Текст книги "История катастрофических провалов военной разведки"

Автор книги: Джон Хьюз-Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Крестовые походы не достигли своей цели, но их историческим результатом стало внезапное возрождение науки и просвещения на Западе. К началу XX века в результате западной экспансии распадающаяся Османская империя и ислам отступили на всех фронтах – колониальном, экономическом, культурном, научном и, что опаснее всего, религиозном. То, чего девять веков назад не удалось сделать силой оружия, теперь удалось сделать западным торговле и колонизации, которые осваивали и эксплуатировали земли Аллаха и чувствовали себя на них хозяевами. Для истинного верующего, знающего славное прошлое ислама, это была крайне унизительная картина.

Постколониальные лидеры возрождающегося арабского мира преподнесли очередное яблоко раздора правоверным мусульманам, которые надеялись, что с крахом колониализма восторжествуют истинные исламские ценности.

Подъем национализма смел все надежды на истинное исламское государство, к власти пришли новые арабские лидеры, которые были столь же авторитарны и коррумпированы во всех отношениях, как любой из доколониальных османских режимов. Призывы новых националистических лидеров к модернизации и просвещенная вера в «прогресс» Лондонской школы экономики не находили отклика у имамов. Для истинных верующих светское государство в западном стиле не имело ничего общего с раем. Единственным идеалом было сообщество верующих – умма, – основанное на божественном откровении. Древняя концепция единого «царства Божьего» (дар аль-ислам – земля ислама) была скомпрометирована разными национальными приоритетами государств от Алжира до Пакистана. Новые лидеры исламского мира открыто игнорировали духовенство и вековое религиозное наследие.

На словах признавая авторитет мечети, новые арабские националистические лидеры были принципиально светскими лидерами. Во всех случаях, когда это было возможно без явного оскорбления чувств верующих, они игнорировали исламское учение, проповедуемое духовными лицами (улемами), чтобы следовать откровенно модернистской и светской программе.

Для таких правителей, как Насер в Египте, Асад в Сирии и вернувшийся из изгнания шах в Иране, радикальные последователи традиционного ислама в их странах были постоянным источником неприятностей. Эти правители разрешали конфликт между национализмом и исламизмом путем безжалостных репрессий. В Сирии мусульмане, открыто противопоставлявшие себя режиму, бесследно исчезали в подвалах дамасской версии Лубянки. В Египте «братья-мусульмане» подвергались жестоким гонениям, и в 1966 году их главный идеолог Сайид Кутб был повешен; в шиитском Иране оппоненты режима шаха – который презрительно именовал шиитских имамов «черными воронами» – бежали из страны, чтобы избежать тюрьмы. Главным среди этих иранских изгнанников был шиитский аятолла Хомейни. Четкая линия раздела между Церковью и государством постепенно возникала даже в исламском мире.

К жгучей обиде на Запад за столетия колониализма и унижений добавилась еще одна причина для возмущения – внутренние притеснения. На всем пространстве от Рабата до Равалпинди ислам находился под бдительным оком государства и его тайных полицейских агентов и информаторов, внимательно следивших за любыми признаками недовольства. Быстрорастущее население Алжира, Багдада, Каира, Дамаска и Исламабада существовало в мире болезней, нищеты и бессилия, где правили диктаторы. Неравенство было повсюду. Для многих молодых людей, казалось, не было никакого выхода из безнадежного положения. Но мечеть ободряла верующих: надежда под рукой, и исходит она от ислама, обещающего установление царства Божьего на земле.

Ибо мечеть не бездействовала даже в те времена, когда создавалось впечатление, что она смирилась. Имамы были вынуждены делать вид, что подчиняются государству и светским властям, но при этом при любой возможности подстрекали к мятежу. Ибо, несмотря на классовые, национальные, культурные и языковые различия, всем истинным верующим в мусульманском мире внушалось, что имеется одно простое решение всех их проблем, связанных с угнетением и коррумпированностью правителей.

