Текст книги "Сад Дьявола (ЛП)"

Автор книги: Джон Шеттлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ НЕПОБЕДИМЫЙ

«Однажды вы проснетесь и поймете, что мир можно победить…

Я намерен надеть маску и нацарапать свое имя на лице этого мира».

– Остин Гроссман, «Скоро я стану непобедимым»

ГЛАВА 7

– Товарищ капитан!

Карпов слышал этот голос, но он казался ему странным потусторонним эхом. От медленно оторвал взгляд от передних иллюминаторов, за которыми медленно исчезало роковое облако, ощущая головокружение. Перед глазами замелькали огоньки.

Внезапно корабль окутал густой туман, и многие из членов экипажа успели решить, что это была непроницаемая дымка, известная как «Облако Уилсона», всегда наблюдавшаяся при ядерных взрывах в море, однако это было не так. Грибовидное облако исчезло, словно его сдул внезапный порыв ветра, загасив, словно пламя свечи. Ветер также стих. Остался лишь плотный тускло-серый туман и внезапный холод, словно корабль упал с края света, чего боялись моряки в старину, и теперь застыл в вечности.

Карпов обернулся. Его взгляд помутнел, лицо замерло в мучительной маске. Роденко немедленно подскочил к нему.

– Товарищ капитан, вы в порядке! Мичман, врача на мостик!

– Нет. Нет, оставить… – Карпов поднял руку, успокаивая старпома. Его сознание снова начало работать, и собирать в сознании все подсказки – свет, изменившееся небо, жуткое свечение моря и мертва тишина в туманной завесе. Он знал, что случилось.

– Радар, доложить обстановку, – быстро сказал он.

– Товарищ капитан, целей не наблюдаю.

Вертолеты тоже исчезли. Ка-226 и один из Ка-40 находились в воздухе. У них остался только второй Ка-40 в вертолетном ангаре.

– Сонар в активный режим. Доклад!

– Товарищ капитан, сонар переведен в активный режим десять минут назад. Подводных целей не наблюдаю, – Тарасов внимательно слушал, пытаясь обнаружить любой возможный сигнал.

– Шумы винтов?

– Никак нет, только наши собственные. Не фиксирую иных шумов, по базе сигнатур ничего.

– Доложить курс и скорость.

– Товарищ капитан, курс тридцать пять северо-восток. Скорость тридцать.

– Вперед две трети, курс прежний.

– Есть вперед две трети, курс прежний.

Карпов сложил руки. Его взгляд все еще был прикован к туману, местами просвечиваемому призрачным светом моря. Наконец, он повернул голову к Роденко.

– Мы снова переместились, – тихо сказал он. – Переместились во времени… Я это знаю. Взрыв снова открыл провал в бесконечности, и одному богу ведомо, где мы оказались на этот раз.

– Возможно, мы вернулись домой, товарищ капитан, – предположил Роденко, но капитан ничего не ответил. Он нахмурился, глаза его напряглись. Он отступил от иллюминаторов и медленно опустился в командирское кресло. Напряжение последних нескольких часов опустошило его. Он ощутил холодный пот, выступивший на лбу, и закрыл глаза, обретя мгновение покоя. Тень у плеча снова превратилась в Роденко, протягивающего ему чашку горячего кофе.

Карпов поднял глаза и улыбнулся.

– Благодарю. – Он задумался и отдал еще один приказ. – Оставаться в полной боевой готовности. Объявить ядерную тревогу. Дежурным вахтам оставаться на боевых постах. Отправьте наблюдателей и биноклями на вершину надстройки и организуйте наблюдение в секторе 360 градусов вокруг корабля.

– Так точно, – Роденко отошел, чтобы отдать приказы. Напряжение на мостике значительно спало.

– Николин, – Карпов развернулся в командирском кресле к посту связиста. – Фиксируете переговоры между кораблями?

– Никак нет, товарищ капитан. В эфире ничего.

– Вызвать «Орлан». Запросить координаты, курс и скорость.

– Так точно.

Карпов понимал, что так как на «Фрегате» «Орлана» не было, шансы на то, что он переместился вместе с ними были очень скудными. Но, возможно, все же и переместился. Кто знает? Но его точно не было в пределах пятидесяти километров от нас… Где бы мы на находились. Одному Богу известно, что с ними случилось, и какую судьбу они встретили в одиночку перед лицом того, что осталось в 1945. Я бы глуп, пытаясь противостоять таким силам. Их было просто слишком много.

