Текст книги "Затерянные во времени (сборник)"

Автор книги: Джон Уиндем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 67 страниц)

Цакта пожал плечами.

– Истина не меняется от того, верят в нее или нет. Лемурия, говорю я, уничтожила сама себя. Никто не должен сказать то же об Атлантиде.

Мы с вызовом глядели друг другу в глаза.

– Ты не станешь обнародовать свое открытие,– твердо сказал старик.– Резонаторы не должны быть построены.

Я рассмеялся.

– Твоя информация устарела. Шесть резонаторов уже построены и установлены на сторожевых башнях.

Цакта откинулся в кресле. Он словно постарел на глазах, на его лице появилось трагическое выражение. Наконец он спросил:

– Где именно они установлены?

– Вдоль побережья на востоке от Ацко,– ответил я.– Это защитный барьер против нападений из-за Геркулесовых столбов. Египетские варвары и дикие народы, живущие по берегам внутреннего моря, становятся агрессивными. Их выводит из себя наше процветание. Рано или поздно они нападут на Атлантиду. Резонаторы уничтожат гребцов и воинов на их кораблях, а с нашей стороны не прольется ни капли крови. Подумай об этом, Цакта, и тогда ты поймешь, что значат резонаторы для Атлантиды.

– Надеюсь, другие атланты не такие зашоренные упрямцы, как ты,—медленно отвечал, Цакта.—Ты видишь только часть правды. Останутся ли твои машины исключительно оборонительным оружием? Сколько времени пройдет до того мига, когда их мощь обратится на завоевания и принесет в мир смерть, разрушения и новые пустыни? Я еще раз говорю – нет! Резонаторы должны быть уничтожены.

– А я говорю, их никто не тронет!

Мы продолжали сверлить друг на друга глазами. Взгляд Цакты стал суровым и угрожающим; на его лице отразилось твердое намерение не щадить меня. Он определенно считал, что судьба Атлантиды зависит от его решения. Я придерживался того же мнения, но с противоположной точки зрения. Бледная, покрытая голубыми венами рука Цакты потянулась вниз. Я был моложе и опередил его. Взметнулась духовая трубка, и в воздухе что-то тихо свистнуло. Трубка Цакты со стуком упала на пол, и он повалился вслед за ней. Из его груди торчала маленькая оперенная стрела...

На мгновение я застыл на месте, с трудом осознавая, что натворил. Но, глядя на скорченное тело Цакты, я постепенно осознал масштаб происшедшего. Моей рукой был убит величайший из атлантов, однако я послужил только орудием – настоящим убийцей был резонатор. Первой его жертвой стал мудрейший человек в Атлантиде. Раньше я иногда ловил себя на том, что отношусь к резонатору как к разумному существу, и теперь утвердился в этом мнении. Я сражался, чтобы защитить порожденную моим мозгом личность.

Я торопливо осмотрелся вокруг. Убийство произошло почти беззвучно и, вероятно, не привлекло внимания стражников. Но они охраняли единственный выход из зала, и мне необходимо было пройти мимо них с таким видом, чтобы они ничего не заподозрили. Стоит ли рисковать? А риск был серьезным – я ведь не знал, как Цакта обычно отпускает посетителей.

Вылезти через окно казалось мне более надежным выходом из положения, при условии, что меня не заметят с улицы. Я решил, что это безопаснее, чем выходить в дверь мимо стражи. Я быстро расстегнул сандалии и привязал их к поясу; затем, мысленно поблагодарив Цакту, что он, вопреки своим аскетическим вкусам, не позаботился ободрать лепнину с внешней стороны окна, вылез и начал опасный подъем на крышу.

К счастью, апартаменты Цакты находились на предпоследнем этаже. Хотя каменная резьба на стене и облегчала подъем, но я был в плохой форме для подобных упражнений и ежеминутно опасался, что у меня закружится голова. Наконец я перекатился через карниз и растянулся на крыше, вознося хвалы Ра. Времени в моем распоряжении оставалось немного. В любой момент кто-нибудь мог войти в зал и обнаружить тело Цакты.

Я торопливо натянул сандалии, разыскал чердачное окно, спустился туда, пробежал по пустому коридору и степенно вышел через главный вход. Неподалеку висела в воздухе моя машина, балансируя на гироскопах. Я без помех добрался до нее и скользнул на переднее сиденье. Мои руки дрожали настолько сильно, что я с трудом мог поворачивать руль. Ворота распахнулись передо мной, я вывел машину на улицу.

