Текст книги "Затерянные во времени (сборник)"

Автор книги: Джон Уиндем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 67 страниц)

Глава 4
Долина молчания

Два дня мы занимались мелким ремонтом, изредка устраивая прогулки по острову. Дождь лил, не переставая, и выходить из корабля никому не хотелось, но прогулки были необходимы, чтобы поднять наш дух. На третий день капитан предложил устроить экспедицию к вершине холма. Мы согласились. Все мы ходили вооруженными: хотя и сталкивались только с маленькими пугливыми ящерицами, разбегавшимися при нашем появлении, неизвестно было, кого можно встретить в лесах у подножия холма. На рассвете мы покинули корабль – увешанные снаряжением, но почти голые из-за невыносимой жары. Капитан повел нас через пляж, на который приземлилась «Нунция», в сторону леса. Нам оставалось только пробираться через кусты, отделявшие лес от берега, когда я резко остановился.

– Черт побери! – воскликнул я раздраженно.

– В чем дело? – спросил капитан.

– Снаряжение! – объяснил я.– Я забыл взять пистолет.

– Проверьте!

Я обыскал рюкзак – там не было ни пистолета, ни патронов. А путь предстоял далекий и, возможно, опасный.

– Придется мне сбегать за ним,– сказал я.– Я догоню вас через несколько минут.

Капитан с недовольным видом согласился – он терпеть не мог разгильдяйства, но не стал подвергать потенциальной опасности члена команды. Я побежал обратно, оступаясь на песке. Открыв входной люк, я оглянулся назад: три человека стояли на опушке леса и ждали меня. Я забрался внутрь, захлопнул за собой люк и бросил на пол рюкзак. Сначала я побежал в машинный отсек и включил подачу топлива; потом кинулся в рубку. Торопливо включив все необходимые приборы, я нажал на «старт» и бросил взгляд в иллюминатор.

Капитан изо всех сил спешил к кораблю, за ним неслись остальные. Не знаю, как он догадался, что я замыслил увести корабль; может, он посмотрел в бинокль и заметил меня в рубке. В общем, он понял, в чем дело. Когда он исчез из поля моего зрения, корабль задрожал, снаружи мелькнула яркая вспышка, и раздался низкий рев двигателей. Корабль поднялся в воздух.

Я успел увидеть двух уцелевших космонавтов, в отчаянии воздевавших руки к небу. Не знаю, что случилось с капитаном – скорее всего, он не выжил. Я развернул корабль, и «Нунция» устремилась вдаль от острова в поисках новой земли.

Прошло несколько часов, и я стал серьезно беспокоиться. Возможно, на этой планете и была суша, но я ее пока не нашел. У меня возникало неприятное ощущение, что рано или поздно «Нунция» упадет в океан, а я умру от голода, даже если успею из нее выбраться. Этот корабль не рассчитан на управление одним человеком. По крайней мере, еще кто-нибудь должен был находиться в машинном отделении. Уровень топлива понижался на глазах, но я не мог отойти от пульта и включить подачу из резервного запаса. Я подумал, не зафиксировать ли рычаги управления, а потом быстро сбегать в машинный отсек, но эта замечательная идея оказалась невыполнимой, и я отказался от нее. Я мог только вести корабль и надеяться, что долгожданная земля покажется не слишком поздно.

Суша появилась как раз вовремя: скалистый, негостеприимный берег, по самые верхушки остроконечных утесов заросший джунглями. Песчаного побережья, на которое я мог бы посадить корабль, там не было. Волны с дикой и тщетной яростью бросались на изрезанный берег, а джунгли тянулись до самого горизонта. Я должен был срочно посадить корабль, но где?

Через десяток миль «Нунция» решила этот вопрос за меня. Двигатели внезапно остановились, и корабль полетел вниз. Я даже не пытался посадить его – только пристегнулся к койке, надеясь, что эта жалкая мера смягчит удар.

Я вышел из этого приключения целым и невредимым. Потом я осмотрел «Нунцию»: ее стройный корпус оказался смятым и треснул в нескольких местах. Я же отделался несколькими синяками. Одно мне было ясно: больше корабль никогда не поднимется в воздух. Я выполнил задание «Металлик Индастриз», и теперь земные телескопы тщетно будут разыскивать в небе корабль, который никогда не вернется. Несмотря на свое затруднительное положение, первое время я еще не вполне осознавал свою участь – я был полон дикой радости. Я выполнил клятву мести, расплатился за судьбу своей несчастной семьи. Единственное, что слегка омрачало мою радость,– враги никогда не узнают, кто погубил их корабль. Я надеялся, что со временем они все же догадаются.

