Текст книги "Избранное"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

5

Вандергер всматривался в световые пятна, на мгновение забыв о колющей боли в груди.

– Туманность Андромеды, а также Большое и Малое Магеллановы облака, а еще одно пятно побольше – Млечный Путь, наша Галактика.

– Вот дьявол! – прозвучал над ним рассерженный голос Тима: – Даже если мы находимся на полпути к Туманности Андромеды – на расстоянии миллиона световых лет – это дает нам только секунду дуги или что-то в этом роде. Объект выглядит так, что до него можно дотянуться рукой.

– Включите камеры, Лес, – прошептал Вандергер. – Надо все это немедленно заснять…

– Давайте уходить отсюда, Вандергер!

Голос Тима дрожал от ярости.

– Я никогда не предполагал…

– Никто этого не предполагал, – Вандергер говорил спокойно и непоколебимо. – Именно поэтому мы должны записать на ленту все, что произошло, Лес.

– Мы сделали достаточно! Надо возвращаться обратно! Теперь же!

Вандергер взглянул на Тима. Глаза на бледном лице молодого человека дико сверкали. Он был вне себя. Но нельзя винить его за это. Преодолеть миллион световых лет за один прыжок и превысить скорость света, подобно тому как много лет назад самолеты преодолели звуковой барьер и стали летать быстрее звука…

– Теперь же, – повторил Тим. – Прежде…

– Прежде, чем вы будете путешествовать с трупом. Вы правы. Ладно. Подготовьте все.

Он расслабился, улегшись в кресле.

Его грудь тяжело вздымалась и опадала, как бы в агонии, сотрясаемая внутренними взрывами. Шли секунды.

Двойное управление кораблем требовало одновременного участия двух человек. Только тогда модуль мог совершить обратный прыжок. Времени для ожидания не было.

– Программа введена, – огрызнулся Тим. – Все готово для прыжка.

Преодолевая боль в груди, Вандергер положил руки на рукоятки управления.

– Прыжок! – задыхаясь, сказал он и утопил рычаги в гнезда.

Новая боль охватила его с чудовищной силой.

6

Тим потряс головой, освобождаясь от тумана, стоявшего перед его глазами, и посмотрел на шкалы приборов.

Ничего не изменилось. Приборы ничего не показывали. Экран был темен.

– Вандергер, эта механика не работает!

Произнеся это, Тим почувствовал нечто вроде веревки, сжимающей его горло, когда он бросил взгляд на безжизненную фигуру, лежащую в соседнем кресле.

– Джейк! – закричал он. – Вы не можете умереть! Только не сейчас!

Как бы со стороны, он услышал рыдания собственного голоса, но не мог остановиться.

* * *

Сознание Вандергера медленно прояснялось, словно всплывая из бурного моря боли. Он некоторое время лежал, боясь дышать.

Его мозг не думал ни о чем, кроме ежесекундной борьбы за жизнь.

После долгой борьбы агония отступила.

С огромным усилием он повернул голову. Кресло Тима было пустым.

* * *

«Что все это может значить? – спрашивал себя Вандергер в двенадцатый раз. – Что же случилось? Они прыгнули, а потом…»

Куда, к черту, пропал Тим? Он не мог оставить модуль, потому что модуль был герметизирован. Ничто не могло покинуть его и исчезнуть без помощи технического персонала «Унза-9».

Тем не менее Тим исчез, а Туманность Андромеды была близка, и размеры ее были величиной с таз для стирки белья. Все это казалось невозможным, как и прыжок в космическом пространстве. Было ли это мечтой или плодом его воображения? Нет!

Вандергер отбросил эту мысль. Здесь что-то случилось, хотя и не понятно, что именно. «Но я каким-нибудь способом смогу получить хоть немного данных. Мой мозг в порядке, во всяком случае, достаточно чист, хорошо работает, чтобы оценить ситуацию, сделать некоторые дедуктивные выводы и решить, как надо действовать».

Как бы пришедшая извне, в мозгу Вандергера зазвучала фраза:

– Космическая пустота – свойство мировой материи.

Если нет материи, то, следовательно, нет и космического пространства.