Первый этап бегства закончился благополучно. Но что делать дальше? Когда тело Цакты обнаружат, ни один человек в Атлантиде не встанет на мою сторону. Ни один человек?.. Нет, возможно, кое-кто из моих помощников не отступится. Резонатор означает для них все. Они поймут меня – если бы я покорился Цакте, вся их многолетняя работа обратилась бы в ничто.

Тлантек, мой старший помощник, находился неподалеку от Ацко, руководя установкой нового резонатора. Я бросил взгляд на индикаторы аккумулятора и убедился, что он полностью заряжен; этого достаточно, чтобы быстро добраться до Ацко. Я повернул в восточную часть Цапетля, выехал за город, и маленькая машина помчалась с максимальной скоростью на восток.

Через несколько часов я затормозил возле скалистой гряды в пригородах Ацко, где находился первый контрольный пункт. Над зданием в скалах высилась Первая башня, служившая опорой самому крупному из резонаторов. На севере, у самого горизонта, я видел другую башню – вторую в выстроенной нами защитной цепи.

Не успел я выйти из машины, как дверь контрольного пункта распахнулась, и в проеме возник Тлантек с духовой трубкой в руке, направленной прямо на меня. Я понял: он уже знает, что случилось.

– Цакта мертв,– сурово сказал он.– Мне сказали, что ты убил его.

Я торопливо объяснил, как это произошло, и глаза Тлантека широко раскрылись от удивления. Когда я сказал, что Цакта собирался наложить запрет на резонаторы и дальнейшие исследования в этой области, помощник недоверчиво взглянул на меня.

– Но почему? Почему?

Я повторил аргументы старика, и Тлантек нахмурился.

– Наверно, он сошел с ума. Уничтожить оружие величайшей мощи в истории человечества из-за каких-то бабьих сказок!

– И вот чем все кончилось,– завершил я свой рассказ.– Цакта принял решение, и обжалованию оно не подлежало. Или он, или резонаторы – мне пришлось выбирать.

Настала долгая пауза. Я с тревогой ожидал решения Тлантека, поскольку в тот момент моя судьба находилась в его руках. Если он захочет застрелить меня на месте, я не смогу воспрепятствовать, а его объявят национальным героем. Наконец он медленно опустил свою трубку, взглянув на нее отсутствующим взглядом, а затем перевел глаза на меня.

– Ты поступил правильно, Икстан,– сказал он.– Но все-таки лучше было найти другой способ.

Я кивнул.

– И я того же мнения – но ты же знаешь влияние Цакты. Другого способа не было.

Мы вошли в здание вместе.

– А что теперь? – спросил Тлантек.

– Мы должны связаться с другими башнями. При необходимости, резонаторы смогут постоять за себя. Как только узнают, что я здесь, нас атакуют.

Тлантек смертельно побледнел.

– Ты хочешь сказать, что мы повернем машины внутрь, в сторону материка? Что мы направим их на атлантов?

– А как еще мы сможем защитить резонаторы?

Тлантек ушел устанавливать связь с другими башнями, а я наскоро перекусил, так как страшно проголодался. Помощник отсутствовал около получаса и вернулся с выражением тревоги на лице.

– Башни 2, 3 и 5 согласны поддержать нас,– доложил он,– но номера 4 и 6 отказались. Они сообщили, что если Цакта приказал уничтожить резонаторы, мы должны подчиниться.

Я быстро обдумал ситуацию. Если башни 4 и 6 обратят свои резонаторы против нас, нам придет конец.

– Быстро! – приказал я.– Надеваем защитные костюмы!

Пока я воевал со своим костюмом, Тлантек успел натянуть свой и подошел к окну. Вдруг он вскрикнул и подозвал меня, указывая на город. Даже на расстоянии трех миль было заметно, что в городе творится что-то необычное. Из городских ворот по направлению к нам валили толпы мужчин и женщин. Вероятно, с башен 4 или 6 сообщили в Ацко, где я скрываюсь, и разъяренная толпа устремилась к первой башне, желая отомстить мне за убийство Цакты. Я подошел к транслятору и передал сообщение в штаб-квартиру гарнизона Ацко.

– Говорит Икстан,– объявил я.– Уберите этих людей, или я не отвечаю за последствия.

Я подошел к пульту управления и нажал на рычаг. Большой резонатор медленно описал круг на своем постаменте и повернулся в сторону города. Тлантек был очень бледен.

