Текст книги "Гниль и руины"

Автор книги: Джонатан Мэйберри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

6

Том и Бенни вышли из дома на рассвете и направились к юго-восточным воротам. Охранник заставил Тома подписать обычную бумагу, которая освобождала город и охранников от всякой ответственности, если при вступлении на территорию «Руин» что-то пойдет не так. Том прикупил десяток пузырьков с кадаверином, которым они сбрызнули одежду, и банку с мятным гелем, который они нанесли над верхней губой, чтобы убить естественный запах.

– Это все остановит зомов?

– Их ничто не остановит, – сказал Том. – Но это их сдерживает, многие из них мешкают перед укусом. А некоторых и вовсе отпугивает. Благодаря этому появляется преимущество и немного свободы для маневра, но не думай, что можешь без риска пройти сквозь толпу.

– Приободрил, – произнес тихонько Бенни.

Они подготовились к долгой прогулке. Том дал Бенни указание надеть хорошие походные ботинки, джинсы, прочную футболку и шляпу, чтобы на солнце не вскипели мозги.

– Если это уже не случилось, – сказал Том.

Когда Том не смотрел, Бенни показал непристойный жест рукой.

Несмотря на жару, старший брат надел легкую куртку со множеством карманов. Его узкую талию обхватывал старый армейский пояс с пистолетом в потертой кожаной кобуре.

Бенни пока не разрешалось владеть оружием.

– Когда-нибудь, – сказал Том и добавил: – Возможно.

– В школе нас обучали обращаться с оружием, – запротестовал Бенни.

– Ты научился этому не у меня, – поставил точку Том.

Последним Том пристегнул меч. Бенни с интересом наблюдал, как брат перекидывает по диагонали, от левого плеча к правому бедру, длинную лямку. Рукоять выступала над плечом, чтобы в любой момент дотянуться до меча и быстро нанести удар правой рукой.

Холодное оружие оказалось катаной, японским длинным мечом, с которым, насколько себя помнил Бенни, каждый день тренировался Том. И Бенни считал его крутым оружием. Мама Бенни, мачеха Тома, была ирландкой, а папа – японцем. Том однажды сказал, что семья Имура происходит из самурайской древней Японии. И показал Бенни иллюстрированные книги с изображением свирепых японцев в доспехах.

Самураи.

– Ты самурай? – спросил Бенни в девять лет.

– Самураев больше нет, – ответил Том, но даже тогда Бенни посчитал, что Том произнес это со странным выражением лица. Словно по этой теме есть, что рассказать, но он не хочет делиться этим прямо сейчас. После этого Бенни еще пару раз поднимал этот вопрос, но ответ никак не менялся.

Тем не менее Том чертовски хорошо обращался с мечом. Мог наносить удары молниеносно, и однажды Бенни увидел, как брат, считая, что его никто не видит, исполнил один трюк. Подкинул в воздух горсть виноградин, достал меч и разрубил их пополам прежде, чем они упали на траву. Движение лезвия было неразличимо. Позже, когда Том ушел в магазин, Бенни подсчитал виноградины. Том подбросил шесть штук и промазал лишь по одной. Как мило.

Естественно, Бенни охотнее согласился бы съесть раскрошенное стекло, чем признаться, что Том произвел на него впечатление.

– Зачем ты его берешь? – спросил он, когда Том поправил лямку.

– Он бесшумный, – ответил Том.

Бенни понимал. Шум привлекал зомов. Меч был тише пистолета, но при этом с ним необходимо было подбираться ближе. А Бенни не считал это хорошей идеей. Он озвучил это, и Том просто пожал плечами.

– Тогда зачем пистолет? – отметив Бенни.

– Потому что иногда тишина не играет роли. – Том похлопал по карманам, быстро проверив наличие всего необходимого. – Так, – сказал он, – идем. Мы тратим время впустую.

Том дал денег обходящим забор, чтобы они стучали в барабаны на протяжении полукилометра на север, и, как только звук привлек блуждающих зомов, Том и Бенни выскользнули в «Гниль и руины» и направились к границе леса.

Чонг помахал им с угловой башни.

– Первый километр мы должны двигаться быстро, – сказал Том и перешел на бег трусцой, чтобы они покинули зону до того, пока их учуят.

За ними потопало несколько зомби, но обходящие снова забарабанили, и зомы повернулись на шум, потому что могли реагировать только на что-то одно. Братья Имура растворились в тени деревьев.

