Текст книги "Гниль и руины"

Автор книги: Джонатан Мэйберри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Часть IV
Семейный бизнес

«Страх глубок настолько, насколько ему позволяет разум».

Японская поговорка

39

Бенни открыл глаза и осознал, что спал… и что был один. В домике лесника стояла кромешная тьма. Он напрягся, выискивая свой меч, но пальцы нащупали лишь пустоту. Тогда он вспомнил, что оставил боккэн в уборной.

– Никс?.. – прошептал он.

Тишина.

Очень медленно он переместился на колени и поднялся на ноги, не выпрямляясь в полный рост, вслушиваясь в каждый звук. Воротник рубашки все еще был влажным от ее слез, так что он знал, что не мог проспать долго. Должно быть, около получаса?

Он вышел наружу. Никс стояла на углу ограды с крепко скрещенными на груди руками, ее волосы развевались на легком ветерке. Все небо покрылось россыпью звезд, а посередине висел серп луны, бросая отсветы на ее лицо и сияя в слезах, словно это капельки ртути бежали по щекам. Он подошел к ней, облокотился на изгородь и посмотрел в бесконечность неба. Звездный свет мерцал в куполе листвы, и казалось, что лесной океан простирается бесконечно вдаль.

– Ты что-то услышала? – прошептал он, когда они уселись на краю моста, их ноги свисали над озером тьмы.

– Нет.

– Хорошо. Думаю, здесь безопасно, – продолжил он и, запнувшись, добавил: – Я хочу сказать, наверху.

Она кивнула. На ближайшем дереве пересмешник пел свои непоследовательные трели.

Бенни сказал:

– Когда рассветет, нужно попытаться найти путь обратно в город.

Никс только отрицательно мотнула головой, и это несогласие имело так много возможных значений, что Бенни не задавал вопросов.

– Морги, – сказала она. – Он?..

– Нет, с ним все в порядке. По крайней мере, будет. Они довольно сильно ударили его по голове, но врач сказал, что он оправится.

Бенни видел, как Никс собирается с силами перед тем, как задать следующий вопрос, и был почти уверен, что именно та спросит.

– Моя мама, – начала она, и он тихо сжал пальцами край металлического пола моста. – Они говорили, что она стала… что она будет… – Никс замолчала и затрясла головой, пробуя подобрать другие слова. – Они хотели оставить Тому подарок. Так они это назвали. «Подарок».

– Все произошло не так, – успокаивал Бенни. – Мы достаточно быстро прибыли к вам домой. Твоя мама все еще была… твоей мамой. Том до последнего держал ее на руках, а она держалась за него. Все было… даже не знаю. Я никогда не видел ничего подобного. Но затем она… покинула этот мир. Не казалось, будто ей было больно, когда это произошло. Она просто уснула.

– Уснула, – тихим эхом повторила Никс. – А… после? Она… я пытаюсь сказать, они позволили ей… Боже, Бенни, не заставляй меня произносить это!

– Нет, – успокоил он. – Она не превратилась. Времени не было. Том сделал то, что было должно.

– Том?

– Да. С помощью лучины. Сделал все быстро и точно. Она не знала. И он продолжил держать ее после этого.

Никс ничего не сказала, но он мог чувствовать ее боль. Она сидела, вглядываясь в темноту своих собственных мыслей, пока сфера ночи вращалась над ними.

– Никс, почему они пришли за тобой?

Она повернулась к нему в темноте.

– Из-за той карты. Зомби-карты с девушкой на ней.

– Не понимаю.

– Зак Маттиас тоже нашел одну. Я столкнулась с ним вчера, когда тот возвращался домой из магазинчика со своими зомби-картами, и попросила на них взглянуть. Он отреагировал довольно чудаковато, но все же показал. Увидев карту Потерянной Девушки, я сказала ему, что уже встречала такую. Зак по-настоящему заинтересовался и спросил меня, где именно та мне попадалась, а я рассказала, что моя мама дружила с мистером Саккетто, художником поражения. Они с Томом несколько раз приходили к нам и разговаривали о Потерянной Девушке.

