Текст книги "Очи бога"

Автор книги: Джон Марко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 49 страниц)

Часть 3
ХОЗЯЙКА ГРИМХОЛЬДА

42

Джадор был далеко.

Здесь же, в раскаленной пустыне, шуршали и стонали пески, а белый город едва виднелся вдали. Кадар мучился под безжалостными лучами солнца в черной гака. Отсюда его город был едва различим, ведь кадар с утра провел в пути немало долгих часов. Над дюнами выступали сейчас только верхушки спиралевидных башен, сверкающие, словно острия игл. Впереди простирались громады красноватых гор, изъеденных временем и непогодой. Солнце припекало нещадно, слепя глаза. Над бровями выступила испарина, и пот стекал струйками. Все остальное тело было надежно укрыто плотной черной тканью. Кадар замер, словно изваяние, рассматривая горы, и столь же неподвижно замер его крил, Истиках. Громадная самка ящера уловила тревогу, излучаемую хозяином, и вела себя соответственно. Прежде всего, она изменила окраску: толстая чешуя из обычно зеленой превратилась в золотистую – под цвет песка. Истиках, как и Кадар, чувствовала впереди опасность. Высунув длинный язык, она словно пробовала на вкус воздух. Узы, образовавшиеся между наездником и его «лошадкой», позволяли Кадару ощутить беспокойство крила. Расс уже близко. Они нашли его потайное логово. Но в поведении Истиках Кадар не уловил ни малейшего страха. На языке Джадора имя ящерицы означало «храбрая», и она всегда соответствовала этому гордому прозванию. Им с Кадаром уже случалось сражаться с рассами, и всякий раз они выходили из схватки с огромными змеями победителями. Пусть рассы считались злейшими врагами крилов – гигантские кобры всем лакомствам предпочитали яйца крилов – Истиках не боялась их. Мало того, она выучилась ненавидеть их с поистине человеческим упорством. Вот почему в сражениях против рассов ей просто цены не было. И поэтому Кадар так привязался к ней – гораздо сильнее, чем к ее предшественнику. Оба были гонимы и оба не ведали страха смерти.

Жизнь Кадара не всегда была такой. Когда-то и он любил жизнь и страшился ее лишиться. Амулет помог ему пережить и схоронить не одну жену. Но ни одну он не любил так, как Джитендру. С ее смертью вечная жизнь утратила смысл.

Кадар неотрывным взглядом изучал скалы. Посреди пустыни то и дело попадались горные массивы, где обитали и крилы, и рассы. Скалы защищали животных от безжалостного солнца и позволяли накопить воду, когда случались скудные дожди. Вчера Кадар посетил место обитания крилов в красных горах – такое же, как и это. Он с ужасом обнаружил, что все кладки яиц разорены, а охранявшие их крилы скрылись. На песке почти невозможно обнаружить следы, но длинные глубокие отметины от змеиного тела и единственная чешуйка о многом сказали Кадару. Судя по ним, чудовище достигало не менее тридцати футов в длину, а в обхвате соответствовало телу взрослого мужчины. Расс был старым и, видимо, недавно оказался в этом районе. Он будет править остальными змеями и пожирать большую часть добычи – драгоценных яиц крилов – ведь клыки у него, что сабли, с их помощью он без труда справится с любым крилом.

Сидя верхом на Истиках, Кадар полагал, что ему стоило бы напугаться, но он не боялся. Он никогда прежде не охотился на таких громадных рассов, хотя дома, во дворце, у него имеется великолепная коллекция челюстей этих чудовищ: одиннадцать зловещих трофеев, раскрытых, чтобы были видны страшные клыки. Еще один – и их станет двенадцать. Или умрет он сам. При охоте на расса третьего не дано. Рассы проворны и смертоносны, они на все пойдут, защищая гнездовища. Прийти сюда – означает вызвать их ярость, но Кадар сумел подготовиться к встрече. Под многослойной гака он облачился в доспехи из кожи мертвого крила, настолько прочные, что даже зубы расса вряд ли смогут их прокусить. К седлу было приторочено копье с длинным древком, тонким и острым: им можно пробить шкуру расса. Еще у Кадара имелся щит, покрытый чешуей крила. Но главное – у него есть хлыст, необходимое оружие для наездников на крилах. Прежде, до пришествия, хлысты использовались просто для тренировки крилов. Но смерть Джитендры от рук северян заставила Кадара задуматься об обороне джадори, и теперь хлыст стал оружием. Он летит так же быстро, как тело змеи. А длины в нем целых пятнадцать футов. Кадар и его люди научились без труда сдергивать человека со спины скачущей галопом лошади. Они продолжали оттачивать технику, и теперь никто не покидал дворца без хлыста. С того самого дня – никто.

