Текст книги "Когда дьявол пляшет"

Автор книги: Джон Ринго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 37 страниц)

* * *

– Ты совсем из нее вырос, Билли, – сказала Шари, поправляя на Билли ветровку, пока Уэнди забирала свое личное оружие.

– Просто… невероятно, – говорила она, глядя на оружие. Это было Усовершенствованное Оружие Пехоты, стандартное оружие Наземных Сил, полуавтоматическая винтовка калибра семь шестьдесят две, с подствольным двадцатимиллиметровым гранатометом. Индивидуальность данному экземпляру придавал установленный сверху лазерный целеуказатель.

Должен был придавать.

– Где мой лазер? – возмущенно спросила она, поворачивая заржавевшее оружие. – Я сдавала его с леопольдовским четырехкратным оптическим прицелом в комплекте с лазерным целеуказателем. На этом оружии нет оптического прицела. Также еще были три запасных магазина. И вы заставили меня сдать двести патронов, что были у меня россыпью. Ну и где все это?

–  В ведомости значится только оружие, – сказал охранник, глядя на свой монитор. – Ни патронов, ни прицела, ни магазинов.

– А вот хрен там, – сказала Уэнди, подалась вперед и прижала к стеклу с зеленоватым отливом потрепанную квитанцию. – Не хочешь прочесть эту гребаную квитанцию, говнюк? На кой хрен мне сдалось оружие без чертовых патронов?

– Уэнди, – потянул ее за руку Мосович. – Брось. Прицела нет. Патронов нет. Эти жопы давно их расстреляли. А прицел наверняка украшает собственное оружие этого болвана. Из которого он уже год как не стрелял.

– Если хочешь вообще отсюда выбраться, лучше смени пластинку, пэдээрщик, – прорычал охранник из-за стекла.

Мюллер наклонился вперед, пока его нос почти коснулся бронированного стекла, и улыбнулся.

– Эй! – гаркнул он и расхохотался при виде подскочившего охранника. Он запустил руку в объемистый карман своей куртки и вытащил заряд Си-4. Содрав клейкую пленку, он прилепил его к стеклу и начал хлопать себя по карманам, бормоча: – Детонаторы, детонаторы…

Мосович улыбнулся.

– Ну так ты откроешь дверь или хочешь, чтобы я вошел и нажал кнопку?

Он с улыбкой кивнул, когда позади него заскользила бронированная дверь.

– Премного благодарен. И если ты задумал баловаться с лифтами, то позволь заметить, это будет лишь означать, что нам придется вернуться.

– И… всего хорошего, – добавил Мюллер, взял Келли за руку и направился к двери.

– Просто не могу поверить, – никак не могла успокоиться Уэнди. – Я сдала эту штуку в безупречном состоянии. Словно она только что с завода.

– Сомневаюсь, что она будет теперь работать, – вздохнул Мюллер. – Они сущий кошмар, когда заржавеют. У них спусковой механизм дьявольски хрупкий.

– Не переживай, – сказал Мосович. – Не похоже, чтобы на нас набросились послины во Франклине.

– Мы слышали, что они там повсюду, – нервно произнесла Шари, когда они подошли к лифтам на поверхность. – Что люди гибнут каждый день.

– О, это так, – сказал Мюллер и прошел нажать кнопку. Лифт был огромным, достаточно большим, чтобы в нем поместился полуприцеп. Цепи на стойках делили его на несколько дорожек. Несколько цепей разомкнулись и свободно болтались, а одна стойка валялась на полу и покатилась, когда лифт дернулся вбок. – Должно быть, дички убивают от трех до четырех гражданских ежедневно. Вам известно, сколько людей ежедневно погибало в автокатастрофах до войны?

– Да уж, – согласился Мосович. – Уровень смертности, за исключением боевых потерь, резко упал в Штатах.

– Почему мы движемся вбок? – перебила Элгарс.

– О, простите, я забыл, что вы никогда в таком не были, – сказал Мосович. – В каждой шахте находится несколько лифтов, чтобы прибывающих беженцев можно было переправлять вниз по-настоящему быстро. Тут есть шахта «вверх» и шахта «вниз», и они скользят между ними.