– Ты никогда не рассказывала мне об этом.

Она пожала плечами.

– С чего бы? Не было похоже, что это нас касалось. Просто беседа мамы с друзьями. Но как только я сказала об этом Заку, тот принялся расспрашивать меня. Что моя мама знала о Потерянной Девушке? Что Том и мистер Саккетто говорили ей? Знаю ли я, где она находится? – Слезы покатились по ее лицу, и Никс смахнула их. – Мне казалось, он интересуется этим только из-за картинки. Девушка такая хорошенькая, понимаешь? Почти как из книжки. Принцесса волшебного царства или кто-то в этом роде. Зак улыбался во время всего разговора… Даже не знаю… Он привлекательный, и был так мил со мной и…

– И я тебе отказал?

Никс пронзила его сверлящим взглядом, но ее лицо смягчилось, и она снова отвернулась.

– Не знаю. Может быть.

– Что ты ему рассказала?

Ей понадобилось много времени, перед тем как ответить, и дважды ее лицо морщилось от боли, когда она пыталась справиться с ней.

– Я… я рассказала ему все, что знала. Не так уж много. Я действительно не обращала особого внимания на разговоры мамы и остальных о той девушке. Только сказала Заку, что мама знает о ней больше меня. – Никс затрясла головой в замешательстве. – Не знаю, Бенни. Зак был так любезен… не помню, что наговорила.

– Все в порядке, Никс.

Она повернулась к нему.

– В порядке? Нет, все далеко не в порядке! Разве ты не понимаешь? Я сболтнула Заку, что мама знает о Потерянной Девушке, и догадываюсь, именно поэтому Чарли пришел в наш дом. Все из-за моих слов!

Ее последняя фраза заглушилась накипевшей болью и ненавистью к себе.

– В смерти мамы виновата я!

– Нет, не ты, – резко крикнул Бенни. Он приобнял ее. Она была сильная; пыталась вырваться и встать, но он удержал ее. – Послушай меня, Никс! Твоя мама мертва, потому что Чарли Маттиас псих и убийца, и… и… – Он не смог найти достаточно гнусного слова, полно описывающего такую чудовищную натуру.

Слезы хлынули по ее лицу, но зубы были сжаты и оскалены.

– Чарли знал, что у тебя есть такая же карта. В течение всего времени пребывания в доме он без устали повторял, что они должны были отобрать ее у тебя. Он был в бешенстве. Говорил, что ты дерзил ему, и если бы не появился Том, он бы научил тебя манерам. Манеры… Такое слово он использовал в нашем доме, утверждая, что мы все должны обходиться с ним подобающе.

Бенни отпустил ее руки, и Никс отклонилась назад.

– И все же, почему пришли именно за твоей мамой? Сейчас подобных карт, должно быть, напечатано несколько штук, даже таких редких карт погони, как эта. Во всех городах. Он не может убивать каждого, у кого есть такая.

– Нет… причина была не только в карте. Он сделал это, думая, что маме что-то известно об этой девушке. Что она знает, где можно ее найти. И… могу предположить, что она действительно что-то знала. Думаю, возможно, что Том рассказал ей, где, по его мнению, находилась Потерянная Девушка. – Она бросила на него пронзительный взгляд. – Том что-нибудь говорил тебе насчет моей мамы и Геймленда?

Бенни кивнул.

– Ей постоянно слились кошмары об этом месте. О битвах с зомами для заработка денег на наше выживание. Господи – все это она должна была делать только ради меня.

– Стоп, не думай так, Никс. Подобные мысли сведут тебя с ума, и вообще это не правда. Твоя мама делала то, что считала правильным. Делала, что должна была. И поступила так, потому что любила тебя. Лишь мать могла обладать такой силой воли или даже настолько заботиться о своем дитя, чтобы пожертвовать собой и решиться на подобное. Ты не можешь позволить этому сожрать тебя.