Приход чужаков изменил Кадара – как и весь город и всех жителей. Физически он постарел. Теперь, когда не было амулета и небывалой силы духа, даруемой им, годы брали свое. Черные волосы окропила седина, и искрящаяся юность больше не украшала его чело. Но сильнее всего убивала тоска по Джитендре. Она была его величайшей драгоценностью, ради нее стоило жить. Он часто спрашивал себя, не ее ли смерть стала причиной его войны с рассами: ведь он отказывался последовать советам и послать вместо себя более молодых людей. Кадар говорил себе: я каган, поэтому расправа с рассами – дело моей чести. Но, несмотря на это, он мог бы взять себе спутников. Кадар же предпочитал действовать в одиночку. Может быть, и умереть в одиночку. На нем лежит ответственность перед Джадором и Гримхольдом, но если уж ему суждено умереть здесь, в сердце пустыни – что ж, он не станет возражать.

Истиках продолжала пробовать языком воздух. Ни один мускул не дрожал под ее золотистой чешуей. Кадар понимал, что ящерица чует покинувшего это место змея. И было что-то еще. Обычный змеиный запах, напоминавший ему запах кожи. Но не просто кожи. И крилу, и всаднику понадобились пара секунд, чтобы определить: пахло старой кожей.

Сброшенной.

Кадар сильнее натянул поводья, чувствуя возбуждение животного. Подобно всем змеям, рассы периодически избавляются от старой кожи. И в этот период они наиболее уязвимы. Если только удастся застать чудовище в логове за этим процессом…

Кадару вовсе не по душе была идея быстрой езды по горной дороге, но необходимо торопиться. Истиках без слов почувствовала его решимость, и двинулась в горы. Связь между ними была настолько сильной, что Кадару практически не требовалось управлять ящером. На Истиках было седло, и бедра Кадара прочно крепились к нему, дабы он не соскользнул с гладкой спины животного. Легкое сжатие бедер и незначительное натягивание поводьев – вот и все, что требовалось для управления. Вместе они составляли единое целое. Истиках прокладывала путь в песках, и ее мощные конечности не знали усталости. Передние лапы были вооружены острыми когтями, поэтому, хотя они были слабее колоссальных задних, тем не менее, отлично справлялись со своей задачей в бою. Двигаясь между скал, она пригнула шею, прищурилась, высматривая врага, а ее длинный язык по-прежнему пробовал воздух на вкус. Кадар отвязал щит и продел в него левую руку. В правой он сжимал копье. Низко пригнувшись к шее скакуна, он держал оружие перед собой. Появись сейчас расс прямо впереди, он использует хлыст, но, если гигантский змей сбросил шкуру, то можно попытаться справиться с ним прямым ударом.

Вначале лапы крила шуршали по песку, но с подъемом в горы почва становилась тверже. Вот на пути у них встала каменная арка, и они очутились на узкой тропе, проходящей между двух скал. Тропа расходилась в разные стороны. Истиках остановилась, оглядываясь в выборе направления. Кадар осторожно наблюдал за дорогой, убеждая себя, что расс не бросится на них из-за скалы. Если чудовище занято процессом линьки, то вряд ли сможет почуять их, и они обойдут скалы с подветренной стороны: Истиках, с ее острым чутьем, это удастся. Кадару не было нужды объяснять крилу, что от него требуется. Истиках обнюхала воздух и решительно выбрала направление. Справа запах кожи казался сильнее. Кадар сжал копье и еще ниже скорчился на спине у зверя. Кровь зашумела у него в висках. Это проснулся боевой дух. Вся ярость, накопившаяся за годы со дня смерти Джитендры, теперь обрушилась на жутких тварей. Кадар знал, что гнев сослужит ему добрую службу. И неважно, каким окажется размер чудовища: двадцать ли футов, тридцать ли – а может, и все сто. В любом случае, он уничтожит его, не будь он Кадаром. Без возлюбленной, жизнь его стала сплошным проклятьем, и ни один расс не сможет ничего добавить в эту чашу страданий.