– Конечно, – прошептал Вандергер. – Если отойти от стандартного мышления, то можно представить себе отсутствие теоретических пределов для МС-корабля. Мы открыли этот способ, и кривая вышла из графика. При этом нас прямо-таки выбросило из Галактики в тот район космического пространства, в котором плотность вещества равняется одному иону на один кубический сантиметр. Мы дошли до конца космического пространства, мертвою конца. Нуль – частный случай бесконечности. И насколько далеко мы улетим, если будем странствовать вечно…

Его взгляд снова упал на пустое кресло Тима.

Ну, чем дальше, тем лучше. Но что с Тимом? Как объясняет созданная Вандергером теория отрицательного пространства этот факт?

Внезапно в груди у Вандергера вспыхнуло пламя. У него перехватило дыхание.

Нет, это больше чем теория – это действительность.

7

Вандергер стоял на гравийной дорожке, окаймляющей озеро. Начинало светать, и холодный туман стлался над землей. Позади подернутой дымкой линии деревьев поднимался холм, усыпанный пятнами строений.

Он сразу же узнал пейзаж – озеро Берилл, и время – начало мая две тысячи седьмого года. Картина эта вспомнилась ему так ясно, как если бы он видел это вчера, а не двадцать лет тому назад. Маленький отель для лыжников, ныне уже не посещаемый ими по причине летнего сезона, цветы на столе, ленч для пикника, упакованный в корзинку официантом. К завтраку была добавлена бутылка розового вина. Все это было накрыто белой салфеткой.

И Мирла. Он знал, прежде чем возвратиться, что она будет стоять там, улыбаясь. Именно такой он запомнил ее и пронес в памяти в течение многих лет.

Музыка была громкой, и Тим поднял свой стакан, чтобы вновь наполнить его, радостно возбужденный шумом, скоплением людей и девушкой, которая прильнула к нему, плотно прижавшись к его телу крепкой грудью, охваченная желанием.

На мгновение фантомное видение другого места промелькнуло в памяти Тима, обрушивая на него страх одиночества, и усилием воли он прогнал его и вернул свои мысли обратно.

Вино пролилось из стакана, но это не имело значения. Тим выпил остатки и разрешил стакану упасть на пол. Затем он повернулся, ища руки девушки.

* * *

– Ван, что-нибудь случилось? – спросила Мирла.

Ее улыбка сменилась участливым взглядом.

– Нет, ничего, – успокоил ее Вандергер.

«Это галлюцинация! – подсказывало ему сознание. – И все же не менее реальная, чем сама жизнь.»

Мирла положила свою руку на его плечо и взглянула ему в лицо.

– Ты остановился так внезапно и выглядишь озабоченным.

– Мирла, случилось что-то странное.

На глаза ему попалась скамья позади дорожки. Он подвел к ней Мирлу и усадил.

Его сердце билось сильно и ровно.

– Что это, Ван? Мечта? Или… А мечта ли? Скажи мне.

Вандергер так и сделал.

– Я был там, – закончил он. – Все произошло как бы в мгновение ока. И теперь я здесь.

Мирла пристально взглянула на него и проговорила:

– У тебя странная мечта, Ван. Но, в конце концов, это всего лишь мечта. А здесь – реальность.

– Так ли это, Мирла? Разве годы тренировок были лишь мечтой? Я до сих пор знаю, как поставить в док «Марк-IX» на десяти унциях реакторной массы. Я знаю математику, знаю запах охлаждающегося раствора, когда трубы охлаждения лопаются от чрезмерной перегрузки; помню имена людей, которые первыми установили маркер на Плутоне, первую партию космонавтов, высадившуюся на Церере и…

– Ван, это была всего лишь мечта! Тебе приснилось это.

– Какой сейчас день? – прервал он ее.

– Первое мая…

– Первое мая две тысячи седьмого года. Да. Это дата взрыва Главного Купола на станции Марс-1, когда погибло двенадцать человек из числа технического персонала. Одним из них был агроном Мейфилд.

Вандергер вскочил на ноги.

– Я еще не видел последней газеты, Мирла. Ты знаешь это. Мы гуляем всю ночь.

– Ты имеешь в виду, что…

– Давай найдем сегодняшнюю газету. В ней должны быть новости.

Идя по дорожке, они пересекли весь парк и вышли на улицу, свободную от народа.

