355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джонатан Мэйберри » Вирус » Текст книги (страница 31)
Вирус
  • Текст добавлен: 28 сентября 2016, 23:45

Текст книги "Вирус"


Автор книги: Джонатан Мэйберри


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 31 страниц)

Глава 125

Центр Колокола Свободы.

Суббота, 4 июля, 12.28

Свежее подкрепление из агентов особого назначения первым вошло в Центр Колокола Свободы. Одетые в защитные костюмы, они прочесывали здание, пока не обнаружили первую леди. Они вывели ее через заднюю дверь. К нам прибыла медицинская бригада. Банни стоял в дверном проеме кабинета, где лежал Олли и остальные убитые. Медики обработали раны Симса, наложив компрессы на дюжину порезов и перевязав его, прежде чем уложить на каталку. Банни хлопотал над ним, как квочка, бросая на врачей злобные взгляды каждый раз, когда ему казалось, что они действуют слишком грубо. Старшего повезли к машине, но неугомонный друг последовал за ними, давая на ходу ценные указания. Думаю, служители Гиппократа мысленно благодарили того, кто облачил их в защитные костюмы, скрывающие лица.

Позже я узнал, что у Скипа Тайлера было сломано шестнадцать костей и разорвана печень, это не считая карандашей, которые Старший воткнул ему в почку. Должно быть, дрались они знатно, однако я не сильно переживал, что пропустил это зрелище. Довольно с меня насилия. Может быть, до конца моих дней. Воин, который затаился в глубине моей души, насытился.

Олли Брауна и погибших агентов упаковали в черные прорезиненные мешки. Тела Скипа и эль-Муджахида оставили на месте, чтобы их сфотографировали для судмедэкспертизы. По мне, так они могли бы сгнить и без этого. Врачи столпились в оформительском отделе, уставившись на обезглавленного эль-Муджахида. На меня они бросали странные взгляды и старались не подходить особенно близко.

Грейс сидела рядом, держа руку на моем плече, пока медики закрепляли на мне пластырями повязки и пакеты со льдом. Когда они закончили, я спросил ее:

– Плохо пришлось?

Она долго молчала, прежде чем ответить.

– Плохо. – Вот все, что она сказала.

Я взял ее руку. Пальцы Грейс были холодны как лед.

– Руди? – Я боялся услышать ответ.

Она кивнула.

– В порядке.

Когда я немного оклемался и смог идти сам, мы с ней вернулись в зал внизу. Брайерли заметил нас и подошел.

– Мне сказали, вы со своим бойцом спасли первую леди.

– С двумя, – поправил я. – Со старшим сержантом Брэдли Симсом и лейтенантом Оливером Брауном. Олли погиб при исполнении долга. – Я помолчал. – Я хочу, чтобы вы знали: он отдал жизнь за свою страну.

Брайерли кивнул.

– Благодарю вас, капитан. Он был славный малый.

– Да, – сказал я.

Мы пожали друг другу руки, и он отвел Грейс в сторонку, чтобы переговорить с Черчем по телефону.

– Сейчас вернусь, – сказала она.

– Я до сих пор должен тебе выпивку.

– Точно, – отозвалась она, улыбнувшись коротко и печально, – еще как должен.

Никто не толпился в Колокольном зале. Жертвы лежали рядами, и люди в белых пластиковых биокостюмах накрывали их простынями, осматривая в поисках удостоверений личности. Кто-то закрыл все окна голубыми полотнищами. Излишняя предосторожность: Индепенденс-молл очистили от публики, город находился на военном положении, национальная гвардия заняла центр Филадельфии. Сюда прислали дюжины вертолетов, набитых федеральными агентами, учеными, медиками и прочим персоналом.

Руди сидел на краю подиума. Без пиджака, рукава рубашки закатаны, концы развязанного галстука свисают с шеи. Он поднял на меня глаза, протянул руку и тут же отдернул: у нас обоих ладони были испачканы кровью. Он вздохнул.