На вершине следующего каньона Истиках снова остановилась. На пути встали глыбы, и она обежала их, продолжая, меж тем, внимательно следить за дорогой и обнюхивать воздух. Он здесь , без слов просигналила она хозяину. Линяющий расс находился за этими глыбами, укрывшись где-то в ущелье. Змее ничего не стоит заползти в сколь угодно узкий проход, и Кадар знал, что рассы часто выбирают подобные места для линьки, дабы их не тревожили. Он снова подумал об уязвимости змеи, понимая, что легко сможет проткнуть ее копьем. Если повезет, расс даже повернуться не успеет. Ширина ущелья составляла всего восемь футов; скалы же возвышались двумя отвесными стенами. Впереди уже виднелся свет. Для расса найдется место, чтобы развернуться, но сбежать он не успеет.

Кадар откинул с лица покрывало. Сделал медленный беззвучный вдох. Почувствовал крепость доспехов, покрывающих его тело. Вот только шлемов он не признавал. Носить их – удел северных трусов. Добрым людям из Джадора не нужны подобные ухищрения. Они храбро смотрят в лицо врагу.

По его команде Истиках стала вползать в ущелье, пригнувшись к земле как можно ниже. Солнце кое-где заглядывало туда, но большая часть логовища была погружена в тень. Кадар внимательно осматривал местность, ища следы змей. Их с Истиках посещали тревожные мысли. Слившись сознанием с ящером, Кадар чувствовал, как напряжена его «лошадь», как тверда ее поступь и как сильна в ней жажда мести. В такие моменты она становилась воплощением ярости, готовая пропороть брюхо змеи острыми клыками. Она неудержимо стремилась вперед, и ее мощный хвост оставлял глубокие следы на земле.

Как это бывало и прежде, Истиках первой заметила расса. Ее мозг послал сигнал Кадару. Глаза обоих устремились к цветному пятну впереди. Там, посреди камней, виднелся толстенный змеиный хвост. Из тени выступала лишь половина огромного туловища, другая же была не видна. Чудовище не шевелилось, но Кадара это не удивляло. Линька змей – долгий и утомительный процесс, он часто проходит вспышками – то начинается, то затухает. В перерывах между яростными попытками освобождения от старой кожи змеи обычно отдыхают. Кадар не смог сдержать улыбку. Запертая в тесном ущелье, застигнутая врасплох, змея будет легкой добычей.

«Теперь очень осторожно», – мысленно скомандовал он Истиках. И поднял копье. Еще ближе…

Ящер повиновался, и вот уже разноцветная змеиная шкура стала видна отчетливей. Она оказалась черной в зеленую крапинку с золотистыми «очками» кобры. По мере их приближения стало видно, какая это громадина. На мгновение Кадар даже испугался. Таких гигантских рассов ему не доводилось встречать. В сознании промелькнуло сожаление: он вспомнил, как Ралави, его друг, умолял кагана не охотиться в одиночку.

«Но я же каган, – сказал себе Кадар. – Неужели я слабее этой твари?»

Они проникли уже в самую глубь ущелья. Каждый новый шаг приближал к жертве. Кадар почувствовал нерешительность, видя, что расс все еще не шевелится. Истиках уловила его настроение и тоже заколебалась. Действуя в полном согласии, они сделали еще шажок, потом другой – и тут поняли, в чем дело. То, что они видели, было не самим змеем, а лишь его старой кожей. Почувствовав ледяной холодок, пробежавший по спине, Кадар уже собрался было повернуть назад, когда уловил тень, мелькнувшую за спиной. Медленно обернувшись, он встретился со взглядом жутких немигающих глаз.

