Текст книги "Король лжи"

Автор книги: Джон Лаймонд Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Вот так ушла последняя моя иллюзия, поставив меня перед истиной, которую я отвергал все утро. Комната накренилась, и неожиданно мое лицо и ладони стали влажными – «страх вспотел», на сей раз изнутри. Я выходил из зала суда на ослабевших ногах, спотыкаясь и пропуская других адвокатов, не слыша или не видя их. Словно плуг проходил через битком набитое человечество в коридоре, ища свою дорогу. Я почти ввалился в дверь ванной, не потрудившись закрыть кабинку. Документы выскользнули незамеченными на пол, когда мои колени ударились о влажную, испачканную мочой плитку. В течение одного бесконечного спазма я блевал в зловонный унитаз.

Глава 17

Наконец я поднялся на ноги. Вышел на обдуваемую ветром сторону; порывистый ветер бил мне в лицо, как будто стараясь очистить его. Позади меня возвышалось здание суда, бледнеющее на фоне монолитного неба. Свет был серебристым и тусклым – холодный свет, – по тротуару струился поток людей. Нормальные люди, делающие нормальные вещи, и все же казалось, что они согнулись под тяжестью неба, нависшего над тротуаром. Медленно поднимаясь к ресторанам и магазинам, никто из них не смотрел в сторону здания суда. Вероятно, им такая мысль даже не приходила в голову, и в некотором отношении я ненавидел их, но скорее это была зависть.

Мой взгляд устремился вверх по улице к двери местного бара в центральной части города. Хотелось поесть и выпить чего-нибудь покрепче. Желание было настолько сильным, что я физически ощутил вкус всего этого. Стоя там и мечтая о холодном пиве, я неожиданно понял, как много пил за последние несколько лет. Меня сей факт не обеспокоил. Это была самая незначительная из проблем, маленькое откровение среди остального уродливого множества. Но я решил отказаться от идеи зайти в бар и направился в офис, спустившись по широкой лестнице здания суда.

Я вышел на тротуар и повернул в сторону офисов юридических фирм. Я замечал вокруг себя странные взгляды, а потом почувствовал их. Когда я проходил, люди останавливались и смотрели на меня, – люди, которых я знал: пара адвокатов, дама из обслуживающего персонала, двое полицейских, направлявшихся в здание суда на процесс. Поравнявшись со мной, они прекращали смотреть на меня, и это получалось неестественно, словно они на какое-то время застывали. Я хорошо различал выражение каждого лица: недоверие, любопытство, отвращение.

Доносились также разговоры шепотом, ибо адвокаты, которых я знал на протяжении десяти лет, отводили глаза и говорили, прикрыв ладонью рот. Когда я шел через эту странную массовку, мои ноги заплетались и шаг замедлился, – в какой-то момент мне стало казаться, будто я бормочу себе что-то под нос или что у меня расстегнута ширинка. И как только я свернул за угол к офисам адвокате все стало понятным.

Мой офис был окружен полицией. Патрульные автомобили освещали фарами входную дверь. Транспортные средства без номеров стояли, накренившись, как пьяные – два колеса на тротуаре, два на проезжей части, Входили и выходили офицеры с коробками в руках. Отдельными группами расположились свидетели, и я узнал почти каждого из них. Все они были адвокатами, кто-то работал рядом со мной. Их секретари. Их практиканты и помощники. В какой-то момент они напомнили мне жену, прижавшую руку к своей шее, как будто я мог украсть ее драгоценности. Я застыл на месте, пытаясь сохранить достоинство. Только один человек не отвел взгляда, и я понимал, что так оно и будет. Дуглас стоял на расстоянии, массивный, в длинном сером пальто, которое мешком висело на нем. Наши глаза встретились в молчаливом согласии. Встряхивая головой, он рассекал толпу, направляясь ко мне. Мне потребовалось сделать усилие, чтобы двинуться вперед и встретить его.

Он поднял руки, раскрывая ладони, но я заговорил первым. Люди держались на расстоянии и наблюдали молча.