Десятью минутами позже в ночном клубе раздался громкий голос диктора телевидения:

– Только что по Беллерфонской релейной связи получено сообщение. Среди убитых – полковник Марк Спенсер, комендант Марса.

– Ошибка, – вмешался Вандергер. – Он был ранен, но выздоровел.

– … доктор Грегор Мейфилд, известный своими работами по экологии пустынь…

– Мейфилд! – воскликнула Мирла. Она задыхалась от волнения. – Ван, ты знал!

– Да, – голос Вандергера был бесцветным. – При отсутствии материи пространства не существует. Время – функция пространства; это среда, в которой происходят события. При отсутствии пространства не может быть движения и не может быть времени! Я могу быть там – здесь!

– Ван! – Мирла вцепилась в его руку. – Мне страшно. Что все это значит?

– Я собираюсь обратно.

– Собираешься… обратно?

– Неужели ты не понимаешь, Мирла? Я не могу дезертировать со своего корабля. Мой второй пилот отказывается от Программы, которой я посвятил всю свою жизнь. Я не могу разрешить им рассматривать полет МС-корабля как аварию, как шлепок, который убил двух человек! Это загасит последнюю слабую искру, которая поддерживает существование Программы.

– Я не понимаю, Ван. Каким образом вы вернетесь обратно в мечту?

– Я не знаю, Мирла. Здесь произошло чудо. Может быть…

Все еще вглядываясь в ее лицо, он закрыл глаза и представил себе отсек управления МС-корабля, вспомнил давление на его тело в отсеке, головокружение во время невесомости, запах замкнутых помещений, боль…

8

Боль пронзила его, как раскаленное копье. Он открыл глаза и увидел пустое кресло и пустые экраны.

– Тим, – прошептал он. – Где вы, Тим?

* * *

Тим поднял глаза. Старик проталкивался через толпу по направлению к столу.

– Идем со мной, Тим, – сказал старик.

– Идите к черту, – огрызнулся Тим. – Уйдите от меня! Я вас не знаю, да и знать не хочу!

– Идем со мной, Тим…

Тим поднялся на ноги, схватил бутылку из-под пива и ударил ею старика по голове.

Старик рухнул на пол. Толпа отхлынула в стороны. Пронзительно закричала женщина. Тим посмотрел на тело.

… Он был на колесе автомобиля, двигатель которого питался энергией от центральной силовой станции и которое под его ногами вращалось все быстрее и быстрее.

Лента дороги разматывалась перед ним, огибая горы. Впереди дорогу пересекали усы опускавшегося тумана. Внезапно на дороге возникла фигура человека с поднятой рукой. Тим успел заметить лицо со строгими, суровыми чертами, седые волосы…

Удар поднял человека в воздух на высоту пятидесяти футов. Тим увидел, как безжизненное тело повисло в верхушках деревьев на склоне горы ниже дороги, и в это мгновение автомобиль на повороте сорвался вниз через перила ограждения.

… Музыка из бальной комнаты доносилась очень слабо. Тим, опираясь на рельс, наблюдал огни Лисбоа, отражавшиеся в зеркально гладкой воде.

– Это прекрасно, Лес, – сказала стройная женщина рядом с ним. Она была одета в летнее платье.

– Я рада, что пришла сюда с тобой.

Старик, молча пройдя по танцевальной веранде, подошел к Тиму.

– Пойдем со мной, Тим, – сказал он. – Нам надо вернуться обратно.

– Нет!

Тим отпрянул.

– Отойди, проклятый! Я никогда на вернусь обратно!

– Вы должны это сделать, Тим, – сказал мрачный старик.

– Вы не можете забыть об этом.

– Вандергер, – хрипло прошептал Тим. – Я оставил вас там, в модуле, больным, может быть, умирающим. Одного.

– Мы должны вернуть корабль обратно, Тим. Вы и я – единственные, кто знает. Мы не должны допустить, чтобы все пропало, Тим. И мы принадлежим Программе.

– К дьяволу Программу! – прорычал Тим. – Но вы! Я забыл о вас, Джейк. Клянусь, я забыл!

– Теперь нам обязательно надо обратно, Лес.

Тим облизнул губы. Он взглянул на стройную девушку, смотревшую на него с выражением тревоги и растерянности и снова на Вандергера.