– Но это всего лишь безоружная толпа,– возразил он.

– Эта толпа вполне способна разрушить резонатор. Их надо остановить. Включай минимальную мощность.

Он неохотно повиновался. Люди еще не подошли на необходимое расстояние, и я нетерпеливо ждал. Наконец, на расстоянии около полутора миль, толпа остановилась, словно натолкнувшись на невидимое препятствие. Бегущие в первом ряду зашатались; их движения стали неуклюжими, как будто их парализовало. Слабые вибрации не могли убить их, но мешали идти вперед. Позади люди еще не поняли, что происходит, и продолжали напирать; несколько лидеров уже упали на землю и лежали неподвижно. Когда, наконец, до людей дошло, что происходит, в рядах наступающих началась паника, и вскоре они в беспорядке отступили к городу.

В помещении раздался резкий звонок. Я услышал разъяренный знакомый голос.

– Говорит Башня Номер Два. Икстан, ты обезумел?

– Резонаторы должны быть спасены любой ценой!

– Ты убил сейчас несколько человек, Икстан! – услышал я.– Мы отказываемся поддерживать дальнейшее избиение ни в чем не повинных людей.

– Но если они подойдут ближе, то от резонаторов останется мокрое место! – в отчаянии воскликнул я.

Голос ответил с усмешкой:

– А ты уверен, что не спасаешь сейчас собственную шкуру от суда? Ты же убил Цакту! Башня 2 выходит из игры, и остальные тоже.

Аппарат щелкнул, и в комнате повисло молчание. Тлантек произнес, глядя в окно:

– Они возвращаются в город.

Его слова заглушил протяжный вой где-то в небе, за которым последовал глухой звук взрыва. Мы молча переглянулись. Начальник гарнизона Ацко приказал начать бомбардировку. Я видел только один способ прекратить ее.

– Включаем резонатор на полную мощность! – приказал я.

Тлантек не шевельнулся, глядя на меня с изумленным видом.

– Мы же уничтожим весь Ацко! – воскликнул он.

– Пушки должны быть остановлены! – твердо отвечал я.

– Но в городе и окрестностях не останется ни одного живого человека. Ты сошел с ума! О боги, подумай о последствиях!

Я пожал плечами и подошел к пульту управления. Что, в конце концов, значат несколько жизней? В тот момент мне казалось, что резонатор должен быть спасен любой ценой. Но не успел я нажать кнопку, как Тлантек набросился на меня, повалил на пол и начал душить.

Защитный костюм помешал ему, и мне удалось вырваться. Я откатился в сторону и попытался встать, но Тлантек опять навалился на меня, изо всех сил молотя кулаками по моему шлему. Я потянулся к духовой трубке и вспомнил, что она осталась под костюмом. Отчаянно рванувшись, я снова отбросил Тлантека в сторону. Мы оба задыхались – защитные костюмы были довольно тяжелыми. Мои руки сомкнулись на горле соперника, но костюм оказался слишком жестким. Тогда я переменил тактику и потянулся к застежке костюма Тлантека, чтобы расстегнуть ее. Сила вибраций, направленных на город, была все еще невелика, но здесь, в непосредственной близости от прибора, мощи излучения хватило бы для моей победы.

Тлантек быстро догадался о моих намерениях и удвоил усилия. Мы катались по полу, мои руки скользили по его костюму, и мне никак не удавалось зацепить застежку. Наконец я ухватился за кольцо и рванул его вниз. Тлантек последним отчаянным усилием отшвырнул меня в сторону, но застежку я так и не выпустил, и его костюм раскрылся на груди. Я почувствовал, как Тлантек содрогнулся всем телом. Потом упал на пол и больше не шевелился.

Я поднялся на ноги, шатаясь, как пьяный. Поблизости раздался глухой звук взрыва. Сколько выстрелов было сделано, пока мы сражались? Я не считал. Удивительно, но башня пока стояла невредимой. Я с трудом подошел к пульту управления и без колебаний включил резонатор на полную мощность. Через минуту я убавил мощность и подошел к окну.

Даже я был потрясен увиденным. До самого горизонта местность выглядела полностью опустошенной. Травы, деревья, кусты, цветы – все завяло, словно их коснулась рука смерти. Я взглянул в сторону Ацко. Город казался безжизненным; возле главных ворот валялось множество трупов. Только из труб над домами все еще поднимался дым очагов. Дорогу на побережье устилали тела мужчин и женщин, которые минуту назад были живы и возвращались в город. В гавани корабли с мертвыми экипажами покачивались на волнах и сталкивались с громким треском. Но самое главное – по крайней мере, для меня – пушки замолчали. Резонатор был спасен.