Никс вытерла с глаз набежавшие слезы и кивнула, но Бенни понимал, ей потребуются годы, чтобы разобраться со всем этим. Он лишь надеялся, что у них будет это время.

– Несколько месяцев назад мама сообщила мне, что это Чарли отстроил Геймленд заново. Полагаю, Том рассказал ей. Ночные кошмары стали намного хуже после этого, и она все время берегла меня, никогда не оставляя наедине с Чарли или Молотом. И… и… прошлой ночью Чарли пригрозил ей, что они заберут меня туда. Этот удар стал для нее сильнее, чем любые побои. Мама впала в истерику и ударила скалкой его по голове. Мне бы хотелось, чтобы она его убила, но он набросился на нее, как животное. – Никс остановилась, и Бенни не побуждал ее рассказывать дальше эту историю.

Ночные птицы продолжали свой непрерывный хор.

– Потом они ударили меня очень сильно, и, как мне кажется, я потеряла сознание, а когда очнулась, мы уже оказались снаружи, в «Руинах». Они сказали, что ведут меня в Геймленд.

– Должно быть это где-то поблизости?

– Не думаю. Я подслушала, как Молот объяснял остальным охотникам за головами, что они направляются в лагерь Чарли на вершине гор, а утром повернут на восток в Геймленд.

– Рад, что ты сбежала, Никс. Я просто с ума сходил, думая о том, что ты там с этими маньяками.

– Чарли не позволял им ранить меня слишком сильно. Говорил, что я должна быть «свежей» для зом-игр.

– Вещи, которые они творят, – сказал Бенни, – в городе прошлой ночью, снаружи, в Геймленде… Это хуже, чем то, что делают зомы.

– Знаю, – согласилась она. – Зомы движимы некой инфекцией, но в действительности у них нет разума и они бездушны. Эти мужчины имеют разум и душу и творят такие вещи. Не единожды, а снова и снова.

Вдалеке послышался звук, похожий на крик. Хотя не на человеческий. Может ли это Апачи или Вожак? Или всего лишь позыв какой-то хищной ночной птицы?

Бенни придвинулся немного ближе к Никс.

– Том говорил, что ходят слухи о похищении охотниками детей из тех мест, где их никто не будет искать. Детей для Геймленда. Кто-то из них говорил об этом?

– Да. Один мужчина докладывал, что они отловили группу детей и теперь те ждут в лагере.

– Ты знаешь, где находится лагерь?

– Нет… но он не может быть далеко.

Бенни поразмыслил над этим.

– Если Том… то есть… Возможно, Том знал, что делать. Он мог бы найти лагерь и освободить тех детей.

Никс взглянула на него.

– Боже! Я очень хочу, чтобы мы смогли сделать это.

– Мы? Вряд ли. У нас нет оружия, нужной подготовки или чего еще, а еще там бродит миллион зомби.

– Что ты сейчас говоришь? Мы не будем ничего делать? Просто позволим им отвезти тех детей в это ужасное место?

Бенни покачал головой.

– Все не так, Никс… Мы просто не можем ничего предпринять. Я хочу сказать, будь реалисткой.

– Реалисткой? Да, а ты всегда живешь в реальном мире, Бенни Имура.

– И как это понимать?

– Ты влюблен в девушку, которую увидел на зомби-карте, и просишь меня быть реалисткой. – Она замотала головой, и они погрузились в напряженное молчание.

– Я ни в кого не влюблен, Никс. Более того, я даже не знаю Лайлу. Не сходи с ума, – сказал он.

Никс только буркнула что-то.

– Бенни, – начала она спустя какое-то время. – Пару лет назад, когда мама думала, что я сплю, я слышала, как она умоляла Тома убить Чарли. Она хотела, чтобы он застал его в «Руинах» и убил… Но он не сделал этого, Бенни! Ему следовало так поступить… но он не решился.