Огромный капюшон расса заслонил солнце. Два длинных клыка торчали из алой пасти, а страшный раздвоенный язык вибрировал в такт шипению. Новенькая кожа сверкала на солнце, подобно радуге. Во взгляде чудища читалось торжество. Кадар замер. Он в ловушке, теперь это ясно. Расс сумел обхитрить его. Но путь к отступлению отрезан. Кадар поднял щит.

Змей кинулся на него, словно молния, угрожающе развернув капюшон. Когда удар достиг щита, Истиках отпрянула в сторону. Маневр позволил выиграть время, и Кадар выставил вперед копье. Расс покачивался из стороны в сторону, уклоняясь от копья. Кадар знал: отступление в данной ситуации означает смерть.

Он поднял копье и бросился вперед, издав боевой клич. Истиках пригнула голову и подняла лапы с острыми, как бритва, когтями, направляя их в живот чудовища. Расс вначале замер, затем хлестнул мощным хвостом. Истиках прыгнула. Хвост пролетел над ее головой, но его конец задел крила. Земля задрожала. Кадар увидел зловещие челюсти рядом со своей головой. Он едва успел выставить щит. Истиках поспешила вскочить на ноги, но расс свернулся кольцами, преграждая путь к отступлению. Истиках рванулась вперед, и из горла ее вырвался звук, напоминающий громкий хриплый собачий лай. Ее когти впились в брюхо змеи, нанося глубокие раны. Разъяренный расс снова атаковал, бросившись на Кадара, но встретился с его щитом. Копье взлетело, но опять не достигло цели, ибо змей уворачивался, пытаясь нападать. Истиках двигалась, словно танцуя, насколько позволяло узкое ущелье. Кадар знал: у них всего один шанс. Ловко выставив вперед щит, он выхватил длинный хлыст.

«Еще один бросок, и мы свободны!» – мысленно передал он приказ крилу.

Крил повиновался, с рычанием бросившись вперед. На этот раз раненому рассу удалось спастись, увернувшись. Кадар знал: новой атаки не миновать. Отражая удар, он резко развернулся в седле; хлыст мелькнул в воздухе, словно молния. Тварь замерла, оглушенная; хлыст зацепил ее за капюшон. Истиках рванулась вперед с новой силой, увлекая расса за собой. Он разевал страшную пасть, пытаясь укусить. Кадар вогнал копье прямо в пасть змея, пробив небо. Хлынула кровь. Кадар выдернул копье, но хлыст не отпускал, наоборот, затягивал туже. Истиках, послушная команде, мчалась прочь из зловещего ущелья, а извивающееся тело чудовища тащилось за ними вслед по дороге. Наконец, когда они были уже на открытом месте, крил смог развернуться и нанести последний, смертельный удар недругу.

Расс уже ничего не мог поделать. Острые когти крила вонзились в мягкое брюхо, разрывая его и обнажая внутренности.

Когда расс испустил дух, Кадар велел Истиках поворачивать назад. Морда и когти крила были покрыты кровью. Кадар выскользнул из седла на горячий песок, дабы измерить убитого змея, без сомнения, самого крупного за всю его жизнь. Поразительно, но сам он при этом нисколько не пострадал. И снова подумал, что в бессмертии нет никакого толку. Его нынешнее мастерство пришло к нему лишь спустя годы опыта.

Он снова завернулся в гака и отцепил с пояса кинжал, а потом подошел к мертвому рассу и начал спиливать его громадные челюсти.