Следующие недели моего пребывания на Венере слишком скучны, чтобы их подробно описывать. Я занимался рутинными делами: обживал разбитый корабль, защищался от крупных животных, охотился, искал съедобные растения – словом, делал все то, что делает любой потерпевший кораблекрушение. Я не старался устроиться надолго, только обеспечил себе минимальный комфорт. Скоро на Венеру должен был прибыть корабль, «Металлик Индастриз».

Так я провел шесть месяцев по хронометру «Нунции» – бездельничал и размышлял. Иногда мне приходило на ум, что Венера – не самое подходящее место для приобретения земельных угодий. Зато, думал я, по возвращении домой это будет великолепная тема для разговоров. Все мои мечты были окрашены этим «когда я вернусь домой»; эта фраза стояла, как защитный барьер между мной и ве-нерианской действительностью.

Прошло шесть месяцев, и я почувствовал, что день моего избавления близится. Корабль «Металлик Индастриз» уже, должно быть, построен. Я выждал еще месяц, невольно каждый день высматривая в облаках его силуэт; потом пришло время подавать сигнал. Я разыскал на «Нунции» мощный прожектор, установил его вертикально, чтобы луч падал на облака, и начал включать его каждую ночь, оставляя гореть до утра.

Первые ночи я не мог заснуть. Я был уверен, что корабль вот-вот приземлится поблизости. Я лежал на спине, глядя в темное небо и тщетно высматривая в нем огни ракет. Но это продолжалось недолго. Я успокоил себя вполне разумной мыслью, что найти меня совсем не просто, на это потребуется время... но все равно продолжал носить с собой дымовую шашку, чтобы зажечь ее, как только в небе раздастся рокот двигателей...

Аккумуляторы сели через четыре месяца – удивительно, почему их хватило так надолго. Прожектор тускнел, и вместе с ним умирали мои надежды. Джунгли подобрались ближе к кораблю; мой незримый барьер был готов рухнуть. Еще несколько ночей после того, как прожектор погас окончательно, я стоял в кромешной тьме и выпускал в небо осветительные ракеты. Когда их запас закончился, я наконец осознал, что со мной случилось.

Не знаю, почему я не подумал об этом раньше? Внезапно меня посетило озарение: «Металлик Индастриз» надули меня точно так же, как «Интернешнл Кемикалз» – моего отца. Компания не построила – и никогда не планировала строить – космический корабль. Зачем им корабль, если его больше нет у конкурентов?

Именно таким было решение, принятое в кабинете директора после того, как я ушел оттуда. Они даже не задумывались... теперь я понимал, что это было не только дорого для них, но и опасно. Мало того что им пришлось бы выплатить огромное вознаграждение – я мог бы шантажировать их. Любой вариант предполагал, что мне надо выполнить свою работу и исчезнуть. А что может быть эффективнее, чем остаться одному на другой планете? Негодяи, мошенники!

Вот земные приемы. Вот честь корпораций! Они используют вас, а потом выбрасывают...

В течение нескольких дней я почти сходил с ума от ярости. Меня одолевала ненависть к предателям, отвращение к собственной наивности, обострившееся чувство одиночества и, наконец, вечный дождь – все это привело меня в такое исступление, которое едва не довело до самоубийства.

Но, в конце концов, адаптивные свойства моей расы взяли свое. Я начал охотиться и обживать землю вокруг корабля. Я дважды чуть не умер от лихорадки и благополучно пережил полуголодный период, когда запасы на корабле кончились, а дичь попадалась редко. Для компании я завел себе пару шестиногих мохнатых животных, которых удалось приручить. Я нашел их в лесу: они лежали в чем-то вроде огромного гнезда и жалобно скулили от голода. Я взял их с собой на корабль, накормил и оставил у себя – они оказались веселыми и дружелюбными малышами, и притом очень сообразительными. Позднее я назвал их Микки и Минни, в честь мультипликационных героев, и скоро они уже откликались на свои имена.

А теперь я подхожу к последнему и самому любопытному эпизоду, который, признаюсь, не могу понять до сих пор. Это случилось через несколько лет после падения «Нунции». Я отправился на охоту в сопровождении Микки и Минни и забрел в совершенно незнакомые места. Дичи попадалось очень мало – в этом была причина такого далекого похода. В конце концов, Микки и Минни остановились у входа в долину, и я не мог заставить их идти дальше. Более того, они принялись тянуть меня назад, цепляясь за ноги передними лапами. В долине наверняка полно дичи, подумал я, рассердился, оттолкнул зверьков и пошел вперед. Они проводили меня взглядами, но не пошли следом. Первые четверть мили я не встретил ничего необычного. Зато потом испытал настоящий шок. Из-за деревьев высовывалась огромная голова ящера. Он смотрел прямо на меня. Хотя раньше я не встречал ничего подобного, но сразу подумал о тираннозаврах. Я был удивлен и перепуган. Как я мог прожить на Венере столько лет и не встретить гигантского ящера раньше?