Он кивнул, когда сооружение задрожало и начало подниматься.

– Мне как-то довелось в таком застрять. Не слишком приятное ощущение. Ну да ладно, так о чем это мы?

– Снижение уровня смертности, – сказала Шари.

– Не снижение в целом, имейте в виду, – сказал Мюллер. – Уровень военных потерь основательно это компенсировал.

– Сколько? – спросила Элгарс. – Я имею в виду, боевых потерь?

– Шестьдесят два миллиона, – ответил Мосович. – В Соединенных Штатах и американских вооруженных силах. И это только потери среди военных. Бледнеет в сравнении с Китаем и Индией, не забывайте, но все равно плохо.

– Шесть… – задохнулась Шари. – Вы не повторите еще раз?

– Шестьдесят два миллиона, – тихо произнес Мюллер. – На пике войны столько стояло под ружьем в Континентальных Штатах, что зовутся КОНСША, и в Экспедиционных Силах. Но за последние пять лет каждое боевое подразделение, в большинстве своем пехотные батальоны, потеряло по трое бойцов на каждую единицу списочного состава. То есть потери у них составили триста процентов. Личный состав американской части ЭС достигал максимума в сорок миллионов человек. Но общие потери сократили это число, и сейчас АЭС составляет менее двенадцати миллионов, из них только половина реально стреляет по послинам.

– И идет непрерывное истощение внутренних районов, – добавил Мосович. – Время от времени все еще случаются высадки; всего лишь в прошлом году боевой сфере удалось почти нетронутой сесть возле озера Солт-Лейк.

– Мы слышали про это, – сказал Уэнди. – Но… ничего похожего на такие цифры потерь.

– Вслух о них особо не говорят, – согласился Мосович. – Добавьте сюда сорок миллионов, или около того, потерь среди гражданского населения, и тот факт, что сейчас мы ведем войну с самым низким числом мужчин лучшего возраста для службы, то мы… ну, мы обескровлены напрочь. Даже с омоложением пожилых. Когда берешь человека, никогда не державшего винтовки в руках, и обучаешь его в восемнадцать лет, это одно, делать это, когда им пятьдесят, это… другое. Они, в общем и целом, недостаточно глупы, чтобы быть хорошими солдатами. Они не пушечное мясо. Молодые парни хотят выглядеть героями, чтобы женщины их любили и рожали им детей. Старики просто хотят дожить до следующего рассвета.

– А потому просто глупо не допускать женщин в боевые подразделения, – сказала Уэнди, качая головой на состояние своей винтовки. – Это… – Она снова помотала головой. – Я знаю, что могу положиться на вас, здоровых сильных мужиков, и вы меня защитите. Но я не хочу быть обязанной!

– Да не переживай ты так, – усмехнулся Мосович. – Найдем мы тебе оружие. И женщины в целом также не столь глупы; они могут беременеть, когда захотят. Так говорят; я не согласен с этой политикой, но, похоже, никто не собирается ее менять.

Он вышел в бетонное помещение. Оно было около пятидесяти метров шириной и около ста длиной, с нарисованными на полу черными полосами. Стены сочились влагой, из лифта в сторону стеклянных дверей в торце дуло сквозняком. Посередине помещения располагался ряд небольших бункеров. Ближе стало видно, что большинство из них наполовину забито песком и хламом, кое-что принесло ветром, но основное набросали проходившие мимо. Краска с большинства полос облупилась, по всему помещению валялся мусор, впрочем, свежего было мало.

– Думаю, что я знаю настоящую причину, почему женщинам почти невозможно поступить сейчас в Наземные Силы, – заметил Мосович. – Но причина очень мерзкая, и тебе не понравится.

– Мне не нравилось многое из того, с чем приходилось иметь дело, – сказала Уэнди. – Мне так и кажется, что моя жизнь состоит только из того, что мне не нравится.

– В таком случае, я думаю, именно потери являются ответом, двумя ответами, на самом деле, – сказал Мосович. – Первая причина, что мы напрочь обескровлены. Мы потеряли примерно восемьдесят процентов нашего мужского населения репродуктивного возраста. Но даже с учетом боевых потерь мы потеряли только около тридцати процентов женщин репродуктивного возраста…

– Мы детородные машины, – сказала Уэнди.