Я вернулся к пульту и отключил резонатор. Он блестяще выполнил свою задачу. На несколько миль вокруг не осталось ничего живого. Я вышел на улицу и посмотрел вверх, на огромный прибор. Моя рука невольно поднялась, отдавая ему честь.

Я смутно помню, сколько времени прошло с того момента – возможно, два или три дня,– когда я заметил на горизонте какое-то движение. Вскоре я разглядел колонну вооруженных людей, которые двигались прямо в мою сторону. Их униформа показалась мне незнакомой; более того, вслед за колонной ехали неизвестные мне машины.

Все ясно – начиналась атака. Я ее ожидал. Ничего, пусть подойдут немного поближе, думал я, и на этом их поход окончится. Я с нетерпением ждал, одержимый единственным желанием – нет, не убивать, но продемонстрировать всем и каждому неоспоримое превосходство моего резонатора над любым видом вооружений; триумф человеческого гения, величайшую силу в мире. «Еще десять миль,– громко произнес я,– и ты им покажешь».

Атакующие неторопливо приближались, и мое терпение постепенно иссякало. Наконец, когда нас разделяло не больше двенадцати миль, я сказал резонатору: «Сейчас они узнают, кто тут хозяин»,– и нажал кнопку.

Но то, что я увидел потом, повергло меня в настоящий ужас. Никогда раньше я не был так растерян. Колонна продолжала двигаться – медленно, но все так же неуклонно. Быстрый взгляд на датчики убедил меня, что прибор исправен и работает нормально. Что же случилось!?

Внезапно я догадался. Незнакомая униформа солдат была всего-навсего защитными костюмами. Наверно, секрет раскрыл один из моих помощников, которые управляли другими резонаторами. Я навел аппарат прямо на колонну, включил полную мощность и подумал – сколько времени они смогут продержаться? За себя я не опасался, поскольку находился под воздействием только отраженного излучения. Все, что мне оставалось, это положиться на время и ждать.

Прошло полчаса. Колонна продолжала двигаться. Я начал терять надежду. Внешне казалось, что резонатор вообще не работает. Я с горечью улыбнулся, вспомнив, с каким предосторожностями мы включали небольшие испытательные модели – самое длительное время работы, которое мы осмеливались задавать, было две минуты. Мы не знали, чего боимся, но на всякий случай старались не рисковать. А как выяснилось, бояться было нечего!

Внезапно что-то произошло. В пяти милях от меня в земле возникла длинная трещина. В небо поднялась туча пыли; когда она развеялась, я увидел на месте трещины огромный провал, который с каждой секундой становился все глубже. Колонна остановилась; люди в защитных костюмах в ужасе заметались и рассыпались в разные стороны.

Земля содрогнулась. Пол закачался у меня под ногами, и я упал. Сверху раздался грохот камней и треск – это накренилась башня. Я ползком добрался до пульта и отключил резонатор. Но я понимал, что уже слишком поздно. Цакта оказался прав. Сила резонатора была гораздо больше, чем я предполагал; он не только уничтожал живые существа, но и разрушал неживую материю.

Провал на глазах превращался в бездонную пропасть. Подземное давление нарастало. Еще один удар тряхнул пункт управления. Я подполз к окну. Земля ходила ходуном, во все стороны разбегались глубокие трещины. Что я наделал?! Зачем я это устроил? Землетрясение такой силы может уничтожить всю Атлантиду!

Сильнейший удар заставил меня вцепиться в оконную раму. Скалы на севере раскололись сверху донизу; море превратилось в одну гигантскую ревущую волну. Из-под земли поднялся столб бушующего пламени, достигающий неба. Огонь глубин вырвался на свободу...

Дэвид Хикстон немного помолчал и закончил свой рассказ:

– Потом я услышал голос Фоссдайка. Он все еще бубнил насчет того, что «это оружие даст нам господство над миром». Я не мог этого вынести, поднялся и вышел из зала. Почти бегом добрался до своей лаборатории, думая только об одном. Я должен уничтожить резонатор.