Голова не двигалась и не издавала никаких звуков. Когда первый приступ паники прошел, я понял, что чудище меня не видит. Тогда я решил подойти поближе. В долине царила странная тишина – я уже настолько привык к шуму дождя, что практически не замечал его. Подобравшись поближе к тираннозавру, я решил рискнуть: прицелился ему в правый глаз и выстрелил. Ничего не произошло. По долине прокатилось эхо, но ящер не шевельнулся. Это было странно, неестественно. Я посмотрел в бинокль. В точку! Попал в правый глаз, куда и целился, но... Я почувствовал себя неуютно и подумал, а не убраться ли мне из этой долины, но усилием воли заставил себя идти дальше. В воздухе висел странный запах, довольно приятный, хоть и слегка гнилостный.

Вскоре я подошел к чудовищу вплотную и остановился. Он стоял как статуя. Внезапно позади меня сверкнули глаза другой рептилии: поменьше, но такой же зубастой. Я покрылся холодным потом, упал на колено и вскинул ружье. Тут я ощутил, будто перед моими глазами все поплыло. Ствол моего ружья качнулся, и я понял, что падаю. Я падал бесконечно долго...

Когда я очнулся, то первым делом увидел прутья клетки...»

Дагул остановился. Остальное было ему известно.

– Как вы думаете, сколько лет прошло? – спросил он.

Гоин пожал плечами.

– Кто его знает. Очень много времени – это точно. Постоянная облачность... Вы обратили внимание, что он приручил двух наших первобытных предков? Миллионы лет...

– А он предостерегает нас против Земли,– улыбнулся Дагул.– Бедняга получит шок. Последний землянин... Когда вы собираетесь рассказать ему?

– Думаю, сегодня вечером. Я получил разрешение сводить его в обсерваторию.

– Я бы тоже хотел пойти, если не возражаете.

– Разумеется, нет.

Грац с трудом выговаривал незнакомые слоги, пока он и двое ученых поднимались на холм, где была расположена обсерватория Такона. Он спросил, передали ли его предостережения против Земли и ее корпораций. Гоин успокоил его, заявив, что жители Венеры не поддерживают никаких отношений с Землей.

– Зачем мы сюда пришли? – спросил землянин, очутившись в помещении обсерватории. Сотрудники по просьбе Гоина настроили огромный телескоп.

– Мы хотим показать вашу планету,– ответил Дагул.

Сначала все расплывалось в глазах у Граца, но потом он, наконец, пригляделся и увидел огромный сияющий диск. Через мгновение он обернулся с улыбкой и сказал:

– Вы ошиблись. Это Луна.

– Нет, это Земля,– возразил Дагул.

Грац всмотрелся в рельеф планеты. Он долго смотрел в телескоп. Это было похоже на Луну, но... Несмотря на кратеры, в линиях проглядывало нечто знакомое. Выступ гор от полюса до полюса... Изгиб, который мог быть береговой линией западного побережья Америки... Грац смотрел молча. Затем он обернулся.

– Как давно? – спросил он

– Несколько миллионов лет.

– Я не понимаю. Это было-совсем недавно...

Гоин принялся объяснять, но Грац не услышал ни слова. Словно во сне, он вышел из здания. Перед его глазами стояла Земля, которую он оставил: прекрасная, несмотря на все старания человека причинить ей зло. А теперь она умерла, превратилась в пепел...

Грац остановился над обрывом, с которого открывался вид на Такон. Он обвел взглядом чуждый город в чуждом мире, посмотрел на белую звездочку, мерцающую в небесах. Земля, которая породила его, умерла. Он долго смотрел на звезду, а потом без колебаний шагнул с утеса...

ПОСЛЕДНИЕ СЕЛЕНИТЫ

Пролог

Каждый раз когда секретарь Лунного Археологического Общества являлся с докладом к своему шефу, его неизменно охватывала нервная робость. Поэтому обычно он излагал свое дело несколько уклончиво и невнятно. Президент же, напротив, терпеть не мог уверток. Он раздраженно предложил:

– Садитесь, дружище. В чем еще там дело? Выкладывайте.