Когда они, наконец, замедлились, Бенни весь вспотел. Денек обещал быть знойным. В воздухе летали комары и мухи, а в деревьях щебетали птицы. Высоко зависшее над головами солнце напоминало белую дыру.

– Нас не преследуют, – сказал Том.

– А кто говорил, что преследуют?

– С тех пор, как мы вышли из города, ты все время смотришь на забор.

– Нет, не смотрю.

– Или проверяешь, видели ли твои друзья, что ты вышел? Я имею в виду кого-то кроме Чонга. Может быть, одна рыжеволосая девушка?

Бенни уставился на него.

– Ты совершенно не в себе.

– Скажешь, что ничего не чувствуешь к Никс Райли?

– Конечно, не чувствую.

– Как насчет того, что я нашел листок бумаги, на котором, наверное, миллион раз написано ее имя?

– Это, наверное, Морги.

– Почерк твой.

– Тогда я, вероятно, тренировался в чистописании. Да что с тобой? Я же сказал, что ничего не чувствую к Никс. Отстань.

Том отвернулся, не сказав ни слова, но Бенни заметил его улыбку и следующие пару километров тихонько чертыхался.

– Как далеко мы идем? – спросил Бенни.

– Далеко. Но не волнуйся, если не вернемся до наступления ночи, можем переночевать в промежуточном пункте.

Бенни посмотрел на брата, словно тот только что предложил поджечь себя и искупаться в бензине.

– Подожди… Хочешь сказать, мы можем отсутствовать всю ночь?

– Конечно. Ты знаешь, что я ухожу на несколько дней. Придется повторять за мной. Кроме того, за исключением нескольких бродяг, в этих местах уже давно истребили большую часть мертвецов. Мне каждую неделю приходится заходить дальше.

– Я думал, они просто подходят к тебе.

Том покачал головой.

– Есть бродяги – охранники у ворот называют их «бродами», – но большинство не передвигается с места на место. Увидишь.

Старый лес, как ни странно, в конце августа, в самую жару, радовал буйной растительностью. Том отыскал фруктовые деревья, и они поели сладких груш. Бенни начал набивать ими карманы, но Том покачал головой.

– Они тяжелые, будут тебе мешать. Кроме того, я выбрал маршрут через бывшее фермерское хозяйство. Многие фрукты дикорастущие. Некоторые овощи тоже. Например, бобы.

Бенни посмотрел на фрукт, который держал, вздохнул и отпустил.

– Почему никто не приходит их собирать? – спросил он.

– Люди боятся.

– Почему? У забора работают почти сорок человек.

– Нет, их пугают не мертвецы. Городские ничему здесь не доверяют. Думают, повсюду бушует эпидемия. Думают, что заражены еда и домашний скот, последние четырнадцать лет растущий без присмотра, – все.

– Да… – робко произнес Бенни. Он слышал такие разговоры. – Так… это неправда?

– Ты не задумываясь съел эти груши.

– Ты мне их дал.

Том улыбнулся.

– О, так теперь ты мне доверяешь?

– Ты придурок, но я не думаю, что ты хочешь превратить меня в зома.

– Мне не хочется доставать тебя по поводу уборки в комнате, так что не будем исключать такую возможность.

– Ты такой смешной, что я чуть не описался, – произнес с кислой миной Бенни, а потом добавил: – Подожди, я не понимаю. Торговцы все время приносят еду, и все коровы, цыплята и все такое… это появляется в городе вместе с путешественниками, охотниками и подобными людьми, верно? Поэтому…

– Поэтому почему люди считают, что безопасно есть это, а не растущую здесь еду?

– Да.

– Хороший вопрос.

– И каков ответ?

– Городские доверяют тому, что находится в пределах забора. В данный момент. Если что-то пришло извне, они это замечают. Например, во вторую среду каждого месяца они говорят: «Пора бы приехать фургонам, не так ли?», но в действительности они не готовы признать, откуда эти фургоны приедут или почему они укрыты листом железа, а лошади завернуты в ковер и кольчугу. Они смотрят на все это, но не видят правды. Или не хотят видеть.

– Это совсем нелогично.

Том немного прошел вперед и ответил:

– Есть город, а есть «Гниль и руины». Чаще всего это не один и тот же мир, понимаешь?

Бенни кивнул.

– Кажется, понимаю.