Гордыня предшествует падению, подумал он. Но куда именно мы упали?

– Николин, запустить «Ротаны». Вывести изображения со всех камер на верхний экран.

– Так точно. Запускаю «Ротаны».

Карпов пытался на что-то надеяться, глядя на экран, хотя видел только то, что ожидал – один бесконечный туман. Где они оказались, в какой странной неопределенности, в ожидании окончательного решения своей судьбы? Возможно, оно ожидало их всего в нескольких часах. Корабельные системы работали со сбоями, как и при прошлых перемещениях. Но если они снова переместились вперед, увидят ли они лишь разрушительные последствия войны 2021 года?

Я должен был купить нам время, дабы предотвратить этот ужас, и что я сотворил? Я не стал дожидаться войны в 2021, я начал ее в 1945! Слова Николина, продолжавшего запрашивать «Орлан», казались ему заупокойной молитвой.

– «Орлан» – «Кирову», прием. «Орлан», доложите позицию, курс и скорость, как поняли? «Орлан» – «Кирову», прием? Где вы, как поняли?

– Этого достаточно, Николин. Я не думаю, что они могут нас услышать. Следите за эфиром и докладывайте обо всех принятых сигналах. Следите за КВ– и УКВ-частотами. – Карпов знал, что если они находятся в мире, где еще существует жизнь, они должны были вскоре принять какие-либо радиосигналы.

Теперь он ощутил свинцовую тяжесть того, что совершил. Ему нужен был сон, чтобы суметь удержаться на ногах.

– Роденко, мостик на вас. Я в свою каюту.

* * *

Водка помогла несколько успокоить разорванную душу. Некоторое время он молча сидел за столом, глядя в свое отражение, пока не понял, как глупо выглядит в своей форменной шапке – Владимир Карпов, человек, начавший Третью Мировую войну.

Он понимал, что они уничтожат «Орлан». Против него было просто слишком много сил, чтобы он смог отбиться без нашей поддержки. Вместе мы, возможно, сумели бы уйти в Тихий океан, но сам по себе морской орел был обречен. Даже если бы мы пережили атаку, запас зенитных ракет сократился бы почти до нуля. Все, что потребовалось бы потом – это еще пара быстроходных авианосцев, если бы я не стал тратить на них ракеты и ядерные боевые части. Да, возможно, это бы нагнало на них такой страх, что они бы больше не посмели приблизиться к нас, но мы бы оказались изгоями, потерянными в открытом море, и на нас бы охотился любой корабль, который бы у них был.

Федоров был прав, как и Золкин. Они бы построили по три корабля на каждый потопленный, и преследовали бы нас, пока бы не прикончили. Наверное, мы могли бы оказаться в пределах досягаемости какого-нибудь из их крупных городов, и тогда, возможно, они бы послушали меня, если бы я пригрозил уничтожить Сан-Франциско. Карпов с ужасом покачал головой. Я нанес достаточно вреда миру, подумал он. Я не хотел верить в то, что я нес ответственность за то мрачное будущее, которому мы стали свидетелями, хотя определенно нес ее.

Он лег на койку, закрыл глаза и позволил себе погрузиться в глубокий беспокойный сон. Некоторое время спустя он проснулся, с испугом увидев рядом доктора Золкина со стетоскопом на шее и открытой медицинской сумкой рядом.

– Что вы здесь делаете?

– Спокойно, спокойно, все нормально, – заверил его доктор.

– Сколько времени?

– 08.00, по крайней мере, по корабельному хронометру.

– Утро?

– Вас вызывали с мостика три часа назад, но ответа не было, так что Роденко забеспокоился и попросил проверить вас.

Карпов заметил на тумбочке шприц и ощутил в руке иглу капельницы.

– Что это? – Спросил он с нотками подозрения в голосе.

– Думаете, я намеревался вас отравить? Боюсь, что нет. У вас было обезвоживание, так что я просто ввел физраствор.

– А это? – Карпов указал на шприц.

– Легкое снотворное, чтобы успокоить сон. Вы выглядели так, словно вас мучили настоящие кошмары. Не беспокойтесь. К настоящему моменту оно уже нейтрализовалось. Как ваше самочувствие?

