Текст книги "Гниль и руины"

Автор книги: Джонатан Мэйберри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

– Что с ним произошло?

– Лайла становилась старше, и он учил ее справляться с зомами. Та была маленькой и быстрой, поэтому Джордж научил ее подбираться к мертвецам сзади и, перерезая сухожилия на ногах, валить их на землю, а затем закалывать, пока они лежали. Он разработал этот метод специально для нее, обучая и тренируясь вместе с ней, пока она не стала даже быстрее него. По его словам, у нее природный талант.

– Это и круто, и грустно одновременно, – сказал Бенни. – Наверное, все же больше грустно.

– Да, но это означало, что она выживет.

– А что с малышкой?

Лицо Тома напряглось.

– Здесь мы подходим к самой мрачной части нашей истории. Джордж назвал ее Энни, в честь своей сестры, жившей в Филадельфии, когда восстали мертвецы. Он учил Энни так же, как и Лайлу, и малышка обещала быть очень похожей на свою сестру: сильной, умной и жестокой, когда это было необходимо.

Они остановились на пару минут, чтобы дать лошадям напиться из ручья. Обычно Том держался подальше от бегущей воды, но сейчас они были вынуждены идти по следам. И хотя лес был спокоен, глаза Тома без устали следили за местностью, пока они продолжали погоню. Лошади постоянно двигали ушами и нервно гарцевали. Вожак, хоть и был крупнее, оказался пугливее собрата и постоянно вздергивал вверх голову и всматривался в рощицу, но каждый раз причиной движения, на которое он реагировал, был кролик или птица. Апачи медленно оглядывался по сторонам, но все его тело пульсировало от напряжения.

– Продолжим двигаться пешком, – сказал Том. – Еще минут десять. А потом сможем опять поехать верхом.

Бенни кивнул, снова дотрагиваясь до блокнота Никс в своем кармане, чтобы отвести несчастья.

Том вернулся к своей истории.

– Спустя примерно восемь лет после Первой ночи Джордж впервые встретил живого человека. Им оказался мужчина, гуляющий по роще недалеко от этого места, где мы сейчас находимся. Он был одет как охотник и пах дохлятиной, так что Джордж едва не напал на него, посчитав, что тот зом.

– Этот парень использовал кадаверин?

Том кивнул.

– Джордж последовал за ним и увидел, как тот стреляет из пистолета, после чего и понял, что мужчина живой. Для него это было как удар молнии. Он принялся кричать и побежал к мужчине вниз по холму, плача и причитая, связывая появление этого мужчины с тем, что долгий ночной кошмар закончился. Мужчина обернулся и выстрелил в Джорджа, чуть не убив его, но тот спрятался за деревом и закричал, объясняя ему, что он не упырь.

Бенни хмыкнул, услышав слово «упырь». Так называли зомов некоторые старшие.

– Охотник, осознав, что Джордж не один из мертвецов, прокричал ему, что бояться нечего и тот может выходить. Джордж подбежал к нему, обнимал и жал ему руку, и – как он преподнес это мне – «вел себя, как полный гребаный идиот». Охотник показался ему приятным добрым малым. Дал Джорджу кое-какую еду и рассказал, что не так далеко находится целый город, полный живых и процветающих людей и что есть еще города в этой части Калифорнии. Предложил отвести его в свой лагерь, уверяя, что является членом группы из дюжины человек, которые расчищают этот регион от монстров, чтобы дать людям возможность вернуться и обустроить все заново.

– Но я думал?..

– Не спеши, сначала дослушай до конца. Джордж рассказал ему о двух маленьких девочках, и охотник пришел в полный восторг, говоря, что это точно чудо Божье, ведь два маленьких ребенка смогли выжить в течение такого длительного времени. Он побудил Джорджа отвести его к девочкам, чтобы они все вместе смогли отправиться в лагерь, где будет абсолютно безопасно. Тот, конечно же, согласился. В конце концов, это было ответом на годы и годы молитв. Они поспешили через рощу к фермерскому домику, в котором Джордж и малышки жили весь последний год. Сначала, девочки пришли в ужас от мужчины. Лайла не видела других живых взрослых с двух лет, а Энни не видела их вообще. Лайла уже почти напала на мужчину, но Джордж удержал ее и забрал оружие. Потребовалось много времени, чтобы задобрить и убедить девочек, что это не опасно, и все это время охотник сидел на полу, улыбался и терпеливо ждал, старался не делать ничего пугающего.