– Я полагаю, у вас есть ордер на обыск, – потребовал я.

Дугласа не смутила моя внешность, и я знал, что он видел то, что ожидал увидеть. С красными глазами, нервничающий, я выглядел виновным. Когда он заговорил, в его глазах не было никакой печали.

– Мне жаль, что все пришло к этому, Ворк, но ты не оставил мне выбора.

Полицейские продолжали ходить туда-сюда, и, глянув через плечо Дугласа, я впервые увидел свою секретаршу – она выглядела маленькой и побитой.

– Всегда есть выбор, – заметил я.

– Но не на сей раз.

– Я хотел бы увидеть ордер.

– Конечно. – Дуглас предъявил ордер, и я посмотрел на него, не видя. Что-то было не так в этой картинке, и мне требовалось время, чтобы понять, что именно. Когда до меня дошло, я поразился.

– Где Миллз? – огляделся я вокруг. Ее автомобиля нигде не было видно.

Дуглас заколебался, и я увидел в этом суть всего происходящего.

– Она у меня дома? Не так ли? Она обыскивает мой чертов дом!

– Успокойся, Ворк, угомонись. Давай сделаем все по правилам. Мы оба знаем, как это делается.

Я подошел ближе, впервые заметив, что был выше Дугласа.

– Да. Я знаю, как это делается. Ты разочарован, и я связан. Думаешь, люди это забудут? – говорил я, жестикулируя. – Посмотри вокруг. Нет никакого движения назад.

Дуглас оставался бесстрастен. Он уставился на мой подбородок, оказавшись так близко, что я мог вытянуть губы и поцеловать его.

– Не усугубляй ситуацию. Хорошо? Никому из нас не хочется находиться здесь.

Я не мог удержаться от сарказма:

– Ты забываешь о Миллз.

Дуглас вздохнул, обнаружив наконец хоть какой признак эмоции.

– Я сказал тебе, не доставай ее. Я предупреждал тебя. – Он колебался, как будто вел дебаты, – Ты не должен был ей лгать.

– Какая ложь? – воскликнул я, и мой голос подскочил выше, чем мне хотелось бы. – Кто говорит, что я лгал?

Возмущаясь, я заметил, как изменилось его лицо. Казалось, оно смягчилось. Дуглас взял меня за руку и отвел в сторону от наблюдающей толпы. Вместе мы спустились вниз по тротуару, пока не оказались вне предела слышимости. Со стороны все выглядело обычно: двое поверенных обсуждают судебное дело или делятся банальной шуткой. Но сегодняшний день не был обычным.

– Я сообщаю тебе, что ордер выдан под присягой. Мы не могли бы получить ордер без обоснования…

– Не читай мне лекции, Дуглас. Говори только по сути.

– Алекс Шифтен, Ворк. Она опровергает твое алиби. Тьг сказал Миллз, что в ночь, когда умерла ваша мать, вы с Джин и Эзрой уехали из больницы и возвратились в дом Эзры. Еще ты сказал, что, оставив дом Эзры, поехал прямо домой и был всю ночь с Барбарой. Алекс утверждает, что это не правда; она клянется в этом.

– Правда или нет, как могла знать об этом чертова Алекс?

Дуглас снова вздохнул, и я понял, что именно эта часть причиняла ему боль.

– Джин сказала ей. Той ночью Джин пришла в ваш дом позже. Как она утверждает, хотела поговорить с тобой. И застала тебя там в тот момент, когда ты уезжал. Было поздно, после полуночи. Она посмотрела„как ты уехал, и затем возвратилась домой и рассказала все Алекс. Та сообщила об этом Миллз, и вот мы здесь. – Он сделал паузу и наклонился ко мне. – Ты лгал нам, Ворк. Ты не оставил нам выбора.

Я закрыл глаза, чтобы прояснить события той ночи. Джин последовала за Эзрой к моллу и убила его. Потом пришла в мой дом, когда я уезжал на ферму Оголен. Она знала, что я уехал. Она рассказала Алекс так много. Но они не знали, ни куда я уехал, ни что делал. Меня интересовало, почему Джин отправилась ко мне домой? И было ли у нее оружие Эзры, когда она приехала?