Капитан моргнул и сделал глубокий вдох.

– Спасибо, лучше.

– Лучше, чем водка, – согласно кивнул Золкин.

Взгляд Карпова потемнел, но отрицать было нечего.

– Я не напивался, доктор. Просто рюмку, чтобы успокоиться. Уверяю вас, что был полностью…

– Никто вас не в чем ни обвиняет, товарищ капитан, по крайней мере в том, что касается водки. Я здесь, только чтобы оказать вам помощь, не более того.

Карпов отвел глаза.

– Я так понимаю, вы тоже желаете прочитать мне лекцию? Ну давайте, скажите прямо, в лицо!

– Никаких лекций, капитан. Я все для себя решил при встрече с остальными в офицерской столовой. Да, вы сделали то, что сделали, и я не считаю, что это сейчас что-то значит. Как говорится, это уже история. Хотя я и понятия не имею, во что это выльется в предстоящие десятилетия.

Карпов понял, что так и не знает, где они находятся.

– Николин о чем-либо докладывал?

– Нет, – сказал Золкин, протягивая руку, чтобы убрать капельницу и заклеить пластырем место укола на руке Карпова. – Но, вроде бы, есть что-то на радаре. Именно поэтому они вызывали вас некоторое время назад.

– И вы меня не разбудили?

– Мир никуда не денется, если вы оставите его на несколько часов. Вам нужен был отдых – и это предписание врача. Я сказал Роденко следить за целью, и сообщать, только если она представит какую-либо угрозу.

– Что за цель? Воздушная?

– Нет, вроде бы корабль. Роденко поднял вертолет, чтобы осмотреть район, и обнаружил корабль к северо-востоку от нас примерно в 150 километрах. Мы ведем его последние три часа. Поэтому я решил проверить вас снова перед тем, как будить. Вы должны увидеть небо. Это совершенно прекрасное утро.

Карпов подался вперед, все еще ощущая усталость, но чувствуя себя намного лучше.

– Думаю, нужно хорошо поесть, доктор. Передайте Роденко, что я сменю его через час.

– Очень хорошо, но не перенапрягайтесь, капитан. Не каждый человек может провести два сражения с американским флотом из двух разных эпох за двое суток. – Золкин встал, закрыл медицинскую сумку и поставил на тумбочку небольшую коробку. – На тот случай, если ощутите потребность в водке, – спокойно сказал он. – Я лично удостоверился, что хорошо принять одну перед сном. Это позволяет выспаться. – Он направился к двери.

– Доктор… – Карпов приподнялся и повернул голову.

– Да, капитан?

– Спасибо… За вашу внимательность.

– Такая наша работа.

* * *

Еда показалась намного вкуснее, чем когда-либо за последнее время, так что ел он с неподдельным аппетитом и ощутил себя намного лучше. Затем он направился на мостик, чтобы сменить вахтенных и взглянуть на корабль на горизонте. Это могло легко дать ответы на многие вопросы.

Выйдя на верхнюю палубу глотнуть свежего воздуха, он впервые посмотрел на небо. Золкин был прав – оно было поразительно красивым на западе, за его спиной – его освещало яркое оранжевое зарево, как будто второе солнце поднималось из-за горизонта навстречу тому, что всходило на востоке. Очень интересно, подумал он, задаваясь вопросом, что могло вызвать подобное явление. В голову пришла мысль, что это могло быть как-то связано с последствиям взрыва запущенной им ядерной боевой части. Могли ли они вернуться в 1945, пока он спал? С этой мыслью он поспешил на мостик.

По пути он останавливался и разговаривал с членами экипажа. В их глазах он видел вопросы, попытки понять, что происходит и чем закончилось сражение. Он говорил не волноваться, что все в порядке, и что вскоре он сделает общее объявление для экипажа.

– Американцы все еще здесь, товарищ капитан? Или мы их разбили?

– Мы дали им гораздо больше, чем они хотели, – ответил Карпов. – И они научатся больше не связываться с одним кораблем. – Он указал на палубу, и молодой матрос улыбнулся.

Несколько минут спустя он показался на мостике в свежей форме, но при этом в офицерской фуражке, как бы глупо это не выглядело. Они находились в северных широтах, так что он решил, что скоро вернется к форменной Ushanka.