Том остановился и прищурился. Бенни ничего не видел, но тут брат схватил его за руку, быстро стащил с дороги и повел кругом через рощу. Бенни вглянул между сотнями стволов деревьев и, наконец, заметил трех зомов, волочащих ноги вдоль дороги. Один был целым, а вот у двух других свисали куски плоти в тех местах, где ими полакомились другие зомы.

Бенни открыл рот и почти спросил Тома, откуда тот узнал про них, но Том жестом приказал ему молчать и бесшумно побрел по мягкой летней траве.

Оказавшись в безопасности, Том вывел их обратно на дорогу.

– Я их даже не видел! – удивился Бенни и оглянулся.

– Я тоже.

– Тогда… как?

– Такого рода вещи просто чувствуешь.

Бенни застыл на месте, все еще оглядываясь.

– Я не понимаю. Их было всего трое. Разве ты не мог… ну, понимаешь…

– Что?

– Убить их, – закончил Бенни. – Чарли Маттиас сказал, он из кожи вон лезет, чтобы замочить одного-двух зомов. Ни от чего не убегает.

– Это он так говорит? – пробормотал Том и продолжил идти по дороге.

Бенни пожал плечами и устремился за братом.

7

Том дважды уводил Бенни с дороги, чтобы обойти бродячих зомби. После второго раза, оказавшись за пределами обоняния существ, Бенни схватил Тома за руку и спросил:

– Почему ты не всадишь в них пулю?

Том аккуратно вывернул руку, покачал головой и не ответил.

– Ты что, их боишься? – прокричал Бенни.

– Говори потише.

– А то что? Боишься, за тобой последуют зомы? Большой крутой убийца зомби боится убивать зомби.

– Бенни, – еле сдерживаясь, произнес Том, – иногда ты говоришь очень глупые вещи.

– Да и ладно, – сказал Бенни и прошел мимо, толкнув брата.

– Ты знаешь, куда идти? – спросил Том, когда Бенни отошел от него шагов на десять.

– Туда.

– Не уверен, – сказал Том и начал взбираться по склону холма, возвышающегося по левую руку. Бенни целую минуту стоял посреди дороги и кипел.

А затем, взбираясь по холму за Томом, тихонько чертыхался.

По вершине холма проходила дорога поуже, и они молча пошли по ней. К десяти часам братья оставили позади несколько более крутых холмов и равнин, находящихся в тени огромных дубов с зелеными листьями. Забравшись на вершину хребта, возвышающегося над узкой проселочной дорогой, Том попросил Бенни не шуметь. На повороте расположился небольшой домик с обнесенным забором двором и настолько кривым и древним вязом, что, казалось, мир образовался вокруг него. Во дворе стояли две маленькие фигуры, которые невозможно было рассмотреть. Том улегся на живот на вершине хребта и подозвал к себе Бенни.

Затем достал из кобуры бинокль и долгое время рассматривал фигуры.

– Как думаешь, кто они?

Он передал бинокль Бенни, который довольно резко выхватил его у брата и посмотрел туда, куда показывал Том.

– Зомы, – ответил Бенни.

– Да ты что, гений. Но кто они?

– Мертвые люди.

– А.

– А… что?

– Ты только что сказал это. Они мертвые люди. А когда-то были живыми людьми.

– И что? Все умирают.

– Это верно, – признал Том. – Скольких мертвых людей ты видел?

– Каких мертвых людей? Живых, как эти, или совсем мертвых, как тетя Кэти?

– Оба варианта.

– Не знаю. Зомби у забора… и парочку людей из города. Тетя Кэти была первым знакомым мне человеком, который умер. Мне тогда было лет шесть. Я помню похороны. – Бенни смотрел на зомби. Высокого мужчину и молодую женщину или девушку-подростка. – И… папа Морги Митчелла погиб при крушении строительных лесов. На его похороны я тоже ходил.

– Ты видел, как их усмиряли?

«Усмирять» – приемлемый термин для описания вынужденной меры, при которой в основание черепа вставляли металлический штырь, называемый «лучиной», чтобы перерезать ствол головного мозга. После Первой ночи в качестве зомби мог воскреснуть любой умерший. Такое случалось и из-за укусов, но в действительности к жизни возвращался любой недавно умерший. Почти все взрослые носили с собой хотя бы одну лучину, но Бенни ни разу не видел, чтобы ими пользовались.

– Нет, – ответил он. – Когда умерла тетя Кэти, ты не разрешил мне остаться в комнате. И меня не было рядом, когда умер папа Морги. Я только ходил на похороны.

