?

– Я… – Он знал, что забрел в опасную область. Ее вопрос был наполнен всеми видами препятствий и изрыт кроличьими норами. Он не знал, к чему конкретно она клонит, но был достаточно сообразителен и понял, что близок к тому, чтобы ступить в такое место, которое может причинить ему вред. – Я никогда по-настоящему не задумывался об этом, – сказал он, и это было правдой. – Слушай, я вроде бы тебя понимаю. Ты разочарована в том, что город и есть весь твой мир, мы все испытываем это чувство. Ладно. Это гребаный отстой, и мне это тоже не нравится. Но как мы можем изменить это, изучая зомов?

– Ты помнишь тот урок истории, когда мистер Вестменш рассказывал нам о войне? Он говорил, что история свидетельствует о том, что завоевывать легче, чем управлять. Как раз эта идея так сильно нравится Чонгу.

– Они выиграли войну, но потеряли мир, – добавил Бенни. – Но я забыл, о какой именно войне говорил тогда мистер Вестменш?

– Он, возможно, так же рассказывал об этой войне. О последней войне. Первая ночь подобна атаке исподтишка, за которой последовали систематические вторжения. Так действовала и Германия на начальном этапе Второй мировой войны. Мы проиграли, потому что были совершенно не готовы к нападению, а к тому моменту, как поняли суть этих атак, было уже слишком поздно для организации ответного удара.

– Ты сейчас кого-то цитируешь?

– Нет. Почему ты так решил?

– Не знаю… просто, это звучит довольно замысловато.

– Для девушки? – Этот вызов заставил ее веснушки опять засветиться.

– Нет, – ответил Бенни, – для кого-то младше меня. Или… даже кого-то постарше.

Она проигнорировала подразумеваемый комплимент и вернулась к теме:

– Прямо сейчас мы удерживаем наш город. Мы больше не проигрываем войну, потому что враг исчерпал запас методов наступления. Мы возводим стены, и они не могут разрушить их. Мы знаем, что любой, кто умрет, превращается в зома, поэтому соблюдаем все меры предосторожности вокруг больных и умирающих. У нас есть пистолеты и оружие, защитные куртки, трупный яд кадаверин. Мы заложили фундамент целой новой науки ведения войны против врага.

– Хорошо. Итак?

– Итак… мы можем вернуть назад остальные части страны.

Бенни кивнул. Он рассказал о его кратких разговорах на эту тему с Томом и Робом Саккетто. Хотя ни один из этих разговоров не заходил далеко, и ни у кого из них не было такой страсти в голосе, которую он слышал в голосе Никс.

– В Тихом океане, не так далеко от побережья, находятся острова. Я читала книгу о них. На некоторых проживало всего несколько тысяч человек, и даже если все эти острова заполнены зомами, у нас есть новые данные, достаточно людей и оружия, чтобы очистить их. Зомы не умеют плавать, не могут использовать лодки. Мы можем селиться на таких островах. В книге сказано, что на нескольких из них имеются пригодные для сельского хозяйства земли.

– Чтобы заселить их, уйдут годы.

– У нас есть эти годы. У нас больше ничего нет, только время, Бенни. Годы и годы, и вечность, ведь это все, что нам осталось.

– Чем все это лучше того, что мы имеем сейчас здесь? У нас есть пахотные земли, за которые не нужно сражаться.

– Потому что там, на островах, в конце концов, останутся только люди. Даже если там начнется вспышка болезни или кто-то забудет запереть себя ночью и превратится в зома, это не выльется в еще одну Первую ночь. И нигде-либо поблизости. Каждый знает базовые правила, как справляться с зомом. Мы обучались этому через игру, когда были в первом классе. У нас сложилась культура охотников на зомби, Бенни, пусть даже большинство людей отрицают это или делают вид, что все обстоит иначе.

Бенни размышлял об этом, пытаясь обнаружить слабые места, но не находил их.

– Если бы там остались только люди, – продолжала Никс, – им не пришлось бы жить в постоянном страхе. В охотниках за головами исчезнет необходимость. Это опять будет настоящий мир. – Она посмотрела на восток, как будто могла видеть линию ограждения с заднего двора Бенни. – Ты воспринимаешь стену, как то, что ограждает от зомов снаружи. Но я нет. Я вижу ее, как нечто, удерживающее нас внутри. Здесь мы в ловушке. Быть запертым в ловушке, это не значит быть живым и находиться в безопасности. И это не свобода.

Бенни смотрел на нее, на профиль лица, на то, как она вглядывается в невидимый забор. Никс была такой хорошенькой, такой умной, такой… в общем, сочетала в себе все хорошее. «Открой свой рот, ты, придурок, – приказывал он себе, – просто скажи ей».

– Никс, – мягко произнес он, не имея никакого понятия, что скажет дальше.

– Что? – она все еще смотрела на восток, наблюдая, как все новые чайки приближаются с той стороны и устремляются вперед к невидимому побережью позади них.

– Я действительно хочу увидеть океан.

Она повернулась к нему.

И он продолжал:

– Океан, острова к западу или что бы там ни находилось по другую сторону «Гнили и руин» на востоке. Возможно, то, что находится в другой стране. Что бы там ни было, я хочу увидеть это. Не хочу провести свою жизнь в этой клетке для трусов. – Он сделал вдох, подбирая слова, чтобы правильнее выразиться. – Ты права. Если мы не выберемся из этого города, все приведет к тому, что мы умрем здесь. Я имею в виду всех жителей. Маунтинсайд был способом для Тома и остальных взрослых пережить Первую ночь. Но сейчас это…

Она закончила эту мысль за него:

– Сейчас это гроб. Ни пространства, ни воздуха, ни будущего.

– Точно.

Даже несмотря на то что его внутренний голос кричал на него, чтобы он сказал больше, он не мог заставить язык сформировать слова. И сидел там, пристально смотря в ее глаза. Спустя долгое время Никс вздохнула. Она провела по его лицу. Не более чем призрачно-легкое касание кончиков пальцев на щеке.

– Один из нас самый глупый человек во всем огромном мире, Бенни Имура, – произнесла она. А затем поднялась и пошла внутрь, чтобы умыться.