Текст книги "Тень убийцы"

Автор книги: Джон Сэндфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Они шли медленно и добрались от Пойнта до берега Миссисипи за двадцать минут. Река несла свои воды в ста футах внизу, и Тень Любви начал боком спускаться по склону.

– И куда ты идешь, приятель? – озадаченно спросил паренек.

– Спускаюсь к воде. Идем. Так короче.

Тень Любви думал про Желтую Руку и Дэвенпорта. Мальчишка рассказал копу про газетную статью, а это немало. Перед глазами у него снова появилось черное пятно.

– Нам же придется потом забираться наверх, – жалобно проговорил Желтая Рука.

– Иди быстрее, – рявкнул Тень Любви.

Черное пятно парило перед ним, сердце колотилось в груди, и сила росла и текла по жилам, точно расплавленное золото. Он больше не стал ничего говорить. Желтая Рука с сомнением оглянулся на огни улицы и наконец пошел за ним, продолжая тихо возмущаться.

Они перешли дорогу, ведущую к реке, и двинулись дальше, к воде, где берег был укреплен бетонной стеной. Тень Любви забрался на парапет, вдохнул речной воздух и медленно выдохнул. Затем повернулся к Желтой Руке, который встал рядом с ним.

– Посмотри, какие красивые огни там, внизу, – указал Тень Любви. – Взгляни на их отражения в воде.

– Э-э, наверное, – удивленно ответил Желтая Рука.

– А как здорово под мостом, – сказал второй индеец.

Паренек повернулся, чтобы посмотреть. Тень Любви приблизился к нему и достал из-за пояса пистолет. Прижав его за ухом жертвы, он с наслаждением подождал секунду, потом еще одну и еще, получая удовольствие от темного действа, которое должно было вот-вот свершиться. А когда уже больше не мог выносить восхитительного напряжения, нажал на спусковой крючок.

Раздался резкий хлопок, и Желтая Рука рухнул, точно марионетка, у которой обрезали веревочки. Убийца хотел, чтобы тело упало в воду, но оно осталось лежать на бетонной стене. Ему потребовалась всего одна минута, чтобы сбросить его в реку.

Ветер превратил рубашку Желтой Руки в шар, который поддерживал его на поверхности воды. Потом послышался всплеск, еще один, и труп исчез.

Предатель. Мерзавец, который вывел копов на след Блуберда.

Пока Лео Кларк плакал в своем грузовике, Тень Любви сидел в забегаловке и с невероятным аппетитом, точно изголодавшийся волк, поглощал тока. Его тело ликовало после совершенного убийства.

Глава 07

Лукас работал над «Нароргом» до четырех утра, а шеф позвонил в восемь. Услышав телефон, Дэвенпорт перевернулся на бок и принялся шарить на тумбочке у кровати, точно утопающий в поисках соломинки. Он наткнулся рукой на аппарат, трубка упала на пол, и ему потребовалось еще некоторое время, чтобы ее найти.

– Дэвенпорт? Какого черта…

– Я уронил телефон, – сонным голосом ответил Лукас. – Что случилось?

– Новое убийство. Федеральный судья в Оклахоме.

– Вот черт! – Лукас зевнул и сел. – Похоже, убийце удалось уйти.

– Точно. У него были косы, как…

– …у того парня, что зарезал Куэрво. Получается, что их по меньшей мере трое, включая Блуберда.

– Да. Андерсон пытается выяснить, что известно полиции Оклахомы. Насчет снимков… мы получим их в девять. Встретимся в офисе Пинка.

– Проблем не возникло?

– Придется пройти обычную процедуру, но мы их получим, – ответил Даниэль.

– Кто-то должен позвонить Лили, – сказал Дэвенпорт.

– Моя секретарша. И еще кое-что…

– Что?

– К делу подключились федералы.

– Только не это, – застонал Лукас.

– Вот именно. Причем очень плотно. Час назад сделали официальное заявление. Я разговаривал с агентом из Миннеаполиса, так вот он сказал, что Лоуренсий Сервильный Клей взял дело под личный контроль.

– Сукин сын! А мы сможем не подпускать их к основному расследованию? Эти ребята все испортят.

– Я предложу им сосредоточиться на сборе информации, но из этого ничего не выйдет, – ответил Даниэль. – Клей рассчитывает, оседлав борьбу с преступностью, стать генеральным прокурором или даже президентом. Газеты называют эти убийства «национальным терроризмом». Он обязательно сюда явится. Помнишь, он отправился в Чикаго, когда там работали над делом о наркотиках, и в Лос-Анджелес, когда бушевала Армия зеленых. А как только он здесь окажется, развернет бурную деятельность.