– Я вернусь только по своей воле, Джейк, – сказал он. Я убегу, но я вернусь обратно. Обязательно скажите это им.

9

– Нет… много времени, – прошептал Вандергер. Он расслабленно откинулся в кресле. – Достаточно… более, чем достаточно для одного… попытаться… Отсюда…. надо вывести МС-Корабль, но это нельзя сделать одному. Нам нужна помощь.

Тим кивнул.

– Я знаю. Я не могу изложить это на словах, но я знаю.

– Солнечная орбита, – прошептал Вандергер. – Одна секунда после прыжка.

– Джейк, это поражает меня. Такой прыжок убьет вас.

– Приготовиться к прыжку! – голос Вандергера был едва слышен. – Прыжок!

Их руки сработали одновременно, рычаги были поставлены в положение «ВОЗВРАТ».

Могучие силы сжали Вселенную и, скрутив ее, вывернули наизнанку.

* * *

– … теперь модуль находится в исходной позиции и готов к ускорению.

Слабый голос полковника Садстона доносился с экрана.

Тим взглянул на Вандергера. Тело Джейка лежало спокойно, на лице была улыбка.

Тим нащупал кнопку передатчика.

– МС-Корабль вызывает Управление Миссией, – сказал он. – Прыжок завершен. И мне принадлежит печальная честь рапортовать о смерти подполковника Вандергера при исполнении служебных обязанностей.

* * *

Он знал прежде, чем вернулся, что она будет стоять там, улыбаясь, оставаясь такой, какой он знал ее в течение ряда лет.

– Ван, что-нибудь случилось? – спросила Мирла.

– Ничего, – ответил Вандергер. – Ничего плохого во всей Вселенной.

Берег Динозавров

1

Стоял тихий летний вечер. Мы с Лайзой сидели на крыльце, смотрели на тающие в небе розовые полоски заката и слушали, как в соседнем доме Фред Ханскэт снимает газонокосилкой очередной урожай сорняков. Деловито и жизнерадостно застрекотал притаившийся в траве сверчок. Мимо по улице промчалась машина, слабый свет фар разметал в стороны тени, высветил листву платанов, чьи кроны аркой смыкались над мостовой. Где-то пело радио об огнях в гавани.

Тихий, уютный вечер. Мне до смерти не хотелось уходить. Я вздохнул – воздух чуть отдавал дымкой сожженных листьев, запахом свежескошенной травы – и встал.

Лайза взглянула на меня. У нее было круглое личико, вздернутый носик, большие, широко расставленные глаза и самая милая улыбка на свете. Даже крошечный шрам на левой щеке только усиливал очарование: это тот самый изъян, который делает совершенство очаровательным.

– Пройдусь-ка я к «Симону», выпью пива, – сказал я.

– Ужин будет готов к твоему возвращению, дорогой, – отозвалась она и улыбнулась своей неповторимой улыбкой. – Запеченная ветчина и кукурузные початки.

Поднявшись, она прильнула ко мне струящимся движением танцовщицы и коснулась губами уха.

Я спустился по ступенькам, но на дорожке помедлил и обернулся. Лайза стояла в проеме двери, и свет из прихожей очерчивал ее тонкий изящный силуэт.

– Возвращайся быстрее, милый, – сказала она, махнула мне рукой и ушла.

Ушла навсегда.

Она не знала, что назад я не вернусь.

2

Через перекресток прогрохотал трамвай, похожий на большую игрушку с силуэтами голов в маленьких квадратных окнах. Гудели рожки. Мелькали светофоры. Прохожие торопились домой после долгого дня за прилавком, в конторе или на цементном заводе… Я позволил людскому потоку увлечь себя, шагая наравне со всеми. Этот урок я выучил твердо. Время нельзя ускорить, нельзя замедлить. Иногда от него можно вообще отключиться, но это уже разные вещи.

Размышляя, я вышел через четыре квартала к остановке такси на Делавэр-стрит. Уселся на заднее сиденье «ромео», который следовало бы свезти на свалку лет десять назад, и сказал водителю, куда ехать. Он с любопытством взглянул на меня, недоумевая, что может понадобиться такому приличному молодому человеку в той части города, и уже открыл рот, чтобы спросить об этом, но я добавил:

– Уложишься в семь минут, получишь пять долларов.