Открыв глаза, я увидел выражение снисходительного самодовольства на лице Дугласа. Я холодно улыбнулся ему.

– Ты выдал ордер, основываясь на слухах, Дуглас.

– Я тоже не нуждаюсь в лекции, Ворк. Алекс была вызвана первой; потом мы говорили с Джин. Она отказалась отвечать – ты должен знать это, но подтвердила рассказ госпожи Шифтен.

Вновь я почувствовал себя больным, холодный пот скатывался вдоль моего позвоночника. Я видел лицо Джин, безграничное отчаяние в ее глазах, когда она рыдала.

«Отец мертв… что сделано, то сделано… Ведь так, Алекс?…» Впрочем, меня сокрушало знание того факта, что она сообщила об этом полиции. Дуглас понимал это – я видел по его глазам.

Я ощутил пальцы Дугласа на своей руке.

– Ты же не собираешься утверждать, что Джин лгала, Ворк? Джин не солгала бы.

Я смотрел мимо Дугласа, наблюдая за толпой людей, которые в худшем случае были коллегами, в лучшем – моими друзьями. Кто кем был сейчас? Потерянные для меня. Покинувшие меня, как будто я уже находился в тюрьме. Змея страха распрямлялась в моем животе, но я проигнорировал это и ответил окружному прокурору самым лучшим образом:

– Не могу представить себе, чтобы она могла это совершить, Дуглас. Не Джин.

Это было правдой. Я уехал среди ночи, и, очевидно, Джин меня видела. Но во что она верила? Неужели она убедила себя в том, что я убил отца? Как далеко она зашла в своем убеждении? Или она поддерживала меня? Если смерть являлась наказанием для человека, убившего ее мать, то какое правосудие уготовано мне? Я сделал правду Эзры своей собственной. Как сильно она ненавидела меня за это?

– Барбара подтверждает мое алиби, Дуглас. Я был с ней всю ночь, и она засвидетельствует этот факт. Просто спросите ее.

– Мы спрашивали, – сказал Дуглас.

– Когда? – спросил я, ошеломленный.

– Этим утром.

– Миллз, – пробормотал я. – Она говорила с Барбарой Этим утром. – Я вспомнил Миллз возле ресторана. Она знала тогда, что ордер будет подписан. Вот почему она хотела узнать мой график работы. – Вы возьмете меня под стражу?

Дуглас надул губы и посмотрел вдаль, как будто вопрос смутил его.

– Это было бы преждевременно, – наконец произнес он, что означало: оснований для ареста недостаточно.

Тогда я понял. Если бы Барбара сказала что-нибудь другое, Дуглас подписал бы ордер на арест. Вот почему они оттягивали разговор с ней. Они знали, что именно она будет говорить, и алиби могло бы помешать им запросить ордер на обыск. Судья мог бы начать колебаться. Теперь, если Барбара скажет что-то другое, не то, что предполагалось, у нас с Дугласом состоится беседа совершенно иного рода, Я кивал, изучая напоследок уличную сцену, дабы запомнить все мелочи, которые всегда считались само собой разумеющимися.

– Прекрасно. Тогда я уйду с вашего пути.

Я начал поворачиваться, но Дуглас заговорил:

– Если ты хочешь сделать заявление, Ворк, сейчас самое подходящее время.

Иностранные военные стажеры на практике в США.

Я повернул обратно, наклонившись вперед.

– Да пошел ты, Дуглас.

Дуглас не моргнул глазом.

– Ты не помогаешь себе, Ворк.

– Хотите заявление в письменной форме? – спросил я.

Дуглас нахмурился и. оглянулся на мой офис.

– Не говори с Джин об этом, – попросил он. – На ее долю пришлось достаточно. Я не хочу, чтобы ты впутывал ее в эти проблемы. Она сделала заявление под присягой, и это главное.