Кис-Тан из Лемурии пожалел свое изобретение. Где теперь Лемурия? Икстан из Атлантиды отказался уничтожить его. Где теперь Атлантида? Никто не сможет сказать, что Хикстон создал резонатор на погибель миру.

Я взял кувалду, вошел в лабораторию и принялся за работу. Но Алан услышал шум и не дал мне довести дело до конца. И теперь резонатор у них. Через десять лет мое имя будет проклинать каждый человек на земле – я имею в виду, каждый, кто останется в живых.

Диана взяла его за руку.

– Дорогой, резонатора больше нет. От него остались только обломки. Ты уничтожил какую-то важную деталь – я не знаю какую, и они тоже не знают. Резонатор не работает, и с этим уже ничего не поделать.

Дэвид взглянул на нее непонимающим взглядом.

– Ты хочешь сказать...

– Да, дорогой. Все бесполезно. Никто из твоих ассистентов не может восстановить его.

Глаза Дэвида вспыхнули, лицо оживилось. Он захохотал, по щекам потекли слезы. Смех становился все более громким и безумным. Диана попыталась успокоить его, но хохот и рыдания нарастали и нарастали. Через газон уже бежали два санитара. Один из них повел Дэвида за локоть к зданию больницы, а другой предложил Диане проводить ее к выходу.

– Ваше появление чересчур взволновало его,– сказал он осуждающе.– Не надо было вам приходить.

– Но он не сумасшедший! – возразила Диана.– Я имею в виду, он не настоящий сумасшедший...

Санитар прислушался к взрывам истерического хохота, все еще долетавшим издалека, и покачал головой.

– Ну, это, смотря что вы называете сумасшествием,– ответил он.

ЧЕЛОВЕК С ЗЕМЛИ

Глава 1
Существа из долины

Одной из интереснейших достопримечательностей Такона в те дни была выставка находок, сделанных в Долине Дар (все венерианские названия, передаются похожими по звучанию эквивалентами). В специально построенных для этой цели выставочных залах целыми днями толпились таконианцы и гости города, заглядывая в решетчатые и стеклянные клетки с выражением трепета, восторга, интереса или насмешки, в зависимости от характера экспонатов.

Разумеется, большую часть толпы составляли праздные зеваки, которых привлекает любое необычное зрелище, особенно если оно недорого стоит; они рассеянно скользили взорами по экспонатам, готовые изумиться или восхититься, но в то же время игнорировали попытки гидов пробудить в них интеллектуальный интерес. Лишь один-два посетителя рассматривали экспонаты с неподдельным интересом.

Но если отношение взрослых к выставке и было поверхностным, о детях такого не скажешь. Каждый день в выставочные залы приходили классы, которым учителя наглядно демонстрировали условия доисторической жизни планеты. Магон – учитель биологии в одной из лучших школ Такона – не без труда выполнял обязанности гида перед двадцатью учениками своего класса. Пробираясь в толпе, он следил, чтобы дети не разбегались и одновременно рассказывал им о Долине Дар.

– Благодаря исключительно удачному сочетанию природных компонентов в Долине Дар сложился уникальный микроклимат. Ничего подобного на Венере не существует – по мнению экспертов, это место единственное в своем роде. Экспозиция, которую всем предстоит увидеть,– это не музей и не зоопарк, а нечто среднее.

Ученики слушали вполуха. Они вертелись, пихались, бросали любопытные взгляды на длинный ряд стеклянных витрин и клеток, вставали на цыпочки и вытягивали шеи. Горожане Такона, проходящие мимо, наблюдали за их энтузиазмом с добродушной симпатией. Магон разгладил рукой серебристый мех на голове и продолжил свою речь.

– Существа, с которыми вы познакомитесь, пришли к нам из разных эпох. Некоторые из них появились еще до того, как на Венере зародилась разумная жизнь. Другие являются современниками наших далеких предков – которым, чтобы выжить в полном опасностей мире, приходилось очень быстро бегать на шести ногах...

– Шесть ног? – раздался удивленный голос. Кто-то из учеников фыркнул, но Магон невозмутимо продолжал объяснения.

– Да, Садул, на шести ногах. Разве ты не знал, что наши отдаленные предки передвигались именно таким образом? Прошло много тысяч лет, прежде чем они поднялись на четыре ноги, но пока они это не сделали, прогресс был невозможен. Только у четырехногих смогли развиться достаточно чувствительные передние конечности.

– Наши предки были животными, сэр?