Парень щелкнул счетчиком и чуть ли не вырвал сцепление, рванув со стоянки. По пути он то и дело посматривал в зеркальце, прикидывая, как бы все-таки подступиться ко мне с вопросом, что вертелся у него на кончике языка. Однако, заметив в полу-квартале неоновые буквы, горящие словно раскаленное железо, я хлопнул его по плечу, сунул деньги и в следующую секунду уже стоял на тротуаре.

Не слишком выделяясь среди окружающих строений, коктейль-бар сохранил претензии на светскость. Пара ступенек вела вниз, и верилось, что когда-то, до введения сухого закона, зал выглядел весьма привлекательно. Стены, облицованные деревянными панелями, не сильно пострадали от времени, разве что почернели от въевшейся пыли. Узорчатый потолок также выглядел сносно, но по темно-бордовому ковру тянулась широкая вытоптанная дорожка, она извивалась, как тропа в джунглях, во всю длину бара и разветвлялась у столиков, теряясь возле ножек стульев. Обтянутые прочной тканью сиденья в кабинках заметно выцвели, на некоторых темнели заплаты. И никто не побеспокоился вымыть кружки, оставленные на дубовых столиках любителями пива. Я занял кабинку в глубине зала, с тусклым модным светильником и нацарапанной на стене росписью, свидетельствующей о чьей-то победе в беге с препятствиями в 1810 году. Часы над стойкой бара показывали 19.40.

Я заказал кружку пива у официантки, расцвет которой падал примерно на то же самое время, что и процветание бара. Она принесла кружку, и я отпил глоток, когда кто-то скользнул на сиденье напротив. Незнакомец пару раз выдохнул, будто только что обежал вокруг стадиона, и поинтересовался: «Не возражаете?» – затем поднял кружку и помахал ею в сторону полупустого зала.

Я воспользовался этим моментом, чтобы рассмотреть соседа. У него было нежное, круглое лицо и бледно-голубые глаза. Голова на гладкой, явно тонковатой шее казалась лысой, оттого что ее покрывал чудесный светлый пушок вроде цыплячьего. Одет он был в полосатую рубашку с открытым воротом, воротник которой был отложен поверх пиджака из плотной шотландки, с подбитыми плечами и широкими лацканами. Рука, державшая стакан, выглядела маленькой и холеной, ногти короткие, с безупречным маникюром. На левом указательном пальце – громоздкое золотое кольцо со стеклянным рубином, который по величине сошел бы за пресс-папье. В целом же одет он был как-то небрежно, словно одевался в спешке, занятый куда более важными мыслями.

– Мне не хотелось бы, чтобы у вас сложилось ложное впечатление, – заговорил мужчина.

Его голос, низковатый для женщины и высокий для мужчины, странно звучал в помещении, полном сигарного дыма.

– Лишь чрезвычайные обстоятельства заставляют меня обратиться к вам, мистер Рейвел, – продолжал он торопливо, словно опасаясь, чтобы его не прервали. – Дело огромной важности… касающееся вашего будущего.

Он помедлил, проверяя произведенный эффект: этакая выжидательная пауза, словно от моей реакции зависело, продол жать ему или нет.

Я сказал:

– Будущее, вот как? Не уверен, что оно у меня есть.

Ответ ему понравился, я это заметил потому, как заблестели его глаза.

– Ну да, – кивнул он, располагаясь поудобнее. – Да, в самом деле. – Он немного отпил из кружки и поставил ее, затем перехватил мой взгляд и уставился на меня, едва заметно ухмыляясь. – И я мог бы добавить, что у вас будет будущее… может быть, гораздо более величественное, чем прошлое.

– Мы встречались где-нибудь? – осведомился я.

Он отрицательно покачал головой.

– Я понимаю, что сейчас мои слова покажутся вам бессмыслицей… но любое промедление чрезвычайно опасно. Поэтому, прошу вас, выслушайте…

– Я слушаю, мистер… как вы сказали?

– Имя не важно, мистер Рейвел. Я вообще не имею к этому делу никакого отношения, за исключением того, что являюсь посланником. Мне поручили войти с вами в контакт и передать определенную информацию.

– Поручили?