– Какими были похороны? В смысле, какими показались тебе.

– Не знаю. Быстрыми. Немного грустными. А потом все отправились к кому-то на вечеринку и много ели. Мама Морги ужралась…

– Следи за языком.

– Мама Морги напилась, – произнес Бенни таким образом, словно следить за языком для него так же сложно, как терпеть удаление зубов. – Дядя Морги сидел в углу, пел ирландские песни и плакал вместе с парнями с фермы.

– Это было год-полтора назад, да? Во время первого весеннего посева?

– Да. Они строили бункер для хранения зерна, и мистер Митчелл с помощью канатного подъемника отправлял работающей на крыше команде инструменты. Одна из труб сломалась, и на него свалилась вся команда.

– Это был несчастный случай.

– Ну да, естественно.

– Как это воспринял Морги?

– А ты как думаешь? Он ох… в смысле, он был потрясен. – Бенни вернул брату бинокль. – Он до сих пор потрясен.

– Почему он потрясен?

– Не знаю. Он скучает по папе. Они много общались. Похоже, мистер Митчелл был очень крутым.

– Ты скучаешь по тете Кэти?

– Конечно, но я был маленьким. Мало что помню. Помню, она много улыбалась. Была красивой. Помню, таскала мне из магазина, в котором работала, дополнительное мороженое. Это половина дополнительного рациона.

Том кивнул.

– Помнишь, как она выглядела?

– Как мама, – ответил Бенни. – Она была очень похожа на маму.

– Ты был слишком маленьким, чтобы помнить маму.

– Я ее помню, – произнес Бенни с надрывом. Достал кошелек и показал Тому спрятанную за пергаментным окошком фотографию. – Может, я помню ее недостаточно хорошо, но думаю о ней. Все время. И о папе тоже. Даже помню ее одежду в Первую ночь. Белое платье с красными рукавами. Я помню рукава.

Том закрыл глаза и вздохнул, его губы задвигались. Бенни показалось, он повторил слова «красные рукава». Том открыл глаза.

– Я не знал, что ты это запомнил. – Он грустно улыбался. – Я помню маму. Она была для меня такой мамой, какой не была настоящая. И я очень обрадовался, когда папа женился на ней. Помню каждую морщинку на ее лице. Цвет волос. Улыбку. Кэти была на год младше, но они могли бы быть близняшками.

Бенни сел и обхватил колени руками. Его мозг словно сломался. Куча эмоций присоединилась к воспоминаниям, старым и новым. Он посмотрел на брата.

– Ты был старше, чем я сейчас, когда это произошло.

– За несколько дней до Первой ночи мне исполнилось двадцать. Я учился в полицейской академии. Папа женился на твоей маме, когда мне было шестнадцать.

– Ты их знал. А я нет. Как бы мне хотелось…

Остальное осталось при нем.

Том кивнул.

– И мне тоже, малой.

Они сидели в тени, погруженные в свои воспоминания.

– Скажи мне кое-что, Бенни, – заговорил Том. – Что бы ты сделал, если бы кто-то из твоих друзей – скажем, Чонг или Морг – пришел бы на похороны тети Кэти и отлил в гроб?

Бенни так поразил этот вопрос, что ответ получился беспечным.

– Я бы их поколотил. Я серьезно.

Том кивнул.

Бенни уставился на него.

– Что это за вопрос такой?

– Просвети меня. Почему ты разозлился бы на своих друзей?

– А ты как думаешь? Потому что они проявили к тете Кэти неуважение.

– Но она мертва.

– Какое это, черт побери, имеет значение? Написать ей в гроб? Да я бы надрал им зад.

– Но почему? Тете Кэти все равно.

– Это ее похороны! Может она в каком-то роде, не знаю, все еще здесь. Как всегда говорит пастор Келлог.

– А что он говорит?

– Что с нами всегда душа тех, кого мы любим.

– Понятно. А если бы ты в это не верил? Если бы верил, что тетя Кэти – всего лишь тело в коробке? И твои друзья написали на нее?

– А ты как думаешь? – рявкнул Бенни. – Все равно надрал бы им зад.

– Я тебе верю. Но почему?

– Потому что, – начал Бенни, но замолчал, не зная, как выразить свои чувства. – Потому что тетя Кэти была моей, понимаешь? Она моя тетя. Моя семья. Они не имеют никакого права неуважительно относиться к моей семье.