Все, что от них требовалось, это образовать единое государство, основанное на законах шариата и священных текстах Корана, и тогда на земле утвердится царство Божье, в котором восторжествуют свобода и справедливость для всех. Простым, ясным, современным языком радикальные исламские вероучители в 1960-е и 1970-е годы проповедовали евангелие надежды, воспламеняя веру в сердцах нового поколения постколониальной исламской молодежи, вдохновлявшейся одним-единственным пламенным девизом: «Коран – вот наша конституция». Угнетаемая в настоящем, мечеть возлагала все свои надежды на будущее.

События на более широкой мировой арене в конце концов предоставили экстремистам и фанатикам ту самую возможность, которой они так долго ждали, а также ниспосланного Богом врага, в борьбе с которым мог бы объединиться весь ислам, – Израиль. По иронии судьбы, именно победа заклятого врага косвенным образом побудила ислам издать великий клич к объединению и призыв к оружию.

В 1973 году Египет президента Садата напал на Израиль. В ходе ожесточенных сражений на Голанских высотах и в Синайской пустыне израильтянам в очередной раз удалось отразить натиск, но война Судного дня спровоцировала череду событий, которым суждено было изменить баланс сил в пользу ислама.

С блокадой Суэцкого канала воцарился экономический хаос. Цена на нефть взмыла с примерно 12 долларов за баррель в 1971 году до примерно 24 долларов за баррель в конце 1970-х годов. Садатовская операция «Бадр» явила миру новое мощное арабское оружие – нефть. Ограничения на экспорт нефти, введенные Организацией стран – экспортеров нефти, обострили ситуацию. Деньги потекли рекой в сундуки нефтедобывающих стран, а нефтяной кризис 1970-х годов привел западную экономику на грань катастрофы. Исламский мир вновь приобрел реальную власть в мировом масштабе – благодаря нефти.

В результате к началу 1980-х годов Саудовская Аравия стала центром как ОПЕК, так и исламского мира. Со своим новообретенным нефтедолларовым богатством саудовцы и их богатые союзники в Персидском заливе были в состоянии финансировать массовую экспансию веры, субсидируя тысячи мечетей по всему миру и делая пожертвования в исламские благотворительные учреждения в мировом масштабе через сеть банков, контролируемых Саудовской Аравией.

Помимо выкачивания денег из земных недр саудовцы имели еще один важный козырь в исламском мире. У них также была возможность извлекать выгоду из своего контроля над святыми местами ислама. Жившие на широкую ногу, но осторожные саудовские правители всегда осознавали, что их роль стражей Мекки требовала строгого соблюдения ваххабитской доктрины аскетизма и религиозных норм ислама. Чтобы их режим выжил, они должны были выглядеть правоверными мусульманами. В 1986 году, когда король Сауд формально принял титул «Хранителя святых мест», это сочетание огромного богатства и официальной набожности позволило саудовцам стать средоточием надежд исламского мира.

Но не все мусульмане сунниты. Шиитский Иран начал шевелиться. Шииты, составляющие около 15% исламского мира, считают, что единственно верным путем для ислама является учение племянника пророка Али, убитого в 661 году своими исламскими соперниками в борьбе за наследование власти. В шиитском исламе имамы традиционно имеют большое влияние как над верующими, так и над обществом.

В середине 1970-х годов, несмотря на все усилия тайной полиции, шахский режим в Иране столкнулся с волной брожения и недовольства. Павлиний трон[27]27
  Золотой трон Великих Моголов, вывезенный из Индии персидским Надир-шахом в 1739 году и с тех пор ставший символом персидской монархии.


[Закрыть] стоял перед двумя растущими угрозами. Первой из них была группа молодых воинствующих интеллектуалов, находившихся под влиянием марксистских идей и революционных движений 1960-х годов. Отчаявшись найти поддержку своим демократическим убеждениям у представителей автократического режима шахского Ирана, студенты составляли заговоры в своих университетах и колледжах, надеясь мобилизовать рабочих и крестьян на «красную» революцию.