– Он похож на хорошего парня, – сказал Бенни.

– Правда? Да… я полагаю, в этой части истории таким он и выглядит. Во всяком случае, охотник посоветовал Джорджу собрать все ценное и пойти с ним в лагерь. Тот прикатил тачку, наполненную едой, книгами и другими вещами, которые были для них бесценны. Ушли часы, чтобы добраться по извилистой проселочной дороге в лагерь, расположенный на большом кукурузном поле. Все мужчины там выглядели очень сурово, каждый носил оружие – и это было вполне нормально, объяснялось природой этого мира и тем делом, которым они занимались – но ему не понравилось то, как они улыбались ему, и посмеивались над тележкой, и как смотрели на девочек. Даже несмотря на то, что он был безмерно рад видеть людей, в его душе начали зарождаться подозрения.

– Постой. Эти парни были охотниками за головами?

– Да.

– Что случилось дальше? – спросил Бенни, предчувствуя неладное.

– Все пошло не по плану практически сразу. Охотник заметил, что дети выглядят сильными, и после объяснений, что они обе охотились и убивали зомов, тот невероятно оживился. Сказав, что девочки просто на вес золота в «играх», а когда Джордж повернулся к нему спросить, что это значит, кто-то нанес ему удар сзади. Он очнулся спустя много времени, но кукурузное поле уже опустело, и люди ушли. У него не было ни оружия, ни еды, и ни одной идеи насчет того, что произошло с детьми. Он обыскал каждый сантиметр поля и прилегающей к нему рощи, но они исчезли.

Он нашел отпечатки копыт и следы ног, но все, что смог определить, это то, что после расформирования лагеря мужчины разошлись в разных направлениях. Он говорил, что обезумел, и я не могу его винить. Вся жизнь этого человека основывалась на защите девочек, и именно в тот момент, когда он уже думал, что они были спасены от монстров, монстрами оказались люди, забравшие их. Это перевернуло весь его мир с ног на голову. Джордж побрел прочь и, наконец, нашел брошенный дом, в котором оставались консервные банки с едой. С первым лучом солнца он отправился на поиски детей. Это превратилось в одержимость, и теперь занимало каждую секунду каждого дня.

– Что произошло с девочками?

– Джордж искал их повсюду, и по пути встречал все больше и больше людей. Сталкиваясь с монахами на заправках, он рассказывал им о том, что произошло, и они начали передавать послание. Он прислушивался к слухам. В одних говорилось о месте, называемом Геймлендом, его построило в горах сборище путешественников и охотников за головами. То, что рассказывали о нем люди, терзало Джорджа. Когда он описывал девочек и мужчину, который их забрал, большинство неожиданно умолкало. Их страх перед человеком, управлявшим Геймлендом, был намного сильнее сострадания к паре потерянных детей. Вскоре люди начали активно избегать Джорджа. Только монахи пытались помочь ему, и некоторые их тех, кто отправлялся на поиски девочек, пропали навсегда.

– И ты не думаешь, что это зомы добрались до них?

– А ты?

Бенни замотал головой.

– К тому времени, как я повстречался с Джорджем, он был измучен. Я рассказал ему, что видел одну девочку, и когда описал ее, он подтвердил, что это Лайла. Он умолял меня сказать, что там была и Энни, но я не мог… К тому же, когда я нашел место, на котором стояла девочка, там была только одна пара следов.

– Что же случилось с Энни?

– Я не знаю наверняка. Некоторые из встречающихся мне путешественников оказывались со мной более разговорчивыми, чем с Джорджем. Они рассказывали, что ходит старый слух о паре девочек, которых забрали в Геймленд, а там произошло что-то плохое, и только одной из них удалось сбежать.

– Нет… – тихо произнес Бенни. – Чарли и Молот участвовали в этом?

– Джордж дал мне довольно подробное описание нескольких мужчин в лагере. Не было ясно, который из них ударил его и кто в действительности забрал девочек, но Чарли и Молот определенно там находились.

Бенни кивнул. Уважение, которое он когда-то питал к Чарли, превратилось в убийственную ненависть.

– Что стало с Джорджем дальше?