– Да пошел он. Пусть делает что захочет.

– Попытайся вести себя прилично. А пока давай получим снимки в «Трибьюн» и начнем прочесывать улицы. Если нам удастся поймать этих уродов, Лоуренсий Сервильный незачем будет сюда тащиться.

Они встретились с представителями «Стар трибьюн» в кабинете Луиза Пинка, главного редактора газеты, голова которого напоминала бильярдный шар. Герольд Прост и Шелли Лоуренсий тоже присутствовали. Лили появилась под руку с Даниэлем; Лукас заметил, что его локоть прижимается к ее груди. Шеф надел серый костюм, как две капли воды похожий на костюм Пинка; на лице застыла довольная улыбка. Встреча продолжалась десять минут.

– Причина, по которой я выступаю против того, чтобы удовлетворить вашу просьбу, в следующем: оказываем ли мы содействие полиции? Ответ наносит вред нашей репутации и лишает нас доверия, – сказала круглолицая Лоуренсий.

– Чьего доверия? – сердито поинтересовалась Лили.

Она была в шелковой блузке и новой юбке из твида. Лукас подумал, что у нее лучший в мире цвет лица или она отлично умеет пользоваться макияжем.

– Простых горожан, – ответила Лоуренсий.

Она была в мятом хлопчатобумажном платье голубого цвета, который совсем не гармонировал с ее глазами. Лили выглядела намного лучше, и Лукас пожалел, что она не осталась за дверью.

– Ерунда, – фыркнула Лили. – Вы сидите в огромном здании, по которому болтаются японки в дешевых мокасинах, и при этом беспокоитесь, что о вас подумают простые горожане? Боже праведный!

– Успокойтесь, – вмешался Дэвенпорт. – Она права. Это тонкий вопрос.

– Мы бы не стали вас ни о чем просить, если бы были совершены самые обычные преступления. Но прошлой ночью убили федерального судью, зарезали. А кроме того, одного из подающих надежды политиков и еще двух человек, – сладчайшим голосом проговорил Даниэль и повернулся к Лили. – Дело в том, что пресса находится в очень деликатном положении.

Затем он снова повернулся к Пинку и Проблеску, которые принимали все решения.

– Нам нужно только взглянуть на лицо человека, который, как кажется офицеру Ротенберг, является убийцей из Нью-Йорка. А также нас интересуют люди, стоящие вокруг него. Мы хотим их допросить. Вы можете напечатать эти снимки в газете, чтобы на них могли взглянуть все желающие. Вы же никому не обещали хранить конфиденциальность. По правде говоря, те люди сами привлекли к себе внимание, когда приняли участие в драке.

– Да, действительно, – сказал Прост, и на лице Пинка вспыхнуло и погасло раздражение.

Пробст занимался рекламой.

– Вы сможете сделать из этого замечательную историю, – вставил Лукас. – И заткнете за пояс «Пионер пресс».

Лоуренс тут же просветлела, но Лили продолжала кипеть от возмущения.

– А если вы нам откажете, мы пойдем в суд и все равно заставим вас сделать то, что нам нужно, – сердито заявила она.

– Эй, послушайте…

Пинк выпрямился в своем кресле.

Даниэль перебил его прежде, чем он успел еще что-то сказать. Он наставил палец в лицо Лили и заявил:

– Нет, мы не станем этого делать, лейтенант. Если здесь будет принято решение не давать нам то, что мы просим, мы будем искать другие фотографии, но в суд не пойдем. А если вы и дальше собираетесь продолжать в том же духе, я отправлю вас назад в Нью-Йорк быстрее, чем вы успеете произнести «Авеню обеих Америк». [7]7
  Новое официальное название Шестой авеню, одной из главных улиц на Манхэттене.


[Закрыть]

Лили открыла рот и тут же его захлопнула.

– Ладно, – сказала она и посмотрела на Пинка. – Извините.

Даниэль наградил газетчика своей самой обаятельной улыбкой и сказал:

– Пожалуйста.

– Я думаю… нам следует попросить, чтобы сюда принесли кое-какие снимки, – сказал Пинк и кивнул Лоуренсий. – Будьте любезны.

Все сидели молча, пока издатель не принесла три толстых конверта из плотной бумаги и не протянула их Пинку. Тот открыл один, достал несколько фотографий восемь на десять, посмотрел на них и передал Даниэлю. Тот положил их на столе перед Лили, которая встала, разложила фотографии по одной и принялась изучать.