Он пожал плечами.

Я перегнулся через стол и схватил его за руку, в которой он держал кружку. Рука была мягкой и гладкой, словно у ребенка. Я слегка надавил. Немного пива выплеснулось на край стола и ему на колени. Он дернулся, намереваясь встать, но я прижал его к сиденью.

– Дайте-ка мне тоже сыграть, – сказал я. – Что, если мы вернемся к тому моменту, где речь шла о поручении? Меня это, знаете ли, заинтриговало. Так кто же меня считает настолько важной персоной, что поручает всяким пройдохам совать свой нос в чужие дела?

Я сощурился. В ответ он тоже изобразил улыбку и напрягся, видимо, утратив часть энтузиазма, но не сдаваясь.

– Мистер Рейвел, что бы вы сказали, если бы я сообщил вам о своей принадлежности к секретной организации суперменов?

– А что бы вы хотели услышать?

– Что я не в своем уме, – с готовностью подсказал он. – Вот почему я надеялся обойти этот вопрос и перейти непосредственно к сути дела. Мистер Рейвел, ваша жизнь в опасности.

Я промолчал, и последние слова повисли в воздухе.

Он бросил взгляд на часы, надетые на английский манер циферблатом вниз, и продолжал:

– Ровно через одну минуту и тридцать секунд сюда войдет человек, одетый в черный костюм, с тростью из черного дерева с серебряным набалдашником. Он пройдет к четвертому табурету возле бара, закажет виски, выпьет, повернется, поднимет трость и трижды выстрелит вам в грудь ядовитыми иглами.

Я отпил еще глоток. Пиво было по-настоящему вкусным – одно из утешений в этой жизни.

– Ловко, – сказал я. – А что будет дальше?

Толстячок несколько встревожился:

– Вы шутите, мистер Рейвел? Речь идет о вашей смерти. Здесь. Через несколько секунд!

Он перегнулся через стол и говорил раздраженно, брызгая слюной.

– Ладно, ладно, я все понял, – сказал я и вновь поднял кружку. – Только не тратьте столько энергии на воображаемые похороны.

Пришел его черед схватить меня за рукав. Его жирные пальцы оказались куда более сильными, чем думалось.

– Я вам говорю о том, что случится непременно, и вы должны действовать немедленно, если хотите избежать смерти!

– Ага! И вот тут-то начинается то самое блестящее будущее, о котором вы толковали.

– Мистер Рейвел, вы должны сейчас же уйти отсюда.

Он порылся в кармане пиджака и вытащил карточку с отпечатанным адресом: Колвин-Керт, 356.

– Здание старое, но очень прочное и совсем рядом. Снаружи деревянная лестница, совершенно безопасная. Подниметесь по ней на четвертый этаж. Комната номер девять находится в конце коридора. Входите туда и ждите.

– А зачем же мне туда идти? – поинтересовался я и стряхнул с рукава его пальцы.

– Чтобы спасти свою жизнь! – в голосе его зазвучали визгливые нотки, как если бы события развивались не совсем правильно. У меня возникло отчетливое ощущение, что ход событий, рисуемый незнакомцем, может оказаться не самым благоприятным для меня и моего великого будущего.

– Откуда вы узнали мое имя? – спросил я.

– Умоляю вас – время дорого. Почему бы вам просто не довериться мне?

– Это имя – липовое, – сказал я. – Я так назвался вчера продавцу Библий. Придумал я его с ходу. Не занимаетесь ли вы рэкетом среди разносчиков книг, мистер Как-вас-там?

– Неужели это значит больше, чем ваша жизнь?

– Вы что-то путаете, приятель. Мы с вами торгуемся не о моей жизни, а о вашей.

Выражение искреннего доброжелательства на его лице исчезло. Он еще пытался собраться с духом, когда наружная дверь бара распахнулась и вошел человек в черном плаще, с щегольской черной тростью в руках.

– Вот видите? – шепнул мне через стол новоявленный приятель, словно перекинув порнографическую открытку. – Все как я сказал. Теперь вам надо действовать быстро, мистер Рейвел, пока он вас не увидел.

– Ваша техника хромает, – заметил я. – Он оглядел меня с ног до головы, не сделав и шагу.