– Не знаю. Брат Дэвид поведал мне слух о том, будто он повесился, но лично мне в это не верится. Джордж, может быть, мертв и, возможно, повешен, но я ни на минуту не поверю, что он сделал это сам. Не в то время, когда Лайла все еще бродила где-то там.

– Кто-то его убил?

– За пределами города убийство легкая штука.

Они продолжали идти. Лошади выглядели уже лучше, менее изможденными, и Бенни надеялся, что они смогут снова ехать верхом и компенсировать то расстояние, которое, как он чувствовал, не уменьшалось при пешей прогулке.

– Если мы найдем Лайлу… что будем делать?

– Попытаемся отвести ее в Маунтинсайд вместе с нами. Ребенку нужна жизнь, нужны люди.

Бенни достал карту из кармана и стал всматриваться в нее, пытаясь вообразить это дикое создание, идущее в школу, превращающееся в нормальную девушку. Все это не укладывалось в голове.

– Вперед, – скомандовал Том. – Лошади достаточно отдохнули. Давай-ка запрыгнем в седла… И посмотрим, сможем ли мы перехватить этих животных.

32

Обе лошади были все в пене к тому моменту, как они поднялись на самый верх горы; затем тропа выровнялась и они наткнулись на объездной маршрут. Как и все дороги в «Руинах», эта сильно поросла травой, но Бенни все же мог видеть отпечатки шагов, колесную колею и слегка подсохший конный навоз.

– Это и есть дорога, которой пользуются торговцы?

– Да. В этих местах я впервые увидел Потерянную Девушку, – ответил Том. – Здесь находилась пара первых зомов, убитых Лайлой. Я говорил, они все были одинаковы по телосложению и внешности.

– Да, – ответил Бенни. – Как будто она охотилась на одного конкретного человека снова и снова. Сложно поверить, что девочка способна на такое.

– Что, убить взрослого мужчину? Все, что нужно, это хитрость и правильное оружие.

– Нет, – сказал Бенни. – Сложно поверить, что маленькая девочка может убить кого-то. Я имею в виду, конечно, зомы… но как ребенок дошел до такого момента в жизни, когда ему захотелось отнять жизнь?

– Честный вопрос, Бен, но позволь мне в ответ задать вопрос тебе. Если Чарли Кровавый Глаз стоял бы перед тобой прямо сейчас в эту минуту, ты бы хотел его убить?

Бенни кивнул.

– Не раздумывая.

– Ты уверен?

– После того, что он сделал?

– Даже если мы вернем Никс целой и невредимой?

– Это даже не обсуждается, Том.

Брат некоторое время изучал его, прежде чем сказать:

– Несколько выводов насчет этого. Я слышал тебя, когда ты говорил, что убил бы Чарли, и по большей части, я в это верю, но в твоем голосе есть сомнение. А если бы я задал этот же вопрос прошлой ночью, ты сказал бы «да» без малейших колебаний, поскольку боль была совсем свежей. Она была там, прямо у тебя перед лицом. Но время летит. Кровь остывает, и чем больше расстояние между горячим пылом и любым жестом сострадания, тем сложнее совершить нечто вроде убийства. Когда люди говорят о хладнокровном убийстве, то имеют в виду то деяние, которое человек совершает даже после того, как успокоился и имел время поразмыслить. Если поиски Чарли займут месяц, ты, возможно, вообще не захочешь убивать его. Быть может, захочешь, чтобы его судили, захочешь увидеть судебный процесс вместо крови на своих руках.

– Хорошо, хорошо, главная мысль ясна. Ты сказал, что выводов несколько. В чем заключается второй?

– Почему ты хочешь, чтобы Чарли был мертв?

– Это серьезный вопрос?

– Конечно. Я имею в виду, он физически тебя не ранил. Не убил никого из твоей семьи. Не убил Никс, по крайней мере, насколько нам известно… И не думаю, что убьет, даже сейчас.

– Он… – начал было Бенни, но запнулся. – Из-за мистера Саккетто и мамы Никс. Из-за того, что он, возможно, делает с Никс. Что вообще за вопрос такой?

– Значит, хочешь ему отомстить?

Бенни не ответил. Апачи громко выдохнул, спугнув несколько малиновок в траве.

– Разве это вернет Роба Саккетто или Джесси Райли к жизни? Исцелит рану на голове Морги или будет гарантировать, что мы найдем Никс в целости и сохранности?