– Именно, – согласился Мосович. – Власти явно считают, что когда послинов вышвырнут с планеты, не будет ничего хорошего в том, чтобы остаться с кучкой старух и горсткой детей для дальнейшей жизни. Поэтому они сохраняют племенную популяцию.

– Для танго нужны двое, – отметила Шари, поправляя куртку Шакилы. В бункере было значительно прохладнее в сравнении с покинутым подземным городом, было ясно, что осень вступила здесь в свои права. – Где «машины» собираются брать…

– Парней? – спросил Мюллер. – Ответ не очень приятный, но чтобы наделать множество детей, мужчин нужно не так уж много. Но соотношение для женщин составляет один к одному.

– Он прав, – сказал Мосович. – Ответ не очень приятный, но это верно. Хотя это лишь половина истории.

В ходе первой волны общие потери были огромными Во весь рост стоял вопрос, держать ли нам все, и мы не удержали пару мест. Боевые части понесли большие потери. И имелось… несоответствие потерь среди женщин по отношению к мужчинам. В воюющих подразделениях женщин погибло примерно столько же, сколько и мужчин, но они составляли максимум треть от потерь среди всего личного состава.

– Я прочитал ваше дело, капитан, – упрямо продолжал он. – И я прочитал закрытый рапорт, составленный после сражения, по которому вы играли лишь незначительную роль. Вы хорошо сделали свое дело у Монумента, это без вопросов, но если бы не Керен, вы сейчас были бы мертвы. И… перенесенное вами при отступлении от Дэйл-Сити можно назвать одним из классических вопиющих примеров.

– Кто такой Керен? – спросила Элгарс. – И что вы имеете в виду?

– Керен служит капитаном в Десяти Тысячах, – сказал Мюллер, когда они достигли дверей. Они были двойными, с тамбуром между ними, и частично играли роль воздушного шлюза, уменьшая порывы ветра, стремящегося вырваться из бункера. – Он был в минометном взводе в последних рядах отступавших. Он, по-видимому, подобрал вас в ходе отступления, и вы проделали с ним весь путь до Монумента.

– Вас выбросило за борт другое подразделение, – коротко сказал Мосович. Он повернул налево и направился к ведущим наружу широким лестницам. Их также было две, по обе стороны входа. По стене напротив дверей шла узкая дорожка, смыкавшаяся с ними на самом верху. Вдоль поверхности на той стороне шли одетые в бетон небольшие стрелковые ячейки, до которых можно было добраться по дорожке. На дальнем конце находилась открытая площадка почти двести метров в поперечнике, за ней большая парковка с покрытыми пылью и грязью легковыми машинами и грузовиками, и одним «Хаммером», припаркованным на травке с краю.

– Вот что произошло с изрядным количеством женщин в ходе этого и других отступлений. Некоторые подразделения вернулись с почти стопроцентными потерями среди женщин, в противовес пятидесяти-шестидесяти среди мужчин.

– Ну, настоящая причина, почему ее выбросили, не была толь уж распространена, – указал Мюллер.

– И почему меня выбросили? – осторожно осведомилась капитан.

– Вас изнасиловали, – коротко сказал Мосович. – Затем они забрали вашу снайперскую винтовку и бросили вас с УОПом и единственным магазином.

– О! – произнесла Элгарс. – Это… звучит несколько досадно.

– Так вы говорите, что меня не принимают в Наземные Силы, потому что боятся, что меня могут изнасиловать при отступлении? – рассердилась Уэнди. – Тогда не следовало позволять чертовым солдатам спускаться в подгорода!

– Я так понимаю, именно поэтому тебе так не хотелось подниматься на поверхность с нами? – спросил Мюллер. – В таком случае, прости, что я попросил об этом. И если ты назовешь имя и подразделение, я этим делом займусь.

– Я была лишь свидетелем, – сказала Уэнди. Она остановилась на вершине лестницы, моргая от света, и посмотрела на лежащий внизу город.