– Это он, – через некоторое время сказала она и постучала пальцем по одному из лиц. – Наш человек.

Они получили два набора снимков и остановились на углу, прежде чем Даниэль отправился назад, в здание городского совета.

– Ларри Харт придет сегодня днем. Ему нужно закрыть текущие дела, – сказал Даниэль Лукасу. – Я дам ему фотографии. Возможно, он кого-то из них узнает.

– Хорошо. А я покажу те, что у меня.

Даниэль кивнул и посмотрел на Лили.

– Вам следует научиться сдерживаться. Вы чуть все не испортили.

– Газетчики очень меня раздражают, – сказала она. – Они над вами измывались.

– Надо мной никто не измывался. Все прекрасно знали, что будет. Но ритуалы следует соблюдать, – мягко проговорил Валентин.

– Ладно, это ваша территория. Прошу меня простить, – ответила она.

– Вам следовало извиниться. А поскольку я классный парень, я ваши извинения принимаю, – заявил Даниэль и направился на другую сторону улицы.

Лили пару секунд смотрела ему вслед, а потом сказала:

– Ну и тип.

– Он вполне ничего. Иногда с ним непросто, но он не дурак, – сказал Дэвенпорт.

– И кто такой Ларри Харт? – спросила Лили.

– Работает в социальном обеспечении, сиу. Хороший парень, знает улицы, возможно, знаком с тысячей индейцев. Занимает серьезное положение в местной национальной политике. Написал несколько статей, посещает церемонии и так далее.

– Он нам необходим. Вчера я провела на улицах города шесть часов и ничего не узнала. Тот, с кем я была…

– Ширсон?

– Да. Он не отличит индейца от пожарного гидранта. Господи, мне даже стыдно было, – сказала она, качая головой.

– Вы не собираетесь сегодня с ним ездить по городу?

– Нет. – Она совершенно серьезно посмотрела на него. – Кроме того что у него патологические низкий уровень интеллекта, у нас вчера возникла небольшая проблема.

– Вот как?

– Я подумала, что могла бы поехать с вами. Вы ведь собираетесь показать фотографии людям?

– Да.

Лукас почесал в затылке. Ему не нравилось работать с напарником: иногда он заключал сделки, при которых не нужны лишние свидетели. Но Лили была из Нью-Йорка и вряд ли могла доставить ему неприятности.

– Ладно. Я оставил машину вон там.

– Все говорят, что у вас самые лучшие связи в индейском сообществе, – сказала женщина, когда они шли к машине.

Дэвенпорт не сводил с нее глаз и споткнулся на неровном асфальте. Она ухмыльнулась, но продолжала смотреть прямо перед собой.

– Я знаком примерно с восемью индейцами. Может, их десять. Но не больше, – ответил Лукас, когда пришел в себя.

– Но это же вам удалось узнать про фотографию из газеты, – заметила она.

– Просто у меня был парень, которого я сумел прижать.

Лукас сошел с тротуара и обошел капот «порше». Лили шла за ним.

– Хм, вам сюда, – сказал он, показывая на пассажирскую дверцу.

Она удивленно посмотрела на автомобиль.

– Это ваша машина?

– Моя.

– Я думала, нам на другую сторону улицы, – проговорила Лили, возвращаясь на тротуар.

Лукас сел за руль и открыл для нее дверь. Она забралась внутрь и пристегнула ремень.

– В Нью-Йорке мало кто из копов осмелится ездить на «порше». Иначе все будут думать, что они нечисты на руку.

– У меня есть собственные деньги, – сказал Дэвенпорт.

– И тем не менее не было никакой необходимости покупать «порше», – прямо сказала она. – Вы могли выбрать хорошую машину за десять или пятнадцать тысяч, а оставшиеся двадцать или тридцать отдать на благотворительность. Например, «Малым сестрам бедняков». [8]8
  Благотворительный католический фонд.


[Закрыть]

– Я об этом думал, – сказал Лукас, сделал запрещенный разворот и помчался на скорости сорок миль в час в деловой зоне, где было разрешено только двадцать пять. – И решил, что пусть катятся ко всем чертям.

Лили откинула назад голову и громко рассмеялась. Лукас ухмыльнулся и подумал, что у нее, конечно, имеется пара лишних фунтов, но, может, это не так уж и плохо.