Второй угрозой был пожилой религиозный деятель, находившийся в изгнании в соседнем Ираке в священном шиитском городе Эн-Наджаф. Его звали аятолла Хомейни.

Главным вкладом Хомейни в исламскую мысль является его книга «Исламское правление во главе с Законом». В этом сборнике проповедей, никогда не числившемся среди лидеров продаж в западных книжных магазинах, отстаивается идея исламской революции, которая должна привести людей в дар алъ-ислам, мусульманский мир, управляемый благочестивыми людьми и строго соблюдающий законы шариата. Такое государство, разумеется, должно управляться мудрым верховным советником, к которому все могли бы обращаться за разъяснениями мудреных мест Закона и истинной воли Аллаха. (На эту роль Хомейни, скорее всего, прочил самого себя.) Недовольные молодые студенты, принадлежавшие к среднему классу, и слово Аллаха в устах шиитского проповедника образовали взрывоопасную смесь.

Из-за падения доходов от продажи нефти, безработицы, дополнительных налогов и студенческих беспорядков на улицах режим шаха в 1977 году оказался в большой беде. Когда САВАК, его тайная полиция, приняла крутые меры, агитация усилилась. Хомейни из-за границы проповедовал все яростнее, сыпля страшными анафемами в адрес злополучного шаха и призывая «обездоленных» Ирана к восстанию против безбожного диктатора и его коррумпированного режима и захвату власти во имя Аллаха, сострадательного и милосердного. Изгнанный аятолла стал символом, вокруг которого могли объединиться враги шаха. Под крики «Аллах Акбар!» бедняки, рабочие, средний класс, студенты и, наконец, вооруженные силы – и даже, как ни странно, коммунисты,– объединенные ненавистью к шаху и надеждами на лучшее будущее, клялись в своей преданности Аллаху и Хомейни. В феврале 1979 года шах отрекся от престола и вылетел в Египет, где и умер в изгнании. Хомейни с триумфом вернулся в Тегеран, его встречали восторженные толпы.

Мрачный и злобный старый аятолла с диктаторскими полномочиями начал править Ираном и шиитским миром. Слово Хомейни было законом. С безжалостной целеустремленностью, находившейся в противоречии с его притязаниями на неземную духовность, Хомейни сразу приступил к претворению в жизнь своей собственной драконовской версии правления Аллаха, сострадательного и милосердного. Палачи и расстрельные команды не испытывали недостатка в работе, когда злопамятный Хомейни начал мстить своим оппонентам и позволил духовенству сводить старые счеты под предлогом расчистки конюшен. Политические оппоненты и представители старого режима безжалостно уничтожались или бежали из страны, в то время как ворам отрубали руки, гомосексуалистов предавали казни, а тегеранских модниц заставляли надевать паранджу и бурку. Спиртные напитки выливали в сточные канавы, любые символы западного капитализма и упадка подвергались сносу или порче. Политика в Иране стала синонимом Мечети, а Мечеть – синонимом средневекового представления аятоллы о царстве Божьем на земле.

В том же году Иран был официально провозглашен исламской республикой, Хомейни, как и следовало ожидать, получил всю полноту власти в качестве «высшего руководителя именем Аллаха», а вся светская оппозиция была подавлена или отстранена от участия в политической жизни. Даже несогласные среди духовных лиц были брошены в тюрьмы (или того хуже). Финальным взрывным жестом пренебрежения существующими нормами и демонстрацией внутренней силы Хомейни стал штурм и захват американского посольства в Тегеране в ноябре 1979 года воинствующими студентами, членами Партии иранской революции, созданной по инициативе Хомейни. Новый исламский режим сотрясал ударными волнами Запад и весь мусульманский мир.