Час спустя Кадар уже держал путь домой. Шпили и прямоугольные башни Джадора выросли на горизонте посреди песков, но он не спешил. Как хорошо побыть вдвоем с Истиках – ехать и смотреть на страшные челюсти поверженного расса, свисающие с седла: все еще в пятнах крови и обрывках змеиной плоти. Стоял полдень, и солнце пекло немилосердно. Темная одежда нагрелась от жары. Чешуя крила, припорошенная пылью, неплохо защищала животное от жары. Сознание боевой подруги было расслабленным, полусонным. Она тоже чувствовала удовлетворение. Вот вернутся во дворец, и отдохнут, решил Кадар. Он примет ванну с розовой водой, дабы успокоить ноющие мышцы. Истиках же хорошо накормят и почистят. Они оба заслужили это. Кадар улыбнулся и потрепал подругу по длинной крепкой шее. Ему нравилось прикасаться к чешуе – напоминает настоящие доспехи. Вот они забрались на дюну и увидели Джадор, простирающийся впереди, словно гигантский оазис. За последние десятилетия город еще вырос. Его окраины более чем на милю простирались в сторону песков, и многие ганджисы пришли сюда жить и торговать. Прекрасный белый город, искрящийся на солнце. Джадори определенно есть чем гордиться. Сейчас они так сильны, как никогда прежде, и вполне в состоянии защитить Гримхольд. Кадар размышлял об этом, когда заметил приближающегося к ним одинокого всадника. Он приказал Истиках остановиться и стал ждать, когда тот подъедет поближе. Наконец, всадник увидел их. Он был одет в черную гака с пурпурным кантом, и по этой одежде Кадар признал своего. Должно быть, кто-то из друзей, скорее всего, Ралави, выехал ему навстречу. И Кадар замахал рукой.

«Увидит меня живым и обрадуется», – подумалось Кадару. Он велел Истиках идти навстречу. И вправду, это оказался Ралави: он признал его по крилу – недоброго нрава самцу, черному, с зелеными полосками вдоль спины. Когда между ними осталось не более нескольких шагов, Ралави откинул повязку, обнажив лицо. Как и все джадори, он отличался темной кожей и прекрасными сверкающими глазами. Друг улыбнулся Кадару, заметив гигантские челюсти у седла.

– Вижу, ты жив, – насмешливо произнес он. – Не думал, однако, что тебе это удастся.

– Ага, не только жив, но еще и победитель, – ответил Кадар. Он подъехал поприветствовать друга и похлопал по боевому трофею. – Оцени размер, Ралави. Клянусь Вала, настоящий монстр.

– Пожалуй, фута двадцать четыре будет, – проронил Ралави.

– Все тридцать, и тебе это хорошо известно! – не уступал Кадар.

Ралави расплылся в улыбке:

– Ты, похоже, невредим, это здорово.

– Ты что, волновался?

– Конечно. Будь у тебя побольше ума, ты бы тоже волновался.

Кадар посмотрел вверх, прямо на солнце. Ралави, видно, долго пришлось искать его.

– Знаю, о чем ты подумал, – заметил Ралави. – Но я выехал не на помощь тебе.

– Неужели?

– Ты отдал приказ, и пришлось мне повиноваться, Кадар. Но у меня новости. Здесь Эла-даз.

Кадара поразило это сообщение, но он обрадовался. На языке джадори «Эла-даз» означало «малышка».

– Эла-даз? Когда она появилась?

– Прибыла только что. Я сказал: ты скоро появишься, а она объявила, что будет ждать тебя, мол, хочет поговорить без спешки. Но я решил, ты захочешь узнать об этом.

– И вправду, Ралави, спасибо тебе, – поблагодарил Кадар. Прошло много месяцев с последнего визита Эла-даз, и он жаждал увидеться с нею. – Она одна?

– Великан прибыл с нею.

– Как всегда. Еще кто-нибудь?

– Она прихватила двоих молодых.

Кадар улыбнулся. Хорошо, когда Эла-даз приводит с собой молодняк. Приятно наблюдать молодую поросль Гримхольда. Тогда и в его жизни прибавляется смысла.

– Пойдем же, – позвал он Ралави. – Не будем заставлять ее ждать.

Забыв о ванне, Кадар направил Истиках к городу, стремясь поскорее увидеться со старинной подругой. Хотя они были в пути не один час, Истиках словно бы и не устала вовсе и легко несла хозяина домой. Ралави и его крил держались немного поодаль, резво двигаясь по пустыне. По пути Кадар рассказал про встречу с рассом и о подвигах – своем и Истиках. Ралави слушал, качая головой, и каган понимал: друг не очень-то одобряет его поступок.

– Ты ищешь смерти, – изрек Ралави, когда они уже подъезжали к городу. – Вот в чем дело.

Кадар не отвечал. Они уже въезжали на территорию дворца. Ворота, которые возвели после гибели Джитендры, открыли при его приближении: двое часовых стояли на страже. Подъехав, Кадар расспросил часовых об Эла-даз. Она ждет его в орокко, отвечали стражники.