– Ну... э-э... что-то в этом роде.– Магон понизил голос, чтобы не оскорбить чувства проходящих мимо посетителей.– Но как только они твердо встали на четыре ноги, произошла грандиозная перемена: наш род начал подниматься вверх по лестнице эволюции, и все еще поднимается по ней.

Он оглянулся, окруженный покрытыми серебристым мехом лицами с горящими глазами. На мгновение его взгляд остановился на утонченных конечностях, развившихся из неуклюжих передних ног. В эволюции было нечто волшебное; все-таки поразительно, что он, его раса стали венцом творения. Лохматый шестиногий зверь превратился в создание, гордо шагающее на четырех ногах, передняя часть туловища которого поднята вертикально, а глаза смотрят на мир без страха и упрека. Признаться, у нескольких учеников состояние шерсти не слишком-то отличалось от того, как она описана у далеких предков – серебристый мех был взлохмачен и чем-то испачкан. Ну что же, мальчишки есть мальчишки; без сомнения, став взрослыми, они начнут причесываться аккуратнее.

– Долина Дар...– начал он снова, но в этот момент подошел экскурсовод.

– Группа школьников? – спросил он.

– Да.

– Сюда, пожалуйста. Вы рассказали им, что такое Долина?

– Немного,– признался Магон.– Но если вы дополните...

– Разумеется.

Экскурсовод быстро затараторил текст, который, очевидно, повторял уже много сотен раз.

– Долину Дар смело можно называть чудом природы. Некогда в древние времена воздух Долины превратился в уникальное сочетание газов – мы еще не знаем, как это произошло. Предположительно, газы выделяются из глубоких трещин в почве.

Это сочетание газов имеет два интересных свойства. Во-первых, оно вводит живое существо в состояние анабиоза, а во-вторых, позволяет сохранять это состояние в течение любого времени. С тех пор как сформировалась специфическая атмосфера Долины, любое попавшее сюда животное оставалось здесь навсегда, целым и невредимым. Временной предел этого состояния пока не определен.

В древние времена наши предки считали Долину заколдованным местом, и лишь год назад, с изобретением противогаза, нам удалось раскрыть ее тайну. Мы обнаружили, что животных и растения Долины можно вернуть к жизни – разумеется, с применением специальных мер. Подобные экземпляры вам и предстоит увидеть: флора и фауна, появившаяся миллионы лет назад – и все еще живая. Экскурсовод остановился напротив первой витрины.

– Сейчас мы познакомимся с Углеводородной Эрой. Гигантские мхи и папоротники произрастают в особой атмосфере. Они появились еще в те времена, когда Венера была очень молодой планетой. Из спор этих растений мы надеемся вырастить новые. А здесь,– он перешел к следующей витрине,– мы видим один из самых прекрасных экспериментов природы – первые цветы.

Слушатели послушно перевели взгляды на огромный белый цветок за стеклом. Им было неинтересно; фауна куда привлекательней для детского ума, чем флора. Мощный рев заставил здание содрогнуться, и ученики как по команде отвернулись от цветка, сразу забыв о нем. Экскурсовода уже почти не слушали; только Магон, к всеобщему раздражению, принялся задавать ему вопросы. Наконец ботанические витрины остались позади, и группа школьников подошла к клеткам.

За первой решеткой без устали металось туда-сюда рептилеподобное существо, волоча за собой толстый хвост. Время от времени оно поднимало голову и испускало пронзительный вой. Рептилия была темно-серого цвета с гладкой кожей. Как и многие другие древние твари, она казалась черновым наброском, сделанным природой перед тем, как приняться за настоящую работу.

– Это,– хозяйским жестом указал на рептилию экскурсовод,– так называемый strutothiomimus – динозавр, способный бегать с высокой скоростью. Это качество нужно ему не для нападения, а для защиты, поскольку strutothiomimus является вегетарианцем.

На некоторое время воцарилось молчание – ученики переваривали информацию.

– То есть он убегал от врагов? – спросил кто-то.

– Да.

Ученики слегка разочарованно посмотрели на неудачливого ящера. Им хотелось чего-нибудь посерьезнее. Они хотели увидеть – разумеется, с безопасного места – древних хищников, повелителей планеты, чья жадная утроба обращала в бегство strutothiomimus и ему подобных. Экскурсовод между тем продолжал рассказ.

– Далее мы видим Hesperornis, зубастую птицу. Это создание, занимающее промежуточное звено между Archeopterix и современной птицей, особенно интересно тем...