– Знаю. Но… думаю, возможно, именно он спалил Геймленд.

– И что? Проблема не в месте, Бенни, она в людях. Том не остановил их. Я думаю, он боялся Чарли.

Бенни отрицательно мотнул головой.

– Ты не понимаешь. Том оказался не таким, каким я его видел. Я невероятно ошибался насчет него. Он не боялся…

Но Никс уже перешла в атаку и решила добить его.

– Ты никогда не любил Тома, так что не начинай сейчас его защищать. Сам ведь всегда говорил, что тот был слабым. Он представлялся таким сильным, и даже не сделал того, чего хотела мама. Не смог… и посмотри, чем все закончилось. Мама умерла. – Она ударила кулаками по металлическим перилам, и эхо отскочило от темных ночных деревьев. Бенни услышал его, тут же схватил ее за запястье.

– Нет, – предостерег он. – Не снаружи. Звук…

Она повернулась к нему.

– Ты тоже боишься? – усмехнулась она.

– Да, – ответил он. – Боюсь. Там повсюду зомы, Никс. Зомы и они. Звуки далеко разносятся.

Но ее боль и злость все еще искали мишень.

– Ты просто так же плох, как и Том. Ты, и Морги, и Чонг. Вы преклоняетесь перед Чарли и другими охотниками за головами. Считаете их крутыми. – Она вложила в эти слова так много яда, что Бенни понял – он никогда не позволит себе произнести их. Они звучали пусто, незрело и глупо.

– Уже нет, – сказал он.

– Ох, конечно. Сейчас, когда уже слишком поздно что-либо делать, ты мудр и великодушен. Пожалуйста.

Ее голос пропитался желчью и становился громче. Бенни пытался всмотреться в ее лицо в звездном свете, но все, что видел, это жесткие линии.

– И по поводу Тома… я не уверен в своих чувствах к нему. Хочу сказать, что скучаю. Очень сильно. Сильнее, чем как думал, буду скучать. – Он покачал головой. – С того самого дня, когда он впервые вывел меня в «Руины», все изменилось. Я не понимаю его. И не знаю, понимал ли вообще когда-нибудь.

Никс с силой толкнула его в грудь.

– Какая разница? Он не спас мою мать, а мог бы.

– Никс, я знаю о твоих ранах. И мне хочется излечить их, клянусь богом. Я хотел бы иметь силы все изменить, сделать то, что произошло, неправдой. Если мог… то отдал бы все на свете. Я бы умер, чтобы у тебя и твоей мамы все снова стало хорошо.

Она начала говорить что-то, но он коснулся ее руки.

– Если тебе нужно сорваться на мне, если нужно что-то сделать со мной – сказать что-то, сбросить с этой башни – если это хоть немного поможет, то давай, вперед. Я больше не волнуюсь о том, что со мной произойдет. Я получил то, что хотел.

– И что это? – потребовала она.

– Ты, – ответил Бенни. – Мне удалось спасти тебя от опасности. Уберечь от монстров.

Она уставилась на него не в состоянии вымолвить ни слова, несмотря на попытки.

Бенни вытащил из заднего кармана потертый кожаный блокнот и вложил ей в руки.

– Я нашел его на полу твоей комнаты. И сохранил. Я… никогда не открывал его, не читал. Просто держал его при себе, потому что до тех пор, пока он был со мной, я знал, что обязательно найду тебя.

Никс взяла книжечку и, в бледном свете звезд и луны, провела пальцами по обложке и вдоль переплета. Когда она снова подняла глаза и взглянула на Бенни, те наполнились новыми слезами.

– Бенни, я… – начала она, но прежде чем смогла произнесли что-нибудь еще, он наклонился вперед и поцеловал ее. Это было неподходящее время, неправильное место, плохие обстоятельства. Но не было ничего правильного в целом мире.

Кроме этого поцелуя.