Хомейни был остановлен неожиданным противником. Иракский лидер Саддам Хусейн, «безбожный баасист из Багдада», правил страной, 75% населения которой составляли шииты. Памятуя пословицу «Если горит дом твоего соседа, сделай так, чтобы огонь не перекинулся на твой дом», в 1980 году он вторгся в Иран, чтобы завладеть жизненно важными нефтеэкспортными мощностями на реке Шатт-эль-Араб. Саддам, вероятно, также руководствовался тем соображением, что искры революционного пожара, разожженного фанатичным Хомейни, могут долететь до легковоспламеняющейся шиитской крыши Ирака, а потому, пока не поздно, этому необходимо помешать.

Столкнувшись со смертельной угрозой своей революции, Хомейни в последний раз обратился за поддержкой к огромной армии бедных молодых городских рабочих и крестьян Ирака. Именно они, рядовые солдаты политической борьбы и простые верующие, в свое время вознесли его на вершину власти. Теперь, вслед за разочаровавшимися в нем представителями иранского среднего класса, они начали ставить под сомнение реальную пользу от борьбы Хомейни за исламистские идеалы в ущерб материальному благополучию и прогрессу. После года лишений во имя религии они стали терять терпение. Хомейни обратился к ним с объединяющим призывом, чтобы привлечь их к выполнению новой священной задачи – претворить в жизнь шиитскую концепцию мученичества за веру.

Сотни тысяч молодых иранцев записывались в добровольцы, чтобы сражаться с Ираком, и в сумбуре кровопролития, невиданного с 1914—1918 годов, их бросали на захватчиков. Добровольцы (басиджи) умирали как мухи в лобовых атаках на иракских солдат, но остановили наступление. (Ирано-иракская война продолжалась вдвое дольше, чем Первая мировая, и, по приблизительным подсчетам, унесла жизни свыше одного миллиона человек.) Хомейни возвестил народу об их самопожертвовании, заявив, что они были «замучены за Аллаха» в борьбе с «безбожным баасистом из Багдада». Иранская кровь, мученичество и самопожертвование вновь стали символами воинствующего ислама.

Право на лидерство в исламском мире перешло от осторожной, но щедрой Саудовской Аварии к гордым и революционно настроенным иранцам. Новое послание правоверным было однозначным: «Поднимайтесь против своих нечестивых и коррумпированных вождей, восставайте с оружием в руках против врагов Аллаха, и джихад и мученичество одержат победу». В образах крови и религиозного пыла Иран Хомейни экспортировал свою исламскую революцию в остальной исламский мир.

В этом многомиллионном арабском и исламском мире, где 50% населения составляют люди в возрасте до тридцати лет, которые живут в условиях крайней бедности, иранский призыв к оружию упал на благодатную почву. Наибольший отклик он вызвал в Ливане, Палестине, секторе Газа и на Западном берегу реки Иордан, где недовольные молодые арабы, давно потерявшие надежду и искавшие предлога для нападения на Израиль, объединились в борьбе за дело фундаментализма. Впервые «воля Аллаха» стала синонимом противостояния Израилю. Противостояние Израилю и религия слились воедино, образовав взрывную смесь. Все, кто поддерживал Израиль, отныне были объявлены законными мишенями для правоверных.

«Хезболла», народное движение, поддерживаемое Ираном, последовало призыву к мученичеству за веру и осуществило серию впечатляющих взрывов западных мишеней с использованием смертников. В результате взрыва в Бейруте погибли 258 морских пехотинцев США, и западные державы поспешно ретировались из Ливана, предоставив местным жителям самим решать свои внутренние конфликты. Муллы и имамы провозгласили победу: мученичество и террор способны напугать даже могущественные США. Исламская революция Хомейни пробуждала религиозный пыл и объединяла арабов далеко за пределами Ирана.