Они отправились в Индейский центр и показали там фотографии. Двоих мужчин знали в лицо, но не по именам. Никто не мог сказать, где они живут. Лукас позвонил Андерсону и сообщил, что им удалось выяснить, тот обещал позаботиться, чтобы снимки были повсюду.

Они вышли из Центра и заглянули в дом, населенный по большей части индейцами, где Дэвенпорт знал двоих стариков, работавших сторожами. Но они не сказали ничего нового. А их враждебность, казалось, можно было потрогать руками.

– Они не любят полицейских, – сказала Лили, когда они вышли на улицу.

– Здесь никто не жалует копов, – проговорил Лукас, оглянувшись на обветшалое здание. – Когда они нас видят, мы по большей части эвакуируем их машины, оставленные на зиму. Они нас не любят, но, по крайней мере, не настроены против нас. Но сейчас тут кое-что другое. Теперь они именно против.

– Возможно, у них есть на это причины, – сказала Лили.

Она смотрела в окно на группку детей, сидевших на крыльце разваливающегося дома из вагонки.

– Дети должны сейчас быть в школе. Все это самые настоящие трущобы, только чистые. Улицы убирают дважды в неделю, а люди погрязли в нищете.

Остаток утра они провели, показывая снимки индейцам, которых знал Дэвенпорт. Лили оставалась у него за спиной, почти ничего не говорила, изучала лица людей, слушала, а они с любопытством поглядывали на нее.

– Они думают, что вы, возможно, индианка или метиска, но не уверены, пока не услышат ваш голос, – сказал Лукас между остановками. – Вы немного похожи на индианку.

– Я разговариваю совсем не как они.

– Вы разговариваете так, будто вы с Понг-Окленда.

– На Понг-Айленде есть индейская резервация, – сказала она.

– Правда? Я бы хотел послушать, как они говорят.

Когда утро подходило к концу, Дэвенпорт подъехал к дому Желтой Руки, по дороге рассказав о нем напарнице. Перед входом он расстегнул кобуру с Р-7.

– Могут возникнуть проблемы? – спросила Лили.

– Сомневаюсь, – ответил Лукас, – но вы же сами понимаете…

– Ясно.

Когда они вошли в дверь, она сунула руку в сумку, висевшую у нее на плече, и вынула оттуда короткий «кольт офисе» сорок пятого калибра и дослала в патронник пулю.

– Сорок пятый калибр? – удивился мужчина, когда она убрала пистолет в сумку.

– Я недостаточно сильная, чтобы драться с преступниками, – спокойно ответила она. – А если я в кого-то стреляю, я хочу, чтобы это было наверняка. Р-7 славный маленький пистолетик, но слишком легкий для серьезной работы.

– Вовсе нет, если умеешь стрелять, – сквозь зубы процедил Дэвенпорт, поднимаясь по лестнице.

– Я могу попасть летящему голубю в оба глаза, – ответила она, – не зацепив при этом ни перышка.

Дверь на верхнем этаже была открыта. Дома никого. Лукас осторожно шагнул в квартиру, огляделся по сторонам, затем прошел по разбросанным на полу газетам, апельсиновым коркам и одноразовым пакетикам из-под кетчупа, которые выдают в «Македонские».

– Он здесь был, – сказал полицейский и пнул ногой матрас Желтой Руки.

– Ощущение такое, будто тут никто не живет, – проговорила женщина и ткнула носком туфли пустую упаковку из-под соуса.

Бродяги воровали в заведениях фасониста, а из кетчупа варили томатный суп.

– С деньгами у них совсем туго, – сказала Лили.

– Крик.

Она кивнула, достала «кольт» из сумки, вытащила обойму, зажала ее между мизинцем и безымянным пальцем правой руки, передернула затвор, и ей на ладонь выпал патрон. Она вставила его обратно в обойму, которую вернула в рукоять. Лили проделала все это уверенно, спокойно и не думая. Лукас понял, что она хорошо знает свое оружие.

– В этом как раз проблема с автоматическими пистолетами: в самый неподходящий момент ты остаешься с пустой обоймой, – сказал Лукас.

– Это если у тебя мозгов не хватает, – ответила она, внимательно разглядывая мусор на полу. – Я научилась предвидеть подобные ситуации.

Дэвенпорт остановился и поднял предмет, который выглядывал из-под матраса Желтой Руки там, где он соприкасался со стеной.

– Что это? – спросила она, и он бросил ей свою находку. Она повертела ее в руках. – Трубка для крэка. Вы говорили, что он наркоман.