– Dios mio, ковбой.

– Ага.

– Банни мне рассказал, что это все-таки оказался Скип. Не Олли. Мы ошибались.

– Все ошибаются. Даже Черч соглашался с нашей версией. Олли больше походил на предателя. Эти гады, наверное, и выбрали Тайлера прежде всего из-за его невинной физиономии, а уже потом из-за алчной душонки. Они одурачили нас. В итоге потеряно столько жизней…

Я уселся рядом с ним, и мы оба долго молчали. Он смотрел на противоположную стену, я проследил за его взглядом и увидел распростертого там мужчину в гавайской рубашке. Из глазницы торчало нечто, похожее на обломок древка от флага.

– Не думал, что может быть так, – произнес Руди после паузы. – Я хочу сказать, что давал советы сотням копов, однако… – Он покачал головой.

Я понял. В его голосе звенела жгучая боль. Но что я мог сказать в ответ? Нам всем пришлось сыграть свои роли, я знал, что еще настанут долгие летние ночи, когда мы будем сидеть у Руди во дворе, наблюдать, как звезды совершают свой путь, потягивать пиво и снова и снова говорить об этом. Но время для откровений еще не пришло, и мы оба это знали. На другом конце зала агенты национальной безопасности стояли, словно призраки, – лица бледные, глаза ввалившиеся, – и старались не смотреть на тела, лежавшие под простынями.

– Должно быть, это было жутко для всех, – произнес Руди.

– И для тебя тоже, старик.

Он покачал головой.

– Я в основном наблюдал. Сомневаюсь, что смог бы сделать то, что они. Им пришлось стрелять в членов конгресса, в простых граждан…

– Ты винишь солдат в том, что они застрелили зараженных?

– Господи, нет же! Они настоящие герои. Все до единого.

Я кивнул.

– Участники сегодняшней битвы вряд ли так считают.

– Не считают, – согласился он.

– Они отмечены, – сказал я. – Вот о чем ты говоришь. Печать на их лицах, в их глазах. Она никогда не исчезнет. Насилие всегда оставляет свою отметину. Ты сам меня этому учил.

Он вздохнул.

– Мы многого хотим от людей, которые нас защищают. Пожарные, копы, солдаты… Они обязаны творить добро, однако мы иногда требуем от них сверх меры.

– Они воины, – произнес я негромко. – Некоторые из них станут сильнее благодаря тому, что произошло сегодня. Для некоторых людей бой – это очистительный опыт. Он заставляет все чувства проснуться, делает человека более восприимчивым, живым.

– Зато другие сломаются, – произнес он тихо. – Не у каждого душа воина. Ты сам научил меня этому, Джо. Есть люди, которым недостает храбрости, они не могут вынести насилия, даже когда правда на их стороне. Для них сегодняшний день может стать переломным моментом. Вероятно, столь сильное переживание убьет кого-то из этих молодых людей. Убьет морально. Не сразу, пусть лет через двадцать, однако часть из них никогда не избавится от воспоминаний. Логически они оправдают свои действия или, наоборот, бездействие тем, что у них не было выбора, и это послужит им утешением… на какое-то время… но кое-кто будет мучиться до конца своих дней.

Я хотел поспорить с ним, но в глубине души знал, что он прав. Быть героем не означает, что человеку легко примириться с необходимостью убивать.

– Наверное, им потребуется твоя помощь, Руди.

– Я не смогу помочь всем.

– А они не сумели спасти всех, кто здесь находился, – сказал я.

Руди на мгновение закрыл глаза, затем поднялся.

– А как насчет тебя, ковбой? Ты уже дошел до предела?

Я ничего не ответил, он вздохнул и закивал. Похлопал меня по плечу, затем направился к группе агентов. Я смотрел, как он идет, видел, как в нем происходит перемена, когда он превращается из моего друга Руди в доктора Санчеса. Он начинал казаться крупнее, выше. Надежная скала, за которой можно укрыться. Но я знал правду: он тоже отмечен, как и все остальные, и эта печать не сотрется никогда.