Франклин был маленьким, отчасти довольно живописным городком, приютившимся среди слабо населенных до войны холмах. Основным занятием было обслуживание местных фермеров и пенсионеров, переехавших сюда из Флориды, подальше от тамошней преступности.

С переходом на военное положение он стал жизненно важным опорным пунктом обороны Южных Аппалачей. От расположенных в нем запасов снабжения и органов управления зависели войсковые части от Эшвилля до Эллайджея.

Сейчас город заполонили солдаты, их лагеря тянулись по всем окрестным холмам. Маленькую торговую улицу, на которую смотрел выход, заполнили лавки ростовщиков и торгующие футболками магазинчики, и единственным признаком «нормальной жизни» осталась одинокая химчистка.

Она посмотрела на толкотню внизу и пожала плечами.

– Когда… когда подгород только заселили, входить и выходить мог любой и в любое время. Сначала это было… хорошо. Корпус сделал подгороду много добра. И… завязывалось много знакомств. Большинство персонала корпуса мужчины, а большинство населения подгорода женское, так что происходили естественные вещи. Затем… настроения… несколько изменились.

– Многим девушкам в подгороде было… одиноко, – сказала Шари. – Они гуляли с солдатами, а некоторые солдаты практически переехали жить в подгород. Происходило много такого, что можно назвать «черным рынком»; можно было даже достать кофе. Но затем все стало выходить из-под контроля. Силы безопасности были недостаточно велики, или недостаточно эффективны, чтобы держать солдат в узде, и они постоянно спорили, кто главнее, с военной полицией корпуса, которая была достаточно многочисленна и вполне готова надавать кому-либо по голове.

– Закончили мы… – Уэнди пожала плечами, и ее передернуло. – Ну, один из принимавших участие в расследовании офицер назвал это «погромом в долгие выходные». Что-то вроде уличных беспорядков со множеством изнасилований. Мне удалось добраться до тира, и мы с Дэйвом типа как дали отпор паре банд, наткнувшихся на нас.

– У меня была… ну, группка… на самом деле мальчишек, не намного старше детей, за которыми я присматривала, – заметила Шари. – Несколько из них оказалось рядом, когда начались беспорядки. Со мной все было в порядке.

– С другими не было, – угрюмо сказала Уэнди. – Поэтому в подгороде корпус не любят. Как бы то ни было, подгород закрыл доступ для военных…

– Если только у них нет приказа, – указал Мюллер.

– Если только у них нет приказа войти туда, – согласилась Уэнди. – И теперь они остаются наверху, а мы остаемся внизу, и любая девушка, кто хочет выйти…

– Занимается ремеслом? – спросил Мосович. – Я понял. Но вам не стоит волноваться и насчет угрозы со стороны людей.

– О, я не волнуюсь, – произнесла Уэнди, поглаживая свою ржавую винтовку. – Она, может, не совсем в порядке, но если дойдет до дела, в качестве дубины она вполне сгодится.

16

Штаб-квартира Наземных Сил,

Форт-Нокс, Кентукки, Соединенные Штаты, Сол III

24 сентября 2009 г., четверг, 14:53 восточного поясного времени

Генерал Хорнер читал рапорт разведывательной команды с ничего не выражающим лицом. Его аналитическая секция никак не могла прийти к общему мнению. Мосович имел безупречную репутацию, но никто и никогда не видел летающих танков.

У Хорнера не было никаких проблем с информацией, поскольку она была плохой. Что было нормально.

Он вздохнул и вывел диаграмму, на которую глядел слишком часто, и знал об этом. На основе всей доступной информации его собственный ПИР составил оценку… относительной боевой мощи Соединенных Штатов. Она учитывала сложившееся соотношение потерь послинов и людей как примерно тысяча к одному, но также учитывала сокращающееся снабжение для фронта и уровень рождаемости послинов. А говорила она о том, что где-то в ближайшие двенадцать месяцев, когда нынешний помет послинских детенышей достигнет зрелости и получит оружие, послинов окажется достаточно, чтобы нахлынуть и прорвать все главные проходы Аппалачей. И для этого даже не потребуются умные послины.

Добавь сюда умных послинов, и все понесется под гору.

Донесение из Джорджии было, однако, очень тревожным. Он знал, что Рабун считался одним из не слишком крепких рубежей обороны, главным образом потому, что почти не подвергся нападению. Там находился специалист по обустройству обороны, имя смутно брезжило в глубине памяти, но им потребуется больше этого.

И там был Бернард. Это предоставит послинам все необходимые преимущества.

Что же делать, что делать?

Первым делом он напечатал приказ Десяти Тысячам приготовиться к выступлению. Они могли оставаться на месте, поскольку нуждались в передышке, но переходили в режим четырехчасовой готовности и получили приказ привести все свое снаряжение в походный порядок. Катпрайс наверняка уже и так упаковался, но подстраховаться не повредит. Он подумал было поступить также и с ББС, но тогда О’Нил наверняка засунет всех в скафандры и отправится в… О-о… вот дрянь!

Он снова посмотрел на карту и покачал головой. Это портило весь план. Ему на самом деле нельзя обмолвиться о ситуации О’Нилу, кому действительно нужно еще несколько дней отдыха. Однако быстро перебросить батальон на юг будет трудно. Или не будет.

Он проверил запасы. И в описи числилось достаточно стелс-шаттлов «Баньши». Шаттлы заказали, когда щедрость галактидов казалась нескончаемой. Оглядываясь назад, ему бы хотелось, чтобы по сравнительной ценности они стояли рядом со скафандрами, но игру приходилось вести с тем раскладом, что был на руках. Если в Джорджии все полетит к черту, он сможет отправить туда О’Нила и «Черный Тирон» [39]39
  Тирон – бывшее графство на западе Ирландии, где, по преданиям, в старину обитали баньши. С V по XVII в.в. Тироном правило семейство О’Нилов


[Закрыть] на шаттлах. Большинство из них находились на западе, но ему должен поступить какой-нибудь тревожный сигнал, прежде чем дело станет швах.

Других доступных сил под рукой у него не было. Надо дать штабу задание посмотреть, что еще можно отдать на укрепление Ущелья. Но затем он обратил внимание, что там находится лишь одна «ШеДо». Перебросить такую штуку в сжатые сроки не получится.

Он понажимал клавиши и увидел, что одна «ШеДо» двигалась в сторону Чаттануги.

Больше не будет.

* * *

Мосович посмотрел на фасад здания. Заведение когда-то было семейным барбекю-ресторанчиком, и Мосович смутно припомнил его – давным-давно он тут бывал. Соседняя дверь вела в местное отделение Ассоциации Ветеранов Зарубежных Войн.

Сейчас здесь располагался бар, нацеленный на выкачивание денег из солдат в кратчайшие сроки.

Вся передняя половина трещала от солдат, в большинстве своем слабо вооруженных и сильно пьяных. Между ними толкались официантки и обслуга.

Его передернуло, когда из главного входа вывалился военный. Небритый сержант опирался на легко одетую девицу, которая явно не достигла еще совершеннолетия. Сержант сощурился от яркого света, сграбастал девицу за грудь и потащился по улице, выписывая кренделя, ко входу в ближайший мотель.

– Нет, – произнес он.

– Нет, – согласилась Уэнди, дрожа на ветру. – Ставлю десять против пяти, что он пошел с ней перепихнуться. Есть еще умные идеи?

– Только одна, – сказал Мосович, бросив взгляд на солнце. Им удалось запихнуть всю группу в позаимствованный «хаммер», посадив на колени друг к другу и разместив некоторых детей в багажном отсеке. Но продолжительная поездка будет проблематичной. И солнце миновало зенит; на дворе почти октябрь, а одежда большинства детей не подходила для ночного падения температуры. – Как вы, капитан?

– Я… в порядке, – сказала Элгарс и развернулась проследить за сержантом, когда тот брел мимо. – Столько… вооруженных людей действует на меня. Я… нервничаю.

– Это нормально, – признал Джейк. – И не без причины; в этих военных городках случались кошмарные перестрелки.

Он огляделся и помотал головой.

– Франклин исключается. Наверное, здесь есть места, куда ходят местные, но вряд ли имеет смысл их искать.

Он снова посмотрел на солнце, посчитал на пальцах, затем посмотрел на Уэнди.

– Ты мне доверяешь?

Она несколько мгновений смотрела на него, затем кивнула.

– Как ни странно, да. А что?

– Тут неподалеку ферма моего приятеля. Он живет с внучкой ненамного старше Билли и, вероятно, будет очень рад гостям. Мы можем туда поехать, но придется остаться на ночь.

– Вот как. – Уэнди посмотрела на Шари, та пожала плечами и в свою очередь посмотрела на солнце. – Нам нужно укрыть детей от холода до темноты.

– Тут проблем не будет, – сказал Мосович. – Вернуться назад может оказаться затруднительным, но не добраться туда. И по правде говоря, у него наверняка найдется для них какая-нибудь одежда; мне уже много лет не попадались настолько скверно одетые дети.

– Для выхода наверх у нас есть лишь то, в чем мы прибыли, – просто сказала Шари. – Куртку для Билли я взяла взаймы пару лет назад. А у других детей вообще ничего нет.

Как по сигналу, Келли дернула Шари за руку.

– Мамочка, я хочу есть.

– Ну так вот, – сказал Мосович. – На ферму или обратно в подгород, на худой конец.

– Мне не хочется возвращаться под землю, – призналась Элгарс. – Еще нет. Мне… нравится здесь наверху.

– Мне тоже, – призналась Шари, глядя на небо. – Я соскучилась по ветру. О’кей, если вы уверены, что у вашего друга не поедет крыша от внезапно свалившихся ему на голову пятерых взрослых и восьмерых детей.

– Не проблема, – сказал Мосович. – Он способен справиться с чем угодно.

* * *

Майкл О’Нил-старший отстегнул «Палм» [40]40
  Карманный компьютер


[Закрыть] с ремня и сдвинул брови. После интересных событий несколько лет назад он модернизировал свою систему безопасности. Камеры на въезде теперь посылали данные на веб-сервер, который, в свою очередь, пересылал сжатый поток видео на его устройство. Так что сейчас он смотрел на «хаммер», пилотируемый Мосовичем. Можно не волноваться, Джейк заглядывал пару раз в прошлом году. Но убывающий свет давал возможность разглядеть, что «хаммер» под завязку набит народом.

О’Нил переместил здоровенный ком «Ред Мена» с одной стороны рта на другую и задумчиво нахмурился. Он не был громадным, но его коренастую фигуру окружала аура спокойной, почти сверхъестественной силы; казалось, сдвинуть его с места можно только бульдозером. По сравнению с туловищем его руки были слишком длинными, по-обезьяньи почти доставая колен, а ноги чуть кривоваты, что в общем и целом создавало впечатление чем-то раздосадованного самца чавычи.

Он переключил дальнюю камеру на ручное управление и увеличил изображение передних сидений. Джейк сидел за рулем, а рядом с ним сидел не иначе, как Мюллер, судя по прошлым описаниям. Но на коленях Мюллер держал двух детишек, и если глаза Папу не обманывали, между ними вклинилась женская фигура. Елки-палки! Как раз то, о чем он молился эти последние несколько месяцев; видно, все же есть какой-то бог, присматривающий за дураками и пьяницами.

Он как раз дал воротам сигнал открыться, как наверху раздался пронзительный вопль, словно пантере прищемило капканом ногу.

– ГДЕ МОЙ НАБОР ДЛЯ ЧИСТКИ ОРУЖИЯ? – долетел визг сверху.

А, видимо, Кэлли нашла повод для недовольства.

– Ты посмотрела у себя на столе? – спокойно откликнулся он.

– НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ СО МНОЙ ТАКИМ ТОНОМ, ДЕДА! – проорала она. – Конечно же, я смотрела на своем СТОЛЕ! Я держу его…

Он кивнул, когда предложение оборвалось. Пора убираться из дома, пока она не спустилась…

– Я только что там смотрела! – сказала она, сердито раздувая ноздри и размахивая над головой завернутыми в тряпку инструментами, как будто собиралась воспользоваться ими, как оружием. Юная женщина ростом доставала своего дедушку, имела длинные волосы и ноги и широко расставленные синие васильковые глаза. Ее дед часто размышлял о том, как хорошо, что внешностью она пошла в мать, а не в отца. Но такая внешность, вкупе с фактом, что ей едва исполнилось тринадцать, и парочкой… инцидентов вылились в сделанные украдкой фотографии, развешанные по стенам казарм. Увенчанные надписью: «Осторожно: Малолетка-засада. Иметь в виду: ВООРУЖЕНА И ОЧЕНЬ ОПАСНА».

– Кэлли, – спокойно произнес Майк-старший. – Успокойся. Ты его нашла…

– ТОЛЬКО ПОСМЕЙ СКАЗАТЬ ПРО ГОРМОНЫ! – прокричала она.

– Я лишь собирался сказать, что к нам гости, – продолжил он как ни в чем не бывало. – Мосович на «хаммере», битком набитом женщинами и детьми, судя по всему.

– Беженцы? – спокойно спросила она, положила набор для чистки и протянула руку за «Палм Пилотом».

– Не думаю, – сказал Папа О’Нил, передал ей маленький компьютер и направился к двери. – Полагаю, всего лишь гости. Но это только предположение.

– О’кей, – сказала Кэлли, бессознательно проверяя «Хех и Кохлер P-17» на поясе. – Я буду держаться на заднем плане.

– Просто соблюдай процедуру, – сказал Папа О’Нил. – Не… не теряй головы.

– Да без проблем, – произнесла она с комичным выражением. – С чего бы это мне терять голову?

* * *

– Мой бог! – прошептал Мюллер. – Кто это?

–  Это Майкл О’Нил-старший, – произнес Мосович. – Я знаю его очень давно по очень горячему месту, которое мы в целом называли просто Адом.

– Да не мужик, – сказал Мюллер, показывая на затененное крыльцо. – Девушка.

Мосович посмотрел еще раз и сдвинул брови.

– Ей… двенадцать или тринадцать, Мюллер. Слииишком мала. Даже для Северной Каролины.

– Да ты смеешься надо мной, – сказал Мюллер, когда «Хаммер» остановился. – Она тянет скорее на семнадцать, и ни днем меньше!

– Нет, не смеюсь, – холодно произнес Мюллер, взялся за ручку двери и уставился на сержанта мертвящим взором. – И если хочешь остаться в живых дольше нескольких минут, прикуси язык. Если О’Нил не убьет тебя за идиотизм и никчемные гены, я это сделаю. И если тебе удастся как-то пережить нас, старых пердунов, эта крошка шлепнет тебя, не моргнув глазом. Доказательств нет, но есть кое-какие намеки, что она уже такое проделывала, и возможно, не один раз. И последнее, по порядку, но не по значимости: ее папочкой является майор Железный О’Нил из ББС, Мощный Мышь собственной персоной. И если он захочет добраться до твоей задницы, то во-первых, он офицер Флота с легальным правом убить сержанта Флота без всякого повода, и во-вторых, ни богу и ни черту еще не удавалось его остановить. Шансов у тебя меньше, чем у снежка в преисподней, если кто-нибудь из нас троих заподозрит у тебя желание с ней поразвлечься. Не клади глаз на Кэлли О’Нил. Понятно?

– Усек, – произнес Мюллер, поднимая руки. – Я не западаю на малолеток, Джейк, ты это знаешь. Но… господи, мне бы хотелось взглянуть на какой-нибудь документ! Клянусь, она выглядит на все семнадцать, даже на восемнадцать!

– Простите, – произнес Мосович через плечо.

– Нет проблем, – сказала Элгарс. – Очень профессиональное промывание мозгов. Я сделала пометку на будущее. Нам можно выходить?

– Конечно, – сказал Мосович, глубоко вздохнув, чтобы подавить гнев. Ну пусть хоть что-нибудь сегодня пройдет нормально.

* * *

– И что это было? – тихо спросила Кэлли.

– Промывание мозгов, – так же тихо ответил Папа О’Нил. Маленький ларингофон было почти не видно за воротником его рубашки, а наушник в ухе просто не видно.

То, что его военное прошлое уходило в незапамятные времена, или чуть поближе, к Вьетнаму, вовсе не означало, что Папа О’Нил чурался новых веяний. Его системы безопасности вобрали в себя самые передовые достижения в этой области, которые он только мог достать, и включали некоторые устройства, которые по правилам могли быть доступны только персоналу Флота. Но когда ты охраняешь дочь живой легенды, люди склонны делать исключения.

Местность усеивали сенсоры, камеры и мины с дистанционным управлением, а дом за его спиной был так напичкан спецоборудованием для наблюдения, что мог служить учебным пособием. Это иногда приводило к неловким ситуациям, в стародавние времена, когда у него были еще друзья в округе. Время от времени у него проходили довольно… буйные вечеринки, во время которых его друзья, в основном отставные вояки, переселившиеся в горы Северной Джорджии ради чистого воздуха и курсанток Школы Рейнджеров, с которыми можно было крутить шашни, иногда забывали или игнорировали факт, что дом был нашпигован микрофонами. И видеокамерами.

Он все еще шутливо шантажировал народ этими пленками.

Сейчас друзей не осталось. Многие полегли в том или ином сражении, и все прошли омоложение и были раскиданы по всем Соединенным Штатам. Он один остался, старый заезженный боевой конь, слишком уж, на взгляд правительства США, замаранный, чтобы быть призванным даже в самую черную годину.

Что, по счастью, позволяло ему стеречь ферму. И Фермерскую Дочь, практически соответствующую своему платоническому архетипу.

– Насчет чего, как ты думаешь? – спросила Кэлли, когда дверца распахнулась.

– Навскидку: «Если вздумаешь путаться с Кэлли, умрешь быстро и не больно».

– Почему? – спросила она, когда открылись остальные двери, и машина принялась извергать народ. – Он вполне симпатичный. Навроде большого плюшевого мишки.

За что, Господи? — подумал Папа О’Нил. – Разве ты не мог убить меня в каком-нибудь бою? Медленно? Под ножами разъяренных дикарок? Такое-то за что?

* * *

Уэнди сняла Сюзи с колен и огляделась.

Ферма располагалась в маленькой долине, «холлере» на местном диалекте, ответвлении главной долины, которая, собственно, и являлась ущельем Рабун. Долина представляла собой почти идеальную чашу с крутыми, поросшими лесом склонами, и узким входом, где маленькая речушка низвергалась вниз серией водопадов. Вход в долину находился на южной стороне, и двухэтажный дом из камня и дерева, прижавшийся к северному склону, смотрел на него поверх шахматной доски полей. С одного поля только что собрали урожай кукурузы, а на другом пора было начинать жатву то ли пшеницы, то ли ячменя. Прочие были отведены под сенокос либо лежали под паром, покрытые клевером. Вверх по склону на восточной стороне рос сад из смешанных деревьев, в некоторых Уэнди признала орех, другие были фруктовыми. Западная сторона была отдана под огромный амбар и внушительное стрельбище.

Дом походил на крепость; окна были маленькими и, особенно на каменном первом этаже, глубоко утоплены в толстые стены. Верхний этаж нависал над большим передним крыльцом, что также напоминало часть оборонительной системы; защитники на верхнем этаже здорово обескуражат любого, кто задумает прорываться через переднюю дверь. На западной стороне, где в большинстве домов размещался бы гараж, стоял приземистый деревянный блиндаж, обложенный мешками с песком, из центральной бойницы которого торчал укрытый чехлом ствол. С восточной стороны располагалась большая площадка для стряпни на свежем воздухе, которой явно активно пользовались в былые дни.

Она наконец выбралась из своего угла в корме «Хаммера», ступила на землю и кивнула самой себе. Она не могла не признать, что, несмотря на прохладный вечер, а температура действительно падала, как кирпич, здесь было гораздо лучше, чем в подгороде или Франклине. Теперь бы только аборигены оказались дружелюбными.

* * *

Мосович пожал руку Папы О’Нила.

– Уповаю на твое милосердие, Змей.

– Мы всегда рады гостям, – с улыбкой произнес О’Нил, – особенно если у них есть допуск, или они женщины.

Мосович рассмеялся и потряс головой.

– Это длинная история.

– Так проходи и расскажи, – ответил Папа О’Нил. – Становится холодно, а эти детишки одеты не совсем по погоде.