Однако Хомейни, подобно многим старым людям, торопящимся успеть все сразу, переоценил свои силы. Он давно и страстно желал получить контроль над святыми местами ислама для своих шиитских подданных. После неудачного «спонтанного восстания» в 1987 году во время хаджа в Мекку потрясенный мусульманский мир обвел взглядом 400 мертвых паломников и однозначно обвинил в их смерти зловещего старца с персидских гор. Огромные боевые потери в затяжной войне с Ираком в конце концов вынудили Хомейни в 1988 году «отпить из отравленного кубка» и подписать мирный договор с Саддамом Хусейном, чтобы обеспечить выживание собственного режима. Но его наследие террора, мученичества и джихада продолжало жить. Между тем фанатики и боевики искали новых поводов для борьбы за дело веры.

Нигде не было лучшего повода, которым мог бы воспользоваться радикальный ислам, чем в Афганистане. В 1979 году – в том же году, когда произошла революция Хомейни и был предпринят штурм посольства США в Тегеране, – Советский Союз вторгся в страну отсталых и враждующих между собой племен, составлявших одно из самых примитивных государств мира.

Вторжение застигло НАТО и весь остальной мир враплох. Удивленные и встревоженные сотрудники разведки отзывались из рождественских отпусков, в то время как самолеты с советскими десантниками один за другим приземлялись в Кабуле, чтобы захватить власть в стране. Президент Амин был убит в своем дворце, и установление коммунистического режима в советском стиле, казалось, было гарантировано. Но прошли недели, и сочетание афганского национализма с исламским пылом объединило боевиков-моджахедов из разных племен в борьбе против безбожных марксистов с севера. Советы оказались втянутыми в войну с решительно настроенным и опасным врагом, вдохновлявшимся идеей национального сопротивления. Более того, вооруженность этого врага постоянно росла. Создавалось впечатление, что поставки моджахедам качественных пулеметов, военных советников и весьма эффективных противовертолетных ракет не будут иметь конца. Пакистан – при поддержке ЦРУ – вооружал афганское сопротивление и, в частности, исламскую группировку, известную под названием «Хезб-е Ислами». Америка, «Большой сатана», фактически вооружала исламских фундаменталистов. Одним из клиентов американцев был таинственный организатор саудовского сопротивления по имени Усама бен Ладен.

Бен Ладен родился в 1957 году в семье богатого йеменского подрядчика, сколотившего состояние на реставрации «святых мест» Саудовской Аравии. Мать Усамы занимала скромное место в доме его отца (старшие жены называли ее «невестой-невольницей»), и маленький мальчик, единственный сын своей матери, бродил по семейному особняку одинокий и неприкаянный. Такие детские психологические травмы могут приводить к серьезным последствиям.

Ранняя карьера бен Ладена, судя по всему, следовала стандартному образцу богатых молодых саудовцев: университет в Ливане, пьяные оргии с распутными женщинами и друзьями и катание по улицам Джидды в канареечного цвета «мерседесе». Счастливым дням плейбоя пришел конец в 1977 году, когда он совершил хадж в Мекку. Усама бен Ладен стал ревностным мусульманином. Как в случае многих фанатичных новообращенных, страстное желание загладить прошлые грехи заставило его искать какой-нибудь благочестивый способ выразить свое ново-обретенное религиозное рвение.

На момент советского вторжения бен Ладену было чуть больше двадцати, он был набожен, умен, амбициозен и богат. Он легко поддался обаянию палестинца Абдуллы Аззама. Аззам, пламенный проповедник ислама, в 1980-е годы занимался вербовкой правоверных для войны в Афганистане. Отныне у бен Ладена были свое дело и свой учитель. Усама прошел практический курс обучения в «Бюро помощи» Аззама, вербуя, тренируя и направляя добровольцев в сеть лагерей и баз в Пакистане и Афганистане. Бен Ладен оказался способным учеником и умелым организатором, и «Бюро помощи» в итоге отправило в Афганистан свыше 30 тысяч исламских воинов-добровольцев со всего мира, получая все это время поддержку в виде немедленных поставок материальной помощи от правительства Саудовской Аравии, военно-технического обеспечения из Пакистана, разведывательных данных от ЦРУ и американских ракет «Стингер».