А… что же будет со мной? Я задумался. Пережитый ужас перестал терзать меня. По мере того как адреналин вымывался из моего кровотока, глубинное горе и страх словно опускались все ниже и ниже. В камышах, в глубине моего сознания Воин снова принялся точить свой кинжал.

Я посмотрел на уцелевших агентов, все они выглядели такими юными и такими измученными. Они отворачивались, и лишь один выдержал мой взгляд. Ему было где-то около тридцати, не намного моложе меня, но его глаза казались старше его лица. Потрясение почти не оставило на нем следов. Мы, будто узнав друг друга, обменялись короткими кивками. Не думаю, что его товарищи поняли этот жест. Они были не той породы, что мы. Молодой агент отошел в сторону и принялся слушать Руди. Однако, вернее всего, он благополучно справился с переживаниями, связанными с минувшими событиями. Как это делают настоящие солдаты. На людях нашего типа не жизненный опыт оставляет клеймо. Они с ним рождаются.

ЭПИЛОГ

1

Всего в Центре Колокола Свободы погиб девяносто один человек. Среди них четырнадцать членов Конгресса. Обвинили, разумеется, террористов, но в официальной версии не было упоминаний об апокалипсической чуме. Будто бы «нервно-паралитический газ» спровоцировал неадекватное поведение. То, что попало на новостные каналы в прямой эфир, стало настоящим кошмаром для отделов по связям с общественностью, однако, несмотря на то что многие своими глазами видели, как агенты национальной безопасности стреляют в невооруженных граждан, президенту удалось задействовать ученых из высшего звена, которые снова и снова разъясняли воздействие газа на психику. Никого из тех, кто участвовал в бойне, не привлекли к ответственности. Вся вина была возложена на эль-Муджахида и его приспешников, и это прекрасно помогло направить всеобщий гнев нации в нужное русло. После смерти он стал даже более ненавистной фигурой, чем Усама бен Ладен. Лавры за его уничтожение достались службе безопасности. Многие получили медали, хотя ОВН остался в стороне. День всеобщего траура был назначен на последнее число июля.

Попыток создать новую копию Колокола Освобождения не делалось. Когда сотрудники ОВН обыскали квартиру Андреа Лестер, они обнаружили переписку и прочие доказательства ее связи с Ахмедом Махудом, активным террористом. Он числился среди зараженных. Именно его убил Руди обломком древка американского флага. Если бы подобное просочилось в прессу, то неминуемо назрел бы скандал, однако об этом нигде не упоминалось.

Махуда позже опознали как зятя эль-Муджахида, и следствие с точностью установило, что Лестер с Махудом являлись любовниками. Она тайно перешла в ислам больше трех лет назад, задолго до того, как подвизалась отлить Колокол Освобождения, и Черч выдвинул предположение, что, вероятно, ее отношение к проекту и вдохновило террористов на эту операцию. Версия показалась убедительной.

Директор Брайерли сейчас же предпринял поиски Роберта Хауэлла Ли. Его нашли дома, в ванной. Он уехал домой сразу после того, как переговорил со мной по телефону в Центре Колокола Свободы, взял из аптечки пузырек со снотворными таблетками жены, написал предсмертную записку, в которой просил прощения, и проглотил содержимое склянки. Люди Брайерли прибыли, наверное, минут через десять после того. Медицинская бригада откачала его, мистер Черч поднатужился, и благодаря его хлопотам «скорая помощь» привезла Ли в укромное местечко. Черч сгорал от нетерпения, так что пациент, очнувшись, увидел его сидящим у своей постели. Было бы лучше, если бы пилюли успели подействовать. Впоследствии он признался, что знал о существовании у эль-Муджахида более опасного штамма вируса, но было очевидно, что он не собирался предупреждать власти. Ли сообщил, что отдал Скипу Тайлеру приказ перехватить эль-Муджахида, однако это никак не вязалось с фактами.