– Нет, но…

– Так, почему ты хочешь, чтобы Чарли был мертв? Что изменится к лучшему после этого?

– Почему же ты хочешь его убить? – огрызнулся Бенни, сбитый с толку вопросами брата.

– Мы обсуждаем не меня, – ответил Том. – Можем, конечно, но не прямо сейчас.

Бенни продолжил:

– Чарли причиняет боль людям, которые мне небезразличны, и прошлой ночью мы сошлись во мнении, что он собирается прийти и за нами. Он понимает, что нам все известно, и знает, что мы не собираемся просто так оставлять это, даже если суд оправдает его.

– Правильно, – согласился Том. – Чарли достаточно умный, чтобы об этом знать. Значит… ты хочешь убить его, чтобы не дать ему убить тебя?

– Нас, не только меня. Но да. Это имеет смысл. Не так ли?

– К сожалению, да, имеет.

– Почему к сожалению?

– Потому что именно так все еще и обстоят дела у нас, людей. Как сказал Лерой Вильямс, мы, кажется, ничему не учимся.

– А какой у нас выход? Ничего не делать и позволить Чарли убить нас?

– Нет. Я по натуре человек гуманный, но всему есть предел. Вдобавок к этому, я не мученик.

– Значит, ты намереваешься убить его?

Взгляд Тома стал мрачным и ледяным.

– Да.

– Так почему спрашиваешь меня о таких вещах?

– Потому что все, что произошло вчера, вбросило тебя в мир Потерянной Девушки. Есть в этом некая закономерность, даже какая-то законность, но чем сильнее ты углубишься в этот мир, тем больше разрушений это принесет. И не думаю, что у нас есть возможность вернуться назад. Уже нет.

– Что ты имеешь в виду?

– Тела, которые я нашел. Девочка не просто пыталась убить определенного человека или человека какого-то конкретного типажа. Она пыталась наказать образ того мужчины, который существовал у нее в голове. То, что с ней сделали, было так ужасно, так трагично, что изменило ее, возможно, навсегда. Месть недостаточно подходящее слово для объяснения того, что она чувствует и почему делает то, что делает. Это более походит на болезнь души и искажает все, что видит и совершает Потерянная Девушка.

– То есть, – предположил Бенни, пытаясь разобраться во всем этом, – она пытается убить саму идею существования этого парня? Чтобы уничтожить болезнь, хочет убить то, что ее вызывает?

Том бросил на Бенни пронзительный взгляд.

– Что? – удивился Бенни.

– Это, возможно, были самые умные слова, которые ты когда-либо говорил, малыш. Могу сказать, что ты проницателен. Да, именно так Лайла и действует.

– И… кого же она пытается убить?

– Быть может, одного из охотников за головами, убившего Энни, или, может быть, та умерла в зом-играх, и Лайла запечатлела образ мужчины, бросившего ее в одну из ям. Я хочу выяснить все, и это одна из причин, по которой я стремлюсь ее найти.

Бенни переваривал сказанное, когда они вышли из тени деревьев на великолепное поле, заполоненное дикими цветами, безудержно манифестирующее свою свободу буйством красок. Голубое небо было высоким, и по нему плыли массивные белые облака. В голове Бенни видение казалось таким прекрасным, что он не замечал брошенных машин, поросших сорняками и, вероятно, заполненных старыми костями.

– Правда невероятно тяжело представить, что где-то в мире существует так много боли и зла? – тихо произнес Том.

Бенни мог лишь кивнуть. Он вынул из кармана карту Потерянной Девушки и всмотрелся в изображение. Такое прекрасное, гордое и печальное лицо.

– Лайла, – прошептал он, но ветерок, пробежавший по высокой траве, ответил голосом Никс.

Они дошли до ручья и повернули на север, проскакав несколько километров в тишине, когда Том, выпрыгнув из седла, присел на корточки перед ржавым металлическим мостом. Бенни следил за лицом брата, пока тот изучал вереницы переплетающихся отпечатков ног и вертел головой, чтобы увидеть, в каком направлении двинулись их жертвы.