Когда Советы в 1989 году наконец покинули Афганистан, закаленные в боях ветераны «Бюро» разъехались по своим родным странам. Эти «афгано-арабские» бойцы привезли с собой более радикальный, воинственный ислам и богатый послужной список успехов и побед в борьбе с врагами ислама. В недрах этой сети ветеранов и «Бюро» Аззама вызрела идея «Аль-Каиды», более рыхлой международной группировки, состоящей из воинов ислама и людей действия, связанных воедино своим общим великим призванием и исполненных решимости осуществлять дело своей жизни – сражаться во имя Аллаха. Как дали понять Аззам и Хомейни, джихад и мученичество в Афганистане как раз и были началом борьбы за установление царства Божьего на земле.

Окрыленный успехом бен Ладен вернулся в свою родную Саудовскую Аравию и вскоре попал в беду. В 1991 году королевство в пустыне было заполнено иностранными войсками, в основном американцами, занятыми подготовкой, а потом и проведением «Бури в пустыне», главной операции первой иракской войны. С точки зрения набожного бен Ладена, воспитанного в ваххабитской традиции строго пуританского соблюдения заповедей Корана и закона, присутствие этих нечестивых чужеземцев в непосредственной близости от святых мест было источником развращения и осквернения во всех отношениях. Он заявил об этом открыто и предложил Саудитам свое богатство и свою организацию в качестве защиты и опоры. Саудовский режим не только отказался от этого отравленного кубка, но и принял меры по выдворению бен Ладена и его сторонников из страны, сочтя их присутствие в ней компрометирующим. В 1991 году обиженный Усама оказался в изгнании в Судане, где на двери его офиса в Хартуме красовалась латунная табличка с названием его бизнеса: «Аль-Каида».

Круг деятельности «Аль-Каиды» остался тем же, каким он был, когда бен Ладен работал на «Бюро» Аззама в Афганистане: мобилизация денежных средств, набор и тренировка добровольцев, перемещение людей и денег по всему миру и создание международной организации, предназначенной для борьбы с врагами ислама. Но в 1992 году, том самом году, когда Америка вторглась в Сомали, врагами ислама были уже не «безбожные марксисты» Советского Союза. Они давно ушли. Новым врагом стали Соединенные Штаты Америки и извечный притеснитель палестинского народа – государство Израиль.

«Аль-Каида» открыто принимала в свои ряды военачальников и кланы, сражавшиеся против американских войск в Сомали, и в 1996 году, когда бен Ладен выпустил фетву против США и затем был вынужден бежать из Восточной Африки в Афганистан, его организация стала однозначно отождествляться с террористической угрозой. Афганистан был идеальной гаванью для бен Ладена и его сторонников. Фанатичный талибский режим, державшийся на молодых студентах-теологах, воспламеняемых миссионерским рвением в своих медресе и религиозных школах, исповедовал ту разновидность пуританского исламского аскетизма, который был созвучен собственным ваххабитским взглядам бен Ладена. Здесь, в Афганистане, он получил возможность вести благочестивую, тихую и размеренную жизнь, планируя террористические акты с убитыми и ранеными в разных странах мира. В 1988 году, том самом году, когда смертники из «Аль-Каиды» начали взрывать американские посольства в Африке, он выпустил объединяющий призыв к верующим, объявив о создании Всемирного исламского фронта джихада против евреев и крестоносцев, организации, в названии которой четко обозначены ее цели. Руководствуясь идеями «Аль-Каиды» и бен Ладена, Фронт преследовал следующие цели: освободить святые места Аравии от чужеземного влияния, вытеснить евреев из Палестины и уничтожать всех, кто осмелится чинить препятствия воинам Аллаха или помогать их врагам.