Роберт Хауэлл Ли оказался предателем, трусом и дураком.

Мы с Грейс обнаружили Черча в пустой приемной офиса ФБР в Филадельфии. Он наслаждался одиночеством и преспокойно жевал ванильные вафли.

– Узнали что-нибудь? – спросил я, но он долго не отвечал на мой вопрос.

– Мистер Черч? – негромко окликнула его Грейс.

Черч отпил воды.

– Имя названо. – Он откинулся на стуле и принялся изучать наполовину съеденную вафлю, которую держал двумя пальцами. – Себастьян Голь.

Грейс побелела.

– Нет…

Она рассказала мне, кто такой Голь, но я слышал о нем раньше. Да и кто не слышал?

– Если это правда…

Черч не смотрел на нее.

– Это правда. Ли в конце концов… – Он сделал паузу, подбирая подходящее слово. – Разговорился.

– Господи. Это ударит по стольким людям.

Черч кивнул.

– Я позвонил тетушке Салли. Она начинает его международные поиски. Совершенно незаметные, но тщательные.

Грейс покачала головой.

– Значит… все ради денег?

– Нет, – сказал он. – Для Голя – да, совершенно очевидно, но не для эль-Муджахида. Он делал это во славу Аллаха. И сам сказал так капитану Леджеру. Ли подтверждает его слова. Говорит, Голь нанял террористов, чтобы припугнуть США и заставить отступиться от Ближнего Востока. Ваше предположение было верно, капитан, и, скорее всего, у него получилось бы. Только у эль-Муджахида явно имелся собственный план, он действительно пытался распространить заразу и, хуже того, вовсе не собирался умирать за свою идею. Он хотел превратиться в чудовище. Поэтому не нуждался в деньгах Голя. Какой ему прок от денег? В этаком-то обличье!

– Кем же он стал? – спросил я. – Явно не бродягой.

– Именно бродягой. Мы обнаружили машину Ахмеда Махуда и в ней – две пустые ампулы из-под совершенно иного штамма. Доктор Кто назвал его «трансформирующей мутацией». Патоген не препятствовал поступлению кислорода в мозг эль-Муджахида, поэтому он не лишился своих высших функций. Доктор предполагает, что эль-Муджахид собирался снабдить этой дурью остальных фундаменталистов, чтобы они даже в случае пандемии сохранили сознание, а вместе с ним и веру. – Он вздохнул. – Доктор Кто сказал еще, что версия патогена, которую использовали в Центре, отличалась более высокой степенью заражения. – Он взглянул на меня. – Если бы вы не приказали Брайерли запереть двери Центра…

– Боже, – выдохнула Грейс.

Я не смог придумать, что к этому добавить.

Черч, не вдаваясь в дальнейшие подробности, толкнул ко мне тарелку с печеньем. Мы с Грейс взяли по штучке.

2

афганской провинции Гильменд столб дыма поднимался на триста футов над дымящейся воронкой, которая все еще сильно горела. Вертолеты британской армии кружили поблизости, спутники были перенастроены, чтобы исследовать регион. Глубоко под слоем песков случилось нечто, чего не предсказывали сейсмографы.

Существовали места, где в толще земли наблюдалась геотермальная активность, однако ничего подобного не происходило сотни лет. Предполагается, что на выяснение причины уйдут годы.

3

Примерно десять дней спустя я застал Черча в его кабинете на Складе. Я слышал, что он переезжает обратно в Ангар «Флойд Беннетт Филд».

– Вы что, закрываете Склад?

– Нет… вы с Грейс сами сможете здесь управиться. Нам нужна эта база.

Мне понравилось, как это прозвучало, однако я старался не улыбаться. Мы с Грейс были слишком заняты с момента катастрофы в Центре Колокола Свободы, но сегодняшний вечер собирались посвятить друг другу.

По тем улыбкам, которые она украдкой дарила мне, я заключил, что дело, возможно, зайдет дальше платонического сна в одной постели. Я придвинул стул и сел.