– Капитан на мостике!

– Вольно, – бодро сказал он. – Роденко, доклад.

– Наблюдаю надводную цель, товарищ капитан. Вертолет обнаружил ее четыре часа назад. Я решил, что стоит поднять его.

– Хорошо. И что это за цель?

– Наблюдаю цель посредством РЛС «Фрегат». Надводный корабль, скорость 16 узлов, курс 275. – Он подошел к плексигласовому планшету, что вызывало прилив горьких воспоминаний о событиях, происходивших всего несколько часов назад, когда весь планшет был заполнен сотнями воздушных и морских целей. Сейчас он был совершенно част. Ни одной воздушной цели, и лишь одинокий надводный корабль поблизости.

– Что за суша на севере?

– Остров Амчитка из Алеутской гряды, товарищ капитан. Цель следует постоянным курсом последние несколько часов. Судя по всему, он идет из Датч-Харбор.

– Это американский корабль?

– Вероятно, товарищ капитан.

Карпов прищурился.

– Как скоро он появится на горизонте?

– Очень скоро, около тридцати минут при нашей скорости 20 узлов.

– Рулевой, скорость тридцать, – Карпов немедленно скомандовал увеличить скорость.

– Есть скорость тридцать.

– Вас это заинтересовало, товарищ капитан?

– Этот корабль поможет нам получить ответы на очень важные вопросы, Роденко. Я собирался отпустить вас отдохнуть, однако не могли бы вы остаться на мостике еще час?

– Разумеется, товарищ капитан.

– Хорошо… Тогда посмотрим, что на этот раз появится у нас на горизонте.

ГЛАВА 8

Они увидели объект на горизонте через двадцать минут. Видно было едва, и Карпов скомандовал дать увеличение. Стало понятно, что это был элегантный гражданский корабль, с корпусом, окрашенным в белый, острым носом, двумя дымовыми трубами и чем-то, напоминающим три мачты по всей длине корабля.

– Гражданское судно, – сказал Карпов. – Ваши соображения?

– Не более пяти-шести тысяч тонн, товарищ капитан, – он вывел на экран сетку, и оказалось, что длина корабля составляла около 150 метров. На надстройке виднелись пять спасательных шлюпок, но не было никаких орудий. Он был похож на пароход из давно ушедшей эпохи, но явно находился в необычно хорошем состоянии.

– Итак, что это? – Сказал Карпов. – Подойти ближе. Сохранять курс перехвата. Боевая готовность номер два. Самсонов, носовую установку к бою.

– Так точно, товарищ капитан. Носовое орудие к стрельбе готово.

Капитан не хотел рисковать, но по мере сближения становилось очевидно, что корабль не представляет никакой угрозы. Через три минуты глаза Николина засветились.

– Товарищ капитан, принимаю сигнал азбукой Морзе.

– Азбукой Морзе? От этого корабля?

– Вероятно, товарищ капитан. Он передает позывной MPG. Очень странно. – Он внимательно слушал, что-то записывая в блокноте. – CQ, CQ, CQ, GZXW – MPG вызывает корабль по правому борту. Прошу назваться… KW – прием.

– MPG?

– Вероятно, это его позывной, товарищ капитан.

– Мы можем проверить, что кому он принадлежит?

– Веду проверку, товарищ капитан. Мне ответить?

– Ответьте по радио на английском. Попросите их также назваться.

Николин отправил сообщение, но единственным ответом стали продолжающиеся сигналы азбукой Морзе. Одновременно он использовал базу данных корабля, чтобы найти позывной, и нашел его.

– Есть два совпадения в базе данных, товарищ капитан. GZXW является позывным Канадского Тихоокеанского пароходства, MPG принадлежит кораблю под названием «Императрица Китая». Я проверил название, в настоящее время корабля с таким названием не существует.

– Ищите в историческом разделе, – сказал Карпов. – Найдите все корабли, носившие это название в прошлом.

– Так точно… Есть три совпадения. Все – океанские паровые лайнеры, принадлежавшие этой же компании, но, судя по полученному изображению, перед нами первый из них: «Императрица Китая», построен «Навал Констракшн Камп», Барроу, Великобритания для Канадского Тихоокеанского пароходства. Совершал рейсы в качестве Королевского почтового корабля из Ванкувера на Дальний Восток, в основном, в Японию, а также во Владивосток. Основной пункт назначения в Тихом океане – Йокогама.