– Как и у тебя нет права испражняться на могилу папы Морги Митчелла. Или выкапывать его и вываливать мусор на его кости. Ты же не стал бы делать такое?

Бенни впал в ужас.

– Чувак, да что с тобой такое? Откуда ты взял это дерьмо? Конечно, я не сделал бы ничего такого отвратительного! Господи, ты за кого меня принимаешь?

– Тссс… говори тише, – предупредил Том. – Так что… ты не выказал бы неуважение папе Морги… живому или мертвому?

– Черт, нет.

– Следи за языком.

Бенни произнес это медленнее и особо выделил каждое слово.

– Черт. Нет.

– Рад это слышать. – Том протянул брату бинокль. – Посмотри на тех двух мертвых людей. И скажи, что видишь.

– Так мы теперь вернулись к делу? – Бенни многозначительно на него посмотрел. – Ты невероятно странный.

– Просто посмотри.

Бенни вздохнул и, выхватив из руки Тома бинокль, поднес его к глазам. Посмотрел. Вздохнул.

– Да, два зома. Те же два зома.

– Поточнее.

– Хорошо. Так, два зома. Мужчина и девушка. Стоят на том же самом месте. Скука смертная.

– Эти мертвые люди… – сказал Том.

– Что насчет них?

– Они были чьей-то семьей, – тихо произнес Том. – Мужчина выглядит достаточно взрослым, чтобы быть чьим-то дедушкой. У него была семья, друзья. Имя. Он кем-то был.

Бенни опустил бинокль и начал говорить.

– Нет, – сказал Том. – Продолжай смотреть. Посмотри на девушку. Сколько ей было? Восемнадцать, когда она умерла. Возможно, была симпатичной. Эти тряпки на ней могли быть когда-то формой официантки. Она могла работать в кафе прямо возле тети Кэти. Дома ее ждали любящие люди…

– Прекрати, чувак, не надо…

– Люди, которые беспокоились, когда она поздно приходила домой. Люди, которые хотели, чтобы она выросла счастливой. Люди – мама и папа. Вероятно, братья и сестры. Бабушки с дедушками. Люди, которые верили, что у нее впереди вся жизнь. Этот мужчина мог быть ее дедушкой.

– Чувак, но она одна из них. Она мертва, – решительно произнес Бенни.

– Конечно. Мертвы почти все, кто когда-то жил. Мертвы более шести миллиардов человек. И у каждого из них когда-то была семья. Почти каждый из них был когда-то семьей. И когда-то находился кто-то вроде тебя, кто побил бы любого – незнакомца или лучшего друга, – кто навредил или проявил бы неуважение к этой девушке. Или мужчине.

Бенни качал головой.

– Нет, нет, нет. Это не то же самое. Чувак, это зомы. Они убивают людей. Они едят людей.

– Они были людьми.

– Но они умерли!

– Конечно. Как тетя Кэти и мистер Митчелл.

– Нет… Тетя Кэти болела раком. А мистер Митчелл погиб в результате несчастного случая.

– Да, но если бы кто-то в нашем городе не усмирил их, они бы тоже стали живыми мертвецами. Даже не притворяйся, что не знаешь этого. Не притворяйся, будто не думал о том, что это могло произойти с тетей Кэти. – Он кивнул вниз. – Эти двое заразились.

Бенни промолчал. Ему рассказывали об этом в школе, но никто не знал, что именно произошло. Одни источники сообщали, что дело в вирусе, видоизменившемся под воздействием радиации от космической станции. Другие – что дело в новом виде гриппа, пришедшем из Китая. Чонг верил в утечку вируса из лаборатории. Но все они сошлись во мнении – это какая-то болезнь.

– Тот мужчина, возможно, был фермером, – сказал Том. – Девушка – официанткой. Уверен, никто из них не участвовал в космической программе. И не работал в той лаборатории, где изучали вирусы. Случившееся с ними было несчастным случаем. Они заболели, Бенни, и умерли.

Бенни ничего не сказал.

– Как, по-твоему, умерли мама с папой?

Ответа не было.

– Бенни?.. Как?

– Они умерли в Первую ночь, – раздраженно ответил Бенни.

– Да. Но как?

Бенни ничего не сказал.

– Как?

– Ты позволил им умереть! – произнес яростным шепотом Бенни. Слова бессвязно полились из него. – Папа заболел и… и… а потом мама попыталась… и ты… ты просто сбежал!

Том ничего не ответил, но грусть заволокла его взгляд, и он медленно покачал головой.