33

Добравшись до очередного склона, братья обнаружили скрытый между беспорядочными валунами, которые принес сюда ледник тысячи лет назад, протекающий ручей, искрившийся голубой лентой сквозь лес. Они спешились и повели лошадей, чтобы миновать изгибающуюся тропинку, плутавшую между деревьями, и кто угодно мог быть там внизу – охотники за головами или зомы. Вожак явно не хотел идти этим путем и дергал поводья; Апачи также выглядел взволнованным.

Том поднял горстку пыли и трухи от листьев и подбросил в воздух, чтобы посмотреть, куда дует ветер.

– Ветер в нашу сторону. Если мы останемся на этой стороне оврага, то будем в безопасности. Но нужно говорить тихо.

Тропинка вдоль оврага когда-то была живописной проселочной дорогой и была достаточно широка для них, идущих рядом бок о бок и ведущих лошадей.

– Том?

– Да.

– Мы собираемся найти ее, так ведь?

– Лайлу? Я…

– Нет, – ответил Бенни. – Никс. Мы собираемся найти ее, правильно?

– Мы собираемся попытаться.

– Этого недостаточно. Мы обязаны ее найти. Она потеряла все. И всех. Мы не можем… бросить ее.

– Мы не бросим.

– Поклянись в этом.

Том взглянул на него.

– Клянусь, что бы ни случилось, мы ее найдем. И никогда не перестанем искать.

В другом месте, при других обстоятельствах, то, что он сказал дальше, могло бы показаться глупым или банальным, но здесь, в «Гнили и руинах», в этих словах проступало необъяснимое благородство и величие. Том положил руку на сердце.

– Я клянусь тебе, мой брат, что мы найдем Никс Райли. Клянусь, что мы никогда не остановимся в своих поисках.

Бенни кивнул.

Они вступали в самую густую часть леса, растянувшуюся параллельно оврагу. Под крышей листвы воздух был прохладнее, но влажность была, как в пещере. Среди ветвей пело так много птиц, что было невозможно различить какой-то конкретный голос.

Спустя полкилометра Том встал на колени и провел пальцем по мокрой траве.

– Попался, ублюдок!

– Что это?

– Отпечаток ноги. Большой, должен принадлежать Чарли. Даже трава еще не успела подняться.

– И как давно?

– Примерно полчаса назад. Уже близко, парень. Теперь нужно двигаться быстро и тихо.

– Лошади издают много шума.

– Знаю, но что есть, то есть. Поэтому мы должны быть вдвойне бдительнее.

Они снова забрались в седла, и Том направил их по ковру из зелени. Мягкая трава, растущая вдоль сияющей голубой воды, постоянное пение птиц вокруг создавали ощущение настоящей сказки, так что Бенни с трудом опомнился. Это все было ненастоящее, даже фантастическое в своей ласковой, спокойной красоте. Полностью противоречащей реальности их стремительного мира боли, зла и суеты.

– Том? По поводу Геймленда. Ты знаешь это наверняка, что они отстроили его заново?

– Знаю. Не достоверно, но от людей, чьим словам я верю. От тех, кто рассказал, что Лайла была там. Даже если мы не найдем это место сегодня, я продолжу искать.

– Почему? Никого в городе это не волнует. Они ничего не предпримут.

– Знаю. Но мне не все равно. – Том вздохнул. – Мы потеряли мир, Бенни. Это должно было научить нас немного ценить человеческую жизнь. Геймленд не имеет права на существование. Он должен быть разрушен.

– Они восстановили его однажды, не повторится ли это снова?

– Возможно. И если так, то кто-нибудь должен всегда быть готов сжечь его снова.

– Кто? – спросил Бенни. – Ты?

Он внезапно осознал, что в его голосе прозвучало слишком много неверия в способности брата, и тут же пожалел о своих словах. Они были частью старой привычки, и он больше не ненавидел Тома. Вообще-то, после произошедшего ночью, вдобавок ко всему вместе пережитому в тот первый раз в «Руинах» Бенни видел брата в совершенно другом свете.

Но слова были сказаны, и он не знал, как забрать их назад.

Том щурился на солнце. У уголков его губ образовались складочки.

– Некоторые из путешественников и торговцев, с которыми я беседовал, говорили, что конкретный охотник за головами, чье имя они отказывались назвать, собирал детей – девочек и мальчиков – и доставлял в Геймленд.

– Детей откуда? Я никогда не слышал о пропавших из города детях.