Но класс слушал невнимательно. Чем дальше продвигалась экскурсия, тем яснее становилось, что интересы гида и школьников не совпадают. Мимо самых впечатляющих и ужасающих рептилий экскурсовод быстро проходил, замечая на ходу:

– Эти существа не представляют интереса, являясь бесплодной ветвью на древе эволюции. Это ошибки природы.

Вскоре они подошли к маленькой клетке, где обитало одно-единственное странное создание. Оно стояло на двух лапах, хотя у него имелось четыре.

– Эта находка,– сказал экскурсовод,– одна из самых загадочных в нашей коллекции. Мы еще не знаем, к какому биологическому виду следует ее отнести. В спешке последних месяцев ученые пока не уделили этому существу внимания, которое оно, без сомнения, заслуживает. Очевидно, что оно относится к не самой отдаленной эпохе,– видите, существо частично покрыто мехом, главным образом на голове и морде. Оно твердо стоит на двух лапах, что указывает на высокую стадию развития. Но самое загадочное заключается в том, что не найдено никаких промежуточных звеньев – это существо единственное в своем роде.

Кроме того, в ходе кормления мы обнаружили, что, хотя зубы существа указывают на его принадлежность к травоядным, оно предпочитает мясные продукты. В общем, этот природный феномен ждет своих исследователей. В ходе исследования Долины мы рассчитываем найти еще несколько особей.

Существо поднялось и угрюмо посмотрело на школьников. Затем оно раскрыло рот, но вместо ожидаемого рева издало что-то вроде щебета, сопровождаемого странными движениями передних конечностей. Дети столпились у клетки, наконец-то заинтересовавшись: ведь об этом существе взрослые знали не больше, чем они сами.

Маленький Садул увлекся диковинным зверем куда сильнее, чем доисторическими ящерами с непроизносимыми именами. Он подошел вплотную к клетке и уставился на существо. Их глаза встретились, и зверь издал еще несколько странных звуков. Потом подошел поближе к прутьям, наклонился и начал царапать землю передней лапой.

– Что он делает? – спросил кто-то.

– Наверно, разыскивает пищу,– предположил другой.

Садул продолжал с интересом наблюдать. Когда экскурсовод повел группу дальше, он ухитрился задержаться возле клетки. Его не беспокоили другие посетители, тем более что они, по большей части, побежали глазеть на кормление хищных ящеров. Садул смотрел, как существо чиркает лапой по земле. Потом оно выпрямилось, взглянуло в глаза школьнику и указало лапой вниз. На пыльном полу виднелся ряд знаков: не картинок и не символов. Они показались Садулу бессмысленными.

Существо встретило взгляд Садула, что-то проворчало и снова принялось царапать землю. Школьник подошел еще поближе («Магон ужасно разозлился бы»,– подумал он) и взглянул на пол...

Существо отступило назад и снова указало вниз. Садул был поражен. В пыли виднелся рисунок венерианина – может быть, даже его самого. Словно в подтверждение, существо указало на Садула, а потом на свой рисунок.

Садул разволновался: он сделал открытие! Разве бывают звери, умеющие рисовать? Он о таких не слышал. Первым движением его было бежать и звать остальных, но любопытство оказалось сильнее. Он вытащил из сумки табличку для записей и стило. Зверь жадно схватил оба предмета и принялся водить по табличке неправильным концом стила. Садул поправил его и придвинулся вплотную к решетке, заглядывая зверю через плечо.

Сначала существо нарисовало круг в центре таблички и показало наверх. Садул взглянул на потолок, но не заметил там ничего, стоящего внимания. Существо нетерпеливо покачало головой. Вокруг первого круга оно нарисовало второй с пятнышком сбоку, а потом третий с еще одним пятнышком. Садул все еще ничего не понимал.

Затем рядом с пятнышком на втором круге существо изобразило маленького Садула, а рядом с третьим кругом – себя. Что же он хочет мне сказать, пытался понять Садул. Лапа существа снова указала на лампочку под потолком, а потом существо развело передние конечности широко в стороны. Свет... огромный свет...

Внезапно Садул догадался. Солнце! Солнце и планеты! Едва не подпрыгивая от возбуждения, он схватил свою табличку и кинулся по коридору разыскивать свою группу. Человек в клетке проводил его взглядом, и когда крики венерианина стихли вдалеке, он улыбнулся – первый раз за долгое, долгое время...