– У вас нет таких полномочий, Дуглас. Вы не можете приказывать мне держаться подальше от сестры.

– Тогда назови это еще одним предупреждением. Будешь вмешиваться каким-либо образом в расследование, и я наброшусь на тебя так, что не обрадуешься.

– Что-нибудь еще? – поинтересовался я.

– Да. Кое-что. Сегодня Хэмбли официально утвердил завещание вашего отца. Поздравляю.

Я наблюдал, как он шел назад. К моему офису. К моей жизни. Так, как это бывало раньше.

Он исчез внутри, и толпа сбилась у дверей офиса. Я был слишком разъярен, чтобы испугаться того, с какой легкостью гарантия безопасности моей жизни была разорвана в клочья. Снова ко мне были прикованы взгляды, но они не были любопытными. И это больше всего возмущало меня, вызывая отвращение. Все это были люди, которых я знал, люди, которые знали меня. И все же в каждом взгляде сквозило равнодушие. Я был больше чем подозреваемый. Я был осужденный, один во враждебном стане. Поэтому я ушел. Прошел квартал и возвратился на стоянку автомобилей позади здания. Я сел в кабину пикапа и уехал в неизвестном направлении.

В конце концов я приехал в парк, мой дом казался мне чужим. Он сверкал в жутком свете и принимал причудливые очертания на фоне свинцового неба. Там тоже были полицейские, не меньше дюжины, и соседи, подобно моим коллегам, собрались словно на банкет. Молва разлетелась по всему городу за какой-то час. Я видел на лицах выражение шокирующего недоверия, хотя затаенные эмоции там тоже присутствовали: мрачный трепет от ощущения того, что полный крах потерпел кто-то другой. Эзра выглядел как мученик, трудолюбивый блестящий поверенный, который вытянул семейство из бедности, чтобы в заключение получить такую награду. Я видел это. По их мнению, я убил его ради денег.

Я представил полицию в своем доме. Особенно ярко – Миллз, которая роется в моих вещах, ящиках стола. Осматривает все в моем туалете, под кроватью и на чердаке. Моя жизнь была бы раздета донага, снабжена ярлыком и помещена в мешок. Я знал этих людей, черт возьми! И теперь они копались в моих вещах, до которых никому не было дело, кроме меня. Анализируют, что я ел, что пил, какой зубной пастой пользовался. Рассматривают нижнее белье моей жены. Все это настолько бесило меня, что, вместо того чтобы уехать, я направился к дому. Барбара была там, прохаживаясь по подъездной дороге в панике и отчаянии.

– Слава Богу! – воскликнула она. – О Господи, спасибо! Я пыталась тебе дозвониться. Я пыталась…

Я обнял ее по старой привычке.

– Мне жаль. Я был в суде. А мобильный телефон выключен.

Она начала рыдать, уткнувшись мне в грудь.

– Они здесь уже несколько часов, Ворк. Они просматривают все. И забирают вещи! Но они не сказали, что именно забирают. – Она отступала, у нее были бешеные глаза. – Сделай что-нибудь! Ты – адвокат. Сделай же что-нибудь!

– Они показали тебе ордер? – спросил я.

– Да. Они что-то мне показывали. Думаю, это он и был.

– Тогда я ничего не могу сделать. Сожалею. Я ненавижу это так же, как и ты. – Я попытался снова ее обнять – это то, что я мог ей предложить, но она вырвалась, упершись руками мне в грудь.

– Черт возьми, Ворк! Ты жалок! Клянусь Богом. Эзра никогда не позволил бы этому случиться. Он был бы на такой вершине, что эти полицейские не посмели бы встать у него на пути! – Она отвернулась, обхватив себя руками.

– Я не отец, – сказал я, вкладывая в это так много значений.

– И ты, черт возьми, прав! – выплюнула Барбара. Потом она показала в сторону собравшейся толпы. – Они собираются провести здесь весь день. Это самое большее, что я могу тебе сообщить.

– Да пошли они, – бросил я.