– Есть и другие города, Бенни. И есть дети, которые живут с некоторыми из монахов на заправках. У некоторых из одиночек тоже есть дети. Никто не хватится их, не люди из Маунтинсайда. Поэтому охотники за головами ловят таких, и нет никого, кто бы защитил бедняг. Ни один человек не станет бороться за них или пытаться защитить. Здесь, за пределами городов, мир плохой, очень плохой.

– Весь? – спросил Бенни. – И это все? Страх внутри, в городе, и зло снаружи, за его пределами?

– Надеюсь, что нет.

Тропа повернула и резко повела прочь от воды, в конце концов, покинув лесное укрытие, и потянулась через низкие скалистые холмы. Без купола прохладной листвы жара вернулась, как бедствие. Даже сквозь рубашку Бенни казалось, что плечи и спина жарятся на углях. Предплечья покраснели от ожогов, а пот струился по всему телу и тут же испарялся, не принося какого-либо ощутимого охлаждения коже.

Том изучал ландшафт и, притормозив, остановился, он выглядел обеспокоенным.

– Что такое?

– Кое-что не сходится, – прошептал Том, указывая на место, в котором дорога вилась между двумя стенами скалы. Ржаво-красный пролет железнодорожного моста аркой возвышался над тропой.

– Здесь внизу есть место, которое все обходят стороной. Оно кишит зомами. Одна из природных низин, собирающих бродячих. Когда я шел этой дорогой в последний раз, там их было несколько сотен.

– Сотен?

– Да, некоторые, должно быть, находятся там с самой Первой ночи. Другие казались недавно забредшими.

– Притянутые силой тяжести, правильно? Следуя по нисходящей дороге.

– Точно. Там внизу распутье. Автомагистраль пересекается с двумя фермерскими дорогами и тропой, по которой идем мы. Большой перекресток.

– Так… почему бы нам просто не обойти вокруг?

– Можно, но следы, по которым мы идем, ведут прямо по этой дороге. – Он указал на видимые в мягкой глине отпечатки на обочине дороге.

– Это бессмысленно. Почему Чарли двинулся прямо в гнездо зомов? Можно предположить, он не знает «Руины» так же хорошо, как ты?

– Он знает их даже лучше и проводит снаружи больше времени.

– Ладно. Послушай… я, возможно, всего лишь твой маленький брат и понимаю, что не являюсь охотником за головами или кем-то в этом роде, но разве здесь не написано слово «ловушка» яркой красной краской?

Том почти улыбался.

– Думаешь?

– Так ты знал, что это западня?

– Бенни, все это сплошная западня. Все, что делал Чарли после нападения на Роба Саккетто, является ловушкой.

Том остановился и вдруг указал на вереницу шагов, ведущих за поворот. Большинство из них были следами того же мужчины с большими ногами. Чарли. Однако в какой-то момент внезапно появились еще одни.

– Никс? – спросил Бенни.

Том поднес палец к губам и прошептал:

– Выглядит так, словно Чарли принес и высадил ее там. Видишь? Их следы идут по тропе до конца поворота. Прямо к пересечению дорог.

– Может быть, они не знают, как мы близко, – предположил Бенни. Он искал подтверждение своих мыслей в лице Тома, но не нашел. И начал вытаскивать нож, но брат покачал головой.

– Подожди, пока не понадобится, – предостерег Том. – Сталь отражает солнечные лучи, это привлечет зомом в одно мгновение. А сейчас мне нужно, чтобы ты был непоколебимым, малыш. Как только мы повернем, начнется настоящее безумие. Возможно, это ловушка, а может быть, и нет. Но даже если нет, это одно из самых опасных мест. Поймешь почему.

– Отличная воодушевляющая речь, учитель.

Том ухмыльнулся.

Шагая очень медленно и осторожно, чтобы не издавать ни звука, они двинулись по дороге за поворот, вжимаясь в каменную стену и скрываясь в тени скал. Апачи и Вожак были хорошо натренированы и двигались только тогда и в то место, куда их вели.

За поворотом открывалась широкая панорама, и Бенни увидел дороги, сбегающие со всех направлений холма вниз к перекрестку.

– Боже! – вздохнул он, но тут же зажал рот руками.