– Значит, построен в Великобритании? Когда он начал эксплуатироваться?

– Заложен в 1890 году. Спущен на воду 25 марта, совершил первый рейс 15 июля 1891 года.

– 1891? Какой древний корабль…. Есть сведения, сколько он был на службе?

– Так точно… Здесь сказано, что корабль сел на мель в шторм и туман 27 июля 1911 года у Йокогамы. Он был оставлен и разобран в 1912.

– Господи! Если это действительно «Императрица Китая», то мы… Мы где-то между 1891 и 1912 годами! Должно быть, мы переместились назад во времени, а не вперед!

– Мы должны проверить это, товарищ капитан, – сказал Роденко. – Корабль может быть копией. Мы никогда не перемещались дальше 1941.

– Тогда почему он отвечает только азбукой Морзе? Николин… Отправьте им сообщение азбукой Морзе. Сообщите позывной KIRV. Скажите, что наш хронометр неисправен и запросите дату и время. – Это была хорошая уловка, так как в эти времена точные показания хронометра были необходимы для навигации.

Николин отправил сообщение и через несколько минут получил ответ.

– Товарищ капитан… Они ответили, что хронометр их корабля показывает 09.40 100708. Это десятое июля…

… – 1908 года? – Лицо Карпова сказало все.

* * *

Новогодний шар на Таймс-сквер впервые опустился в этот год, ознаменовав начало давней традиции отсчета нескольких последних секунд перед сменой дат в их бесконечном цикле[20]20
  Шар времени, расположенный на здании 1 на Таймс-сквер в Нью-Йорке. Он играет одну из ключевых ролей в праздновании Нового года на этой улице. Каждый год 31 декабря в 23:59 по местному времени шар спускается с 23-метровой высоты по особому флагштоку. Нижней точки шар достигает в полночь, что символизирует наступление Нового года. В общем, американский аналог кремлевских курантов


[Закрыть]. 1908 год начался с праздничных настроений и атмосферы оптимизма, новые первенства и открытия продолжали наполнять жизнь ощущением силы и смелости.

Люди этой эпохи были другими. Они еще не были привязаны друг к другу проводами, не были рабами современных устройств типа компьютеров, сенсорных панелей и мобильных телефонов. Самолеты и автомобили находились в зачаточном состоянии, будучи больше объектом внимания искателей приключений или очень богатых людей. В этом же году все изменил Генри Форд выпуском своего «Форда-Т», первая модель которого сошла с конвейера в сентябре. В мае 1908 на Аравийском полуострове впервые была найдена нефть, что гарантировало автомобилям Форда стабильный источник топлива на следующие 150 лет.

Люди 1908 года еще не зависели от всей электроники и механизмов, которые только зарождались в области технологий и промышленности. Они были во многих отношениях сильнее обитателей современных городов, брали жизнь в свои руки и несли на своих широких плечах так, как люди 2021 не способны были понять. Они были спокойнее душами, более приземленными, твердо стоящими на земле, подобно фермеру, описанному Уолтом Уитметом в своих стихах – «Он был удивительно мощен, спокоен, прекрасен. Его голова, желто-белые волосы, борода, глубокий взгляд его темных глаз, широта и щедрость его обращенья…»

В людях этих времен было что-то от этого фермера, какие-то корни и хребет. Жизнь была более деревенской, даже в крупных городах. Она была сырой, не рафинированной, и все еще даже в какой-то отношении невинной. Мир еще не видел безумия мировой войны, хотя оно было уже совсем не за горами. 1908 был годом огней, открытий и достижений, напряженных гонок и требовавших марафонской выносливости путешествий. Это был год, когда белый был лишь цветом формы моряков и спортсменов, а также странных и необъяснимых «белых ночей», случившихся в большей части Европы и даже в части Северной Америки в начале июля.