– А не пошел бы ты, Ворк? Это наша жизнь. Моя жизнь. У тебя есть хоть какая-нибудь идея, что это означает? Есть?

– Думаю, я знаю лучше тебя, что это означает. – Но она не слышала меня. Я попытался снова: – Слушай, Барбара. Они будут делать свое дело – с нами или без нас. Нет смысла оставаться здесь. Давай я отвезу тебя куда-нибудь. Я зайду внутрь и попытаюсь добраться до каких-нибудь твоих вещей. О'кей? Тебе необязательно это видеть. Потом мы отправимся в отель.

Она отрицательно покачала головой.

– Нет. Я поеду в дом Глены. – Мимолетное сочувствие, которое я испытал к своей жене, испарилось, сделав меня безразличным.

– В дом Глены, – повторил я. – Конечно.

Когда она обернулась ко мне, ее лицо было суровым.

– Завтра, Ворк. Мы поговорим завтра, а сейчас я должна уйти. Мне жаль.

Она отвернулась. Словно реплика прозвучал гудок автомобиля, и я увидел черный «мерседес» Глены Верстер у обочины дороги ниже дома. Барбара повернулась ко мне, и я решил, что она передумала.

– Сделай так, чтобы они ушли, Ворк. – В ее голосе чувствовался холод зимы. – Сделай так, чтобы они ушли. Я не могу взять это на себя.

– Барбара…

– Завтра я тебя найду. До тех пор, пожалуйста, оставь меня одну.

Я наблюдал за ней: она шла вниз по подъездной дороге, потом села в глянцевый седан. Она обняла Глену, и затем они поехали, свернув за угол, к местному клубу и крепости дома Глены. Когда я смотрел на парк, мне пришла в голову ужасная мысль. Барбара никогда не спрашивала меня, действительно ли я это сделал. Ни разу даже не заговорила на эту тему.

Вдруг я почувствовал чье-то присутствие за спиной и, до того как повернуться, уже понял, что это Миллз. Она была в синих брюках и пиджаке соответствующего цвета; пистолета не было видно. Ее лицо было спокойным, что удивило меня. Я ожидал натолкнуться на враждебность, увидеть торжество. Мне следовало знать ее лучше. Миллз была профессионалом; она не стала бы злорадствовать до предъявления обвинения. После этого все ставки исключались. Вероятно, я получал бы от нее в тюрьме поздравительные открытки к Рождеству.

– Где ваш автомобиль? – спросила она.

– Какой? – Ее вопрос застал меня врасплох.

– Ваш BMW? Где он?

– Не понимаю.

– Не будьте ослом, Ворк. Он включен в ордер. Мне он нужен.

Разумеется, она хотела увидеть автомобиль. Кто знал, что мог показать полный судебный анализ? Волосы Эзры на коврике. Пятна крови в багажнике. Даже пока я говорил, я думал о том, как будут звучать мои слова.

– Я продал его.

Она изучала мое лицо, как будто могла что-то прочесть.

– Это удобно, – заметила она.

– Совпадение, – парировал я.

– Когда его продали?

– Вчера.

– Вчера, – повторила она. – У вас был этот автомобиль несколько лет. Вы продали его через день после того, как нашли тело Эзры, за день до обыска, и хотите, чтобы я поверила в совпадение? – Я пожал плечами. – Почему вы продали автомобиль? Для отчета. – Ее угроза была более чем очевидной.

Я беспечно улыбнулся.

– Потому что кто-то велел мне перестать быть киской.

– Вы играете в опасную игру, Ворк. Я предупреждаю вас.

– Вы находитесь в моем доме! Вы находитесь в моем офисе! Предупреждайте меня, сколько хотите. Для отчета: я продал автомобиль, потому что походил на него, потому что он больше не соответствовал мне; кое-что вы никогда бы не поняли. Но если хотите потратить впустую время, можете найти его на той свалке автомобилей, что к западу от города, по шоссе 1-50. Помогите себе.