Я отпихнул толстяка и выскользнул из кабинки. Человек в черном уже прошел через зал и сел на четвертый табурет, не глядя в мою сторону. Я пробрался между столиками и пристроился у стойки слева от него.

Он не взглянул на меня даже после того, как я ткнул его локтем в бок, а сделал я это несколько сильнее, чем позволил бы строгий этикет. Если бы у него в кармане был пистолет, я бы почувствовал. Трость он зажал между коленями, придерживая рукой за крупный серебряный набалдашник. Я слегка наклонился к нему.

– Будь осторожней, – сказал я в восьми дюймах от уха, – дело накрылось.

Он воспринял известие спокойно. Только медленно повернул голову и уставился на меня. Высокий узкий лоб, впалые щеки, на сероватой коже лица проступали вокруг ноздрей белые линии. Глаза напоминали маленькие черные камешки.

– Вы обращаетесь ко мне? – холодно поинтересовался он, и от его ледяного тона повеяло вечной мерзлотой последней полярной стоянки Скотта.

– Кто этот тип? – спросил я заговорщически, подразумевая, что ловким мальчикам следует сойтись и поладить по-хорошему.

– Кто?

Никакой оттепели.

– Вон тот торговец предметами мужского туалета с жирными потными руками, – уточнил я. – Мой сосед за столиком. Он, кстати, все еще сидит в кабинке, ожидая, чем все закончится.

– Вы ошиблись, – отрезал черный человек.

– Не падай духом, – продолжал я. – Каждый может ошибаться. Так почему бы нам не собраться и не поговорить втроем?

Это его задело. Дернув головой, он соскочил с табурета и подхватил шляпу. Я легко толкнул трость, когда он потянулся за ней. Та грохнулась на пол. Я нагнулся, чтобы поднять ее, и будто нечаянно надавил на ее конец каблуком. Внутри что-то треснуло.

– Ха, черт, – сказал я. – Извините.

Я вручил ему трость. Он сгреб ее и удалился в сторону туалетной комнаты. Я проводил его взглядом, пожалуй, несколько более продолжительным, но все-таки краешком глаза успел заметить, что мой первый собутыльник скользнул к выходу. Я перехватил его в нескольких ярдах на улице. Он сопротивлялся, но не сильно, как человек, который не желает привлечь внимание прохожих.

– Ну-ка постой! – сказал я. – Представление настолько занимательно, что не терпится узнать продолжение. Так что же дальше?

– Глупец, опасность вовсе не миновала! Я пытался спасти вам жизнь – неужели у вас нет ни капли благодарности?

– Не тебе об этом судить, приятель. Так из-за чего разгорелся сыр-бор? Неужели из-за моего костюма? Деньги? Так их не хватило бы для оплаты такси до Колвин-Керт и обратно. Но, похоже, мне не пришлось бы возвращаться.

– Пустите же! Мы должны уйти с дороги!

Толстяк попытался сбить меня с ног, и я ударил его под ребро. Достаточно резко, чтобы он засопел и обмяк, повиснув на мне как мешок. Я покачнулся. В то же мгновение послышалось глухое «хап»! Точно выстрел пистолета с глушителем, и свист пули в дюйме от уха. Рядом был портик парадного. Мы покрыли расстояние одним прыжком. Толстячок вновь попытался ударить меня под коленку, и мне пришлось опять утихомирить его.

– Не принимай так близко к сердцу, – сказал я. – Пуля меняет дело. Успокойся, отпускаю шею.

Он кое-как кивнул. Ему удалось это с трудом, учитывая положение моего пальца. Я разжал руку. Он шумно задышал и рывком ослабил воротник. Круглое лицо несколько перекосилось, а фарфорово-голубые глаза утратили младенческое простодушие. Тем временем я снял маузер с предохранителя и настроился на продолжение.

Минуты тянулись, словно геологические эпохи.

– Он ушел, – глухо произнес толстяк. – Попытка сорвалась, но они предпримут другую. Вам не удалось избежать развязки, вы просто отсрочили ее.

– Будем живы – не помрем, – отозвался я. – Давай-ка пробовать воду. Ты первый.

Я подтолкнул его дулом в спину. Обошлось без выстрелов. Я рискнул оглядеться: в поле зрения ни одного черного плаща.