Ученые и промышленники этого времени проявляли одинаковый уровень энергии изобретений и открытий. На юго-западе Франции был найден 40 000-летний скелет неандертальца. Впервые был получен сжиженный гелий. В английский язык вошел термин «шизофрения», омрачив психиатров на все последующие годы впереди. Был изобретен Счетчик Гейгера, позволивший обнаружить энергию, которую в эти годы мало кто мог понимать, если был способен вообще. Габриэль Липпман получил нобелевскую премию по физике за первую передачу цвета в фотографии. Эрнест Резерфорд впервые сформулировал атомную теорию в тот же год, когда родился Эдвард Теллер, будущий великий физик и «отец водородной бомбы». Астрономы открыли одну из лун Юпитера и множество комет и метеоров, но не смогли обнаружить нечто у плоскости эклиптики, несущиеся прямо к планете Земля.

На двенадцатый день нового года была отправлена первая радиопередача на дальнюю дистанцию с Эйфелевой башни, ознаменовав начало новой эры в коммуникациях. На следующий день француз Анри Фарман совершил первый перелет типа «туда и обратно», возвестив начало эпохи авиалиний, которые в ближайшие десятилетия опутают собой земной шар. Первый пассажирский рейс был совершен 14 мая того же года, и оставалось еще много времени до появления бесконечных проверок на безопасность и регистраций в современных аэропортах.

В Нью-Йорке оказались ущемлены права женщин, когда руководство города приняло постановление, запрещающее женщинам курить. Мужское население города вместе с тем сохранило право на трубки, сигары и сигареты, еще одну привилегию привилегированного пола. Мэр Цинциннати Марк Брейт заявил, что «женщины физически не пригодны для управления автомобилем». К счастью, первый железнодорожный туннель под рекой Гудзон был открыт 21 февраля того же года, так что они смогли ехать поездом.

Это был удачный год и для исследователей. Шекллтон впервые покорил гору Эребус в Антарктиде 5 марта. В это же время на другом конце Земли Фредерик Кук заявил, что достиг Северного полюса – что впоследствии было оспорено и признано недействительным. В США Джон Крон начал свой пеший тур по периметру всей страны, который должен был занять 357 дней. 12 февраля началась «Великая Автомобильная гонка», великий марафон от Нью-Йорка до Парижа. Маршрут пролегал на запад, пересекая США, затем участники планировали пройти вдоль побережья на Аляску, пересечь Берингов пролив и оказаться в Сибири, где лучшие команды – американская и немецкая – стали свидетелями самого невероятного и потрясающего события на своем пути.

Не менее захватывающим было и достижение растущей американской военной мощи – «Великий белый флот», объединение из 16 броненосцев и кораблей сопровождения, собравшийся в Сан-Франциско 5 мая для кругосветного плавания, призванного заявить о США как о великой морской державе. Германия быстро отреагировала закладкой четырех новых линкоров. Часть американского флота самодовольно наблюдала взрыв дирижабля над городом 23 мая, сбросившее шестнадцать пассажиров в море. К счастью, все они выжили. И, дабы доказать, что этим дьявольским летательным аппаратам существует жизнеспособная альтернатива, «Лузитания» пересекла Атлантический океан, установив мировой рекорд – 4 дня и 15 часов.

Несвоевременно извержение Везувия 7 апреля 1906 года опустошило Неаполь и отменило Олимпийские игры, запланированные на тот год в Риме. В 1908 году местом проведения олимпиады был выбран Лондон, а конкретно «Белый городской стадион» в Шепердс-Буш в западном Лондоне. Американский знаменосец Ральф Роуз отказался опустить свой флаг перед Эдуардом VII, так как, как было заявлено впоследствии, «этот флаг не склониться ни перед одним земным царем». При всей браваде президента Тедди Рузвельта, американские выскочки все же смягчились и опустили флаг перед все королевской семьей. Чтобы утереть им носы, британцы выиграли олимпиаду, взяв 56 золотых медалей против 23 американских, и всего 146 против американских 47. Если американцы и верили, что однажды над ними взойдет Солнце, над Британской империей Солнце все еще не заходило никогда.

В этот год в моду входил отдых на дикой природе, и в США начали открываться национальные парки, а еще одним национальным способом времяпрепровождения стало строительство Филадельфийского стадиона Шибе-парк, будущего дома американской национальной лиги. Песня «Возьми меня с собой на бейсбол» была защищена авторским правом 2 мая, и вскоре зазвучала на стадионах по всей стране. Вскоре на «Поле мечты» захватили господство «Бойс оф Саммер», а Билл Бёрнс сработал «без хитов» 21 мая с двумя аутами и 9-м иннинге прежде, чем, наконец, добился хита.