40

Никс заснула, положив голову ему на колени. Бенни бодрствовал следующие пару часов, поглаживая ее волосы и всматриваясь в бесконечное поле звезд, простирающееся над ним. После первого обжигающего поцелуя они уже не были прежними. А потом было много слез, полное осознание потери ударило Никс. Хотя слезы стали тише. Они лились не от шока и отрицания. Она уже пережила этот приступ. Это были сокровенные, горестные слезы принятия.

Их жизни изменились. Мир перевернулся. Пока Бенни сидел там, поглаживая волосы Никс, он испытал странное чувство, что если он обернется кругом, ему удастся увидеть вчерашний день и день до этого, весь путь до той точки, когда им было принято решение пойти в ученики к Тому. Это произошло именно в тот момент, его шаги отклонились от обыденного и предсказуемого курса намеченной для него жизни. Он хотел бы иметь возможность позвать того Бенни десять дней назад и предупредить, чтобы он не шел этим путем. Устроиться на работу в яму, наняться к замочному мастеру немцу, работать на башне вместе с Чонгом. Что угодно, кроме этого.

Пока он думал обо всем, то почувствовал, как зараза закрадывается ему в сознание, формируя гадкие вопросы, словно опухоль.

Случилось бы это, если бы он не пошел на эту чертову работу к Тому?

И даже хуже…

Произошло бы хоть что-то из всего этого?

Глубоко внутри он понимал, что подобные вопросы были глупыми и неправильными. Чарли и Молот все равно пришли бы за Томом, и Саккетто, и мамой Никс.

Пришли бы?

Он также осознавал, что вина, которую чувствовал, ничем не отличалась от той, которую чувствовала Никс за свой рассказ Заку о маме и Потерянной Девушке. Вещи, сказанные бездумно, никогда не должны быть использованы как оружие. Вина здесь была, решил он, наконец, но она полностью лежала на Чарли.

Даже одно воспоминание об этом имени заставило загореться все его нутро.

Впервые в своей жизни он хотел, чтобы Том был здесь и помог во всем разобраться. Том. Бенни ненавидел брата большую часть жизни, и вот только тот начал ему нравиться – даже если он и не вполне понимал его, – а сейчас мертвецы расправились с ним.

До него внезапно дошло, что Том, возможно, не просто умер, но и стал зомом, и осознание этого было как резкий удар в лицо. Бенни закрыл глаза и нашел то старое-престарое воспоминание о маме в белом платье с красными рукавами, протягивающей малыша Тому и кричащей, чтобы тот бежал, и брат убежал, оставив ее там, позади. Том охотник на зомов. Том трус.

Или уже зомби. Появится ли новая зомби-карта по такому поводу? Две недели назад Бенни, возможно, нашел бы подобное забавным. Или просто закономерным.

Сейчас же ужас от этой мысли распространился дальше, чем нависающая над ними ночь. Он вспомнил их ссору, когда Том показал ему пожилого мужчину и девушку в форме официантки.

Это не одно и то же. Они зомы, парень. Они убивают людей. Они едят их.

А Том сказал:

– Они раньше были людьми.

Сейчас он был одним из них. Бенни изо всех сил старался не думать, какими были последние секунды жизни брата. Заряд из дробовика Молота настиг его; Бенни видел, как брызнула кровь. Оказался ли выстрел смертельным? Это стало бы милостью. Альтернатива выглядела куда ужаснее. Упасть вниз, в толпу монстров, полностью в крови. Белые руки жадно царапали кожу, гнилые серые зубы кусали плоть, вгрызались…

Том не заслужил такого. Бенни не мог с уверенностью сказать, трус его брат или был ли им когда-то. Он сомневался в собственных воспоминаниях о Первой ночи или, наконец, в том, что скрывали эти старые образы. Хотя, даже несмотря на их значение, все же Том не заслуживал такой гибели.

Он вздрогнул, и Никс беспокойно зашевелилась.