– Так к чему же мы пришли? – спросил я его.

Черч отложил бумаги, которые разбирал, и развел руками.

– Мы спасли мир, капитан Леджер. Более или менее.

Во всяком случае, экономику Соединенных Штатов. Попутно разгромили крупную террористическую сеть. Мы герои, посему заслужили благодарность нации, хотя… Мнения на ней счет противоречивы. Жена вице-президента спит и видит голову майора Кортленд на колу. С другой стороны, первая леди хочет, чтобы вас со старшим сержантом Симсом канонизировали.

– И что все это значит для нас?

– Нас?

– Для ОВН, – уточнил я.

Черч пожал плечами.

– Мы по-прежнему готовы к работе.

Я посмотрел ему прямо в глаза.

– Кто вы такой, Черч?

– Да просто правительственная канцелярская крыса.

– Фигня.

– А кто я, как вы думаете?

– Грейс считает, вы держите в узде самых сильных игроков в Вашингтоне, потому что знаете, где собака зарыта.

Он улыбнулся мне безрадостной, тоскливой улыбкой.

– Ничего удивительного, – произнес он тихо. – Я сам помогал ее закапывать.

4

Той ночью, когда Грейс лежала в моих объятиях, мы говорили о разном. Мы были нагими. Нетронутое пиво стояло на полу среди вороха одежды. Кое-что из вещей порвалось. Моих и ее.

– Значит, ты остаешься с нами? – спросила она.

Я знал, что Грейс имеет в виду ОВН, однако она всегда вкладывала в слова множество разных значений.

– Верно. Руди тоже записался. И Джерри. – Я помолчал и сжал ее пальцы, переплетенные с моими. – Кажется, я обрел здесь дом.

Грейс долго-долго не отвечала.

– И я тоже, – произнесла она.

Я закрыл глаза и теснее прижал ее к себе.

5

Госпитальный военный корабль ее величества «Агата» отчалил и медленно развернулся в лениво катившихся волнах Аравийского моря. Стоял жаркий вечер середины июля, и персонал вывел на палубу пациентов, чтобы ветерок принес им хотя бы небольшое облегчение. Но некоторым из тяжелораненых даже свежий воздух не доставлял радости, а больше всех страдали обожженные, у Жара, плохое кондиционирование на нижних палубах, соленые брызги сами по себе были для них пыткой.

Однако человек, который сидел на корме в кресле-каталке, ни разу не произнес слов жалобы. Его лицо и руки скрывал толстый слой бинтов, один глаз затянула молочно-белая пленка. Врачи сказали, что он буквально сварился в глазнице. Говорили, раненый сумел преодолеть пустыню, но как – настоящая загадка. Отпечатков пальцев у него не осталось, однако по анализу ДНК установили, что его зовут Стивен Гарретт, врач, приписанный к британскому полку, который буквально развеяли по ветру во время самоубийственных рейдов мятежников. Пациент был не в себе от боли и с того момента, как его привезли на аэродром, а затем переправили на «Агату», погрузился в совершенное молчание. Пережитое сломило его, сошлись во мнении медики. Бедняга.

Корабль взял курс на запад, в залив Аден, затем повернул на северо-запад, направляясь в Красное море. Обожженный смотрел, как солнце опускается за зубчатые горы. Потом закрыл глаза и опустил голову на грудь.

От него не отходил стройный молодой человек с зелеными, словно у кошки, глазами и темными волосами. Он тоже обгорел, однако не так сильно, и носил повязку на лице и шее. Забинтованными ладонями он бережно взял руку Стивена Гарретта, словно тот был его отцом или братом.

Человек в кресле долго глядел на него, затем снова обратил свой единственный глаз к заходящему солнцу.

– Амира… – выдохнул он.

Товарищ погладил его по рукаву и улыбнулся.

– Тсс, – прошептал Тойз. Корабль плавно покачивался на пенных волнах.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю