Текст книги "Очи бога"

Автор книги: Джон Марко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 49 страниц)

56

Лукьен и остальные ехали так быстро, как только могли, оставив позади город и мрачные тени казненных. Они подвели крилов к подножью высокой песчаной дюны, надеясь улизнуть от лиирийцев с помощью преимущества в скорости и магии призрака. Странный альбинос уже продемонстрировал им чудеса, заморочив головы лиирийцам, и они беспрепятственно покинули дворец. Как ни странно, Акила все еще был жив. Он молча покоился на руках у Лукьена, как будто знал, что даже слабый стон может их выдать. Надеясь, что им удастся доставить короля в Гримхольд, Лукьен привязал его к крилу альбиноса, который ехал впереди. Сам он не умел управлять животным, поэтому сел на Изумруда вместе с Гилвином. Пусть Акила как можно скорее окажется в Гримхольде, где Миникин сможет спасти его. Если только захочет. Лукьен даже пошел на риск, оставив Трагера в неизвестном состоянии. Призрак не был уверен, что убил генерала. Но ничего, лишь бы Акила остался жить. Сейчас Лукьен хотел этого больше всего.

Когда Лукьен почувствовал себя увереннее и они далеко отъехали от Джадора, он увидел впереди крила альбиноса: тот внезапно остановился. Призрак смотрел во все глаза на окровавленное тело, привязанное к седлу. Потом обернулся и позвал Лукьена.

– О, Матерь Небес, нет, – простонал Лукьен. Гилвин поспешно подогнал Изумруда ближе. Было темно, и они еле различали лицо Акилы, но бледные черты Призрака отчетливо виднелись во мраке.

– Он просит тебя подойти, Лукьен. Я едва смог услышать его, – Призрак был печален.

Лукьен быстро спешился и подбежал к Акиле. Он бережно поднял голову короля. Повязка, которую он поспешно намотал ему вокруг шеи, запылилась и пропиталась кровью. Глаза Акилы закатились, но с губ слетало имя Лукьена, снова и снова. Увидев его, Лукьен сразу понял, что все напрасно. Он потерял слишком много крови, и смерть уже близка.

– Гилвин, помоги мне опустить его на землю. Я хочу побыть с ним.

– Лукьен, мы должны продолжать путь. Если остается хотя бы шанс…

– Шансов нет, Гилвин. Ты был прав.

Лукьен начал отвязывать Акилу, а Призрак слез с крила. С помощью альбиноса Гилвин высвободил ноги Акилы и передал его Лукьену. Баюкая его, словно спеленутое дитя, Лукьен стоял в темноте, не зная, что делать. Гилвин и Призрак молча наблюдали. Осознав, что он хочет быть наедине с Акилой, Лукьен повернулся и отправился к дюнам. Его товарищи остались на месте. Акила продолжал шептать его имя, борясь со смертью.

– Все в порядке, Акила. Я здесь, с тобой, и не оставлю тебя.

Он унес Акилу подальше, уложил на песок, приподняв голову на ладонях. Опустился на колени перед умирающим. Дыхание Акилы было тяжелым, оно превратилось в короткие хрипы. Ему удалось открыть глаза и разглядеть, кто с ним.

– Лукьен…

– Это я, Акила, – успокоил тот, гладя короля по лицу, словно ребенка, хотя Акила выглядел, скорее, стариком.

– Ты вернулся, – выдохнул он.

– Ты знал, что я вернусь. Ты же мой брат, Акила.

На короткое время безумие покинуло лицо короля.

– Братья иногда ссорятся.

Лукьен улыбнулся, вспомнив, сколько раз он говорил это.

– Верно. Но это не означает, будто они не любят друг друга.

– Спасибо, что был мне братом, Лукьен, – Акила пытался дотянуться и коснуться Лукьена, но был слишком слаб для этого. Лукьен взял его за руку и держал, зная, что Акилу покидают последние силы.

– Будь у меня амулет, я спас бы тебя, – простонал он. – Мне так жаль, – он боролся со слезами. – Я убил тебя, как и Кассандру.

Акила закашлялся, и тело его скрутила новая волна боли.

– Это я… Я убил вас обоих.

Затем он закрыл глаза, и пальцы его стали слабеть. Пузырьки крови выступили из раны поверх повязки, а дыхание стало медленнее; лицо же посветлело.

И он умер.

Лукьен держал его руку, пытаясь не отпускать от себя.

– Акила!

Но ответа не было, и тогда пришли слезы.

57

В маленькой, тихой комнатке редко посещаемого крыла Гримхольда Миникин стояла на коленях, сложив руки и закрыв глаза. Перед ней находился алтарь из белого камня, единственный предмет в покоях. На алтаре горели две свечи. Между ними лежал амулет мертвого Кадара. Око Господа заливало комнатку мягким светом. Миникин чувствовала его тепло на лице, видела сияние даже с закрытыми глазами. Физически она была в комнате одна. Но ее сознание звучало на разные лады. Она чувствовала, как голоса плывут к ней по воздуху, и тела их подобны клубам дыма. Дыхание ее успокоилось, когда она вышла из транса и устремила сознание к духам Акари. Невидимые пальцы ласкали ее, ведя за собой в нездешний мир. Присутствие Амараза заставило амулет светиться. Перед мысленным взором вставало его мудрое лицо, древнее, такое ласковое, испускающее собственное сияние. Она закрыла глаза и сконцентрировалась. Для новичка в науке вызова духов комната могла бы показаться пустой. Но только не для Миникин: ее переполняли духи. Присутствие Амараза привлекло остальных. Эфирные тела сгрудились в конце комнаты и поднялись к потолку. Улыбающееся лицо Амараза сверкало перед Миникин.

– Давно уж ты не вызывала меня, – его голос звучал мягко, успокаивающе. Конечно, он беспокоился о сестре. – Как Лариниза, Миникин?

Лариниза жила в собственном амулете Миникин. Пока великий дух говорил, Миникин чувствовала, как дух его сестры пульсирует в камне у нее на шее.

– Хорошо, Амараз. Она приветствует тебя.

Миникин любила Ларинизу, свою защитницу, хранительницу жизни. Она оберегала смертное тело Миникин от болезней и возраста, а брат ее долгое время так же хранил Кадара. Вместе они были не просто правителями Акари, но и общими защитниками. Вот почему были созданы амулеты, и их духи навечно связаны с ними. Теперь Лариниза говорила Миникин мягкие, успокаивающие слова. Дух Ока просил Миникин не бояться, а задавать вопросы.

– Я беспокоюсь, Амараз. Беспокоюсь о Гримхольде. Призрак все еще отсутствует, и я потеряла юного Гилвина. Скажи, пожалуйста, не знаешь ли ты, почему.

Амараз улыбнулся, блеснув зубами.

– Ты – настоящее сокровище, моя Миникин. Не бойся. Альбинос в порядке, как и Гилвин. Я наблюдаю за ними.

Миникин издала вздох облегчения. Духи, набившиеся в комнату, повторили ее вздох. Из всех Акари только Амараз мог ясно видеть. Даже Лакарон, дух Прорицательницы, не был так могуществен. Мир для него был словно разбитое зеркало. А для Амараза – иначе. Он видел ясно, словно в книге читал.

– Это радует, спасибо, Амараз, – произнесла Миникин.

– Более того – твой защитник тоже с ними.

– Лукьен? – У Миникин голова закружилась от счастья. – Так он жив?

– Они уже возвращаются в Гримхольд. И никто из них даже не ранен.

– Так они близко?

– Очень. – С каждой минутой лицо Амараза виднелось более отчетливо, по мере того, как связь между ними росла. Это выглядело, как если бы Миникин вышла из своего тела в параллельном мире и стала одной из Акари, парящих в нездешней реальности. Амараз протянул ей руку – она почти что обрела форму и даже плоть. Миникин ощущала тепло прикосновения.

– Есть и еще новости, моя Миникин, – проговорил дух. – Сумасшедший Акила мертв.

– Мертв? Каким же образом?…— Миникин не могла поверить.

– Зарезан собственным генералом. Бронзовый Рыцарь пытался спасти его. Но будь начеку – пресловутый Трагер остался жив.

Миникин не знала, что это значит. Без Акилы есть шанс на то, что лиирийцы отступят. Вряд ли, если учитывать все известное о Трагере, но вдруг… Пожалуй, есть надежда, как она и говорила Лукьену, некое непредвиденное событие, способное изменить будущее. Но у нее в голове не укладывалось, что Трагер мог зарезать собственного короля.

– Они по-прежнему собираются прийти сюда? Ты не видишь, Амараз?

Амараз всегда отвечал на вопросы без обиняков.

– Они придут.

Настроение Миникин упало.

– Даже без короля…

– Они придут, Миникин, – мягко повторил Амараз. – Мне не нужно заглядывать в будущее, чтобы подтвердить тебе это. Трагер ранен, но в сознании. Когда он оправится, они явятся в Гримхольд.

«Конечно, оправится», — горько подумала маленькая женщина. Получается, из этой ловушки нет выхода.

— Значит, нам нужно готовиться. Барон Гласс уже занят вопросом обороны, а Лукьен подойдет к нему на помощь.

Теплая рука Амараза обхватила ее собственную.

– Вы молодцы, я знаю. Но я должен предупредить тебя, моя Миникин, я не допущу, чтобы эта священная земля была осквернена. Захватчики не должны переступить ворота.

– Конечно, Амараз. Мы приложим все усилия.

– Ты не понимаешь, — Амараз словно бы вздохнул. – Я не могу позволить, чтобы Гримхольда коснулась рука чужеземцев, — он оглядел комнату, заполненную сотнями Акари. Лица духов были серьезны, как никогда. – Мы уже говорили, Миникин, и пришли к соглашению. Гримхольд не может пасть.

— Амараз, я не понимаю. Пожалуйста, объясни.

Амараз, держа Миникин за руку, поднял другую к потолку.

– Ты можешь сражаться вне этих стен, но внутри хозяева – мы, — в его ладони затанцевало пламя. – Сейчас мы только духи, Миникин. У нас нет тел, и нас нельзя уничтожить.

— Так в чем же дело? – она начала догадываться, что имеет в виду Амараз, но вдруг она ошибается? – О чем ты говоришь?

– Гляди!

Огонь на ладони Амараза рос, пока не уничтожил его руку, затем вспыхнул во всех направлениях сразу. Миникин почувствовала его жар, но боли не было. Она в ужасе наблюдала, как яркий свет заливает комнату. Потолочные балки пылали, кирпичи раскалились. И все вокруг наполнилось огнем, подобно алой волне. Духи Акари наблюдали за уничтожением всего с воздуха, с отрешенными лицами. Миникин стояла в центре комнаты: ее одежда имела магическую защиту от пламени. Она медленно повернулась к Амаразу и кивнула.

– Достаточно. Я поняла.

Амараз сжал ладонь, и бушующее пламя исчезло. Он угрюмо посмотрел на Миникин.

– Если ты не удержишь северян за стенами, я проделаю это с ними.

— Но в этом случае погибнут и Нечеловеки внутри крепости.

– Тогда сделай выбор, моя Миникин. Ты веришь в Лукьена и в армию, которую он организует? Если нет, значит, придется вывести отсюда твоих детей. Отведи их в селение. Там моя сила поможет им.

— Там они будут уязвимы. Без этих стен, что их защищают…

– Тогда пусть остаются, а Бронзовый Рыцарь постоит за них.

— А если не сможет…

– Миникин, я помогал твоим людям годами, дольше, чем сам помню. Но мои люди тоже требуют защиты. Моя энергия сильнее всего внутри Гримхольда. Я не смогу уничтожить лиирийцев снаружи.

Миникин кивнула. Его логика была ужасна, но безупречна.

– Это наше священное место, единственный дом для Акари. Я не позволю ему оказаться в руках иностранцев, хватит с нас. Этого не будет. Уводи отсюда детей. Стены Гримхольда выдержат мой огонь. И, когда все кончится, Нечеловеки вернутся сюда.

– К тому времени они погибнут, Амараз. Лиирийцы не всех отправят в крепость. Их останется достаточно, чтобы уничтожить моих детей в селении, – ее рука выскользнула из руки Амараза. – Но я понимаю. Ты всегда был добр к нам, Амараз. А мы – не более, чем гости для вас.

Акари выглядел печальным.

– Гораздо больше.

— Пусть не просто гости, но все еще не полноправные члены семьи. Ладно, мы как-нибудь справимся с лиирийцами.

Прежде чем Амараз успел ответить, Миникин открыла глаза и вышла из транса. Комната вновь наполнилась тишиной. Над головой висели потолочные балки – пустые. На алтаре горели две свечи. Миникин взглянула на амулет: он печально пульсировал. Она слышала звучащий в голове голос Ларинизы: она извинялась, но Миникин не хотелось ее слушать. Она поднялась с колен и покинула комнату в поисках барона Гласса.

Уже почти занялся рассвет, когда Лукьен и его товарищи достигли гор Гримхольда. Всю ночь крилы бежали, не зная устали. Гилвин ехал на своем Изумруде, а Лукьен пересел на крила Призрака. Альбинос молчал всю дорогу. Он был измучен и молчал, предоставив Лукьену возможность горевать об Акиле. Они похоронили короля в дюнах, выкопав неглубокую могилу. Крилы помогли им своими острыми когтями. По крайней мере, здесь тело не станет добычей грифов.

«Каким я должен запомнить его?» – размышлял Лукьен по дороге. Лукна зашла, небо было темным, под стать его настроению. Рыцарь был рад хотя бы тому, что последний момент жизни Акила провел с ним, и они снова стали братьями. Хорошо было увидеть лицо короля, очистившееся от безумия, хотя и на краткий миг. Вот таким он и запомнит Акилу, решил Лукьен. Таким он был до своей болезни.

Но эти мысли лишь ненадолго оживили настроение рыцаря. Ведь оставалась еще угроза со стороны Трагера. Убил ли его призрак? Альбинос был склонен думать, что да, но где доказательства? Лукьен теперь ругал себя за глупость: покинул дворец, не разобравшись с врагом. Ведь можно было решить вопрос, если бы не Акила, истекавший кровью, а времени уже не оставалось…

«Хватит!» – велел он себе. Если Трагер выжил, он разберется с ним. Это его долг.

Когда рассвет окрасил линию горизонта, путники очутились в каньоне, где скрывался Гримхольд. Изумруд пробовал воздух на вкус, отыскивая дорогу. Даже в темноте крилы превосходно видят, ведь их глаза улавливают любой проблеск света. Лукьен обернулся к Призраку.

– Мы на месте, – мягко проговорил он.

– Хвала Небу, – альбинос отпустил поводья. – Крил сам пройдет остальной путь.

Впереди Лукьен едва различил горную крепость, укрытую темнотой и скалами. Он уже чуть было не позвал Гилвина, когда сверху послышался другой голос:

– Они здесь!

Призрак резко повернул вправо, и все вместе осмотрели ущелья, но ничего не увидели посреди гор. Гилвин велел Изумруду остановиться.

– Кто это был? – спросил юноша.

Призрак пожал плечами.

– Эй, там, Лукьен! – снова крикнул тот же голос. Он шел отовсюду и ниоткуда. – Я здесь! Над вами!

Лукьен сфокусировал взгляд на скалах и заметил, как что-то мелькнуло. Прямо над ними в скалу вжалась фигурка человека, махавшего рукой.

– Лукьен, это я, Даррен, – произнес он, осторожно наклонившись, дабы они могли получше рассмотреть его. Лукьен сразу узнал кричавшего. Это был Даррен, один из Нечеловеков. В руке он держал лук и широко улыбался. К нему присоединились остальные – десятки людей с луками и копьями, занявшие позиции на скалах.

– Даррен, что ты там делаешь? – крикнул Лукьен.

– Выполняю приказ барона Гласса. Мы готовимся отразить атаку.

Лукьен подсчитал защитников, махавших руками в знак приветствия. Среди них были женщины, вроде карлицы Джазины, настоявшей на своем праве владеть копьем и доказавшей это право. Лукьен видел ее в ущелье справа. Маленькая женщина подняла копье и взмахнула им.

– Отсюда они будут атаковать? – спросил Гилвин.

– Не думаю, – отозвался Лукьен. – Уверен, они просто проводят учение. Я сказал, что неплохо бы им освоить склоны. Это наша первая линия защиты, – он снова взглянул на Даррена и прокричал: – Где барон, Даррен? Мне нужно поговорить с ним.

– Барон Гласс на воротах, – ответил тот. – Мы все ждем вас.

Лукьен благодарно помахал ему и велел Призраку двигаться дальше. Альбинос направил крила к Гримхольду. Гилвин ехал рядом и улыбался Лукьену.

– Неплохую армию ты подготовил, – сказал он.

Лукьен не мог удержаться от гордости.

– Сильны ребята, ничего не скажешь, – он жаждал отыскать Торина и рассказать, что произошло в Джадоре, но Миникин, небось, уже все знает. Он засмеялся: – Здорово они выглядят там, наверху, а?

– Точно, – поддержал Призрак. – Видишь, лиириец? Ты не единственный, кто умеет сражаться!

Через несколько минут показался Гримхольд. Огромные стальные ворота были открыты, и великан Грейгор – был на посту, как обычно. Возле ворот толпились десятки мужчин и женщин – новобранцев армии Нечеловеков. Все были вооружены мечами, копьями и луками из оружейных Акари. Среди них находился и барон Гласс, который громко объяснял важность внезапного натиска и хитрости. Его внимательно слушали, образовав полукруг. Сейчас барон рассказывал, как ему удалось завоевать себе желанную свободу. Все были так увлечены, что никто не заметил приближения Лукьена.

– Всем стоять! – крикнул Лукьен. Он слез с крила и приблизился к ним с широкой улыбкой на лице. – Что, я уже никому и не нужен?

Гласс и Нечеловеки обернулись и вдруг разразились криками радости. Гилвин и Призрак подошли ближе, получив такой же теплый прием. Торин поспешил к ним, и потрепал Лукьена по плечу.

– Ах ты, чертов ублюдок, как я рад тебя видеть!

Лукьен рассмеялся:

– Что я вижу? Вы тут создали регулярную армию?

Жители Гримхольда подхватили его смех, радуясь возвращению Лукьена.

– Гилвин! – послышался голос вдалеке.

Лукьен и Гилвин повернулись и увидели Белоглазку. Она стояла за воротами, и выражение ее лица было счастливым и несчастным одновременно. Конечно, она волновалась из-за парня, и теперь по лицу ее текли слезы счастья.

– Белоглазка! – бросив все, Гилвин поспешил к девушке. На глазах у всех Нечеловеков они обнялись и начали целоваться под громкие аплодисменты.

– Вижу, мальчики благополучно доставили тебя назад, – язвительно промолвил Торин. – О чем ты только думал, дурень?

Улыбка Лукьена стала печальной.

– Торин, Акила мертв.

– Знаю. Миникин видела.

Этот комментарий удивил Лукьена.

– Уже видела? О боги, от этой женщины ничто не остается в тайне. Она сказала, что это Трагер убил его?

– Сказала, – Торин притянул Лукьена поближе и по-отечески обнял. – Мне так жаль, Лукьен. Я знаю, что для тебя значил Акила.

– Я думал, что смогу изменить его, Торин. Понимаешь, мне было необходимо увидеть его всего один раз. И он изменился. Я видел это.

Торин искоса взглянул на него:

– Что ты имеешь в виду?

– Он освободил нас, Торин. Вот почему Трагер убил его. Я попытался доставить его в Гримхольд, чтобы надеть на него амулет и спасти его. Но не доставил.

– Ты пытался. И это важно.

– Я был близок к этому. Нужно было лишь немного времени, – тут он улыбнулся. – Но если бы ты видел его, Торин. В последний момент он был совсем как тот, прежний Акила.

Хотя Торин никогда не видел пользы в Акиле, он все же был рад за Лукьена. Он положил руку на плечо рыцарю.

– Я рад. Но есть и еще новости, Лукьен. Трагер жив.

Призрак и Лукьен замерли, услышав это сообщение.

– Что? – наконец, вымолвил призрак. – Вы уверены?

– Миникин видела его, как и смерть Акилы. Он еще жив и собирается в Гримхольд.

Эта новость потрясла Лукьена; он сжал руки в кулаки.

– Он жив из-за меня!

– Нет, Лукьен, неправда, – отозвался призрак. – Это я должен был убить его и не справился.

– Мне следовало вернуться и прикончить его!

Призрак покачал головой.

– У нас не было времени. Ты ведь спасал Акилу.

Но Лукьен никак не мог успокоиться.

– Его я тоже не спас.

– Миникин говорит, Трагер отправится в путь как только оправится от раны, – вмешался Торин. – У нас есть неделя или чуть больше, – он усмехнулся, взглянув на Призрака. – Тебе есть чем гордиться, мальчик. Ты был близок к тому, чтобы уничтожить мерзавца.

– Хотел бы я, чтобы мне это удалось…

– Ну, на это еще есть время. Пойдемте внутрь. Отдохните.

Призрак извинился и сказал, что покинет их. Лукьен смотрел, как тот уходит.

– Парень слишком строг к себе, – произнес он, когда Призрак отошел на порядочное расстояние. – Ведь не его вина, что Трагер остался жить. Не его, а моя. Из-за меня нам приходится ждать нападения. О Небо, что я за глупец!

– Ты пытался спасти Акилу, Лукьен, – сказал Торин. – Поэтому тебя, скорее, можно назвать героем, а не глупцом. И сейчас уже ничего не поделаешь. Так пусть Трагер приходит и атакует. Мы достойно встретим его.

Лукьен огляделся. Удивительно, что в столь ранний час Нечеловеки уже собрались здесь.

– А что происходит? – спросил он. – Строевая подготовка, так рано?

– Времени, на самом деле, не так уж много, Лукьен. Я обучаю тому, как напасть на гвардейцев, когда они пойдут через каньон.

– Ты же видел их наверху, Лукьен? – спросил Гарвис. Он был кузнецом из селения, крупным мужчиной с ручищами, словно кувалды.

– Видел, – ответил рыцарь и, к радости собравшихся, добавил: – Ну и здорово же они выглядят!

Защитники Гримхольда гордо заулыбались. Барон Гласс даже слегка надулся от важности.

– Теперь они снова поступают в твое распоряжение, Лукьен. Для меня же было честью командовать ими, – он указал на каньон. – А эти стены составляют хорошую защиту. Я тренирую людей в обращении с мечом и луком. Если состоится бой, мы дадим жару ребятам Трагера. Уж, по меньшей мере, треть из них останутся здесь навсегда.

– Я уверен, так оно и будет, – Лукьен старался говорить убедительно. Ему так не казалось, но он радовался энтузиазму Торина. – Значит, Миникин считает, что у нас есть неделя?

– Плюс-минус несколько дней. Она ждет тебя внутри. Хочет поговорить с тобой.

– Да? Что-то не так?

Торин пожал плечами.

– Не говорит. Просто хотела, чтобы я прислал тебя к ней.

– Ладно, тогда я пошел, Торин, – Лукьен оставил барона и его солдат и поспешил к воротам. Здесь он нашел Гилвина с Белоглазкой, сидевших в уголке. Гилвин обнял девушку и ласково с ней разговаривал. Лукьен не мог сдержать улыбку при виде счастливого лица парня. Но при виде Миникин его улыбка бесследно исчезла. Маленькая женщина прислонилась к стене в ожидании, и лицо ее было тревожным. Трог находился подле нее, как всегда, молчаливый. Вначале Лукьен подумал, что она сердится на него за побег в Джадор, но быстро сообразил: мысли хозяйки Гримхольда заняты чем-то более важным.

– Миникин! В чем дело?

Лицо ее просветлело, но лишь на мгновение.

– Добро пожаловать, Лукьен. Рада, что ты невредим.

– Барон Гласс сказал, что вы хотели меня видеть.

Миникин кивнула.

– Пройдемся, Лукьен.

Лукьен подчинился, следуя за ней от ворот. Внезапная таинственность заставила его насторожиться, но он не стал задавать вопросов. Было еще рано, и в холле почти никого не было. Она остановилась подле одного из светильников. Здесь ее лицо показалось Лукьену еще более взволнованным.

– Вы выглядите так, будто не ложились всю ночь, – заметил Лукьен. – Разве в Гримхольде никто больше не спит?

– У нас слишком много дел, – устало ответила женщина. – Барон Гласс рассказал вам о моем видении?

– Да.

– Лукьен, мне жаль вас. Ваша потеря огромна.

Он не знал, как отреагировать.

– Я думал, что потерял Акилу шестнадцать лет назад, Миникин. Сам не знаю, почему я так отреагировал сейчас.

– Терять друзей всегда тяжело.

– Пожалуй, так. Но я просто не понимал, что Акила до сих пор остается мне другом, пока не стало слишком поздно. А теперь, скажите, что вас беспокоит.

Она невесело рассмеялась.

– Ах, что только меня не беспокоит?! Битва, Лукьен. Я боюсь.

– Пожалуй, не только битва. Давайте, выкладывайте всю правду.

Миникин играла амулетом на шее, не поднимая глаз.

– Мы должны победить ваших соплеменников, Лукьен, – серьезно проговорила она. – Это – самое важное сейчас.

– Я знаю. Со смертью Акилы я думал, что у нас есть надежда, но Трагер жив… Я ненавижу себя за то, что оставил его в живых. А теперь он идет сюда.

– Он придет, как только сможет. Но я уверена: ему нужна не только месть, но еще и амулеты.

– Мы разобьем его, Миникин, – Лукьен чувствовал, как в нем поднимается ярость. – Я обещаю.

– Ты хочешь убить его за то, что он сделал с Акилой. Но этого недостаточно. Простой вендеттой дело не закончится. Идет война на выживание.

– Миникин, не нужно этого объяснять. Я знаю, каковы ставки.

– Нет, не знаете, – Миникин продолжала машинально поигрывать амулетом. Лукьен не понимал, в чем причина ее беспокойства: во всяком случае, не только в приходе лиирийцев. Он ждал, пока женщина отыщет нужные слова. – Лиирийцы не должны проникнуть за ворота. Им нельзя даже ступить на землю крепости. Иначе… – она отвела глаза.

– Скажите мне, – настаивал Лукьен.

Миникин снова погладила амулет.

– Если они войдут в крепость, Акари уничтожат их, вместе со всеми, кто будет внутри Гримхольда, – она посмотрела в глаза Лукьену со страхом. – Акари зажгут гигантский костер, если лиирийцы войдут сюда. Они не хотят, чтобы их дом заняли чужаки. Понимаете, Лукьен?

– Значит, мы, тем более, должны разбить лиирийцев в каньоне. И разобьем. Я обещаю.

– Вы не понимаете, – простонала Миникин. – Что случится, если победят они? Если они захватят замок? Все Нечеловеки погибнут, Лукьен, они сгорят. – Маленькая леди прислонилась к стене. – Этого нельзя допустить.

Лукьену все еще были непонятны мотивы Акари, но он знал, что силы у них достанет, дабы осуществить угрозу.

– Тогда, может, отвести Нечеловеков в селение? Там им будет безопаснее.

– Не будет. Когда крепость падет, настанет черед селения, и вы это знаете. Даже если Акари уничтожат лиирийцев в крепости, многие из них останутся снаружи, – она беспомощно посмотрела на рыцаря. – Они обнаружат селение. И убьют моих детей.

Впервые за все время их знакомства Миникин выглядела испуганной. Лукьен кусал губы, пытаясь продумать способ выхода из ситуации. Миникин права – если враги победят, крепость сгорит дотла, но остальные, снаружи, смогут найти деревню. Если же Нечеловеки останутся в крепости, то погибнут в огне. Лукьену это казалось несправедливым, но какое право он имеет ждать от Акари иного? Это их дом, причем, уже много лет, и чужаки уже опустошали его.

– Значит, нам остается только победить Трагера, – заметил он. – Другого пути нет.

Миникин кивнула.

– Я оставлю Нечеловеков в крепости. Там будет надежнее.

– Согласен. В крепости у них больше шансов.

Шанс оставался только один. И оба знали это. Хозяйка Гримхольда взяла Лукьена за руку. Она долго молчала. Просто смотрела на него. Времени оставалось мало, и терять его было нельзя.

– Миникин, не забудьте, что вы мне сказали, – мягко произнес Лукьен. – Будущее всегда неопределенно. У нас есть силы изменить его.

Маленькая леди наконец улыбнулась.

– Знаю. Надеюсь, нам не придется пожалеть об этих словах.

– Не придется. Так или иначе, я уверен, что мы спасем здешний народец.

Миникин нахмурилась.

– А если вы не сдержите обещание, Лукьен?

– Сдержу, – он сжал ее руку. – А теперь прошу извинить, у меня много работы.

– Нет. Вначале отдых. Вы ехали всю ночь.

– Не имеет значения. Вы же сами сказали, не стоит терять времени.

Он наклонился и неожиданно поцеловал ее в щеку, а затем отправился к барону Глассу и его непобедимой армии.