Бенни посмотрел на нее, и его мысли понеслись в другом направлении. Этот поцелуй. С Никс? Никс, из всех людей. Это казалось нелепым, невозможным. Они уже сталкивались с этим препятствием в городе и не смогли преодолеть его вместе. Было опасно и неправильно влюбиться в друга. Это все усложняло. Он и Чонг дали клятвы однажды, что никогда не влюбятся в знакомую девчонку. Смелое заявление для такого маленького города, как Маунтинсайд. И вот сейчас… Никс Райли спала у него на коленях, и Бенни мог поклясться, что еще мог чувствовать тепло ее губ на своих губах.

Он вытащил потрепанную и пропитавшуюся потом зомби-карту из кармана рубашки и посмотрел на Потерянную Девушку. Чувство вины пронзило его грудь. Бросив быстрый взгляд на Никс, он мог видеть, как ее глаза двигаются под закрытыми веками, ей снится сон. Тихий стон сорвался с ее полураскрытых губ, наполненный целой палитрой эмоций. Болью потери, отчаянием и страхом, а также яростью и неповиновением.

Бенни убрал прядь волос с ее щеки.

Его мутило от смятений и противоречий. Даже сейчас, после невероятного поцелуя, который они разделили, смотря на изображение Потерянной Девушки, он чувствовал почти физический толчок. Желание найти Лайлу и защитить было таким же сильным, как и в первый раз, когда он перелистывал карты на крыльце «Лафферти», но тогда это имело так же мало смысла, как и сейчас. Он не знал эту девушку. Даже Том и Саккетто по-настоящему не знали ее. И если она все еще пряталась где-то в «Руинах», то оставалась ничем и никем для него. Но тем не менее…

В то же время.

Он долго изучал карту, даже когда веки начали опускаться от усталости. Никс снова застонала в своем сонном тревожном аду. Бенни перевел взгляд с нее на Потерянную Девушку и обратно.

– Мне жаль, – пробормотал он.

Затем вытянул вторую руку, и в следующий момент разжал пальцы, позволив ветру унести карту. Та взмыла высоко в воздух, кувыркаясь снова и снова, ее картонное изображение мелькало в серебряном свете звезд и затем исчезло в темноте под ними.

Бенни наклонился и поцеловал Никс в щеку, а потом откинулся назад к стене и, уставившись в ночь, медленно уплыл в звездное море.

41

– Ну, разве это не очаровательно.

Бенни и Никс резко подскочили от звука голоса, промаргиваясь в резких лучах зари, стараясь выбраться из объятий друг друга и понять, где они вообще находятся.

На металлическом мостике, снаружи огибающем заброшенную заставу лесника, стояло двое мужчин. Они мерзко улыбались, у обоих на поясе висели пистолеты, а дробовики были перекинуты через плечо.

Скинз и Турк.

– Ничто не сравнится с юной любовью, – ухмыльнулся Турк.

– Она согревает мое усталое сердце, – согласился Скинз.

Бенни инстинктивно раскинул руки, как бы возводя преграду между охотниками за головами и Никс.

– Чарли это понравится, – продолжил Скинз. – Он был очень зол, когда улизнула эта маленькая ведьма.

– Оставь нас в покое, – прорычал Бенни.

– Конечно, – рассмеялся Турк. – Именно так мы и поступим. Потратив целую чертову ночь, прочесывая эти жуткие леса, забравшись на эту высоченную башню, просто уйдем, ведь вы попросили. Слушаюсь, господин, мы немедленно уберемся отсюда. Приносим извинения за то, что нарушили ваш сладкий сон. – Скинз хлопнул ладонями по бедрам, как будто подзывал собак. – А ну-ка… давайте быстро сюда.

Бенни с Никс медленно встали на ноги, но не сделали ни шагу к охотникам за головами. Турк вошел в домик лесника и вернулся оттуда с боккэном.

– Взгляни-ка, – усмехнулся он. – У малыша есть игрушечный меч.