Израиль, США, Запад и все мусульмане, не согласные с таким мировоззрением, были моментально взяты «Аль-Каидой» на мушку как законные мишени. Тем самым были созданы предпосылки для глобального террора и ужасов 11 сентября, и тогда же окончательно определилась линия фронта. По одну сторону стояли фанатичные воины Аллаха, объединенные исторической обидой на Запад и имеющие доступ к миллионам недовольных сторонников, неограниченным денежным средствам и мировой сети сочувствующих организаций. По другую сторону стояли «Большой сатана» и его союзники со своей сетью военных баз, глобальным капитализмом и местными коллаборационистами. Они стояли как оскорбление исламу, одновременно предлагая широкий выбор легких мишеней.

Бомба весом в полтонны, собранная арабом по имени Юсеф, 26 февраля 1993 года взорвалась под Всемирным торговым центром в Нью-Йорке (WTC), убив шестерых и ранив 1000 человек. Юсеф скрылся с места преступления. (Впоследствии он был арестован за планирование угона одновременно двенадцати американских авиалайнеров над Тихим океаном.) Этот взрыв, приуроченный к годовщине изгнания войск Саддама Хусейна из Кувейта двумя годами ранее, имел все признаки тщательно спланированной террористической атаки и почти наверняка был подготовлен иракскими агентами в США.

Массивная бомба Юсефа пробила шесть подземных этажей, но здание, возведенное по инновационному проекту архитектора Ямасаки, и тысячи находившихся в нем работников уцелели. Благодаря этому взрыву выявились слабые места WTC, которые затем были подробно прокомментированы в СМИ, особо подчеркивавших, что, если бы удар был нанесен по верхней части здания, оно бы постепенно осело и рухнуло. Атака 1993 года показала, что WTC является заманчивой мишенью, и, кроме того, она наглядно продемонстрировала, каким образом можно уничтожить башни-близнецы, этот символ Америки, капитализма и власти безбожников.

Таинственный Юсеф продемонстрировал «черновой вариант» будущей катастрофы.

* * *

В 2000 году ЦРУ знало об «Аль-Каиде» все. После атаки на военный корабль США «Коул» у берегов Йемена в июне 2000 года, в результате которой погибло семнадцать американских моряков, разведывательные агентства мира убедились, что имеют дело со слаженной, опытной и фанатичной организацией, готовой осуществлять взрывы нетрадиционными способами руками террорисгов-смертников («Коул» был атакован катером со взрывчаткой и смертниками на борту). Они также получили неопровержимое доказательство того, что их враг в совершенстве владеет техникой планирования и осуществления решительных атак на хорошо защищенные западные мишени.

Коран строго запрещает самоубийство. Интихар, или самоубийство, считается тяжким преступлением. Однако мученичество, или шахид, и акты мученической гибели за дело Аллаха не только допустимы, но и достойны похвалы. Не все мусульманские имамы с этим согласны; даже шейх Фадлалла, основатель «Хезболлы», осудил практику взрывов с использованием смертников. Однако наставник бен Ладена в Афганистане палестинец Абдулла Аззам делал особый акцент на той славе, которой можно добиться посредством мученичества. Он, в частности, писал: «Величественное здание славы может быть возведено только на черепах»; и в другом месте: «Те, кто считает, что они могут изменить действительность без кровавого жертвоприношения... не понимают нашей религии». Вообще, концепция мученичества глубоко укоренена в исламской традиции, особенно у шиитов.