В самой середине года, 30 июня, крупногабаритный подавальщик Дентон Тру «Сай» Янг стоял на питчерской горке стадиона в Нью-Йорке, глядя на последнего человека, с которым ему предстоит столкнуться в этой игре. Он упустил шанс провести идеальную игру, пропустив первого противника, но теперь ему пришла в голову странная мысль, что ему потребуется одна последняя подача, чтобы добиться третьего исхода без хитов в своей поразительной карьере. Для человека в его 41 год это был своего рода подвиг, и он подумал про себя, что это был бы неплохой способ уйти так, как он всегда хотел, бушующим циклоном, от которого произошло его прозвище[21]21
  англ. cyclone – читается «сайклон»


[Закрыть].

Даже в свои 41 Янг все еще был впечатляющим питчером, имея 188 сантиметров роста и 91 килограмм веса, опыт и силу своей все еще золотой правой руки. Янг уже провел победную серию заключительных сезонов, которым предстояло выдержать проверку историей еще больше века. После победы в 27 играх в 1891 году, он выиграл более двадцати в каждый из следующих 17 сезонов, за исключением трех, в которые выиграл 19, 18 и 13. Но, дабы искупить свою вину, в четырех сезонах он выиграл более тридцати игр, в частности, все 36 в 1892 году!

После двух лет с результатом ниже среднего, 1905 и 1906, спортивные комментаторы прозвали Янга «Стариком». Но в 40 лет он вернулся к победоносному пути, взяв 21 победу, и начал сезон 1908 года, имея за спиной в общей сложности 457 побед. В этом году ему предстояло выиграть еще 21 игру, поставив непревзойденный рекорд в 511 побед в карьере. Тем не менее, для мягкого и обаятельного «Сая», это победа ничем не отличалась от любой другой.

Месяцем ранее, он пропустил возможность взять третью партию без хитов, когда Джерри Фримен провел его своей медленной подачей, которую современные подавальщики именовали «неожиданным приемом». В этот день 30 июня, он просто занял свое место, и увидел перед собой фаворита Нью-Йоркских «Хайлендеров» Гарри Нильса.

Начиная с шестого иннинга, симпатии нью-йорской публики прочно закрепились за «Стариком», отворачиваясь от собственной команды, по мере того, как Янг собирал ауты, чему способствовала впечатляющая оборонительная игра шорт-стопа[22]22
  Бейсболист между 2 и 3 базами, который должен останавливать мячи, попадающие в эту зону


[Закрыть] Хейни Вагнера и аутфилдеров Денни Салливана и Гэвви Скравата, которым предстояло сделать немало работы в центре поля, предотвращая хиты. Теперь он остался один. Янг был в одном шаге от своей 468-й победы и третьей игры без хитов, рекорда, который останется не побит до того момента, когда молодой левша Сэнди Куфакс, окрещенный «Левой рукой бога», не закончит игру с четырьмя без хитов 9 сентября 1965 года.

Янг замахнулся и резко выбросил правую руку вперед, отправляя мяч в полет. В тот самый момент, когда тот понесся вперед, завершил его третью игру без хитов, что-то гораздо более зловещее проносилось по темному ночному небу далекой северной Сибири, хотя никто из присутствующих на стадионе не узнал об этом ни в тот день, ни в долгие годы после этого.

Оно появилось с северо-востока в 7 часов 15 минут утра 30 июня 1908 года, осветив угасающую ночь, словно вестник рока. Ослепительное голубое сияние мерцало на сапфировых водах озера Байкал, небо разрывала мчащаяся на север полоса огня цвета кобальта. Все, кто видел это, говорили, что в тот день словно взошло второе солнце, освещая обширные пространства лесной тайги яростным светом. Затем высоко в небе над рекой Подкаменная Тунгуска произошел колоссальный взрыв, после которого мир уже никогда не был прежним.

Молодой российский морской офицер по фамилии Федоров стал свидетелем этого события во время случайной встречи с человеком по фамилии Миронов в железнодорожной гостинице в городе Иланский. Вскоре после этого бесследно исчез репортер лондонской «Таймс» Томас Бирн. Его задачей был репортаж о «Великой гонке», но в итоге он получил намного больше, чем мог себе представить.