– Да, но мне интересно, почему он ее оставил? Сомневаюсь, что он куда-нибудь без нее ходит. Все остальные вещи исчезли.

– Ну, не знаю. Не вижу ничего особенного. Пока, – проговорила Лили, бросила на пол стеклянный тюбик и раздавила его ногой.

Выйдя снова на улицу, Дэвенпорт предложил заехать в контору Куэрво. Если кто-то продолжает там работать, сказал он Лили, они могут знать, куда исчез Желтая Рука.

– Я следую за вами, – кивнув, ответила она.

– Надеюсь, этот придурок не вернулся в резервацию, – сказал Лукас, когда они садились в машину. – Найти там Желтую Руку будет очень не просто, особенно если он не хочет этого.

Дэвенпорт бывал в офисе Куэрво несколько раз за прошедшие годы. На жалкого вида лестнице, ведущей к нему, ничего не изменилось. В здании отвратительно воняло застарелой мочой, мокрой штукатуркой и кошачьим пометом. Когда Лукас добрался до верхнего этажа, дверь офиса приоткрылась на длину цепочки и в щель выглянула женщина.

– Вы кто? – спросил Лукас.

– Хартист Куэрво, – сердито ответила хозяйка.

Он видел только ее глаза цвета выстиранных в кислоте джинсов и бледный овал лица.

– А вы кто такой, черт вас побери, чтобы задавать тут вопросы?

– Полиция, – ответил Лукас, достал из кармана значок в футляре и показал ей. Лили ждала у него за спиной, на одну ступеньку ниже. – Мы не знали, что вы теперь управляете делами Рэя.

– Уже знаете, – проворчала женщина.

Звякнула цепочка, и она распахнула дверь. После убийства ее мужа на деревянном полу осталось едва различимое пятно, Хартист Куэрво стояла ровно посреди него. Она была в ситцевом платье, прямом от шеи до самых колен.

– Я сказала другим копам все, что знала, – резко заявила она.

– Нас интересует информация другого рода, – ответил полицейский.

В ней было пять футов и девять дюймов роста, и весила она, похоже, сто фунтов, но это были сплошные кожа и кости. Выше и ниже губ шли короткие вертикальные линии, как будто ее рот когда-то был зашит.

– У вас есть в Пойте постоялец по имени Желтая Рука?

– Да, есть.

Она открыла большой журнал и провела пальцем по недописанной колонке.

– Заплатил до завтра.

– Вы его не видели вчера или сегодня?

– Я не слежу за людьми, черт вас побери. Я сдаю квартиры, – заявила вдова. – Если завтра он не заплатит, вылетит на улицу, как миленький. А что он делает сегодня, мне плевать.

– Значит, вы его не видели?

– Нет. – Она уставилась мимо Лукаса на Лили. – Она тоже из полиции?

– Да.

Хозяйка оглядела Лили с ног до головы.

– Слишком хорошо одевается для копа, – фыркнула она.

– Если Желтая Рука не заплатит, вы сами пойдете туда и выгоните его из квартиры? – с любопытством спросила Лили.

– У меня есть помощник, – ответила вдова.

– Кто? – спросил Дэвенпорт.

– Лысый Патер сон.

– Правда? А я думал, что он уехал из города.

– Он вернулся. Вы его знаете?

– Да, давно.

– Слушайте… – Хартист Куэрво прищурилась, сложила указательный и большой палец в виде пистолета и направила в сердце Лукаса. – А не тот ли вы коп, что отделал его много лет назад? И превратил в инвалида?

– У нас с ним были некоторые разногласия, – ответил лейтенант. – Передайте ему от меня привет.

Он сделал шаг к двери.

– А как насчет парня по имени Тень Любви? Вы его видели?

– Тень Любви? Никогда о таком не слышала.

– Он жил в Пойте…

Она пожала плечами.

– У меня он ничего не снимал, – сказала она. – Наверное, его пустил к себе кто-нибудь из жильцов. Вы же знаете, как это бывает.

– Да, – сказал Лукас. – Мне жаль, что так получилось с Роем.

– Хорошо, что кому-то жаль, потому что мне его совсем не жалко, – спокойно проговорила Куэрво, и на ее лице впервые за весь разговор появился намек на эмоции. – Я тут пыталась вспомнить про Рэя что-нибудь хорошее. Ну, хотя бы что-то. И вот что пришло мне в голову. У него была целая куча видеокассет, порно. Одна называлась «Сверхпроницаемая брюнетка». Знаете, что это значило? Это когда она была запечатана со всех сторон, если вы понимаете, что я имею в виду. Три мужика. А больше всего он любил эпизод, когда один из них кончает на грудь брюнетки. Всякий раз, когда он останавливал и перематывал пленку, на экране телевизора появлялась одна и та же передача. Знаете какая?