– Я это помню, – прорычал Бенни. – Помню, как ты сбежал.

– Ты был ребенком.

– Я это помню.

– Надо было мне рассказать, Бенни.

– Зачем? Чтобы ты мог придумать, почему просто сбежал и оставил мою маму в такой ситуации?

Слова «моя мама» повисли между ними в воздухе. Том вздрогнул.

– Ты считаешь, я просто сбежал? – сказал он.

– Я не считаю, Том. Я это помню.

– Ты помнишь, почему я сбежал?

– Да, потому что ты – чертов трус, вот почему!

– Господи, – прошептал Том. Юноша поправил лямку, удерживающую меч, и снова вздохнул. – Бенни, сейчас не время и не место для этого, но в ближайшем будущем мы серьезно поговорим о том, что было тогда и что есть сейчас.

– Ничто сказанное тобой не изменит правды.

– Не изменит. Правда есть правда. Но оно изменит то, что мы о ней знаем и во что готовы верить.

– Да, да, как угодно.

– Если захочешь узнать мою точку зрения, – сказал Том, – я тебе расскажу. Ты тогда был слишком мал, чтобы знать многое, и, возможно, слишком мал сейчас.

Между ними воцарилась тишина.

– Прямо сейчас, Бенни, я хочу, чтобы ты понял – мама с папой умерли от того же, от чего и эти двое внизу.

Бенни молчал.

Том сорвал травинку и закусил ее.

– Ты ничего не знал о маме с папой, но я спрошу тебя: если бы кто-то помочился на них или оскорбил их – даже сейчас, даже учитывая, чем им пришлось стать во время Первой ночи, – тебя бы это устроило?

– Да пошел ты.

– Скажи мне.

– Нет. Ясно? Нет, меня бы это чертовски не устроило. Ты теперь счастлив?

– Почему нет, Бенни?

– Потому.

– Почему нет? Они всего лишь зомы.

Бенни резко встал и спустился с холма, подальше от фермы и брата. Остановился и оглянулся на дорогу, по которой они пришли, словно все еще видел забор. Том долго оставался на месте и только потом поднялся и присоединился к нему.

– Знаю, это трудно, малой, – тихо произнес он, – но мы живем в довольно запутанном мире. Боремся, чтобы жить. Всегда настороже, и приходится становиться жестче, чтобы пережить следующий день. И следующую ночь.

– Я тебя ненавижу.

– Возможно. Я в этом сомневаюсь, но сейчас это не важно. – Он показал на тропинку, ведущую к дому. – Любой к западу отсюда кого-то потерял. Вероятно, кого-то близкого или дальнего родственника. Но все кого-то потеряли.

Бенни молчал.

– Не думаю, что ты выразил бы неуважение к кому-то из города или со всего запада. А еще не верю – не хочу верить, – что ты выразил бы неуважение к мамам и папам, сыновьям и дочерям, сестрам и братьям, которые живут в огромной «Гнили и руинах».

Он положил руки на плечи Бенни и развернул его. Бенни сопротивлялся, но Том Имура был сильным. Когда оба посмотрели на восток, Том сказал:

– Каждый умерший там человек заслуживает уважения. Даже в смерти. Даже когда мы их боимся. Даже когда должны их убивать. Они не «просто зомы», Бенни. Это побочный эффект болезни, или какой-то радиации, или чего-то еще, чего мы не понимаем. Я не ученый, Бенни. А простой человек, выполняющий работу.

– Да? Ты пытаешься выглядеть таким благородным, но ты их убиваешь.

В глазах Бенни стояли слезы.

– Да, – тихо произнес Том, – убиваю. Я убил сотни. И если буду действовать с умом и осторожностью – и если мне повезет, – убью еще сотни.

Бенни оттолкнул его обеими руками. Но Том отступил всего на полшага.

– Я не понимаю!

– Да, не понимаешь. Но надеюсь, что поймешь.

– Ты говоришь об уважении к мертвым и все равно их убиваешь.

– Дело не в убийстве. И никогда не будет в нем.

– Тогда в чем? – Бенни фыркнул. – В деньгах?

– Мы богаты?

– Нет.

– Тогда дело явно не в деньгах.

– Тогда в чем?

– Дело в причине убийства. Ради живых… ради мертвых, – сказал Том. – Дело в исцелении.

Бенни покачал головой.

– Идем со мной, малой. Пора тебе понять, как устроен мир. Пора узнать, в чем смысл семейного бизнеса.