Он поднял его над головой двумя руками и со всей силы опустил на металлические перила. Крепкое дерево отскочило от удара, но не сломалось. Турк выругался и, повернув меч боком, ударил плоской стороной лезвия по изгороди. Меч с резким треском раскололся пополам. Длинный конец, вертясь, полетел в кроны деревьев далеко внизу. Турк рассмеялся и отшвырнул сломанную ручку на мост.

– У них есть еще что-нибудь? – спросил Скинз.

– Не-а.

– Тогда давайте сматываться отсюда, – рявкнул Скинз на Бенни и Никс. – Вперед, дети. Чарли о многом хочет поговорить с вами двумя. И это обещает быть преинтересная беседа.

– Разговор по душам, – рассмеялся Турк.

– Глубоко содержательный, – согласился Скинз.

– Позвольте нам уйти, – просила Никс. – Вы ведь можете это сделать. Просто скажите Чарли, что не нашли нас.

Скинз выглядел по-настоящему сбитым с толку.

– С чего бы, черт возьми, нам захотеть это сделать?

Бенни шагнул вперед.

– Вы знаете, что сделал Чарли прошлой ночью?

– Это не мое дело.

– Но вы же с ним. Вы помогаете ему творить такое.

Скинз выглядел скучающим.

– Ты что, пытаешься воззвать к моей лучшей стороне, парень?

Позади него Турк лопался от смеха.

– Удачи с этим.

– Пожалуйста… – продолжал Бенни. – Мы не сделали вам ничего плохого.

– Какая разница?

– Я не дам вам забрать ее…

Внезапно Скинз наотмашь ударил Бенни по лицу тыльной стороной руки. Удар был настолько жестким и стремительным, что тот упал еще до того, как осознал, что произошло. Он врезался поясницей в изгородь и, возможно, свалился, если бы Никс не схватила его и не оттащила прочь. Бенни упал на колени и сплюнул кровь и обломок зуба на помост.

– Оставь его! – закричала она.

Ухватив Никс за волосы, охотник за головами оторвал ее от Бенни и швырнул в стену.

– Заткнись-ка, девчушка. Не нужно говорить нам, что делать.

Бенни в рывке оторвался от помоста и направил свой кулак Скину в ребра. Это была хорошая попытка, но его все еще мутило после пережитого удара, и рука просто пролетела вдоль широкого бока. Скинз повернулся вокруг своей оси и нанес сильный удар в спину Бенни, толкая того между лопатками и сбивая с ног, приложив грудью о землю.

– Выкинешь подобную штуку еще раз, малой, и порублю тебя на кусочки.

Но Бенни едва мог хотя бы дышать. Когда он упал, его грудная клетка напоролась на сломанную рукоятку боккэна, и он чувствовал себя так, словно крепкое дерево пробило дыру в легких.

– Бенни! – завопила Никс, но когда она попыталась нагнуться и помочь ему, Турк ухватил ее за рукав и отволок в сторону. Рубашка задралась вверх, обнажив живот почти до груди. Оба охотника за головами засмеявшись, присвистнули и отпустили шуточки, вульгарные и угрожающие. Никс не уступала и не сдавалась. Боролась с ними, нанося удары так сильно, как только могла, отвесила охотнику пощечину по лицу и впилась ногтями ему в руки, барабаня кулаками по груди и щекам. Подобное нападение было таким неожиданным и свирепым, что на секунду тому пришлось отступить, отпустив ее, в попытке защитить лицо обеими руками. Никс старалась ударить его в пах, но Турк развернулся боком и со всего размаха шлепнул ее по лицу, отшвырнув обратно к стене. Удар был тяжелым, и Никс медленно сползла вниз на колени.

– Мелкая поганая девка! – прорычал Турк. Его губа и правое ухо уже распухли.