Секретарь поколебался, затем, охваченный внезапной решимостью, неловко протянул шефу кипу бумаг:

– Получено сегодня утром, сэр. Я подумал – вам нужно знать. Хотя документы немного... странноваты.

– Ладно, оставьте. Посмотрю.

Секретарь, подавив вздох облегчения, удалился, а президент вернулся к работе, от которой его оторвали. Полчаса спустя он вспомнил о стопке бумаг и взял лежащее на верху пачки письмо.

Прежде всего ему бросилось в глаза имя, мелькнувшее посреди напечатанного на машинке текста. Он напрягся, вспоминая, откуда ему знаком этот человек, потом начал внимательно читать. В верхнем углу листа стоял ливерпульский адрес и дата двухнедельной давности.

«Уважаемый сэр! – начиналось письмо.– 16 июня судно Службы Безопасности «Туркмен», на котором я служу врачом, недалеко от Соломоновых островов подобрало какого-то человека. Его обнаружили в плывущем по волнам туземном каноэ, и, судя по состоянию, его носило по волнам несколько дней. Мало того, что он столь долго находился в море, на теле у него обнаружились крайне серьезные раны и порезы. Сначала казалось, что спасти его будет невозможно, но организм несчастного немедленно отреагировал на лечение, хотя разум его все еще и блуждал неизвестно где.

Человек это был определенно образованный и, придя в сознание, назвался Стивеном Доукоттом. Когда мы вернулись в порт, я поместил его в клинику для душевнобольных. Последующие четыре месяца я отсутствовал, а по возвращении узнал, что из клиники он сбежал. Больничное начальство ничего не могло понять, они вручили мне запечатанный конверт с оставленной им рукописью. Они рассматривали ее как бред сумасшедшего, но мне все это показалось делом куда более непростым. С нетерпением жду вашего ответа».

Письмо было подписано «Джон Хэддон», к подписи добавлены буквы ДМ – Доктор Медицины.

Президент нахмурился, отложил письмо и взялся за рукопись.

Действительно, был когда-то такой Стивен Доукотт, известный антрополог, в свое время он отправился в космическое путешествие на борту знаменитой «Искры». Но «Искра» пропала без вести. С того самого дня, как она около года назад оторвалась от взлетной площадки, чтобы совершить первое в человеческой истории путешествие на Луну, о ней больше никто ничего не слыхал. Она с ревом оставила Землю, чтобы уйти в таинственное небытие.

Вместе с ней исчез и Стивен Доукотт, в этом-то президент был твердо уверен. Он, как и прочие члены Лунного Археологического Общества, видели лицо Доукотта среди других членов экипажа в иллюминаторах, перед тем как стартовала «Искра». А теперь оказывается, что этого человека подобрали то ли в Меланезии, то ли в каком-то другом столь же немыслимом месте. Начав читать рукопись, президент нахмурился еще сильнее.

Глава 1
Полёт «Искры»

«Искра» в межпланетном путешествии вела себя просто образцово. Она полностью оправдала самые смелые надежды своих конструкторов уже тем, что так мягко и плавно оторвалась от Земли. Капитан Тофт был в восторге от того, как прошел старт, и клялся, что еще не встречал корабля с более легким управлением.

Те из нас, кому уже случалось совершать космическое путешествие, от души соглашались с ним. Новенькие компенсаторы ускорения Даниэльсона проявили себя самым лучшим образом, Полностью сняв стартовую перегрузку при взлете – а заодно и все ее неприятные воздействия. А уж оборудованием и возможностью доставить обратно на Землю те хрупкие образцы, которые мы сможем найти, «Искра» просто делала честь Лунному Археологическому Обществу, которое построило и так щедро снарядило ее.

За совершенно безболезненным стартом последовал гладкий и мягкий полет в космосе, который не мог возбудить ни малейших опасений даже в самой болезненно чувствительной душе. И в самом деле, чего тут опасаться?

Серебристый глобус перед нами был стар, измучен отсутствием воды и безмолвен абсолютным безмолвием смерти. Оказалось, что даже кратер Линнея, хотя вначале мы подозревали, что там могли сохраниться последние остатки жизни, совершенно гол и пуст, как и все остальное.

– Все мертво,– пробормотал я, когда мы смотрели из иллюминатора кают-компании на увядший земной спутник.– Всякая агония и лихорадка давно закончились, весь этот мир окончательно превратился в мумию.

Но тогда я еще просто плохо знал Луну. Я и представить себе не мог всей меры того отчаяния, с каким жизнь упорно цепляется за малейшую надежду... и борется... борется...