Ждет его. Кадар усмехнулся, вспомнив об ее ангельском терпении. Он спешился и попросил Ралави позаботиться об Истиках, а сам двинулся к орокко, на ходу разматывая повязку. Он не мог себе позволить встретиться с другом с закрытым лицом. Она другого племени, но понимает их обычаи. А самое главное то, что Кадар уважает ее. Они друзья вот уже не одно десятилетие.

Орокко находилось с той стороны дворца, которая обращена к горам. Это был величественный архитектурный ансамбль с множеством арок и колонн: здесь они поклонялись Вала. Каждый визит во дворец Эла-даз неизменно начинала с орокко. Едва войдя в зал, Кадар услышал звук шагов, раздававшихся по гулким плитам и отдававшихся эхом. Полы и потолки были выложены красивейшей мозаикой. Помещение поражало размерами, так что Кадар не вдруг смог обнаружить в нем Эла-даз. Но вот он услышал ее нежный голосок. Он пошел на звук и увидел ее – вместе с юнцами, которых она привела. Мальчик и девочка, с первого взгляда – близнецы, и у обоих – костыли, чтобы можно было передвигаться на искалеченных ногах. На спине у мальчика имелся к тому же уродливый горб. Кадару дети показались не старше восьми лет.

Эла-даз, наоборот, выглядела абсолютно без возраста. Сказывалось действие амулета. Поодаль стоял Трог, ее телохранитель. Он первым заметил Кадара между колонн, но ничем не выдал его хозяйке. Кадар послал гиганту благодарную улыбку, радуясь, что может немного понаблюдать за Эла-даз. Рукава ее чудесного разноцветного плаща так и вспыхивали искрами, когда она указывала на различные архитектурные детали орокко, эльфийское личико озаряла широкая улыбка. Эла-даз всегда с гордостью знакомила ребят с орокко. И всегда повторяла, что это – лишь первое из ожидающих их чудес.

Эла-даз, или Миникин, как ее звали по ту сторону пустыни, с улыбкой повернулась к Кадару. Он выступил из-за колонны и приветствовал ее.

– Обнаружен, – рассмеялся он, говоря на ее языке. – Когда ты меня увидела?

– Я услышала тебя несколько секунд назад, – отвечала маленькая женщина. Она обвила руками малышей. – Каган Кадар, это Гендель и Кейр, из Каны.

– Брат и сестра? – спросил Кадар.

Эла-даз кивнула.

– Их родители умерли. О них некому стало заботиться. Я нашла их на улице.

– Наверное, они голодали, – заметил Кадар. Мальчик выглядел изможденным, а на девочке одежда, хотя и чистенькая, висела, как на пугале. Он подарил детям самый теплый взгляд, какой только смог. – Ну что ж, зато теперь с вами все будет в порядке. Эла-даз хорошо о вас позаботится.

– Эла-даз? – Девочка нахмурилась.

– Это ласковое прозвище, дитя, – проговорила женщина. – Здесь меня так называют.

– А что оно означает? – спросил мальчик.

– То же самое, что и мое настоящее имя. Малышка. А теперь… – она подтолкнула детишек к Трогу. – Подождите с Трогом, пока я поговорю с каганом Кадаром, хорошо? Мы скоро.

Дети послушно отправились к Трогу и встали рядом с ним. Эла-даз повернулась и направилась к Кадару, подхватив его за руку и уводя подальше.

– Рада видеть тебя, шалафейн, – сказала она. – Я скучала.

Кадар был счастлив. Он любил, когда его звали «шалафейн», что означало «Великий защитник».

– Много месяцев прошло, – произнес он. – Я начал думать, что ты забыла нас.

Она рассмеялась над нелепостью такой мысли.

– То было время визитов.

– Да, конечно, малыши. Ты скоро заберешь их?

Эла-даз легко покачала головой.

– Нет. Я отошлю их, а сама останусь. Мне нужно… кое-что обсудить с тобой.

Кадар резко остановился.

– Дурные вести?

Лицо маленькой женщины посерьезнело.

– Шалафейн, с континента надвигается беда. Мы должны подготовиться.