Но даже тогда Никс не остановилась. Бенни мог видеть, как та вскочила с колен и бросилась к Турку, сбивая его с ног, вдавливая в перила. Она издала звук охотящейся кошки. Рык, зарождающийся глубоко в груди и поднимающийся вверх, проходящий через весь ее гнев и издевательства, и точное понимание того, что представляет собой будущее. Ее крик спугнул птиц с деревьев и эхом отразился от горного склона. Турк продолжал отступать, пораженный и сбитый с толку тем, что этот ребенок, всю прошлую ночь сжимающийся от страха, сейчас бросается на него с такой неимоверной силой и скоростью.

– Вбей немного здравого смысла в эту маленькую мегеру, – потребовал Скинз. – Расправься с ней… или дай мне это сделать.

Он перешагнул через Бенни и, потянувшись к Никс, ухватил ее за волосы, а Турк – за запястье, затем за второе. Свободной рукой охотник достал свой нож.

– С меня достаточно всего этого дерьма, девчонка. Для битв в зомби-ямах оба глаза тебе не нужны.

Этого Бенни вынести не смог. Даже несмотря на то, что едва дышал, он просунул одну руку под грудь и вцепился в сломанную рукоять боккэна, затем со всей силы вжал вторую руку в помост и поднялся на колени.

– Не трогай ее! – завопил он, и с яростью и страхом, рвущимися из него, всадил острый осколок меча в спину Скинза. Когда меч раскололся надвое, оставшийся обрубок крепкого дерева стал таким же острым, как настоящее лезвие, и Бенни всем весом навалился на него. Острый кончик вошел глубоко в мягкую плоть чуть выше поясницы, и Бенни всадил его по самую рукоять. Кровь, горячая и алая, побежала по кулаку. Скинз развернулся и сбил его с ног одним толчком. Бенни упал, поднимая вверх руки в надежде защититься от следующего удара, но Скинз стоял там, глотая воздух, как рыба, выброшенная на сушу, широко распахнув глаза от удивления и неверия.

Никс со всей силы наступила на ногу Турка и вырвалась из хватки, а затем со всей силы, на которую только была способна, толкнула его в грудь, надеясь опрокинуть через перила. Он был настолько занят разглядыванием Скинза, что совсем забыл про защиту и был откинут до лестницы, до самых перил, но не перелетел через них.

Ему удалось в последний момент удержать равновесие. А Скинз тяжело упал на колени, от чего металлический мост зазвенел, как колокол. Его глаза закатились, и он плюхнулся вперед лицом с таким звуком, как будто на пол шлепнули кусок мяса.

– Ты покойник, – Турк оскалился на Бенни. Он схватился за пистолет и резко вытащил его из кобуры, взвел курок плавным и наработанным движением. – Черт возьми, да я убью вас обоих за…

Это были его последние слова. Слова, которые он уже никогда не сможет произнести снова.

Турк уставился вниз на свою грудь, на странную штуку, неожиданно проросшую через его ребра на левом боку. Бенни и Никс были удивлены не меньше. По всей рубашке Турка разливалось красное пятно, и семь сантиметров заостренной стали торчали из груди охотника за головами. Он попытался что-то сказать, но в легких уже не осталось воздуха, а в голосе – силы.

Позади него было мелькнуло какое-то расплывчатое движение и послышалось кряхтение от прилагаемых усилий. Лезвие исчезло, сталь была втянута обратно в рану и полностью вытащена из тела Турка. Бенни увидел, как кто-то позади охотника задрал ногу, поставив ступню на спину мужчины и толкнув его вперед, так что тот приземлился лицом вниз в паре сантиметров от Скинза.

Фигура застыла на месте в резком утреннем свете солнца. Изорванные джинсы и сшитые вручную мокасины, когда-то яркая рубашка с полевыми цветами, кожаная сумка на тонком ремешке, перекинутая на бок. Волосы, белоснежные, как только что выпавший снег, вились вокруг загорелого лица, и она уставилась на них хитрыми светло-карими глазами. В загорелых руках она держала копье, изготовленное грубо из длинного обломка черной трубы шириной в полсантиметра, труба была завернута в кожу и увенчана лезвием штыка морской пехоты.

Потерянная Девушка.