Сначала мы пролетели над северо-восточным сектором кратера Аристарха и совершили мягкую посадку в металлически отблескивающую пыль, которая и делает этот кратер самой яркой точкой на поверхности Луны.

Наше путешествие должно было стать пробным и предварительным. Нашей целью была скорее разведка, чем непосредственно раскопки. Предстояло осмотреть множество участков и решить, какие из них впоследствии будет иметь смысл раскопать при помощи экскаваторов. Кратер Аристарха не представлял для нас особого интереса, за исключением совершенно разрушенных остатков маленького поселения на северной стороне.

Подробности нашей экспедиции по Луне особого интереса не представляют, поэтому я просто констатирую, что далее мы отправились к морю Кризисов, а оттуда, по экватору к Тихо. Чуть позже, самый большой из кратеров, Клавиус, наконец дал нам массу материала, со всей очевидностью продемонстрировав, что некогда в нем процветала развитая цивилизация, от которой теперь осталось обширное круглое плато, заполненное песком и камнями, причем плато это имело сто сорок миль в диаметре. И тут мы, наконец, пришли к Mare Serenidad, к Морю Безмятежности...

Кто дал такое имя этой обширной овальной равнине? Не могу припомнить, знаю лишь, что этот человек наблюдал ее только в телескоп за двести тридцать девять тысяч миль. А случись ему стоять на краю пропасти, поднявшись на одну из скорбных гор, и смотреть вниз на мрачное безлюдье песков, он никогда бы не назвал ее Морем Безмятежности, скорее уж Морем Дурных Предзнаменований...

Мы медленно летели на северо-запад. Члены экспедиции приникли к иллюминаторам, пытаясь разглядеть на безжизненной поверхности хоть какие-то признаки, оставленные древними селенитами. До сих пор мы не чувствовали никакого беспокойства. Вся поверхность Луны была совершенно мертва, как мы этого и ожидали. Но теперь монотонность этого громадного дна бывшего моря казалась просто поразительной. Хотя мы и были учеными, а следовательно, людьми, совершенно чуждыми всякой романтике, даже нас мучили дурные предчувствия, которые невозможно было выразить словами.

И вот, когда нам оставалось не более двадцати миль пути, вдруг прекратилось ритмичное пульсирование двигателей. Теперь они стучали как-то нервно и неуверенно. Я был у капитана Тофта, когда ему позвонил главный инженер и доложил, что нам необходимо совершить посадку для ремонта.

Поспешный взгляд, который капитан Тофт бросил на пульт управления, показал мне, что он знает не больше, чем любой из нас. Он принял решение садиться там, где над краем моря высились скалы. Не могло быть более удачного места для посадки, чем покрытая серыми песками равнина, но капитан выбрал место неподалеку от ее границ.

«Искра» буквально ковыляла к намеченному для посадки месту, постепенно снижаясь. Наконец, она коснулась песка, где-то сотни за две ярдов от высоких отвесных скал, которые некогда высились тут подобно защитной стене, возведенной какими-то великанами для защиты от разбивающихся о камни морских волн.

Капитан покинул свой купол, чтобы переговорить с инженером, а я отправился в кают-компанию. Когда я вошел, коллеги шумно приветствовали меня. Они как раз взволнованно разглядывали скалы; их депрессия бесследно испарилась. Робсон, руководитель научной части экспедиции, потащил меня к иллюминатору и сунул мне в руку бинокль:

– Погляди на эти скалы, дружище! Ты только на них погляди!

Я с нетерпением навел бинокль на фокус. Слабого света было едва-едва достаточно, чтобы сделать кое-какие наблюдения. Мне почудилась далекая человеческая фигура, как бы вырезанная из дерева.

– Минутку! – закричал Робсон. Он повернулся и пулей вылетел из каюты.

Через мгновение по окрестностям уже шарил ослепительный луч прожектора, и мы затаили дыхание – до того невероятная картина предстала нашим взорам. Поверхность пика до высоты около семидесяти или восьмидесяти футов была сплошь покрыта рельефными силуэтами, представляющими собой четкие человеческие фигуры, изображения животных и еще чего-то неопределенного.

Потрясенное молчание быстро сменилось взволнованной оживленной болтовней. Все заговорили одновременно, никто не слушал других. И неудивительно: по сравнению с тем, что мы увидели, все остальные наши открытия были попросту ничем. Нам казалось, что мы обнаружили лунную Книгу Мертвых, вырезанную на могучей каменной поверхности.