– Нет, даже представить не могу, – сказал Дэвенпорт и бросил мимолетный взгляд на Лили, которая завороженно смотрела на Куэрво.

– «Улица Сезам». Большая Птица спрашивает, как врачи измеряют кровяное давление. Тот парень кончает на грудь брюнетки, а у нас Большая Птица. Потом он снова кончает, и у нас опять Большая Птица. И так пятнадцать минут. Сперма, Большая Птица, сперма, Большая Птица.

Она остановилась, чтобы отдышаться.

– Вот как я запомнила Рэя, – сказала она.

– Мм, ладно, нам пора, – проговорил Лукас и подтолкнул Лили к двери.

Они уже спустились на десять ступенек, когда на площадку вышла Хартист Куэрво и крикнула:

– Я хотела детей.

Лили ухмылялась, когда они шли к машине.

– Симпатичная особа, – сказала она. – Мы в Нью-Йорке не смогли бы выступить лучше.

– Старая крыса, – проворчал Лукас.

– А вы обратили внимание на календарь на стене? «Биг бойз банз»?

Дэвенпорт прищелкнул пальцами.

– Я знал, что там что-то изменилось, – сказал он. – У Рэя висел календарь «Спортс иллюстрируемый» с девицами в купальниках. Открытый на одном и том же месте: на снимке красотки в мокрой футболке. У нее такие огромные… эр-э-э-хе-хе

– Буфера?

– Точно. Он его никогда не переворачивал. Нашел то, что ему нравится, и оставил.

– Значит, хозяин поменялся, а стиль нет, – сказала Лили.

– Вы все правильно поняли.

В машине Лукас посмотрел, сколько времени. Они провели в разъездах три часа.

– Пора перекусить.

– В вашем городе есть место, где продают деликатесы?

– Не можете без них? – ухмыльнувшись, спросил мужчина.

– Не в этом дело, – ответила она. – Я слишком много питаюсь в отелях, и теперь вся еда имеет вкус овсянки.

– Ладно, деликатесы, – не стал спорить Лукас. – Примерно в двух кварталах от моего дома, в Сент-Поле, есть то, что нужно. А в задней части имеется ресторан.

Они поехали на восток по Шейк, перебрались на другую сторону Миссисипи, затем на юг вдоль реки через лес кленов, дубов и вязов, мимо колледжей.

– Это все религиозные колледжи. Здесь самое плотное население девственниц в наших двух городах, – сообщил Дэвенпорт.

– И район, где вы живете. Какой ужас, сколько работы, – заявила она.

– И что это значит? – спросил Лукас.

– Когда я говорила, что собираюсь поехать сегодня с вами, все на меня так странно смотрели. Будто хотели сказать: «О, прямо в руки к донжуану».

– Чушь собачья, – фыркнул мужчина.

Гастроном размещался в желтом блочном здании с парковкой позади. Когда они выбрались из машины, они заметили, что пожилая женщина наблюдает за ними в окно ресторана и жует маринованные пикули. Лили просветлела, увидев это.

– Пикули… Похоже, что здесь окажется очень даже неплохо, – сказала она.

Войдя внутрь, она пробежала глазами меню сандвичей, затем заказала солонину, сырное ассорти, салат из сырой капусты, моркови и лука, картошку фри, семислойный сандвич и «Пьере» со вкусом малины.

– Тысяча калорий, – проговорила она через пять минут, грустно поглядывая на поднос, который поставил перед ней бармен. Он фыркнул и отвернулся. – Что, думаете, здесь больше тысячи? – крикнула она ему вслед.

– Милая, в сандвиче шестьсот или семьсот, а это только половина заказа.

– Не хочу ничего про это слышать, – ответила Лили и снова повернулась к еде.

Дэвенпорт заказал колбасу на ржаном хлебе, пакет картофельных чипов, диетическую колу и повел напарницу в глубь ресторана.

– Я люблю поесть, – призналась Лили, усаживаясь в кабинке. – Когда меня похоронят, я буду весить двести фунтов.

– Вы прекрасно выглядите, – сказал Лукас.

– Я выглядела бы замечательно, если бы сбросила фунтов десять, – взглянув на него, ответила женщина.