«Хезболла» была первой современной исламской группировкой, начавшей проводить политику терактов с участием смертников (или мучеников). В период между 1982 и 1996 годами она вела успешную кампанию против израильтян, следуя примеру смертников из шри-ланкийской организации «Тигры освобождения Тамил-Илама», которые в свою очередь брали пример с японских летчиков-камикадзе 1945 года. В самой Палестине теракты, совершаемые смертниками, подаются как героические поступки, и семьям погибших в вознаграждение за добровольное жертвоприношение их детей достаются почет и наличные деньги. Опросы показывают, что две трети палестинцев поддерживают теракты, совершаемые смертниками. Такие теракты рассматриваются как особо эффективные, поскольку они вызывают наибольший резонанс среди израильтян (по оценкам Хамас, взрывы, совершаемые смертниками, составляют всего 1 % от всех атак на израильские мишени, но на них приходится 44% всех израильских потерь), а также как хороший способ рекламы палестинского дела.

Фанатичные молодые мусульмане, среди которых было много хорошо образованных людей (и по меньшей мере 10% молодых женщин), добровольно вызывались перенести борьбу на территорию противника, в данном случае Израиля. Западному сознанию это сложно понять, но мгновенная смерть с одновременным уничтожением врагов Аллаха в глазах многих мусульман является гарантированным пропуском в рай. Они искренно верят в это. Своим жертвенным актом они также утверждают свою истинную личность на все времена; террорист-смертник – это уже не какой-то никчемный, полуобразованный, безработный юнец, но прославленный религиозный воин, имя которого останется в веках. Для впечатлительных молодых людей, воспитанных в духе религиозного фанатизма и насквозь проникнутых этим фанатизмом, добровольная смерть за веру является завидной перспективой, сколь бы непостижимым это ни было для западного человека. Последние дни мученика проходит под пристальным надзором духовных отцов террора, помогающих ему укрепиться в этой идее. Как в случае человеческих жертвоприношений у ацтеков, последняя славная неделя «живого мученика» сопровождается пиршествами, последним – а для кого-то и первым – вкушением земных наслаждений, обожанием и угождением окружающих и записью на бумагу или на видео последнего взволнованного послания из загробной жизни. Для террорисга-смертника, попавшего в паутину публичного обязательства, нет пути назад. Он связан обязательством, и аудитория на него рассчитывает.

Террористы-смертники из «Аль-Каиды» следовали примерно той же схеме, что и «Хезболла» и Хамас, но с меньшей истовостью и с более рациональным намерением атаковать только крупные цели, а не кучки злополучных израильских новобранцев, ждущих автобус на остановке. После успеха с американским военным кораблем «Коул» Усама бен Ладен настроился на более крупную дичь – глобальную аудиторию, и теперь, благодаря 1993 году, он даже знал свою следующую цель. Всемирный торговый центр напрашивался на роль жертвы.

* * *

В июне 2002 года члены конгресса США выслушали подробный доклад о самом громком, пусть и не самом худшем (этот печальный эпитет по праву принадлежит Перл-Харбору), просчете разведки в американской истории.

На заседании высшей степени секретности за закрытыми дверями с участием директоров АНБ, ЦРУ и ФБР, а также председателя и заместителя председателя сенатского комитета по разведке был выслушан удивительный рассказ о ляпах и ошибках разведки в месяцы, непосредственно предшествовавшие атаке «Аль-Каиды» на башни-близнецы. На основании полученных данных делался вывод, что не было ни единого факта, ни единой «явной улики», которые бы указывали на то, что «Аль-Каида» планирует использовать гражданские авиалайнеры в качестве бомб и направить их на престижные здания США 11 сентября 2001 года. Этот вывод находился в полном соответствии с общепринятым мнением, согласно которому атаки террористов-камикадзе на WTC и Пентагон с использованием авиалайнеров были настолько экстраординарными, что их просто невозможно было предсказать. Ничто не могло быть дальше от правды, ибо далее в докладе Конгресса США содержался туманный намек на то, что ключевые разведывательные данные, которые могли бы сорвать план «Аль-Каиды», были более чем доступны. К несчастью, они были проигнорированы, не приняты всерьез или просто не были распространены разведывательными службами США. Атака на Всемирный торговый центр и Пентагон на самом деле стала следствием грубейшего просчета разведки.