Она была взбешена. Ценность такого доказательства, как автомобиль, находящийся вне моего контроля, могла резко упасть. Я знал, что автомобиль не имел никакого отношения к смерти Эзры, но она не знала этого, и какое-то мгновение я наслаждался ее растерянностью. Моя победа была ничтожной, но я готов был ею воспользоваться.

– Я хочу также осмотреть грузовик, – заявила Миллз указывая на старый пикап. В настоящее время это было все, что у меня оставалось.

– Он есть в ордере?

Колебание.

– Нет, – наконец выдавила она.

У меня вырвался гадкий смешок.

– Вы просите моего согласия?

Миллз сверлила меня глазами.

–  Выуничтожаете всякое доброжелательное отношение к себе.

– Ох! Мы перешли через тот мост. Хотите мой грузовик – получите другой ордер.

– Получу.

– Прекрасно. Пока не получите, ничего не выйдет. Наши взгляды скрестились, ее распирало от сдерживаемых эмоций, и я знал, что это выходило за рамки профессионализма. Она ненавидела меня. Миллз хотела посадить меня под замок, и мне было интересно, происходит ли с ней нечто подобное в других случаях. Или это связано только со мной? Что-нибудь личное?

– Вы там уже закончили? – спросил я ее, указывая на дом.

Миллз обнажила свои зубы. Они были маленькие и белые кроме одного переднего, чуть желтоватого.

– Даже не приблизились к концу, – заявила она, и я понял, что она довольна собой. – Пожалуйста, заходите и наблюдайте. Это ваше право.

Мое самообладание истощалось.

– Какая у вас проблема со мной, детектив Миллз?

– Ничего личного, – парировала она. – У меня есть мертвец, не найдено оружие убийства, и я вижу человека, имеющего пятнадцать миллионов причин солгать, отвечая на вопрос, где он был в ночь убийства. Этого достаточно для меня и было достаточно для ордера. Будь что-то еще, я арестовала бы вас. Поэтому входите в дом и оставайтесь там сколько угодно. – Она быстро отвернулась, и так же быстро подскочил вверх ее палец подобно эрекции. – Но знайте. Я найду тот автомобиль. И если выяснится, что вы солгали, у меня появится другая проблема с вами.

Я шагнул ближе, мой голое повысился.

– Прекрасно. Выполняйте свою работу. Но я сделал карьеру на опровержении правомерности ордеров на обыск. Не только потому, что знаю, как их вытягивают, но и потому, что их плохо исполняют. Будьте осторожны. В вашем деле уже есть один большой пробел в этой части.

Речь шла о моем присутствии на месте преступления, и я видел, как мой комментарий поразил цель. Я знал, о чем она думала. Любое физическое свидетельство, соединяющее меня с местом преступления, можно было отнести ко дню, когда нашли тело, а не когда Эзра был убит. Любой поверенный защиты, заслуживающий своей юридической лицензии, мог использовать это, чтобы склонить на свою сторону жюри. У Миллз появилась причина для волнения, много раз мы с ней стояли друг против друга в суде, и она знала, что я умел срезать углы. Если она провалится с этим, ордером, судья может закрыть дело, прежде чем оно дойдет до судебного разбирательства. Черт, она даже не смогла бы получить обвинительный акт. Наблюдая за движением ее рта, я почувствовал некоторое удовлетворение. Да, я должен был защитить Джин, мало того, сделать это незаметно для Миллз, Дугласа или кого-либо еще. Это требовало филигранной работы.

– Я иду на задний двор, чтобы забрать собаку, – объявил я ей. – Если вы не хотите обыскать его тоже. – Она ничего не сказала, только сильнее сжала челюсти. – И когда это будет подтверждено и исполнено, я буду ждать от вас извинений. – Я блефовал – эта история не могла закончиться для меня хорошо.

– Увидим, – сказала она, затем повернулась и широким шагом ушла прочь.

– Заприте дверь, когда все закончите! – крикнул я ей вслед, но это был пустой жест. Я провел пару ударов, но она выиграла бой и знала это. В проеме двери Миллз обернулась. Она подарила мне все ту же холодную желтозубую улыбку и зашла внутрь.