– Я придерживаюсь своего прежнего заявления.

Лили отвернулась и занялась едой.

– Итак, насколько я понимаю, у вас крошечный ребенок, но вы не женаты, – сказала она через некоторое время.

– Точно.

– А это вас не смущает, хотя бы чуть-чуть?

Она слизнула крошку салата с верхней губы.

– Нисколько. Я хотел жениться, но моя подруга не желает. Мы продолжаем встречаться, но живем отдельно.

– А когда вы в последний раз просили ее выйти за вас замуж? – спросила Лили.

– Я предлагал ей это примерно раз в неделю. А потом сделал официальное заявление.

– Вы ее любите?

– Конечно, – кивая, ответил Дэвенпорт.

– А она вас?

– Говорит, что любит.

– В таком случае почему она отказывается выйти за вас? – поинтересовалась Лили.

– Она говорит, что из меня получится прекрасный отец и отвратительный муж.

– Хм.

Лили откусила кусок сандвича и принялась задумчиво его жевать, наблюдая за ним.

– Похоже, вы любите немного развлечься, – заявила она, проглотив пищу.

– Ничего такого, когда она забеременела, – ответил Лукас. – А до того…

– Совсем чуть-чуть?

– Да. – Он ухмыльнулся. – Время от времени.

– А вы как? – спросил Дэвенпорт. – Я вижу у вас обручальное кольцо.

– Да. – Она забросила в рот картошку фри. – Мой муж – профессор социологии в Нью-Йоркском университете. Составлял официальные бумаги для Андретти. Это одна из причин, по которой меня сюда отправили. Я знакома с семьей.

– Хороший человек?

– Наверное, для политика – да.

– Я имел в виду вашего мужа.

– Давида? Давид прекрасный человек, – уверенно заявила Лили. – Самый лучший из всех, кого я когда-либо встречала. Мы познакомились, когда я еще училась в школе. Он был аспирантом, преподавал у меня. Тогда в округе Колумбия творилось черт знает что, люди выходили на улицы, Макаронин баллотировался в президенты… Хорошее было время. Интересное.

– Значит, вы вышли замуж сразу после колледжа?

– До его окончания. Потом я получила степень, подала заявление в департамент полиции, когда начала действовать специальная программа по привлечению женщин, и вот я здесь.

– Вот как.

Дэвенпорт смотрел на нее несколько секунд, доел чипы и выскользнул из кабинки.

– Я сейчас вернусь.

«У них проблемы, у Лили и Давида», – подумал он по дороге к стойке. Он заказал большой пакет чипов и еще одну диетическую колу. «Она к нему хорошо относится, но неземной любви нет». Оглянувшись, он заметил, что она наблюдает за прохожими на улице. Луч солнца разрезал стол пополам и остановился на ее руках. «Красивая», – решил Лукас.

Когда он вернулся, она облизывала кончики пальцев.

– Куда теперь?

– Нужно повидать одну монахиню.

– Зачем?

Статуя из алебастра семи футов высотой, изображавшая Непорочную Деву, нависала над подъездной дорогой.

– Я никогда не была в монастыре, – пробормотала Лили.

– Это не монастырь, – ответил Лукас. – Это колледж.

– Вы сказали, что здесь живут монахини.

– В дальнем конце кампуса есть жилой комплекс.

– Как ей удается так закатывать глаза? – спросила Лили, которая продолжала разглядывать статую.

– Экстаз от безупречной молитвы? – предположил Дэвенпорт.

– А что она делает со змеей?

Под сандалиями Девы виднелся хвост змеи. Тело обвилось вокруг ноги, прикрытой одеянием, голова была поднята, словно она собиралась укусить ее за колено.

– Топчет. Это дьявол.

– Хм. Похожа на одного следователя из нашего отряда. Я имела в виду змею.

Лукас ходил в начальную школу вместе с Эллой Крючьев. Они встретились через много лет, Лукас уже работал в полиции Миннеаполиса, а Элла Крючьев стала психологом и сестрой милосердия. Ее кабинет находился на третьем этаже колледжа Альберта Великого. Лукас провел Лили по длинному холодному коридору, в котором гуляло эхо их шагов. У кабинета Эллы он один раз стукнул в дверь, открыл ее и просунул внутрь голову.

– Наконец-то, – сердито заявила Элла.

Она придерживалась традиций и была одета в черную рясу, на запястье у нее висели четки.