Это была красота не бесконечной вереницы гор, не десятков тысяч замерших машин, заваливших дорогу. Не это вырвало у него вздох изумления. Дорожная развязка и окружающие ее поля кишели живыми трупами. Бенни уставился на дорогу, выискивая движение, и ждал, когда море монстров повернется и потащится к нему. Но они не двинулись. Зомби просто сбились в сплошную сжавшуюся массу. Остальные, по одному или малыми группами, стояли вдоль дороги или на полях. Застывшие, безмолвные.

Лошади и сейчас демонстрировали свою дрессировку, при непосредственной близости мертвецов они не издали ни звука, но Апачи трясся от ужаса всем телом, и его дрожь передалась хозяину.

Бенни пытался осмыслить увиденное. Трудно было поверить в то, что они все просто приволоклись сюда из-за идущих под наклоном вниз дорог, что зомы просто следовали безжалостной силе гравитации. Для такого объяснения их было слишком много. Возможно, они преследовали каких-то людей, и после убийства им некуда было идти и ничто не привлекало их внимания. Некоторые зомы, скорее всего, были когда-то людьми из этих машин, убитыми и восставшими без последующего импульса и цели. Жесткая трава покрывала их до пояса, а некоторых полностью обвил плющ, глициния и лоза. Здесь были солдаты, няни, дети, навсегда оставшиеся детьми, простые люди, старики. Многие из них были покрыты следами жутких укусов, послуживших причиной смерти. Они просто стояли здесь под полуденным солнцем. Это было весьма странное зрелище – мертвецы замерли, словно статуи.

Нет… даже не так. Они больше походили на надгробные плиты, и их собственные тела обозначали место, где они умерли, место, в котором они будут пребывать вечно. Не замурованные в ящик, но пойманные в гниющую плоть, которая может двигаться, может охотиться и нападать, но застывающую навечно в отсутствии чего-либо, привлекающего их внимание. Подобные мысли были так же ужасны, как и печальны. Внезапно Бенни почувствовал, как что-то глубоко в душе начало меняться. Его страх, бывший огромным, как все «Гниль и руины», казалось, отступал. Не полностью, но достаточно для осознания этого. И он думал, что знает почему.

Во время первого похода в «Руины» Том говорил, что страх делает человека умным, но сейчас Бенни осознал, что брат имел в виду больше осторожность, нежели сам страх. Эти зомы, все до последнего – даже самый маленький ребенок – убили бы его, если бы могли, но никто из них не намеревался вредить ему. Намерение, стремление, желание… ничего из этого не было частью их природы. В них было не больше злобы, чем в солнечном ударе или бактерии на ржавом гвозде, и, поняв это, он почувствовал, что его ужас уступает место принятию их как чего-то просто опасного. Сокрушительная ненависть к мертвецам, которую он однажды затаил, угасла полностью; она потухла в доме Гарольда Симмонса. Остался только страх, который тоже сейчас колебался.

С другой стороны, Чарли все еще пугал Бенни. Он был намного опаснее любого отдельного зома на планете, потому что его злоба была сознательной.

Понимание разницы между двумя этими видами угрозы – неосознанной и намеренной – вспыхнуло, как невероятное озарение, и Бенни захотел поделиться этим с Томом, но не сказал ничего. Сейчас для этого определенно было неподходящее время.

Том резко развернулся в седле, всматриваясь в дорогу позади них. Бенни увидел, что несколько зомов уловили движение и подняли свои высохшие лица.

– Что?

– Что-то горит, – ответил Том, и Бенни тут же учуял это. Серное зловоние, очень хорошо ему знакомое. Он чуял этот запах сотни раз в те дни в яме, когда они подрывали динамит, чтобы обрушить слои глины и раскрошить скалу на пепелище и частично обожженные кости.

– Фитиль! – закричал Бенни. Или… думал, будто закричал. Действительно сказанные им слова были поглощены мощной взрывной волной, которая вырвала четверть тонны песчаника из отвесных скал. Пылающие облака с обломками мусора обрушились с обоих валов в перевал, вывалились на тропу, укрыли землю. Апачи издал пронзительный звук, встал на дыбы и рванул подальше от тонн щебня, разбивающегося вдребезги повсюду вокруг них.

Бенни продолжал кричать, когда лошадь понеслась галопом на полной скорости прочь от обваливающейся стены… прямо к морю зомби. Каждый повернулся к нему, тысячи черных ртов открылись, две тысячи белых восковых рук потянулись вперед, пока он бесконтрольно летел на них.