– Где твоя машина? – спросил я.

Он кивнул на черный «мармон», припаркованный по другую сторону улицы. Я провел его к автомобилю, подождал, пока он усядется за руль, затем забрался на заднее сиденье. Рядом стояли другие машины с затемненными окнами – удобный случай для снайпера, но никто не выстрелил.

– У тебя тут есть что выпить? – спросил я.

– Что?.. Ах, да… Конечно.

Толстяк старательно скрывал удовлетворение.

Вел он паршиво, как вдова средних лет после шестого урока: трогал рывком, выскакивал на красный свет – и так через весь город, пока мы не добрались до места. Колвин-Керт оказался покрытым щебенкой тупиком, который полого поднимался вверх к сплетению телефонных столбов. Высокий и узкий дом четко выделялся на фоне неба, чернея пустыми окнами. Мы свернули на подъездную дорожку из двух полосок потрескавшегося бетона с проросшей посредине травой, обогнули здание и, оставив за собой деревянную лестницу, о которой он упоминал, подошли к входу. Дверь шла туговато, но потом распахнулась, и мы ступили на потертый линолеум. Потянуло кислым запахом застоявшегося капустного супа. Следуя за провожатым, я остановился и прислушался к напряженной тишине.

– Не беспокойся, – сказал толстяк, – здесь нет ни души.

Миновав узкий проход, где я касался локтями стен, мы прошли мимо тусклого зеркала, подставки для зонтиков и поднялись по лестнице, покрытой черной резиновой дорожкой, зажатой позеленевшими медными штырями. Пол скрипел под ногами. Высокие настенные часы стояли, стрелки показывали десять минут четвертого. Наконец мы вошли в невысокое помещение с коричневыми обоями и темными дверями, которые чуть виднелись в бледном свете, просачивающемся сквозь зашторенное окно.

Он нашел девятый номер, приложил ухо к двери, затем распахнул ее и подтолкнул меня внутрь.

Я окинул взглядом комнатенку: прочная двухспальная кровать под шелковым пологом, трюмо, стул с прямой спинкой и проволочной подножкой, кресло-качалка, не совсем вписывающееся в обстановку, овальный столик со следами засохшей грязи. В центре потолка свисало подобие люстры с тремя маленькими лампочками, из которых горела только одна.

– Да-а, апартаменты, – заметил я. – Тебе, видно, туго приходится.

– Просто внутреннее жилище, – отозвался он небрежно.

Он предложил мне кресло-качалку, а сам расположился напротив на стуле.

– Так вот, – начал он, соединив кончики пальцев вместе на манер ростовщика, готовящегося сорвать куш на отчаявшемся просителе. – Теперь, я полагаю, тебе не терпится узнать все о человеке в черном, о том, каким образом я узнал…

– Не особенно, – сказал я. – Меня больше интересует, на что ты рассчитывал? Неужели ты и вправду думаешь, что сумеешь выпутаться?

– Боюсь, я не совсем понимаю, – пробормотал он и дернул головой в сторону.

– Чистая работа, – объяснил я. – В некоторой степени. Ты мне наплел с три короба, и если бы я заглотнул приманку, то человек в черном проткнул бы меня иглой с наркотиком. А если бы я поддался, то с благодарностью пришел бы сюда.

– Так или иначе, но ты все же пришел.

Толстячок расслабился и повел себя наглее.

– Твоя ошибка, – сказал я, – в том, что ты старался учесть слишком много факторов. Так что ты готовил потом для человека в черном?

Лицо его застыло.

– Потом? Когда?

– Как бы там ни было, ты просчитался, – продолжал я. – Ты тоже входил в его планы.

– Тоже?

Он наклонился вперед, словно озадаченный, и ловко выхватил странный пистолетик, весь утыканный синими кнопками и рычажками.

– Думаю, тебе лучше все рассказать о себе, Рейвел, или как ты сам себя именуешь.

– Ты ошибаешься, карг, – прошептал я.

На какое-то мгновение он застыл. Затем крутанул пальцами, пистолет издал свистящий звук, и в мою грудь полетели стрелы. Я подождал, пока он расстреляет обойму, затем поднял маузер, который зажал в руке с момента, как зашел в комнату, и выстрелил ему под левый глаз.