– Пробки, – в виде извинения сказал Лукас и вошел внутрь. Напарница не отставала. – Элла, это лейтенант Лили Ротенберг из департамента полиции Нью-Йорка. Она приехала, чтобы расследовать смерть Джона Андретти. Лили, познакомься с моим другом, сестрой Эмир Джозеф. Она здесь главный психоаналитик.

– Рада познакомиться с вами, Лили, – сказала Элла и протянула худую руку.

Женщина пожала ее и улыбнулась.

– Лукас говорит, что вы ему помогаете разобраться в некоторых делах.

– Если могу. Но по большей части мы играем, – ответила монахиня.

Лили посмотрела на Лукаса, и тот объяснил:

– У нас тут игровая группа, которая собирается раз в неделю.

– Интересно, – проговорила Лили, поглядывая то на одного, то на другую. – Что-то вроде «Подземелий и драконов»?

– Нет, речь о ролевых играх, – объяснила Элла. – Исторические реконструкции. Попросите Лукаса рассказать вам про его Геттисберг. [9]9
  Битва при Геттисберге – сражение между юнионистами и конфедератами, произошедшее 1–3 июля 1863 г. в округе Адамс, штат Пенсильвания. Самое кровопролитное сражение в ходе Гражданской войны в США, считающееся переломной точкой в конфликте. Северянам удалось выдержать атаку армии Конфедерации и заставить их отступить.


[Закрыть]Мы разыгрывали его трижды за прошлый год, и все время по-разному. В прошлый раз Бобби Ли [10]10
  Ли Роберт Эдвард (1807–1870) – американский военный, командующий армией Северной Виргинии и главнокомандующий армией Конфедерации.


[Закрыть]забрался в Филадельфию.

– Мне все-таки придется что-то сделать с проклятым Стюартом, [11]11
  Стюарт Джеймс Юэлл Браун (1833—1864) —американский военный, кавалерист, генерал-майор армии Конфедерации


[Закрыть]– сказал Лукас монахине. – Если он отступает слишком рано, то нарушает все расчеты. Я думаю о…

– Ладно, хватит про игры, – перебила Элла. – Как насчет мороженого?

– Мороженого? – переспросила Лили и поднесла ко рту руку, чтобы скрыть небольшую отрыжку. – Хорошая мысль.

Когда они шли по коридору, Лили повернулась к монахине и спросила:

– Что вы имели в виду, когда сказали: «его Геттисберг»? Лукас придумал игру или что-то в этом роде?

Элла приподняла одну бровь.

– Вы не знали, что наш мальчик является знаменитым изобретателем игр?

– Нет, – ответила Лили и посмотрела на Дэвенпорта.

– Так вот это так, – подтвердила монахиня. – Он разбогател на своих играх.

– Вы богаты? – спросила Лили у Лукаса.

– Нет, – ответил тот и покачал головой.

– Поверьте мне на слово, он очень даже богат, – заявила Элла с напускной уверенностью. – В прошлом году он купил мне золотую цепочку, вызвавшую возмущение у всего крыла, в котором я живу.

– Похоже, приличная католичка-немка становится жертвой влияния ирландцев, – сказал Лукас.

– Ирландцев?

– Чепуха. – Лукас повернулся к Лили и театральным шепотом проговорил: – Я никогда не употребляю слова «дерьмо собачье» в присутствии монахинь.

Они сели в кабинку в кафе, где подавали мороженое; Лукас и Лили рядом, Элла напротив. Она заказала ванильное мороженое с горячим шоколадом, взбитыми сливками, орешками и мараскиновой вишенкой, Лили – банановый сплит, [12]12
  В классическом варианте банановый спит состоит из очищенного банана, разрезанного вдоль, на который выкладываются шарики ванильного, шоколадного и клубничного мороженого; их поливают ананасовым и клубничным сиропами и шоколадным соусом. Затем сладкое блюдо посыпается орехами, украшается взбитыми сливками и мараскиновой коктейльной вишней. Банановый спит подается обычно на продолговатой тарелке-лодочке.


[Закрыть]а Лукас пил кофе и думал о теплом бедре напарницы, которое оказалось совсем рядом.

– Значит, вы расследуете убийство Андретти, – начала за них Элла.

– Складывается впечатление, что мы имеем дело с заговором, – ответила Лили.

– Индеец, убивший двоих человек в Миннеаполисе, и тот, что расправился с Андретти?

– Да, – сказал Дэвенпорт. – Только мы думаем, что в Миннеаполисе действовали два разных убийцы. А теперь еще судья в Оклахоме…